Вдвое больше или ничего. Часть 3

Мгновение я сидел, изучая лицо девушки, которую, как мне когда-то казалось, я знал. Она сильно изменилась за месяцы, прошедшие с тех пор, как я видел ее в последний раз. Конечно, некоторые из этих изменений, скорее всего, были вызваны подростковыми гормонами, но в основном это было влияние ее матери и придурка. Еще через год она была бы неузнаваема как счастливая дочь, которую я когда-то воспитывал.

Она, должно быть, задавалась вопросом, уловил ли я ее вопрос, до того, как могли подойти ее мать и приемный отец. Она посмотрела на меня, и я оглянулся, усмешка, появившаяся на ее лице, на мой вкус, была слишком похожа на доктора Придурка.

— Я спросила, что тут смешного? - повторила она.

— Маккензи, ты не должна быть такой грубой... - начала говорить ее мать, входя в дверь, потом увидела меня:

— О, Терри!

Она смотрела на меня несколько секунд, ее лицо опустилось. Доктор Придурок, он же доктор Стивен Моррисон, тоже заметил меня. Тем не менее, прежде чем он успел сказать что-либо, Маккензи начала говорить и показала мне, что мы действительно больше не родственники.

— Не волнуйся, мама, все, что я скажу ему, - она указала на меня, - не будет грубым. Я подумала, что раз этот засранец смеялся, я узнаю, что было такого смешного!

Я был ошеломлен языком, который она использовала. Придурок посмотрел на меня, затем рассмеялся, услышав слова Маккензи и увидев выражение моего лица. Ему было трудно сдержать ликование во взгляде. Несколько утренних посетителей магазина посмотрели на подростка, проявляющего неуважение к взрослому, и покачали головами. Однако меня удивило одно: Кэрол выглядела смущенной.

Я покачал головой и пришел в себя, вздохнув, я посмотрел на них троих, затем уставился на свою бывшую дочь.

— То, над чем я смеюсь, - это не то, о чем тебе нужно беспокоиться, Маккензи.

Даже с таким простым ответом и доктор Придурок, и Маккензи сплотились, готовые наброситься на меня. Доктор Придурок, в частности, начал напрягаться всем телом, расправляя плечи, как будто готовился к драке. Думая, что все может пойти наперекосяк, я активировал приложения на своем телефоне, включил запись видео и убрал телефон в карман рубашки. Верхняя часть моего телефона высовывалась из кармана, объектив камеры был направлен на то, на что я смотрел. Я выглядел глупо, но теперь у меня была запись, на всякий случай.

— Что ты сказал, Мудак? Маккензи повторила оскорбление.

Теперь на ее лице была самодовольная улыбка, как будто она издевалась над ребенком на детской площадке в школе. Я посмотрел на нее, как на незнакомого ребенка с улицы, прикусив губу, ожидая удара слева.

— Маккензи, когда ты научилась такому неуважению к людям в общественном месте.

Я покачал головой, поднимаясь со своего места и вставая перед ней.

— Я этого не понимаю, и как ты можешь быть такой грубой, чтобы заслужить презрение всех остальных посетителей? - спросил я, указывая на других посетителей кафе.

Затем, я посмотрел прямо на нее, на мгновение ее высокомерие увяло, когда она поняла, о чем я говорю. Она нервно огляделась по сторонам, заметив взгляды людей, когда они смотрели на нее, некоторые кивали в знак согласия с моим заявлением.

Я посмотрел на нее, упер руки в бедра и добавил голос отца:

— Я спросил вас, юная леди, когда стало правильным относиться к людям с таким неуважением на публике, независимо от того, кто они или ваши чувства к ним? Я воспитал тебя лучше, чем это, - сказал я ей.

Теперь она выглядела неуверенной в себе, но тут вмешался этот придурок.

Он ощетинился от собственной важности.

— Маккензи может называть тебя Мудаком, придурок! Потому что она моя дочь, а не твоя. Он снова усмехнулся мне. И это не неуважение - называть кусок дерьма вроде тебя так, как она хочет, независимо от местоположения.

Кроме того, парень, - он усмехнулся, - я думал, что с тех пор, как твоя жена и дочь бросили тебя ради меня, ты стал более великим человеком, - он выпятил свою дряблую грудь. Что ты не мог вынести всего, что сдесь происходило, поэтому поджал хвост и сбежал при первой же возможности. Так какого хрена, по-твоему, ты делаешь здесь, в моем городе, придурок?

Теперь он гордо расхаживал по кафе, держась, как диктатор маленькой страны. Что касается меня, то я начал испытывать ярость, которую я усердно старался обуздать.

Я был крепко сложен и мускулист, проведя годы в качестве сантехника, работая на стройках. Даже на моей новой работе в «Delotiz Inc» в качестве менеджера по качеству я все еще выполнял большую тяжелую работу, помогая персоналу на этаже. В результате я сохранил большую часть своего тонуса и мышечной массы. Придурок, по сравнению со мной, был невысоким и толстым, он был хирургом в больнице Мейтленда и по какой-то причине, когда дело касалось меня, страдал комплексом превосходства.

Возможно, дело было в том, что у него был роман с Кэрол, моей теперь уже бывшей женой, почти два года. Он убедил ее бросить меня, и они с Кэрол убедили Маккензи предать меня и заставить его удочерить ее, забрав все, что мне было дорого, что заставляло его думать, что он лучше меня. Или, возможно, он чувствовал, что он лучше меня, так как я был всего лишь водопроводчиком, а он врачом. Но в честном бою не было никаких сомнений, что я почищу его часы за считанные секунды. Он был просто слишком глуп, серебрянная ложка была слишком глубоко засунута ему в задницу, чтобы понять это.

К этому времени несколько клиентов были сыты по горло этой сценой и уходили. Персонал кафе стоял там, не зная, куда смотреть. Кэрол выглядела немного пристыженной, но она все еще стояла рядом с придурком, Маккензи выглядела воодушевленной тирадой своего приемного отца в мой адрес.

Я вздохнул в третий раз за столько же минут и подумал, что более мягкий подход может разрядить ситуацию.

— Не то чтобы это было твое дело. Однако я приехал навестить своих родителей.

Придурок рассмеялся.

— Ах да, бедные гребаные оправдания для бабушки и дедушки, которые отвергли мою прекрасную дочь, когда я привел ее к ним в гости.

У него была большая самодовольная улыбка на лице, чувствуя свое превосходство.

Мое лицо стало свекольно-красным, и я бы вырубил его уже через две секунды за этот комментарий, если бы официантка за стойкой не назвала меня по имени, выглядя немного испуганной из-за обостряющейся ситуации. Однако мгновенное отвлечение позволило мне удержаться от того, чтобы ударить его.

«Успокойся», сказал я себе, отстраняясь от раздражающей троицы.

Я подошел к стойке, забирая еду и кофе. Я одними губами произнес «Извините» бедной взволнованной девушке за прилавком. Она слегка улыбнулась мне, благодарная за мой комментарий.

— Хорошо, я сейчас ухожу. Я убедился, что это выглядело так, как будто я обращался ко всем в комнате, но это было в первую очередь для записи, происходящей в моем кармане.

Я ничего не сказал, проходя мимо всех, включая трех моих противников, быстро выходя на улицу в ранний субботний утренний воздух. Я надеялся, что противостояние было закончено. Я мог бы уйти и списать встречу на неудачную стычку. Но нет, доктору Придурку просто нужно было продолжать давить. Как только я отошел на дюжину шагов от кафе. Он повернулся, чтобы последовать за мной, и позвал.

— Эй, куда это ты собрался, придурок, - выплюнул он. Я еще не закончил с тобой, и ты не уйдешь, пока я тебе не скажу. Он спотыкался, пытаясь догнать меня.

— Так что теперь, когда твоих гребаных спонсоров-муравьев здесь нет, чтобы защитить тебя, ты теперь в моем городе, и ты будешь делать то, что я, блядь, скажу!

Он, конечно, имел в виду Уильяма и Марту, которые причинили ему много горя после нашей первой встречи.

Я повернулся, посмотрел на него, склонив голову набок, парень был в бреду. Он держал Кэрол за руку, в то время как Маккензи следовал за ним по пятам. Со своей стороны, руки Маккензи были скрещены на груди в вызывающей подростковой позе.

Хотя я и не хотел этого, я снова попытался смягчить противостояние для видеофиксации. Я бросал слова, которые, даже когда они слетали с моего языка, заставляли меня чувствовать, что меня вот-вот вырвет.

— Послушай, Стивен, я не хочу никаких неприятностей, ты хочешь услышать это ещё раз - ты выиграл. Моя прелюбодейка жена и её дочь, - я перевел взгляд на них, затем снова на придурка, они предали меня одним из самых бессердечных способов и предпочли тебя мне. Я проиграл, и прямо сейчас я не хочу быть рядом ни с кем из вас.

Я посмотрел на Маккензи и почувствовал боль в груди, печаль от того, что я потерял.

— Менее чем за год тебе удалось взять одно из моих самых гордых достижений и превратить ее в эгоцентричную коварную маленькую сучку, которая к тому времени, как станет взрослой, будет удивляться, почему у нее была дюжина разных парней и ни один из них не может остаться дольше месяца.

Руки Маккензи опустились, и она немного побледнела, как и ее мать.

— Она будет удивляться, почему друзья, которые у нее есть, хотят поговорить с ней только тогда, когда им что-то нужно, и почему они будут игнорировать ее, если она когда-нибудь захочет поговорить по душам, если для них в этом ничего нет.

Доктор Придурок рассмеялся.

— Ты идиот, - ответил он. У моей дочери будет выбор из мальчиков, и она может встречаться с кем захочет и сколько захочет. Когда дело доходит до друзей, потому что она МОЯ дочь, а не дочь жалкого водопроводчика, у нее уже больше друзей, чем она может сосчитать, по сравнению с тем, когда она была с тобой. И она не эгоистка. Она уверена в себе. Он наклонился ко мне и тихо сказал: Это все благодаря мне!

Я покачал головой, это жалкое оправдание отцовства понятия не имело, что происходит. Он думал, что быть отцом - это все для того, чтобы хорошо выглядеть или просто чтобы его присутствие делало им презентабельность. Я бы поспорил, что помощь ей была чем-то, о чем он никогда не думал. Что было страшно, так это то, что он, скорее всего, набросится либо на Кэрол, либо на Маккензи, когда в какой-то момент не получит того, что хотел.

К сожалению, его короткая речь и ругань в мой адрес ободрили и Маккензи, и Кэрол. При упоминании о привилегиях, Кэрол потеряла свой прежний стыд из-за поведения дочери и присоединилась к ней. Кэрол оглядела меня с ног до головы, сначала посмотрела на мои повседневные шорты и рубашку, затем на мой грузовик и покачала головой.

— Ты говоришь о поведении, но тебе следует подумать о своей презентабельности. Посмотри на себя, Терри, не прошло и года после нашего развода, а ты одет как бездомный бродяга и водишь тот же старый грузовик. Затем она хихикнула: Держу пари, у тебя даже нет работы, и ты вернулся к родителям, потому что потратила все деньги на развод.

Я снова скорбно покачал головой, они понятия не имели. Более того, доктор Придурок ничего не мог с собой поделать и просто вмешался, думая, что Кэрол правильно оценила мою ситуацию.

— Ха, так получается, что ты такой жалкий гребаный неудачник, что потратил все свои деньги. - весело сказал он. Я надеюсь, что это не включает университетские деньги моей дочери. Он покачал головой в насмешливом проявлении благочестия. Как, должно быть, стыдно твоим матери и отцу за то, что у них такой плохой пример сына. Неудивительно, что мои девочки бросили тебя ради меня!

Я зарычал.

— Мои родители не имеют к этому никакого отношения, и это не ее деньги, и не ваши, и то, что я с ними делаю, никого из вас не касается, - сказал я твердо, но тихо, предупреждая, что они упустили из виду мой растущий гнев.

— Черта с два, это не так, ты, гребаный маленький придурок, он чуть не лопался от гнева. Забавно называть меня маленьким, когда ему приходилось смотреть на меня снизу вверх. Ты должен был просто отдать нам эти деньги, а потом свалить в какую-нибудь дерьмовую дыру, в которую вы, гребаные сантехники, залазите.

Он понюхал воздух в мою сторону, думая, что у него есть чувство юмора.

— Держу пари, ты пахнешь мочой и дерьмом, он изобразил притворный великосветский акцент. Он развел пухлыми руками в насмешливом жесте доброжелательности.

— Я спас этих бедных девушек, попавших в беду, и вытащил их из дерьмовой грязи, в которой вы жили. Я дал им цель!

Он опустил руки, а затем бросил на меня смертельный взгляд, думая запугать меня.

И эти гребаные деньги были не твои. Это были деньги мои дочери, придурок. Ты должен был отдать их нам, - прорычал придурок. Затем он улыбнулся: Но не волнуйся, суд сочтёт их моими! - торжествующе сказал он, имея в виду свою недавнюю попытку подать на меня в суд на крупную сумму денег, которую я откладывал на протяжении многих лет для университета Маккензи. К несчастью для них, суд решил, что, поскольку Маккензи хотела, чтобы её усыновил этот придурок, а я был единственным, кто когда-либо вносил деньги на счет, им не была предоставлена возможность их получить.

Моя рука начала сжимать пакет с автраком, и я поправил картонный кофейный поднос, который держал в руках. С каждой секундой я все больше волновался, это жалкое подобие мужчины было просто бочонком сала, и я уверен, что большая часть этого театра была направлена на то, чтобы попытаться спровоцировать меня. Во всяком случае, он прибавил в весе с тех пор, как я видел его в больнице почти год назад. Я сосчитал до десяти, вдыхая и выдыхая, уставившись на него.

Кэрол во второй раз за это утро побледнела. Она несколько раз видела меня в таком состоянии, и точно знала, что за этим последует, и в каком состоянии окажется её муж после этого. Она знала, что я могу нанести страшные удары, если меня разозлить. Она видела, что это плохо кончится, и положила руку на мясистое предплечье своего нового мужа.

— Стивен, дорогой, давай оставим беднягу в покое, он уже чувствует себя плохо из-за того, что потерял Маккензи и меня. Возможно, эти слова должны были заставить его отступить, но это ободрило его.

Он закричал, смеясь.

— Да, он проиграл, я выиграл. Но вот что я тебе скажу. Если я когда-нибудь насру так сильно, что мне понадобится чистка, я позвоню тебе. Но если ты не дашь мне эти деньги, не приходи ни в какую больницу рядом со мной, или я позабочусь, чтобы ты получил не то лекарство и никогда не вышел оттуда!

Я был поражен, он просто пригрозил убить меня, если мне придется попасть в больницу.

— Вы только что угрожали мне, доктор Моррисон?

Всеми фибрами души я хотел врезать ему, но мне нужно было сохранять спокойствие и контроль для записи.

Затем Маккензи решила вмешаться и продолжить словесный шквал, что было не очень умно с ее стороны.

— Мой отец не просто угрожает. Если он сказал, не приходи в его больницу, или ты никогда не выйдешь оттуда, тогда это обещание! - выплюнула она.

— Она права, - сказал придурок и глубокомысленно кивнул головой.

Я думаю, что он упустил из виду то, в чем только что признался. Даже если бы у меня не было записи, что, конечно, у меня было, просто обвинение в том, что он угрожал кому-то в больнице, было бы скандалом, от которого он никогда не смог бы избавиться.

Но он не смог удержать свой глупый рот на замке и продолжил.

— Это обещание, придурок. Никто не узнает, когда я дам тебе не то лекарство. Без твоих богатых придурков, которые защитят тебя, никто даже не будет задавать мне вопросов.

Затем он сделал шаг ко мне, подняв на меня кулак.

— У тебя хватило наглости, со своей сучкой сестрой, угрожать мне на моей гребаной территории, в моей больнице. Из-за тебя меня приговорили к испытательному сроку на два года, два гребаных года без каких-либо дополнительных денег, но мне все равно приходилось работать все время. Итак, ты мне должен, и я собираюсь вытащить это из твоей шкуры или твоей крови. Так что нет, это не угроза. Это чертово обещание! Он широко развел руками. Ты мертвое гребаное мясо, потому что я здесь гребаный король. Ты просто гребаный дерьмовый водопроводчик, на которого всем в мире насрать, если бы это было не так, мои девочки здесь не были бы со мной, не так ли?

Он опустил руки и отвернулся, уходя, а затем быстро повернулся и взмахнул своей толстой рукой вверх, опрокинув мой кофейный поднос на меня, пролив на меня горячий кофе. Он улыбнулся, затем повернулся и пошел прочь:

— Давайте, девушки оставим гребаного сантехника в грязи, где ему и место!

Маккензи ушла с придурком, но Кэрол подошла ко мне, когда я наклонился, чтобы поднять пролитые чашки, они были уже почти пусты, но я не мог оставить мусор на земле. Она уперла руки в бедра и уставилась на меня, одним ее взглядом казалось, что она попыталась бы убить меня, если бы могла.

— Ты не мог оставить это в покое, не так ли, Терри, сказала она раздраженным тоном.

Я встал, и повернулся лицом к своей бывшей жене.

— Что оставить в покое, Кэрол?

— Нас... Она дико обвела рукой вокруг: Тебе просто нужно было разозлить Стивена, не так ли? Просто вбей это в свою тупую голову, Маккензи, теперь я принадлежу ему, а не тебе!

Я встал, переложив телефон из кармана рубашки в карман шорт.

Я вздохнул.

— Я не делал этого. Кэрол, я не знаю, была ли ты свидетелем того же разговора, что и я. Тем не менее, я несколько раз пытался уйти. Я никогда не говорил уничижительно ни о тебе, Маккензи, ни о твоем жалком подобии мужа. Я посмотрел на нее и отметил для записи: и никогда ни в коем случае я не угрожал ему и не поднимал на него кулаки, как он сделал со мной. Мой телефон все еще записывал в кармане шорт. Я надеялся, что он запишет эту часть разговора.

Она покачала головой:

— Это не имеет значения. Я предпочла его тебе, поэтому одно твое присутствие вызывает у него неприязнь, думая, что я могла бы оставить его, чтобы вернуться к тебе.

Я посмеялся над ней, мое присутствие действительно вызывало у него неприязнь.

— Ты предпочтёшь эту самовлюбленную толстую бочку сала мне?

Я недоверчиво улыбнулся ей и покачал головой.

— Скажи карандашному хую, что ему не о чем беспокоиться. У меня никогда в жизни больше не будет такой изменяющей шлюхи, как ты! Она отступила на шаг в ответ на мой упрек.

Ты действительно думаешь, что я когда-нибудь приму тебя обратно? Блядь, нет! Ту, кто без раздумий выбросил меня, как вчерашнюю газету, после многих лет совместной жизни. Ты думаешь, я когда-нибудь смогу вернуть в свою жизнь того, кто так сильно проявил неуважение ко мне. Я покачал головой, отмахиваясь от нее. Уходи, Кэрол. Ты мне противна.

Она все еще стояла там, не зная, что со мной делать. Возможно, она думала, что я смогу простить ее глупость. Я был точно уверен, что никогда не прощу ее. Может быть, когда-нибудь в далеком будущем я не буду так злиться из-за этого, но прощение, я не знаю, может ли это когда-нибудь случиться.

— Если ты думала, что я вернулся за тобой, то ты обманываешь себя. Я вернулся только из-за мамы... Я начал говорить, не подумав, потом остановился, чтобы не проболтаться о раке моей мамы. Я посмотрел на Кэрол, она поняла последнюю часть.

Она посмотрела на меня растерянным взглядом, более мягким, чем мгновение назад.

— Из-за твоей матери? Что с ней, Терри? Несмотря ни на что, ты не можешь думать, что мне все равно!

Она попыталась показать сочувствие, когда все доказательства показали мне прямо противоположное? Я бросил на нее вопросительный взгляд. Я пожал плечами:

— Нет, это больше не имеет значения, Кэрол, ты застелила свою кровать, и теперь тебе и твоей дочери нужно лечь в нее.

Но я предупреждаю тебя, сегодня твой муж перешел черту. Ты не только ничего не сказала, когда эти двое отпускали уничижительные комментарии и угрожали мне, но даже присоединилась, когда речь зашла о твоих драгоценных деньгах. Помнишь, я сказал, что если ты толкнёшь меня слишком сильно, тебе не понравится то, что ты увидишь?

Кэрол кивнула. Я видел, как ее глаза немного расширились, вспоминая наш последний разговор.

— Так вот. Ты толкнула!

Кэрол покраснела, и, не сказав больше ни слова и не сделав прощального жеста, я повернулся и пошел к своему грузовику, чтобы достать полотенце, которое я держал сзади, чтобы вытереться. Когда я открыл дверцу грузовика, доктор Придурок позвал, ну, скорее крикнул, чтобы Кэрол присоединилась к нему, и Кэрол почти побежала к нему. К тому времени, как я закончил вытираться, они уже уехали.

Персонал кафе Мейтленда было очень извиняющимся, когда я вернулся. Они заменили кофе бесплатно, даже когда я настоял на том, чтобы заплатить за замену. Они сказали мне, что Моррисоны посещали кафе в течение нескольких месяцев, и, хотя поначалу они были дружелюбны, они начали хамить другим посетителям, и несколько клиентов уже здесь больше не появляются.

Я поблагодарил их за бесплатный кофе и их сочувствие, затем направился обратно к маме и папе, что заняло у меня еще сорок пять минут, чтобы вернуться домой.

Когда я вернулся, мама уже встала. Кроме того, прибыли Ким и Пол. Ким теперь начинала показывать свою беременность, крошечную детскую шишку, но беременность не подавила проницательности моей сестры.

— Что, черт возьми, с тобой случилось, Терри? - спросила Ким, увидев мою одежду и меня, покрытого кофе.

— Я неожиданно встретил нечестивое трио, Кэрол, Маккензи и Придурка, - ответил я, чтобы все слышали.

— О, они сделали это с тобой? - спросила мама, тоже оценивая меня и кофейное месиво на мне.

— Да. Ну, придурок сделал это, однако Маккензи, в частности, не удержалась от того, чтобы напасть на меня. Она совсем не та маленькая девочка, которую я помню. Я нахмурился. Я думал, что пролил свои слезы из-за неё, но теперь на моем лице были свежие слезы, когда я думал о насмешке и неуважении, которые она проявила. Мое сердце болело от желания увидеть ее, обнять ее и вернуться к тому, чем мы когда-то были, хотя я знал, что этого никогда не случится.

Мама подошла и крепко обняла меня, а затем одна из тех салфеток, которые, казалось, были у всех мам наготове, внезапно оказалась у нее в руках. Я воспользовался моментом и поблагодарил ее. Затем я протянул маме и папе их кофе. Я сделал глоток своего кофе и сел на один из кухонных стульев, стараясь не испортить кухню своей испорченной одеждой.

— Все в порядке, сынок. Скоро наступит день, когда Маккензи проснется и поймет, что она выбросила, мой папа пытался успокоить меня.

— Вряд ли, папа. Презрение и выражения, которые она использовала в отношении меня сегодня, заставляют меня думать иначе.

— Это случится рано или поздно, сынок, вот увидишь, - ответил он, кивая головой.

Как раз в этот момент зазвонил мой телефон, он все еще был залит кофе, поэтому я ответил громкой связью.

— Привет, наш мужественный жеребец, твои девочки скучают по тебе. Нам нужно, чтобы твое тело вернулось сюда, чтобы согревать нас ночью. Но хватит о наших потребностях в твоем твердом теле и длинном потрясающем члене. Как у тебя проходит утро? Ты не перезвонил нам, - выпалила Хармони. Я покраснел, все сидевшие за столом посмотрели на меня и через мгновение начали смеяться.

— Эй, девочки, это Ким, ваш жеребец прямо сейчас становится ярко-красным, но приятно знать, что мой младший брат все еще что то из себя представляет.

На этот раз все, включая меня, рассмеялись.

Я обрел голос.

— Извините, мои дорогие, немного длинная история и не очень приятная, но могу я перезвонить вам через пять минут?

— Конечно, любимый, - прощебетала Мелоди, смеясь над моим очевидным дискомфортом на другом конце провода. Перезвони нам поскорее! - и они повесили трубку.

Все посмотрели на меня.

— Итак... - сказал Пол, глядя на меня, - Мелоди, Хармони и ты, это не просто наше воображение?

— Нет, я встречаюсь с ними обеими. Я ухмыльнулся своему шурину.

Ким фыркнула.

— И наконец-то переспал с ними обеими, я права, Терри?

Я сверкнул улыбкой Полу и Ким. Затем бросил взгляд на маму и папу, которые смотрели на меня не совсем осуждающе. Конечно, они были там, когда девочки оказались в моей комнате, но чтобы перейти от сна в одной постели к сексу с двумя женщинами, не говоря уже о близнецах, я ожидал какого-то осуждения.

Мы все были немного удивлены, когда мама прочистила горло и вступилась за меня.

— Ким, отпусти его немного, я не сомневаюсь в том, что мы видели. Если у него сексуальные отношения с этими двумя замечательными девушками, - она подчеркнула слово «замечательными». Мой сын был бы очень почтителен к ним.

— Я люблю их, ребята, - сказал я им, пожимая плечами. С ними обеими есть что-то такое, чего у меня никогда не было с Кэрол, и это не поддается тому, что я могу объяснить, это просто есть. Это было у нас с той первой ночи, когда я спас их. Во-первых, это было рождено благодарностью, но это развилось, и теперь я не могу думать ни о чем другом, кроме как проводить с ними всё время. Через несколько лет, кто знает? Я надеюсь, что всё это будет только развиваться!

— Итак..? - повторил Пол с усмешкой на лице.

— О, черт возьми, Пол, он спит с ними обеими, не так ли, братишка.

— Да, с ними обеими, - подтвердил я.

— И...? - спросил он, одарив меня той ухмылкой, которой улыбаются все парни, когда хотят узнать эротические подробности от друга.

Я рассмеялся.

— Да, секс с двумя невероятно великолепными рыжеволосыми однояйцевыми близнецами, которые любят меня так же сильно, как я люблю их, чертовски невероятен!

Он рассмеялся над моим грубым признанием.

Ким сильно шлепнула Пола по затылку, а я извинился, чтобы почистить телефон и позвонить девочкам. Однако, когда я встал, Пол поднял руку для удара ладонью. Я дал ему пять, ухмыляясь.

— Наш парень! – гордо сказал он, когда я отдернул руку и схватил кухонное полотенце, чтобы вытереть телефон.

Разговор с девушками прошел хорошо. Следующие полчаса я просидел на задней веранде дома родителей, потягивая кофе и рассказывая им обо всем, что произошло. Они задавали много вопросов типа «что он сказал», и «что она сказала», когда я рассказал им о своем конфликте сегодня утром с моей троицей ненавистников. Они с трудом могли поверить, что люди могут быть такими грубыми и бесчувственными, не говоря уже о ребенке, которого я вырастил.

— Знаешь, Терри, если наши дети когда-нибудь заговорят с кем-то подобным образом, я вымою им рот с мылом, - сказала Мелоди, когда я закончил свой рассказ.

Мы с Хармони рассмеялись, я слышал, как девочки двигаются в ванной, Хармони была на смене сегодня днем, так что она собиралась.

— Подожди, наши дети? – спросил я.

Все стихло.

Затем я услышал, как они обе захихикали:

— Да, детка, в какой-то момент в будущем ты собираешься подарить нам обеим детей. Мы будем мамами для твоих малышей. Тебе никогда не придется беспокоиться о том, что еще одна Маккензи разрушит твою жизнь, мы этого не допустим!

Я зациклился на том факте, что они хотели иметь от меня детей.

— Вы обе хотите иметь от меня детей? – спросил я.

Должно быть, они стали серьёзными, когда они перестали хихикать, и Хармони воскликнула.

— Конечно, наша любовь, - сказала она, используя для меня объединенный ласкательный термин близнецов. Ты наш мужчина, и мы хотим подарить тебе детей, которых ты будешь любить. Она сделала паузу. Но не прямо сейчас, а только когда мы все трое согласимся. В ее голосе прозвучала легкая нотка беспокойства. Терри, ты в порядке? Ты ведь не против того, чтобы у нас были дети, правда?

Я на мгновение подумал:

— Девочки, я не против. Простите, если моя реакция напугала вас. Но, честно говоря, я не знаю, где я сейчас нахожусь в отношении детей, мне тридцать четыре, и после того, как моя пятнадцатилетняя дочь сегодня обращается со мной как с дерьмом, я в растерянности.

— Все в порядке, детка, - успокаивала Мелоди, - мы понимаем. Нам не следовало начинать этот разговор на фоне негативной конфронтации с Маккензи. Жаль, что меня не было там, чтобы увидеть это. Я бы напала на них и выколола бы им глаза.

Я рассмеялся, представив себе, как Мелоди становится ниндзя и противостоит моей бывшей семье.

— Спасибо, детка, ну, у меня есть видео большей части этого.

Загорелась лампочка. Подождите. У меня же есть видео! - взволнованно сказал я.

— Что ты имеешь в виду, Терри? - спросила Хармони.

— Доктор Придурок угрожал мне, и я подумал, что могут быть проблемы, когда я только увидел их, поэтому я положил свой телефон на запись в карман, чтобы запечатлеть любую конфронтацию. Я не уверен, что это может быть использовано в суде, но...

— Иди поговори с Ким и дай нам знать Терри! - сказала Мелоди.

— И перезвони нам, мне нужно уехать на работу примерно через час! – закончила Хармони.

— Хорошо, мои дорогие, я так и сделаю. Я люблю вас обеих!

— Я тоже тебя люблю! - сказали они обе в унисон, и мы повесили трубки.

Я вернулся в дом взволнованный.

— У меня это записано на пленку! - объявил я.

— Фу, я не хочу видеть, как ты развлекаешься со своими подружками, - сказала Ким с насмешливым юмором. Затем без паузы. И Пол, если ты когда-нибудь захочешь иметь от меня второго ребенка, не открывай рот и не говори того, что собирался сказать!

Мы с Полом посмотрели друг на друга и усмехнулись. Затем я снова посмотрел на Ким.

— Нет, не то, ну, не в этот раз, - подмигнул я Полу. Он рассмеялся. Нет, у меня есть запись моей встречи с доктором Придурком сегодня утром!

— Как? - спросила Ким.

Мама, папа и Пол тоже посмотрели на меня с вопросом в глазах.

— Когда я понял, что будут неприятности, я включил видеозапись и положил телефон в карман, возможно, я записал весь конфликт на пленку, включая угрозы достопочтенного доктора Моррисона.

С этими словами мы сели и столпились вокруг экрана моего телефона, чтобы посмотреть, что произошло, видео большую часть времени прыгало, но вы могли сказать, кто был участниками шоу. Звук в нескольких местах был немного скрипучим, так как микрофон на моем телефоне терся о мой карман, тем не менее, мы могли четко уловить большую часть разговора, за исключением последней части с Кэрол, когда я положил телефон в карман шорт, но даже это можно было услышать, если прислушаться.

— Ух ты! Сказала Ким, когда мы закончили смотреть: - Черт возьми, вау! - она откинулась на спинку стула, размышляя.

— У нового мужа Кэрол проблемы, как я думаю? - спросил мой папа.

— О да, у него большие неприятности! И поскольку это было общественное место, нет закона, запрещающего снимать его, ответила Ким, и на ее лице появилась широкая улыбка.

Она задумалась еще на мгновение.

— Могут возникнуть некоторые проблемы с согласием, особенно с учетом того, что в этом замешана несовершеннолетняя в лице Маккензи, однако я сделаю несколько звонков и подумаю.

Ее глаза по-прежнему блестели.

— Угроза, которую он тебе высказал по поводу посещения его больницы, может привести к аннулированию его медицинской лицензии, если она выйдет наружу. Но открыто сказать том, что он позаботится о том, чтобы ты никогда не покинул больницу, то есть умер на территории больницы, за это ему может грозить тюремное заключение.

— А как насчет Маккензи? - спросила я с ноткой беспокойства в голосе. Конечно, я мог бы захотеть, чтобы она исчезла из моей жизни за то, что она сделала, но это не означало, что я не любил ее в каком-то смысле или хотел видеть ее в юридических проблемах.

— Я не знаю Терри. У Маккензи из-за этого могут быть большие неприятности. Она может быть несовершеннолетней, однако ее слова о превращении угрозы в обещание довольно обескураживают.

Я кивнул:

— Мне нужно подумать. Теперь я знаю, что это, скорее всего, политика выжженной земли в связи с этим инцидентом, но когда-то она была моей дочерью, а также когда-то была твоей племянницей.

Я знаю, братишка, но она заправила свою кровать, как ты сказал Кэрол! - ответила Ким.

Мы поговорили о том, что произошло еще несколько минут, прежде чем я извинилась и снова позвонил своим подругам, прежде чем Хармони ушла на работу. Я ввел их в курс дела и сказал, что пришлю видео завтра утром, когда они обе смогут посмотреть его вместе со мной по телефону.

Остаток дня мы уделяли большую часть нашего внимания маме. Она восстанавливалась после своего первого курса лечения рака и химиотерапии, и чувствовала себя довольно уставшей. Мы с Полом работали по дому, убирали двор и делали кое-какие домашние дела, на которые у папы не было времени, пока он присматривал за мамой и работал в течение недели. Во второй половине дня мы снова вспомнили старые времена, когда мы с Ким были детьми. Мама смеялась, когда мы рассказывали те же старые истории, которые мы рассказывали несколько месяцев назад, но она не возражала, мы были семьей.

Когда я лег спать, я позвонил Мелоди, так как Хармони работала, и мы около часа говорили ни о чем конкретном.

Завтра воскресенье, и я планировал пойти в церковь с мамой и папой. После этого мы устроим семейный обед с рыбой и чипсами и еще немного потусуемся. Затем я ехал домой рано утром в понедельник, готовый вернуться на работу во вторник.

Воскресная церковь была хороша. Я встретился с несколькими друзьями, которых давно не видел. Я получил несколько соболезнований по поводу того, что случилось с Кэрол и Маккензи, и, боялся сгореть дотла, сидя в церкви за то, что спал с близнецами, в которых был безумно влюблен.

Однако ничего не произошло, и я сбежал из церкви без огня и серы. Я решил, что поговорю с кем-нибудь из церковных служителей о том, что Бог может думать обо мне, с Мелоди и Хармони одновременно.

Во время обеда я восхитился, насколько хорошо местное кафе, где мы взяли навынос рыбу и чипсы, когда я сидел и обедал с мамой, папой, Полом и Ким. Мне очень понравились кальмары. Они были приготовлены так, что просто таяли во рту. Итак, я был счастлив доесть последнюю порцию с тарелки, когда раздался стук в парадную дверь. Конечно, мы этого не ожидали, и, признаюсь, у меня упало сердце, когда я увидел, кто это был.

**************************

Снаружи, ожидая, когда мы откроем эту дверь, стояла моя бывшая семья. Кэрол стояла рядом с Маккензи. Кэрол выглядела расстроенной, возможно, немного обеспокоенной, а Маккензи, ну, она просто выглядела разозленной. Я был счастлив, что не было никаких признаков доктора Придурка. Наконец, после того, как мы все посмотрели друг на друга, мой папа открыл дверь.

Открыв дверь, папа бросился прямо на них.

— Чего ты хочешь, Кэрол? Я был уверен, что после того, как ты вчера обошлась с Терри, это будет последнее место, которое ты захочешь посетить?

Папин тон был вежливый, но твёрдый.

— Я знаю Джон, - начала Кэрол, заламывая руки. Но Терри вчера кое-что сказал, и я что-то увидела в его глазах. Я не хочу, чтобы вы все думали, что мне все равно, но...

Папа прервал её.

— Кэрол, я, честно говоря, не верю, что тебя это так волнует. То, как вы обе вчера обращались с Терри, было отвратительно. Я никогда не видел такого неуважения к тому, о ком ты когда-то заявляла, что заботишься!

— Я никогда не говорила... - начала Кэрол, но папа снова прервал ее.

— Тебе не нужно ничего говорить, Кэрол. У Терри есть все это на видео. Мы видели, что сделала ты, Маккензи и твой ублюдочный новый муж. Честно говоря, мне стыдно, что мы когда-либо называли кого-то из вас семьей.

— Но Джон, Терри сказал, что с мамой что-то не так, и он не сказал мне, что именно. Итак, мы подумали, что приедем, чтобы зарыть топор войны и посмотреть, сможем ли мы помочь. Кэрол пыталась казаться искренней, но папа на это не купился.

— Немного слишком поздно, чтобы попытаться проявить хоть какое-то сострадание, тебе не кажется? Папа покачал головой. Нет, Кэрол, ты ничем не можешь помочь, и, честно говоря, мы не собираемся рассказывать тебе, что происходит. Вы уже некоторое время не были семьей, и хотя это меня огорчает, это семейное дело, и оно не для посторонних. Вы должны понять, что именно ты и твоя дочь сейчас являетесь аутсайдерами.

Вы обе опозорили себя и причинили боль этой семье таким отвратительным способом, безумия которого, я думаю, вы не понимаете. Он посмотрел на них свысока. - И давай даже не будем говорить о том, что посетители кафе ушли, возмущенные твоей нецензурной бранью и неуважением к моему сыну вчера.

Я наблюдал со своего места на диване во время всего обмена репликами. Я посмотрел на Маккензи, она не смотрела мне в глаза больше секунды, но все время поглядывала на меня, пока папа и Кэрол разговаривали. Я сохранял нейтральное выражение лица, хотя в моем сердце почти в равной степени были и гнев, и печаль.

Разговор между моей бывшей женой и моим отцом почти закончился.

— И Кэрол.

— Да, Джон? - сказала она немного нервным голосом.

— Терри был прав в одном. Ни одна из вас, похоже, не понимает, что все, что вы делаете, и то, как воспринимаются ваши действия, не закончится хорошо. Например, что касается нашей семьи, вы сожгли свой мост с нами, вы двигаетесь одни, без нас, и теперь проблемы Маккензи - полностью ваша проблема.

— Что ты имеешь в виду? - спросила она, потрясенная. Я не думаю, что до этого момента она не понимала, что избавление от меня также означало бы, что они избавились от моей семьи.

— Твоя дочь, - Маккензи пристально посмотрела на мужчину, которого она привыкла называть дедушкой. Маккензи не на правильном пути. Если ты не поможешь ей избавиться от этого эгоизма и неуважения к людям, которые поощряет твой муж, она будет очень одинока, когда вырастет!

Маккензи ощетинилась:

— Это нечестно, дедушка!

— Это справедливо, Маккензи, Я ВИДЕЛ видео. Я видел, как ты обращалась с человеком, который тебя вырастил. Я всё видел и слышал все твои змеиные слова. Ты мне противна. - Он плюнул ей под ноги - Все, что мой сын когда-либо делал, это любил вас, вас обеих! Эта модная одежда и блестящие вещи, которые ты носишь сейчас, съедят тебя по кусочку за раз. Ты меняешь свою душу на побрякушки, которые не принесут тебе счастья, юная леди.

Кэрол посмотрела вниз, в ее глазах снова появился стыд. Маккензи посмотрела мимо своего дедушки на меня и снова открыла рот. Она пыталась выглядеть важной и напыщенной передо мной.

— Да, но это, - она указала на свою одежду, её высокомерие вернулось к ней, это вещи, которые ни один водопроводчик никогда не сможет обеспечить. Она начала надуваться от ложной гордости, уставившись на меня. Мой новый отец водит меня по разным местам, дарит подарки, и ему не нужно копаться в грязи или чистить чужие туалеты, чтобы зарабатывать на жизнь.

Та ужасная усмешка, которую я видел вчера, снова появилась на ее лице.

Папа чуть не потерял самообладание:

— Маккензи, позволь мне напомнить тебе, чем я зарабатываю на жизнь, я копаюсь в грязи и тоже чищу чужие туалеты, значит ли это, что я так же отвратителен для тебя? Неужели я так же плох, как человек, над которым ты сейчас насмехаешься, чьим единственным преступлением была любовь к тебе?

Она остановилась, ее лицо внезапно вытянулось, когда то, что она сказала, попало в цель. - Конечно, нет, дедушка, ты хороший сантехник.

Она пыталась прийти в себя. Она не ожидала, что профессия ее деда вызовет конфликт.

— Итак, скажи мне, Маккензи, если я хороший сантехник, а мой сын, которого ты любила и называла папой, плохой сантехник, в чем разница между нами? - спросил её мой отец. Его шея немного покраснела, и я мог сказать, что в нем был гнев, который он изо всех сил пытался сдерживать.

Маккензи выглядел потерянной, и Кэрол вмешалась, постоянно неправильно понимая разговор и отводя вину.

— Хватит, Джон! Не мучай девочку. Мы все знаем, что это вина Терри. Он просто сбежал, когда должен был помириться с нами. Он мог бы стать частью нашей жизни.

Папа покачал головой:

— Это не вина моего сына, и я устал слышать это от тебя. Повзрослей, черт возьми, Кэрол. Ты думаешь, что Терри должен был остаться, там, где ему каждый день напоминали о том, как вы обе предали его. Чтобы вы тыкали ему в лицо, что вы обе так бессердечно отшвырнули его в сторону, чтобы его можно было отчитывать каждый раз, когда вы его видели. Он слегка наклонился. Или как вы пытались вымогать у него деньги, деньги, которые он отложил, деньги, которые вы требовали, даже после того, как вы обе бросили ему в лицо факт усыновления, таким великим и богатым докторишкой. Дайте мужчине немного достоинства. Он работал до изнеможения каждый день, чтобы обеспечить тебя и твою мерзкую доченьку.

Маккензи отступила назад, и ее слова пронзили меня до костей.

— Но он мог видеть меня! Я хотела, чтобы он виделся со мной. Для меня не имеет значения, что Стивен просто лучший отец и лучший мужчина! Я бы не вычеркнула папу из своей жизни навсегда. Мама сказала мне, что это было только до тех пор, пока меня не удочерили. Тогда папа мог бы увидеть меня снова! - почти умоляла Маккензи. В ее броне появилась трещина, и это проявилось впервые после инцидента в кофейне. Это был также первый раз, когда я услышал, как она назвала меня папой. Я чуть не сорвался и побежал к ней, но боль удержала меня. Я сказал им, что буду оплакивать их, и все еще оплакивал.

Папа ощетинился, как грозовая туча с громом и молниями, собирающимися над его головой, угрожая пролиться градом. И Кэрол, и Маккензи сделали шаг назад.

— Ты думаешь, что это жалкое подобие человеческого существа - лучший отец? На какой планете вы живете? Он не отец! Он сжал кулаки, как я вчера. Затем он понизил голос, беря себя в руки:

— Тебе почти шестнадцать. Прошло больше года с тех пор, как ты бросила, нет, не смотри на меня так, ты бросила своего отца! Ты протягивала руку только тогда, когда тебе что-то было нужно. Затем, только что, не более пятнадцати секунд назад, я услышал, как ты снова проявила неуважение к нему. Ты унизила его прямо в лицо. Ты назвал моего сына ужасным отцом. Вы обе продолжаете прихорашиваться по поводу этого доктора, твоего нового отца, нового мужа твоей распутной прелюбодейки шлюхи-матери, но кто-нибудь из вас, - Он посмотрел на них обоих, - когда-нибудь думал протянуть руку и посмотреть, все ли в порядке с Терри? Он помолчал секунду. У тебя была твоя новая семья. Кто был у Терри?

— У него был ты, дедушка, у него была бабушка, дядя Пол и тетя Ким! - ответила Маккензи.

Папа кивнул:

— Да, ты права. Мы были и будем для него навсегда. Мы одна семья, и мы часто его видели. Но это было всего несколько вечеров в неделю, большую часть времени он был дома один, без семьи, чтобы вернуться домой. Судебный запрет не позволял ему бороться за свою семью. Ни разу, черт возьми, ни разу вы не подумали о нем или о том, что он, должно быть, чувствует, вы обе, сучки, думали только о себе!

Все замолчали, потрясенные словами отца. Папа очень редко ругался, даже на рабочем месте. Тот факт, что он сделал это, показал, насколько он был зол. Мы почувствовали, что его слова сделали с его внучкой. Папины кулаки были крепко сжаты, кожа на костяшках пальцев побледнела. Кэрол и Маккензи выглядели смертельно бледными.

И снова его голос стал тихим.

— Мой сын ушел, потому что вы не думали ни о ком, кроме себя, вы увидели то, что, по вашему мнению, было лучше - деньги! И к моему глубочайшему стыду, вы обе побежали прямо к ним, неважно, что они были у мерзкого, толстого, невероятно самовлюблённого человека, оставив любовь позади. Но, бросив своего любящего отца, ты бросила и нас! - прошипел он.

Тогда я встал и направился к двери, положив руку на плечо отца. Мне нужно было остановить это, пока все не зашло дальше.

— Все в порядке, папа, возвращайся к столу. Я провожу Кэрол и Маккензи до их машины. Он обернулся и посмотрел на меня, и впервые я увидела слезы в его глазах. Он кивнул мне, похлопал по руке, которую я положил ему на плечо, а затем пошёл сел на своё место. Я махнул рукой своим бывшим родственникам, и они пошли впереди меня, несколько уменьшившись в росте. Когда мы подошли к машине Кэрол, новому, модернизированному Лексусу, они повернулись ко мне.

— Дамы, - сказал я спокойно, прежде чем они успели что-либо сказать. Я не знаю, чего вы хотели добиться, придя сюда сегодня, но после вчерашнего вы должны были знать, что это не закончится хорошо.

— Терри, - начала Кэрол, - Мы просто подумали...

— Нет, Кэрол, - перебил я, - Ты не думала. Это МОЯ семья, и она больше не твоя. Ты бросила их так же, как и меня. Если хочешь, иди и поговори со своими родителями или с ЕГО!

Они знали, что я имею в виду придурка.

— Но Терри, родители Стивена умерли много лет назад, и ты знаешь, что мои родители живут в Англии. Ты же не хочешь, чтобы твоя дочь никогда больше не увидела своих бабушку и дедушку? Ее голос начал звучать мягко, но по мере того, как она говорила, он становился все резче. Она продолжала говорить.

— Маккензи мучается чувством вины за все, - начала она. Когда ты отказываешь ей в доступе к тебе, когда ты настраиваешь ее бабушку и дедушку против нее, отказываешь ей в доступе к деньгам, которые принадлежат ей...

Я поднял руку. Кэрол остановилась. Когда я это сделал, она поняла, что это будет неприятно. Я делал это с ней всего несколько раз, даже когда мы были женаты, и она замолчала. Я понизил голос.

— Вот ты снова отводишь вину от того места, где она должна быть, никогда не принимая на себя ответственность за свои действия. Я посмотрел на свою бывшую дочь.

— Маккензи?

— Да, папочка? в ее голосе послышался намек на дрожь.

— Как тебя зовут?

— Маккензи, папа, ты же знаешь это!

— Нет, как твое полное имя?

— Маккензи Росси См... Она начала говорить Смит, потом остановилась… Моррисон. Она опустила голову вниз. Я кивнул.

— Моррисон, - повторил я и посмотрел на Кэрол. Итак, вы обе видите, что ее фамилия Моррисон, а не Смит. Неужели никто из вас ни в малейшей степени не понял, что вы со мной сделали?

— Папа, я никогда... Кэрол протянула руку и остановила ее.

— Да, Терри, мы сделали это. Мы знали, что то, что мы делаем, причинит тебе боль, но мы думали, что ты со временем справишься с этим. Маккензи просто хотела своего отца. Ты знаешь, что в первый месяц она плакала по тебе каждую ночь?

Я видел, что Кэрол пытается выставить меня плохим парнем. Это меня взбесило.

— Нет, Кэрол, я этого не знал, но тогда ты знаешь точную причину, по которой я не знал, что она расстроена, не так ли!

Она посмотрела себе под ноги, точно зная, что я собираюсь сказать.

— Судебный запрет, - выплюнул я, немного яда проскользнуло в мой голос. Этот гребаный запретительный судебный приказ! Я не мог поговорить со своей дочерью, я не мог спросить ее, как прошел ее день. Мне не разрешалось обнимать ее, давать ей советы или даже находиться с ней в одной комнате.

И даже не начинай рассказывать мне, как меня проигнорировали в мой день рождения. Я был опустошен. Но более чем вероятно, что ни одна из вас даже не подумала об этом. Я ничего не мог сделать, и, как я сказал вам в тот день, то, как вы обе действовали, было спланировано, холодно и рассчётливо, чтобы причинить мне максимальную боль. Я не говорю о том, что когда ты прелюбодействовала с этим мерзким доктором, твоя дочь полностью была в курсе твоей измены. Господи, Кэрол, она же ребёнок, какой пример ты подавала своей дочери в её таком юном возрасте. Ты просто растишь из неё такую-же шлюху, как и ты сама.

Теперь я разглагольствовал со всей злостью, на которую был способен.

— Я говорил вам в прошлый раз, что вы обе вырвали мне сердце. По сей день это ранит меня до глубины души. Единственный способ выжить для меня - это уехать, уйти от боли, которую вы мне причинили. Я все еще скорблю по вам обеим, и даже сейчас разговор с вами наполняет меня такой болью, что я чувствую, что взорвусь, если потеряю рассудительность.

Теперь у обеих женщин на лицах были слезы, но я не останавливался. Вместо этого я вздохнула и яростно продолжил:

— Что убило меня больше всего, так это тот день, когда вы обе бросили меня, день, когда умерла моя старая семья. Утром, когда вы ушли, вы вели себя так, будто ничего не случилось. Вы знаете, почему я никогда не замечал, что вы собираетесь сделать?

Они в слезах посмотрели на меня и обе покачали головами.

— Любовь...

Я позволил заявлению повиснуть на мгновение.

— Я любил вас обеих всем, что у меня было, я доверял вам обеим свою жизнь, и я верил, что вы обе меня поддержите, что в обмен на мою любовь к вам вы сделаете то же самое.

— Но, папа, я все еще люблю тебя! - выпалила Маккензи.

Я сосредоточился на своей бывшей дочери.

— Маккензи, твое представление о любви стало искаженным и извращенным. Сегодня ты признаешься, что любишь меня. Но вчера была совсем другая история. Ты помнишь, как ты меня называла, когда все вы пытались запугивать и угрожать мне?

Маккензи снова опустила взгляд на свои ноги, она ничего не сказала.

— Маккензи, ты помнишь, как ты меня называла? - твердо повторил я свой вопрос.

Через мгновение она кивнула, ответив мне приглушенным кивком.

— Да, сказала она почти шепотом.

— Какое это было слово? Как ты меня называла? Папа? – спросил я ещё напористей.

Она на секунду подняла на меня глаза, потом снова опустила их к своим ногам. Должно быть, там, внизу, было что-то захватывающее, судя по тому, как они обе смотрели вниз.

— Мудак... - сказала она тихо, почти стыдливо.

Я кивнул:

— Ты назвала меня мудаком, тем, кого прямо сейчас ты называешь папой и говоришь, что любишь. Ты видишь, как я сейчас расстроен? Ты понимаешь, почему я задаюсь вопросом о твоей любви ко мне? Сегодня ты говоришь, что любишь меня, но вчера ты выкрикивала мне оскорбления, и давай не будем забывать, что ты угрожала мне смертью. Ты сказала, что это нормально, если меня убьют! Мой голос все еще был тихим, но звучал напряженно.

— Но, папа, это было, - она остановилась, - Это было... она не смогла закончить.

— Это было нехорошо, - закончила Кэрол за свою дочь, вздохнув. Но, Терри, чего ты хочешь? Ты же не можешь уехать, не повидавшись со своей дочерью.

Я бросил на свою бывшую жену свирепый взгляд:

— Кэрол, ты ещё хуже. Прямо сейчас ты выглядишь виноватой и тебе стыдно, но вчера ты так же ободряла свою дочь, как и это жалкое подобие человека, которого ты теперь называешь мужем. Как я уже говорил, я оплакиваю вас обоих, так как вы обе для меня умерли!!!

Маккензи зарыдала ещё сильней.

— Все, что вы обе сделали. Каждое ваше действие стоило мне так дорого, и ни одна из вас никогда не проявляла никаких угрызений совести. Я остановился на мгновение и вопросительно посмотрел на них. Затем, когда ни одна из них ничего не сказала, я спросил Маккензи:

— Что произойдет в следующий раз, когда я увижу тебя? Я снова буду мудаком или стану отцом?

— Ты будешь папой! - провозгласила Маккензи, слезы катились по ее щекам. Я не знал, были ли они из-за того, как она обращалась со мной, или из-за того, что я ей говорил.

Маккензи продолжил:

— Прости, папа, я... я… Мне не следовало говорить то, что я сказала. Но я обещаю, что в следующий раз этого не сделаю!

Я кивнул:

— Не знаю, Маккензи. Сейчас я далек от того, чтобы доверять тебе. Я признаю, что в моем сердце все еще есть любовь к тебе, но она похоронена глубоко под огромной болью и приличным количеством гнева. То, что ты сделала вчера, имена, которыми ты меня назвала, и то, как ты поддерживала угрозы самой моей жизни, нелегко пережить, и это разрушает всю любовь, оставшуюся в моем сердце к тебе. Это займет много времени, чтобы я мог это забыть.

Маккензи теперь открыто плакала, и я обратил свое внимание на свою бывшую жену.

— А как насчет тебя, Кэрол?

— Что насчет меня?

— Кем я буду в следующий раз?

Она посмотрела на меня мгновение, затем вздохнула:

— Терри, я никогда не думала, что все будет так, но я не знаю. Возможно, скоро мы сможем сесть и поговорить. Все это полный бардак.

— Извини, Кэрол, но посиделок не будет. А завтра утром я возвращаюсь к своей новой жизни.

Они посмотрели на меня.

— Нет, я не расскажу тебе о том, кто сейчас есть в моей жизни, но у меня есть шанс быть счастливым, и я им пользуюсь.

— У тебя есть новая девушка, папа? - спросила Маккензи, и на ее лице за слезами появилось вопросительное выражение.

— Ты не узнаешь этого Маккензи, точно так же, как не узнаешь о моей новой достойной работе, и моих доходах. Ведь ты появилась здесь сегодня, именно из-за этого, я посмотрел на Кэрол.

Ведь вы обе пришли сюда сегодня из-за денег?

Они обе застенчиво отвели глаза, и я фыркнул:

— Я так и думал. Послушайте, дамы, я думаю, что этот разговор подошел к концу. Если мы будем говорить дальше, это перейдет на территорию денег, и я уверен, что это настоящая причина, по которой вы здесь. Этот разговор не закончится приятно ни для кого из нас. Так что давайте расстанемся сейчас, прежде чем произойдёт что-либо еще неприятное.

Кэрол вздохнула:

— Хорошо, Терри, но ты же знаешь, что разговор еще не закончен. Она выжидающе посмотрела на меня, крошечная доля раскаяния и сожаления в ее голосе исчезла, и теперь в ее тоне звучала скрытая угроза, она ничему не училась.

— Я знаю, Кэрол, но, как я сказал тебе вчера, ты толкнула меня, и тебе не понравится то, что ты увидишь, двигаясь вперед, если ты останешься на том пути, по которому идешь. Так что прими это как справедливое предупреждение.

Лицо Кэрол окаменело, она не получила той реакции, которую хотела.

— Ты знаешь, что Стивен собирается уничтожить тебя. Ты останешься ни с чем. Я пытаюсь, по крайней мере, оставить тебя с некоторым достоинством, прежде чем он покончит с тобой. Поверь мне, будет лучше, если ты дашь нам то, о чем мы просим сейчас, а не останешься не просто бывшим отцом и бывшим мужем, а разоренным и жалеющим, что ты не принял нашу благосклонность, когда это было предложено.

Я громко рассмеялся, эта женщина могла менять свое настроение и эмоциональное состояние по своему желанию. Как же я раньше этого не замечал? Маккензи выглядела немного испуганной, она казалась достаточно раскаивающейся, и после попытки извиниться передо мной, она снова оказалась между мной и своей матерью. Кэрол смотрела на меня строгим вопросительным взглядом, не только удивляясь, почему я не только проигнорировал ее скрытую угрозу, но и сильно смеялся ей в лицо.

Я остановился и посмотрел на Кэрол:

— Моя предательская и неверная бывшая жена, бывшая владелица моего сердца и души, предательница моей любви и отвергшая мою привязанность. С каждым искаженным выражением нежности, она бледнела больше и больше. Я говорю это не только для того, чтобы причинить тебе боль. Я говорю тебе все это, чтобы ты поняла эмоции и мотивацию того, что я скажу дальше.

Кэрол посмотрела на меня, ее глаза были немного испуганными. Маккензи застыла на месте, едва осмеливаясь дышать.

— Я уже не тот человек, которого ты предала и оставила позади. Я был сломлен и испытывал больше физической и эмоциональной боли, чем ты можешь представить. Но хуже всего то, что вы трое продолжаете ДАВИТЬ НА МЕНЯ! Я повысил голос: Я скажу вам здесь и сейчас, чтобы вы могли пойти и сообщить своему крошечному придурку, жирной заднице мужу, что никто из вас не имеет ни малейшего представления о том, на что я способен.

Ты оскорбляешь и насмехаешься надо мной, говоря о достоинстве. Иди нахуй! Твоя угроза пуста и показывает, какой мелкой и жалкой ты стала. Ты говоришь, что уничтожишь меня. Я не думаю, что ты имеешь хоть малейшее представление о том, что произойдет, если вы все не отступите.

Я зарычал и наклонился к Кэрол:

— Так скажи этому уёбку, чтобы он следил за тобой и моей бывшей дочерью. Я посмотрел на Маккензи, которая вся сжалась. Я бы не стал мочиться ни на кого из вас, даже если бы вы сейчас горели. Я оглянулся на Кэрол, позволяя гневу в моем сердце отразиться в моих глазах.

— Это последний раз, когда я принимаю угрозы в свой адрес, принуждение к финансовым тратам или любые другие грубые или унизительные комментарии без последствий.

Я выпрямился и позволил своим эмоциям угаснуть, чтобы смениться гораздо более приятным поведением.

— Итак, теперь. Я не буду желать вам, леди, нежного прощания, но и не буду проклинать вас, когда вы уйдете.

Я отступил назад, показывая, что разговор окончен, и они с минуту смотрели на меня. Но Кэрол, наконец, поняла, что я больше не собираюсь ничего говорить, схватила Маккензи за руку и повела ее к машине. Затем она села в машину и завела двигатель. Маккензи опустила стекло, глядя на меня со слезами на глазах и сказала:

— Папа, мне очень жаль.

Мое сердце снова разбилось, черт возьми, несмотря на все, что произошло, в моем сердце все еще была любовь к ней. Я кивнул, стараясь не выказывать никаких эмоций.

— Я действительно хочу верить, что ты сожалеешь, Маккензи, но пусть твои действия покажут твою решимость показать мне, как ты сожалеешь, и никогда больше не позволяй мне видеть, как ты ведешь себя так, как вчера, хорошо?

— Я постараюсь.

Не те слова решимости, которых я хотел:

— Не постарайся, а сделай так, чтобы это произошло, прощай, Маккензи.

Я пошел обратно по подъездной дорожке к дому, когда они уехали.

Когда я подошел к крыльцу и посмотрел, как они исчезают из виду, сзади я почувствовал, как руки моей матери обхватили меня

— Ты в порядке? – спросила она.

Я на мгновение подумал:

— Это было и намного сложнее, и намного проще, чем я думал. Но, по крайней мере, они не кричали на меня. Тем не менее, это было близко, подумал я, когда мама выпустила меня из своих объятий и потащила обратно в гостиную, где мы все снова сели за стол.

— Итак, что нам теперь делать? - спросила мама.

После разговора и угроз со стороны Кэрол, я подвел итоги обсуждения с Кэрол, Маккензи и собой для своей семьи.

Сидя и слушая, Ким была в режиме адвоката, и мы все посмотрели на нее, когда я закончил. Она сидела с бокалом красного вина и несколько минут размышляла. Она не пила его, просто держала, и думала. Помните, она была беременна. Вино было для нее центром внимания. Я уверен, что Пол выпьет его за нее позже.

— Ну, я думаю, нам нужно подготовить иск в связи с угрозой нанесения телесных повреждений Терри со стороны доктора Придурка. Независимо ни от чего другого, то, что он сделал вчера, - это огромное профессиональное нарушение! Другие угрозы и слова Кэрол, сказанные тебе только что, не имеют под собой никаких юридических оснований, которые могли бы быть приняты всерьез в суде. И ты также должен принять во внимание, что любое действие, предпринятое любым способом, может убить любую оставшуюся привязанность, которую ты испытываешь к Кэрол или Маккензи.

Я посмотрел на свою семью:

— Во мне не осталось любви к Кэрол, и она прошла долгий путь к тому, чтобы потерять всякую возможность вежливых разговоров между нами, но Маккензи... Я не знаю.

Моя семья могла чувствовать конфликт во мне. И все же, хотя мне было так больно от того, что сделала моя бывшая дочь, любовь все еще была, когда я обнаружил, что стою на подъездной дорожке к дому моих родителей. Мама взяла меня за руку и сжала ее.

— Все в порядке, Терри, мы знаем, что это нелегко. Я тоже все еще люблю Маккензи, несмотря на все, что она сделала!

Я кивнул головой, получив от всех еще больше сочувственных кивков. Наконец, я снова посмотрел на Ким.

— Я думаю, мы должны пойти за доктором Придурком. Сколько времени займет подготовка к действию, о котором ты говоришь? - спросил я свою старшую сестру.

— Несколько недель, возможно, месяц. Мне нужно будет просмотреть видео и убедиться, что у нас есть явный случай угрозы в твой адрес. Но если мы сделаем все правильно, ему будет очень больно. Ты даже можешь быть готов к возмещению ущерба!

— Ну, мне не нужны его деньги. У меня отличная работа, и я уверен, что мои подруги богаты!

Мы все рассмеялись. Мы знали, что семья Делотис была состоятельной.

Я посмотрел на свою семью.

— Но я не собираюсь полагаться на них. У нас, Смитов, есть своя гордость, и мы гордимся, что сами можем позаботится о себе и своих близких.

Я сказал своей семье, что я люблю своих девочек, но мне нужно самому бороться со своими проблемами.

Все кивнули, и Ким посмотрела на папу:

— Папа, я знаю, что ты хотел как лучше. Однако я бы хотела, чтобы ты не больше не упоминал о видео.

— Извини, - сказал он и Ким похлопала его по руке.

— О, и папа, - проговорила Ким, и на ее лице появилась улыбка. Папа посмотрел на свою дочь.

— Я не уверена, откуда у тебя взялся такой дерзкий тон с Кэрол! - она закатила вверх глаза и все засмеялись.

Остаток дня мы сидели и продолжали семейный разговор. Мы поговорили о мамином лечении рака, провели некоторое время, обсуждая мои отношения с девочками, поговорили о беременности Ким и много времени о том, что делать с Кэрол, Маккензи и доктором Придурком.

Позже в тот же день я получил сообщение с неизвестного номера.

«Я собираюсь уничтожить все, что тебе дорого, придурок, ты, блядь, мертв, парень, слышишь меня, МЕРТВ!»

Должно быть, я задел доктора Придурка за живое, так как не думаю, что были какие-либо сомнения в том, от кого пришло это сообщение. Я хотел ответить, но вместо этого показал его Ким, которая усмехнулась и сделала скрин с номером, сообщением, а также временем и датой в качестве доказательства.

Мы провели еще несколько минут, обсуждая, почему он чувствовал такую угрозу со стороны меня. Все знали, что я никогда больше не вернусь к Кэрол. Я смеялся вместе с Ким, когда мы говорили о том, что, возможно, он не такой великий в спальне. Что, возможно, в разговорах о том, что у него маленький член, было больше, чем крупица правды.

Позже днем я позвонил своим девочкам и рассказал им о разговоре с Кэрол и Маккензи. Они все еще злились на них из-за меня, но были счастливы, что на этот раз все закончилось без пролитого кофе. Я рассказал им о полученном мной сообщении, и они посмеялись над моими мужскими рассуждениями, согласившись, что он, должно быть, маленький и паршивый любовник. Мелоди подумала, что Кэрол, должно быть, приходится симулировать свои оргазмы, потому что она никак не могла получить от него такие, какие я давал ей, когда мы были женаты.

— И у тебя есть две подружки с высоким либидо, за которыми нужно присматривать. Что, как мы обе знаем, ты делаешь к нашему полному удовлетворению! - был ответ Хармони, заставивший нас всех усмехнуться.

Мы еще немного поговорили и посмеялись. Я чувствовал себя хорошо, зная, что у меня есть их любовь. Я дал им знать, что завтра рано утром отправлюсь в дорогу и вернусь домой рано днем, прежде чем пожелать спокойной ночи и немного поспать.

Моя поездка домой была легкой, и мне нравилось, что теперь я думал о Батерсте как о доме. Ибо мой дом был там, где царили Мелодия и Гармония. Остальное было просто украшением витрины. В тот вечер наше воссоединение было замечательным, и я позаботился о том, чтобы девочки остались довольны, настолько, что на следующий день они обе еле ходили.

На работе, вскоре после обеда, я сидел и читал пару отчетов о результатах за последние несколько дней, когда Салли вошла и села в моем кабинете.

— И что? - спросила она меня.

— Что? - спросил я в ответ, и моя бровь приподнялась.

— Это правда? - спросила она.

— Что правда? - ответил я, вопросом на вопрос.

У меня была идея, что это не рабочий вопрос. За последние несколько месяцев у нас с Салли сложилась профессиональная дружба. Мы смеялись, шутили и хорошо ладили.

— Что ты встречаешься с Мелоди и Хармони одновременно, и что ты причина, по которой Мелоди сегодня так забавно ходит, но при этом на ее лице сияет улыбка?

Салли улыбалась мне.

— А что, если это так? - спросил я, стараясь скрыть любой намек на эмоции на своем лице, даже пытаясь выглядеть немного расстроенным.

Она перестала улыбаться:

— О, эм, извини, Терри, я не имела в виду... Я имею в виду, эм...

Я рассмеялся:

— Послушай, Салли, рано или поздно это выйдет наружу, и да, я встречаюсь с обеими близнецами одновременно. А что касается забавной ходьбы, позволь мне просто сказать, что я отсутствовал несколько дней, и Хармони ходит так же забавно, как Мелоди сегодня.

Глаза Салли чуть не вылезли из орбит:

— Правда?

— Действительно! - рассмеялся я.

— Вау, просто вау! Я никогда не думала... Я имею в виду... О, черт, извини, Терри! - пробормотала она и как бы взглянула на мою промежность. Я снова рассмеялся.

— Все в порядке, Салли, прошло всего несколько месяцев, хотя я думаю, что связь между нами тремя существовала с самого начала. Хотя, если бы ты сказала мне, что я буду встречаться с умопомрачительными близняшками год назад, я бы рассмеялся тебе в лицо.

Мы поговорили еще несколько минут, прежде чем Мелоди просунула голову в дверь, услышав наш смех.

— О чем вы говорите? - спросила она, улыбаясь.

— О тебе, на самом деле! - улыбнулся ей я.

— Действительно?

— Ну, - застенчиво сказала Салли, - Терри собирается поговорить с моим парнем и рассказать ему, как он может заставить меня ходить, как Хармони и ты сегодня. Она рассмеялась, когда Мелоди покраснела. Затем в глазах моей девочки появилось вожделение.

— Это просто, Салли, просто убедись, что он любит тебя так сильно, что ты хочешь почувствовать, как он трахнет тебя до Луны и обратно три раза за одну ночь!

— Салли пила воду и чуть не выплюнула её в нас обоих.

— Три раза - это по три раза каждую?

— Нет, Терри три раза брал меня, а Хармони два раза, Он очень любит нас обеих!

Салли оценивающе оглядела меня с ног до головы.

— Черт возьми, Терри, я бы ни за что не догадалась!

Я слегка покраснел, почему-то смутившись, но снова рассмеялся:

— Я сам себе не верю, Салли, у меня никогда не было такой выносливости в моем предыдущем браке. Я думаю, это что-то, что девочки кладут в мою воду!

Было приятно, что Салли и то, что в итоге оказалось большей частью команды «Delotiz Inc», не осуждали меня за то, что я встречался с обеими дочками владельца. Вместо этого большинство парней смотрели на меня взглядом: «ты, счастливый сукин сын!». Наш разговор с Салли, должно быть, получил огласку, потому что девушки в офисе смотрели на меня, как на призового быка на сельской ярмарке.

Также произошло небольшое изменение в том, как все относились к Мелоди в офисе. Она всегда была дочерью Уильяма, хотя теперь она была моей девушкой. В офисе мы всегда были профессионалами. Конечно, время от времени мы украдкой целомудренно целовались. Но, тем не менее, все знали и, по большей части, уважали наши отношения с Мелоди и Хармони.

То же самое произошло, когда Хармони посетила офис, и в первый раз, когда я сидел с обеими девушками в столовой, на нас было много пристальных взглядов. Однако Салли тоже пришла и села с нами, и вскоре стало нормальным, что я встречаюсь сразу с двумя девушками. Также помогло то, что я продолжал преуспевать в своей роли менеджера по качеству. Я усердно учился, когда мог, и работал с командой, чтобы продолжать вносить небольшие изменения в наши процессы, чтобы сохранить наше качество и сделать нас более эффективными.

Чуть больше трех месяцев моя жизнь была идеальной. У меня была отличная работа, любящие подруги, которые заботились обо мне больше ночей, чем не заботились, если вы понимаете, что я имею в виду. Я был серьезно влюблен и в Мелоди, и в Хармони и не мог видеть своего будущего ни без одной из них. Большинство людей в офисе и даже в городе, где мы часто ели и тусовались, привыкли видеть нас троих как единое целое. Время от времени какая-нибудь пожилая женщина бросала в нас пару резких слов, но мы никогда не обижались.

Как только я купил старушке, оскорблявшей нас, кофе, это выбило ветер из ее парусов. Позже она пришла и посидела с нами, а к концу дня она очень извинялась за свою первоначальную точку зрения и рассказала нам несколько пикантных историй о своей юности и о том, как встречалась сразу с четырьмя парнями. Старушка Бетти пригласила нас всех троих в свою церковь, чтобы встретиться с их прихожанами через несколько недель. Мы улыбнулись ей, но не взяли на себя никаких обязательств.

Мама проходила очередное лечение от рака, и у нее все было хорошо, я не ездил в Мейтленд, но Мелоди, Хармони и я провели много времени, звоня маме и папе по видеосвязи.

Мы также представили в суд иск против доктора Стивена Моррисона, он же доктор Придурок, и его больницы, а также видео, которое я снял в тот день перед центральным кафе Мейтленда. Ким удалось получить показания свидетелей, подтверждающие ссору, и, кстати, Моррисонов попросили больше не возвращаться в это кафе.

Ким дала мне знать, что, поскольку непосредственной физической угрозы не было, поскольку я находился в другом городе, рассмотрение этого вопроса в судебном органе может занять до шести месяцев.

Больница Мейтленда признала это заявление, но ничего не сообщила о наказании или в защиту доктора Хуеголового. Ким думала, что они подождут и посмотрят, что будет с делом, когда оно будет продвигаться в суде, а затем примут меры в соответствии с решением суда. Очевидно, он был одаренным хирургом, так что, на мой взгляд, больница не отпускала его раньше, чем это было необходимо. Таким образом, они могли бы продолжать пользоваться его услугами.

Был субботний полдень, Мелоди, Хармони и я сидели в гостиной и собирали одну из этих огромных многогранных головоломок. Вы знаете те, которые состоят из десяти тысяч кусочков и имеют одинаковую картинку с обеих сторон. Ну, мы немного повеселились, делая это, разговаривая о возможном посещении церкви Бетти, когда Ким позвонила мне.

— Привет, старшая сестра, - сказал я, поднимая трубку веселым тоном.

— Терри... ее тон сразу же испортил мне настроение.

— Ким, все в порядке? все мое поведение изменилось, девочки остановились и посмотрели на меня.

— Нет, Терри, это мама. Ее отвезли в больницу с болями в груди. Я слышал по ее голосу, что она была сильно расстроена.

— Я понял... Подожди, я включу тебя на громкую связь, девочки здесь со мной. Итак, я включил телефон на громкую связь, пока девочки сгрудились вокруг телефона, забыв о головоломке.

Ким откашлялась и высморкалась.

— Хорошо, команда, вот что я знаю. Пару часов назад мама почувствовала себя плохо, а затем у нее начались сильные боли в груди. Они вызвали ее врача. Он посоветовал ей лечь в больницу.

— Ты не знаешь, были ли боли в ее дыхании внизу диафрагмы? - спросила Хармони, переходя в медицинский режим.

— Прости, Хармони, я не знаю, Ким начала плакать, ей оставалось несколько дней до рождения ее первого ребенка, и это должно быть сказывалось.

— Все в порядке, Ким. Я так понимаю, папа с ней? - спросил я.

— Да, но, Терри, я не знаю, что делать. Я имею в виду, это моя мама! - воскликнула она.

Мне просто хотелось броситься и обнять свою старшую сестру. Но я видел сочувствие в глазах обеих моих девочек.

— Ким, я собираюсь сделать пару звонков, приехать и быть рядом с мамой, папой и тобой. У меня в запасе есть несколько дней отпуска, так что для меня не должно быть проблемой взять неделю.

Мы поговорили еще несколько минут, затем повесили трубки. Затем я позвонил Уильяму, который был на обеде с Мартой и несколькими друзьями, чтобы убедиться, что я в порядке, чтобы взять неделю отпуска. Как только он одобрил, я позвонил Салли и убедился, что она сможет меня прикрыть, а затем направился собирать сумку.

Через несколько минут вошли мои подруги.

— Терри, - начала Мелоди, Хармони поедет с тобой.

Я посмотрел на них. Хармони кивнула, затем вышла из комнаты и через мгновение вернулась с сумкой и начала собирать вещи вместе со мной, в то время как Мелоди подошла и обняла меня и поцеловала.

— Мы говорили об этом, и хотя я хочу поехать с вами, на этой неделе у нас появится новый поставщик, так что мне нужно быть в офисе, но Хармони может найти время, чтобы поехать и присмотреть за твоей мамой и за тобой.

Я двигался почти автоматически, но в тот момент я не чувствовал ничего, кроме любви от моих девочек, когда смотрел на Хармони, двигающуюся с решимостью, а потом, глядя на мою драгоценную Мелоди, глядя в ее глаза, я понял, что ей больно, что она не может поехать с нами, но она знала, что я должен ехать, и она посылала Хармони со мной. Что мне больше всего нравилось, так это то, что в ее глазах не было и намека на ревность. Вместо этого была просто забота обо мне и моей матери. Я схватил ее за подбородок и притянул к себе для поцелуя, чувствуя, как она тает в моих объятиях. Затем она отстранилась.

— Ладно, большой мальчик, тебе нужно собираться! - серьезно сказала она. Я уверена, что с Джозефиной все будет в порядке, но вам с Хармони нужно идти. Она прикусила губу и посмотрела на меня. Я люблю тебя, Терри!

Мы упаковали одежду и предметы первой необходимости на следующие двадцать минут, а затем подготовили мой грузовик к поездке. Затем, обменявшись объятиями с Хармони и мной с Мелоди, мы отправились в долгий путь в Мейтленд из Батерста.

Хотя большую часть пути у меня было мрачное настроение, это был первый раз, когда у меня была компания для поездки. Хармони позвонила на работу и договорилась о недельном отпуске еще до того, как мы пробыли в дороге хотя бы час. Большую часть времени мы разговаривали с Мелоди по телефону, а потом они обе отвлекали меня от размышлений о нашем предстоящем визите в больницу. Но что я помню ярче всего, так это то, что рука Хармони всегда касалась меня, давая мне знать о ее сострадании и о том, что она была рядом со мной.

Мы прибыли в Мейтленд вечером. Сразу же мы направились прямиком в больницу. К сожалению, это была та же больница, в которой работал доктор Придурок. Я надеялся, что он не работает, и так как мы находились в совсем другом отделении, было мало шансов столкнуться с ним. Хармони позвонила папе и узнала подробности о местонахождении мамы. Итак, мы припарковались и вскоре уже сидели с мамой и папой.

Мама выглядела встревоженной, но особой боли не испытывала. После того, как мы с Хармони получили объятия от обоих родителей, мы успокоились. Хармони взяла карту в ногах маминой кровати и посмотрела на нее.

Она пару раз кивнула и улыбнулась моей матери.

— Похоже, они хорошо заботятся о тебе, Джозефина, твои жизненные показатели в порядке и сильны, и тесты, которые они провели, должны дать нам знать, есть ли о чем беспокоиться.

— Ну, они действительно прописали мне довольно сильное обезболивающее, так что сейчас я чувствую себя не так уж плохо. Доктор ранее сообщил моему онкологу, что происходит, и надеется, что я скоро смогу отправиться домой, если у меня все будет в порядке с анализами, ответила мама.

Я улыбнулся:

— Это здорово, мама. Мы с Хармони здесь всю неделю, так что, что бы тебе ни понадобилось, мы здесь для тебя!

Папа вмешался:

— Спасибо, сынок, ты и Хармони можете остаться у нас. Мелоди тоже собирается приехать к нам в гости?

Я почувствовала легкую ухмылку на лице отца. За последние несколько месяцев папа и Мелоди сильно подружились, и неловкость из-за того, что я встречался с двумя женщинами, не говоря уже об идентичных близнецах, уступила место шутливому поведению, а также чувству отцовской гордости.

— Извини, Джон, - ответила Хармони, Мелоди не смогла вырваться на этот раз, но мы обещаем, что она скоро сможет навестить тебя с нашим мужчиной!

Следующие полчаса мы разговаривали и даже вели видеочат с Мелоди, Уильямом и Мартой из дома в Батерсте. Наконец, однако, время посещений почти подошло к концу, так что мы попрощались, обнялись с мамой и папой и направились к ним домой. Папа дал нам знать, что приедет позже, и попросил просто застелить свободную кровать. По дороге к дому моих родителей мы позвонили Ким и несколько минут поговорили с ней и Полом, сообщив им, что мы уже навестили маму и направляемся к ним домой.

Мы договорились позавтракать на следующий день с Ким, попрощались и приехали к маме и папе. У меня есть запасной ключ на случай непредвиденных обстоятельств, поэтому мы вошли, застелили кровать и приняли душ. К сожалению, это маленький душ, поэтому мы мылись отдельно. Затем мы забрались в постель и позвонили Мелоди по видеосвязи в facetime. Она уже была в постели, когда подняла трубку.

— Как вы, ребята? - спросила Мелоди, когда я держал свой телефон, и Хармони прижалась ко мне, чтобы мы оба могли быть на экране.

— Хорошо, Мелоди, мы у Джона и Джозефины и уютно устроились, у нашего большого жеребца все в порядке, но я чувствую, что он скучает по тебе! - сказала Хармони.

— О-о-о, - простонала Мелоди, ее глаза на экране сфокусировались на мне. Терри, я люблю тебя и хотел бы быть там с вами двумя.

— Я тоже скучаю по тебе, детка, Я не чувствую себя полноценным без тебя здесь, с нами! - ответил я.

— Хармони, не могла бы ты позаботиться о Терри для меня? Ты знаете нашего мужчину. Ему понадобится много дополнительной любви от тебя без меня там!

— Ты знаешь, что я так и сделаю, Мелоди, но прямо сейчас, я думаю, нам всем нужно поспать. Это была долгая поездка. Мы можем позвонить тебе утром, прежде чем ты отправишься на работу?

— Да, но сначала поцелуй за меня Терри! Хармони наклонилась и поцеловала меня!

— Это от моей сестры, она так сильно тебя любит! - сказала Хармони, хихикая, когда я услышал, что ее сестра тоже развеселилась.

Я снова посмотрел на экран:

— Мелоди, я тоже тебя люблю!

— Спасибо, наша любовь, увидимся утром! - сказала она и повесила трубку.

Я обменялся поцелуями с Хармони, мы прижались друг к другу и уснули.

Нас разбудил телефон Хармони. Мелоди смотрела нам в лицо.

— Просыпайтесь, ребята! - был ее веселый голос, когда Хармони протянула мне свой телефон. Терри, ты не брал трубку, так что мне пришлось позвонить Хармони!

— Извини, детка, я, должно быть включить звук.

— Все в порядке, наша любовь, - сказала она, используя термин, который девочки совместно использовали для меня. Мне просто нужно было, чтобы ты посмотрел, как я встаю! Внезапно возникло большое движение, и я увидел красивую рыжеволосую девушку, моя Мелодия давала нам представление.

Она положила телефон на край нашей кровати и сделала вид, что потягивается и зевает, а затем погладила грудь, чтобы соблазнить меня. После этого она откинула одеяло и соскользнула с кровати, камера показала мне ее великолепные бедра и задницу. Она держала камеру под углом, так что она была просто в кадре, когда повернулась и наклонилась, обнаженная, и дала мне еще раз взглянуть на ее великолепную задницу. Затем она встала, взяла телефон и отнесла его в ванную. Хармони хихикнула, лежа у меня на груди, ее рука держала мое очень твердое утреннее дерево.

— Хармони, я так понимаю, наш человек уже встал? - спросила Мелоди у сестры.

Хармони снова хихикнула. Затем, прежде чем я успел что-либо сделать, она выхватила у меня телефон, откинула одеяло и повернула телефон, чтобы показать ей мой бешеный стояк.

— Да, он встал! - был ее простой ответ сестре.

Она вернула мне телефон и натянула одеяло, но держала голову опущенной, обхватив мой член ртом.

Настала очередь Мелоди хихикнуть. Я наблюдал, как Мелоди начала краситься перед зеркалом. Телефон на выступе давал мне прекрасный обзор ее груди и лица, когда она наносила румяна, подводку для глаз и помаду. Она приподняла бровь, готовясь покраснеть, и посмотрела на меня в камеру.

— Она отсасывает тебе сейчас, не так ли?

— Да, как ты узнала? - застонал я, когда она спросила.

— Ну, во-первых, Хармони не вернулась на камеру, во-вторых, ты так смотришь на меня, и, наконец, я почти чувствую вкус твоего члена прямо сейчас. Я посмотрел на нее, приподняв бровь. Она насмехалась надо мной. - Ты же знаешь, что мы близнецы и у нас особая связь! - сказала она.

В течение следующих нескольких минут Мелоди разговаривала со мной, в то время как Хармони отсасывала мне. Однако я не мог долго продержаться, это была одна из самых эротичных вещей, которые я когда-либо делал. Я не думаю, что многие мужчины когда-либо получали минет от девушки, разговаривая с её обнаженной сестрой по facetime.

Мы поговорили еще несколько минут, пока Мелоди одевалась, и я провел с ней небольшое видео один на один, пока Хармони направлялась в ванную для выполнения своих утренних обязанностей и приводила себя в порядок после моего пробуждения. Мы обменялись словами «Я люблю тебя», и я вернул телефон Хармони, чтобы поговорить с ее сестрой, пока у меня была очередь в ванной.

Папа оставил записку, что он вернулся около часа ночи и будет спать допоздна, позвонив нам, когда проснется, поэтому мы оделись и отправились в город на завтрак с Ким.

— Привет, мамочка-медведица, как сегодня поживает мой будущий племянник? - спросил я, садясь за стол напротив Ким после того, как обнял ее.

— Не так уж плохо носить с собой какую-то органическую массу, которая похожа на раздутый пляжный мяч, который не перестанет отбивать чечетку на мочевом пузыре!

Она улыбнулась мне в ответ, постукивая по своему беременному животу. Клянусь, когда он родится, он будет заниматься домашними делами до двадцати лет за тот дискомфорт, который он доставляет мне прямо сейчас! Ким думала, что ее первым ребенком будет мальчик, Пол думал, что это будет девочка. Так что остальные из нас в основном держались в стороне, стремясь познакомиться с нашей новой племянницей или племянником позже.

Мы смеялись и обменивались шутками в течение нескольких минут, Хармони спросила о том, как она себя чувствует. Моя девушка всегда интересовалась всем медицинским, будучи медсестрой.

Когда официант подошел к нам, я заказал капучино и завтрак для себя и латте с яичницей на ржаном хлебе для Хармонии. Ким просто уставилась на нас.

— Что? - спросил я, когда официант отошел, чтобы разместить наши заказы.

— Что бы ты заказал, если бы Мелоди была здесь с нами? - спросила Ким с усмешкой на лице.

— Капучино с беконом и яйцами, без тостов, но с коричневым картофелем на гарнир.

Я ухмыльнулся своей сестре.

— Ты всё о них знаешь, не так ли? - она засмеялась мне в ответ.

В течение следующего часа мы сидели и говорили обо всем, начиная с мамы и ее рака и заканчивая предстоящими родами Ким и тем, как ладили Мелоди, Хармони и я. Мы даже немного поговорили о Кэрол и Маккензи. Я допил кофе, размышляя о своей бывшей семье, и обнаружил, что большая часть моего гнева по отношению к ним рассеялась после того последнего разговора.

Когда дело дошло до Кэрол, я обнаружил, что не испытываю к ней ненависти, но мне было все равно, что с ней происходит. Думая о Маккензи, я почувствовал проблеск любви, и я был смущен, увидев ее в ее, ведущую себя, как суку, рядом со Стивеном, а затем раскаивающуюся девушку на следующий день. Я просто не был уверен, что с ней будет, когда она станет старше. Неужели я навсегда потерял с ней свои отношения?

— О чем ты думаешь, братишка? - тихо спросила Ким после того, как молчание затянулось еще на несколько мгновений.

— Он думает о Маккензи, - ответила Хармони.

— Откуда ты знаешь? - спросила Ким.

— Когда он думает о Кэрол, как минуту назад, его глаза становятся пустыми, а рот сжимается в линию. Когда он думает о Маккензи, его глаза опускаются, и у него появляется потерянный щенячий взгляд. Иногда это трудно увидеть, но мы с Мелоди хорошо узнали это за последний год.

Я улыбнулся, наклонился и поцеловал ее.

— И именно поэтому я так сильно люблю тебя и твою сестру! - сказал я.

— Так глупо, - Ким посмотрела на нас, моя сестра любила подшучивать надо мной, но за этим всегда стояло огромное количество любви. Имей в виду, если бы Пол мог так легко улавливать мое настроение... Она остановилась на полуслове. Мы с Хармони перестали смотреть друг на друга и посмотрели на Ким.

— Ким, что с тобой? – спросил я.

У нее было странное выражение лица, что-то среднее между удивлением и смущением. На мгновение она испуганно посмотрела на нас, а затем схватилась за свой живот.

— Черт! - простонала она. У меня только что отошли воды!

Все в кафе помогали нам в течение следующих сорока минут, пока мы ждали, когда приедет скорая помощь и отвезет Ким в больницу. К тому времени, когда они прибыли, у Ким начались легкие схватки. Мы позвонили Полу, он был на пути в больницу и должен был встретить там машину скорой помощи. Мы с Хармони последуем за ними на моем грузовике. Персонал кафе был потрясающим и отказался позволить нам заплатить за еду. Мы обещали, что вернемся, как только Ким и ее ребенок будут благополучно доставлены в больницу.

Ким провела в родах почти девятнадцать часов, и после того, каке из родильного зала прозвучало нечто большее, чем просто ругань моей сестры, крик маленькой Кэндис, возвестил, что родилась моя первая племянница.

Если не считать долгих родов, Ким чувствовала себя хорошо, а моя племянница, что ж, она была совершенна. Для меня было честью быть пятым человеком, который держал ее на руках. Мои мама и папа вернулись из онкологического отделения, как только родилась их вторая внучка, и мы все были в должном благоговении.

Когда Ким представила Кэндис тете Хармони и потребовала, чтобы я позвонил тете Мелоди в режиме facetime, когда Хармони прижимала к себе мою новую племянницу, мои мысли вернулись к разговору, в котором Мелоди и Хармони сказали мне, что хотят детей со мной. В тот момент, когда я посмотрел на Хармони, держащую Кэндис, я увидел свою судьбу. У меня могло бы быть больше детей. Мелоди, которая наблюдала за Хармони на задней камере моего телефона и моим лицом на вставке меньшего размера с моей передней камеры, должно быть, что-то увидела.

— Терри, ты можешь мне перезвонить? - спросила она.

— Конечно, детка.

Я закончил разговор и сообщил всем, что выхожу, чтобы позвонить Мелоди наедине.

Хармони бросила на меня понимающий взгляд и прошептала:

— Я люблю тебя, пока баюкала и ворковала над моей племянницей.

Я позвонил Мелоди:

— Привет, любимая, как дела? – спросил я.

Я почувствовал паузу. Это было серьезно:

— Терри, ты в порядке?

— Хорошо, ну вообще-то, я в порядке. Мама идет на поправку и скоро должна быть дома, у Ким и Пола теперь есть маленькая Кэндис, а у меня есть вы двое. Почему ты спрашиваешь?

— Ну, наша любовь, я видела, как ты посмотрел на Хармони, когда она обнимала Кэндис, и...

Я засмеялся:

— Ты хочешь знать, буду ли я иметь от тебя детей?

Я чувствовал, как она краснеет.

— Да!!! И от Хармони, и от меня. Это было в твоих глазах только что, и я тоже видела это в Хармони, видя, что это сделало меня... ну, это меня вроде как завело.

Я рассмеялся.

— Мелоди, дорогая, если честно, у меня действительно была мысль о том, чтобы завести детей от вас обоих, и это заставило меня чувствовать себя прекрасно. Ты не против, если мы втроем серьезно поговорим об этом на следующей неделе, когда вернемся к домой? Я не говорю, что мы попробуем на следующей неделе, но я хочу, чтобы у нас было что-то вроде плана.

Мелоди взвизгнула:

— О Боже, да, Терри! Да! Ты не представляешь, как сильно я хочу, чтобы у нас с Хармони были дети от тебя.

Я думаю, она упала в обморок.

Наблюдая за Хармони, как раз перед этим, я понимал, что должно произойти дальше. Я ухмылялся, мысль о детях с моими девочками росла во мне, и, честно говоря, это было с тех пор, как они впервые упомянули об этом.

— Послушай, Мелоди, мы пробудем здесь всего пару ночей, а потом вернемся домой. С тобой все будет в порядке до тех пор?

— Я так скучаю по тебе, Терри, но да, просто пообещай мне, что ты будешь обнимать меня очень крепко, как только вернешься домой!

— Клянусь! - ответил я.

— Отлично, а теперь отнеси телефон обратно и передай его моей сестре!

Я вернулся в комнату, и Хармони только что закончила передавать Кэндис обратно Ким.

Хармони протянула руку за телефоном и вышла мгновением позже.

Ким посмотрела на меня, приподняв бровь, когда я любовался маленькой Кэндис.

— Смотри, ты можешь иметь парочку таких! - сказала она, и я рассмеялся.

Следующие пару дней были замечательными. Это было примерно в пяти минутах ходьбы между родильным отделением и онкологическим отделением. Утром мы с Хармони провели несколько часов с мамой. Она с нетерпением ждала возвращения домой. Смена лекарств помогла справиться с болью. Врачи получили некоторую новую информацию после нескольких обследований, чтобы подготовиться к ее последующему лечению в ближайшие месяцы. Мама была полна энергии и с нетерпением ждала возможности снова стать любящей бабушкой.

— А теперь, Терри, не жди слишком долго, прежде чем подарить мне еще несколько внуков со своими прекрасными подружками! - усмехнулась она мне, после чего я чуть покраснел.

Хармони схватила меня за руку и прижалась ко мне сбоку.

— Ты можешь поставить на это, Джозефина! - сказала она, и я покраснел еще сильнее. Мы втроем говорим об этом!

Я сменил тему, и мы еще несколько минут поговорили о том, как вернуть маму домой и что у нас будет хороший семейный ужин для нас четверых, прежде чем мы отправимся домой завтра.

— Хармони, ничего, если я поговорю с Терри наедине несколько минут? - спросила моя мама.

— Никаких проблем, Джозефина.

После того, как Хармония вышла на улицу, мама бросила на меня суровый взгляд, глядя на меня со своей больничной койки.

— Терри, я знаю, как сильно ты любишь обеих этих девочек, и я права, думая, что никогда не будет примирения с Кэрол?

— Да мама, у нас с Кэрол никогда не будет никаких шансов снова быть вместе. И да, я безумно люблю обеих этих девушек. Я знаю, что это странные отношения, но я действительно не могу видеть одну без другой, и они никогда не проявляли ни капли ревности!

Она улыбнулась и кивнула, принимая мое заявление о Кэрол и девочках.

— Я вижу это, и я вижу, как сильно они любят тебя, но что мне нужно спросить, так это то, что между вами тремя... Она колебалась.

— Мама?

На мгновение мама слегка задохнулась.

— Я должна спросить тебя, если со мной что-нибудь случится, я имею в виду, если мы не сможем победить этот рак. Мне нужно, чтобы вы трое, Ким и Пол, присмотрели за своим отцом!

Мама теперь плакала, и я крепко обнял ее, и несколько минут мы просто обнимали друг друга, кук мать и сын.

— Мама! Я не хочу, чтобы ты уходила, но я тебе обещаю: мы все будем присматривать за папой!

— Спасибо, Терри, ты не представляешь, как много это для меня значит.

— Никаких проблем, мам, вот что я тебе скажу. Мы с Хармони собирались пойти повидаться с Ким. Так почему бы тебе не пойти с нами? Затем мы сможем вернуться и закончить сборы, прежде чем отправимся домой. Я держал ее за руки и взывал к ее материнским инстинктам. Я уверен, что бабушка сможет подержать Кэндис несколько минут!

Она поколебалась, потом улыбнулась.

— Хорошо, Терри, ты победил. Я пойду с тобой.

Мы вышли, и Хармони вопросительно посмотрела на меня. Я слегка покачал головой, показывая, что мы поговорим позже, давая ей понять, что мама пойдет с нами навестить Ким.

Если вы когда-либо проходили через больницу, вы знаете, что слово лабиринт очень подходит для этого. Повсюду есть коридоры, кабинеты и палаты. За последние несколько дней мы с Хармони нашли лучший маршрут между онкологическим отделением и родильным отделением и часто ходили взад и вперед.

Сегодня мама и Хармони прошли на дюжину шагов впереди меня, разговаривая обо всем и ни о чем. Я улыбнулся. Я видел маму с одной из двух женщин, которых любил, и это согревало мое сердце. Я также должен был признать, что мама никогда так свободно не разговаривала с Кэрол, как с Хармони или Мелоди. Конечно, она провела много времени, разговаривая с моей бывшей женой, она была дружелюбна, но мама никогда просто не ходила и не говорила обо всем и ни о чем, как сейчас с Хармони. Это заставило меня оценить, насколько Мелоди и Хармони, не только изменили мою жизнь за последний год, но и то, как мои родители и сестра с такой готовностью приняли их. Было также удивительно, как местное сообщество Батерста приняло наши неортодоксальные отношения с относительной легкостью.

Я смотрел, как моя мама держит Хармони за руку, болтая о внуках, и снова улыбнулся. За последние пару лет я прошел путь от счастливой семьи до избитого мужа и отца, до героя-спасателя и до любовника двух невероятно великолепных сестер, за которых я без колебаний отдал бы свою жизнь в одно мгновение. Но был также хороший шанс, что мама победит рак и доживет до того, чтобы увидеть новых внуков, которых я теперь думал подарить ей со своими девочками.

Когда я подходил к углу, за который только что завернули девушки, я остановился. Что-то было не так. Позади меня было какое-то движение, но оно казалось агрессивным и полным злобы. Я почувствовал, как волосы на тыльной стороне моих рук встали дыбом. Если вы когда-нибудь были на улице ночью без света, и что-то двигалось в кустах, вы узнаете это чувство, это жуткий рефлекс борьбы или бегства. Я думал, что это чувство невозможно испытать здесь, в больнице, но оно было сильным.

Все это промелькнуло у меня в голове всего за несколько секунд, и когда я обернулся, чтобы оглянуться и попытаться понять, почему я почувствовал беспокойство, боль расцвела в моем левом плече. Это была острая боль, как будто что-то пронзило меня. Затем, не прошло и мгновения, как вторая боль возникла всего в нескольких дюймах от первой. Затем, продолжая поворачиваться, я обнаружил самого уёбка, доктора Стивена Моррисона, стоящего там, что-то со мной сделавшего, с торжествующей улыбкой на лице.

— Я же говорил тебе, гребаный неудачник, никогда не приближаться к моей больнице, иначе ты никогда не уйдешь живым! - закричал он на меня.

— Что... Что ты сделал? - спросил я, моя теперь дрожащая рука потянулась к плечу и вытащила два шприца, которые торчали в моем теле.

Он просто улыбнулся мне в ответ.

С того момента, как я встретил этого человека, пути назад больше не было, с того вечера, когда я вошел в свой бывший дом и обнаружил, что моя жена и дочь исчезли, украденные у меня только с письмом «дорогой Джон» и набором документов, которые разрушили мою жизнь. Я был зол на этот кусок дерьма. Он украл мою жену, узурпировал мою дочь и выставил это напоказ передо мной. На каждом шагу он позиционировал себя как своего рода альфа-самца, выставляя напоказ, что он врач и хирург, каждый раз, когда я встречал этого придурка, он насмехался надо мной, каждый раз, когда я боролся, чтобы сдержать свой гнев, свою ярость. Наконец, в одном из немногих разговоров после нашего развода Кэрол намекнула, что он чувствует угрозу со стороны меня, думая, что я украду ее обратно. Глядя на ликующего, самоуверенного придурка передо мной, я мог понять почему.

Когда вы думаете о врачах и хирургах в телешоу, вы всегда видите красивых актеров. У них есть уверенность, и они действуют целенаправленно и осмысленно. Они всегда спокойны под давлением смертельных болезней и быстро принимают жизненно важные решения, которые заставляют всех сплотиться вокруг них, когда они спасают пациента. Но, к сожалению, я не видел никого подобного, когда смотрел на самодовольную победоносную улыбку придурка передо мной. Я не мог понять, как этот парень мог быть врачом, не говоря уже о хирурге с хорошей репутацией. Он был толстым, лысеющим, и даже несмотря на его улыбку, основанную на радости, что он смог мне вколоть что-то смертельное, он был потным, мерзким дерьмом.

— Что ты, блядь, со мной сделал!

Я зарычал на маленькую жабу, смотря на два шприца в своих руках.

— Терри, друг мой, тебе следует следить за своим языком в последние минуты. Он засмеялся, отступая назад. Это не займет много времени, прежде чем ты заснешь из-за варева, которое я тебе только что вколол. Он улыбнулся злобной маленькой улыбкой. Достаточно сказать, что ты никогда больше не проснешься, и мне никогда не придется беспокоиться о том, что Кэрол захочет вернуться к тебе, потому что ты будешь мертв!

В этот момент Хармони бегом вернулась из-за угла, моя мать не отставала от нее. Они обе остановились перед нами.

Я закричал, и весь гнев, вся боль, все мои чувства предательства вырвались наружу. Я больше не собирался сидеть сложа руки, я больше не позволю этому ублюдку вмешиваться в мою жизнь!

— Ты гребаный, напыщенный маленький уёбок, я же сказал тебе, что не хочу иметь ничего общего ни с одной из этих вероломных сук. Я также не хочу иметь с тобой ничего общего, скользкий, жирный придурок-неудачник. Я начал чувствовать покалывание в пальцах.

Сделав шаг в сторону придурка, я сжал кулаки. Он отступил на шаг, но посмотрел мне за спину. Его глаза расширились. Затем он снова обнажил свою дерьмовую улыбку, увидев, как Хармони держится за мою мать.

— Ну, ну, Терри, мой мальчик, я должен отдать тебе должное. Она гораздо красивее Кэрол. Я предполагал, что теперь ты можешь умереть счастливым, зная, что, как только ты уйдешь, я возьму твою новую любовь, жестко трахну ее и доставлю ей удовольствие, которого ты никогда не мог.

— ПОШЕЛ ТЫ НА ХУЙ!

Я бросился на него, он сделал еще один панический шаг назад, и я нанес правый хук, со всей силой, со всем гневом, со всей болью, которую этот кусок канализационного мусора нанес мне, в его челюсть.

Мой кулак попал в цель!

Удар отбросил его вверх и вбок к стене коридора в нескольких шагах слева от него. Я мог слышать, как трескается кость и чувствовал, как его челюсть двигается вбок, в то время как его череп оставался неподвижным всего одно мгновение. Затем импульс набрал силу, и его тело задвигалось, как тряпичная кукла, и он, должно быть, прикусил язык, когда кровь брызнула у него изо рта, когда он рухнул на землю.

Когда он упал на землю, его глаза закатились на затылок, он застонал, потеряв сознание, а затем запах его мочи достиг моего носа. Следующий удар я нанёс ему между ног, сокрушая его яйца. Потом из последних сил я плюнул ему в лицо. Что бы он мне ни вколол, это действовало быстро.

Хармони мгновенно оказалась рядом, ее руки поддерживали меня:

— Терри! ее глаза искали мои, и она видела, что я быстро теряю концентрацию.

— Он сделал мне инъекцию вот этим, - я протянул ей два шприца, - Это доктор Придурок, и ты помнишь, как я говорил, что он сказал мне, что я не выйду отсюда, если приду в его больницу. Ну, я думаю, он тоже не собирается уходить. Я усмехнулся, а затем рухнул на колени, инъекция теперь действовала все быстрее и быстрее.

Хармони опустилась рядом со мной на колени, придвинула меня к стене с противоположной стороны от придурка и нажала черную кнопку на стене. По коридорам зазвучали сигналы тревоги. Она обхватила мою голову руками и заглянула мне глубоко в глаза.

Она плакала:

— Терри, оставайся со мной так долго, как сможешь, детка, каждое мгновение, когда ты можешь бодрствовать, дает нам больше шансов помочь тебе.

Я кивнул. Вокруг Хармонии образовался ореол. От нее исходило сияние, даже когда весь остальной мир расплывался. Я улыбнулся.

— Ты прекрасна, Хармони. Я так сильно люблю тебя и Мелоди!

— Я знаю, детка, мы тоже тебя очень любим.

В этот момент подбежали трое охранников, за ними следовал врач. Хармони протянула ему два шприца. Этот мудак, сказала она, указывая на придурка, ввел моему парню то, что было в них, сказав ему, что он убьет его. Мне нужно, чтобы вы быстро выяснили, что в них, чтобы мы могли спасти моего мужчину!

Я посмотрел на Хармони. Мое тело чувствовало усталость, края моего зрения расплывались. Затем я услышал телефонный звонок. Были произнесены быстрые слова. На несколько мгновений я отвлекся, а затем почувствовал прохладное прикосновение пластика к уху, когда Хармони поднесла телефон к моему уху.

— Терри, детка, что происходит? - начала говорить по телефону моя другая потрясающая подруга Мелоди. Я посмотрел на Хармони в эти удивительные зеленые глаза. Я мог бы потеряться в них навсегда, даже не сделав еще одного вдоха.

— Я ударил маленького засранца, я имею в виду большого придурка, я имею в виду доктора долбоеба, я начал терять сознание, путаясь в ругательствах. Хармони улыбнулась.

— Хармони сказала мне, детка, Терри... Терри, ты слушаешь?

В ее голосе была паника, и мы все знали, что я угасаю.

— Да, пробормотал я невнятно.

— Детка, нам нужно, чтобы ты оставался с нами. Ты нужен нам, наша любовь!

Мелоди плакала в трубку. Хармони, тоже рыдала.

— Терри, наш удивительный милый, Терри, пожалуйста, не уходи. Мы не готовы потерять тебя так скоро после того, как нашли, прошептала Хармони.

— Ни за что! - ответил я.

К этому времени вокруг нас с Хармони столпилось еще больше врачей. Наконец, она была вынуждена отойти, взяв с собой телефон.

Пара охранников подняли меня на ожидающую каталку по указанию доктора, и я увидел, как мама обняла плачущую Хармони.

У меня был последний момент ясности, когда наши глаза встретились:

— Я люблю тебя! Я прошептал одними губами, и она ответила тем же:

— Мы тоже тебя любим!

Охранники повезли меня по коридору. Я чувствовал, как они быстро толкают каталку со мной, поэтому закрыл глаза. Зрение и звук ушли от меня, когда инъекция мудака закончила свою работу. Я был любим и обрел счастье, я был не одинок, но когда моё сознание кануло в небытие, я мимолетно задумался, проснусь ли я когда-нибудь…