Новогодний Фей

Удивительно, но даже убеленный сединами человек может вновь поверить в новогоднее чудо. Это я о себе. Когда вечером 31 декабря я собирался по заведенной традиции «погулять в центр», я, конечно же, не представлял себе, чем закончится эта прогулка и вся ночь смены лет.

Надо сказать, что традицию прогулок в центре Москвы мы завели еще с бывшей женой до ее «бегства за три моря с нано-олигархом» или, как я называю таких бизнесменов-киоскеров - «олигоршком». Я не виню бывшую, ведь мотание по гарнизонам с мужем военным и рутинная жизнь после отставки, пусть даже в Москве, не были безоблачными в плане отношений. Я не мог найти себе достойного и нормально оплачиваемого места работы на гражданке, хоть и владел профессией инженера-механика, а жена тоже мыкалась, вообще не имея профессии с дипломом. В гарнизонах она была нарасхват в детских садах, в школе, в офицерской столовой, на продскладе. А мегаполису без диплома нужны только молодые и длинноногие «офисменеджеры», ну, на худой конец, консьержки. Сесть на место «привратницы» женушка считала для себя «не по рангу». Поэтому полковница в отставке стала продавцом в палатке «модной», с позволения сказать, одежды на районном вещевом рынке. Там и случился ее роман с хозяином лавки Эльдаром Магометовичем. Понятно, что отношения наши с той минуты пошли на убыль, финалом чего и стал развод.

Это так, к слову... Просто жена ушла, а хорошая традиция осталась. Вот и на этот раз вечером 31 декабря в половине восьмого, опустив в карман пластиковую фляжечку с коньяком, пару шоколадных конфет и мандарин «на закусь», я отправился на Тверскую.

Какой-то детский восторг охватывает во всей этой людской суете. Новогодняя мишура, украшения, шары, ряженые, праздничная музыка и гомон – все это будоражит невидимые нейроны, вызывая волнение и ожидание чуда. На сценах, установленных вдоль всей Тверской, вполне себе популярные "звездочки" эстрады выступают вживую и одновременно по телевизору в каком-то новогоднем шоу. Забавно! В это время на Тверской больше приезжих, чем москвичей. Кажется, все рынки и вокзалы столицы переместились сюда. Живой поток медленно перемещается от сцены к сцене, от аттракциона к другому веселому хороводу. Люди по-зимнему нарядно одеты. В основном это семейные и дружеские компании. Редко встретишь одиночек.

Она стояла у входа в кафе и что-то перекладывала в ладони. Из-под небрежно наброшенного на голову шарфа выбивались непослушные рыжие волосы. Легкая и короткая пуховая куртка не согревала и было заметно, как дрожали ее руки. От этой дрожи что-то блестящее выскочило из ладони и девушке пришлось наклониться, чтобы найти монету в снежной слякоти. Я невольно, чисто импульсивно, поспешил на помощь девушке.

— Давайте я вам помогу найти пропажу, - искренне желая помочь произнес я.

Девушка с недоверием и испугом глянула на меня и даже, как мне показалось, отшатнулась, прижав кулачок с деньгами к груди.

— Нет, ничего, не надо... это мелочь...

Я ожидал, что ее лицо тоже будет веснушчатым, но кожа была матово белой то ли от природы, то ли от холода. От холода, подумал я, когда девушка непроизвольно поднесла кулачок ко рту и подышала на него. Курточка и то, что обтягивало ее ножки, были явно не по погоде. Миниатюрный рюкзачок за плечами тоже не согревал.

— Вижу, что мелочь. Но если мелочь так тщательно считают, то эта мелочь дорогого стоит.

— Нет, что вы. Я просто хотела купить кофе и... - было видно, что она подбирает слова, - и хотела без сдачи. Вот.

— Знаете что! А давайте не будем ковырять эту слякоть, а просто я вас угощу кофе?! – я отчетливо понял, что денег у девушки «в обрез» или того хуже, нет совсем.

— Что вы, это не удобно. Не надо, я сама... я куплю...

— Сегодня же новогодняя ночь и должны быть подарки. Вот я очень хочу сейчас сделать вам подарок. Не стесняйтесь. Кстати, меня Александр зовут, а вас как?

— Меня... Марина. Но правда, не надо. Я сама могу...

— Понимаю, что можете. Вот потом, когда-нибудь и вы мне сделаете подарок, а сейчас заходите.

Чтобы убедиться в справедливости своей догадки я взял девушку за руку и ощутил, как замерзла ладонь. Она продрогла, как говорят, «до костей». В тот момент мне показалось, что в моей руке оказался снежный комок. Вопреки моему ожиданию, Марина не отдернула руку, а напротив, как мне показалось, только крепче вцепилась пальчиками в мою горячую ладонь. Она без слов с улыбкой смущения подчинилась моему движению.

Кафе встретило нас ароматом напитка и сдобы, особым теплом уюта. За столами мест не было. Только у стойки был свободен единственный барный стул.

— Скорее занимайте этот стул, - проговорил я и подтолкнул Марину в нужном направлении.

Девушка все еще испытывала неловкость и особого рода ступор от быстро меняющейся ситуации. Ее надо было направлять четкими командами, чтобы выровнять поведение и вернуть в действительность. Что-что, а командовать мне не привыкать. Девушка просто ничего не соображала от холода.

Я не стал спрашивать какой кофе она любит и желает ли поесть. Я уже понял, что у нее что-то произошло и денег нет даже на кофе. Что она голодна я тоже не сомневался. Поэтому заказал для нее кофе, круасан и фруктовый мусс.

— Это все мне?!

Марина уже пришла в себя, но еще ёжилась внутри своей курточки «на рыбьем меху».

— Да, угощайтесь и расстегните куртку. Так скорее согреетесь.

— А вы почему себе ничего не взяли?

— У меня все необходимое с собой.

Я достал из кармана конфеты и мандарин и, заговорщически подмигнув, показал горлышко моей коньячной фляжки.

— Хотите, немного коньяка в кофе? Это здорово согревает.

— Нет, что вы. Мне и так будет тепло.

Я заметил, что мое предложение насторожило девушку. Конечно, какой-то незнакомый «папик» едва познакомившись предлагает ей выпить. В это время молодой человек, занимавший соседний стул и с кем-то переписывавшийся в телефоне, резко встал и быстро вышел. Так мы с Мариной оказались рядом в самом конце барной стойки.

Марина сделала глоток из чашки и буквально набросилась на круасан. Я не ошибался, предполагая, что она голодна, не мешал и не отвлекал разговорами пока она не закончила с едой.

— Может что-нибудь еще заказать?

— Нет, что вы. Спасибо большое. Все так вкусно.

В чашке еще оставался напиток, и она продолжала не спеша наслаждаться его ароматом и теплом. Я незаметно сделал глоток из моей заветной бутылочки и закусил долькой мандарина, а конфеты подвинул ближе к ее чашке.

— Марина, разреши мне обращаться к тебе на «ты». Вот, уже перешел!

— Да, конечно. Только я не смогу так. Хорошо? Я буду к вам на «вы».

— Договорились. Скажи, только не стесняйся меня, что у тебя случилось?

— Как вы догадались?

— Не трудно было. Давно живу просто. То, как ты дрожащими пальчиками считала копейки, сказало о многом.

— Ну, правда... Короче, все деньги пришлось отдать за билет, до родителей дозвониться не могу – они, наверно, в гостях в деревне. И на карту мне кроме них никто денег не скинет. Все тоже гуляют уже, телефоны то заняты, то не отвечают.

— А ты не из Москвы, получается?

— В общем, история такая. Живу я в Ивановской области. Город Шуя. Знаете, наверно.

— Да, бывал даже.

— На Новый год в Краснодар пригласили. Купила через Интернет билет на самолет туда и обратно, а когда предъявила его здесь на регистрации, оказалось, что билет фейковый с «левого» сайта, короче. Я вроде все внимательно проверяла и вообще никаких сомнений не было. А вот!

— Так, а что ты теперь будешь делать? Домой поедешь?

— Нет, я же сказала, что деньги за билеты отдала.

— За билеты куда?

— В Краснодар. На сегодня уже билетов не было, только на завтра на дневной и дорого получилось. А что было делать?

— И теперь ты где собираешься ночевать до завтра? У тебя хоть знакомые здесь есть?

— Есть, но не пойму что-то. То ли не слышат звонок, то ли отвечать не хотят. Хотя сегодня все празднуют и мои московские знакомые тоже может где-то за городом на своих фазендах. Я уже всем эсэмэски отправила, чтобы позвонили, но пока тишина. Спасибо вам, что обогрели, накормили. Посижу здесь пока не выгонят, а потом может кто-то откликнется. Хотя бы на электричку чтобы хватило.

— У тебя рейс во сколько?

— А днем... сейчас посмотрю.

Марина достала из рюкзачка билет.

— Вот, в четырнадцать двадцать пять.

— Ого, это тебе еще долго кофе пить! А вещи твои где?

— В Домодедово в камере хранения оставила. Думала обойдусь курточкой. Обещали ведь оттепель. А не очень-то потеплело.

— Чтобы замерзнуть достаточно. Знаешь, Марина, давай так договоримся: вместе погуляем здесь пока кто-нибудь тебе не отзовется. Здесь кафешки допоздна сегодня будут работать – будет куда зайти погреться.

— Ну, что вы... Вы и так для меня много сделали, обогрели вот и накормили. Вас, наверно, дома ждут к празднику.

— Марина, меня никто не ждет и мне будет приятно побродить с тобой по такой нарядной сегодня Москве. Если хочешь, то к двенадцати поедем на Воробьевы горы салют смотреть?

— Вас точно не ждут?

— Так точно! – по-военному с улыбкой отрапортовал я. – Готов к выполнению миссии сопровождения гостей столицы.

Марина улыбнулась и непроизвольным движением сжала мою руку. Ее пальцы по-прежнему были холодными. Не медля накрыл ее руку ладонью. Марина не отдернула руки и только смущенно глянула мне в глаза и отвела взгляд.

— Давай еще кофе, но уже с коньяком. Давай? А то твои руки все еще ледяные.

— Куда-то задевала перчатки. То ли в чемодане остались, то ли потеряла... А еще кофе можно.

Я снабдил обе чашки «американо» доброй дозой коньяка и буквально после второго глотка стало заметно, как порозовели щеки моей случайной спутницы, как расслабилась ее поза. Я вдруг понял, что она устала за день от переездов и скитаний по улицам большого города. Как только освободился один из столиков мы его поспешно заняли, и я заметил с каким удовольствием Марина отклонилась на спинку стула. Даже небольшая доза коньяка подействовала на девушку расслабляюще. При этом наша беседа оживилась и перешла от простых вопросов и ответов к откровенному диалогу.

Марине всего двадцать четыре года. Это возраст моей младшей дочери. Старшей уже за тридцать. Я не испытал шока. Девушка для меня все еще была только случайной знакомой, которой хотелось помочь выбраться из затруднительной ситуации. И не более того. Да, она привлекала своей молодостью, хрупкостью и красотой, но вожделения к ней я не испытывал.

— Марина, а ты замужем?

— Нет. Это колечко на пальце вас смутило? Это я просто так ношу, чтобы не приставали.

— А что так? Или ты только в Москве его надела?

— Да, как вы угадали?

— Оно слишком свободно крутится на твоем пальчике.

— Какой вы внимательный! Вы разведчик? – девушка засмеялась.

— Почти! Пришлось и эту науку осваивать. Я военный... в отставке уже.

— Заметно по вашей физической форме. Вы какой-то прямой и еще... как бы это сказать... какой-то надежный что ли.

— Вот это да... никогда еще не слышал о себе такое.

— Неужели? Но мне вы таким кажетесь.

— Надеюсь, что это не потому, что я решил согреть тебя и угостил кофе. Это совершенно нормально в такой ситуации.

— А как вы поняли, что мне надо помочь?

— Я уже говорил тебе.

— Ну, да... дрожали руки... и копейки сыпались на землю...

Ее речь становилась растянутой. Видно подействовал коньяк и усталость.

— Хорошо, а ты чем занимаешься в своей Шуе?

— В Шуе все шьют... - Марина засмеялась своей, как ей показалось, шутке, - и я тоже шью, но только людей...- она опять засмеялась и внимательно посмотрела мне в глаза, читая моё недоумение.

— Это как?

— Я травмотолог, - улыбка светилась в ее глазах, - вот и зашиваю раны нашим драчунам.

— И много дерутся?

— Много. Вы же знаете, что всё Иваново - депрессивный регион.

— А как же «город невест»?

Девушка искренне рассмеялась, замахала ладошками и откинулась на спинку стула. В этот момент мне впервые захотелось ее обнять. Она была такой, не по-столичному, непосредственной в своей эмоции. Эта провинциальность в поведении подкупала. От Марины веяло какой-то исконной чистотой, чего нельзя увидеть в столичных барышнях.

— Город невест остался в далеком прошлом. Даже я уже не застала этого «счастья». Еще в девяностых все фабрики разорились, продались и работницы разъехались по домам. У нас в Шуе еще одно предприятие как-то держится, а в Иваново только название осталось текстильной столицы, а на самом деле пшик один китайский...

Речь девушки становилась более замедленной. Надо было что-то решать, и я предложил ей выйти и прогуляться до Красной площади.

— О, классно! Я как раз хотела на каток посмотреть и на Никольскую под фонарики.

— Допивай свой кофе и пойдем.

— А вы ничего кроме коньяка в кофе не подлили? А то я совсем какая-то... Ой, мне в дамскую комнату надо зайти...

По всему было видно, что девушка запьянела.

— Мариночка, вот там за стойкой бара будет нужная дверь. Я подожду тебя здесь.

Я рассчитался и стал ждать Марину у выхода. Усталость и коньяк сделали свое дело, теперь надо было применить отрезвляющий эффект оживленного города.

Тверская встретила нас легкой снежной метелью, музыкой и людским гомоном. Спускаясь по ступеням кафе, Марина чуть было не поскользнулась и непроизвольно ухватилась за мою руку, да так ее и не отпускала на всем протяжении нашего перехода до площади Большого театра. Мне было приятно ощущать ее близость. Болтовня «не о чем» порой неожиданно касалась очень личных тем, отвечать на которые люди недавно знакомые обычно не хотят. Но между нами такого барьера почему-то не было.

— А у тебя есть мужчина или жених? Как теперь таких называют – бойфренд, что ли?

— Знаете, что-то не везет мне с бойфрендами, - Марина улыбнулась, но это была грустная улыбка. – Наверно во мне что-то не так. А может мужчинам что-то не то надо?

— Все в тебе так. Поверь мне, старому ловеласу.

Девушка засмеялась, снова поскользнулась и еще крепче вцепилась в меня.

— А вы ловелас? Никогда бы не подумала. Вы же военный!

— А кто у нас любимцы женщин? Гусары!

— А, да! Кавалергарды и кавалеры, - Марина наигранно пристально посмотрела на меня. – Да, хорош! Статью вышел и усы браво закручены!

Она снова по-детски заливисто засмеялась собственной шутке. Это было так трогательно, что я не удержался и приобнял ее, не встретив сопротивления. Свежий воздух развеял хмель из ее головы, но заметно прибавил энергии. Мы перешли через площадь и через арку вышли на Никольскую.

— Ох, как красиво! Видела это сто раз по телевизору, а вот так впервые. Круто! А сфотографируй меня на телефон! Только давай на твой, а то мой вот-вот разрядится.

Несколько снимков улыбающейся девушки легли в мой фото архив. Она была мила и непосредственна, как ребенок. Но странно было, что я уже не чувствовал себя отцом-опекуном, я как будто помолодел рядом с ней. Фотографируя, я получил возможность еще раз пристальнее посмотреть на это создание. Миловидное личико в обрамлении рыжих волос, улыбка губ и глаз, стройная фигура и эти ножки в высоких сапогах-ботфортах и обтягивающих блестящих как клеенка то ли колготках, то ли леггинсах (не знаю как это называется) не могли не вызвать во мне вожделения. Это случилось. Мужское взяло верх. Но я еще сопротивлялся, пытаясь примирить член с мозгом.

— Покажи, как получилось, - Марина, как любопытный ребенок, подбежала ко мне и неожиданно перешла на «ты».

Она пролистала все свои снимки и автоматически продолжила просмотр. Вот тут она и увидела фотографию соседки Оли в купальнике (о ней я поведаю позже в рассказах о том, как я провел лето).

— А эта девушка кто?

— Это моя дочь, - соврал я, наблюдая, как Марина перелистывает фотографии, и понимая, что она дойдет и до тех, что ей не надо видеть.

— Красивая девочка. На те... вас похожа, - девушка снова перешла на «вы» и посмотрела на меня с оттенком недоверия.

— Да, красивая... Ну что? На площадь? На каток? – как можно бодрее, чтобы сгладить неловкость ситуации, проговорил я.

— Да, хочу на площадь. Тоже мечтала увидеть своими глазами. А говорят там и наши фигуристы звездные катаются.

— Не знаю. Я тоже вижу этот каток только по телевизору. Там и Путин шайбу гоняет.

— А вы на коньках можете?

— И на лыжах тоже.

При виде ярко освещенного, гремящего музыкой и радостными возгласами людей катка Марина потянула меня за руку, торопя приблизиться.

— Ухты, как здорово! Как хочется прокатиться...

— Пойдем, возьмем тебе коньки напрокат.

— Нет...

— Если ты о деньгах, то не забывай, что сегодня я твой новогодний «фей» и исполняю все твои желания.

— Правда?! Сегодня все мои желания... а завтра?

— Как там в песне поется: это завтра, а сегодня...

— . ..я его поцеловала, - продолжила Марина.

— Как там в кино было: замете, не я это предложил!

Разговор цитатами из песенно-кинематографического архива развеселил обоих. Марина импульсивно вцепилась в мою руку и страстно, как это делают дети от избытка чувств, стала тормошить.

— Ну, пошли, уговорил, - опять на «ты» произнесла девушка, - а ты тоже пойдешь?

— Нет, я лучше подожду тебя за бортиком. Я люблю кататься быстро, а тут не повернуться в толпе.

— Как хочешь. Тогда я тебе доверю мою обувь и рюкзак. Я вообще, почему-то тебе доверяю.

— Это потому, что мы уже перешли на «ты».

— Ой, да! Как-то само собой получилось.

Марина хорошо стояла на коньках. Совершив круг она делала короткую остановку у бортика в поле моего зрения и совершала какой-нибудь незамысловатый кульбит или, как там его называют фигуристы (?), пируэт. Ей было хорошо. Я это видел и был сам счастлив от того, что доставил в этот вечер радость этой милой девушке. На коньках она была выше и ножки, затянутые в блестящую ткань, вызывали восторг у многих мужчин, глазевших на катающихся. Когда Марина в очередной раз продемонстрировала мне что-то похожее на «ласточку», я услышал за спиной: «Вон та рыжая чёткая девочка. Блин, ножки какие! Так бы и вдул между». Я обернулся и увидел компанию молодых людей. Там были парни и девушки, одна из которых ответила говорившему: «Лучше вот шарик надуй, вдувальщик». Компания не задержалась у бортика и прошла дальше к ГУМу. Странно, но желание молодого жеребца совпадало с моим. Чем дольше я смотрел на Марину, тем желаннее становилась она мне. Я отдавал себе отчет, что весь этот вечер может закончиться ничем. Максимум - поцелуем в щечку на прощанье. Но желание будоражило фантазию и заставляло бурлить соки вожделения. «Успокойся, дедушка» - говорил я сам себе, но физиологию было не побороть.

Примерно через полчаса Марина подъехала к бортику и помахала мне, указывая в направлении комнаты для переодевания.

— Как тебе катание?

— Здорово! Я это сделала! Я самая крутая шуйчанка, просто «навка» какая-то! Правда я хорошо катаюсь?

— Прекрасно катаешься. Это даже зрители отметили.

— Неужели!?

— А один молодой человек, глядя на твою «ласточку» даже это... в любви признался.

— Не может быть, - с озорными огоньками в глазах сказала Марина, - где этот юноша? Хочу его видеть. Что, так прямо и сказал что любит?

— Ну, не совсем так, - я ответил в тон ее кокетству, - сказал «ух, прям сейчас бы ей»...

— Ага, наверно хотел сказать – сделал ей поддержку, - в тон мне продолжила девушка и засмеялась.

Мы побрели в сторону Александровского сада. Марина была разгоряченной после катания и непрерывно говорила что-то, описывая свои впечатления. Неожиданно она произнесла:

— Мне бы в душ сейчас.

— Знаешь, а поехали ко мне. До Нового года еще почти полтора часа. Там и душ и с шампанское. Только не подумай ничего такого. Я обещаю, что...

— Не говори ничего. Я доверяю тебе почему-то. Мне, правда, нужно в душ. И от шампанского тоже не откажусь. Правда. Я перестала тебя бояться. Ты добрый Фей!

Я не могу передать той радости, которая обрушилась на меня после этих ее слов. В груди заштормило. Было приятно слышать, что она мне доверяет. Но тут возникала проблема – я не понимал, как оправдать это доверие. Может продолжить оборванное Мариной мое недоговоренное обещание «не приставать», или ее доверие было настолько безграничным, что она могла пойти и на большее сближение. Попутно вызывал в памяти содержимое холодильника. Вспоминал, достаточно ли чисто в доме, не осталось ли следов пребывания дома Оли и других моих спорадических любовниц. Короче, было о чем подумать.

Тем временем мы спустились в метро. На турникете проездной Марины не сработал – было недостаточно средств.

— Так, барышня. Поедешь зайцем.

— А как это?

— Так, ты приложишь мой проездной и быстро пойдешь впереди, а я вприлипку к тебе.

— Ой, как интересно. Давай.

Марина приложила мою карту москвича и мы прошли незамеченными в общей толпе пассажиров. На эскалаторе Марина встала на одну ступеньку выше меня, а я повернулся к ней с огромным желанием обнять и целовать, как делают в метро влюбленные.

— Круто, зайцем в метро я тоже первый раз! Как много сегодня у меня в первый раз благодаря тебе.

— На то и Новый год, и ночь чудес!

— Ага, и добрый Фей рядом! Так, посмотрим, кто этот мой Фей.

Карта москвича все еще была в руке Марины и она прочла:

— Кузнецов Александр Анатольевич тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения. О, Фей со стажем!

Я что-то буркнул, не найдя слов. Она же сама видела огромную возрастную пропасть между нами. Тридцать три года! Показалось, что Марина заметила мое смущение. На секунду уголки ее губ упали вниз.

— Саша... - это взорвало мое сердце, или что там еще может взрываться в груди, - Саша, ты очень молодо выглядишь. Правда, я не хотела тебя обидеть. Ты же не обиделся?

— Как говорят, мои года – моё богатство. Я даже не могу представить себе, чем ты можешь меня обидеть. Ты только радуешь. Вот, Сашей меня назвала. Это очень приятно.

Марина оживилась. Эскалатор доставил нас к платформе. Ожидая поезд, я обнял Марину и сказал, глядя ей в глаза:

— Это ты моя фея! Наверно это самый прекрасный новогодний сюрприз за многие годы, что я встретил сегодня тебя.

При этих словах девушка поднялась на цыпочки и как-то по-детски чмокнула меня в щеку. Тут же из тоннеля с грохотом вылетел поезд.

Двух свободных мест рядом не оказалось. Марина села рядом с молодым человеком азиатской наружности. Он сначала посмотрел на нее, а затем поднял глаза на меня и, увидев мои седины, тут же уступил место. Авторитет старших для восточной молодежи непререкаем. Многие из них, приехав в Москву, забывают об этом, быстро впитывая пороки большого города. Наш юноша, видимо, еще не забыл уроки патриархального воспитания.

Марина взяла меня под руку, положила голову на плечо и скоро задремала. Я понял это по тому, как потяжелела ее голова и ослабла рука. Это ее состояние вызвало у меня умиление и большое желание взять девушку на руки и держать, оберегая ее сон. Ни грохот колес, ни толкотня пассажиров не смогли нарушить сон Марины до самого конца нашей поездки. Я разбудил ее в последний момент, когда уже репродуктор объявил нашу станцию. Марина открыла глаза и с испугом осмотрелась в вагоне, еще не до конца осознавая, где и с кем она находится. Быстро придя в себя она улыбнулась мне и сказала:

— Что, уже приехали?

От метро до дома всего несколько минут хода. Легкий снежок и свежий воздух быстро вернули Марину в действительность.

— Знаешь, а я выспалась у тебя на плече. Правда. Как будто не было этих мотаний по электричкам и городу. А ты не устал?

— О чем ты? Какая усталость? Мне не привыкать.

— Ах, да. Ты же солдат! – Марина вдруг улыбнулась и продолжила, -. ..и не знаешь слов любви!

— А тебе не кажется, что сегодня нас просто преследуют цитаты из кино?

— Кажется! Но это так классно и к месту получается. Вообще мне сегодня просто сказочно повезло, что встретила тебя. Я не знаю почему, но мне очень хорошо с тобой... то есть я знаю, конечно, почему.

— Почему?

— Это же просто – потому что я тебе доверяю. Мне, конечно, стыдно немного, что напрягла тебя своими проблемами, но я знаю, что смогу тебе ответить своей добротой и гостеприимством. Вот после моего отпуска приглашаю тебя к нам в Шую. Правда, приезжай!

— С удовольствием. Только со своей работой улажу.

— А ты работаешь?

— Конечно. Веду в школе ОБЖ и военно-патриотическое воспитание.

— О, Фей, да ты педагог!

— Ладно тебе... Не замерзла? Уже пришли, вот мой дом.

В квартире, к счастью, особого беспорядка не было – армейская привычка и дисциплина. Марина сняла верхнюю одежду и я еще раз насладился ее стройной фигуркой. Вновь захотелось ее обнять и я сделал шаг в ее сторону. Девушка как будто почувствовала мое намерение, прямо взглянув мне в глаза, но тут же отвернулась и спросила:

— А у тебя есть тапочки, а то ноги немного замерзли.

— Тапочек нет, а вот шерстяные носки тебе сейчас дам.

Марина присела на табурет в прихожей и, грациозно поднимая ножки, стала снимать ботфорты. Она возбуждала меня все сильнее.

— А можно посмотреть твою квартиру?

— Конечно, чувствуй себя как дома, как говорится.

Я протянул ей носки и еще раз насладился движениями женских ножек, утопающих в пушистой теплой глубине. Марина прошла в комнату, а я метнулся к холодильнику, чтобы найти в его содержимом что-нибудь соответствующее событию.

Собственно в комнатах ничего особенного не было: спальня как спальня – кровать кресло и шкаф. В гостиной диван, два кресла, рабочий стол с компом и телевизор. Разве что ёлка в углу была временным предметом интерьера. Она-то и привлекла внимание Марины.

— А ты один живешь?

— Я же говорил тебе. Да, один.

— А ёлку кто наряжал?

Вот всегда удивляюсь этой особенности и какому-то животному женскому чутью. Вот как она смогла догадаться, что ёлку мы наряжали с соседкой Ольгой перед ее отъездом к родным на все новогодние праздники?

— Я сам и наряжал, - как можно более правдоподобным тоном соврал я.

— У тебя для военного мужчины очень тонкий вкус, хочу тебе сказать.

— Спасибо, конечно, не замечал раньше. Как-то само собой получилось, наверно.

— Ну, хорошо. Саша, а можно я душ приму. Мне стыдно, конечно, но я целый день в одежде и еще коньки эти.

— Ради бога, о чем ты! Иди. Там на полочке большое банное полотенце лежит чистое. Моё висит, его не трогай. Ну а все остальное... шампунь там и мыло, мочалка – сама увидишь.

— Спасибо. Ты мой спаситель, - Марина подошла и опять чмокнула в щеку. – А можешь еще вешалку дать. Я хоть проветрю кофту... ну и остальное.

Пока Марина плескалась в душе я смог сервировать стол закусками, которые нашел в холодильнике, поставил два бокала и шампанское, которое охлаждалось с самого утра.

До наступления года оставалось минут пятнадцать, а Марина все еще была в ванной комнате. Чтобы напомнить о том, что новый год на пороге, я постучал в дверь.

— Мариночка, скоро куранты ударят, а мы еще старый год не проводили.

— Всё, всё... я бегу.

Девушка выпорхнула из двери обернутая в банное полотенце с тюрбаном на голове и в шерстяных носках. Я едва сдержал смех и одновременно импульс вожделения, возникший от мысли о том, что под полотенцем обнаженное женское тело.

— Саш, я маленькое полотенце тоже использовала – вымыла волосы, прости.

Это прозвучало так мило по-домашнему, что я не удержался и обнял девушку. Но приблизить и поцеловать не смог. Марина грациозно вывернулась из объятий и подошла к столу.

— Вот это праздничный стол! Я же говорю, что ты Фей! Даже икра! Люблю икру красную. Давай, открывай шампанское и проводим год.

— А что будем открывать на Новый год?

— Не думай... Откроем... что-нибудь...- Марина как-то многозначительно посмотрела на меня при этих словах.

Шампанское выстрелило, и пенный напиток заполнил бокалы до половины. Марина оживленно какой-то скороговоркой произнесла:

— Давай за проходящий год. Заберем из него все хорошее, а плохое пусть унесет с собой. До дна!

Честно говоря, я не любитель шампанского, но этот бокал я выпил с каким-то особым наслаждением. Рядом была прекрасная девушка в легкомысленном «наряде» вызывавшем желание сорвать эту преграду и насладиться видом стройного женского тела, а более того – ощутить его тепло и шелковистость кожи руками и губами.

— У тебя часы правильные?

— Всегда!

— Наливай тогда скорее. Там по телеку, наверно, уже Путин говорит, а мы тут только старым годом закусили.

О наступлении Нового года мы узнали по первым залпам петард на улице. Напиток немного вскружил голову. Мы произнесли какие-то слова-пожелания друг другу, поставили пустые бокалы на стол и я невольно предпринял попытку обнять Марину.

— Подожди... помнишь, ты спросил, что мы откроем на новый год?

— Да, но у меня ничего больше нет...

— Есть!

Марина сдернула с головы свой тюрбан и рыжие, еще более яркие от влаги, волосы рассыпались по ее плечам. Следующим движением она выдернула уголок полотенца из-за прижимавшей ткани и... у меня прервалось дыхание. В моей груди что-то снова взорвалось. Я сгреб в охапку это хрупкое тело и поцелуями стал покрывать ее лицо, плечи, пока не коснулся губ. Она ответила влажным приоткрытым ртом и пустила в себя мой язык, издав тихий стон наслаждения.

Не медля ни секунды, я поднял девушку на руках и понес в спальню.

— Саша, - с придыханием тихо шептала Марина, - только не спеши... и будь нежным, пожалуйста... просто... просто у меня больше года не было мужчины...

— Да, я не сделаю тебе больно... буду нежным как ты хочешь.

Пока я лихорадочно стаскивал с себя одежду Марина лежала на постели, возбуждая своей наготой и доступностью. Я ошибся, когда подумал, что белизна ее кожи лишь свидетельство того, что она замерзла. Она вся была похожа на античную богиню из белого мрамора. На ее худеньком теле как две фарфоровые чаши выделялись полушария груди с бледно-розовыми сосками. Вся ее поза выражала желание и желание это было искренним. Я в этом не сомневался. Об этом говорил ее замутненный взгляд и немного больше, чем надо, разведенные в стороны бедра. Моё возбуждение разрывало ткань. Когда Марина взглянула на вздыбленный член по ее лицу пробежала гримаса страха.

— Саша, только нежнее... хорошо?

— Я буду ласковым... Ты так красива!

— У тебя тоже красивое тело...

Руки девушки гладили мои плечи и грудь, губы искали поцелуя. Этот поцелуй был бесконечно долгим, настолько изголодавшейся по ласке оказалась Марина. Она крепко прижалась грудью ко мне и не позволяла губам разомкнуться до тех пор, пока хватало дыхания. Едва вздохнув, она снова впивалась в мой рот, покрывала поцелуями все лицо и плечи. При этом наши тела двигались в ритме своего особого танца. Прикосновения разгоряченной плоти вызывали тихие стоны, а руки не оставляли нетронутым ни одного участка тела.

Как прекрасна ее грудь! Под молочно белой плотной кожей не было видно капилляров. Именно эта особенность предавала всему телу женщины сходство с мраморной статуей. И это было ее единственное сходство с каменным изваянием. Страсть, с которой эта женщина желала отдать себя во власть мужчины, поражала. Это была не игра избалованных «мамзелей», желавших за раздвинутые ноги и фальшивые стоны страсти последующей материальной или иной компенсации. Страсть Марины была искренней. Она желала дать, а не взять.

Бледно-розовые соски от поцелуев превратились в алые вишенки, которые не хотелось выпускать изо рта, настолько приятно было трогать их языком и всасывать, ощущая шелковистую нежность кожи груди. Марина тихо стонала от этой ласки и только плотнее прижимала к себе мою голову.

Внизу бедра и ноги исполняли свой танец. Напряженный до предела член как художник кистью рисовал в женской промежности картину страсти. Обильные выделения изобразили море, омывающее островок светлых волос, превратив наружные губы в волны, между которыми «кисть художника» мазками ласкала выступ клитора. По тому, как Марина бедрами шла навстречу члену, было видно, что ее страсть на пределе. Я тоже с трудом сдерживал желание немедленно пронзить ее лоно. Ведь я обещал быть нежным.

С нетерпением я поцелуями скользнул вниз к ее ногам. Марина на секунду замерла в ожидании. Ладонями я чуть шире раздвинул ее бедра и нежно прикоснулся языком к набухшей горошине клитора. Тело женщины вздрогнуло и из горла вырвался глубокий стон наслаждения.

— Еще... ах... еще... милый... ааааа...я не могу... я кончаааа...

Я еще два или три раза провел языком по щели, вызвав судорожные движения всего тела моей любовницы. Ее ладони оттолкнули мою голову. Всем телом она повернулась на бок, сведя бедра. Я лег сзади, гладя ее непокорные рыжие волосы, плечи и все тело. Несколько минут в тишине я целовал и поглаживал ее голову, спину, ягодицы, пока она не повернулась ко мне и прошептала:

— Спасибо, Саша! Я, кажется, потеряла сознание... Кажется, что я никогда еще не испытывала такого...

— Милая моя, волшебная красавица, просто у тебя давно ничего не было. Да?

— Может быть поэтому, но у меня вообще за всю жизнь был только один мужчина. Прости, наверно это ни к чему здесь и сейчас.

— Ладно, не надо воспоминаний. Давай жить сегодня.

Марина снова притянула к себе мою голову и новый долгий поцелуй вернул мой «боевой дух». Она почувствовала бедром напряженный член и потянулась туда рукой.

— Я хочу его потрогать. Он такой мощный! Ого! Дай посмотреть.

Опять Марина вела себя по-детски, разглядывая напряженное «достоинство». Но именно в этом и была вся прелесть момента – я чувствовал себя снова молодым.

Разглядывание не затянулось. Лукаво взглянув мне в глаза, Марина наклонилась и губами окольцевала напряженное естество. Не могу сказать, что девушка была искушенной в области минета, но эта ее неумелость и желание «по-взрослому» доставить мне удовольствие подкупали. Я любовался движениями ее головы и причмокиваниям. Она делала это самозабвенно, и, казалось, что даже вошла во вкус.

Не давая ей прерваться, я плавно перенес тело так, что устроился головой между ее стройных ножек. Марина, как мне показалось, с нетерпением раздвинула бедра, предоставив мне возможность насладиться видом ее маленькой и красиво оформленной лепестками губ пизды. Не сразу, а постепенно, лаская поцелуями сначала внутреннюю поверхность бедер, я приблизился к губкам. Пальцами нежно раздвинул их, открывая доступ к клитору. Марина глубоко вздохнула и выпустила член из влажного ротика. Напряженный он тыкался ей в лицо и шею. Она зажала член в кулаке. Ее рот был занят другим – она стонала и крутила головой от получаемого удовольствия.

Лаская клитор я нежно надавливал и плавно погружал палец в дырочку. Сначала Марина вздрогнула, но тут же освоилась с проникновениям и даже сделала движение навстречу, пытаясь глубже насадиться на палец. Дальше – больше. За одним пальцем внутрь проник другой, а затем и третий. Шевеля ими во влагалище я доставлял Марине забытое ею, а может быть и никогда не испытанное удовольствие. Она не сдерживала стонов и иногда шептала что-то вроде «ещё.. ещё..».

Заниматься сексом пальцами было уже достаточно. Мой член, зажатый в кулаке Марины, пылал страстью. Я переместился в классическую позицию и головкой нащупал горячий вход в прекрасное тело моей любовницы.

— Да, да... я хочу... я тебя хочу, Саша, - глядя на меня широко открытыми глазами, шептала Мариночка.

Чтобы подавить возможный крик, я поцелуем зажал её рот и плавно надавил головкой на влажную дырочку. Марина дернулась всем телом, но стон ее остался в горле, взорвав гортань, и тут же перейдя в довольное урчание. Все свершилось. Влагалище было девственно тесным. Член с трудом раздвигал его стенки, доставляя мне сладкое, давно забытое наслаждение. Марина крепко обняла меня за шею, прильнув всем телом, как будто хотела стать одним целым со мной. Такое положение мешало мне двигаться с большой амплитудой, поэтому я на всю длину вошел в чрево женщины и стал плавно раскачиваться, заставляя член касаться всех чувствительных точек внутри влагалища. С громким стоном Марина кончила еще раз, сотрясаясь всем телом, и в итоге, безвольно бросив руки, замерла подо мной.

Не выходя из влажного влагалища я целовал и поглаживал это прекрасное существо, для которого второй оргазм всего за несколько минут, стал «убийственным». Она на этот раз долго не могла прийти в себя, крутя головой из стороны в сторону и издавая протяжный тихий стон.

— Подожди, Саша... дай мне немного... отдышаться... у меня голова кружится. Можешь принести воды?

— А может шампанского?

— Можно...

Я принес наполненные бокалы. Мы сели, прижавшись спинами к щиту в изголовье кровати.

— За Новый год! – не найдя ничего лучше, произнес я.

— Да, ну и начался же год... Если так дальше пойдет...

— Как начался?

— Сногсшибательно! – со смехом выдала Марина.

Я сделал пару глотков, а Марина практически залпом опустошила бокал.

— Еще хочу. Там еще осталось?

— Осталось, но не хочу идти. Возьми мой бокал. Я не буду больше.

— А почему?

— Потому что утром повезу тебя в аэропорт.

— Что ты! А у тебя есть машина?

— Есть. Только ее еще надо из снега выкопать.

— Ты настоящий Фей! И... и ещё... ты в постели тоже Фей.

— С Феей иначе нельзя, - в тон Марине ответил я.

— Саша, ты такой нежный! Я не могла себе представить, что военные могут быть такими. Мне даже нисколечко больно не было. Было умопомрачительно прекрасно, - Марина с выражением счастья на лице посмотрела на меня.

Залпом выпитое шампанское подействовало. У Марины порозовели щеки, стал слегка заплетаться язык.

Мы сидели голыми, не пытаясь даже прикрыть себя одеялом или простыней. Крепкая грудь нерожавшей женщины сосками, как глазами, смотрела вдаль. Стройные ножки были сложены почти «по-турецки», бесстыдно открывая взору лоно в обрамлении розовых лепестков наружных губ. Она была прекрасна своей молодостью и доверчивостью, а еще самым откровенным желанием быть здесь и сейчас с мужчиной. Со мной!

Марина поставила бокал на прикроватную тумбочку и повернулась в мою сторону.

— Я хочу еще...

— В бокале же еще есть...

— Я еще хочу... тебя, - ее глаза излучали страсть.

Я буквально сгреб ее в охапку, уложив под себя. Не получивший до сих пор разрядки член моментально налился соками вожделения. От такого натиска Марина едва успевала перехватить дыхание.

— Сумасшедший какой-то. Ты меня сомнешь сейчас.

— Сейчас я тебя... не знаю что сделаю... замучаю любовью...

— Замучай, пожалуйста, замучай меня... мне так хорошо с тобой.

Член сам нашел вход во влажное от испытанных раньше оргазмов лоно. Марина только на секунду затаила дыхание, ощущая как орган плавно заполняет ее влагалище. Только в крайней точке, когда член достиг матки, женщина вскрикнула и со страстью обхватила руками мою голову, притянув для поцелуя. Опять, как и в прошлый раз я раскачивал бедрами, прокручивая член внутри тесной вагины. Марина активно двигала тазом, подставляя для любовного массажа чувствительные точки внутри. Такая позиция несомненно доставляла удовольствие женщине. Она ощущала себя полностью во власти мужчины, будучи в полном телесном контакте снаружи и внутри.

Но мне этого было недостаточно. Хотелось обладать женским телом, видя ее красивое лицо, рот, издающий стоны радости, парить над ней, подчинять и доставлять радость соития. Это так важно для мужчины. Но для этого мне надо было подняться над ней, разрушив сплетение рук и сцепление тел. Как только я предпринял попытку отдалиться, Марина еще крепче прижала мою голову и прошептала:

— Не сейчас... подожди еще... я уже скоро. Мне так очень нравится. Как будто мы одно целое и ты во мне. Я люблю...

На этом она прервалась, подыскивая слово, но так и не продолжила. Я так и не понял, кого или что она любит. Может она признавалась в любви мне, а может, просто хотела сказать, что любит такую позу.

Чтобы ускорить оргазм я коленями пошире развел в стороны ее бедра и это предоставило мне бОльшую свободу действий. Теперь помимо раскачивания, я получил возможность выходить и на всю глубину погружаться в женское лоно. Буквально три таких движения повергли Марину в бездну очередного оргазма. Она тряслась и выгибалась всем телом, пыталась вытолкнуть меня, и протяжно выла. Но на этот раз я не дал ей возможности перевести дух. Я положил на свои предплечья ее ноги, подняв таким образом попу и пульсирующее отверстие почти вертикально. Мои ладони легли на грудь Марины, придавив ее тело. Таким образом я во многом обездвижил женщину, неосознанно пытавшуюся вырваться из объятий. Она была прекрасна в своей беспомощности. Раскрасневшиеся щеки, разметанные по подушке мокрые от пота рыжие волосы, раскрытый в стоне рот – все это просто сводило с ума и вызывало во мне животную страсть самца.

Не давая женщине опомниться, размеренными и частыми движениями я стал вертикально погружать член в горячее, еще пульсирующее от оргазма лоно. Её стон прервался и тут же перешел в громкие вздохи в момент, когда член достигал матки.

— Ах, ах... еще, еще... ах... да... можешь в меня... там спираль...

Марина чувствовала, что на этот раз я не дам ей перерыва и завершу акт. На какое-то время она затихла, но очень скоро снова стала глубоко и громко вздыхать, постепенно переходя на стоны. К моему удивлению мой, переполненный страстью и спермой богатырь не желал освобождаться. Он поршнем таранил нежную мякоть влагалища, заставляя женщину подчиниться натиску.

Я сменил позу, сев на кровати и усадив на себя мою прекрасную любовницу. Наши ноги скрестились, а проникновение стало таким глубоким, что у Марины перехватило дыхание, когда она полностью опустилась на мои бедра.

— Он так глубокооооо, - тихо произнесла она, - я его в животе чувствую. Осторожно, пожалуйста, а то все там порвется.

— Так посиди и не шевелись пока. Сейчас привыкнешь.

— Мне очень хорошо. Ты мой волшебник... я не думала даже, что у меня будет такой Новый год.

Мы по-прежнему сидели в той же позе, наслаждаясь прикосновениями тел и глубоким проникновением друг в друга.

— Я тоже не ожидал такого праздника. Представить себе не мог, что ты, такая юная и красивая, скрасишь мне эту ночь и окажешься в моих объятиях.

— Я сначала немного боялась... нет, не боялась, а смущалась тебя. Ты такой взрослый и сильный мужчина. А еще все эти сплетни про то, как в столице обманывают молодых женщин и завлекают в разные притоны... Но ты сразу мне внушил какое-то доверие. Не знаю, но так было. Ой, он там шевелится...

— Он просто пульсирует от напряжения... я хочу тебя!

— Да, ах... тише, тише... вот так, да...

Я опустил руки на ягодицы и начал плавно раскачивать женщину. Чувствовал, как головка члена натирает какую-то перегородку в глубине влагалища и это заставляет женщину сладко вздрагивать. Постепенно она сама начала двигать бедрами вперед и назад. Клитор плотно прилегал к моему лобку и скользил по обильным женским выделениям. Минуты хватило, чтобы новый оргазм затряс Марину. Она безвольно уронила голову на мои плечи и содрогалась всем телом, но даже не предпринимала попытки освободиться от объятий и окаменевшего внутри нее члена. Немного погодя, когда Марина перестала дрожать, я подтолкнул ее вперед, освободив член, и повернул на четвереньки. Она еще не пришла в себя окончательно, когда мой орган ворвался в нее снова. Марина только охнула от резкого движения члена сразу и до упора. Но это был не стон боли, а вернувшихся ощущений. Больше я не давал ей возможности опомниться. Одержимый страстью, я жестко и быстро вводил и выводил член, желая скорее выплеснуть в это тесное горячее лоно всё накопленное в тестикулах семя. Её громкое дыхание превратилось в один монотонный стон, прерываемый толчками поршня.

— Миленький, пожалуйста, миленький... да, да, еще, еще... ааааааа...

С этими криками руки любовницы не выдержали и она рухнула на грудь. Её мышцы на ягодицах конвульсивно сокращались, а я почувствовал, как стенки влагалища выдавливают из меня все соки любви. Это был бурный финал, который для меня был чем-то из далекой юности.

Я не заметил, как мы заснули в объятиях друг друга. Проснулся от того, что стало холодно. Будить Марину не хотел и оставил ее спать на покрывале, укрыв одеялом из шкафа. Часы показывали половину седьмого. Это было моё время, в которое я просыпался независимо от того, во сколько ложился спать. В прихожей заметил телефон Марины. Нажал, чтобы посмотреть, не было ли звонков, и увидел, что он выключен или разрядился окончательно. Тихо, чтобы не потревожить сон моей красавицы, я оделся и вышел на улицу, чтобы разгрести снежные завалы возле машины. Мой верный Форд не подвел и на этот раз, несмотря на долгий простой, приятно заурчал мотором. Пока я раскидывал снег, машина прогрелась, а погода не обещала большого мороза.

Взбодренный утренней «зарядкой», я, по привычке, слишком шумно открыл дверь и сам испугался, вспомнив, что Марина еще спит. Приняв душ, я занялся приготовлением завтрака и с радостью отметил, что содержимое холодильника вполне удовлетворяет запросам даже утонченных гурманов. Кроме красной икры здесь нашелся и голубой сыр, немного вполне приличного «сольчичена» и еще всякой гастрономической мелочи, не считая фруктов. Но больше всего меня обрадовало наличие домашних щей «по-деревенски» – моего фирменного блюда, на которое было не стыдно пригласить любых гостей, и которое всегда спасало меня в моей армейской жизни.

Время приближалось к девяти, а Марина все еще спала. Зная, что к полудню нам надо быть в Домодедово, и, учитывая, как тщательно женщины подходят к своему утреннему макияжу, я решил разбудить мою новогоднюю Фею.

— Мариночка, проснись, милая моя, - я прошептал, поглаживая ее непокорные волосы.

— А... - женщина в первый момент не осознала где она находится, но быстро вернулась в действительность, - что? Уже надо ехать?

— Не сейчас. Еще есть время. Поднимайся и приходи завтракать.

— Саша... мне так хорошо! Это же был не сон в новогоднюю ночь? Скажи мне.

— Это была новогодняя феерия!

— Точно, и ты мой Фей. Я помню! – на лице женщины сияла довольная искренняя улыбка.

— Иди в душ и я жду тебя на кухне. Времени у нас не много остается.

— Опа... тут все слиплось, - Марина что-то нащупывала на покрывале.

— Оставь все. Это отстирается. Иди уже.

— А ты всю ночь был во мне. Вот! – Марина откинула край одеяла и показала влажные от спермы пальчики, - Там так много от тебя.

Она кокетливо прикрыла ладошкой промежность и, плотно сжимая ножки, чтобы не расплескать «соки любви», прошла в ванную. Я снова любовался ее телом и красотой молодой женщины, так откровенно доверившейся мне минувшей ночью. В этот момент понял, что не хочу ее отпускать. Но тут же пришло осознание того, что я не в праве приручать ее и таким образом ломать судьбу. От этого осознания что-то защемило в груди, но это было чисто мужское эгоистическое сожаление, что «эта самка не твоя».

— Саша, - раздалось из-за двери ванной, - Можно я пока не буду одеваться? У нас еще есть время?

— Обернись в полотенце. Время еще есть.

Она голая вошла в кухню.

— Не хочу одеваться. Хочу тебя.

Без раздумий я схватил на руки женщину и унес в спальню. Сдернул промокшее от нашего «безумства» покрывало и одежду. Марина лежала, призывно раскрыв промежность и протягивая ко мне руки для объятий.

— Хочу как вчера – войди в меня глубоко и замри. Я хочу чувствовать тебя внутри и запомнить это ощущение.

Мы едва не опоздали на рейс. Благо трафик в городе 1 января был вольным. Мы домчались буквально за сорок минут и подбежали к стойке всего за десять минут до закрытия регистрации.

— Марина, все хотел тебя спросить, но не хотел услышать в ответ что-то такое, что могло бы испортить наше общение, а вот теперь можно?

— Конечно, спрашивай.

— А в Краснодаре тебя ждет мужчина?

Марина улыбнулась.

— Мужчина, - она сделала многозначительную паузу, следя за моей реакцией, - и женщина, а еще двое детишек. Это мой брат с семьей! А ты думал я отдыхать с любовником лечу?

— Был такой грех.

— Эх, грешник ты мой... волшебный! Ладно, пока! Буду ждать в гости в Шуе.

— Марина, а когда ты вернешься?

— В воскресенье утром.

— Я встречу тебя!

— Ты настоящий Фей!

В прошедшее воскресенье – последний день долгих новогодних каникул, я встретил Марину в аэропорту. Она выпустила из рук сумку и бросилась мне на шею. Наш долгий поцелуй явно приводил в недоумение проходивших мимо пассажиров, рассуждавших так – по виду отец с дочерью, а целуются как любовники.

Наши поцелуи и горячие объятия продолжились дома до самого вечера с небольшим перерывом, во время которого я все же смог накормить Марину моим фирменным блюдом, после чего мы снова оказались на кровати, где долго упивались счастьем соития.

Вечером я проводил Марину на Восточный вокзал и обещал приехать в Шую при первой возможности.

Ах, да! Чуть не забыл. На выходе из дома мы почти лоб в лоб столкнулись с соседкой Олей, вернувшейся в Москву из родного города. Хорошо, что Марина не заметила или не обратила на нее внимания. А то бы пришлось оправдываться почему я не узнал родную "дочь". Но про Олю другая история, которую расскажу потом в моих приключениях минувшего лета.