Часть девятая: Правда выходит наружу

Серьезный удар

Я сижу за одним из примерно двухсот столов на многолюдном мероприятии по сбору средств для местного политика. Я встречался с ней недолго и уже забыл ее имя, но ее фамилия — Викерс. Трудно не запомнить ее, когда она расклеена по всему бальному залу. Моя жена Линдси, человек, который привел меня сюда, ушла обсуждать политику со своими друзьями, оставив меня потягивать белое вино в количестве, достаточном для того, чтобы все это было терпимо.

Я решаю, что мне нужно что-то покрепче, встаю и направляюсь к бару. Я уже почти добрался до оазиса полного бара, когда услышал свое имя.

— Тайлер Броуди!

Я поворачиваюсь и вижу знакомое лицо. Я учился в медицинской школе с Алексом Дворачеком. Я не видел его по крайней мере десять лет, но он выглядит почти так же. Как полузащитник с этими маленькими крошечными руками и нежным лицом. Этими руками он зарабатывает на жизнь как хирург-ортопед.

— Привет, Алекс! — Я подхожу и хлопаю его по руке, давая ему хорошее рукопожатие. — Что ты здесь делаешь?

— Мои дочери, — говорит он и слегка отходит в сторону. Он представляет их как Риз и Мэдисон, но я едва слышу, что он говорит, так как я мгновенно влюбился в них обеих. Двойная любовь с первого взгляда. Разве так бывает?

У них похожая внешность и схожие черты лица, одинаковые светлые волосы, одинаковые стройные бедра и грудь в их удивительно откровенных платьях. Мэдисон немного выше, немного стройнее, а у ее сестры, Риз, немного больше плоти в ее прекрасном туловище.

— Приятно познакомиться с вами обеими, — говорю я, пожимая им руки и не в силах отвести взгляд от их одинаковых карих глаз. Я держу руку Риз немного дольше, чем намеревался. — Должно быть, нелегко уберечь этих двоих от неприятностей.

— А то я не знаю, — говорит Алекс, закатывая глаза.

— Мы не такие уж плохие, папочка, — жалуется Мэдисон.

— Мэдисон девятнадцать, а Риз только что исполнилось восемнадцать. Они неплохие девочки, но... только посмотри на них.

— Я ничего не могу с этим поделать, — говорю я, и обе девочки хихикают и краснеют.

— Вот что я тебе скажу: ты единственный мужчина здесь, которому я могу доверить их. — Алекс хлопает меня по плечу. — Ты не мог бы присмотреть за ними, пока я пойду поговорю с Джозефом Кеттриджем? Я видел его у подиума.

Я не совсем понимаю, кто такой Джозеф Кеттридж и почему Алекс хочет с ним поговорить, но я очень рад быть тем лисом, которого с радостью ведут в курятник.

— Конечно, приятель, без проблем, — говорю я. — Я могу притвориться, что у меня сегодня два свидания.

Алекс похлопывает меня по плечу и отделяется от нас, чтобы поискать кого-нибудь. Я уже забыл это имя, когда обернулся к Мэдисон и Риз в их одинаковых платьях с низкими вырезами. Риз обгладывает кончик пальца. Мэдисон улыбается мне почти так же, как если бы она поцеловала меня.

— Так ты врач? — спрашивает Риз.

— Верно, — говорю я. — Тебе нужно, чтобы я что-то посмотрел.

— Может быть, — говорит Риз. Она обменивается долгим взглядом со своей сестрой, в ее глазах озорство, а кончик языка скользит по ее губам.

Я обхватываю их за талии и притягиваю к себе по обе стороны.

— Эй, куда ты нас ведешь? — требует Мэдисон, не делая абсолютно никаких усилий, чтобы сопротивляться мне.

— Просто в бар, чтобы выпить, а потом мы найдем более удобное место, чтобы поговорить о любых... медицинских вопросах, которые могут возникнуть у вас, девочки.

Я ставлю скотч со льдом, убедившись, что Линдси нигде не притаилась, девушки пьют шампанское. Официант бросает на них вопросительный взгляд, и я протягиваю ему двадцатку через барную стойку.

— Пойдемте, мои милые, — говорю я, снова предлагая им свои локти. — Кажется, я знаю, где мы можем расслабиться и уединиться.

Гардеробная такая же большая, как однокомнатная квартира, в которой я жил, когда учился в аспирантуре. На улице тепло, поэтому на зигзагообразных вешалках висит всего несколько меховых изделий. Мы пробираемся к последнему ряду, где перед пустой вешалкой стоит мягкая скамейка.

Я сажусь на скамью, и Риз, потянув меня за руку, садится своей мягкой попкой мне на колени. Она хихикает, и я обхватываю рукой ее стройное бедро, чтобы погладить его. Мэдисон сидит рядом со мной, осушая свой вытянутый бокал с шампанским. Ее губы сладкие и манящие. Я притягиваю ее ближе к себе и целую.

— Доктор Броуди, — задыхается она, улыбаясь мне и при этом продолжая целоваться. — Это очень неуместно.

— У меня такое чувство, что вы с сестрой любите некоторую неуместность.

— Поэтому ты привел нас в эту темную комнату? — спрашивает Риз, прижимаясь ко мне своей пухлой попкой.

Я обхватываю ее обеими руками, скольжу ими по ее бокам, чтобы добраться до мягких выпуклостей ее грудей. Я сжимаю их, и она издает возглас удовольствия и снова прижимается попкой к моему растущему стояку. Ее соски упираются в мои ладони. Я чувствую внезапное желание сорвать с нее платье и обнажить эти прекрасные формы, но я не настолько неуправляем.

— Эй, — возражает Мэдисон, возвращая мое внимание к ней, — не забывайте обо мне, доктор Броуди.

Красавица расстегнула платье сзади на шее и позволила ему распахнуться, обнажив бледно-розовые чашечки бюстгальтера. Ее декольте очень слегка загорелое, с сочной россыпью веснушек, едва заметных на вершине и между ее изящными подростковыми бугорками. Бюстгальтер у нее практически прозрачный, и я могу видеть коричневые ареолы и твердые соски под материалом.

Я продолжаю одной рукой дразнить великолепную грудь Риз, а другой помогаю Мэдисон расстегнуть лифчик. Стянуть эти прозрачные чашечки с груди Мэдисон — все равно что открыть подарок в аккуратной упаковке в форме велосипеда, который ждет под рождественской елкой; я знаю, что получу, но это не уменьшает моего возбуждения.

Мэдисон поднимает чашечку и снимает бюстгальтер, и ее груди возвращаются на место. Я закидываю руку ей за спину и притягиваю ее к себе, зарываясь носом между благоухающими подушечками и целуя ее мягкие грудки.

— О! — вскрикивает она от восторга. — Доктор Броуди!

Мои губы путешествуют по всем этим холмикам, когда я ищу сначала один сосок, а затем другой, чтобы лизать, дразнить и пробовать на вкус, покусывая и медленно посасывая. Мэдисон дрожит от восторга и прижимает мою голову к своей груди. Риз сползает с моих колен. Прежде чем я успеваю почувствовать разочарование, я чувствую, как она раздвигает мои колени и проводит руками по внутренним сторонам моих бедер. Пока я сосу маленький коричневый сосок ее сестры, Риз высвобождает мой член из брюк и начинает гладить его по теплой мягкости своего декольте.

Я начинаю что-то говорить, язвить по поводу того, что меня окружают одни сиськи, когда горячий рот Риз захватывает мой член и одним движением опускается до основания. Я никогда не встречал девушку, которая могла бы сделать это одним движением, и ощущение того, что мой член внезапно оказался в девичьем горле Риз, чуть не заставило меня "взорваться".

— Ммм, она любит это делать, — говорит Мэдисон, наконец позволяя мне поднять голову от ее сисек. — Это как тест, понимаешь? Если парень кончает, как только она это делает, он не стоит нашего времени.

— Так у вас двоих было много общих парней?

Риз снимает рот с моего члена, выпуская мой блестящий длинный ствол из своих пухлых губ с отчетливым чпоком. И делает глубокий вдох.

— Несколько, — говорит она. — Я люблю свою сестру. Я делюсь с ней всем.

— Ты же не ожидал, что мы будем девственницами? — хихикает Мэдисон.

Наверное, нет, но это всегда сюрприз, когда я встречаю драгоценную девственницу, готовую принести себя в жертву вулканическим богам моего хуя. Рот Риз снова поглощает мой член, ее горло сжимается вокруг ствола, и я забываю все возражения, которые у меня могли быть против сексуального опыта этих двух великолепных сестер. Мэдисон поддерживает мой подбородок одной рукой, наблюдая за тем, как мое лицо искажается от удовольствия от невероятного мастерства "глубокой глотки" ее сестры. Она наклоняется ко мне и целует меня, ее язык агрессивно проникает в мой рот.

Я никогда раньше не подвергался сексуальному доминированию со стороны женщины, и уж точно не двух девушек одновременно, но я чувствую себя как кусок мяса, над которым бьются два голодных пса. Поцелуй Мэдисон поглощает мой язык, ее язычок сладок от шампанского, а я борюсь с ее губами и сражаюсь с ее языком своим собственным в жаркой вихревой битве.

Пока я прижимаюсь губами ко рту Мэдисон, Риз сосет мой хуй, словно участвует в конкурсе за приз в миллион долларов. Ее глотательные мышцы пульсируют вниз по моему стволу, пока ее губы не обхватывают мой корень, ее язык массирует мои яйца, а ее слюна стекает в мои подстриженные волосы на лобке. Каждый раз, когда она возвращается к головке моего члена, она напоминает мне, что "глубокая глотка" — не единственный ее талант в минете. Она ласкает головку моего члена языком и щелкает мою уздечку, пока я не оказываюсь на грани того, чтобы "взорваться" между ее губами.

Гардероб заполняют звуки влажного посасывания Риз моего члена и дразнящие чмокающие звуки моего мокрого поцелуя с Мэдисон. Я не могу вырваться ни от одной из девушек, и их агрессивные рты тянут меня все ближе и ближе к краю пропасти. Расплавленный жар рта и сжимающего горла Риз, в частности, заставляет меня "взорваться".

— Я собираюсь кончить, блядь, — пытаюсь выкрикнуть я.

Мэдисон наконец высунула язык из моего рта и смотрит на меня с огнем в глазах: — Что ты сказал, доктор?

— Уже почти, — задыхаюсь я. — Очень близко к концу.

— Ооо, ну, тогда я хочу попробовать!

Мэдисон хихикает, соскальзывая со скамейки и падает на колени рядом с сестрой. Риз перестает держать ртом мой член, и мгновение спустя ловкий язык Мэдисон делает круговые движения вокруг головки. Я громко стону, наблюдая, как она гладит мой блестящий от слюны ствол одной рукой, пока ласкает первые несколько дюймов моего ствола своим горячим ртом.

— Дай мне пососать эти наполненные спермой яйца, — бормочет Риз. Мгновение спустя она зарывается лицом между моих бедер, сосёт и одновременно облизывает одно из моих яиц. Она втягивает его между губами, и ощущения восхитительны. Она переходит к другому яичку, но оно уже плотно прижато к моему члену, и ей приходится довольствоваться тем, что она проводит по нему горячим языком. Когда она опускается ниже и лижет мой анус, я издаю низкий стон, и меня охватывает горячее безумие оргазма.

— Ееебааать, — издаю я стон, глядя в карие глаза Мэдисон, когда она накрывает мой член своими губами. Я вздрагиваю, и он "взрывается" между ними. Она закрывает глаза и продолжает двигать ртом, посасывая то сильнее, то медленнее, а язык Риз кружит по моей сжатой розочке ануса. Я никогда не чувствовал себя комфортно, когда просил женщину сделать это, но будь я проклят, если это не потрясающее ощущение. Моя сперма бурлит во рту Мэдисон и выплескивается из ее губ с каждым выплеском, стекая по ее подбородку, по моему стволу и по ее налитым сиськам.

Она заканчивает с отличным отсосом и освобождает свои губы от моего дергающегося члена. Дьявольски улыбается, открывая рот и показывая мне сперму, которую ей удалось поймать на язык.

— Оооо, посмотрите-ка на это, — говорит Риз, вставая рядом с сестрой. — Дай мне попробовать.

Сестры целуются, и мой член дергается, когда они начинают делить мою сперму между своими жаждущими язычками. Они передают мой грязный груз туда-сюда, стонут и улыбаются, как будто я только что вручил им приз. Эти двое просто нереальны, и я точно знаю, где их место.

— Эй, что вы, девочки, делаете в эти выходные?

— Ммм, ничего, — говорит Мэдисон. — Если только у тебя не было чего-то на уме для нас.

Она скользит рукой вниз к моему чувствительному органу и сжимает его.

— Ооо, Мэдди, он обкончал все твои сиськи. — Риз подмигивает мне и добавляет: — Я помогу тебе все убрать.

Все, что я собирался сказать, забывается, когда Риз начинает слизывать мою сперму с груди своей сестры. Вид ее языка, работающего вокруг ареол титек Мэдисон и собирающего мою липкую сперму, почти достаточен, чтобы мой хуй снова встал.

— Клуб, — стону я, вспоминая, о чем хотел упомянуть. — Вы двое идеально подошли бы для особого клуба, в котором я состою.

— Клуба врачей? — мурлычет Мэдисон, продолжая давать сосать свои сиськи сестре.

— Я скажу вам, когда вы закончите, — говорю я. — Не торопитесь.

Двадцать минут спустя мы оделись и вышли из гардероба. Когда я рассказал Риз и Мэдисон о Клубе фантазий по обмену дочками, они были взволнованы, но на удивление неохотно согласились.

— Папочка ни за что не вступит туда, — предупредила Мэдисон. — Он так нас оберегает.

— Предоставьте эту часть мне, — сказал я им.

К счастью, вечеринка все еще в полном разгаре, и мы отправились в кафе, чтобы выпить. Я оставляю девушек с бокалами шампанского и ищу Алекса. Когда он, наконец, заканчивает разговор с крепким парнем с очень скучающим выражением лица, я подбегаю, чтобы перехватить его.

— Эй, Тайлер, разве ты не должен был присматривать за моими девочками?

— Я дал бармену чаевые, чтобы он присмотрел за ними. Слушай, есть кое-что, о чем я хочу с тобой поговорить. — Я беру его за локоть и оттаскиваю в сторону от толпы. — Ты помнишь мою падчерицу, Софию?

— Прошло несколько лет, но да, я ее помню.

Я достаю свой телефон и показываю ему фотографию Софии, лежащей у нашего бассейна в бикини. Я вижу его выпученные глаза и замешательство на его лице, когда он удивляется, почему я показываю ему фотографию моей дочери-подростка, одетой так сексуально.

— Да, она красивая.

— Да, — соглашаюсь я. Глубокий вдох. Сделать или не сделать. — Как ты посмотришь на то, чтобы заняться с ней сексом?

Алекс смотрит на меня. Он моргает один раз, и улыбка начинает расползаться по его лицу.

— Это какая-то шутка?

— Никаких шуток, — говорю я. — Я хочу, чтобы ты занялся сексом с моей падчерицей.

— Я женат, Тайлер, — говорит он, и его улыбка исчезает.

Я подхожу чуть ближе и перехожу к делу.

— Я состою в клубе, где ты можешь трахнуть мою падчерицу, все, что тебе нужно сделать, это позволить мне заняться сексом с твоими дочерьми и...

Я не успеваю договорить до конца. Алекс ударяет меня прямо в лицо, и я падаю спиной вперед на официанта, несущего поднос с тарелками. Все падает на пол. Я чувствую вкус крови во рту. Алекс смотрит на меня сверху вниз.

— Я собираюсь списать это на то, что ты был пьян, Тайлер. — Он протягивает мне руку. — Но если ты скажешь еще хоть слово об этом, я введу тебя в кому.

Я провожу пальцами по губам, чувствуя, как кровь начинает стекать по подбородку. Я не беру предложенную Алексом руку, но киваю в знак согласия с его условиями.

— Увидимся, Тайлер, — говорит он, явно довольный своим ударом. Он большой парень, но я уверен, что смогу надрать ему задницу.

— О Боже, Тайлер! — Линдси бросается ко мне, пресекая любые мысли о мести. Она хватает тканевую салфетку с соседнего стола и прижимает ее к моей разбитой губе. — Что случилось? Почему этот парень ударил тебя?

— У него плохое настроение, — говорю я. — Пойдем домой, детка.

— Хорошо, — говорит она. — Может, вызвать полицию или еще что-нибудь?

— Нет, оставь это. Давай уйдем отсюда.

Я совершенно уверен, что больше никогда не увижу Алекса и его двух прекрасных дочерей.

Девятый визит — Неожиданная пара

Если мне показалось, что я избегаю много говорить о своей падчерице Софии, то на это есть веская причина. В прошлые выходные я обменялся с новым папочкой, которого я привлек в наш маленький клуб. Ронни одолжил мне расположение своей пылкой, фигуристой дочери Вайноны, а сам получил возможность провести время с Софией. Единственная проблема заключалась в том, что София не была заинтересована в таком жирном пьянице, как Ронни. Она оставила его неудовлетворенным и сбежала со своей сорокалетней любовницей-лесбиянкой Викторией.

Чтобы преподать ей урок, я притащил Софию в трейлер Ронни и заставил ее удовлетворять его, пока я смотрел. Но я не просто наблюдал, я позволил ей отсосать мне, и с тех пор меня мучает чувство вины. Мы и раньше подходили близко к этой черте, особенно когда я наблюдал за ней, но это перешло все границы, и даже такой извращенец, как я, знает это.

София молчит всю дорогу до клуба и ничего не говорит, когда мы подъезжаем к дому. Ее наряд необычайно скромен для одной из наших поездок в этот клуб — всего лишь узкие синие джинсы и халтер-топ, который едва демонстрирует ее упругую грудь. Она загадочно улыбается мне, выходя из машины. Я вздыхаю и следую за ней к двери.

Мы доходим до нижней ступеньки лестницы, ведущей к входной двери, когда нас перехватывает стройная девушка в мини-юбке и черной водолазке. Ее волосы черные с розовыми прожилками, на ней солнцезащитные очки, но я сразу же узнаю ее.

— Вайнона, что ты здесь делаешь?

— Мне нужно поговорить, — говорит она, беря меня за руку.

— Все хорошо, папочка, — говорит София. — Я знаю, что делать дальше.

— Хорошо, детка, — говорю я. — Я на минутку.

Вайнона ждет, пока моя дочь закончит подниматься по лестнице. София исчезает в доме и закрывает за собой дверь. Только после этого Вайнона дергает меня за руку и уводит в лес рядом с домом.

— Куда ты меня ведешь? — требую я ответа, хотя и позволяю ей продолжать тянуть меня прочь от дома.

— Сюда. — Вайнона оборачивается на небольшой поляне. — Послушай, Тайлер, я не знаю, как это сказать, поэтому просто выложу все как есть. Я беременна. То есть — ты меня обрюхатил.

Я ничего не говорю. Я не могу ничего сказать. Мы очень опасно играли в последний раз, когда были вместе. Я знал, что это был риск, но я не придавал этому значения, учитывая то, что происходило между мной и Софией.

— Ты не собираешься ничего говорить? — кажется, она раздражена моим молчанием.

— Я не уверен, что нужно что-то говорить. Чего ты хочешь?

— Что все будет хорошо! Что ты врач и знаешь, как об этом позаботиться!

— Я позабочусь об этом, как смогу, Вайнона, но я женат. Я не могу... если тебе нужны деньги или кто-то, кто будет рядом, это я могу сделать.

Мне кажется, что она вот-вот взорвется от гнева, но все это вырывается из нее с протяжным вздохом. Она покорно кивает.

— Да, я знаю, — пробормотала она. — Это моя вина, как и твоя. Я просто... Я не знаю, что делать...

Я протягиваю ей руки, она подходит и практически бросается в мои объятия. Я крепко обнимаю ее, поглаживая по спине между лопатками.

— Все будет хорошо, — говорю я ей. — Что бы ни случилось.

Она смотрит на меня, в золотисто-карих глазах блестят слезы, ее маленькие, но тонкие губы приоткрыты и манят, и я не могу устоять перед уязвимостью этой в остальном крепкой, как гвоздь, девушки-скейтбордистке. Я ловлю ее в страстном поцелуе, и мой язык грубо проникает в ее рот. На вкус она приторно-сладкая, как твердая конфета, которая тает на горячем языке.

Она стонет от моего поцелуя, застигнутая врасплох, но быстро приходит в себя. Вайнона — крепкая девушка, и через несколько мгновений она восстанавливает свои силы, а ее язык работает против моего, вращаясь и скользя в границах наших ртов. Ее руки скользят по моей спине. Мои опускаются по её и ниже, под ее короткую плиссированную юбку, чтобы прижаться к покрытой трусиками теплой упругой подростковой попке.

— Ммм, — стонет она, наконец отрывая свои губы от моих. — Что ты делаешь, Тай?

— То, что приходит само собой, — говорю я, сжимая ее задок обеими руками.

— После всего этого ты хочешь трахнуть меня? — Она поднимает бровь.

Я могу только улыбнуться в ответ. Ее усмешка презрительна, но она не отталкивает меня.

— Разве у тебя нет кого-то еще, кто ждет тебя внутри?

— Ева. Великолепная блондинка.

— О, она. — В голосе Вайноны есть нотка, которая говорит о том, что Ева ей безразлична.

— Но я не думаю о Еве, — говорю я, поворачивая лицо Вайноны обратно к своему. — Я думаю о тебе. И о том, как красиво ты выглядишь, когда солнце проникает сквозь крону древа.

— Ладно, Уолт Уитмен (известный американский поэт, писатель и журналист – прим.пер.). — Ее руки отталкивают меня. Она танцует в обратном направлении, вне пределов моей досягаемости, поворачиваясь и крутя юбкой, когда она подпрыгивает к старому дубу. Ее руки ласкают ствол, и она оглядывается на меня через плечо. Она ставит ноги так далеко друг от друга, что ее юбка задирается вверх по бедрам и обнажает нижнюю часть ее задницы и розовые хлопковые трусики. — Давай трахни меня, пока солнечный свет пробивается сквозь листву деревьев.

— Вообще-то, — говорю я, подходя к ней сзади и лаская ее бедра, — сейчас ты в тени.

Я держу одну руку на ее бедре, а другой провожу по округлости ее попы и задираю юбку на поясницу. Мой палец проскальзывает под задний край ее трусиков, и я оттягиваю розовую ткань из ее щели и в сторону, обнажая бледные полумесяцы её розовой киски.

Ее глаза говорят мне, чего именно она хочет. Они горят вожделением, когда она плавно покачивает бедрами, приглашая меня трахнуть ее. Я расстегиваю штаны, потом спускаю молнию на них, и через мгновение мой твердый хер уже у меня в руке. Никаких подразниваний. Никаких прелюдий. Я подаюсь вперед, нащупывая тепло ее бархатного отверстия. Я "вхожу" в нее, открывая этот горячий, скользкий туннель своим членом и толкаюсь, пока мои яйца не сталкиваются с ее клитором. Она издает удовлетворенный вздох, когда я заполняю каждым своим дюймом, который она может в себя принять.

— Бляяяяяяяяяяяяя, — стонет она, потратив на это слово секунд пять.

Вайнона знает, как двигать своим упругим маленьким телом. Она почти сразу же начинает толкаться на меня. Даже когда я крепко сжимаю ее бедра, придерживая юбку, чтобы наблюдать за движением ее попки, она делает по крайней мере половину работы. Возможно, ее киска не самая тугая, но ее внутренние мышцы хорошо натренированы, и она держит меня так, словно внутри нее находится теплая рука в перчатке.

— Мне это было так нужно, — скулит она, бросая взгляд на меня через плечо. — Все... все, о чем я могла думать... это этот большой хуй. И как ты трахнешь меня, спустив в... в... в... в... аааххх!

Она откидывает назад голову, ее роскошные розоватые волосы падают на лицо. Я знаю, что она не симулирует оргазм, по тому, как пульсируют и сжимаются ее внутренние мышцы вагины вдоль моего ствола. Я врезаюсь в нее, глубоко проникая и ударяясь телом об упругий изгиб ее задницы. Ее вагинальные мышцы сжимаются с такой силой, что мне приходится проталкивать член сквозь них, и она воет от удовольствия, пугая птиц с деревьев позади нас.

— Оххххххх, Тай! — наконец задыхается она, когда наслаждение начинает отступать. — Мои ноги... Я не могу стоять.

Ее бедра дрожат, прижимаясь ко мне. Я хватаю ее за грудь и поднимаю в вертикальное положение. Другой рукой, обхватив стройную талию Вайноны, я поддерживаю ее в стоячем положении, ее вес балансирует в основном на моем теле, пока я продолжаю ебать ее горячий любовный тоннель. Поза немного неудобная, но ее киска горячая и все еще трепещет от ее последствий оргазма.

— Я собираюсь кончить в эту киску, — шепчу я ей на ухо.

— Да, — шипит она. — Мне это нужно. Мне нужна твоя горячая сперма.

Вайнона умоляет меня о моей сперме, и ее мольбы окупаются. Мой оргазм нарастает с внезапной интенсивностью, захватывая весь мой член, все мое тело и "взрываясь" горячими потоками спермы, выпущенной глубоко внутрь подростковой киски Вайноны. Каждый оргазмический толчок — это очередная капитуляция перед реальностью того, что она беременна. Осознание этого только усиливает мое удовольствие. Опасная игра с таким количеством юных дев наконец-то привела к... последствиям, и... это меня заводит.

— Ты хочешь этого, — говорю я ей. — Ты хочешь всю эту сперму. Ты хочешь, чтобы тебя обрюхатили.

— Да, — задыхается она, сжимая пиздой мой пульсирующий хуй.

— Ты хочешь стать беременной.

— Да, — стонет она, и ее сотрясает второй оргазм. Я держу ее неподвижно, трахая в ее наполненную спермой киску, пока она снова не обмякает в моих руках. Я опускаю ее на ковер из травы и листьев, и мой медленно размягчающийся член свободно выскальзывает из ее капающей дырочки. Она опускается на колени и снова смотрит на меня. — Я хочу твоего ребенка.

Ее глаза слезятся. Я чувствую желание утешить ее, но оно уступает другому желанию — просто стоять с капающим членом и смотреть вниз на ее свежеоттраханное тело.

— Тебе следует привести себя в порядок, прежде чем ты встретишься со своим партнером сегодня, — предупреждаю я. — У тебя могут быть неприятности с клубом за недостойное поведение.

— Д-да, — говорит она. — Я бы не хотела быть недостойной.

Я не предлагаю ей подняться. Я убираю свой член, застегиваю ширинку, и оставляю ее все еще стоять на коленях на этой поляне. Я знаю, что это мудацкий поступок, и это еще больше усиливает мои фантазии о власти. Я уже давно знаю, что я полный извращенец и использую женщин для своего удовольствия, но это новый поворот для меня. Использовать их так бессердечно. Чтобы она умоляла об этом.

Гостиная в клубном доме почти полностью заполнена. Моя падчерица сидит на коленях у одного из последних людей в мире, которых я ожидал увидеть в нашем клубе.

— Сюрприз, папочка! — говорит София.

Прежде чем я успеваю подойти и ударить Алекса Дворачека по лицу, чтобы отплатить ему за то, что он ударил меня на вечеринке, я чувствую, как два человека крепко хватают меня за руки. Риз и Мэдисон держат меня в своих объятиях, их стройные подростковые тела одеты в прозрачные и пышные пеньюары поверх роскошного кружевного белья. Они обе в шапочках медсестер.

— Здравствуйте, доктор, — мурлычет Риз.

— Мы здесь, чтобы помочь вам сегодня, — говорит Мэдисон и покусывает мочку моего уха.

К моему удивлению, Алекс и глазом не повел на двух своих великолепных дочерей, трущихся своими изгибами об меня. Его руки лежат на бедрах Софии. Я медленно иду к ним, хотя Риз и Мэдисон пытаются мягко оттащить меня.

— Так вот как это происходит? В один день ты бьешь меня, а в другой у тебя на коленях сидит моя дочь.

— Это было неделю назад, а не вчера, — говорит Алекс, похоже, обескураженный моим гневом. — Риз и Мэдисон "продали" мне все это гораздо лучше, чем ты, а когда София сама заглянула ко мне... ну... как я мог устоять перед ее чарами?

Он скользит руками к грудям Софии и сжимает их через ее топ. Она откидывает голову назад на его плечо, ее русые волосы, как шелковый занавес, закрывают половину лица Алекса. Я сжимаю кулаки в гневе, даже в ревности, но потом заставляю себя расслабиться. В конце концов, это то, чего я хотел.

— Ладно, — говорю я. — Всё верно. Вы, двое... повеселитесь.

— Спасибо, Тай! — говорит Алекс.

Я уже поднимаюсь по лестнице, пытаясь справиться со своим гневом из-за того, что он прикасался к моей дочери, когда Риз и Мэдисон следуют за мной. Я зарезервировал комнату Тики на время нашего общения с Евой, поэтому я направляюсь именно туда. Здесь есть фальшивый балкон с фальшивым гавайским закатом, фальшивые факелы Тики, которые светятся светодиодами, и разные фальшивые пальмы. Однако все деревянные панели настоящие, а в звуковой системе звучит звук прибоя, который мгновенно расслабляет меня.

— Вау, это дико, — говорит Мэдисон, запрыгивая своей сексуальной попкой на один из табуретов в Тики-баре.

— Маски страшные, — говорит Риз, проводя пальцами по одной из лакированных колонн с лицами Тики, которые образуют структуру бара. — Это как Гавайи или что-то вроде того, да? Это круто.

— Мне нужно принять душ, — говорю я, направляясь в ванную.

Девушки обмениваются взглядами, когда я оставляю их в баре. Через несколько минут, когда я раздеваюсь, они приходят в ванную.

— Я на секундочку, — говорю я.

— О, нет, мы поможем тебе привести себя в порядок, — говорит Мэдисон, подходит ко мне в пышном одеянии и целует меня в губы.

— Я уберусь здесь, — говорит Риз и приседает передо мной, стягивая с меня джинсы и нижнее белье. Мой член твердый и стоит перед ее лицом. Почти мгновенно он оказывается в ее талантливом горле.

Я прерываю поцелуй с Мэдисон, чтобы пробормотать: — О, черт.

Риз отрывает рот от моего члена.

— Ты с кем-то ебался, — говорит она без намека на отвращение. — Я чувствую вкус ее киски. И сперма все еще капает из него.

Прежде чем я успеваю ответить, Риз снова наваливается на меня своим горлом. Мэдисон поворачивает мое лицо к себе.

— Кто это был, доктор?

— В-Вайнона, — задыхаюсь я, очень отвлеченный ощущением "расплавленного" горла сестры Мэдисон на своем члене. — Она... она подошла ко мне. Мы трахались в лесу.

— Оооо, очень горячо, — ворчит Мэдисон. — Надеюсь, ты приберег немного для нас.

Я совершенно не в состоянии сопротивляться им. Они снимают с меня всю одежду и ведут меня в душ. Они сбрасывают свои бэбидоллы и нижнее белье, пока их сладострастные тела не оказываются открыты. У Мэдисон твердые груди и маленькие соски, у Риз всё попухлее, а между ног у обеих аккуратно подстрижены треугольные участки золотистых волос. Они оставляют свои маленькие шапочки медсестер на головах, когда начинают натирать меня губками.

Губка Мэдисон находит мой член, она прислоняет свои намыленные груди к моей спине и одновременно моет и гладит меня. Риз проводит горячим языком по моим соскам и начинает мыть мою грудь. Ее поцелуй движется вверх, она дразнит и посасывает мою шею, пока ее пухлые губки не находят мой рот. Ее поцелуй горячий, "густой" и сладкий. Ее язык извивается в моем рту, и я снова бьюсь с ним своим. Ее большие, намыленные груди трутся взад-вперед о мою грудь, а Мэдисон продолжает массировать мою спину своими сиськами.

Они обе кажутся удивленными, когда я отступаю к кафельной стене душевой, освобождаясь от сочного прижима их тел. Боже, как они великолепны, с этими высокими, не поддающимися гравитации натуральными грудями, которым завидуют даже двадцатипятилетние девушки.

— Что случилось, доктор? — спрашивает Мэдисон, мыло на ее теле быстро смывается в открытых струях душа.

— Сестра Мэдисон, — говорю я, — думаю, будет очень полезно, если вы поцелуете сестру Риз.

Они обмениваются взглядами, а затем наклоняются и чмокают друг друга в щеки. Они выжидающе смотрят на меня.

— Думаю, вы знаете, что я имел в виду что-то более... интимное.

— Думаю, я знаю, чего хочет наш доктор, — говорит Риз.

Она поворачивается к сестре, обхватывает руками гибкую шею Мэдисон и притягивает ее, давая ей полноценный поцелуй. Их губы раскрываются навстречу друг другу, и я представляю, как их языки вихрятся вместе в их ртах. Их обнаженные груди плотно прижимаются друг к другу. Руки Мэдисон блуждают по широким бедрам сестры. Несмотря на первоначальное нежелание Мэдисон, поцелуй вскоре становится очень жарким. Их губы разъединяются и вновь соединяются, их языки завязываются в розовой драчке, от кафеля эхом отскакивают звуки их стонов. Мой член подрагивает от этого проявления искренней сестринской любви.

Риз делает первый шаг за границы простого поцелуя и небольшого контакта мыльными телами, целуя Мэдисон в плечо и беря обеими руками объемные груди сестры. Голова Мэдисон откидывается назад, и она задыхается, когда Риз начинает дразнить, лизать и сосать ее твердые соски. Мэдисон отступает назад и с небольшой помощью моей направляющей руки садится на душевую скамью. Риз раздвигает колени сестры и становится на колени между ними, ее большая попа оттопыривается, когда она опускает свое лицо к только что намыленной щели Мэдисон.

— Оооо, бля, я думала, мы же говорили... мы никогда... Охххх! — Любые возражения Мэдисон разбиваются о настойчивого внимания сосущего и лижущего рта Риз, который прижимается к бугорку Мэдисон. Я мельком вижу, как язык Риз щелкает по клитору сестры, но я вижу, что на лице Мэдисон написано удовольствие от того, что она делает. Она крутит бедрами и трёт своей киской по рту сестры.

Мне надоело быть просто наблюдателем. Мой хуй просто окаменел, а пухлая попка Риз маняще покачивается. Я опускаюсь на колени позади нее, чмокаю в обе мокрые щечки и вызываю приглушенный крик в междуножие Мэдисон. Я наклоняюсь и несколько раз целую задницу Риз, продвигаясь к ее щели.

— Тебе нравится ее большая жопа, доктор? — спрашивает Мэдисон. Риз пытается поднять голову, чтобы что-то возразить, но Мэдисон опускает ее обратно и крепко сжимает бедра вокруг лица сестры.

Я усмехаюсь и еще раз шлепаю Риз по попе. На этот раз я раздвигаю ее ягодицы, чтобы полюбоваться тугой, розовой морщинкой ее ануса.

— Да, медсестра. Мне нравится ее большая жопа. А ей нравится, когда ее ебут в эту сладкую сочную попку?

Риз снова пытается поднять голову и опять что-то возразить, и снова Мэдисон обеими руками заставляет ее вернуться лицом в свою промежность, глуша её вопли своими бедрами и киской.

— Она обожаааает, когда ее ебут в сраку. Чем сильнее и глубже, тем лучше.

Мэдисон наклоняется над телом сестры и обеими руками массирует пухлые задние щечки Риз. Она держит ее задницу открытой для меня, вода течет почти прямо по расщелине Риз. Мэдисон проводит одним пальцем по щелке Риз и касается кончиком пальца розовой писечки сестренки. Анус Риз сжимается сильнее, и все ее тело покачивается от удивления.

— О, посмотрите на это, доктор. Она готова для вас.

— Ммммм, я должен поставить под сомнение ваш диагноз, сестра Мэдисон. Я думаю, ей нужно немного внимания со стороны доктора.

Мэдисон наблюдает с лукавой улыбкой на своих красивых губах, как я наклоняюсь и начинаю лизать анус Риз. Я провожу по ее горячей сморщенной дырочке медленными, кружащимися движениями, которые массируют ее нежные складочки и расслабляют их. Я начинаю водить кончиком языка по ее сфинктеру, надавливая и напоминая ей, что это плата за услугу, которую она оказала мне в гардеробе.

Я слышу стоны Риз, которая продолжает доставлять удовольствие своей сестре. Я проникаю языком в ее попку, проникаю глубже в этот горячий тоннельчик. Я проникаю, открывая ее попку и смазывая ее для моего хуя.

— Оххх, — стонет Мэдисон. — Ей, должно быть, нравится то, что ты делаешь. Она безумствует с моим клитором.

Я медленно вытаскиваю язык из ануса Риз и еще несколько раз облизываю его по краям, чтобы убедиться, что он готов и влажен. Мое тело орошает поток душа, когда я встаю на колени позади нее и беру в руку свой твердый хуй. Трусь набухшим кончиком о ее смазанную слюной впадинку. Шлепаю своей дубинкой по ней, и она снова крутит бедрами, приглашая меня трахнуть ее в жопу.

— Она так этого хочет, — смеется Мэдисон. — Посмотрите на эту шлюху.

— Я согласен с вашим диагнозом, медсестра, — говорю я и вставляю свой хуй в анус Риз. Ее анальные мышцы напрягаются, и на мгновение они сопротивляются моему толкающемуся в них члену. Сила моего толчка преодолевает ее тугое колечко, и мой хуй входит в ее прямую кишку. Я ввожу его глубоко, вдавливая в ее зад с силой, достаточной для того, чтобы мои яйца ударились о ее клитор. На этот раз я слышу крик её шока и удовольствия, и, возможно, в нем немного боли, он звучит где меж бедер Мэдисон.

— Не останавливайтесь, — призывает Мэдисон. — Засадите ей посильнее, доктор. Пациентка требует этого!

— Да, медсестра! — издаю я стон, наблюдая, как мой хуй поршнем начинает ходить в горячем маленьком заднем проходе Риз. Я растягиваю ее дырочку своим дрыном и втягиваю края внутрь при каждом толчке движении, липкий розовый рукавчик обволакивает горячий поршень моего ствола при каждом ходе назад. Мои бедра врезаются в большую задницу Риз, посылая покачивающуюся волну плоти по ее восхитительным округлостям, чтобы столкнуться с сужением ее талии.

— Ммм! — кричит Риз, прижатая ртом к киске сестры.

— Ей это нравится, доктор! — задыхается Мэдисон. — Она... ооооххх... сводит меня с ума своим языком!

Шлепки моих бедер о задницу Риз становятся достаточно громкими, чтобы перекрыть шум душа. Каждый толчок погружает мой член до упора в горячий рукав подростковой попки Риз. Каждый толчок моего хуя вызывает еще один приглушенный крик удовольствия и еще один сочувственный вздох Мэдисон, принимающей на себя атаку языка Риз. Эта цепь действий и реакций, плоти и крови, возрастающего темпа и объема, пока я не чувствую, что ожидание моей кульминации наслаждения доходит до предела.

— Сестра, — стенаю я, — я собираюсь ввести в нее свою сперму ректально.

— ММММФ! — Риз чуть не плачет и, наконец, ей удается вытащить голову из бедер сестры. — Пожалуйста, доктор! Впрысните в мою жопу горячую порцию своей кончи!

— С... аххх... удовольствием!

Я грубо хватаю Риз за бедра и вгоняю свой хуй в горячий тоннель ее жопы. Ее покачивающиеся щечки смягчают каждый удар, когда наши тела влажно шлепаются друг о друга. Мой член дергается и пульсирует внутри нее. Она сжимает анус в ответ на мои толчки, и я "взрываюсь" глубоко внутри нее, изливая свою горячую сперму в ее кишечник. Мои толчки замедляются, пока я опустошаю свои яйца в девичью попку Риз. Я медленно выхожу из нее, мой член все еще дергается, когда я спускаю последние капли своей спермы на ее медленно закрывающуюся дырочку. Она смотрит через плечо и тянется назад, чтобы помассировать пальцами свою забрызганную спермой поподырочку.

— Охххх, доктор, — стонет Риз. — Я чувствую, как действует ваша инъекция. Мне так жарко.

Я помогаю ей встать на ноги под струей воды. Наши губы ненадолго соприкасаются, и Мэдисон присоединяется к нам в мягком, омываемом водой поцелуе втроем.

— Думаю, медсестра Мэдисон должна осмотреть тебя в кровати, — предлагаю я.

— Да, доктор, — соглашается Мэдисон. — Я проведу тщательный осмотр.

Кровать с обрамлением гладким лакированным деревом поглощает нас в тропическом раю. Мэдисон и Риз, хихикая, переплетают ноги и начинают целоваться и тереться друг о друга. Риз забирается на лицо своей сестры и оседлывает его своей киской, овладевая языком Мэдисон. Я смотрю и наслаждаюсь зрелищем. Я счастлив просто наблюдать, но когда мой член возбуждается, я не могу не присоединиться к веселью снова.

На этот раз я "беру" тугую маленькую киску Мэдисон и трахаю ее, пока Риз продолжает скакать на лице своей сестры. Риз поворачивается, "душит" Мэдисон попкой и наклоняется ко мне, чтобы поцеловать и приласкать меня, пока я ебу Мэдисон с нарастающей интенсивностью.

Мы трое кончаем почти одновременно. Вспомнив Вайнону, я вынужден вытащить и додрочить свой хуй на живот и сиськи Мэдисон, продолжая одной рукой массировать её клитор. Риз, видя, как мои белые струйки спермы окрашивают тело ее сестры, вскрикивает от удивления и наклоняется, чтобы слизать сперму с груди и плоского животика сестры.

Мы вместе падаем на кровать. Они гладят меня и целуют друг друга. Они хотят еще раз, но я устал. Я буквально измотан.

Пора уходить.

Скольжение

София в хорошем настроении после нашего визита в клуб. Она говорит мне, что Алекс был груб, "но, в хорошем смысле", и что в какой-то момент он привязал ее к кровати. Я стараюсь не обращать внимания на то, что говорит моя падчерица, потому что последнее, что мне сейчас нужно, это чтобы она меня возбудила. Это вроде как срабатывает, хотя запаха ее пота и остатков шампуня почти достаточно, чтобы мой член напрягся.

Я стараюсь сосредоточиться на невероятном сексе втроем с Мэдисон и Риз. Если я начинаю думать о Вайноне, это только повышает мой уровень стресса. Что она действительно захочет от меня? Что скажут в клубе, когда выяснится, что она забеременела от меня? Существуют ли правила, запрещающие подобные вещи?

Я чувствую облегчение, когда, наконец, подъезжаю к дому и вижу, что жены нет дома.

— Интересно, где мама, — говорит София, бросая многозначительный взгляд в мою сторону.

Это заставляет меня думать о ней... с моим членом во рту. Эта мысль почти сразу же сопровождается таким сильным чувством вины, что я физически вздрагиваю.

— Думаю, мне нужно принять душ, — говорю я.

— Да, я тоже, — отвечает она.

На секунду я думаю, что она имеет в виду, что собирается принять душ вместе со мной. К счастью, она, подпрыгивая, поднимается по лестнице в свою спальню. Я испускаю долгий вздох, но не от облегчения, потому что я знаю, что пошел бы с ней, если бы она пригласила меня в душ, а скорее от усталости. Эмоциональное и умственное истощение. Находиться рядом с этой юной девушкой стало так же нервно, как работать в две смены в скорой помощи.

И я срываюсь. Моя сила воли, моя мораль — все это ускользает от меня.

Пока я не наделал глупостей, я направляюсь в главную спальню, а затем в главную ванную. Я раздеваюсь донага и принимаю душ, позволяя воде смыть мою слабость, очистить меня от стресса и дать мне свежий разум, чтобы противостоять моим запретным желаниям. Я выхожу из душа, чувствуя себя почти как новый человек. Я вытираюсь насухо и оборачиваю полотенце вокруг талии. Я смотрю на свое отражение в зеркале, восхищаясь тем, что, несмотря на все остальное и на то, что мне уже за сорок, у меня по-прежнему отличное тело.

Может быть, моя гордыня побуждает меня выходить из спальни в одном полотенце. В какой-то степени я надеюсь, что Линдси дома, но через окно в холле я вижу, что ее машины все еще нет на дороге. Душ Софии уже не работает, и мое сердце учащенно бьётся, когда я решаю заглянуть в ее комнату.

Она стоит полностью обнаженная возле своей кровати, ее полотенце растянуто на розовом пледе. Ее упругое тело блестит от воды из душа. Русые волосы потемнели от влаги до черноты. На ее бледной коже видны следы летнего загара, переходящего в молочно-белый цвет в манящих очертаниях ее упругих грудей, пухлых розовых сосков, бедер и бритой киски. Она видит, что я смотрю на нее, и не предпринимает никаких усилий, чтобы взять полотенце или вообще прикрыться.

Сколько раз я подсматривал за ней в этой комнате? Никогда так откровенно. Между нами все изменилось.

Она отворачивается от меня, на ее губах дьявольская улыбка, она берет щетку для волос из комода и начинает расчесывать волосы, глядя в зеркало. Стоя в профиль, ее упругая попа и покатые бедра еще более привлекательны, а подростковая зрелость ее грудей еще более отчетлива. Мой член мгновенно напрягается, когда она проводит щеткой по волосам.

Я медлю у двери, мое сердце колотится в груди, глядя на мою обнаженную падчерицу во всей ее возбуждающей красе, которая только и ждет, чтобы я вошел в ее комнату и обнял ее. Мой член напрягает, оттопыривая полотенце. Последние остатки моей отцовской защиты кричат мне, чтобы я развернулся и ушел. София перестает чистить зубы и смотрит на меня сверху вниз. Она слегка покусывает ручку своей щетки.

— Мммммм... ты просто будешь смотреть?

Я колеблюсь еще мгновение в дверном проеме. Я могу сделать шаг назад и оказаться вне ее комнаты, вне притяжения ее обнаженной подростковой прекрасной плоти, и я могу сбежать от этой поганой жизни, которую я создал для нас обоих. Или я могу войти в комнату и взять то, что я хочу. То, чего хочет София. Я могу принять это извращение — наши тела, прижимающиеся друг к другу, разделить жар нарушения этого табу... в спальне моей падчерицы.

Когда я делаю шаг в комнату, наступает момент головокружения. Кажется, что внутри меня все кружится, как на карнавальном аттракционе, а сердце громко стучит в груди. Я оборачиваюсь, но только для того, чтобы закрыть за собой дверь.

— О, папа, — вздыхает София, — я ждала этого с тех пор, как ты впервые застал меня с Викторией.

— Сейчас ее здесь нет, — говорю я, переходя к тому месту, где София стоит возле своей кровати.

Я притягиваю ее к себе, ее грудь мягко прижимается к моей груди, а ее кожа прохладная от влаги. Она тянется вниз и развязывает полотенце на моей талии. Мой переполненный кровью член вырывается на свободу и прижимается к ее животу. Она поворачивает свое лицо вверх, чтобы посмотреть на меня. Она кажется маленькой и знакомой, и я чувствую укол сожаления.

Но уже слишком поздно. Наши похоти друг к другу скачут во весь опор. Мои губы находят мягкую полноту её рта, и она открывает жар своего сладкого рта для моего языку. В течение долгих секунд, которые превращаются в годы, мы довольствуемся тем, что ее тело прижимается к моему, а наши руки обнимают друг друга. Наши языки извиваются и борются в том месте, которое определено нашими губами. Мы стонем, стоя друг против друга. Ее твердые соски касаются моей груди.

Я забираю у Софии расческу и толкаю ее обратно на кровать. Ее глаза блестят, и она улыбается мне.

— Что ты собираешься сделать, папочка?

— Не называй меня так, — шепчу я. — Дело не в этом.

Я провожу щетинками щетки по ее бедрам и ляжкам. Она слегка выворачивает бедра, и я шлепаю ее по ягодице гладким концом щетки. Я отбрасываю ее в сторону. Меня не интересуют игры.

Мои колени вдавливаются в постель между ее ног. Мой вес опирается в основном на руки, зажав ее между ними и подо мной на кровати. Она не пассивна. Ее пальцы дразнят мой подпрыгивающий, твердый хер. Она обхватывает его рукой и сжимает. Гладит, задыхается и откидывает голову назад.

— А что это? В чем тогда дело? — Ее глаза ищут мои. Ее рука работает над моим членом, пальцы массируют мою набухшую головку.

Черт, у меня нет для нее ответа. Ничего, кроме моего желания. Я прижимаюсь лицом к ее лилейной шее, посасывая эту податливую плоть достаточно сильно, чтобы она завизжала от неожиданности. Ее ноги раздвигаются шире. Я полностью забираюсь на кровать, и она направляет мой член к своему гладкому "бугорку", его горячий бархат прижимается ко мне. Мы в одном толчке моих бедер от завершения этого полного извращения.

— Скажи мне, — задыхаюсь я почти в самое ее ухо. — Скажи мне, что ты хочешь этого.

— Да! — Слово шипит сквозь зубы. — Трахни меня. Пожалуйста, выеби меня.

Табу, нарушенное однажды, только разжигает мое желание к Софии. Часть меня хочет немедленно ввести в нее свой член, но я хочу большего. Я хочу насладиться ею.

Я целую вниз от ее шеи к плечу, мой язык проводит круги от изгибов шеи к ключицам и ниже. Я беру ее груди в обе руки и, когда мои губы достигают этих молочно-белых холмиков, я сжимаю их вместе, чтобы мой язык мог скользить от одной пухлой ареолы и одного розового соска к другому.

— Оххххх! — кричит София, выгибаясь всем телом и прижимаясь к моему лицу своими упругими грудями. Ее ноги раздвигаются и смыкаются позади меня. Я чувствую жар ее голой киски на своем животе.

Мои поцелуи задерживаются на этих сладких грудях, я посасываю ее соски, но вскоре перемещаюсь ниже, прослеживая тонус её пресса от верха живота до пупка. Мускус ее возбуждения сладко парит в воздухе. Чистый, но не невинный, когда мои поцелуи находят путь к ее киске. Я стою на коленях у изножья ее кровати, ее ноги на моих плечах, мои пальцы ласкают пышный "цветок" Софии. Я сжимаю ее губы и осторожно раздвигаю их. Она будто смазана медом, и я пробую ее на вкус своим языком. Господи, прости меня, я должен это сделать. Я лижу ее маленький бутончик, мои пальцы проникают в ее горячий канальчик, и я сосу ее девичью киску, пока трахаю ее пальцами.

— О Боже! Папочка! — громко кричит она. Ее бедра сжимают мою голову, и она упирается своей киской в мой язык. — Я не могу этого вынести! Оооо боже, я сейчас... сейчас... АААААА!

Ее сладкий нектар заливает мой язык. Она прижимается к моему рту, и я яростно провожу языком по ее бутону. Ее внутренние стенки сжимаются в ритм моим пальцам. Оргазм сотрясает ее грудь, и я чувствую его в напряжении её бёдер. Такая влажная. Такая сладкая. Мой язык проникает в ее горячий канал, когда я убираю пальцы. Нектар сочного персика Софии стекает по моему подбородку. Я должен попробовать больше ее.

— Нет, — кричит она, хватая меня обеими руками за волосы и дергая. — Нет! Ты должен трахнуть меня! Сейчас же!

Я вижу, что в этих глазах нет спора. Сколько раз за завтраком я смотрел на нее, чтобы увидеть ее взгляд? Как долго я подозревал, что это то, чего я хочу? Чего хотела она? Может быть, этот клуб был лишь предлогом, чтобы подарить нам этот момент?

Она прижимает мое лицо к своему, и мы снова целуемся, на этот раз с ее сладкими соками на моих губах и общими на наших языках. Мой член падает в ее влажную ложбинку. Она протягивает руку, чтобы крепко ввести меня в ее хорошо смазанные складочки.

Я и сам не жалею руки, чтобы проскользнуть под ней и взять в руки ее упругую маленькую попку. Я смотрю в глаза Софии, пока качаю бедрами вперед и насаживаю ее подростковую киску на свой твердый хуй. Она громко стонет, разрывая наш зрительный контакт, чтобы повернуть голову на подушке, от удовольствия. Ее тугость восхитительна. Она была хорошей девочкой. Я чувствую это по тому, как она захватывает мой орган в свой горячий канал.

Давайте. Ненавидьте меня. Осуждайте меня за то, что я извращенец. Мы с Софией взрослые люди, не связанные кровным родством, и это то, чего мы оба хотим.

Некоторое время мы лежим неподвижно вместе, мой член зарыт внутри нее, мои губы прижались к ее щеке. Она сжимает меня своими внутренними мышцами, обхватывая мой член так сильно и засасывая так глубоко, что я чувствую мягкое дно ее пизды моим кончиком. Ее соки вытекают из нее, и мои яйца упираются в теплую, влажную от меда впадинку ее задницы.

Она снова поворачивает свое лицо к моему, и мы снова целуемся. Нежное, наше дыхание общее, горячее, поднимающееся и опускающееся. Я начинаю двигаться на ней, медленно вынимая, а затем полностью погружая свой член в ее тугую подростковую киску. Кровать двигается под нами. Ее дыхание сбивается на резкие вдохи и вырывается с длинными, возбужденным шипением. Наши языки играют вместе между нашими губами, а ее невероятно горячий туннель сжимает мой член.

— Охххх, — кричит она. — Он такой большой. Медленнее. Медленнее, пожалуйста.

— Конечно, детка, — хриплю я.

На какое-то время мне удается выполнить ее просьбу. Мой член скользит внутрь и наружу, мои движения сопровождаются тихими влажными звуками, скрипом кровати и вздохами, вырывающимися из ее губ. Но мое удовольствие растет, а вместе с ним и потребность в разрядке. Кровать сотрясается все громче. София хрипит и хнычет. Она не жалуется, она обхватывает меня ногами, ее пятки упираются в заднюю поверхность моих бедер. Я просовываю другую руку под нее, обхватывая обеими руками эту великолепную задницу, и трахаю ее, всем весом вгоняя в нее свой член.

Рот Софии формирует бессловесное "О" от удовольствия. Ее глаза закрываются, и она напрягается подо мной. Ее оргазм — это интенсивная, словно с силой пальцев, хватка на каждом дюйме моего члена. Она кричит: — Папочка! — от чего я почти "взрываюсь" внутри нее. Я протискиваюсь сквозь ее сжимающиеся внутренние стенки. Я погружаю свой член в нее более грубо.

— София, — стону я, чувствуя, как моя сперма грозит вырваться наружу. — София... детка...

— Я кончаю! — кричит она, ее голос звучит почти страдальчески.

— Я тоже собираюсь кончить, детка!

— Внутрь! Кончай в меня!

Ее слова — все, что мне нужно, чтобы вызвать мой оргазм. Я перекрываю ее крики удовольствия своим ртом, общаясь языками и вибрацией наших взаимных стонов, когда мой член напрягается и начинает изливать мою сперму в ее подростковую киску. Она доит меня, бессознательно или нет, сжимая свою невероятно тугую пизду вокруг моего члена и вытягивая каждую изысканную порцию моей спермы. Чувство вины охватывает меня, когда мой член все еще дергается внутри.

Что я наделал?

Не успела эта мысль прийти мне в голову, как дверь в спальню Софии с грохотом распахивается. Я мгновенно отстраняюсь, и мой член с чавканьем выскальзывает из смазанного нашими кремами канала Софии. Моя шокированная жена стоит в дверях. Ни отрицать, ни притворяться невозможно. Из интимных складочек моей падчерицы капает струйка белой жидкости.

— Мама! — кричит София.

Линдси с широко раскрытыми глазами и в ярости врывается в комнату. Я пытаюсь встать на ее пути, но она отталкивает меня. Она хватает Софию за руку, срывает ее с кровати и вытаскивает голой в коридор.

— Отпусти! — кричит София.

— Даже не разговаривай со мной, — говорит Линдси. Я пытаюсь вмешаться, а она пристально смотрит на меня. — Тайлер, если ты встанешь у меня на пути, я достану пистолет из спальни и застрелю тебя.

Она ненавидит этот пистолет, но выглядит так, будто говорит серьезно. Я поднимаю руки и отступаю. София — плоть и кровь Линдси. Линдси тащит свою дочь вниз к машине и запихивает ее, все еще голую, на пассажирское сиденье.

— Линдси... — говорю я, подняв руки вверх.

Она тычет в меня пальцем.

— Веселье закончилось, Тайлер, — говорит она. — Я подозревала, что ты мне изменяешь. Я и представить себе не могла... ты, кусок дерьма... Это всё твоя вина!

Что самое ужасное во всем этом? Я знаю, что она абсолютно права.

Конец девятой части