Дни шли своим чередом, миновала середина июня, а планы Полины относительно адюльтера так и оставались несбыточными. Как это бывает у людей слабых и бесхарактерных, она почувствовала облегчение с тех пор, как отказалась от мысли продержаться без мужчины до конца лета, чтобы непорочной предстать перед супругом-моряком. Она находила себе логичные оправдания и лучшим из них был довод сестры - сам-то ее муженек точно не отказывает себе в удовольствии испробовать на вкус портовых потаскушек в разных концах света. Избранный ею кандидат, как и положено, не появлялся целую неделю, но Полине пришлась по вкусу новая манера общения со всеми клиентами – она строила глазки, черты ее лица обретали многообещающую благосклонность, а оттопыренная попка за прилавком довершала образ соблазнительницы.

Поначалу Юрка едва сдерживал низменные позывы, но постепенно, день за днем он начал спокойнее относиться к увиденному, лишь отмечал для себя, что его вкусу вполне соответствует исключительная моложавость мамочки. Не его виной был установившийся годами порядок, согласно которому Полина воспринималась скорее как близкая подружка, нежели мать: она не ограничивалась в его присутствии подобающей речью, даже наоборот, пользовалась такими словечками, место которым на заборе подворотни, а мысли облекала в самой откровенной форме. Нет, ее отношение к сыну ни капли не напоминало материнское.

Когда дверь лавки отворилась, Юрки не было на месте. На лице Полины выражались явные признаки беспокойства – посетительница доброжелательно улыбнулась и прямо посмотрела на женщину.

— Здравствуйте, - произнесла девушка нежным голоском, - а Юра… он здесь?

Формирующаяся девчонка выглядела безобидной, даже картинно невинной. Хрупкое тело, только еще вступившее в пору созревания, было гибким и стройным, а большие голубые глаза обезоруживали простодушием. Полина ожидала этой встречи, временный переезд в отдаленный, глухой угол не гарантировал стопроцентного результата, а всего лишь был жалким препятствием для молоденьких возлюбленных. Юрка пока еще не подавал признаков уныния, увлеченный свалившимися хозяйственными заботами, и даже речи не заводил о том, чтобы сгонять в село. Бегающие глазки Полины со злобой впились в девчонку:

— Нет его. Уехал в город. Да, в город, за товаром! – женщина обрадовалась своей изворотливости.

— Жаль, - трогательно произнесла Юля, - он когда вернется, вы передайте ему, что я заходила…

Она хотела сказать что-то еще, но передумала, сконфуженная под тяжелым взглядом Полины. Девушка вышла из магазина и воздушным, почти невесомым шагом направилась вдоль дороги, Поля всмотрелась в даль сквозь стекло двери и пришла в ужас – Юрка, босой и в одних шортах, нагнал ее и крепко обнял. На глазах рассерженной женщины два тонких силуэта исчезли в тени сосен и больше не появлялись. Полина негодовала и дурное настроение продлилось весь день, даже когда не в меру повеселевший подросток вернулся в лавку и искал материнского одобрения.

Раздражительно молчание – чуткий мальчишка сидел возле матери и взглядом вымаливал прощения – прервал дребезжащий звук подъезжающего велосипеда. Галина в своей неуклюжей манере перетащила ногу через высокую раму и приставила свой транспорт к стене магазина. Уже с порога можно было различить в ее чертах не самое благодушное настроение, было очевидно, что она уже успела приложиться к бутылке. На ее лице произошла разительная перемена – недавняя веселость, вызванная знакомством с новым терапевтом, теперь сменилась явным негодованием.

— Юрка, иди погуляй! – резко произнесла Галя после того, как по очереди дежурно чмокнула родственников в щеку.

Как оказалось, ревнивый ее супруг от злопыхателей прознал о шалостях на стороне, но пока не обладал достаточной информацией, а потому терзал Галину беспочвенными, а от того самыми неправдоподобными и колкими подозрениями. Когда ее неисчерпаемое терпение истощилось окончательно, она сама в отчаянии выкрикнула горькое признание и после некоторого взаимного рукоприкладства отправилась ночевать к сестре. Женщины сидели, глядя друг на друга через прилавок, и печально улыбались. Дела обеих складывались самым неблагоприятным образом и в этом положении их еще больше сближали навалившиеся трудности. Сестры погоревали, сдобрили тяжелые мысли сорокаградусной и с первыми сумерками отправились в верхние покои.

Юра не возражал, после летнего душа он первым разделся и юркнул за шторку под свой тонкий плед, говорить с мамой уже не хотелось, тем более, что женщины пребывали не в самом подходящем настроении. Поля, пьяненькая, возле шкафа натянула свою футболку и расправила постель, очевидно, что железная койка на пружинах была узковатой для сестер это не домашняя двуспальная кровать, где Галине позволялось заночевать в любую из ночей, когда муж отправлялся в плаванье. Тем не менее, Полина улеглась на бочок у стенки и держала край одеяла, пока сестра не устроится рядом. Гале пришлось снять платье и за неимением лучшего нагишом забраться под одеяло, пружины застонали от чрезмерной нагрузки и растянулись почти до пола. Вдвоем лежать на кровати с растянутыми пружинами было тесно и неудобно, как в гамаке.

— Поль, как ты тут спишь вообще?

Галя попробовала переменить положение, но под уклоном к центру матраца их тела скатывались и прижимались друг к другу. Началась безрезультатная возня, скрипы разносились по темной комнате и в конце концов Полина крепко выругалась, под воздействием крепкого алкоголя она сделалась раздражительной, а мускулы отказывались напрягаться.

— Ой, да пошла ты, знаешь куда!? – прошипела Галя.

Женщина грузно поднялась, беспомощно размахивая руками в воздухе, и встала с кровати, пружины облегченно натянулись под сонным телом Полины. Галя осмотрелась в сумраке комнаты, наощупь добралась до престарелого дивана, но опустившись пятой точкой, сразу поняла, почему его никогда не использовали – спирали пружин больно врезались в тело, не сдерживаемые трухлявым поролоном. Недовольство Галины нарастало, негостеприимный дом грозил отказать ей в ночлеге, а это не укладывалось в простодушном сознании сельчанки. Она прошла по комнате, задумчиво всмотрелась в темноту и удовольствовалась не самым подходящим ложем – кровать Юрки предлагала свои услуги, пока сам тощий, долговязый мальчишка занимал незначительное пространство возле стенки.

— Не разбудила? – шепотом спросила Галя, когда опустилась на скрипучие пружины.

— Нет, я не сплю, - тихо ответил Юра.

Кровать показалась женщине роскошной, после Полькиной она не ощущалась такой тесной, а сетка такой провисшей.

— Все, давай спать, - покровительственно произнесла Галя, - спокойной ночи…

— Спокойной ночи, - прозвучал в темноте юный шепоток.

Чтобы не злоупотреблять гостеприимством, женщина повернулась на бок, спиной к племяннику, и умиротворенно подложила ладони под щеку. Сон не шел в ее пьяную голову. Она чувствовала спиной жар мальчишеского костлявого тела, чувствовала его случайные прикосновения к голой коже, но старалась не шевелиться в тесной постели.

— Что с мамкой происходит? Ты опять ее расстроил? – вдруг спросила Галя, обернувшись через плечо.

— Кажется, да, - честно ответил мальчишка.

— Ты маму не огорчай, - поучала женщина, - она у тебя мировая, любит тебя больше всего на свете!

— Я знаю…

Юрка не мог подобрать оправдательных слов, он даже не знал с полной уверенностью, на что именно сердится мама: на приход Юльки или его недавние проделки.

— А меня муж из дома выгнал. Представляешь?

— Плохо…

Юрка ворочался, в свой черед подбирая удобное положение на пологой воронке матраца. Лежать на спине было невозможно, потому что правая рука то и дело натыкалась на пышную тетину задницу, тем более округлившуюся, когда она согнула ноги и выставила коленки вперед. Мальчишка повернулся на бок, стало свободнее, но тело сползло в продавленное углубление и его живот прижался к спине тетушки. Молниеносно он развернулся спиной и так замер.

— Юр, тебе тесно? Если хочешь, я встану…

— Нет! Нет!

Такого холодной приема он не мог допустить по отношению к родной тете, но и самому ютиться на колючем диване не хотелось.

— Я устроился, - убедительным тоном произнес мальчишка.

Покачивающийся свет уличного фонаря прыгал по потолку, в молчаливой тишине можно было прислушаться к отдаленному лесному вою, отчетливо щелкала стрелка часов в лавке. Сон не шел.

— Юр, - шепотом позвала Галя, - а ты правда за Полькой следил на озере? Только честно!

Трудно было понять, что так повлияло на мальчишку: то ли доверительный тон тетушки в полнейшей темноте, то ли ее знойная близость, то ли отношение к Польке, как к общей знакомой. Возможно, назови она Полю матерью, мальчишка не решился бы на откровенность.

— Ну, не следил, - мальчишка подбирал смягчающие выражения, - подсматривал немного, даже нет, это вообще-то случайно вышло…

Изумленная неожиданным признанием, Галя перевернулась и легла на левый бок, вглядываясь сквозь сумрак в глаза племянника:

— Случайно?

— Конечно! Я случайно выглянул, когда она купалась.

— Юр, ну кому ты рассказываешь? Я же сама видела, как ты торчишь в окошке!

Галина упивалась своим положением – в кромешной темноте, да еще прижатый к стенке, ее племянник просто обязан был выложить все необходимые признания. Юрка замолчал.

— Вот ты дурачок! – весело произнесла Галя, - никто же тебя за это не ругает. Что ты бабы голой не видел? Просто не придавай этому значения.

— А мама? – робко спросил Юра, - она не сильно обижается?

— Дурачок, - повторила Галя и положила руку на живот племянника, - она вообще не обижается, просто не делай больше так никогда.

Голое плечо Юрки прижималось к мягким грудям пышнотелой женщины, он больше не мог собраться с мыслями и вразумительно отвечать на ее провокационные вопросы, тем более, для этого требовалось искусно увиливать от расставленных ловушек. Вдруг они оба услышали рев мотора на улице, тяжелый грузовик остановился перед домом и хлопнула дверца кабины. Оба затихли. Через несколько минут послышался стук по стеклу – неизвестный бросал камешки, а под его ногами хрустели сучки. На соседней кровати раздался скрип, потом пружины облегченно вздохнули и невесомые шажочки обозначились скрипом в сторону лестницы. Юрка прислушался: открылась нижняя дверь лавки, потом шепот матери, но свет оставался выключенным. Галина тихонько развернулась спиной к племяннику и вслушалась в шорохи из лавки.

— Тихо, - вполголоса просила Полина, - все спят.

Дальнейшее действие разворачивалось при полном молчании: снизу шелестела одежда и впотьмах скрежетала мебель, а сверху настороженно поскрипывала пружинами любопытная Галина. Про моего подопечного я умолчу. Прижатый всем телом к спине тетушки, он утратил способность сохранять трезвость ума, борьба в его душе длилась совсем не долго и, успешно потерпев поражение, мальчишка принялся ощупывать сдобное тело своей тети.

— Кто к ней пришел? – как ни в чем не бывало спросила Галя, обернувшись через плечо.

Юрка не ответил, но его обжигающее дыхание на женской шее затаилось. Невозможно судить о мыслях пресыщенной женщины в это мгновение, но ее плоть отправляла вполне ясные сигналы и поняты они были Юркой однозначно. Бедолага, он изнемогал от наплыва чувствительности, безнаказанно водил ладонью по женской спине, а восставший стержень вжался между ее мягких бедер. Внизу шелест одежды сменился чавкающими звуками, к которым примешивался сдавленный мужской стон. Я имею божественную силу даже в полнейшей темноте рассмотреть, как обнаженная Полина присела на корточки, бесстыже раздвинув колени в стороны, перед шофером в клетчатой рубашке и задвигала головой перед его пахом. Я даже могу встать рядом и различить блаженные черты ее лица, пока она губами оценивает достоинства подвернувшегося пениса, не способная насладиться его видом.

Галина в силу опыта могла вообразить себе что-то близкое к тому, что мне довелось увидеть, но Юрка был слишком увлечен, чтобы из последовательности звуков установить картину происходящего. Он с удивлением обнаружил в себе изменения, которые обычно сопутствовали наблюдению за купающейся матерью – трезвые суждения о запретном плоде сменились животным неразборчивым влечением. Под аккомпанемент чавкающих звуков Галя насладилась неумелыми ласками мальчишки, была в них какая-то горячная пикантность, характерная невыдержанным юнцам. Но напрасно она переоценила Юркину способность к осмысленным действиям – рука его уже хитростью достигла груди, а твердый писюн откровенно вжимался между ягодиц, сдерживаемый кружевом трусиков.

— Юр, хватит, - шептала Галя, стараясь не упустить ни звука из лавки, - хватит, говорю тебе!

Паренек замер, не снижая давления, он наслаждался одним только прикосновением чувствительной залупы к мягкой женской плоти. Снизу донесся скрежет о деревянный пол и гулкий стук впотьмах. Но то, что было дальше, стало настоящим испытанием для вероломных наблюдателей из покоев. Можете мне поверить, даже не глядя на Полину, звонкие шлепки мужского живота о ее аппетитные взмокшие ягодицы навевали самый романтический лад. Она стояла на вытянутых ногах, уткнувшись грудью в прилавок, а услужливый немногословный шофер изо всех сил натягивал ее сзади. Бедная Полина до крови прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от долгожданного наслаждения.

Галя сама, по собственному желанию, завела руку назад, просунула ее под живот племянника и поймала его твердый, пульсирующий член. Оттопыренным пальцем она оттянула трусики и постаралась направить его в себя:

— Назад, отодвинься чуть-чуть, - шептала она через плечо, - вот, а теперь прижмись.

Старательно она направляла член мальчишки, но головка нетерпеливо и безрезультатно тыкалась, лишь однажды проскользив вдоль увлажненной вульвы. В какой-то момент Галина сдалась, прогнула спину и представила свою участь слепому энергичному давлению племянника.

— Блять! – вдруг раздалось снизу. – Не туда!

Голос Полины разлетелся эхом по деревянному дому и через несколько секунд шлепки продолжились. Юрка в блаженном полусне бессмысленно двигал членом между пухлых ягодиц, он даже не стремился втиснуть член в теплую, сочную вульву, просто наслаждался приятным прикосновением к ее бархатистой коже, пока бурление внизу живота грозило в любую секунду закончиться приступом наслаждения. Вдруг он замер и дернулся в кровати, когда Галя снова пальцами обжала его член и направила между половинок, облегчение накрыло мальчишку, а поток горячей, по-юному липкой спермы хлынул на ее бархатистую кожу.

Наступило утро. Еще в предрассветных сумерках привычная Галя поднялась с кровати и первым делом провела рукой по засохшей корочке между ягодиц. Чтобы не быть застигнутой врасплох и не опоздать на ферму, она натянула платье и осторожно, на одних носочках вышла к лестнице, лавируя между самыми трескучими участками пола. Чуткий сон Юрки не подвел, из-под приоткрытых ресниц он глянул на тетушку и чувство вины вспыхнуло с новой силой. Галя укатила на велосипеде на утреннюю дойку, а подросток больше не мог оставаться в этой постели, где снова переступил собственное представление о порядочности. На соседней кровати животом вниз спала Полина, свесив руку на пол. Ее ночная футболка и трусы остались лежать на прилавке, а утомленное лицо выражало удовольствие от того, что прошедшей ночью она дала волю простым человеческим слабостям.