— Люблю слушать музыку.

— Какую например?

— Я – меломан. Разную. Но, конечно, и от настроения зависит.

— Скинешь плейлист?

— У меня есть идея получше.

— Какая?

— Давай вместе послушаем. Сегодня вечером что собираешься делать?

— Слушать музыку?)

— Точно)

Тогда я всё подготовлю, и жду тебя на музыкальный вечер.

— Супер.

— Тук-тук. Можно?

— Подожди минуту. Я позову.

— Ок.

Он вышел из комнаты с загадочным видом. Впрочем, не больше обычного. У него почти всегда загадочный вид. Но в этот раз он не скрывал то, что задумал.

— Держи, - он протянул мне маску для сна. То есть маску на глаза.

— ???

— Я тебе не сказал, но это важный момент. Музыку надо слушать обнажёнными, чтобы прочувствовать её всем телом. Но чтобы нас не отвлекала нагота друг друга, мы оба будем в масках.

— Эротично.

— Согласен. Но дело не только в эротизме, хотя он обостряет восприятие. Дело ещё в физических особенностях восприятия. Это и правда работает, вот увидишь.

— Её уже надо надевать?

— Думаю, раздеться тебе будет удобнее без неё, потом наденешь и зайдёшь. Я уже буду в маске, но на всякий случай прикроюсь простынёй, а когда ты зайдёшь и устроишься, и скажешь, что надела маску, я откину простыню. Только не снимай маску во время прослушивания, иначе будет нечестно, да и помешает послушать музыку.

— Не буду.

— Ок. Тогда я тебя жду.

— Хорошо.

— Я захожу.

— Да, заходи, я готов.

Она зашла, прикрыв глаза маской, но смотрела под ноги, чтобы не оступиться и при этом сориентироваться, где расположился он, чтобы не смутить его, проходя мимо. Хотя смутить его было бы приятно, но всё же цель на этот вечер была и так достаточно пикантная, и излишние намёки были не нужны. Она заметила, что на её пути его нет, значит он расположился на кровати. И тут она поняла, что ей придётся сидеть голой на стуле или на кресле. Но ведь она точно будет возбуждаться и замарает сиденье. Да и не понятно было, как долго они намерены слушать выбранную музыку. И поток этих мыслей прервал его голос:

— Лучше на кровати. Я тоже буду лежать. Так ничто не отвлекает.

Она секунду поборолась с сомнениями, стоит ли быть такой открытой, но ей этого хотелось, поэтому она направилась к кровати. Мягко-гладкий ворс пледа коснулся кожи, и вот она уже вся окунулась в эту звенящую намагниченную эротизмом тишину.

— Начинаем? – спросил он.

— Да.

Она услышала шорох откинутой с его тела простыни, и в этот же момент начали звучать первые ноты выбранной им музыки.

Некоторое время, минут десять, она не могла сосредоточиться на музыке, слушая их движения, их дыхание, вдумываясь в свои ощущения. Но через десять-пятнадцать минут этот поток отвлекающих факторов оставил её, и она стала слышать музыку.

Полтора часа они так пролежали. В начале второго часа возникающие в голове образы стали более цветными и осязаемыми, стали спутываться, смешиваться, вплетаться в какой-то сюжет, и формировать свой собственный, и вскоре она не заметила как заснула.

Проснувшись утром, она не сразу поняла, почему не может открыть глаза. На её глазах всё ещё была маска для сна. Лежала она всё так же на плюшевом пледе, но была укрыта вторым таким же, но белым. Несколько мгновений она его рассматривала, обдумывая случившееся, а потом осторожно повернулась, чтобы понять, одна ли она в комнате. Она была одна. И, судя по всему, не только в комнате, но и в квартире. Привстав, она села на кровати, завернувшись в плед. Прислушалась к звукам, точнее к их отсутствию. Встала. Пошла к двери. Открыла её. Звуки стали мучительно громкими, потому что ещё не было ясно, одна ли она, или же её кто-то слышит. Но всё кругом было тихо. А на пороге стояли его тапочки, что значило, что он ушёл. Нырнув в свою комнату, она задумчиво прошлась до окна и застыла в размышлениях. Через некоторое время, вдоволь побыв в оцепенении, она привычными движениями оделась, сложила укрывавший её плед, поспешно отнесла его в оставленную ею комнату, и пошла на кухню готовить чай.

«Ничего не поменялось. Мы просто слушали музыку.» - И она довольно улыбнулась своему отражению в окне, грея руки о горячую чашку ароматного чая.