В СССР не было секса. Нынешняя молодежь, возможно, верит в это, однако любой человек моего возраста подтвердит, что это не так. Более того, ореол тайны «запретной» темы лишь подогревал к ней интерес, а отсутствие «наглядных пособий» в виде интернета и порнофильмов развивало фантазию и стремление постичь все на практике. На одном из женских форумов участницы делились своими интимными секретами и рассказывали о том, как у них ЭТО было в первый раз. Я тоже оставила там свой пост, который вызвал немало откликов. Если вам интересно — читайте. Это мои воспоминания о событиях сорокалетней давности, когда я была еще совсем юной девой.

Я окончила первый курс пединститута, весь июль проболталась дома, а в августе мой папа предложил мне поработать вожатой в их ведомственном пионерлагере. Вожатых постоянно не хватало, а мне, как будущей учительнице, не помешал бы педагогический опыт.

Лагерь находился на море, в Крыму*. Туда надо было ехать поездом день, ночь и еще день. К составу подцепили четыре дополнительных вагона, в каждом разместилось по два отряда. Старшими в каждом отряде были двое взрослых — вожатый и воспитатель. Мне достался отряд старшеклассников, перешедших в выпускной десятый класс**. Воспитательницей в нашем отряде была Роза Леонидовна, пожилая строгая дама. Она тут же взяла шефство надо мной, поскольку внешне я была девушка худенькая, невысокая и почти не отличалась от девчонок нашего отряда, а один пацан даже дернул меня за косу.

— Ты как со старшими обращаешься! — тут же осадила его Роза Леонидовна.

Узнав, что я вожатая, паренек стушевался и пробормотал извинения.

Вагон был плацкартный. Роза Леонидовна расположилась в середине, где наш первый отряд граничил со вторым, а мне велела занять место в конце вагона и наблюдать за порядком, чтоб дети не курили в тамбуре и подолгу не засиживались в туалете.

— А то, — шепнула мне на ухо воспитательница, — некоторые там не только курят, но и безобразиями занимаются.

Я заняла нижнюю боковушку, а надо мной сверху поселился Вова — щупленький очкарик, которому, видимо, суждено стать в отряде «мальчиком для битья» и козлом отпущения. Поэтому мне заранее стало его жалко, и я решила опекать его и не давать в обиду. А Вова с первых же минут стал заглядываться на меня, и его взгляд был... (как бы это выразить?) — вожделенным.

Ночью мне не спалось. Уже задремывая, я услышала наверху какие-то звуки — ритмичные чавкающие звуки. Что это? Вова проголодался и среди ночи сосет палец?

Я поднялась. В вагоне стоял полумрак: немного света пробивалось сквозь застекленную дверь из закутка перед туалетом. Вова лежал на боку, спиной к проходу, накрывшись с головой одеялом. А чавкающие звуки доносились вовсе не от лица его, а от середины тела, где так же ритмично шевелилось одеяло. Меня осенила догадка: Вова занимался «безобразиями» не в туалете, а здесь!

Это открытие и поразило, и в то же время возбудило меня. Я знала из специальной литературы, что некоторые мальчики занимаются онанизмом. Лично я, вопреки бытующему тогда общему мнению, не считала их извращенцами — просто они казались мне очень застенчивыми, утонченными и ранимыми. Возраст такой: гормоны играют, физически они уже созрели для половой жизни, но робость не дает им вступать в отношения, поэтому они плейбои только в мечтах. Я даже испытывала к таким мальчикам волнительный и притягательный интерес. Более того, видела в них родственную душу — ведь я и сама грешила мастурбацией, и страшно стыдилась этого: не приведи господь, кто-нибудь узнает.

С этого момента я прониклась к Вове еще большей теплотой, душевной нежностью и взаимопониманием. Чтобы не помешать ему, я тихонько легла на свою полку, да еще и огляделась вокруг — нет ли кого поблизости, кто бы мог спалить Вову. Но всё было спокойно, народ спал, а от возбуждения моя рука сама потянулась к заветному месту. Я старалась делать это тихо-тихо, почти не дыша...

В отряде было семнадцать человек — восемь девочек и девять мальчиков.

— Если тебя считать за пионерку, то, как раз, поровну, — пошутила Роза Леонидовна.

Мальчишки проявляли ко мне весьма недвусмысленный интерес, особенно Валера, тот самый парниша, что дернул меня за косу в поезде. Это был очень развитой юноша, по всей видимости, второгодник и хулиган. Он даже попытался зажать меня в углу и облапать, но получил по мордасам и больше попыток не повторял, однако продолжал плотоядно зыркать на меня. С одной стороны мне льстило такое внимание, с другой — напрягало проявление этакого животного влечения самца к самке. Особенно это было заметно на пляже во время купания — в плавках Валеры твердым валиком выделялся возбужденный член, прижатый к животу эластичной тканью. Этот валик не оставался незамеченным и девочками отряда. Они шушукались между собой и хихикали, видимо, обсуждали, на кого у Валеры стояк.

Вова тоже постоянно на меня поглядывал, но делал это робко и все время краснел. Особенно он краснел, если я поправляла ему галстук или воротник рубашки, или прицыкивала на девчонок, которые вечно пытались его дразнить, а Вова не знал как им ответить.

Однажды Валера с Вовой подрались. Возможно, драка вышла из-за меня, ведь Вове я уделяла внимание, а Валеру отшивала. Короче, Валера поколотил Вову и разбил ему очки. У Вовы сильная близорукость, без очков он, по выражению Розы Леонидовны, и ложку ко рту не поднесет.

— А запасных нет? — участливо спросила я, обнимая мальчика и протирая ему ссадину на скуле наслюнявленным носовым платком.

— Не-а. Их вообще только на заказ можно сделать...

Я отвела его в изолятор, и врач дала нам направление к окулисту. На следующий день после завтрака мы рейсовым автобусом отправились в город. В поликлинике окулист выписал рецепт, мы сделали заказ в оптике, там велели зайти за очками через два-три часа.

Коротая время, мы отправились гулять по городу и сами не заметили, как вышли к морю и брели вдоль пустынного берега. Я сняла босоножки и шла босиком.

— Уф! — я стерла со лба пот. — Жара!

— Ага, — согласился мой кавалер. — Искупаться бы...

— За чем же дело стало? Море рядом.

— У меня плавок нет.

— И что такого? Я тоже без купальника. Никогда что ли голым не купался?

Вова покраснел как пионерский галстук. Я рассмеялась.

— Видишь вон тот огромный валун у самого берега? Мы с тобой по разные стороны разденемся — и в воду! Согласен?

Я вошла в море первой. У берега было мелко, волны небольшие. Я побежала, взметая брызги, с разбегу плюхнулась в воду. Обернувшись, увидела Вову. Он брел по колено, заслоняя причинное место руками, и деликатно не смотрел на меня. Чтобы не смущать мальчика, я отвернулась и поплыла.

Вова плавал поодаль, стараясь не приближаться ко мне. Очень стеснительный мальчик. Накупавшись, мы вышли из воды в обратном порядке. Я еще плескалась на мелководье, а к берегу брела Вовина астеничная фигура — узкие плечи, тонкие длинные ноги, тощая белая попка. «Он как девочка», — подумала я. Вова дошел до берега и обернулся. Ишь, осмелел! Я прикрыла грудь скрещенными руками.

— Эй! Не подглядывать!

Любопытная голова отвернулась. Впрочем, что он может разглядеть, без очков-то! Я вышла из воды.

— Я немного обсохну. Не хочу надевать платье на мокрое тело. Только ты не подглядывай!

— Да, хорошо, — согласился Вова.

Я разлеглась на гладкой, отполированной прибоем гальке и прикрыла лицо от солнца панамкой. Меня охватила истома, я даже, кажется, задремала. Но шестое чувство сработало, я открыла глаза. Вовина голова выглядывала из-за валуна. Я моментально загородила грудь рукой, остальной срам — панамкой. Вовка отпрянул на свою диспозицию.

— Ай, как нехорошо! — устыдила я его.

У меня аж запылали щеки. Мальчишка меня разглядывал! Фу, срам какой! Но буквально через минуту мое раздражение прошло, и мне стало жаль Вову. Мальчика распирает любопытство. Он и так обижен судьбой — щуплый очкарик, девочки таких не любят. Кто знает, будет ли у него вообще подружка? И внезапно во мне проснулся бесёнок — возникло желание озорства. Даже не просто озорства, а чего-то такого скверного, распутного, недозволенного. В конце концов, мое тело, кому хочу — тому и покажу.

— Вов, а ты что, никогда не видел голой женщины?

Молчание за камнем как утвердительный ответ.

— И что, очень хочется, да?

Сопение в знак согласия.

— Ну иди сюда.

На Вовке были семейные трусы в цветочек, как у волка из «Ну, погоди!» Он подошел согнувшись, видимо, стеснялся выдать свое возбуждение.

— Ну, что тебе интересно? — я убрала с груди руку. — Тут? Или там?

Я откинула панамку и бессовестно развела ноги. Вова щурил близорукие глаза и буквально пожирал меня ими. От этого мне опять стало стыдно, захотелось снова прикрыться, но оживший бесёнок кричал во мне: «Не робей!» Я закрыла глаза — ладно уж, коль разрешила, пусть изучает анатомию. Он приблизил лицо настолько, что я почувствовала, как на лобке у меня зашевелились волосы от его горячего дыхания. Он разглядывал в упор.

— А м-можно... — вдруг, заикаясь, хрипло прошептал Вова, — по-потрогать?

Я ничего не ответила, только слегка кивнула. Едва почувствовав прикосновение к гениталиям, я потекла и еле удерживала свои руки — до чертиков хотелось мастурбировать. Какая-то тень загородила от меня солнце, я открыла глаза. Это Вова, вдруг осмелев, навис надо мной и начал устраиваться сверху.

— Эй, эй! Ты чего? Так мы не договаривались!

Я отпихнула его в сторону. Он был уже без трусов, «стручок» его торчал кверху. Он был тонкий и длинный как карандаш и слегка искривлен влево. «Наверно от онанизма», — промелькнула мысль. Совсем сопляк, мальчишка, а туда же... Вон, сопит и хочет меня. И писька торчком торчит, аж подрагивает. Заметив мой взгляд, Вовка подтянул колени и зажал между ног свое хозяйство. Вид у него был растерянный и слегка обиженный. А я, наверное, совсем потеряла рассудок. Да, я девственница, но ведь когда-то начинать надо. Почему не сейчас? И я, раскинув колени, поманила его.

— Ну ладно, иди сюда!

Мальчик расширил глаза, словно не веря своему счастью.

— Что? Можно?

— Давай, пока не передумала!

Вова навис надо мной и стал тыкать членом в промежность. Мне было приятно, я даже задвигала попкой. Вовка никак не попадал своим карандашом куда надо, а я уже сморщила носик, ожидая боль (все предупреждают, что первый раз должно быть больно). Я истекала соками, а Вова никак не мог попасть. Я решила ему помочь, приподняла ногу, из-под бедра нащупала член, сжала его и направила головкой в самую дырочку. Да еще притянула. И, видимо, переусердствовала — он начал пульсировать. Вошел в меня совсем чуточку, на полголовки, ничего не повредив, и стал извергать. Прямо туда.

Вовка испугался, вскочил на колени и отвернулся, окончательно смутившись. А стручок его все торчал, на нем блестела капелька спермы.

— Вов, ты чего? — успокаивала я его. — Не расстраивайся. Первый раз, да? Я тоже, между прочим... У меня у самой никогда этого не было. Говорят же, первый блин комом.

— Вы, правда, не сердитесь?

— Смешной ты. После интимной близости с женщиной на вы обращаешься. Да нет, конечно, на что мне сердиться-то?

Хотя, из-за отсутствия оргазма было некомфортно, тело требовало удовлетворения, но я постеснялась делать это при Вовке. В лагере мы почти две недели, а последний раз я кончила там, в поезде. Здесь мы спали в одной комнате с Розой Леонидовной, а сон у нее чуткий, поэтому я не решалась по ночам заниматься онанизмом.

Я посмотрела на часы: всё, ноги в руки и пора отправляться за очками. Я надела только платье, без трусиков. Теплый ветерок задувал под подол, щекотно шевелил волосы на лобке, приятно холодил, потому что там вновь проступила влага. Мне было приятно идти под руку с мальчиком... нет, с молодым человеком, чуть было не ставшим моим первым мужчиной. С этого дня Вовка стал смелее, и даже давал отпор Валерке.

Смена закончилась, мы вернулись домой. Начались занятия в институте. Но меня беспокоил один вопрос — почему-то не наступают «трудные дни». К середине сентября я окончательно поняла, что залетела. Вовка, хоть и не проковырял мне дырку, но спустил прямо туда, а сроки были самые залетные. Итак, появилась дилемма — рожать или чиститься. Рожать, прямо скажем, рановато. Второй курс института, да и как дальше жить? Матерью-одиночкой? Или найти Вовку и обо всем рассказать? Но Вовка-то вообще десятиклассник, какой из него муж-отец? Нет, только аборт. Но каким посмешищем я буду выглядеть в женской консультации? Непорочное зачатие! Ха-ха!

Слышала, что некоторые девушки сами себя дефлорируют, но мне не хотелось совать туда всякую дрянь (секс-шопов в те годы не было), лучше пусть это сделает естественный мужской инструмент. Вот только чей? Я стала подбирать кандидатов в институте, но пока ничего не складывалось. И вдруг, шла я как-то с лекций через парк и повстречала Валеру. Он первый узнал меня, заулыбался. Мы решили немного прогуляться, шли с ним под ручку по аллеям, болтали, вспоминали нашу смену. И тут меня словно бес кольнул: я увлекла его в дальний глухой уголок парка. Когда я убедилась, что кругом ни души, задала вопрос в лоб:

— Валера, я тебе нравлюсь?

— Ну, да, — промямлил он, не ожидая такой прямоты.

— Это хорошо, ты мне должен помочь.

Я запустила руки под юбку и принялась стаскивать колготки. Колготки тогда представляли большую ценность, снять их должна я сама, ибо не дай бог порвать. Валера стоял, недоумевая, даже смутился и отвернулся. Я убрала колготки в сумку.

— Давай, Валера, смелее. Ведь ты хотел этого.

Я взяла его за руки и прислонила его ладони к своим бедрам.

— Ты... хочешь, чтоб я... чтоб мы...

— Да, да, Валера. И давай скорее, пока я не раздумала.

Ложиться в траву в цивильной одежде мне не хотелось. Надо это сделать стоя. Я повернулась к нему задом, задрала (простите за грубое слово) юбку и положила его руки на резинку трусов. Он начал их потихоньку стягивать, а я потекла. Заводила пикантность ситуации. Тут, в парке, где нас могут увидеть, в одежде, раком, с пареньком, почти мальчиком... Я — шлюха!

Он спустил с меня трусики до колен, и моих бедер коснулся член...

— Куда? — шепотом, часто дыша, спросил Валера. — В попку?

— Не, не! Туда! — я нагнулась сильнее.

Похоже, Валера уже имел дело с женщинами. Уж не знаю, как научился — с уличной потаскухой или с шалавой из воровского притона. Он уверенно нашел куда вставить, но головка его уперлась в мое девственное отверстие. Хоть я обильно текла, но поднатужиться ему пришлось, чтоб пропихнуть. Я зажмурилась и закусила губу. Боль была резкая, но недолгая. Потом просто ощущение инородного тела внутри. Сначала было непривычно, я даже хотела вырваться, но понимала, что Валеру уже не остановить. Он крепко удерживал меня за бедра и совершал фрикции, которые становились всё приятнее.

Я помогала себе пальчиком, натирая клитор, и кончила первой. Валера все еще трудился. Во влагалище делалось суше, двигаться там становилось труднее. Мне опять стало неприятно и больно. Я выпрямилась и сказала:

— Всё, хватит!

Валера вытащил член, не стесняясь меня, дрочил его, пока семя не брызнуло на пожухлую сентябрьскую траву.

Я первым делом осмотрела свои ноги. Сняла трусики, вытерла ими потеки крови вперемешку с влагалищным соком, и убрала их в сумочку.

— Ты целка? — удивился Валера, застегивая штаны.

— Да. Была.

— Тебе понравилось?

— Валер! Значит, так. Забудь то, что здесь сейчас было, ясно? Меня не провожай и встреч со мной не ищи.

Его глаза округлились от удивления, и даже задергались губы.

— И мы что, никогда больше...

— Нет, Валер. Всё. Пока.

Я быстрым шагом, почти бегом, направилась к выходу из парка. Второй раз в жизни я шла без трусиков. Во взрослом возрасте, конечно. Сентябрьский ветерок не сравнить с тем, южным, теплым. Под юбкой начинало мерзнуть. Не застудить бы.

Ну, вот и все, теперь не стыдно гинекологу показаться. Непорочное зачатие... Х-хе!

Около подъезда я встретила Вовку. Он держал в руке букет белых хризантем. Эх, Вовка, ну где же ты был полчаса назад? Дома у меня никого, пригласила бы тебя на рюмку чая, легли бы мы в кроватку, глядишь — и доделал бы то, что тогда не сумел. Теперь уж поздно. На чай не приглашаю, мне просто стыдно осчастливить тебя только что проковырянной дыркой. А просто так сидеть... Мне б сейчас подмыться тепленькой водичкой и побыть одной, погрустить об утерянной девственности.

Я приняла букет, чмокнула Вовку в щеку. Перебросились несколькими словами. Как адрес узнал? Так наши папаши, оказывается, в одном отделе работают. Долго болтать не стали, очень уж снизу под юбку поддувает. Сказала, что дела, тороплюсь, погулять не могу, нет времени. Пока-пока, я побежала.

Дома влезла под душ. Побаловала себя еще одним оргазмиком, вспоминая, почему-то не Валерку, а Вовку — неудавшуюся нашу попытку на берегу. Припомнила и строки Есенина:

А потом не девушкой ты пойдёшь домой,

Превратишься в женщину с грустью и тоской,

И опять свидания не найдёшь со мной...

Через три дня я избавилась от беременности. А потом Вовка опять приходил с букетом. И я пригласила-таки его на кофеек. Про Валеру, конечно, ничего не рассказывала, а про беременность рассказала. И свалила все на врачей, что это они мне там расковыряли, пока чистили...

_____________

*Многие крупные предприятия СССР (особенно Минобороны) имели в Крыму свои пионерлагеря.

** В 70-е годы средняя школа была десятилеткой.