Когда он вышел из школы и направился к своей машине на учительской стоянке, его ждала Лайла. Она сидела на капоте его Hyundai i30, когда он увидел ее и замер. С того рокового вечера, когда он вернулся в квартиру и обнаружил там Хоуп и Тая, прошло чуть больше трех недель. Он снова прекратил с ней общение, заблокировал ее номер и пригрозил, что подаст в суд, если она продолжит его преследовать. Угроза была необоснованной, но он рассчитывал, что она об этом не узнает.

— Ты - осел, Мишель, - закричала на него Лайла. - Эта женщина тебя любит.

— Отвали, Лайла, между мной и Хоуп - все. Все кончено. Назад дороги нет.

Когда он вернулся тем вечером к Джейсону, ему было ужасно больно, но он сдерживался. Как ни больно таить горе в себе, он не выпустил его наружу, не позволил ему себя поглотить. Джейсон видел его насквозь, за эти месяцы их дружба выросла, из хороших друзей они превратились в отличных, а из отличных - в лучших. Мишель полагался на Джейсона, опирался на него, а Джейсон помогал ему, когда и чем мог.

— Я предлагал тебе не ездить, - сказал Джейсон, когда Мишель вернулся, подавленный, и рассказал историю о Хоуп и ее любовнике, - но ты не послушал. Так всегда заканчивается. Ревность, ярость, ужасное чувство неадекватности. В открытых отношениях всегда кто-то страдает. Люди утверждают, что это не так, но в глубине души - все так. Когда человек, которого любишь, хочет близости с другими, а не с тобой, получает с ними больше удовольствия от близости, невозможно избежать боли. Надо быть менее чем человеком, чтобы это не задевало. У тебя был план на двенадцать месяцев, ты должен был придерживаться его.

Теперь здесь Лайла, чтобы порицать его, вызвать на ссору на его рабочем месте.

— Я к ней не вернусь.

— Она опустошена. Она не знала, что ты туда собирался, иначе бы ни за что не пригласила этого придурка. С тех пор она его не видела. Она никого не видит с тех пор, - умоляла она за свою подругу, но слова не были услышаны.

— Ты знал, что во время вашего расставания будет секс с другими, Мишель. Ты не можешь расстраиваться из-за того, что наткнулся на это. Ты ведь пришел туда без предупреждения.

Он фыркнул.

— Ты не можешь просто войти к кому-то в дом и ожидать, что она будет сидеть как вежливая маленькая рабыня и ждать тебя. Ты должен был...

— Это все еще моя квартира, Лайла. В договоре аренды все еще стоит мое имя. У меня было полное право туда войти. Не говоря уже о том, что меньше чем за час до этого, она умоляла меня вернуться. А я пошел, потому что был слаб и глуп.

Он открыл дверь и положил свой ноутбук и сумку с учебниками на пассажирское сиденье.

— Этого больше не повторится. Уходи.

— Ты ей нужен, это была ошибка. Она думала, что у тебя есть...

Он снова прервал ее, в его голосе нарастала ярость:

— Неважно, что она думала, мне уже все равно. А теперь, пожалуйста, оставь меня в покое. У меня сегодня свидание, и я не хочу, чтобы оно было испорчено мыслями об этой сучке.

Лайла соскользнула с капота его машины и подошла к нему, желая дружески и сердечно обнять, но он отстранился.

— Пожалуйста, не трогай меня, Лайла. Просто уходи.

Его отношение не должно было шокировать Лайлу, но она ничего не могла с собой поделать. Небольшой вздох вырвался из ее губ, когда она попыталась говорить без груза эмоций.

— У тебя могло бы быть свидание с Хоуп, она хочет, чтобы ты вернулся, ты ей нужен. Она почти никогда не перестает плакать. Когда она поняла, что ты был там, что видел их вместе, она была совершенно убита горем. Пожалуйста, Мишель, не отказывайся от нее. Ты же лучше этого.

— Я сказал «нет», Лайла. Ни сейчас, ни когда-либо.

Его руки дрожали, хотя голос был твердым и непреклонным. Его слова и его тело подчеркивали разные эмоции, и это не осталось для Лайлы незамеченным.

Он скользнул на водительское сиденье и захлопнул дверь. Лайла закричала ему что-то, но он проигнорировал, завел машину и выехал с парковки прочь от нее, начав делать длинные, медленные, глубокие вдохи. Ему требовалось успокоиться, вернуть над собой контроль.

Это правда, у него было свидание с сексуальной медсестрой-блондинкой по имени Мередит. Он познакомился с ней через два месяца после первой разлуки и встречался несколько раз. Ему также удалось дважды с ней переспать. Но теперь, когда дверь в их с Хоуп отношения была тщательно закрыта, заперта и прибита гвоздями к раме, он задумал сделать с ней что-то более серьезное. Опять был в силе его двенадцатимесячный план.

Может, она наденет свою рабочую форму? - подумал он про себя, превращая хмурый взгляд в улыбку, пока вел машину. Предвкушение вечера волновало его, заставляло радоваться и восторженно нервничать, больше чем когда-либо в течение долгого времени.

Лайла достала свой телефон и позвонила Хоуп, наблюдая, как Мишель исчезает вдали.

— Шанс еще есть, хотя он не хочет этого признавать. Ему больно, ужасно больно.

На другом конце линии она услышала тихий плач, но больше не было произнесено ни слова, прежде чем она отключилась.

***

Подруги Хоуп продолжали преследовать Мишеля, по крайней мере, пару раз в неделю. Это было то, о чем он слишком хорошо знал, он видел их много раз, они не были хороши в своих маневрах. Поэтому он задерживался в своем кабинете все позже и позже, работал в школе до наступления сумерек или уходил пораньше, чтобы избежать тех, кто его ждет или наблюдает за ним. Часто замечал, что кто-то ходит за ним хвостом на свиданиях, или даже следит за ним, когда он просто встречается с друзьями. Это становилось невыносимым и непозволительным.

Сейчас было начало апреля, и до даты, когда двое бывших любовников должны были встретиться в кафе на Браун-стрит оставалось чуть больше месяца. После того как он пришел к Хоуп с Таем, он снова полностью прекратил с ней всякое общение. Все звонки немедленно прерывались, будь то от нее или от одного из ее сообщников, причем теперь постоянно блокировались все больше и больше номеров. У него были новые адреса электронной почты, которые он использовал исключительно для связи, лишь изредка проверяя старые, и удалил из друзей или заблокировал в своих социальных сетях всех виновных лиц. На самом деле, он дошел до того, что почти полностью отмежевался от Facebook и Instagram и поддерживал связь со своими друзьями по другим, более приватным каналам.

Мишель также исключил себя из аренды, к большому огорчению и травме Хоуп. Раньше он допустил оплошность, оставаясь, но он решил оставить все как есть, надеясь, что сможет вернуться. Теперь это уже не казалось ни возможным, ни правдоподобным.

Наконец, слабым звеном оказалась его мать, Джин.

— Привет, мама, - ответил он, когда однажды вечером она позвонила ему, - как дела?

— Пожалуйста, не вешай трубку, Мишель, - это был голос Хоуп.

Стиснув зубы, он сдержал свою словесную тираду, но ничего не ответил.

Прошло мгновение, затем еще одно. Хоуп заговорила вновь:

— Я просто хочу задать тебе вопрос. - Она запнулась, ожидая. По-прежнему никакого ответа. - Мишель, ты все еще здесь?

Он хмыкнул.

— Мишель, мне просто нужно знать... Просто нужно знать, собираешься ли ты все еще встретиться со мной в следующем месяце. Вот и все.

Хоуп отчаянно умоляла, молила мужчину, которого она все еще любила, и который, как она надеялась, все еще любил ее.

— Ты будешь там? В полдень?

Она услышала вздох, глубокий, полный смирения и сожаления.

— Пожалуйста, Мишель. Я по тебе скучаю. Я скучаю по нам. Мне нужно, чтобы ты снова был со мной.

— Да.

Одно слово перед тем, как он закончил разговор. Но у него голова шла кругом от инсинуаций и дерзости ее контакта, от того, что она имела на это право. Больше всего его возмущало то, откуда это исходило. Он тут же позвонил отцу.

Гудок был только один, прежде чем трубку взяли.

— Привет, Мишель, - ответил его отец Франсуа с оттенком осторожности. - Я знаю, что ты расстроен, но твоя мать... - На этом он остановился.

— Я просил вас с мамой не вмешиваться. И теперь эта шлюха звонит с маминого телефона? - рявкнув в трубку Мишель, будучи в ярости.

— Сынок, она сейчас здесь, с нами, - голос Франсуа упал до едва слышного шепота, но оставался тревожным, хотя и был наполнен теплом и любовью. - Она приезжает сюда уже несколько недель. Я знаю, мы обещали не вмешиваться, когда вы двое отложили свою свадьбу, но она боится. Боится, сынок, боится, что ты не захочешь, чтобы она вернулась. Она несчастна, одинока и боится. Она уже давно ни с кем не встречается.

— А что, если я не хочу ее возвращения? – требовательно спросил Мишель. - Что, если я уже передумал? Что, если я не думаю, что могу ей доверять? Более того, я знаю, что не могу ей доверять. Ты не имеешь права!

Затем он услышал, как она на заднем плане разговаривает с его матерью, после чего голоса внезапно смолкли, и один из них слабо произнес вопросительно: «Мишель?»

— Мишель, я знаю, что тебе больно. Но не позволяй своей гордости мешать твоему счастью. Пока все это не случилось, ты был самым счастливым из всех, кого я когда-либо видел. Ты и Хоуп, мы все знаем, что вы должны быть вместе. Вы оба провели некоторое время порознь, и оба причинили друг другу боль, но теперь пришло время для этого...

Все, что он смог сделать - это отключиться от отца, а затем принялся блокировать номера обоих родителей.

— ЕБ ТВОЮ! - закричал он. Он не может никому доверять?

Когда он, наконец, вернулся к Джейсону, его друг ждал с холодным пивом и ухмылкой на лице. Мишель чуть не швырнул свои сумки через всю комнату, он все еще был на взводе, напряжен и готов взорваться. Он даже не сказал Джейсону ни слова, выхватив у него пиво и принявшись опрокидывать его в себя. Оно слегка обожгло ему горло горьким вкусом и прекрасно охладило. Он выбросил бутылку в мусорное ведро, а Джейсон протянул ему другую, которую постигла та же участь.

— Сюда звонила твоя мать.

— Да пошли они, - усмехнулся Мишель, отправляясь на поиски третьей бутылки.

— Все понимаю, но пусть тебя это не расстраивает. Ты ведь счастлив, не так ли? Планом, своими успехами. А та старая жизнь, она закончена и похоронена. Делай то, что нужно тебе, то, что хочешь... Не позволяй этому сбить тебя с ног.

Джейсон похлопал его по спине, чтобы и утешить, и мягко напомнить, что все идет так, как Мишель всегда ожидал все эти месяцы назад.

— Если ты сейчас настолько расстроен, то для чего тогда вся предыдущая боль?

Мишель кивнул.

— Я расстраиваюсь не из-за того, что Хоуп трахается, уже нет. Дело в границах, которые она переходит. Мои родители, моя работа, мои друзья, мои свидания. Она продолжает на каждом шагу проявлять ко мне неуважение. Я попросил ее уважать мои желания в течение двенадцати месяцев. Только двенадцати месяцев.

На этот раз он медленно потягивал пиво, и по его лицу расползалась улыбка.

— Но я счастлив. Правда, счастлив. Я счастлив, что у меня есть отличная работа, хорошие друзья и, надеюсь, красивая, любящая девушка, что ждет меня в конце. Я счастлив, что все это скоро закончится, и я смогу посмотреть в лицо своему будущему.

— Хочешь сходить куда-нибудь? Ребята могут встретиться с нами в «Короне».

Джейсон любил «Корону и Сквайра», местный паб, находившийся в нескольких минутах ходьбы от его квартиры.

— Звучит отлично. Дай сначала допить это, - рассмеялся он, делая очередной глоток своего третьего пива за последние десять минут. Скорее всего, сегодня вечером в «Короне» будет выступать живая группа, чтобы дополнить чрезмерно дорогие бокалы пива. Но если там будут его друзья, - а это был вечер пятницы, - то почему бы и нет? Завтра он может проспать весь день с похмелья, и никому до этого не будет дела.

Он допил свой напиток и переоделся в джинсы, футболку Midnight Oil и повседневную обувь, пока Джейсон продолжал болтать о своей новой девушке. С тех пор как его отношения со Стейси потерпели катастрофический крах, Джейсон не хотел ничего больше, кроме случайных знакомств для легкого общения и жесткого секса.

Джейсон сильно обжегся, и теперь с удовольствием прыгал из постели в постель. Он не задерживался ни с одной женщиной дольше трех месяцев, но всегда был честен со своими новыми партнершами в том, что не стремится к долгосрочным обязательствам. Его отношения с Хайди были новыми, длились вторую неделю, и он явно все еще находился на стадии желания видеть ее и быть с ней, хотя Мишель знал, что скоро он бросит ее, как и всех остальных.

Прогулка до «Короны» заняла около десяти минут, и они прошли мимо местной закусочной «Жирная ложка». Поскольку Мишель еще не ел и выпил уже три бутылки пива, Джейсон подтолкнул его внутрь. Перед предстоящей тяжелой ночью не мешало бы подкрепиться.

— Два ролла «Чико», две рыбы в кляре и четыре ведра картошки, спасибо, - передал Джейсон заказ дочери вьетнамской пары, управлявшей заведением, и протянул двадцатку. - Сдачу оставь себе, купи чего-нибудь вкусненького.

Она была молоденькой, лет четырнадцати-пятнадцати, невероятно худой, граничащей с анорексией, и настоящей болтушкой. Однако хорошо говорила по-английски, что с трудом удавалось ее родителям, поэтому чаще всего по вечерам именно она принимала заказы и переводила для своих трудоголиков-родителей. Джейсон и Мишель ее жалели, ведь в таком нежном возрасте она всегда работала подолгу. Кроме того, Мишель, как учитель, опасался за ее образование. Ее рабочий день почти не оставлял времени на учебу и оценки.

— Мишель, - обратилась к нему девушка, - прошлым вечером эта женщина опять была здесь.

Мишель почувствовал, как кровь в его жилах превратилась в лед.

— Она спрашивала, как часто ты здесь бываешь и когда обычно ходишь в паб.

Он вздохнул и тяжело сел на один из хлипких на вид, но удивительно прочных белых пластиковых стульев, стоявших вдоль стены.

— Я не верю. Просто не верю в это. Почему они не могут оставить меня в покое?

Скорее всего, эта женщина - Триша. Она живет неподалеку, и добираться сюда ей совсем недолго. Она не раз появлялась в «Короне» и, похоже, присматривала за этой закусочной с рыбой и чипсами. Возможно, - подумал он, - прекращение всякого общения было ошибкой, возможно, если бы я продолжал общаться, это остановило бы преследование и домогательства.

— Не позволяй этому овладеть тобой, приятель. - Джейсон сунул завернутую в бумагу еду в руки Мишеля. - Все почти закончилось, а потом ты сможешь вернуться к жизни. Верно?

Мишель не был так уверен и лишь издал звук, похожий на ворчание и вздох.

— Этот двенадцатимесячный период был твоей идеей, помнишь, Мишель. И в любом случае, как бы все ни сложилось, ты уже давно отжариваешь ту горячую медсестру, не говоря уже о той администраторше из твоей школы. Она ничего. А как насчет той молодой учительницы физкультуры. Ну, той что, ФФУХ!

Мишель, казалось, не был убежден, поэтому Джейсон продолжил:

— Ты и Хоуп, ну, я понимаю, это не было счастливым плаванием. У нее есть парни, а у тебя - девушки. Прими это как победу. Не беспокойся о прочей ерунде, просто они впадают в отчаяние. У тебя еще месяц, чтобы решить, что будешь делать, останешься ли с Хоуп или двинешься дальше. В любом случае, доверяй себе и не обращай на них внимания.

Джейсон откусил кусочек от одного из роллов «Чико». Большая, жирная, жареная во фритюре закуска, похожая на спринг-ролл, уже сделала вощеный бумажный пакет частично прозрачным.

— О-о-о-о-о, черт! - воскликнул он. - Чертовски горячо!

Он помахал рукой перед ртом, как будто это могло волшебным образом потушить огонь внутри, оставив Мишеля заливисто смеяться. Из-за прилавка девушка и ее мать тоже присоединились к смеху над Джейсоном.

Им потребовалось около пятнадцати минут, чтобы съесть свою порцию жира, масла, соли и множества углеводов, в течение которых Джейсон долго говорил о Хайди.

— Думаю, что она может быть той самой.

На лице Джейсона было мечтательное выражение, он не был так взволнован и оптимистично настроен по отношению к женщине с тех пор, как пять месяцев назад появилась Пенни. Та продержалась целых шесть недель, прежде чем Джейсон однажды утром решил, что ему не нравится, как она храпит. Ирония этого факта заставила Мишеля скривиться. Джейсон храпел как ржавый робот, жонглирующий плохо настроенными бензопилами. Он был настолько громким, что его легко можно было услышать из другой комнаты и через две закрытые двери.

— Думаю, что хочу стать с ней эксклюзивным, Мишель. Хочу иметь с ней настоящие отношения.

Он посмотрел на Мишеля, занятого тем, что запихивал в рот последние чипсы, и усмехнулся.

— Разве это неуместно - делать предложение спустя всего две недели?

Мишель чуть не подавился своими чипсами, что вызвало смех Джейсона.

— Я шучу, Мишель.

Тут же был ответ «фух», и Джейсон продолжил:

— Собираюсь подождать, по крайней мере, до трех недель. - Он игриво ударил Мишеля по бицепсу.

— Да ладно тебе, Казанова. Возможно, в «Короне» найдется еще одна девушка, которая захочет заполучить тебя, - засмеялся над другом Джейсон. - Давай найдем тебе еще несколько кисок, пока тебя не отозвали из отпуска.

Мишель легонько шлепнул его в ответ, и они пошли в сторону паба, к выпивке и, возможно, к чему-то более экзотическому.

В тот вечер в «Короне» действительно выступала группа «Shadow Boxer». Они были кавер-группой «The Angels», но исполняли и многие песни других известных австралийских исполнителей. Их исполнение песни «Am I Ever Gonna See Your Face Again», в частности, вызвало бурную поддержку растущей толпы, как это всегда бывает с этой песней. А Мишель обнаружил, что сам выкрикивает неофициальный дополнительный текст песни во весь голос, вместе со всеми присутствующими.

— Увижу ли я когда-нибудь твое лицо опять? - спрашивал певец, с энтузиазмом повторяя лирику покойного великого Дока Нисона.

— НИ ЗА ЧТО, ОТВАЛИ! - крикнула толпа в ответ. Снова и снова продолжалась эта перепалка. В каком-то смысле это было катарсисом. Текст песни был траурным, о потерянной любви. Но толпа отвечала от имени того, кто ушел, и Мишель почувствовал это, почувствовал, как слова нашли отклик глубоко внутри него. Кем он собирается быть? Тем, кто тоскует и остается один, или тем, кто сбежал.

Когда зазвучали последние ноты, и толпа начала аплодировать, Мишель почувствовал, как кто-то обхватил его сзади и заключил в непрошеные объятия. Слабые нежные руки обхватили его, а мягкие груди толкнули в спину. Он замер, обдумывая худший из возможных сценариев. Боковой взгляд на одного из его друзей, Чеза, подсказал ему, что дело плохо.

— Хоуп... - начал он, когда она повернула его.

Но это была не Хоуп. Вместо этого он смотрел на красивое лицо Триши. Ее светлые волосы были зачесаны назад, и она была одета в старую и выцветшую футболку ACDC под мужской красно-черной клетчатой фланелевой рубашкой, которую носила расстегнутой, но завязанной на талии. В результате ее большая мягкая грудь выпирала еще больше. Мучительно узкие джинсы и ботинки FMBS до колена завершали ее наряд в пабе. Теперь она отодвинула его на расстояние вытянутой руки, обнимая более сдержанно и уместно...

— У тебя хороший голос для пьяницы, Мишель, - жеманно произнесла она с ухмылкой на губах. – Не потанцуешь со мной?

Она увидела его нерешительность почти до того, как он ее почувствовал. - Я не буду говорить о Хоуп, обещаю. Просто хочу потанцевать. Я могу быть подругой Хоуп, но мне все равно нравится думать, что я и твоя подруга. Просто увидела тебя здесь, и в прошлые времена ты бы уже танцевал со мной.

Это было правдой, Хоуп танцевать не любила, но Трише это нравилось, и часто он сопровождал ее на танцпол, если она была с мальчиками. Но сейчас он просто смотрел на нее, не зная, что ответить. Однако Триша не стала дожидаться ответа и восприняла его отсутствие как молчаливое согласие. Впрочем, это не имело значения, она все равно не собиралась принимать отказа.

Едва группа приступила к следующей композиции, драйвовой и зажигательной кавер-версии хита группы «The Poor» «Еще вина, пожалуйста, официант», она потащила его на маленький и тесный танцпол. Триша нежно обняла его за талию и начала трясти взад-вперед, встряхивая волосами в такт грохочущему риффу. Мишель плыл по течению, все еще потрясенный и более чем немного взволнованный происходящим.

Триша излучала сексуальную привлекательность, но при этом сохраняла элегантное и естественное очарование. Когда закончилась одна песня, он обнаружил, что остается с ней еще и еще. Ее улыбка росла, как и выпуклость в его брюках, но в глубине души он понимал, что это неправильно. Это явно была всего лишь очередная разведывательная миссия, и он начал раздражаться из-за безрассудства ее действий.

Наконец, он оттолкнул ее и повернулся к своим друзьям, но она схватила его за руку, удерживая изо всех сил.

— Мишель, пожалуйста.

Он легко убрал ее руки, покачав при этом головой.

— Вам всем пора прекратить преследовать меня. Чем больше вы это делаете, тем меньше у меня желания встречаться с Хоуп. Вы добиваетесь прямо противоположного тому, чего хотите.

Она прижалась к нему с криком:

— Что?

Группа начала новую песню, и услышать друг друга стало почти невозможно.

Мишель вздохнул и предложил Трише проследовать за ним на улицу. Ему нужно было поговорить об этом, требовалось заставить ее и остальных отстать от него. Их постоянное вмешательство в его жизнь неприемлемо. Он пришел сюда со своими друзьями, чтобы повеселиться, расслабиться и не думать ни о чем конкретном. И определенно не хотел вновь переживать болезненные воспоминания и разбитое сердце. Триша кивнула в ответ на его жест и, снова ухватившись за его руку, последовала за ним к выходу. Когда они проходили мимо Джейсона, тот понимающе улыбнулся и подмигнул, чем вызвал сердитый взгляд Мишеля.

— Триша, это нехорошо, - отчитывал он женщину, когда они стояли у входа в «Корону», звук группы все еще раздавался внутри, но уже не был оглушительным.

— Согласна, Мишель.

Это потрясло его, он не ожидал, что она ответит таким образом, что она так легко согласится с ним. Он был в замешательстве и очень смущен.

— Тогда в чем твоя игра, Триша? Что ты здесь делаешь?

Она пожала плечами, заставив подпрыгнуть свои груди. В ясном свете и без толчеи толпы внутри, ее груди привлекли взгляд Мишеля, и он понял, что на них, скорее всего, нет лифчика. От этой мысли он вздрогнул.

— Что ты делаешь?

— Я не играю, Мишель. Мне скучно и одиноко, поэтому я пришла сюда, чтобы выпить, потанцевать и, возможно, попытать счастья. Потом увидела тебя. Я скучала по тебе, знаешь ли. Мы все скучали. Когда-то мы были друзьями.

У нее было печальное выражение лица, как у человека, смирившегося с предстоящей смертью или уходом, который невозможно предотвратить.

— Я знаю, что ты не хочешь говорить об этом, поэтому не буду. Но не можем ли мы быть друзьями, хотя бы на этот вечер? Только мы вдвоем. Просто друзья. - В ее глазах стояли слезы.

Мишелю всегда нравилась Триша, и не только потому, что была одной из самых близких подруг женщины, которую он любил. Она была искренней. Он так давно оберегал ее. У нее было так много неудачного опыта с парнями и любовниками. У нее была привычка связываться с придурками и неудачниками, и он принимал ее боль и одиночество как горькую пилюлю. Хотел, чтобы она была счастлива, так же счастлива, как и он, или как был он.

— Друзья, - сказал он, наконец, - на сегодня.

Мишель протянул руку, чтобы пожать ее, дабы официально закрепить их перемирие. Однако Триша крепко обняла его, впиваясь в его тело и шепча снова и снова:

— Спасибо.

Объятия длились долго, возможно, несколько минут, а может быть, и дольше, дольше чем следовало бы, дольше чем объятия между друзьями. Она уткнулась лицом в его шею, ее руки крепко обхватили его, ее тело и его тело слились воедино, став одним целым. Это было излияние эмоций, сдерживаемого разочарования и высвобождаемой привязанности.

— Спасибо, Мишель. Пойдем, - она разжала объятия, но взяла его за руку и потянула назад, ведя внутрь, - потанцуй со мной еще.

***

Мишель устало открыл глаза. Его голова раскалывалась от выпивки и громкой музыки, а свет, проникающий через окно наверху, говорил о том, что уже поздний день. Он застонал, перевернулся, пытаясь определить, как лучше покинуть кровать и начать спасать то, что осталось от дневного света. И тут понял, что выбраться из постели будет непросто. Очень трудно и неудобно.

Рядом с ним лежала Триша, обнаженная по крайней мере до пояса. Ее глаза были закрыты, и она тихо и сладко похрапывала, почти мурлыкала в своем покое. Она лежала на его руке, зажав ее между кроватью и одной из своих впечатляюще больших грудей.

Мишель был ошеломлен. Неужели он?.. Неужели они?.. Его глаза осмотрели комнату, и он увидел следы поспешно сброшенной одежды, включая оборчатые трусики-стринги. Белье было явно не его. Он слегка сглотнул, а затем, потянувшись свободной рукой вниз, слегка приподнял простыню.

Оба они были полностью обнажены. И чтобы усугубить ситуацию, он понял, что глаза Триши открыты и пристально смотрят на него.

— Я... - он не смог продолжить. Как это могло случиться? Конечно, он надрался, и воспоминание о танце с Тришей пробудило в нем страстные эмоции. Но перейти от этого к постели, к тому, что ночью казалось запретной страстью, было слишком. Он заглянул под одеяло, которое все еще придерживал, и заметил, что ее аккуратно подстриженные волосы на лобке, похоже, покрыты какой- сухой корочкой, а в центре кровати было особенно большое мокрое пятно.

— Правда?

Его вопрос был риторическим, все было очевидно, и его память, наконец, снова заработала, воскрешая моменты безудержной похоти и радости, ее обнаженное, потное тело, извивающееся вместе с ним.

Она кивнула. Выражение ее лица было странным. На нем играли счастье, удовлетворение, растерянность, гнев, боль и вина.

— Но... - Как это могло случиться? Почему это произошло? - Мы не предохранялись.

Она кивнула.

— Знаю. Но я тебе доверяю, Мишель. Так, как не доверяю никому другому.

Подруга его бывшей невесты наклонилась и поцеловала его. Это было глубоко и гиперактивно, она продолжала просовывать свой язык между его губами и так далеко в его рот, как только могла дотянуться, надеясь, казалось, протолкнуть до самого горла.

Он изо всех сил пытался от нее отстраниться, но она упорствовала и продолжала целовать его с преследующей страстью и отчаянной потребностью. Наконец, Мишелю удалось освободить руку коротким, резким рывком. Но, как бы ни старался сейчас оставить ее в постели, он обнаружил, что не может этого сделать. Она была прекрасна, маняща и обнажена. Он протянул руку, почти не контролируя свои действия, осторожно лаская ее тело, бедро, ягодицы, грудь, а затем перешел вниз, к ее хорошо поработавшей киске.

Триша застонала. Последние двенадцать месяцев она почти не занималась сексом, больше полагаясь на свои руки и многочисленные игрушки. Сейчас она лежала в постели с мужчиной, близким к идеалу, и не хотела, чтобы это когда-нибудь закончилось. Если быть честной с самой собой, она не собиралась позволить этому закончиться.

Она толкнула Мишеля обратно на кровать и провела языком и губами по его груди, по животу, пока не добралась до его набухающего фаллоса. Колебания были мгновенными, она лишь взглянула на него, и на ее лице появилась соблазнительная ухмылка. Она наделась на него, взяла его в рот, очищая, возбуждая, превращая его плоть в камень и сталь. Мишель вздрогнул, а ее голова откачнулась, ее глаза вернулись назад, чтобы наблюдать за ним, ее взгляд не покидал его.

Наконец, она оторвала рот от его блестящего члена, покрытого слюной. Он почувствовал боль потери, когда ее влажный, желающий и такой горячий язык и губы снялись с его тела. Он остался желать, жаждать, нуждаться в большем. Сквозь его желание прорвалась ее улыбка, когда она поднялась над ним.

— Триша, мы...

Она опустилась, насаживаясь го мужское достоинство.

— ЕБАААААТЬ! - прорычала она, впиваясь ногтями в его грудь.

Она удерживала его, держала его глубоко в своем теле. Ее внутренние мышцы вцепились в него, крепко сжимая, заявляя на него права. Мишель, со своей стороны, мог лишь смотреть вверх, его рот был открыт, и он понял, что забыл, как дышать. Он сделал один длинный, тяжелый глоток воздуха, когда она начала двигаться. Ее тело раскачивалось вперед-назад, она прижималась к нему, вдавливая свой клитор в его лобковую кость, а его твердый как сталагмит член еще глубже в себя.

— Ебать, ебать, ебать, ебать, - бормотала она снова и снова, словно мантру похоти и любви. Ее ногти царапали его, нанося ему большие красные царапины, по меньшей мере в трех местах проступила кровь. Сексуальная кульминация поднималась, росла, нарастала...

Ее темп был бешеным, она рвалась вперед, наклоняясь и пожирая его лицо поцелуями с открытым ртом, влажными и неистовыми.

В глубине живота зародился его стон, долгий одиночный всхлип извращенного сексуального удовлетворения и наслаждения. Когда тот поднялся, он закричал, его руки переместились на ее бедра, и он потянул ее вперед, а она скакала на нем все сильнее и сильнее. Он поцеловал ее в ответ, их языки боролись за господство, их губы слились, расплавились в пылу страсти. Пот и слезы смешались, когда его крик перешел в рев, а она издала долгий, проникновенный и пронзительный вопль освобождения.

Их одновременный оргазм рванулся вперед, отправив обоих за грань. Глаза Триши закатились, и она закричала в небо, а гортанный крик Мишеля сопровождал спазмы его тела, когда он снова выстреливал в нее одну струю за другой...

Наконец, когда ее похоть была утолена, она рухнула на него, вжавшись грудью в его грудную клетку, ее затвердевшие соски впились в те места, где оставили свой отпечаток ее ногти. Оба были истощены, измучены и удовлетворены. Его член все еще находился глубоко в ее киске, выйдя из нее только тогда, когда снова начал смягчаться.

— О, Боже, - печально произнесла она, когда он выскользнул из нее, его сперма медленно, но верно последовала за ним, вытекая на него, а затем стекая на кровать.

— Триша... - начал он, но она поцеловала его с любовью, заставив замолчать.

— Я хотела тебя, только один раз, прежде чем ты вернешься к Хоуп.

Он обнял ее. В душе царило смятение. Неконтролируемые и неудобные мысли вихрем проносились в его голове. Его губы вернулись к ее губам.

Из другой комнаты Джейсон в недоумении покачал головой. Он всю ночь лежал и не мог заснуть, пока они занимались этим несколько раз по несколько часов подряд, и вот теперь они занялись этим опять. На этот раз, если это возможно, все было еще более пылко и страстно, чем раньше. Джейсон был уверен, что какое бы будущее ни ждало его друга Мишеля, ему придется купить для этой комнаты новую кровать. Он был удивлен, что та все еще цела.

***

— Триша, - голос Элизы был строгим, почти обвиняющим. - Мой кузен был там, в «Короне», в прошлую пятницу. Скажи, что это неправда. Пожалуйста.

Триша склонила голову. Несмотря на то, что она сказала Мишелю, что это на один раз, прежде чем он вернется в Хоуп, они виделись еще дважды. И оба раза все заканчивалось одинаково. Оба раза она говорила, что больше этого не повторится. Тем не менее, в этот вечер ей предстояло встретиться с ним еще раз.

— Боже мой! - в голосе Элизы было ощутимо отчаяние.

— Что случилось? - спросила Кимберли, перенося взгляд с одной на другую. - Что происходит?

Триша глубоко вдохнула. Она не могла скрывать это, не могла отрицать.

— Я переспала с Мишелем.

В воздухе над столом повисла тишина. Элиза, Триша и Кимберли собрались в четверг на обед в их любимой закусочной, чтобы перекинуться парой слов и просто поговорить. Часто они говорили о Хоуп и Мишеле, но теперь, похоже, речь зашла о Трише и Мишеле. Рулет с салатом халуми больше не казался Трише аппетитным, стыд за свой поступок обжег ее щеки, и она выронила свой обед обратно на бумажную тарелку.

— Ты... что?

— Я занималась сексом с Мишелем, ясно? Просто столкнулась с ним, и мы переспали. Только как друзья. Лишь как друзья.

— Чушь, - прошипела Элиза. - Ханна видела тебя с ним, сказала, что ты практически трахала его там, на танцполе, и что твой язык был у него в горле. Она сказала, что ты ушла с ним.

Триша кивнула, глядя на свои ноги.

— Как ты могла, как ты могла предать Хоуп? - Элиза была в ярости. - Я думала, ты - ее подруга.

В этот момент Триша набралась смелости. Она не собиралась этого терпеть. В том, что произошло, была виновата Хоуп. Эта глупая, самодовольная девчонка.

— Ты ведь знаешь, что Хоуп трахалась с Гленом и Тони, верно? - Она швырнула слова обратно в своих подруг. - Она трахнула двух друзей Мишеля одновременно, заставила их играть с ней, потому что захотела узнать, каково это - два члена одновременно. Хоуп бросила Мишеля. Он отличный парень, и заслуживает лучшего. Он не заслуживает такого неуважения.

— Но ты же ее подруга!

Резкие слова Элизы не соответствовали выражению ее лица. Она была опустошена. Если новости об этом достигнут Хоуп, это ее раздавит.

— Хоуп совершила несколько ошибок, но пытается все исправить. Она больше не трахается. Она остается верна Мишелю, потому что любит его, хочет его вернуть. И это...

— Он был хорош? - не смогла удержаться Кимберли.

Мишель был красив и подтянут, и, если верить Хоуп, особенно в сравнении со многими, кто был у нее за последние одиннадцать месяцев, он - фантастический любовник.

Триша улыбнулась, но это была улыбка осужденного.

— Лучше, чем просто хорош.

— Кто лучше?

Они повернулись, потрясенные. Позади них стояла Хоуп, с коробкой салата в руках и лукавой ухмылкой на лице.

— Боже мой, - завизжала она, увидев лицо Триши. - С кем ты трахалась? Я его знаю?

На группу опустилась тишина, и все они находили, на что еще посмотреть. Никто из них не мог смотреть Хоуп в глаза, никто не мог скрыть своего дискомфорта. Улыбка Хоуп померкла.

— С кем ты трахалась? - На этот раз голос был требовательным, но тоскливым. - Кого ты трахала? Триша, скажи мне, кого?

Наступившая тишина сказала все что нужно.

— Кто он, Триша? Скажи мне.

Теперь она визжала, привлекая к себе все внимание маленького ресторанчика. По ее лицу текли слезы. Она поняла. Она видела. Она просто не хотела верить в это, не хотела этого принимать. Это ее подруги, они должны быть на ее стороне, должны помочь ей вернуть мужчину, которого она любит. Как они могли? Как она могла? Триша была ее лучшей подругой. Единственной подругой, которой она доверяла больше чем всем остальным.

Без предупреждения Хоуп ударила коробкой с салатом в лицо Трише и набросилась на подругу с кулаками. Хоуп била Тришу снова и снова, крича, как баньши, которую обидели. Триша пыталась прикрыться, пыталась защитить себя, но нападение было интенсивным, неумолимым и полным ярости и гнева. Потребовалось еще три клиента, а также Кимберли и Элиза, чтобы оттащить ее и удержать в неподвижности. Лицо Триши было разбито, губа рассечена и кровоточила, а левый глаз уже проявлял признаки потемнения.

— Мне жаль, Хоуп. Правда.

Она стряхнула остатки салата с волос и ушла, подавленная и удрученная.

— Ты на самом деле трахалась с Гленом и Тони? - повернулась к Хоуп Кимберли, едва Триша ушла, она не могла поверить, что не знала об этом. - Неужели ты позволила двум так называемым друзьям Мишеля жарить тебя?

Она покачала головой в отвращении к Хоуп и ее действиям.

— И ты расстраиваешься из-за того, что Триша трахнула Мишеля. Не будь лицемеркой, Хоуп, все это, весь этот бардак, все это - твоя идея. Все на твоей совести. Помнишь?

Она поспешно удалилась, побежав за Тришей. Если сейчас, по мере приближения конца, будут выясняться стороны, то все будет еще хуже, чем было. Им нужна солидарность. Им нужна честность. Им нужно собраться с мыслями и не ссориться. Кимберли собиралась попытаться решить эту проблему, ей нужно собрать их вместе и не позволить этому разорвать их на части. Но если линии сражения будут очерчены, она не будет стоять рядом с Хоуп, не сможет. Не сейчас.

***

— Ты собираешься к ней вернуться?

Триша сжимала Мишеля в объятиях. Его мускулистые руки нежно обхватили ее, прижимая к себе. Ее левый глаз был опухшим и черным. У нее было множество других синяков, порезов и ссадин, а губа раздулась так, что даже говорить стало больно.

— Нет.

Триша заплакала.

— Мне так жаль, Мишель.

Он мягко покачал головой и погладил ее волосы, откинув их с ее красивого, но избитого лица.

— Мне тоже жаль.

Он нежно поцеловал ее в лоб и прижал к себе. У них не было секса, и они не собирались заниматься сексом, не сегодня, не в свете ссоры во время обеда. Триша просто нуждалась в его тепле и сострадании. Она знала, что не должна была делать шаг навстречу этому мужчине, но, в конце концов, ничего не смогла с собой поделать, особенно после того, как Хоуп рассказала ей о Гленне и Тони.

Гленн и Тони. Мишель знает? Как бы он это воспринял? Она тяжело сглотнула. Она должна ему сказать, сказать, что его друзья предали его, как она предала Хоуп.

— Мишель, - она подняла на него глаза и увидела его боль. Все это печальное положение дел сильно затронуло его. Он был хорошим человеком, единственной виной которого была любовь к одержимой женщине. - Мишель, мне нужно тебе кое-что сказать.

Он кивнул, чтобы она продолжала.

— Гленн и Тони... - пыталась она сказать, пыталась вымолвить, но слова застревали у нее в горле. – Она... Хоуп... она трахнула Гленна и Тони. Они трахнули ее вдвоем.

Из его глаза вытекла слеза и побежала по щеке.

— Спасибо, Триша.

Теперь странные взгляды, которые он получал от них в предыдущие месяцы, обрели смысл. Он вздохнул. Он не мог их винить. Это он отказался установить основные правила с Хоуп, когда все это взорвалось. Это он отказался обсуждать разлуку. Именно его слова вернулись к нему, и именно его слова помогли привести эти события в движение.

Единственные правила - это то, что я сказал. Больше меня ничего не волнует.

Он все еще мог слышать их в своем сознании. Воспроизвел их сейчас. Он был зол, полон желчи и злобы, и не остановился, чтобы выслушать ее, не остановился, чтобы обсудить с ней. Просто бросил в ее сторону свои требования, а затем ушел, наплевав на последствия.

— Спасибо, Триша, - сказал он снова. - Я не против. Она была вольна быть с тем, с кем хотела. Без вопросов. Так же как и я могу быть с той, с кем хочу. С той, с кем все еще хочу.

Он посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.

— А хочу я тебя, Триша. Я хочу тебя.

— Это уничтожит ее, Мишель. Она тебя любит.

— Я тоже ее люблю. Но не так, больше нет. Она оправится и, надеюсь, больше не будет совершать тех же ошибок. Надеюсь, она выкинула это из головы и сможет найти кого-то еще.

Он крепче прижал ее к себе. Он знал Тришу много лет, любил ее глубоко, но не романтически. Однако теперь, хотя они пересекли эту черту всего несколько дней назад, он знал, что любовь, которую он испытывает к ней, изменилась безвозвратно. Ему не нужно учиться любить ее, учиться узнавать ее, он ее уже любит.

— Триша, я люблю тебя.

Она плакала адскими слезами. Ее сердце болело. Так много жизней затронет это простое заявление. Многие будут раздавлены, многолетние дружеские отношения будут разорваны, и, возможно, их уже никогда не удастся восстановить.

Она взяла телефон и написала Кимберли. Ответила на раннее сообщение после инцидента в магазине сэндвичей.

Я его люблю.

***

Было двадцать мая, полдень. Хоуп сидела тихо, зная, что ее уже осудили. Кафе на Браун-стрит кипело суматошным движением. Люди входили и выходили, перекусывая, обедая и выпивая кофе. Снаружи с отчаянным, но в конечном итоге бессмысленным оптимизмом ждали Элиза и Лайла. Кимберли и Триша бросили ее на произвол судьбы. Она знала, почему. Это жгло ее. Она не разговаривала с Тришей с тех пор, как напала на свою бывшую подругу. В дополнение к умершей дружбе с Тришей, она лишь мимоходом общалась с Кимберли, после того как стало очевидно, что стороны расставлены. Кимберли пыталась, но все было напрасно. Хоуп не захотела слушать, а Триша - уходить от Мишеля.

Хоуп с нежностью повертела в руках обручальное кольцо, надетое на третий палец левой руки. Она носила его с благоговением, с тех пор как Мишель оставил его в ее квартире после того злополучного вечера, когда она беспричинно отдалась Таю, умоляя его владеть ею. Это было последнее напоминание о прежней жизни, о счастье, которое она когда-то имела.

Время летело незаметно. Было уже двенадцать пятнадцать, а его все не было. Он обещал, но его нет. Как и она обещала быть только его, но потом захотела большего. Она плакала в свой кофе.

— Ты в порядке, милочка?

Хоуп подняла голову и посмотрела в глаза пожилой женщине. Ей около шестидесяти. На ее лице было нежное, заботливое и обеспокоенное выражение. Она покачала головой. Она не в порядке. Она сломлена. Она потеряла мужчину, которого любила, и двух хороших подруг, возможно, навсегда, а другие последствия разнеслись по ее вселенной, изменяя все и всех, кого касались.

Старшая леди села, без спроса и без приглашения, и обернула руки вокруг молодой женщины.

— Проблемы с мужчиной? - спросила она.

Хоуп кивнула.

— Разбитое сердце?

Хоуп снова кивнула.

— По твоей вине или по его?

Хоуп подняла голову, она едва могла говорить. Ее окутало тепло незнакомки. Эта женщина не должна была делать этого, тратить свое время, чтобы утешить неизвестно кого. Но она утешала. В ее глазах даже появились слезы, отражая страдания Хоуп.

— Виновата я. Я выбросила его.

Пожилая женщина вздохнула, но все еще держала ее. Она обнимала ее, казалось, целую вечность, не говоря ни слова. Просто удерживала, чтобы позволить утешению и состраданию влиться в Хоуп.

— Здравствуй, Хоуп.

Обе подняли глаза и увидели Мишеля. Он был элегантно одет в костюм и галстук, красивый и обходительный. На его челюсти виднелась щетина, а волосы были безупречно ухожены.

— Прости, я опоздал.

Он кивнул пожилой даме, которая нежно и по-матерински похлопала Хоуп по спине. Она медленно встала, и Мишель протянул ей руку, помогая подняться на ноги.

Окинув взглядом двух молодых людей, она печально покачала головой. Какая жалость. Они прекрасно смотрятся вместе, хотя она видит, что мужчина ушел из ее жизни, а женщина все еще скорбит.

— Желаю удачи, Хоуп, - сказала она, уходя.

— Можно? - Мишель указал на свободное место напротив своей бывшей любви.

Хоуп снова кивнула:

— Пожалуйста.

Ее голос был неровным и хриплым. Она едва могла смотреть на него. Ее сердце и душа были охвачены болью, превосходящей все, что она считала возможным.

Некоторое время они сидели молча. Мишель размышлял о женщине, сидящей перед ним, о женщине, всего двенадцать месяцев назад казавшейся ему спутницей жизни. Хоуп, в свою очередь, старалась избегать его взгляда, старалась не смотреть на него. Но все же, рассеянно крутила кольцо Мишеля, посвящение его любви, теперь уже ушедшей, потерянной.

— Вы с Тришей? - Наконец-то ей это удалось. Он кивнул.

— Женитесь?

Он пожал плечами:

— Возможно. Пока об этом не говорили. Еще рано, - он потянулся к ней через стол и взял ее руки в свои.

— Пришло время забыть меня, - сказал он, снова снимая кольцо с ее пальца. - Это нездорово, - заметил он, держа кольцо в руке, - не полезно. Брось его.

Она сломалась.

— Я люблю тебя, Мишель. Пожалуйста, вернись ко мне.

Качание его головы стало еще одним гвоздем в крышку ее гроба. Запечатывая судьбу будущего без него.

— Нет, Хоуп. Ты должна принять это и идти дальше. Ты - прекрасный, замечательный человек. Мы оба совершали ошибки, нет причин позволять им удерживать тебя. Ты молода и недолго будешь одна.

Она упала на стол и заплакала, а он сидел и молча смотрел на нее. В его глазах было сострадание, а в сердце - любовь. Но теперь все было по-другому. Он принадлежал кому-то другому. Он нежно погладил ее по волосам.

— Если бы прожили врозь всего шесть месяцев, как хотела я, мы бы все еще были вместе.

Она прошептала эти слова, приглушая их руками, которыми обхватила свою голову.

— Возможно, - ответил он стоически и безучастно. - Но я бы никогда не доверился тебе снова, и наши отношения в любом случае были бы обречены.

— А двенадцать месяцев? - она подняла на него умоляющий взгляд. - Почему двенадцать?

Он горько улыбнулся.

— Мне требовалось время, чтобы разобраться в своих чувствах и, возможно, идти дальше. Чтобы понять, что с нами случилось. Шесть месяцев, - он наполовину пожал плечами, - их было бы недостаточно. Я бы все еще был слишком ранен тем, что ты сделала, тем, что сказала, тем, что тебе было нужно. Мне требовалось побыть в разлуке с тобой подольше, чтобы я смог исцелиться или решиться принять тебя обратно.

— Ты всегда знал, что мы закончим так, не так ли?

— Нет. Не знал, но подозревал.

Он остановился и встал, убирая в карман кольцо, которое однажды подарил ей, а потом в гневе вернул. Его убежденность в том, что оставить его в ее руках вредно, была чистой. Он не хотел, чтобы ей было больно, не хотел, чтобы она мечтала о том, что они снова могут быть вместе. Этих отношений больше нет, между ними все кончено.

— Идея встречаться с другими мужчинами была полностью твоей, Хоуп. Ты приняла ее в одностороннем порядке. До тех пор я был счастлив.

— Триша по тебе скучает, - были его последние слова, а затем он ушел. Несколько мгновений спустя рядом с ней были две оставшиеся и верные подруги, сочувствуя и плача вместе с ней.

Любовь потеряна. Ее любовь. Повержена.

***

Роман Мишеля и Триши продолжал взлетать на новые высоты, а их бывшая дружба стала фундаментом, на котором она была построена. Но последствия этих отношений были далеко идущими. К своему ужасу, Триша обнаружила, что теперь ее сторонятся и Петра, и Лайла, и хотя Кимберли решила поддержать двух новых влюбленных, эти отношения тоже были натянутыми. Кимберли чувствовала, что оказалась в центре событий, и не могла скрыть своего расстройства из-за того, что все рушится.

Неделю спустя, когда Мишель и его друзья собрались в парке, чтобы побросать мячи в кольцо, он столкнулся с Гленном и Тони, в то время как Джейсон и остальные стояли сзади него.

— Ребята, я слышал, вы любите сэндвич, - начал он, получив от обоих растерянный взгляд, - с начинкой из Хоуп.

Поняв, что ситуация изменилась, и их секрет раскрыт, они отступили. Гленн спокойно поднял руки, а Тони просто повернулся и убежал. Мишеля, однако, это уже не волновало. Он просто посмеялся над трусостью Тони, заставив смеяться Джейсона и некоторых других тоже.

— Гленн, все в порядке, мы тогда не были вместе. Но, - он агрессивно и запугивающе указал на более низкого мужчину, - настоящий друг бы мне сказал. А ты - не настоящий друг, не так ли?

Гленн попытался что-то сказать, но что толку? Он трахнул Хоуп, вместе с Тони, и ничто не могло этого исправить. Это было коротко и сладко, оба парня кончили, но Хоуп не кончила, а вскоре после этого ушла, расстроенная и раздраженная, проклиная свою неспособность трахаться как следует. Что мог сказать Гленн в этот момент, какое это имело значение?

— Прости, Мишель, ты прав.

Гленн посмотрел на всех остальных парней, друзей, которые теперь будут переживать из-за него со своими партнершами, и понял, что все, они больше не друзья. Это было осознание того, что он трахнул не просто горячую цыпочку, отчаянно нуждающуюся в члене. Он трахнул самого себя.

— Мне жаль, правда.

Затем, опустив голову и плечи, он пошел в том же направлении, куда убежал Тони.

Они закончили свою игру в основном в молчании.

— Сегодня у меня снова горячее свидание с Хайди, - с энтузиазмом сказал после игры Джейсон, - я собираюсь сделать это, собираюсь попросить ее о более серьезных отношениях. Думаю, в этом что-то есть.

Мишель обнял его так крепко, как только мог, отплатив за ту доброту, которую его друг проявил к нему так давно и много раз.

— У тебя все получится, Джейс, желаю удачи.

Мишель расстался с горячей медсестрой Мередит, которая была более чем слегка расстроена. Он пытался быть нежным и сделал это лично у нее дома. Она думала, что красавец-учитель сделает из нее честную женщину, но этому не суждено было сбыться. Она была потрясена тем, что отношения, к которым она так сильно стремилась, вдруг превратились в пепел. Когда разговор не задался, Мишель почувствовал себя ужасно и попытался ее успокоить. Но его слова ничего не значили, его действия были бессмысленны. Оба плакали, но ее слезы были слезами раненой, а его - слезами виновного.

А потом, все еще не оправившись от случившегося, он навестил своих родителей.

— Прости, Мишель.

Его мать была разбита полным крахом его отношений с Хоуп и расстроена тем, что вмешалась, когда он умолял их не вмешиваться. Но матери часто думают, что знают все лучше всех, и Джин в то время, конечно, думала так же. Она помнила, как он был счастлив с Хоуп, и отчаянно хотела, чтобы ее ребенок снова был так же счастлив. Она знала, что он ее любит, и хотела, чтобы эта любовь осталась с ним, чтобы вселила в него ту радость, которой она так жаждала.

Однако его отец был в восторге, особенно когда Мишель рассказал об отношениях, которые теперь у него с Тришей.

— Я пытался сохранить мир. Если бы ты вернул Хоуп, если бы женился на ней, я не хотел, чтобы над нами висела вражда, нам приходилось играть за обе стороны и молиться, чтобы все прошло хорошо. Не говоря уже о том, что твоя мать иногда бывает очень упрямой. Я рад, что ты не послушал меня, рад, что проявил силу и послушал свое сердце и голову. Ты - умный человек, Мишель, умнее меня.

Это не было мгновенным прощением, но семья есть семья, и она бывает лишь одна, как говорил перед смертью его дед. Он должен был починить мосты, пока они не исчезли навсегда. И поэтому прощение было тем, что он пытался им дать, хотя это было больно. Только с помощью Триши он сумел достигнуть этого.

Теперь его родители снова видели своего сына счастливым, счастливым от того, что рядом с ним Триша.

***

Хоуп смотрела на открытку в своих руках. Прошло восемь долгих, горьких месяцев с той последней, ужасной встречи в кафе на Браун-стрит. Она пыталась перестроиться, пыталась восстановить дружеские отношения, но это было медленно и болезненно, полно слез и ненависти к себе.

Эта красивая открытка со слабым запахом лаванды отбросила ее назад. Вскрыла старые раны, которые, как она надеялась, уже зажили или близки к заживлению. Теперь она знала, что это займет гораздо больше времени, потребует больше усилий и принесет гораздо больше боли и страданий.

Мишель Корбин и Триша Стивенс с любовью желают, чтобы вы присутствовали вместе с ними на праздновании их предстоящего бракосочетания, построенного на любви, честности, дружбе и доверии.

Дальше читать она не стала. Не смогла.

Приглашение было выброшено в мусорную корзину, а на глаза навернулись слезы.