Одним из самых эффективных способов восстановить душевное равновесие пострадавшей стороны при открытии адюльтера является «Метод отстранения». На специализированных форумах, посвященных адюльтерной тематике, в наиболее полном варианте данный метод часто называют «Санчас». Жизнь многообразна, и полный вариант осуществить возможность имеется далеко не всегда. Но в неполном варианте иногда это затягивается на гораздо более длительный срок, чем ожидалось изначально.

Данный клинический пример работы методом «Внутреннего отстранения» интересен длительностью наблюдения (8 лет) и тщательно продуманной работой клиента (для удобства назовём его «Роман Сергеевич») над собой и ситуацией. На психотерапию у нас было всего семь встреч и несколько телефонных разговоров.

Когда Роман Сергеевич первый раз зашёл в мой кабинет, выглядел он неважно: круги под глазами, нервные и в то же время скованные движения, зажатая поза и скорбная мимика. Рассказ его был довольно сбивчивым, но, если кратко, на момент нашей первой встречи его жизненная ситуация выглядела так:

Роман Сергеевич, 42 года, инженер. Его жена ‒ ровесница, работает в офисе крупной московской компании. Есть два сына-школьника, 10 и 12 лет. Проживают в трехкомнатной квартире в г. Москве. Квартира куплена в браке. В браке прожито 17 лет. По мнению Романа Сергеевича, с женой жили «душа в душу», в сексуальном плане полностью совпадали. Долго с женой не получалось завести ребёнка, жена проходила лечение, поэтому рождение детей стало особенной радостью для обоих. Работа доставляла удовольствие. С каждым годом жили всё лучше. Семью считал главной ценностью, всё, что зарабатывал, вкладывал в семью, старался с женой вдвоём куда-нибудь в поездки выбираться, много времени посвящал детям, сам ‒ по остаточному. Купили квартиру, жена на работе тоже по карьере вверх пошла.

Со слов пациента, отношения с женой были очень хорошие, но постепенно она слегка охладела. Думал, что она на работе устаёт, задерживалась часто. То отчет, то доклад, то совещание по скайпу с иностранными партнерами с другого часового пояса... Как водится, случайно прочитал у жены странную смску с неизвестного номера. Напрягся. Стал копать. Когда вскрыл переписки с телефона и соцсетей и прослушал запись разговора с подругой с оставленного им диктофона, его мир рухнул. Из её разговора с подругой и переписки с любовником Роман Сергеевич выяснил, что около трёх лет у его жены служебный роман с её начальником. Началось, потому что «хотелось драйва и новизны, почувствовать себя молодой и свободной», льстило внимание начальника, позже поняла, что «влюбилась», «расхотелось мужа», хотя секс с мужем, даже на фоне отношений с начальником, был «непротивен» и почти всегда сопровождался её оргазмом. При этом расставаться с мужем не планировала, т.к. «муж хороший, руки золотые, отец отличный», «такими не разбрасываются», к тому же любовник был безнадежно женат, имел детей и разводиться не собирался.

Выяснив информацию о романе жены, промаявшись пару недель, жене объясняя своё состояние проблемами на работе, не зная, что делать, Роман Сергеевич напросился в командировку в Санкт-Петербург, «чтоб не наломать дров». Душу переполнял гнев к жене и обида за её предательство, одновременно в голове крутились навязчивые мысли о своей вине в сложившейся ситуации, думал где «недоуделял внимания», «чем разочаровал», «как вернуть любовь жены». Понимая, что сам не справится, принял решение обратиться за психотерапевтической/психиатрической помощью.

Мне не симпатичны рассуждения о вине в измене обоих супругов. Пострадавшему и так плохо, стоит ли добивать? В измене виноват изменщик. Хотя за свою ненаблюдательность пострадавший, конечно, ответственен сам. Тут спорить сложно. И всё же, как известно, если близкий человек сумел так долго обманывать, это ещё не значит, что он умнее, или обманутый глупее. Это просто означает, что обманувшему доверяли больше, чем он того заслуживал. Просто не такой уж он оказался близкий. Поэтому первое, с чего я начал, это убрал чувство вины. В качестве аргументации я привел слова жены Романа Сергеевича из её разговора с подругой о том, какой у неё «хороший муж», и что изначально изменила она «для драйва», и что с мужем, даже если они вдвоём куда-то выезжают, «не хватает тайны и запретности», и что эти «отношения с начальником в карьере помогают».

Далее мной были разъяснены приблизительные варианты развития отношений с женой при различных решениях клиента о своих дальнейших действиях, описаны возможные подводные камни. Я понимал, что в таком разобранном состоянии клиент вряд ли сможет в полной мере воспринять всё, что я говорю, но важно было сдвинуть его размышления с первого главного русского вопроса («Кто виноват?») ко второму («Что делать?»). Также, чтоб лишние эмоции хорошим идеям не мешали, я назначил препараты и, объяснив простейшие техники обрыва навязчивых мыслей, попросил за неделю попробовать сформулировать запрос.

Когда через неделю Роман Сергеевич пришел в кабинет, он выглядел более собранным. Было видно, что он многое обдумал и пришел к какому-то решению.

‒ Я понял, что как бы больно не было, прощать её не хочу, даже если она будет прощения просить, а она его, в общем-то, не просит, ‒ начал Роман Сергеевич, ‒ судя по переписке и записи разговора с подругой, её всё устраивает. В раскаяние жены я, конечно, не поверю, хотя в том, что она «плач Магдалены» устроит, если я ей про своё открытие расскажу, я не сомневаюсь. Значит будет развод. Никаких оснований определять место жительства детей со мной у суда нет. Пока дети маленькие, купленную нами квартиру разменивать ‒ значит ухудшать детям условия проживания. Я этого не хочу. А если я просто с квартиры съеду ‒ она туда любовников будет водить. На глазах моих детей. Этого я хочу еще меньше. Быть воскресным папой я не хочу тоже. Я хочу видеть, как растут мои дети и по максимуму участвовать в их воспитании.

‒ Так какое решение Вы приняли?

‒ Ничего про своё открытие не говорить, подготовить материальную базу для отхода, пока дети слегка подрастут, и через суд добиться определения места жительства детей со мной. ‒ Решительно подытожил Роман.

‒ Сформулируйте запрос.

‒ Мой запрос к Вам ‒ на этот период помочь относиться к жене максимально нейтрально, как к чужой женщине, с которой у нас совместный проект. Очень сложно выносить эти метания внутри от любви до ненависти и обратно. ‒ Он немного замялся. ‒ Ну и чтоб брезгливость с картинками её измен в голове прошла. Для сохранения статуса кво, было бы неплохо, чтоб сексуально я её, хоть иногда, хотел.

‒ Вы понимаете, насколько трудный путь Вы выбрали? Огромное количество мужчин и женщин, решивших остаться в семье ради детей, позже очень корят себя за потерянные годы.

‒ Понимаю. Но другие пути ещё хуже, к сожалению.

В оставшуюся до конца командировки неделю, в течение трёх встреч с помощью гипнотерапии мы поработали техниками дезактуализации, скорректировали, по мере возможностей, восприятие жены. Учитывая трудность выбранного Романом Сергеевичем пути, к уже назначенному мной миртазапину, я добавил венлафоксин (так называемое, «калифорнийское ракетное топливо»), это должно было несколько уменьшить амплитуду «эмоциональных качелей».

Также нами совместно были сформулированы несколько принципов самостоятельной работы в выбранном клиентом направлении:

1. Кортизол через спорт.

2. Ты для себя важен. Внешность и личные интересы.

3. А что делает будущая бывшая жена ‒ не важно. Не следить за чужой для тебя женщиной.

4. Без согласования с врачом не бросать приём антидепрессантов, чтоб за психикой не полетела соматика.

5. Раз остался ради детей ‒ еще больше внимания детям (уроки, байдарки, походы, поездки и т.п.).

6. Объективные подтверждения, что годы прожиты не зря ‒ профессиональные компетенции, иностранные языки, здоровье, материальные достижения («...Представьте, что через несколько лет на машине времени вернулись в момент принятия этого решения. Смогли бы себе пожать руку за достигнутые успехи, или хочется дать подзатыльник?»).

7. Шесть фотографий в год, подтверждающих, что всё сделал правильно («...Инстаграмм заводят не только для того, чтоб похвастаться другим, как хорошо живёшь, но и чтобы напомнить об этом самому себе в минуты печали. Вам в инсту выкладывать не обязательно, но фото сделайте»).

8. Барьерная контрацепция с женой нивелирует брезгливость, риск беременности и ЗППП. («...Но, по большому счету, в одностороннем порядке продолжать хранить супружескую верность необходимости нет. А вот быть осторожным необходимо: в адюльтерах лучше не залипать, предпочтительны краткосрочные «командировочные» романы без обязательств, с незамужними или разведенными»).

9. Уходить не откуда-то, а куда-то («...Необходимо подготовить плацдарм для дальнейшей жизни без жены»).

В течение года антидепрессанты я постепенно отменил.

Следующая наша личная встреча состоялась через четыре года. Выглядел он гораздо лучше, чем раньше: хорошо и со вкусом одет, подтянут, уверен.

‒ Константин Викторович, я решил, что развод отложу ещё на четыре года, ‒ сообщил он мне, как только сел в кресло, ‒ детей надо в вуз поступить, да и полноценно подготовить плацдарм для отхода я как раз через четыре года смогу.

‒ Уверены? ‒ Немного удивился я. ‒ Вы, вроде, к разводу в таком режиме собирались два-три года готовиться, а уже четыре прошло. Не тяжело будет ещё четыре года с раздражающей женой прожить? Фармподдержку-то мы давно отменили.

‒ Я справлюсь, ‒ усмехнулся Роман Сергеевич, ‒ для меня самого удивительно, но за эти несколько лет, после выясненного предательства, самый важный, любимый, близкий и родной когда-то человек стал восприниматься мной как «кухарка-гувернантка с дополнительным пакетом интим-услуг». Мне уже давно не приходится удерживать себя от слежки за женой, личная жизнь «кухарки-гувернантки» мне не интересна. Скандалов практически нет. С женой я предельно корректен, как английский джентльмен из анекдотов. Повседневное сексуальное напряжение я снимаю в постели с женой, а недостающие сексуальные эмоции получаю в командировках. В глубине души я жену давно простил и внутренне отпустил. Насильно мил не будешь, да и не хочется уже. Но для пользы детей мне пока выгодней ещё пожить с чужой для меня женщиной.

‒ Человеку нужен человек, ‒ заметил я, ‒ без близости душа засыхает.

‒ Когда дома, я очень много времени провожу с детьми. Они, кстати, точно мои. Я в первый месяц как узнал об измене, на нервяке и стрессе скрытно тест ДНК сделал. Сыновья ‒ моё главное увлечение, мой отдых, моя радость. Походы, байдарки, выезды на машине в соседние города. Обычно поездки подгадываю на командировки жены (она начальница отдела теперь), чтоб спокойно только с детьми это время провести. Даже банально школьную тему по физике им объяснить ‒ уже удовольствие.

‒ А что насчет других пунктов из нашей второй встречи?

‒ С другими пунктами тоже всё в порядке. В первый год я капитально в работу ушел. Я и раньше командировки любил, просто жену не хотел надолго оставлять, ну а в тот год вообще зачастил, множество городов повидал. Профессионально неплохо вырос. И в финансовом плане тоже. Язык английский здорово подтянул. Кортизол довыводил до полумарафона. Теперь хочу марафон пробежать...

Обсудив некоторые детали, мы расстались с Романом Сергеевичем ещё на четыре года. Я испытывал смешанные чувства от встречи. С одной стороны, всё шло по намеченному клиентом плану. Были явные достижения в жизни и карьере, он стал спокоен и уверен. Но кое-что, всё-таки, пропало. Когда я увидел Романа в первый раз, он произвёл на меня очень приятное впечатление какой-то внутренней интеллигентностью и тактом. Эти два качества за прошедшие годы явно пошли на убыль. Его отношение к окружающему миру стало намного циничней. К тому же складывалось ощущение, что семейная ситуация для него наполнилась вторичной выгодой. В ослепительно белом пальто невинно пострадавшего заботливого отца, в отношении проштрафившейся жены на многое имеющего моральное право (в том числе и «право на лево»), от своей новой жизни он явно стал получать определенное удовольствие.

Впрочем, хотя подобные личностные изменения целью психотерапии, конечно, не являлись, они и не противоречили ей.

Последняя наша встреча произошла не так давно. Сначала я даже не понял, кто мне позвонил. Узнав Романа Сергеевича, я постарался встретиться с ним как можно скорей. Было интересно узнать, чем закончится эта восьмилетняя история.

‒ Я почему-то думал, что Вы ко мне перед разводом заедете, ‒ начал я беседу, ‒ всё-таки момент разговора с женой с открытием карт ожидался непростой.

‒ Без слёз, конечно, не обошлось, ‒ подтвердил Роман Сергеевич, ‒ но меня это не сильно задело. Куча тупых отмазок. Мол, что это всё была ошибка, и что она на самом деле очень переживала, и все три года совестью мучилась, и что она рассталась с любовником восемь лет назад, и что очень старалась отношения со мной наладить, не понимая из-за чего такие перемены во мне произошли, и что мечтает, что мы перевернём страницу и начнём с чистого листа... Ну и так далее. И слёзы, слёзы, слёзы... Взрослые дети, когда на вопрос о причине развода получили мой честный ответ, меня поняли и на просьбу с матерью нормально общаться отреагировали адекватно. Женой она оказалась плохой, но матерью была вполне сносной. Наши с ней разборки сыновей не касаются.

‒ Когда с женой разговаривали, чувствовали моральное удовлетворение или жалость и желание попробовать склеить разбитую чашку? ‒ Поинтересовался я.

‒ Ничего не чувствовал. Думал, как к конструктивной части раздела имущества разговор перевести. ‒ Хрустнув пальцами, Роман Сергеевич продолжил. ‒ В общем, удалось всё, как я планировал.

‒ По миру пустили?

‒ Почему же. Всё честно. ‒ Роман Сергеевич осклабился. ‒ После продажи московской квартиры бывшая жена себе хорошую однушку купила. А я, на свою половину, с небольшой доплатой две однушки в Питере для сыновей взял. У меня оба сына здесь в техническом вузе учатся. Старший в магистратуру скоро поступает. Так что всё вполне справедливо, на мой взгляд.

‒ А Вы где жить будете?

‒ Я тоже в Питер переехал, с повышением оклада. По сути, я петербургский филиал нашей компании сам организовал и сам же возглавил. Люблю этот город. Когда я узнал про измену жены, то вместо сюрприза-дачи (очень она дачу хотела) решил на отца в ипотеку квартиру в Петербурге купить. Ипотеку оплачивал со сдачи квартиры, в основном. В этом году остаток выплатил. По цене она вышла примерно как та однушка в Москве, которую жена себе после развода купила. Жена, конечно, про мою ипотечную квартиру не знала ничего. И о том, что я сыновьям в Питере квартиры недалеко от себя покупаю, тоже не знала. Да и не касается её это больше. Я, кстати, марафон пробежал, могу рассказать, это интереснее, чем моя бывшая жена.

‒ Расскажите лучше, что с личной жизнью после развода? «Командировочные интрижки»?

‒ Знаете, у меня за последний год «командировочных интрижек» вообще не было. ‒ Улыбнулся Роман Сергеевич. ‒ Пару лет назад в Питере на одном из забегов я познакомился с замечательной женщиной. У неё тогда муж в ДТП погиб, и они с дочкой-студенткой одни остались. Тоже стресс через бег снимала. Подружились, так сказать... Так, погулять, побегать, в театр сходить, по телефону пообщаться. Просто общались. Она от гибели супруга тяжело отходила, да и мне не хотелось с ней с грязи отношения начинать. Ну а когда у меня на руках свидетельство о разводе появилось, тогда я и отношения в полном смысле слова начал. ‒ После небольшой паузы, он с видимым удовольствием закончил мысль. ‒ Закрутило, как двадцать пять лет назад, когда я с будущей женой встретился. Восемь лет думал, что после предательства жены никогда не смогу таких чувств испытывать. Хорошо, что ошибся.

‒ Жениться не собираетесь?

‒ Да, вроде, ни мне, ни ей это особо не нужно. Хотя, сейчас у неё дочка замуж вышла, чаще друг у друга в гостях на несколько дней оставаться стали. Посмотрим, как пойдёт.

‒ Ну и замечательно. ‒ Я удовлетворённо откинулся в кресле. ‒ Я так понимаю, наша работа закончена и Вас больше ничего не гнетёт?

‒ По большому счету, «да, закончена», и «нет, не гнетёт». ‒ Роман Сергеевич немного помолчал и после паузы продолжил. ‒ Я помню, как выл от боли, сидя на корточках в углу кабинета, когда вскрыл переписку жены и узнал о трехлетнем предательстве. Совесть моя чиста, я всё сделал правильно, по-другому обеспечить нормальное взросление сыновей у меня тогда вариантов не было. Раздел совместно нажитого прошел более чем справедливо. Но иногда меня всё-таки посещает какое-то чувство жалости к бывшей жене.

‒ Это лишнее, Роман Сергеевич. ‒ Поспешил успокоить его я. ‒ В мире, где миллионами хороших людей грабят, насилуют и убивают, а тысячи детей погибают от онкологических заболеваний, переживать за здоровую пятидесятилетнюю обладательницу московской недвижимости, руководительницу отдела крупной компании, я думаю, не стоит. Возделывайте свой сад. Идти вперед с повернутой назад головой, как минимум, неудобно.

Метод «внутреннего отстранения» в таком варианте ‒ это очень энергозатратный путь. Если чувства к супруге/гу были по-настоящему глубокие, пройти по нему без потери здоровья и ресурсов получится только с психотерапевтической и, вероятнее всего, психофармакологической (хотя бы на начальном этапе) помощью. Кроме того, решая прожить длительный период жизни в собственноручно построенном мире иллюзии «хорошей семьи», для сохранения психического здоровья архиважно сделать так, чтоб после выхода из этого иллюзорного мира, у тебя осталось как можно больше неиллюзорных хороших вещей. В случае Романа Сергеевича ими стали хорошая физическая форма, приятные воспоминания, профессиональные достижения, материальный достаток и, конечно, успешно учащиеся, здоровые взрослые дети.

Для меня в этой истории открытым остался один вопрос.

Измена приводит к изменениям. Роман Сергеевич за эти восемь лет сильно изменился. Имея на то достаточно оснований, сам он уверен, что в лучшую сторону. Но вот сможет ли изменившийся он, привыкнув жить с женой в режиме многолетней взаимной лжи, со своей новой любовью вновь начать жить в режиме близких и доверительных отношений, я не знаю. Впрочем, если он на этом пути столкнётся с проблемами, года через четыре я его снова увижу.