Глава 1. Добро пожаловать

Вначале был ядовитый туман с острым химическим привкусом, и это не поэтическая гипербола: явно неестественная гадость чувствовалась на языке при каждом вздохе. Вслед за этим окончательно и бесповоротно вырубились электричество и мобильная связь.

По тревоге всех школьников попытались вывести на улицу. И тут обнаружилась и вовсе удивительная вещь: когда ядовитый туман схлынул - так резко, как будто его выключили, - этой самой улицы не обнаружилось! Да, школа стояла несколько на отшибе, в крохотном парке, метров по 100 от ограды... Но не в дремучем лесу же! Мало того, ни ограды, ни парковки перед ней, ни асфальтированной дороги, ведущей к проспекту – ничего этого не было. А асфальт почти у самого крыльца переходил в разбитую грунтовку.

Детей разогнали по классам, учителя и самые активные старшие ученики заспорили в актовом зале о том, что делать: постараться ли проверить, куда ведет странным образом появившаяся грунтовка, или ждать МЧС, не рыпаясь. И тут из леса появились люди самого бандитского вида – в поношенном камуфляже с потертыми Калашниковыми в руках, бородатые и многие легко раненные. Все присутствующие недоуменно наблюдали, как боевики быстро проскочили то, что осталось от пришкольной территории.

Но это было еще не всё. Следом показались еще несколько человек, рассыпавшиеся в редкую цепь. Эти могли бы показаться кадровыми военными – подогнанная амуниция, разгрузки, тактические шлемы, монструозное оружие, - если бы не то, что вся экипировка, словно напоказ, была разной.

Вторые явно преследовали первых, но едва оказались на территории школы, как резко остановились. На лицах вояк, у шлемов которых не было забрал, отразилось такое же недоумение, как и у тех, кто за ними наблюдал. Самый здоровенный осклабился, глядя в окна, к которым прилипло множество любопытных лиц, что-то сказал, прижав руку к ларингофону, и все шестеро стали стягиваться ко входу в школу.

Дальнейшее напоминало страшный кошмар. Для начала поспешившие навстречу незнакомцам учителя обнаружили, что охранник убит – кто-то из бандитов (а кто это еще мог быть?) хладнокровно застрелил его прямо в лоб. Затем их старший оглядел раздевающим взглядом Илону Витальевну и Свету, единственную девочку из учеников, и сказал:

— Это мы удачно зашли...

А затем всех учащихся согнали в актовый и спортивный залы. Причем отдельно младших, до 6-го класса включительно, и отдельно старших - всех остальных. На все вопросы бандиты отвечали зуботычинами, и вскоре желающие пообщаться сошли на нет.

Илона Витальевна сидела на мате возле самого входа, старательно прикрывая колени: поставленный у выхода охранник, сняв шлем, весьма жадно и по-хамски разглядывал всех присутствующих девочек и ее саму (остальные учителя были, по всей видимости, в актовом зале). Женщине было ужасно плохо – разболелась голова, ныло бедро, с железом после ДТП, страшно хотелось пить, но хуже всего были эти взгляды. Она знала, что несмотря на свои 40 лет сохранила привлекательность для мужского пола: крепкий, не расплывшийся зад, длинные стройные ноги с сильными бедрами и изящно вылепленными икрами; маленькие ступни; талия, не такая тоненькая, как в молодости, но вполне отчетливая; крупная грудь, чуть отвисшая, но всё еще упругая; правильных очертаний лицо, красота которого подчеркивалась пухлыми губами, точеным носиком, большими глазами, опушенными густыми ресницами, черными бровями вразлет; роскошные черные волосы, падающие гривой ниже лопаток... Вот и приходилось переживать не только по поводу ситуации в целом, но и по поводу возможного изнасилования.

Вошел старший.

— Ну, что, Хром, как обстановка?

— Норм, Бэха. А чего мы муров не добили? Потом бы вернулись, куда бы школота делась?

— Мало ли... Это Улей! Ушли бы к кластеру с деревней... на прокорм тварям. Или бы сюда зараженные явились.

— Ну ты скажешь. Здесь вся двадцатка километров леса вокруг, что здесь тварям делать?

— Это Улей, не забывай! – пожал плечами Бэха. – Ты, кстати, еще не можешь определить, кто заражен, а кто иммунный?

— Не, еще немного времени надо, чтобы паразит угнездился поглубже. Кстати на всех моего дара не хватит. В прошлый раз только на 40 человек хватило, а потом вы меня носилках до стаба несли, живчиком отпаивая. Забыл?

— На всех – не надо. Только девчонок-старшеклассниц, да вот эту училку, - он кивнул на Илону, отчего та положила подбородок на колени, чтобы скрыть грудь от неприятных взглядов. – Остальных проинструктируем, может пару автоматов найдут в лесу – муров-то мы проредили основательно, но не обшмонали. А тех, кого ты определишь как иммунных, погоним в стаб Развилка, там хорошо за девок забашляют.

— Слушай, Бэха, разреши девку какую попользовать?

— Попользуй, - так равнодушно ответил старший, что Илона вздрогнула, - только учти: если окажется иммунной, Улей может не простить: не любит он, когда обижают свежака.

— Я рискну, все же вероятность, что не обижу... гы-гы... 90-95 %.

— И все же прими стандартные меры, а то вдруг подруга обратится во время секса. Ладно, пришлю Дикого, все равно болтается без дела. Пусть присмотрит, пока ты развлекаешься

— На хрен здесь этот отмороженный?

— А на хрен он нам там?

Илона сидела ни жива, ни мертва. Мало того, что эти двое болтали об изнасиловании, словно о том, чтобы купить бутылку воды (пить... как же хочется пить...), так еще некоторых слов она не поняла, а некоторые, которые были понятны, не несли явной смысловой нагрузки.

Пришел Дикий.

Хром тут же прошел в центр зала и присел перед Радой Кузнецовой. Надо отдать ему должное – он точно определил девочку с самой низкой (а скорее - отрицательной) добродетелью. Рада имела определённого рода успех у всех парней... Ну, если не у всех парней в школе, то уж у половины – точно. Хотя, конечно, нельзя было у нее отнять того, что она была очень красивой блондиночкой, стройной, грудастой... с большими голубыми глазищами, наивными и бездумными.

Хром провел ей по щеке ладонью, что-то говоря. Рада потрепетала длиннющими ресницами и неуверенно кивнула. После этого они поднялись и за руку направились к раздевалкам.

— Не советую! – буркнула Илона, когда они проходили мимо. – Как бы вам не подцепить что-то нехорошее.

— Предлагаешь выбрать кого-то другого? – осклабился Хром.

Илона Витальевна прикусила пухлую губку, осознав свою ошибку – лучше уж Рада, чем любая другая девочка.

— Расслабься, - хохотнул бандит, поправляя рюкзак. – Нам уже давно не грозят такие мелочи, как сифилис, трепак и т.п.

И увел девушку. Вот что это было? Насильник (и те, кто с ним) болеет этим всем? Но по нему не скажешь – такие болезни оставляют след на внешности. Этот же выглядел здоровым, полным сил и энергии... Или этот тоже отмороженный и хочет рискнуть? Новая загадка...

Между тем новый персонаж – Дикий, - очень беспокоил Илону: его взгляды, бросаемые именно на нее, становились все более маслянистыми и настойчивыми. Как мужчина бандит был вполне ничего – высокий, коротко стриженный, гладко выбритый, хоть бритва и не справилась до конца – скулы и подбородок отдавали синевой. Но вот его взгляд с безуминкой, шарящий по изящным ступням (туфли потерялись, еще когда их погнали в зал), оглаживающий бедра, старающийся нырнуть за колени к грудям...

Дикий усмехнулся, а потом вышел из зала. Раздался странный хрустальный треск, и из коридорчика, где располагались входы в раздевалки, потянуло морозной свежестью. Там была еще одна дверь – выход в холл... Так вот Илоне, заглянувшей в полутьму коридорчика, показалось, что эту дверь покрыл толстый слой льда. Она зажмурилась, покрутив головой, чтобы прогнать наваждение... Неужели на фоне переживаний и странно плохого самочувствия появились галлюцинации?

Между тем Дикий попробовал сетку, закрывающую окна, а потом подошел к Илоне Витальевне:

— Пошли!

— Никуда я с вами не пойду!

— Хочешь прямо здесь?

— Нигде не хочу!

Дикий наклонился и, схватив за плечо, легко поднял женщину, далеко не пушинку. Его пальцы были просто-таки железными, а сила впечатляла.

— Прекратите! – пискнула женщина, когда ее тут же ухватили за грудь. Все теми же железными пальцами. И со всей той же силой – наверняка останутся безобразные синяки, и как это объяснить мужу?

Тут Дикому сбоку прилетел кулак, отчего его голова дернулась, а хватка на бюсте исчезла. Воронков – именно он пришел на помощь. Илона ничего не смогла предпринять – она хотела убедить ученика, что не стоит злить террористов, что она сама за себя постоит... Но слова застряли в горле: неуловимым движением выхватив пистолет с интегрированным глушителем, Дикий выстрелил Воронкову прямо в лоб. Хлопок был сосем негромкий, ненамного громче звука гильзы, заскакавшей по дощатому полу. Визг, ученики отбегают и отползают подальше от входа, испуганно глядя на труп соученика на полу...

— Ну, что, пошли? – как ни в чем ни бывало обернулся Дикий к Илоне.

— Хорошо, - ответила учительница дрожа. – Только не убивайте, пожалуйста, никого!

— Посмотрим...

Ее отвели в ближайшую раздевалку, отчаянно тиская то за грудь, то за задницу, при этом можно было с унынием констатировать, что мужу уже не удастся втереть, что ее не тронули при захвате школы – отметины и синяки на белой коже скрыть никак не удастся.

— Это эти идиоты падки на молоденьких, а я люблю постарше, чтобы и сама завелась, и сделала мне красиво. Ты же сделаешь мне красиво?

— Да-да, - ошеломленно отвечала учительница. В конце ее голос сел до едва различимого хрипа: они вошли в раздевалку. А там...

Хром сидел со спущенными штанами на низкой лавке посередине раздевалки, а Рада скакала на его члене. В глаза бросилась ее округлая попка, упруго вздрагивающая, каждый раз, когда она насаживалась до упора. При этом это был не совсем обычный секс – шею ученицы охватывал ошейник, от которого между лопаток шел широкий ремень к скованным запястьям, вздернутым к середине спины. А когда девочка оглянулась, то между ее зубов можно было заметить рамку, едва не разрывающую раскрытый до предела рот. Весь подбородок был в слюнях, но несмотря на явное смущение перед новоприбывшими и эти BDSM-предметы было видно, что все происходящее ее не особенно напрягает. Скорее наоборот.

— Раздевайся! – приказал Дикий Илоне, застывшей в шоке: это не просто бандиты, это какие-то беспредельные извращенцы! Ну кто будет брать в бой, в поход эту шлейку для фиксирования женщин в беззащитном положении?

— Ты охренел, Дикий? – выглянул из-за локтя Рады Хром. – А кто молодежь сторожит?

— Я дверь приморозил, - Дикому надоел ступор учительницы, и он вздернул тонкий пуловер до горла, а потом чашки бюстгальтера – вниз. И с восторгом уставился на каплеобразные округлости, слегка колеблющиеся от этих движений. Потом он зажал крупные коричневые соски в пальцах и принялся жестко их сжимать и мять. – Сетка на окнах – прочная, никуда не денутся.

— Ладно, только сбрую на нее одень, а то обратится в самый неподходящий момент.

— А ты еще не чувствуешь, кто иммунный, а кто – зараженный?

— Пока нет...

— Что это за дар, если чувствуешь заражение только перед самым обращением? Какой смысл в нем? – Дикий время за разговором не терял. Он сдёрнул с Илоны юбку так, что пуговица отлетела, а молния попросту разошлась. Его железная ладонь вторглась между бедер, грубо исследуя половые губки через токую ткань трусиков.

— Большой смысл, - обиделся Хром, и перенес свое внимание на Раду. Он шлепнул ее по девичьей попке: - Ну чего затихарилась? Давай шибче, - и принялся звонкими ударами отбивать ритм, с которым девушка должна была насаживаться.

— Пожалуйста, не надо, - попискивала учительница, ощущая, как неумолимые пальцы проникают во влагалище вместе с тканью. – Вы пожалеете, думаете, на вас управы не найдется?

— Ладно, - вдруг отстранился насильник. – Давай по-хорошему. Я тебе дам лекарство, а ты за это уже начнешь делать мне красиво. Голова же болит? Может быть, суставы крутит и в желудке тяжело? А еще страшный сушняк, хуже, чем с похмелюги?

— Да, - проблеяла Илона, на краткий, совсем-совсем кратенький, миг почувствовав разочарование, что ее перестали, пусть и грубо, но ласкать между ног.

— На! – мужчина отстегнул от пояса флягу, сунул ее женщине, и принялся за старое – на этот раз запустив руку сзади и сразу сдвинув трусики, чтобы уже без всяких препятствий просунуть палец во влагалище. Илона вздрогнула, но протестовать не посмела – на глаза попалась рукоятка пистолета, до этого спрятавшаяся за флягой. Была мысль выхватить оружие у насильника и застрелить вместе с Хромом. Но потом вспомнилась нечеловеческая скорость, с которой Дикий выхватил пистолет в спортзале, и она послушно отвинтила крышку. И глотнула... И тут же выплюнула все фонтаном: Немудрено: вкус был ужаснее всего, что сегодня с ней происходило! Такое впечатление, что это пойло изготавливали в избе Бабы-Яги из крепкого алкоголя, протухших лягушек и экскрементов крыс, добавляли болотной жижи, а потом настаивали на жаренных мухоморах...

В следующий момент жесткая оплеуха бросила ее на пол. Губа стремительно начала распухать, из носа потекла кровь.

— Ты что это, сучка? – ей в лицо смотрело дуло пистолета, даже запах пороховой гари почувствовался. – Разбазаривать драгоценный живчик? Ну-ка пей, пока я тебе мозги не вышиб. Три средних глотка, не больше...

Илона со страхом посмотрела с пола на мучителя, и, собрав волю в кулак, поднесла к разбитым губам горлышко фляги, которую она умудрилась не выронить...

Удивительное дело, но это оказалось действительно лекарство. Буквально сразу головная боль стала отступать, сухость в горле смягчилась, а к тому моменту, как ее поставили раком, бросив грудью на скамью рядом с коленкой Рады, и разорвали трусики, самочувствие улучшилось настолько, что она даже порывисто вздохнула, когда крупный член с натугой втиснулся во влагалище. У мужа был гораздо меньшего размера, и дырочка, неимоверно растянутая, вдруг принесла определенную сладость. Что это было – то ли организм так отреагировал на резкое улучшение состояния, то ли в этом гадостном лекарстве был наркотик... Или афродизиак... Но женщина не смогла устоять, чтобы слегка не пошевеливать бедрами, пока Дикий рылся в скинутом тактическом рюкзаке, уронив большой автомат на пол с другой стороны скамьи.

Это Хром опять напомнил надеть на нее «сбрую» под угрозой сообщить Бэхе «всё»...

Ошейник начинал душить, если слишком низко опустить руки, рамка впивалась в дёсны, в груди врезался угол скамьи, но едва Дикий взялся за бедра и принялся с размаху забивать член, одновременно натягивая сочное женское тело, как Илона почувствовала дичайшее противоестественное удовольствие. Разум понимал, что это абсолютно за гранью – наслаждаться грубым изнасилованием с применением BDSM-предметов, то тело вело себя совершенно неприлично, постанывая и даже пытаясь подмахивать несмотря на жесткие тиски пальцев на бедрах.

Насильники не ограничились только вагинальным проникновением. Вначале Хром поставил ученицу рядом с учительницей, и их драли раком почти в унисон. Потом их обеих ставили на колени и трахали в рот. Слюни текли по двум подбородкам – точеному девичьему и округлому женскому. Слезы текли по нежным щечкам и пухлым щекам. А между бедер текла смазка, опускаясь на пол из двух уделанных щелок. Потом их снова располагали или раком, или перебрасывая через скамью так, что на последней оставалась только попка, а голова упиралась в пол. А затем снова – члены в глотку...

Наконец Хром не выдержал. Он зарычал и кончил прямо на мордашку ученицы, заливая спермой носик, щечки, попадая в раздернутый ротик, повесив капли на подбородок... Учительницу пока продолжали драть раком. Она даже не особенно понимала, что они остались одни – Раду освободили от «сбруи» и приказали идти к остальным, даже не позволив утереться или одеться. Хром, натянув штаны, направился следом, буркнув: «Пойду контролировать мясо, а ты, Дикий, не вздумай училку освобождать. Не рискуй зря». «Училке» было не до разборок между отморозками, и почти все равно, в каком виде ученица появится перед однокашниками: здоровенный член, таранящий растянутое влагалище сзади, доставлял совершенно сказочные ощущения. И Илона Витальевна не выдержала, закричала, задергалась в такт сокращениям дырочки, сжимающей жесткий ствол.

— Ох, - она удостоилась поощрительного шлепка, - вот о чем я и говорю: женщины в соку кончают так сладко, что хочется ебать их снова и снова. Ты же не будешь возражать, шлюшка?

Илона зажмурилась от унижения, но факт оставался фактом – она никогда в жизни не испытывала подобного оргазма. Все же, похоже, в непотребном напитке был какой-то наркотик, заставивший ее потерять человеческое достоинство и действительно желать, чтобы такое повторялось снова и снова. Пусть при этом придется пить «живчик» и давать извращенцам и бандитам.

— Нет, - просипела она, все еще слегка вздрагивая всем телом. – Я не буду возражать...

— Ну это – если ты иммунная, - хмыкнул Дикий. – Кстати, пошел этот Бэха со своими правилами в жопу. Я люблю рисковать... У меня два дара. Я – морозильник, а еще у меня прокачана скорость. Хочу проверить, кто быстрее: ты, пытаясь откусить мне член, если будешь превращаться в тварь, или мой палец на спусковом крючке. Вот, - ее голову за волосы немного развернули и поднесли к носу какой-то маленький красный шарик. – Как подойдет назначенный знахарем срок, проглочу красную жемчужину и стану еще сильнее. И никакой Бэха мне не указ.

Илону освободили и от шлейки, и от кольца и заставили сосать. Правда к ее виску был приставлен пистолет. Женщина была даже рада последнему обстоятельству: брать в рот у насильника было противно и унизительно. Но еще унизительнее было то, что ей нравилось это делать. А дуло у головы приводило это действо - к обязательному, без моральных терзаний: должна ли удовлетворённая полностью женщина отсасывать грубо взявшему ее мужчине? Или попытаться воспротивиться?.. А под страхом смерти выбора особенно и нет...

Окно из раздевалки на улицу было открыто, хоть и забрано толстой решеткой. В какой-то момент Илона почувствовала, как свет что-то загородило. Она скосила взгляд и заледенела: за окном торчала огромная голова какого-то чудовища из глубин ада. Скошенный лоб с тремя костяными гребнями. Глубоко посаженные глаза. Нос – две вертикальные щели. Пасть, делящая ужасную морду надвое. И кожа, казалось, ороговевшая до состояния той же кости...

В этот момент мужчина кончил. Женщина принялась автоматически глотать густой поток спермы, одновременно стараясь прикинуться, что ее здесь нет. «Меня нет... Я - легкая дымка... Я прозрачнее воздуха... Я меньше пылинки...». И еще даже не проглотив последнюю порцию спермы женщина лишилась чувств. Последнее, что она услышала, как Дикий взвизгнул:

— Блядь! Рубер! Откуда он здесь взя...

Глава 2. Красное и белое

Когда Илона пришла в себя, то первым делом побежала в туалет при раздевалке, чтобы как следует проблеваться в унитаз. Воды в кранах не было, пришлось прополаскивать рот прямо из бачка. Потом она села на унитаз, не в силах сдвинуться с места и пытаясь прогнать из мозга виденья раздевалки для мальчиков. Из нее все еще вытекали соки прямо в слив, возле рта чувствовалась размазанная сперма, пуловер задран к горлу, а бюстгальтер – вниз, обнажая великолепные тяжелые груди правильной каплеобразной формы... Но что случилось в раздевалке?

Один угол раздевалки был словно выкрашен сумасшедшим художником красной краской методом набрызга. Вот только это была не краска, а кровь... Дикий был буквально растерзан на кусочки. Это явно постаралось то чудовище, «рубер», который выбил решетку, разделавшись с бандитом быстро и радикально. Последний даже не успел выстрелить. Вот тебе и прокаченная скорость... Хотя конечно ему в оправдание нужно указать, что его член в это время был во рту Илоны и активно выбрасывал сперму.

Выходить в зал не хотелось – там стояла странная тишина, и даже представить страшно, что мог сделать рубер с учениками, если Дикий не смог договорить фразу до конца. Возвращаться в раздевалку не хотелось, но там был автомат, пистолет Дикого и фляга с живчиком... Этот ужасный напиток был необходим как никогда – уж больно хорошо он улучшает самочувствие и прочищает мозги.

Стараясь не смотреть в угол, где лежал Дикий различного размера кусками, женщина вышла из туалета. Надо было бы поискать что-то, чем прикрыть зад (выше пояса-то она, подтянув бюстгальтер и одернув пуловер, выглядела более-менее прилично), но оставаться здесь лишнюю секунду не хотелось, как из пушки. Автомат оказался жутко тяжелым, а вот пистолет, наоборот, каким-то слишком легким. Заодно она подпоясалась ремнем с кобурой, флягой и устрашающего вида ножом в ножнах. Такое впечатление, что рубер для начала располовинил бандита, отчего ремень почти без следов крови шлепнулся на пол.

А еще в углу Илона заметила маленький красный шарик, который Дикий называл жемчужиной, хотя, безусловно, на жемчужину это было похоже только размером и формой. Отодвинув решетку, она подняла «жемчужину»... А потом вдруг забросила ее в рот, запив живчиком... Что стало причиной такого странного поступка? То ли слова Дикого, что жемчужина может сделать сильнее. То ли странная теплота, пошедшая от шарика, когда он оказалась в руках. То ли общая неадекватность сознания женщины, попавшей в какие-то невообразимые условия. То ли всё вместе.

Илона не успела испугаться от этого, в общем-то дичайшего, поступка и от странного тепла, прошедшего от желудка до кончиков пальцев, как всё прошло. Никаких изменений в себе женщина не почувствовала, поэтому торопливо направилась из раздевалки... И тормознула, пройдя мимо зеркала. Вернувшись на пару шагов назад, она взглянула на свое отражение. Безусловно, всё произошедшее ее не красило: помада размазана вокруг губ, возле которых обнаружилось пятно подсохшей спермы, полоска свернувшейся крови из разбитого носа украшала верхнюю губу, туш подтекла под глазами... Но куда делись морщинки возле глаз и рта? Куда делась намечавшаяся дряблость кожи? Каким образом рассосались начинающие формироваться брыли? Почему чуть тяжеловатый подбородок стал точеным?

Надо было спешить, но Илона несколько минут разглядывала себя в зеркало, пытаясь понять, почему в зеркале отражается лицо не 40-летней, а, максимум, 30-летней...

Списав все на бред и галлюцинации, женщина наконец очнулась и, шлепая босыми ногами по полу, рванула к выходу. Она не удержалась бросить взгляд в спортзал и снова едва удержала рвущийся к горлу желудок – там творилось нечто худшее, чем даже в раздевалке для мальчиков.

Странно, но несмотря ни на что, самочувствие было близко к идеальному. Немного саднило между ног – последствие жесткого изнасилования, да в травмированном бедре появилась сильная резь. В остальном же тело было словно заново родившимся... Жаль этого нельзя было сказать о мозге, завихрения мыслей и предположений заставляли его виснуть словно древний компьютер на современной игрушке. Вероятно, поэтому мысль о том, что надо бы подобрать телефон, оброненный, когда ее потащили в раздевалку, была погребена под ворохом других, не столь актуальных – ведь когда (или если) появится сеть, можно будет вызвать МЧС, полицию и Росгвардию одновременно. Вместе со скорой и пожарными. Вторая, благополучно потерянная, мысль была о том, что надо бы подыскать себе кроссовки по размеру... Хотя возможно, эти здравые мысли были отринуты из-за того, что не хотелось заходить в этот кошмар, который творился в спортзале...

Прихрамывая от рези в бедре, Илона выскочила из дверного проема, словно взорванного со стороны спортзала. Кое где валялись куски начавшего расплываться льда. Мозг отказался напрочь искать связь между словами Дикого, что он приморозил двери и этими кусками льда – ну не было у бандита морозильной установки! Не руками же он это делал!

Увы, в холле ничего хорошего женщину не ждало. Во-первых, двери в актовый зал напротив были столь же варварски выломаны, только теперь вовнутрь. И там виднелись точно такие же изломанные тела между обломками сидений. Илона побыстрее отвела взгляд, который тут же наткнулся на новое ужасающее зрелище: половину тела, из которого выплеснуло внутренности. Новый приступ тошноты бросил ее на колени, пусть желудок и был уже пуст, но остатки желудочного сока оказались на полу и частично пуловере.

Как ни странно, этот полу (во всех смыслах) труп еще был жив! Да, в его глазах, хоть они и бездумно метнулись к появившейся женщине, не было ни намека на осмысленность, но его уцелевшая рука неосознанно пыталась развинтить капсулу на шее.

— Бэха! Сука! – Илона зашипела, почти благодарная руберу (а кому еще?) за то, что тот сделал с главарем, равнодушно отдавшему учительницу с ученицей на поругание своим отморозкам.

Она подошла к обрубку и сорвала капсулу с его шеи.

— Дай... – вдруг захрипел полутруп, фокусируя размытый взгляд на голой ниже пояса женщине. – Отдай, там жизнь!

Илона раскрутила капсулу, и на ладонь выкатился шарик, на этот раз действительно похожий на жемчужину. Вряд ли Бэхе могло помочь хоть что-то – тут даже самая современная реанимационная машина, прибудь она вдруг в этот момент, не помогла бы. С другой стороны, если это какая-то параллельная реальность, то может быть данная жемчужина дает дополнительную жизнь, как в компьютерных играх?

— Отсоси! – рыкнула она, сделав неприличный жест бедрами. Под влиянием обстоятельств и коловращения в мозгу налет цивилизованности слетел, и как-то совершенно не беспокоило, что мужчина может рассматривать ее интимные подробности с пола.

Полутруп опять захрипел:

— Да... Да... Я буду лизать тебе всю жизнь! Когда, где и сколько ты захочешь! Клянусь!

— Я сказала отсоси, а не вот это всё! – с логикой у женщины все еще было не все в порядке.

И она нарочито медленно положила жемчужину на язык и проглотила.

— Сука! – прохрипел Бэха.

Его голова с деревянным стуком упала на пол, а глаза невидяще уставились в потолок. Видимо, он жил только усилием воли - в надежде заполучить белую жемчужину.

Впрочем, Илона этого уже не видела. Жесточайшие спазмы и судороги бросили ее рядом с Бэхой, а сознание отлетело куда-то в невообразимые дали.

Глава 3. Станки для секса

Новое пробуждение в этом долбанной реальности было гораздо хуже, чем предыдущее. Болело всё – каждая косточка, каждая мышца. Илона тоненько, на одной ноте завыла. Громко не получалось, но хотя бы так – от этого воя было хотя бы немного легче... Но боли было мало – из тела словно прессом выдавило всё, что можно. Остро чувствовался кислый запах гадкой лужи, в которой она лежала лицом, в этот «аромат» вплетались менее отчетливые запахи мочи и дерьма. К тому же кровь до сих пор сочилась из носа и ушей.

Когда боль немного утихла (или она к ней притерпелась), Илона со стоном приподнялась и глотнула живчика. Это был реально напиток богов! Боль почти сразу уменьшилась до небольшого дискомфорта (ну, кроме рези в бедре, где кость была соединена шурупами и пластинами), и женщина, уже даже не поморщившись, сделала еще два больших глотка...

И тут в актовом зале загрохотало, посыпалось стекло... А потом послышалось отчетливое чавканье.

Рубер! Как можно было забыть про это чудовище? По всей видимости, оно отлучалось из школы по каким-то своим делам, возможно, преследуя убежавших. А потом вернулось по кратчайшему пути, игнорируя двери. Тошнота вновь подступила к горлу – этот монстр не только убивает, но и пожирает жертв – отчетливо было слышны ужасные звуки треска разгрызаемых костей и разрываемой плоти...

Направив пистолет на проем, Илона, осторожно ступая, прокралась к выходу из школы. Спасение было близко, но перед самыми дверями открылся дальний угол актового зала, и тут из-за спинок кресла медленно поднялась ужасающая морда, вся в крови вокруг пасти.

Илона взвизгнула и, отринув осторожность, врезалась в створку, едва ее не выбив. Миновала короткий тамбур и таким же манером едва не выбила и вторую, уже железную дверь.

Слетев с крыльца, она мигом преодолела обрезанную пришкольную территорию и рухнула в канаву сбоку от грунтовки. Воды в ней не было, и женщина скрючилась на дне, молясь, чтобы рубер довольствовался умерщвленными жертвами, не преследуя слишком шуструю добычу.

Но надежда быстро умерла. Послышалось какое-то совершенно гадкое урчание. Оно приближалось, и вот над краем канавы показалась уродливая голова монстра. Илона зажмурилась и снова, как и тогда в раздевалке запела про себя свою мантру: «Меня нет... Я прозрачнее воздуха... Я меньше пылинки...». Безусловно надежды было мало – кроме того, что руберу сейчас не было нужды никуда торопиться, так еще от нее воняло так, что любой человек мог бы учуять ее за 10 метров. Но если это, наоборот, поможет, и ею побрезгуют?

Помогло! Побрезговал!

Рубер разочарованно уркнул в последний раз, и женщина перестала ощущать его присутствие. Какое-то время она еще выжидала, а потом, заставив себя открыть глаза, поползла по канаве, не обращая внимания на то что груди, живот, лобок и колени царапают ветки, камешки и другой мусор на дне канавы...

Когда она рискнула подняться, остатки ее одежды переставляли собой плачевное зрелище – пуловер и тем более тонкие кружева бюстгальтера были измочалены так, что грудь вывалилась в прорехи, сверкая белой упругой плотью и крупными коричневыми сосками.

Илона тяжко вздохнула... и подпрыгнула на месте, когда из кустов послышался громкий шепот:

— Илона Витальевна, что с вами?!

Это была Рада. Оказывается, Хром не отвел ее ко всем, а вывел в холл и принялся расхваливать и рекламировать Бэхе. А когда в раздевалке раздался рев рубера, он сунул ей в руки флягу со словами: «Сейчас я вижу, что ты иммунная. Беги! Может выживешь. Этот шанс я тебе дарю, потому что ты просто огонь, ублажила меня так, что и помирать не жалко!». И она, как была голышом, побежала...

Учительница и ученица, правда, похоже, бывшие, отправились по лесной дороге, каждые 5 минут нервно оглядываясь. Илоне хотелось бежать, и состояние позволяло это, но Рада слабела на глазах несмотря на то, что пила живчик наравне. Видимо, сказывалось уже продолжительное время без еды. А учительница до сих пор считала себя ответственной за ученицу, поэтому, где поддерживая, где ругаясь, гнала ту вперед и вперед – непонятно куда, но главное подальше от страшного места, в которое превратилась родная школа.

Уже под вечер впереди забрезжил просвет, и стал виден отбойник, похоже, большой дороги. Может быть, даже шоссе. Цивилизация! Конечно, они совершенно в неприличном виде, но чего стесняться, если стоял вопрос выживания? Даже если дорога с не слишком большой интенсивностью движения, то уж дойти в ту или другую сторону до ближайшего жилья или заправки – вполне себе шанс.

Они вышли из леса и остановились, как вкопанные. Как раз здесь было устроено место для отдыха путешествующих автомобилистов, и вся парковка была занята.

Во-первых, это были два огромных футуристического вида серебристых то ли фургона, то ли трейлера на огромных колесах. Во-вторых, это был грузовик, который тоже можно было бы назвать футуристическим, только вот из постапокалиптического будущего, как его изображают в фантастических фильмах – кабина и небольшой кунг, обшитые металлическими листами, наваренными там и тут решетками и заточенными штырями. Вместо кузова была длинная здоровенная клетка. Кроме этого на площадке были расставлены пластиковый стол и несколько стульев, открытая душевая кабина. За столом сидели три человека, как две капли похожие на тех, кто захватили школу, а потом погибли, разорванные рубером.

Тут же в их сторону развернулась серебристая башенка на одном из трейлеров, а двое за столом схватили автоматы, прислоненные к стульям. При этом один зло бросил второму: «Бля, Борода, ты вообще местность сканируешь?»

А вот третий, тоже вскочивший, за оружие хвататься не стал. Он, махая руками, бросился к трейлеру и заорал:

— Не стрелять! Где вы видели, чтобы пустыши, увидев людей, не бросились вперед, заурчав на всю округу?

Башенка не выпустила смертоносной очереди, хотя и продолжала контролировать каждое движение девушек. Автоматы же опустились, и взгляды небритых заулыбавшихся мужиков вперились в неприкрытые женские прелести.

— Будут трахать, - обреченно простонала Рада, а рука Илоны инстинктивно зашарила по кобуре. Но потом поняла, что обронила пистолет еще в школе. Нож достать она не успела: один из очередных отморозков совершенно мистическим образом оказался рядом – вот только что стоит метрах в пяти, а стоило моргнуть, как уже без всякой жалости выкручивает руку.

Для начала их обеих пинками и зуботычинами загнали в душ. Илоне приказали снять с себя остатки одежды. Она еще злобно зыркала на мучителей, а Рада, похоже, смирилась, воспринимая всё происходящее с тупой покорностью. Из трейлера, когда они домывались, вышел очередной камуфляжный. Вот только на его лице был необычного вида респиратор, на плечах какие-то лычки, а шлем болтался на поясе. Он подошел к тому, кто определил, что они – не какие-то «пустыши», и заговорил на английском. Илона как раз была учителем английского языка, поэтому прекрасно поняла, что он сказал:

— Серый, может быть, сразу их разберем?

— Ты чего, лейтенант? На кой? Это же нулевки, какой от них прок? К тому же свободных контейнеров не осталось. Я считаю, что ты должен отдать их нам, а то парни и так недовольны, что в том стабе не дал им позабавиться, а нам еще неделю до базы тащиться.

— Ваше недовольство – дерьмо свинячье, - поморщился «лейтенант», что скорее угадывалось под респиратором. – И не совсем нулевки, кстати. Вон и живчик лакали, и пояс нашего производства где-то взяли. Вот видишь, кобура под Смит-и-Вессон... Ладно, только забавляйтесь за грузовиком, а то мои бойцы тоже давно без женской ласки, как бы роптать не стали, глядя на все это.

Рада уже давно дергала учительницу за руку:

— Что? Что они говорят?

— Ты права: будут трахать, - подвела итог диалогу бандитов Илона.

Девушек отвели за грузовик и поставили на колени. И здесь не обошлось без BDSM-штучек – на них надели ошейники с цепочками, а потом Серый обратился к ним:

— Значит так, девки, скорее всего, через неделю вас разберут на органы, но если вы будете послушны и ласковы, то я попытаюсь вас выкупить. Братва будет рада таким роскошным цыпочкам, так что я за ценой не постою: есть кое-какая заначка с брюлликами, внешники не устоят. Ну что, какое ваше положительное решение?

Отморозок раскрыл ширинку и достал полуэрегированный член. Учительница и ученица переглянулись и без слов потянулись губами к начавшей набухать головке. Учительница опередила, поразившись, как член при первом прикосновении чуть ли не прыгнул в рот, сразу став жестким и большим. Как ни странно, несколько движений колечка губ на твердом стволе отзывались тянущими ощущениями внизу живота. Она даже с некоторой неохотой отстранилась, чтобы и Рада поучаствовала – не дай бог, ее сочтут недостойной и «разберут» на органы. Девушка энтузиазмом не горела, но прилежно заработала головкой, иногда поднимая взгляд: доволен ли мужчина ее лаской? Второй раз Илона взяла в рот, уже когда кто-то сзади подхватил за бедра и поставил на ноги. Голова все равно находилась на уровне паха Серго, поэтому она с удовольствием сменила Раду «на посту» - как раз в это время во влагалище засунули горячий и толстый член и принялись резко забивать в растянутую дырочку.

Мужчины изредка менялись, Илона давно потеряла счет тому, сколько раз член во рту сменялся новым – в смазке и женских соках. Гордость не позволяла показывать насильникам, что ее довели до унизительного состояния, когда она уже сама готова подмахивать и заглатывать, но все же стоны, когда отсасывать была очередь Рады, или сдавленные взмыкивания, когда сосала она сама, постепенно прорывались все чаще.

А потом, жестко зафиксировав голову, кто-то из отморозков загнал член прямо в горло. То ли от того, что в желудке не было чем блевать, то ли от живчика, но Илона легко подавила рвотный рефлекс, почувствовала совершенно дикое возбуждение: так было хорошо, когда во влагалище задвинут член по самые яйца, и абсолютно также – в рот... Так, что нижняя губа чувствует жесткие завитки на яйцах, а носик – на лобке. И женщина провалилась в затяжной яркий оргазм. Ее в это время даже не перестали пользовать, немного мешая насладиться сладкими судорогами. Но в конце концов, хоть это и казалось унизительным, она была за это благодарна – забиваемые в нее с двух сторон члены даже не позволили растечься в неге, снова возбудив. Конечно, не так как в начале, но она вполне с удовольствием постанывала во время продолжающейся трепки.

Наконец мужчины начали кончать. Сначала зарычал один, по всей видимости накачивающий счастливо взвизгнувшую Раду, а потом и ей в рот хлынул горячий густой поток. Глотать было неудобно, и вязкая жидкость потекла по подбородку, шлепаясь на асфальт между берцами взрыкивающего мужчины.

А потом к анусу приставили скользкий пышущий жаром член.

— Не надо, пожалуйста, не надо, - заскулила Илона, но воспротивится не посмела.

И здоровенная головка с натугой вошла в попку. Женщина зажмурилась, кусая кисть руки, боль была ужасная. А уж когда член начал двигаться, вскрикнула и упала на колени, рассадив их об асфальт. Впрочем, это не помогло – насилующий ее противоестественным способом мужчина ловко опустился вместе с ней, и член не покинул невообразимо растянутую дырочку. И ее сначала понемногу, а потом все более быстро начали трахать. И, удивительное дело, боль стала постепенно перетекать в острое наслаждение. Конечно, это было не сравнить с вагинальным сексом, но если вот так потеребить уголок половых губок и клитор, то вполне можно даже наслаждаться и подобным извращением...

Рядом скулила Рада, скукожившись в позе эмбриона:

— И я... И меня... Я тоже так могу... Не надо меня на органы...

Из ее щелки до сих пор толчками вытекала сперма. Илона, скосившая на это зрелище глаза, вдруг снова предельно возбудилась – так завораживающе выглядело влагалище подруги-подопечной, оплодотворенное мужским семенем.

И женщина, вонзив коготочки в нежные губки посильнее, совершенно неожиданно снова кончила. А следом и мужчина не выдержал сокращений тугого колечка ануса на своем стволе, накачав ее попку спермой...

После изнасилованным девушкам позволили снова ополоснуться в душе, а потом приковали внутри клетки грузовика – скользящим кольцом к трубе, проходящей посередине. Похоже, клетка, хоть и запирающаяся (но к щеколде можно было без труда добраться и изнутри), не была предназначена для удержания пленников – для этого служили ошейники с замочками и цепочки. Скорее, это была защита от внешней угрозы. Впрочем, рубера эта клетка, хоть и выглядящая чуть посолиднее решеток на окнах раздевалки, вряд ли остановит. Им бросили саморазогревающиеся контейнеры, а на вопрос, как быть, если в туалет захочется, ответили: «Откроете клетку, высунете жопу из клетки и делайте все дела, не дай бог пол запачкаете, языками убирать будете».

Первые трое суток так и повелось. Весь день грузовики мчались по широкому шоссе или еле тащились, если шоссе необъяснимо резко переходило в разбитые проселки, а потом снова – в приличную дорогу... Вечером останавливались. Из кунга доставали столы, стулья, раскладывали походную душевую кабину, подсоединяли ее к одному из трейлеров... А потом девушек трахали. Рада тоже рассталась с девственностью в попке, но особенно не морочилась по этому поводу: необъяснимым образом все ссадины и разрывы к утру заживали. Например, Илона уже на второй день поездки забыла, что пропахала голыми грудями полкилометра по веткам и камешкам, а коленями - асфальт...

После секса девушки принимали душ, их опять приковывали за ошейники в клетке, бросали контейнеры с едой. Фляга же с живцом теперь постоянно была при них. Отморозки же, те, которые без знаков различия и респираторов, ужинали, выпивая и общаясь со своими жертвами – в основном о том, как они их в следующий раз. Иногда кто-то из бандитов поднимался в клетку и раскладывал кого-то из девушек. Или давал в рот. Один раз после коллективного изнасилования они здорово напились, орали песни и странную кричалку: «Кто мы? Муры!».

Кроме муров, были и другие. Вроде как военные – по крайней мере на них была унифицированная экипировка, как и эти самые намордники. Муры между собой называли их внешниками. Но эти самые внешники были такми же уродами, как и троица насильников. Если поначалу солдатики, или кто они там были, и носу не казали из трейлеров, то потом, когда учительницу и ученицу стали трахать, не стесняясь – едва стоило им ополоснуться, а то и во время оного, - некоторые выходили и любовались на это непристойное действо. Да еще комментировали и советы давали!

А вообще обе девушки были даже в чем-то благодарны насильникам, отвлекавших сексом от горестных мыслей.

По обрывкам разговоров, по итогам собственных бесед и обсуждения сложившейся ситуации выходило, что они попали в какой-то другой мир, состоящий из кластеров. Было даже примерно понятно, что это такое – куски, вырезанные или скопированные из обычной земной реальности, и вставленные в этот мир, называемый Ульем. Выхода отсюда не было. При этом все 100% людей, глотнувших воздуха Улья, заражались страшным паразитом. И только в 5-10% случаях из них паразит не подчинял себе человеческий организм полностью. Остальные перерождались в страшных тварей, которые отжирались и в вовсе кошмарных. Не один раз башенка начинала шептать – с таким звуком вырывались из дула какие-то маленькие снаряды, раскурочивавшие встречных зараженных. Девушки с ужасом глядели на изломанные кошмарные трупы, сброшенные на обочину передним трейлером. На «пустышей» никто даже не обращал внимания: твари, еще не потерявшие полностью человеческого облика, нелепо ковыляли за маленьким караваном, но опасности не представляли. Лишь однажды из лесополосы выскочило совсем жуткое чудовище. Визжащие девушки сбились возле кунга, отчаянно дергая цепочки с кольцами на трубе: если монстр разломает клетку, то ему будет очень легко подкрепиться обездвиженной добычей. Цепочки, конечно, не поддались. Но и монстру не поздоровилось – шепчущая очередь ударила его в морду, а когда он кувыркнулся, встав снова на ноги, раздробила коленный сустав. Потом весь караван резко остановился, из трейлера выскочил солдат и, вскинув здоровенную бандуру, выпустил ракету в ковыляющее чудовище. А затем Серый что-то вырезал из нароста на затылке твари. Оказалось, что живчик готовят из похожих на виноградины «споранов» - вот они-то еще с чем-то, что бандит сразу спрятал в кармашек разгрузки, и были добыты из чудовища. Раду стошнило, а Илона даже не поморщилась – после всего пережитого, после траха во все дырки, брезгливость как-то умерла.

В общем, картина была безрадостной. Либо тебя сожрут, либо разделают на органы, либо станешь подстилкой бандитов на всю жизнь.

Всё это и вгоняло в черную депрессию. Не радовало даже то, что выжившие обладали сумасшедшей регенерацией, не боялись ни одной, самой страшной болезни, и даже молодели. Кстати, Илона была самым ярким примером. Во-первых, она сама чувствовала, насколько похудела – талия истончилась, небольшой животик исчез, став плоским с намеком на пресс, попка стала упругой, какую и за год не накачаешь в тренажерке. А кожа стала такой бархатистой, какой не была и во времена, когда она лишилась девственности. При этом грудь уменьшилась ненамного, поднявшись торчком чуть ли не к самому подбородку. А во-вторых, на второй день из бедра с кровью и болью выдавило медицинское железо. Женщина сначала испугалась, что ослабленная кость может снова треснуть, но никакого дискомфорта не было вообще, а о рваных ранах, нанесенных шурупами, на следующий день напоминали едва заметные шрамики. И еще. В первый день на солнце девушки страшно обгорели. Однако назавтра их тела покрылись легким загаром без малейшего намека на ожог. К концу третьего дня они загорели так, что Борода, отстегивающий их от трубы, усмехнулся:

— Ну, что, шоколадочки, пошли ебаться?

И еще: все «иммунные» получали дары. Илона начала подозревать, что рубер не обнаружил ее не потому, что вначале очень торопился, а потом побрезговал, а потому, что у нее прорезался дар становится невидимкой, если она пела свою мантру...

Видимо, этот паразит вместе со здоровьем прибавил и женского либидо. Поэтому, что бы с ними не творили насильники, обеих это заводило. Они, пусть и против воли, окунались в море похоти и жили эти полчаса-час только членами и собственным удовольствием, отвлекаясь от черных дум. Рада уставала чуть раньше, и Илона сама ластилась к бандитам, чтобы отвлечь их от ученицы. Ну и заодно, чтобы получить побольше членов в свои дырочки.

Вот и сейчас девушек уже пристегнули к трубе, положив рядом контейнеры с едой. Рада чувствовала себя довольно бодро, а Илона еще вздрагивала после последнего оргазма. Они успели поесть, когда из трейлера вышел лейтенант. Он подозвал Серого, остановившись возле клетки.

— Мои бойцы скоро меня изнасилуют, - с неудовольствием во взгляде, пробубнил в респиратор офицер. – Нельзя ли устроить так, чтобы они трахнули девок... Вместо меня?

Серый пожал плечами:

— При сексе половые органы получают микроразрывы, и через эти крохотные ранки паразит может проникнуть в кровь.

Только тут Илона вдруг поняла, что внешники не являются зараженными!

— А если использовать презервативы? У Джо целая коробка завалялась.

— Тогда – да, можно устроить.

— Только я боюсь, что шлюхи (Илона показала язык уху лейтенанта) могут случайно сорвать респиратор. Или нанести рану ногтями. Это не так страшно, но вдруг в рану попадут их выделения?

— Вообще не проблема – зафиксируем так, что даже дернуться не смогут.

— Ну что там? - едва мужчины отошли, заговорщицким шепотом спросила Рада.

— Опять будут трахать, - скривилась Илона, хотя сердечко радостно затрепетало.

— Но я сегодня больше не хочу, - надула губки девушка.

— Куда ты денешься с подводной лодки?

Их действительно зафиксировали капитально: расположив поперек клетки, верёвками привязали за широко разведенные лодыжки к трубе, вздернув так, что попка оказалась гораздо выше головы – как раз на таком уровне, чтобы любому мужчине было удобно, встав на колени, трахать одну или другую дырочку. Руки привязали к прутьям клетки, и обе девушки застыли в неудобном положении – опираясь только на лопатки, и беспомощно подвешенные за раздвинутые ноги. А потом потянулись солдатики. Их оказалось ни много ни мало – 21 человек, на каждую – по 10, а кому-то и одиннадцатый. С первыми пятью Илона получила два оргазма, но потом начались мучения и боль. Ко всему прочему третий, когда кончал, сорвал презерватив, и, рыча, уделал спермой весь живот. Его семя потекло между грудями, скользнуло по шее и испачкало волосы, разметанные по полу клетки. И все остальные стали делать так же. Скоро весь лобок, живот, груди, шея, подбородок были в сперме. Не говоря уже о том, что верхняя часть тела буквально лежала в луже мужского семени.

Раде же было совсем плохо – ее глаза закатились, покрытые загаром щечки посерели, а тело никак не реагировало на вставляемые во влагалище и попку члены, безвольно трепыхаясь под ударами...

И вот в Илоне последний солдатик. На вид совсем молоденький. Конечно под респиратором не особенно разберешься, но вот такое впечатление сложилось у женщины, которой вставляли то в уделанное влагалище, то в до такой степени растраханную попку, что Илона почти не чувствовала относительно небольшой половой орган.

И тут вдруг раздался вопль Бороды:

— Стая на 9 часов! Тварей немного, но все изрядные!

Всё пришло в движение – все солдаты мгновенно скрылись в трейлерах, кроме двух, занявших позицию в противоположной стороне, а муры залегли на северо-западе от дороги, почти точно уходящей на север. И только юнец продолжал долбить женщину, приговаривая:

— Fuck off, fuck off. Нет, я сначала закончу здесь.

Рада уже давно не подавала признаков жизни, елозящая по полу клетки лопатками и затылком Илона даже не могла определить, приподнимается ли ее грудная клетка хоть в слабом дыхании... Очень может быть, что ее подопечную затрахали до смерти... Да и она сама в таком режиме долго не выдержит. Одно дело, когда тебя имеют трое, и совсем другое – 24! Но что делать? Женщина страстно захотела освободиться – другого шанса могло не представится: сейчас все смотрели куда угодно, не только не на них, клетка открыта, ошейник не пристегнут к трубе. Трудности только две – привязанные лодыжки и запястья и пыхтящий над ней солдатик.

И тут вдруг почувствовалось, что кисть руки становится пластичной, словно нагретая пластмасса. Это было неприятно, но совершенно не больно. Илона поспешно выдернула ладонь из петли. Взгляд, брошенный на мужчину показал, что тот ничего не заметил. Во рту немного пересохло, но кисть снова затвредлела. Со второй рукой дело пошло даже легче, хотя и показалось, что организму требуется ударная доза живчика.

Глубоко вздохнув, женщина таким же образом высвободила лодыжки и грохнулась на пол. Солдатик как раз начал кончать. Не обращая внимания на летящую на груди и в лицо сперму, она вскочила. Все получилось очень удачно: во-первых, испытывающий оргазм мужчина совершенно не был способен среагировать на то, что насилуемая женщина вдруг освободилась. А во-вторых, как и предполагалось, пришел в ужас от того, что хлебнул воздуха Улья, когда с него сорвали респиратор. Илона, первым делом сдёрнувшая с внешника «намордник», перестала его интересовать от слова совсем – ни как женщина, ни как живой контейнер с органами, ни как освободившаяся пленница.

Он заскулил и лег в позу эмбриона, рыдая и, похоже, молясь.

Илона же запев мантру, возможно делающую ее невидимой, вырвала у него из кобуры пистолет и бросилась к Раде. Пульс, нитевидный, но уверенный, бился на шее. Однако, как ее освободить? У солдат ножей не было... Размягчить кости подруге она не смогла – ничего не получалось. Да и споровое голодание ощущалось все острее – видимо, вещества, растворенные в живчике, в том числе, уходили на подпитку даров...

Тогда Илона схватила флягу с живчиком и погладила подругу по щеке:

— Я вернусь за тобой. Только выживи.

Илона подкралась к двум солдатам, контролировавшим подходы с тыла, уже с трудом переставляя ноги, но все повторяя «Меня нет... Я прозрачнее воздуха... Я меньше пылинки...». И хладнокровно выстрела в затылок сначала одному, а потом второму – все же Радке меньше достанется. И вообще надо надеяться, что, потеряв троих после группового изнасилования, они еще долго не испытают счастье эрекции. Руки чесались подойти и так же под пологом невидимости застрелить троицу муров, но пришлось эту мысль отбросить: только Серый может сделать так, чтобы Раду через 4 дня не разложили по контейнерам

Илона легко и размашисто побежала прочь от дороги, иногда приостанавливаясь, чтобы хлебнуть живчика.