Соловьиной трелью прозвучал звонок в дверь. Я оторвался от ниутбука, так и не закончив главу, и пошел открывать. Это приперлась Ира, закадычная подруга моей жены.

— Ты один?

— Да.

— Твоя скоро будет?

— Не знаю. Через час, может, через два. А ты к ней?

— Нет, к тебе.

— Чего не позвонила?

— Зачем? Я знаю, что ты дома.

— Ну проходи. Чего мы в прихожей топчемся.

Мы прошли в комнату.

— Рассказывай. Как личная жизнь?

— Ой, да какая жизнь, ты же знаешь.

— Знаю. Но думал, мало ли...

— Когда будет «мало ли», перестану к тебе ходить.

— Да приходи, пожалуйста. Хоть каждый день. Я, правда, ждал тебя послезавтра...

— У меня немного сдвинулись дни...

— Ясно. Сегодня еще и Зойка может заявиться.

— А эта шалава перебьется.

— Ух, как ты ее! Вы что, поссорились?

— Нет, это я так. Неудовлетворенная женщина всегда раздражительна. Впрочем, тебя и на нас обеих хватит...

— Легко. И еще Ольге останется. Кофе будешь?

— Нет. Я в ванную и... давай уже. Я вся горю.

Ирку я не назвал бы красавицей, но она далеко не дурнушка. Коса до пояса и вообще всё на месте. И эта самая штучка у нее — это просто мечта! А вот с личной жизнью не везет. Быть может, запросы слишком высоки: тот неинтеллигентный, этот зануда, этот пьет, этот зарабатывает мало. Короче, баба без мужика. И когда (ну сколько можно, все сама, да сама) начинает тосковать по твердому члену, приходит ко мне. Обычно ей невтерпеж дня за два до месячных. Начинается пик сексуальной активности. За эти пару дней ее надо до одури оттрахать, после чего она целый месяц может спокойно обходиться мастурбацией.

Ирка вышла из ванной голая, подошла вплотную ко мне и, подавшись вперед, уперлась животом мне в лицо.

— Я всё побрила.

— Это я успел заметить.

— Твоим станком, ничего?

— О чем разговор!

— Знаю, ты не любишь лохмы.

— От твоей красавицы я в любом виде балдею.

Я чуть отстранил ее от себя, чтоб полюбоваться. Мне очень нравится Иркина пися — она такая аккуратная, прям как у девочки. Ничего не торчит, не свисает. Не то, что у Зойки. Зойке я лизать не люблю, а вот Ирке сколько угодно. Я снова привлек ее к себе, припал языком, пока тягучий ручеек секреции не заструился по подбородку. Я сглатываю и отрываюсь от нее.

— Ну что, как обычно?

Я был у Ирки первый мужчина. Более того, я ее изнасиловал. В лесу, когда мы были в походе, я застукал ее за мастурбацией — и не смог сдержаться, тут же овладел ею. Стоя. Но Ирка не в обиде. Более того, иногда на Ирку накатывают воспоминания, и она требует повторить все, как было тогда.

— Нет, — Ирка ложится спиной на диван. — Давай так.

— Как скажешь.

Я устраиваюсь на ней сверху, Ирка сама подается навстречу моему члену, и мы начинаем. Быстрее, быстрее, у Ирки учащается дыхание, из ее груди вырываются стоны. У нее там всё очень узко, я каждый раз делаю над собой героические усилия, чтоб преждевременно не кончить. А Ирку надо трахать долго, оргазм у нее наступает медленно. И когда уже вот-вот, почти-почти, я слышу, как открывается входная дверь. Жена пришла...

— Блин, Ольга вернулась, — я делаю попытку слезть с Ирки.

Но она удерживает меня ногами и руками.

— Продолжай!

Я слышу, как Ольга идет на кухню, ставит сумки, потом заходит в комнату.

— Так! И что здесь происходит?!

— Оль, привет, — говорит из-под меня Ирка. — Погоди чуток, дай нам кончить.

— Ну-ну, — отвечает жена и уходит на кухню.

Но кайф уже сломлен. Минут пять мы продолжаем, но... ничего не получается.

— Ладно, хватит, — Ирка отталкивает меня. — Потом.

Я встаю, Ирка надевает Ольгин халат, а я влезаю в домашние брюки.

— Всё, Оль, иди! — кричит Ирка.

Жена заходит.

— Ну, кончили?

— Не-а, — отвечает Ирка.

— Что так?

— Да вот нет бы тебе минут на пятнадцать позже прийти.

— Ну, извиняйте! Мой дом, когда хочу, тогда прихожу. Вов, — обратилась она ко мне, — я пирожные купила, иди там чай приготовь, а мы пока о своем, о девичьем побалакаем.

Я поставил на плиту чайник. Ольга, зная проблемы в личной жизни своей лучшей подруги, ничего не имеет против того, что раз в месяц я ее трахаю, и не ревнует. Правда, за всякое удовольствие надо платить, и мне, конечно же, воздастся за факт измены. Но это будет потом. Впрочем, Ольга сама мне изменяет. С ней же, с Иркой. Вот сейчас, например, они выставили меня на кухню, а сами тем временем языками не только балакают.

Еще один звонок в дверь. Это Зойка, миниатюрная брюнетка с длинным носом и тоненькими ножками, похожая на галчонка. Она грустна и чем-то озабочена. В принципе, я догадываюсь, чем.

— Привет, — она встает на цыпочки, целуя меня в щеку.

— Привет. Заползай.

— Вов, кто там? — доносится из комнаты.

— А угадай с трех раз.

Гадать не пришлось, Зойка сама впорхнула в комнату, причем, судя по раздавшемуся оттуда визгу — в самый неподходящий момент. Я закончил приготовление к чайной церемонии и пригласил девчонок на кухню.

— Я, собственно, вот по какому делу, — Зойка задумчиво и грустно помешивала ложечкой в чашке, после того как сожрала почти все пирожные.

Сладкое она обожает, хотя при этом остается тощая как скелет.

— У нас горячую воду отключили. Можно вашей ванной воспользоваться?

— Сто рублей! — ответила Ольга

— Запиши на мой счет, — уныло отшутилась Зойка. — Ну я пойду, чтоб время не терять.

Зоя поставила чашку в блюдце, и отправилась в ванную. Через минуту зашумела вода, а потом раздался ее голос:

— Володь! Тут что-то с краном. Помоги, пожалуйста!

— Вот курица! — проворчала Ольга. — Ну иди, помоги ей.

Я вошел в ванную. Зоя стояла под душем. Вода лилась на нее и, судя по всему, нормальной температуры. Струи текли по ее волосам, по груди, по животу. А одна струйка ручейком стекала с конца сбившихся в жгут волос на лобке, словно Зойка изображала скульптуру писающего мальчика. Это действовало возбуждающе.

— Какие проблемы?

— Потри мне спинку, — тихо прощебетала Зоя несколько капризным тоном.

Я взял мочалку и стал тереть ее белую кожу на спине, обтягивающую выступающие ребра и позвонки. Тер ей и белую попку, маленькую, словно детскую. Судя по тому, как эта попка задвигалась, то напрягаясь, то расслабляясь (Зойка начала сжимать и разжимать бедра), а ладошка потянулась к пизденке, Зойка позвала меня сюда вовсе не чинить кран и даже не тереть спину.

У Зойки я тоже был первым мужчиной, а, может быть, и единственным. По крайней мере, раза два в месяц (а иногда и чаще) ее сексуальная озабоченность достигает пика, и она изыскивает возможность получить удовлетворение со мной. В отличие от Ирки, она тщательно пытается скрывать это от моей жены, но все ее тайны шиты белыми нитками. Неужели она думает, что Ольга не догадывается, какой кран ей тут потребовался. Но Ольга с пониманием относится и к Зойкиным проблемам, поэтому закрывает глаза на нашу связь. Лишь иногда ехидничает, вгоняя Зою в краску.

Зойка на личико не красавица и ножки тоненькие, а на лобке лохмы как на голове у Анжелы Девис*, поэтому трахать ее я предпочитаю сзади. Я сел на край ванны, взял Зойку за подмышки и усадил на эрегированный фаллос спиной к себе. Потом запустил палец в густую мокрую растительность, отыскивая в зарослях клитор. Зойка упиралась руками в мои колени, приподнималась и опускалась, сама насаживаясь на член. Остренькие лопатки при этом двигались под кожей на ее спине, это выглядело, словно цыпленок взмахивает крылышками. Мокрые черные волосы разметались по плечам, с ними очень контрастировал белый-пребелый цвет ее кожи.

Маленькая Зойка всегда вызывала во мне некую жалость. И сексуальное желание, порой очень острое и даже нестерпимое, было вызвано тем, что из жалости хотелось сделать ей что-то приятное. Как обделенному родительской лаской ребенку хочется дать конфету, так и Зойку хотелось усладить половым удовлетворением. При каждой встрече с ней я уже строил догадки, где и как мы будем это делать.

Во время секса Зойка обычно шепотом приговаривает: «ой, мамочки, ой, ой!» и кончает она очень быстро. Ее можно довести до оргазма буквально за две-три минуты. Мы успевали даже в лифте, поднимаясь к ней на двенадцатый этаж. Едва нажав кнопку, она приподнимала юбчонку и отставляла задик. Я впендюривал ей, не снимая трусиков, только сдвинув их вбок. Второй этаж («ой, мамочки!»), третий («ой, мамочки!»), четвертый («ой, мамочки!»)... На десятом — «Ой! Мамочки-и-и-и-и!» На одиннадцатом она уже одергивает юбку, а я застегиваю ширинку.

Как-то мы вместе с Ольгой зашли к ней по некоему делу. Зоя попросила меня достать коробку со стеллажа в кладовке (в квартире у нее есть такой маленький чуланчик). Я достал коробку, а Зойка говорит:

— Погоди, не уходи. Я найду одну вещь, и уберешь обратно.

Она нагнулась искать эту вещь, при этом, как бы невзначай, до пояса задрав юбочку, опять же наивно полагая, что Ольга не услышит её «Ой, мама! Ой, мама!»

Вот и сейчас под шум воды она скачет на моем члене:

— Ой, мамочки! Ой, мамочки! Мама! Мама! Ой, ма-моч-ки-и-и-и...

Визг ее перешел в ультразвук, Зойка вся затряслась и задрожала, а ее влагалище несколько раз конвульсивно сжало мой член.

Зойка поднялась, ее лицо уже не было озабоченным и выражало глубокое удовлетворение.

— Спасибо, Володечка.

Она всегда благодарила меня за это. Я тоже поднялся. Зойка дотронулась до моего всё еще каменного члена.

— А ты не кончил?

Я помотал головой.

— Хочешь? На меня. Я помогу, я знаю, как надо...

Вообще-то я хотел. Но у меня еще неудовлетворенная Ирка, да и на супружескую обязанность с Ольгой надо силы оставить.

— Может позже? Потом.

Я попытался отвести ее руку, но Зойка не унималась, она настойчиво решила показать свое умение. Вопреки самооценке, ее умение оказалось не на высоте, чувствовалось отсутствие опыта. Но пальчики ее такие маленькие, такие нежненькие... Я обхватил эти пальчики своими и показал, как надо правильно дрочить. Зойка смыла с себя сперму, а я вытерся, напялил штаны и вышел из ванной. Ольга с Иркой сидели в комнате.

— Ну как кран? — ехидно спросила супруга.

— Нормально. Струячит.

— Пойду, посуду помою.

Ольга вышла из комнаты и закрыла дверь. Мы с Иркой остались одни.

— Давай как тогда.

Ирка встала, сбросила халат, зажала бедрами руку под животом и сделала несколько телодвижений, раздражая вульву. Я прислонил ее к стене, под колено приподнял ее ногу и ввел член в вагину. Ирка, закусив губу, смотрела поверх меня куда-то на люстру, а пальцами теребила клитор. Я только сто кончил на Зойку. поэтому не опасался преждевременной эякуляции. Но когда Ирка начала испускать стоны, потом мелко-мелко задрожала и задергалась, я едва успел вынуть из нее член и спустить на пол.

— Уф-ф! — Ирка вытерла пот со лба. — Ну слава богу! А то я уж думала, что никогда...

Вошла Ольга. Увидев лужицу на паркете, усмехнулась:

— Если долго мучиться, что-нибудь получится.

— Ну ты как? — спросила жена, когда девчонки ушли. — Силы остались?

— Для тебя всегда есть.

— Это хорошо.

Глаза Ольги засветились жестким и повелительным блеском, губы ее сжались. И она извлекла из шкафа собачий ошейник, веревку и плеть...

— Раздевайся!

Ольга замахнулась на меня плетью, я послушно сбросил одежду и опустился на четвереньки.

— Это тебе за Ирку, — на мою спину опустился первый удар. — Это за Зойку! — второй удар был сильнее.

Удары сыпались на меня, а Ольга все приговаривала: «За Ирку, за Зойку!» Потом она надела на меня ошейник и, как провинившуюся собаку, поволокла в ванную.

— Залезай! — скомандовала жена.

Я залез в ванну и лег саднящей спиной в холодное чугунное ложе. Ольга разделась сама и забралась ко мне. Она стояла надо мной, чуть согнув колени и разведя их в стороны, пальцем потянула кверху крайнюю плоть клитора, поднатужилась и стала на меня мочиться. Теплая тугая струя ударила мне в живот, потом на грудь, на шею. Ольга хотела допИсать до моего лица, но не доставала. Опорожнив мочевой пузырь, она вылезла из ванны.

— Вытирайся и иди в комнату.

Когда я вошел, она связала мне за спиной руки, приказала лечь на пол и...

* * *

Я оторвал глаза от монитора. Надо бы пойти на кухню и сварить себе кофе. Глядишь, появится свежая идея, что там накропать дальше. Я сохранил файл, но оставил его открытым и вышел из комнаты. Конечно, писать порнуху недостойно настоящего литератора, но за это хоть какие-то копейки платят. Времена нонче такие. Кстати, о времени. Я посмотрел на часы: шел второй час ночи. Я люблю творить по ночам. Жена тихо посапывает в постели и не мешает мне расспросами «а что ты там такое пишешь?»

Вернувшись в комнату с дымящейся чашечкой кофе, я чуть не выронил ее. Жена в ночной рубашке сидела за компьютером и читала мой порнографический опус!

— Это что?! — с вызовом, даже с негодованием воскликнула она.

— Это... Ну, так...

— Что значит так?! Значит, жена у тебя садистка и лесбиянка, а ее подруги — похотливые потаскухи? Ирка с Зойкой твои любовницы? Или это твои тайные фантазии? Эротоман! Извращенец!

— Оль, не кипятись! Почему ты сразу на личности? Автор не имеет ничего общего со своими литературными героями. Да, это фантазии. Точнее — авторский вымысел. Но это совсем не значит, что я желаю этого. У меня заказ на эротическую повесть.

— Заказ у него. Хоть бы красиво писал, а то грязь какая-то. Пошлятина... Хотя...

Ольга открыла шкаф и извлекла стек и собачий ошейник.

— Откуда это у тебя?

— Оттуда! Снимай штаны!

_________

*Анжела Девис — в конце 70-х американская чернокожая правозащитница.