Продолжаем тему мира с сохранением легального рабства.

Июнь с сессией и в целом обычной для конца курса нервотрёпкой давно закончился. Август с практикой и подготовкой к новому учебному году ещё и не думал начинаться. А это значило, что можно всецело посвятить себя пляжу и друзьям. И, конечно, подругам, не все из которых брали купальники, ограничиваясь маечками и обычными трусиками, становившимися несущественными, стоило только хозяйкам разок окунуться. Как раз одна такая теперь лежала рядом с ним на животике, облокотившись на локти, чтобы маленьким грудкам было небольно, и оттопырив чудесную попку-ягодку, обтянутую белыми плавочками, украшенными не то васильками, не то другими похожими цветочками.

– Ну и что ты НАСТОЛЬКО интересного нашёл в моей заднице?! – Видимо, начав почти физически ощущать на себе его взгляд, обратилась к нему миниатюрная брюнетка.

– Верно, посмотри, лучше сюда.

– А?

Повернувшись, молодые люди увидели высокую и, кажется, довольно сильную короткостриженную блондинку в чёрном бикини, прекрасно гармонировавшем с белой, как снег кожей. На вид новой знакомой можно было дать и восемнадцать, и тридцать пять лет. На её лице не было ни одной морщинки, если не считать пары маленьких в приподнятых, как у, максимум, студентки уголках рта. Большие груди, будто стремившиеся вырваться из чёрного, без косточек, лифчика, демонстрируя кусочки розовых околососковых кружков, также, судя по всему, не нуждались ни в какой поддержке. Это также говорило, что перед ними – девчонка. Но живот, скорее, не подтянутый, а втянутый, немного нависал над чёрными плавочками, сетка напряжённых сосудиков также говорила, что на самом деле он ещё больше (во всяком случае, был таким совсем недавно). Ножки её были длинными и почти модельно стройными, но на добротных бёдрах была уже немного заметна "апельсиновая корка", также свидетельствующая, что к ним обратилась взрослая тётка. Хуже было то, что в руках она держала удостоверение младшего инспектора Министерства государственных имуществ.

– Как же это так, молодые люди?! Вы разве не видели вывеску, что пляж закрыт?! – Само собой, они видели. Как видели и то, что и отдыхающим, и спасателю на это было плевать. Но их "тормознули" по законному поводу, и препираться было бы глупо. – Поднимаемся. – Почти без интонаций произнесла она, захлопнув книжку и засунув её за резинку собственных плавочек, кокетливо оттопырив их сбоку.

– Так, здесь, – подойдя к парню, она засунула собственный указательный палец за резинку его плавок, немного оттянув их спереди.

Потенциальная жертва почувствовала, как отчего-то особенно сильно набухает член. Женщина-инспектор скептически улыбнулась.

– Думаю, ты можешь, – она отпустила резинку, отчего плавки приятно шлёпнули юношу по низу живота. Его вставшему члену, правда, было немного больно, но приятные ощущения это несколько перевешивали. – Пока оставаться в плавочках. Сам пойдёшь или тебе помочь?

– Что? – Только тут он заметил два закрытых колпачками разовых шприца, ещё больше, чем "корочки", оттягивавших нижнюю часть бикини сотрудницы Агентства.

– Я тебе повторяю, – отрывисто произнесла она, повысив голос, почти в такт словам, хлеща паренька по щекам, – сам пойдёшь или тебе помочь?

– Сам, госпожа.

– Хорошо. Тогда чуть подожди. Теперь ты, – обратилась она к девочке, – тоже можешь остаться в трусиках, но футболку надо снять.

Немного повозившись, девочка развязала узел, не дававший красной маечке закрывать её светлый животик, и, стянув её через голову, открыла пару небольших грудок, украшенных коричневыми сосочками и розовым следом от лифчика. Попытавшись прикрыться, она получила, судя по всему, довольно сильный удар под дых от инспекторши, заставивший её, казалось, едва сдерживавшуюся от того, чтобы не закричать, вытянуть дрожащие ручонки по швам.

– Теперь идём со мной.

Их недолгий путь закончился у небольшого здания, примыкавшего к будке спасателя. Со стороны пляжа оно было двухэтажным, со стороны леса, спускавшегося по склону довольно крутого холма, – одноэтажным. Возле входа, на самом полуденном солнцепёке было несколько пластиковых колодок. В одну из них были зажаты тоненькие ручки полностью голенькой рыжеволосой девушки (видимо, её поймали в закрытом купальнике). Длинные ножки пленницы стояли коленками на острой гальке. Под ними были уже не капли и не лужицы а настоящие ручейки алой крови. Но, судя по длинной тоненькой шейке, не зажатой между бакелитовых досок, а безжизненно висевшей, боли их хозяйка давно не чувствовала, глядя потухшими бирюзовыми глазами не на гальку, и не на колодку, но на что-то, чего, казалось, не увидеть никому из мира живых. Рядом ней в пластмассовую трубку был вставлен пляжный зонтик. Но, во-первых, с тех пор, когда девчонку сюда посадили, солнце изменило своё положение и подобная защита потеряла почти всю эффективность. А, во-вторых, создавалось стойкое впечатление, что поставили его сюда не из жалости к бедняжке, но для того, чтобы солнечные ожоги не испортили её прекрасную, кремового цвета кожу.

На месте более "удобном" (если, вообще, уместно говорить об удобстве в таком положении), в крайней колодке, на которую лес уже отбрасывал свою тень, коленями коротких, но приятно-полных ног стояла на песочке пухленькая девушка. Округлость её обтянутых светлой кожей бёдер подчёркивалась ярко-красными низко сидящими трусиками (очевидно, нижней частью купальника). Большие крепкие обнажённые груди, казалось, изо всех сил пытались спасти свою хозяйку, отталкивая от холодного и грубого, подобно работавшим с ним людям, приспособления. Не белые, а, скорее, светло-русые волосы этой пленницы были собраны на затылке в тугой узел, казалось, ещё более растягивавший не то злую улыбку, не то мучительную гримасу на её красивом лице. Было похоже, будто некий господин решил не в первый раз поиграть во "взрослые игры" со своей дородной горничной.

– Да хватит тебе пялиться, – завороженный виденным не впервые, но всегда новым зрелищем, юный пленник больше услышал чем почувствовал подзатыльник своей полуобнажённой провожатой. – На колени, ты тоже.

Задержанные опустились на твёрдые камни.

– Руки вперёд ладонями вверх. Спины держим прямо. Задницами пяток не касаемся.

С каждой секундой ему становилось всё больнее. Но и у этого положения были свои плюсы. Рядом, буквально касаясь его своим телом, раздвинув чудесные ножки, обнажённая и беспомощная стояла подруга. Чуть поодаль белокожая полуобнажённая красавица, не особо беспокоясь о том, чтобы спрятать свои и чужие прелести, тискала другую, почти полностью голую и также беззащитную. Член парня буквально вырывался из плавок. Казалось, теперь они не скрывают вовсе ничего.

Освободив русую девушку от колодок, ей тоже велели стать на колени рядом с двумя вновь прибывшими. Далее инспектор достала из собственных трусиков один из шприцев, косо всадив его между худеньких лопаток последней девушки. Та почти сразу задышала активнее.

– Ну, что смотришь? – Мучительница перевела взгляд на удивлённое лицо пленника. – Это не наркотики, а стимулирующее. Ха-ха!

Затем, вернувшись к той девочке, она хорошенько отхлестала её по щекам. Казалось, она начала опамятоваться, но происходило это (во всяком случае, по мнению инспектора) слишком медленно. За подобную медлительность она получила в лицо заряд прохладной (холодной в такую жару она быть просто не могла) воды, стоявшей в разрезанной напополам пластиковой бутылке под уличной частью кондиционера. Но и она подействовала не сразу. Лишь второй шприц позволил пленнице, да и то не без помощи сотрудницы Агентства, сделать несколько шагов и не стать, но, скорее, упасть на колени рядом с другими ребятами. Удовлетворившись этим, женщина подошла к уличной лестнице, отгороженной от остального пляжа высокими решётчатыми перилами и калиткой с домофоном. Немного поговорив по нему, она велела подопечным встать и повела вверх, к небольшому балкончику, дверь с которого вела внутрь здания.

В этом полутёмном из-за закрашенных почти доверху окон помещении оказалось куда прохладнее. Здесь, помимо сотрудницы в чёрном бикини и задержанных оказались ещё три женщины. Первая была смуглокожей пышной дамой лет за сорок, не утратившей при этом определённой привлекательности. Её рыжие, скорее всего, крашеные хной волосы были коротко острижены. Одета эта тётка была в белый халат, под которым, казалось, не было ничего кроме угадывавшегося, а иногда, – и просвечивавшего белья. Из двух других одна была совсем девчонкой. На этой черноволосой, очень смуглой девушке также был белый халат, наброшенный поверх закрытого купальника цвета морской волны, облегавшего безупречную фигуру. Эта красавица стояла чуть поодаль, у самой двери в другую комнату, слегка потупив взгляд. Это ясно говорило о её месте здесь как сотрудника для "подай-принеси".

Но по-настоящему прекрасна, настолько, чтобы за несколько мгновений отвлечь на себя всё внимание юноши, была третья тётка. Если приведшая его и девчонок сотрудница своей светлой кожей и прекрасным сложением была похожа на немного поцарапанную античную статую в бикини, то здесь стояло живое воплощение богини плодородия (он так и не вспомнил, как её звали, да и так ли это важно?!). Огромная, ростом, должно быть, выше двух метров с кожей цвета ржаного хлеба и собранными в хвост длинными золотыми, что твои колосья, волосами. На лице её, казалось, навсегда поселилась немного глуповатая, немного самодовольная, но больше – покровительственная улыбка, с какими обычно рисуют добрых великанов в сказках. Плечи красавицы были довольно широки, но и им, казалось, было трудно нести на себе бретельки верхней части сочно-зелёного бикини, оттопыриваемой гигантскими, даже для её габаритов, грудями. Ничего похожего на животик (в отличие от первой из увиденных им сотрудниц) у неё не было: чудесная кожа обтягивала хотя и не осиную, но вполне явственно обозначенную талию без чего-нибудь лишнего. Нижняя часть её бикини представляла собой чуть удлиненные плавочки. Они смотрелись целомудренно и одновременно маняще, как бы говоря: "вот мы знаем, какие прелести прячутся по другую нашу сторону, мы их каждый день касаемся, а ты не факт, что и когда-нибудь увидишь". Нельзя, в прочем, сказать что-нибудь особенное про ножки новой знакомой. Мало что можно сказать о чём-то идеальном. Длинные, обтянутые всё той же прекрасной кожей, большие, но не жилистые, сочные, но не пухлые. Раньше он не представлял, что не у персонажа произведения искусства, не у модели, не у актрисы, а просто у молодой женщины могут быть такие.

– Я могу начать? – всё с той же улыбкой негромким, сладким, как аромат летнего луга, но вместе с тем сильным голосом произнесла она, обращаясь к рыжеволосой тётке в халате.

– Да, пожалуйста.

– Снимаешь трусики, подходишь ко мне, – чуть громче произнесла она, обращаясь к задержанному.

Тот повиновался (да и как можно было её ослушаться?!). Освободив тут же, вставший, как никогда ранее, член, он приблизился к женщине.

– Ого! – искренне произнесла осматривавшая, кивая на, казалось, навеки отвердевшее достоинство юноши (но, в отличие от предыдущей, слышать подобное от неё было отчего-то почти не стыдно и, конечно, ещё более приятно). – Отойди на полшажочка и расставь пошире ножки.

Стоило ему сделать это, как идеально-гладкое колено упёрлось в его яйца. Но они были не последней точкой. Ещё немного подняв свою ногу, женщина принялась двигать своей коленкой по ним и немного, – стволу члена, как бы массируя.

– Приятно?

– Уммм! Да, да госп... ох!

– Когда я с тобой работаю, можешь обходиться без "госпожи". – Теперь... Алин, дай-ко нам колечко. Побольше, если есть.

Подойдя, девушка в халате и купальнике молча протянула своей начальнице пакетик с чем-то, казавшимся похожим на презерватив. Притянув обследуемого к себе левой рукой, она жестом профессионала распаковала эту штуку, надев на середину ствола его члена. Кольцо из синей резины больно сдавило его. И если секунду назад он был готов вот-вот залиться струями густой прохладной жидкости, то теперь половина, бывшая после него, хотя и не обмякла, но как-то съёжилась, онемев, будто была не частью живого существа. В то же время, примерно половина члена до неё стала куда толще, готовая вот-вот лопнуть.

– Это, конечно, вредно, но мы же не хотим, чтобы всё закончилось, толком и не начавшись. К тому же, от нескольких минут тебе ничего и не сделается. Верно?

– А?.. Д... да.

– Ну вот, и славно. Мы в душик, – она взяла его чуть выше локтя.

– Да, пожалуйста. – Как-то безразлично бросила тётка в халате.

Взяв чуть выше локтя, женщина с золотыми волосами повела свою жертву через дверь, бывшую почти за спиной рыжеволосой. Здесь оказалось нечто вроде металлической веранды, скрытой от посторонних глаз. По её периметру были установлены несколько душевых кабин. В центре на застеленном клеёнкой участке металлического пола, стоял стул, на который исследующая почти сразу села.

– Животиком мне на коленочки ложимся.

Не помня себя, он повиновался, коснувшись прекрасной кожи нереально-красивых ног женщины.

– Чуть от меня сдвинься. Попку расслабь.

Спустя секунду длинный палец с коротким, но ухоженным чёрным ногтем начал медленно проникать в анус пленника.

– Мммм!

– Тихо! Я ещё даже не начала.

Пальчик медленно двигался внутри его тела. Вот, он достал до чего-то что, даже не смотря на тугое кольцо, заставило его член удлиниться ещё больше.

– Так-так, не зажимаемся! Пальчик у меня не отбираем. Он мне ещё пригодится.

Всё быстрее двигался палец исследующей в его заднем проходе. Наверное, он бы давно кончил, но тугое кольцо мешало ему сделать это. Перед глазами подопытного потемнело. Барабанные перепонки, казалось, вот-вот должны были вылететь от бешено колотившегося сердца. Кажется, пару раз он не на долго потерял сознание. Кто он, где он, что происходит, мальчик, и вовсе забыл. Он только помнил, что от него что-то хотят и сами же в этом мешают, терзая юное тело.

– Сними-ииииите! – Закричал кто-то бесконечно далеко, но почему-то его голосом.

– Терпим, терпим, мой хороший! Чуть-чуть ещё. – Ответил чей-то красивый голос из той же дали.

Наконец он почувствовал такое облегчение, какое ранее не испытывал никогда. Снятие гипса, три месяца сдавливавшего его ногу, подруга, минут с десять дразнившая его, но в конце-концов-таки снявшая штаны, оставшись в высоко подвязанной футболке и трусиках в цветочек, – всё это было менее кайфово.

– Молодец. – Всё тот же прекрасный голос звучал уже ближе. – Теперь аккуратненько поднимаемся.

Через несколько секунд, а, может, несколько часов он обнаружил себя стоящим перед всё той же золотоволосой великаншей, по-прежнему сидевшей на стуле и деловито щупавшей его мошонку.

– Слушай, дружочек, – видимо, его возвращение в чувства не ускользнуло от опытных глаз исследовательницы. – Я не могла с тобой на диком пляже видеться? На ощупь больно похож.

– Что?

– Значит, не могла. Иначе бы ты хоть вопрос, да понял. Тут в чём суть? Ты и девочки нужны мне для опытов. По какой части, думаю, ты уже понял. Так вот, это временно, и через полгодика вы по домам разойдётесь. Длинные выйдут каникулы, верно? Так, не убегаем от меня! – Она сдавила его яйца чуть сильнее. За формальностями мы к тётенькам из Агентства пойдём. Но, в любом случае, кто рабами на совсем делает только за то, что те без документов на закрытый пляжик разок сходили, верно?

– В... верно.

– Ну, так вот, это называется временная опека. Пока она длится, ты вроде как моя собственность, стало быть, делаю с тобой, что хочу. Но такими ребятами контингент моих подопытных не ограничивается. Что-то полегче я и со свободными делаю. Парням многим нравится. Сядешь на диком на скамеечку, так они сами подходят. Ну так вот, когда всё это закончится, тебя, пока не исполнилось 22, я там тоже жду. Понял?

– Понял.

– Неужели ты меня там ни разу не видел? Не местный, что-ли?

– Местный. И дикий у меня почти во дворе. Просто как пару лет назад там подхватил кохнутив... кон... короче, с тех пор, как я после купания в нём заболел, больше не хожу.

– Вот теперь будешь, я надеюсь. Только плавочки надевай, знаешь... как шорты. Мне так работать легче будет, чтоб не до конца снимать. Теперь... Али-ина!

В душевой появилась всё та же скромная девушка в своём закрытом купальнике. В руках у неё был какой-то пластиковый чемоданчик.

– Вот, умница. Хвалю за оперативность. Измеряй ему давление, сердце послушай. Возьми анализы, сама знаешь, какие. Помыться помоги. Потом веди к агентам.

– Хорошо.

Прикосновения холодных ручек с короткими ноготками, кажется, не всегда трогавших его с чисто профессиональной надобностью, команды, отдаваемые не грубым и не громким, но и не терпящим возражений тоном, душ с хорошенькой полуобнажённой Алиной, – всё это было более, чем приятно, настолько, что его собственный, казалось, на веки утративший способность к возбуждению член, вновь начал шевелиться. Но что всё это значило в сравнении с только что испытанным сладостным истязанием золотоволосой великанши?! Вскоре он вновь увидел её, правда, краем глаза, ковыряющуюся каким-то инструментом в чисто выбритой письке рыжей девушки, которую держали на весу всё та же Алина и задержавшая их инспекторша. Правда, хорошенько рассмотреть эту часть экзекуции ему так и не дали.

– Так-так, на меня смотрим, – женщина в халате несильно шлёпнула его по щеке. На такое... ещё насмотришься. И так, дорогой мой очередной номер М-15/06, теперь ты распишешься в том, что согласно регламенту Агентства и закону о переводе в рабский статус, ты уведомлен, что в связи с грубым нарушением правопорядка ты задерживаешься до окончания рассмотрения административного дела. В связи со статьёй 15 означенного закона ты, как человек, временно лишённый прав, передаёшься под временную опеку профессора медицинской академии Ивановой Елены Петровны. Это понятно?

– Да, госпожа.

– Тогда расписывайся...

Затем их с девочками повели в дверь слева. Там оказалась не комната, а салон плотно ставшего боком к входной двери фургона без окон. Здесь ребят, голышом, как они были, заставили сесть на пластмассовые сидения, привязав ногу каждого к их ножке. Затем, захлопнув за собой дверь, в машину вошли Елена Петровна и Алина. Видимо, вовсе не считая своих подопытных за людей (или, возможно, это могло им как-то помочь в ходе исследований), они, как ни в чём не бывало, сняли купальники и переоделись в повседневную одежду.

– Ого, глянь, – закончив, профессор кивнула на вновь ставший торчком (хотя, само собой, далеко не так. как раньше) член парнишки.

– Да...

– "Да-а", – передразнила женщина, – но в общем, согласна. Нормальный материал нам нашли. Магарыч серьёзный надо ставить. Да, почему мы не едем? – И стукнула кулаком в металлическую перегородку.

Ехали они не очень долго, где-то с полчаса. В конце этого пути вновь открылась дверь. На этот раз перед ними были два пролёта, за которыми круто спускались вниз каменные лестницы. Взяв М-15/06 за локоть, как это раньше делала её наставница, Алина повела его вниз (краем глаза паренёк успел заметить, что Елена Петровна с девочками скрылись в другом проходе). Внизу ему выдали хлопковые майку и трусы и другие такие же на смену, после чего заперли в освещавшейся единственной лампочкой комнате без окон, выложенной кафелем. Здесь, помимо жёсткой кушетки были также унитаз и рукомойник. Форточка в железной двери говорила и о том, что здесь, во всяком случае, кормят. Ну, и хорошо: пусть лишение свободы без суда, пусть жизнь по расписанию без дней и ночей, но зато какая женщина его будет трогать! А, возможно, и не только она, и не только трогать. Из того немногого, что становилось известно широкой публике о подобных экспериментах, следовало, что вполне может быть и так.

Спустя пару дней (смену которых он, впрочем, замечал только по открывавшейся "кормушке" да гаснувшей и зажигавшейся лампочке), в его палату вошла Алина.

– Значит так, – она скептически окинула его взглядом. – Запомни: когда к тебе заходим я или Елена Петровна, ты становишься лицом к двери и снимаешь всё, что на тебе есть.

Молча он повиновался.

– Хорошо. Идём.

Пройдя немного по коридору и затем миновав лестничный пролёт, они оказались перед двустворчатой дверью с круглыми окошками, почти как в операционной. Здесь, действительно, оказался хирургический стол, правда, на нём лежал матрас, на который парня заставили лечь навзничь. Притянув его ремнями, так, что подопытный при всём желании не мог пошевелиться, девушка с равнодушным выражением сдавила его соски чем-то вроде хирургических зажимов, и принялась деловито ворочать ими. Было довольно больно. Но при этом её жертва почувствовала, как член разбухает всё больше, почти как тогда, на осмотре у Елены Петровны.

– Так, стоп, ещё рановато. – Не хуже, чем это делала её профессор, Алина надела на его член тугое кольцо.

Почти сразу после этого в комнате появилась Елена. На ней почти ничего не было. Лишь кипенно-белый халат был наброшен на прекрасное обнажённое тело. Её сопровождали подруга паренька и две девушки с пляжа. На них девочке были белые трусики и майки (конечно, тоже общие). Последние при помощи специальных верёвочек были подвязаны так, чтобы плавочки можно было в любую минуту снять.

– И так, девушки, – начала, очевидно, начатый ранее разговор Елена. – Сегодня я хочу, чтобы вы все, вернее, мы переспали с этим молодым человеком. Конечно, ему могут быть нужны перезарядки. Но ведь и мы никуда не торопимся, верно? Туалет, – она кивнула на полуоткрытую дверь с унитазом за ней, – здесь есть. Вода тоже. А от того, что к обеду опоздаем, не умирают. Вы у меня все девственницы. Поэтому, для начала смотрим и учимся.

Как была, в халате на голом теле, она, быстро сняв кольцо с члена подопытного, уселась на него, тут же начав совершать ритмичные движения, постепенно наращивая темп.

– Ох! Да! Да, мой хороший! Девочки не стоим, подхо-оооох!

Долго это длиться не могло. Наконец, М-15/06 разразился густыми прохладными струями.

– Теперь, отбросив прочь пропитавшийся потом халат, она слезла с него, – первая.

– А? Й... я! – его подруга даже шагнула вперёд в своё бельишке.

– Внимательно смотрела?

– Д... да.

– Тогда вторая снимает маечку трусики... снимай-снимай.

Рыжая девчонка повиновалась.

– Возьми указку и покажи, каким местом ты будешь садиться на член, как оно называется и прочая. Вперед.

Орудуя указкой, как студентка-отличница (которой она, в прочем и была), девушка на своей товарке объяснила основы интимной близости.

– Хорошо. Тогда... О! Да мы уже готовы! Вторая, не одевайся, ты вон, как на нашего подопытного действуешь. Жди пока, а ты снимай трусики и вперёд.

И вновь его член погрузился в лоно трепещущего от сладкой боли, стыда и страсти девичьего тела. Парню всё ещё не верилось, что он не только будет трахать этих цыпочек следующие полгода, но и потом их временная хозяйка будет тискать его четыре следующих лета...