Угловатые плечи, копна непослушных волос цвета спелой соломы, веснушки, вздернутый носик, на ногах моднецкие джинсы с прорехами на коленях, задорный, если не сказать вызывающий, блеск серых глаз. С первого взгляда можно подумать, что это озорной мальчишка, этакий марктвеновский Гек Финн. Лишь небольшие выпуклости под полосатой футболкой говорили о том, что это девушка. Бьюсь об заклад, что у нее немытые уши и грязь под ногтями. Через плечо у девчонки была перекинута дорожная сумка, в руке она держала небольшой чемодан.

— Простите, вы — Сергей?

— Да, я Сергей.

— Значит, я к вам.

Она бесцеремонно протиснулась мимо меня в прихожую. Мне ничего не оставалось, как впустить ее и закрыть входную дверь.

— Я извиняюсь, а вы кто?

— Маша. Я Маша Скворцова. Из Новосибирска. Племянница Пал Саныча... — она достала из заднего кармана джинсов сложенный вчетверо тетрадный листок и протянула мне. — Вот.

«Здравствуй, Серега! — развернув, прочитал я. — К тебе приедет моя племянница Маша. Приюти ее на несколько дней, она будет подавать документы в институт. Прости, что заранее не предупредил, у нас тут тайга, со связью паршиво. Через пару недель вернусь в цивилизацию, тогда поболтаем в сети. Павел».

Павел... Хм... Что за Павел? В нашей институтской группе был Паша из Новосибирска. Только он, кажется, не Александрович, а Иванович. Мы долгое время поддерживали связь, обменивались письмами, а с появлением интернета — электронными. Правда, уже лет пять я от него не получал никаких вестей.

— Ясно, — я положил листок на тумбочку. — А что Паша делает в тайге?

— Лес валит. К китайцам нанялся на подработку.

— Надо же... доктор наук и лесорубом подрабатывает.

— Он разве доктор?

— Кажется, да.

— Короче, мы с мамой ездили его навестить, он и говорит, зачем тебе — мне, то есть — по гостиницам мытариться, когда можешь у моего друга остановиться.

— Ну ладно. Ты давай, заноси вещи в комнату. Вот здесь туалет, здесь ванная. Только квартира у меня однокомнатная!

— Я успела заметить. Я вас не стесню. Надеюсь, вы — джентльмен. И вообще, ездят же мужчины и женщины в поезде в одном купе.

— Да, конечно. Ну, ты располагайся, а я пока ужин какой-нибудь сочиню.

Я жил по-холостяцки один и особо не напрягал себя готовкой и хождением по магазинам, поэтому изысканных разносолов в холодильнике не было. Я вскипятил на плите воду, забросил туда макароны, достал из морозилки готовые котлеты и кинул их на сковородку. Еще в холодильнике завалялись два помидора и один огурец.

Я колдовал в кухне, стоя спиной к коридору. Услышав, что в ванной стих шум воды и прозвучали шаги босых ног по линолеуму, я обернулся.

— С легким па... — я остолбенел, —. ..ром.

Маша вышла из ванной совершенно голая. Она стояла и, подняв руки, распушала мокрые волосы на голове. Заметив мою оторопь, она прыснула смехом.

— Ой, простите! Дома привыкла так ходить. Халатик из чемодана взять забыла, а трусики я постирала.

Она скрылась в комнате и через минуту явилась в халате, который едва прикрывал ягодицы.

Мы сели за стол.

— Ой, макароны! Это я люблю. А кетчуп есть? А вот котлеты не буду. Я вообще мясо не ем. Мясо — это мужчинам нужно. Тестостерон вырабатывать.

Вдруг Маша расхохоталась. Смех ее вызвал случайно получившийся на столе натюрморт. Но я совершенно без всякой задней мысли положил на тарелку два помидора, а между ними одним концом огурец. Только сейчас до меня дошло, что картинка выглядит несколько пикантно. Я взял нож и разрезал огурец пополам.

— А вино пьешь? — спросил я.

— Немножко можно.

Я достал початую бутылку мартини, налил в чашки, фужеры искать не стал.

— Церемониться не будем. Ну, за знакомство!

За ужином мы поболтали о разном. Я спрашивал про Пашу и узнал о нем много нового. Я даже не знал, что у него есть сестра и что она одна родила и воспитала дочь. Потом я заметил, что Маша уже клюет носом.

— Спать хочешь?

Она кивнула.

— Я постелю тебе здесь. Не против?

— Не, нормально.

Кухня у меня десять метров, и тут стоял диванчик, на котором, порой, ночевал какой-нибудь запоздалый гость. Я принес простыню, подушку и плед.

— Укладывайся!

А сам просидел в комнате за компьютером почти до часу ночи, и перед сном отправился в душ. Подставляя тело струям воды, я вспомнил, как Маша голая вышла из ванной. Ее угловатое, немного нескладное, почти мальчишеское тело полная противоположность рубенсовским формам моей бывшей жены, с которой мы расстались пять лет назад. Хоть среди мужчин и бытует мнение — мол, «я не собака, на кости не бросаюсь», но что-то сексуальное в этих костлявых девочках есть.

Память четко сфотографировала эту фигурку с поднятыми, взбивающими волосы руками, маленький бюстик, юная бритая писька (уж не моим ли станком брилась?), плотно сжатые пухленькие губки как у маленькой девочки... Я подумал, как приятно было бы обнять и прижать к себе это хрупкое тельце. Наверняка оно вздрогнет, если дотронуться пальцами до сосков и напряжется, если кончиком языка попытаться раздвинуть половые губки. Интересно, ощущало ли уже ее тело мужские ласки? Исследовал ли чей-либо член глубины ее влагалища?

Мой пенис взвился вверх от этих фантазий. У меня давно не было женщины, зато была давняя привычка ежедневно вздрочнуть на сон грядущий. Я обещал быть джентльменом, значит, трахнуть девчонку вряд ли получится. Поэтому я привычными движениями освободил свои яйца от спермы, растер себя полотенцем и голышом шмыгнул в постель.

Сначала мне показалось, что я еще сплю. Мне снилось, будто бы Маша, выйдя из ванной, не пошла за халатом, а нагло уселась на разделочный стол, бесстыдно разведя ноги. Мне ничего не оставалось, как встать на колени и просунуть язык в раскрывшиеся врата. Потом, поднявшись с колен, я приспустил брюки и вот уже Машины пальчики обвили мой возбужденный орган. Но тут я почувствовал, что не во сне, а наяву ощущаю прикосновение пальцев к этому органу.

Я открыл глаза. За окном уже занимался летний рассвет, сумрачно освещая комнату. На мне не было одеяла, а Маша, совсем голая, лежала рядом, ее пальцы играли с моей возбужденной плотью. Заметив, что я проснулся, она потянулась к моим губам, и мы слились в поцелуе. А потом... Потом она по-лягушачьи развела ноги, и я долго наслаждался, вылизывая юные прелести, источающие запах морской травы и тополиных почек. А потом и головку моего дружка обвили нежные почти детские губы. А потом она стояла на четвереньках, а я сзади исследовал членом ее пещерку, мокрую от соков любви. Как выяснилось, я не первый исследователь этих глубин, что, впрочем, особо меня не раздосадовало. Потом мы легли в миссионерскую позу, и мой член продолжил спелеологические изыскания. А потом я лежал на спине, ласкал ладонями маленькие грудки, хозяйка которых скакала на моем жеребце. А потом, обнявшись, мы уснули и проспали часов до одиннадцати.

Я поднялся первым, умылся и отправился готовить кофе. Маша тоже вскоре проснулась, прошла в ванную, вышла оттуда мокрая и голая, сдвинула посуду на разделочном столе и нагло расселась на нем, бесстыдно разведя ноги. Пока я целовал ее раскрытый бутон, доводя девушку до оргазма, на плите сбежал кофе. Ладно, фиг с ним, я выключил газ. Не до кофе. Тут, на разделочном столе меня ждало аппетитное блюдо, в которое я с удовольствием впендюрил свой член.

Маша сидела с ногами на табуретке, держа в руках чашку и дула в нее. А грязи под ногтями у нее нет, отметил я, вспомнив вчерашние первые впечатления. И уши чистые. И вообще, сегодня я замечал в ней больше женственного, чем вчера. Она уже не казалась мне неряхой и озорным мальчишкой.

— Ну как? — спросила Маша. — Я в постели лучше моей мамы?

— Не понял, — удивился я. — Я не знаком с твоей мамой.

— Серьезно?

Она сбегала в комнату и принесла фотографию, которую достала из чемодана, и протянула ее мне. На фоне морского пейзажа там была изображена молодая женщина в купальнике, похожая на Машу, но как бы более округлая, немного полнее, и грудь у нее была больше. Внизу была надпись «Привет из Сочи!»

— Разве она тебе не знакома?

— Конечно нет, впервые вижу!

— А восемнадцать лет назад? В Лазаревском? В доме отдыха «Ромашка»?

— Нет, Маша, ты что-то путаешь. Восемнадцать лет назад я был озабочен поиском работы. Мне было не до курортов. Да и денег на отдых у меня не было.

— Это правда?

— Клянусь!

— Странно.

Маша допила кофе и пошла одеваться. Одевшись, она вышла в прихожую.

— Все-таки надо поехать, отнести в институт документы.

Я тоже вышел в прихожую проводить ее. Внезапно, Маша взяла с тумбочки конверт от письма, их там несколько штук у меня завалялось. Вглядевшись в конверт, она саркастически рассмеялась:

— Это твой адрес?

— Да, а что?

— Проектируемый проезд 4062?

— Да.

Она взяла листок с запиской от Павла.

— Блин! А мне надо было на Проектируемый проезд 4602. Это таксист перепутал! Зараза! Я хотела разыскать своего папашу, хотела хоть как-то ему отомстить! Соблазнить его и бросить! Бросить, бросить!!!

В глазах ее засверкала злость, она прикусила нижнюю губу и сжала кулаки.

— Как он бросил мою маму! Я для этого с Витькой трахалась, хоть я его терпеть не могу! Сама к нему пришла, чтоб он меня всему научил. Чертов таксист, из-за него...

Она заплакала, уткнувшись мне в плечо. Я обнял ее.

— Может, оно и к лучшему. Не злись на таксиста, он уберег тебя от инцеста.

Я взял Машу за плечи и посмотрел ей в глаза.

— Давай, девочка, беги, подавай свои документы. И возвращайся. Не забудь: Проектируемый проезд 4062.