Полина приняла бокал с вином из рук Андрея, постаравшись, чтобы халатик на сиськах распахнулся чуть побольше и одновременно соскользнул, показывая еще немного покрытого золотистым загаром бедра. Так-то ее парень был неплох в сексе, если бы еще почаще его хотел. А вот самой девушке хотелось гораздо чаще, иногда так, что сводило скулы... Уже не один раз она заводила разговор о более частой близости, но это всегда кончалось или скандалом, или его, как выяснялось вскоре, пустыми обещаниями. Оставалось невзначай соблазнять собственного парня, что в принципе могло и привести к кое-каким сладким последствиям.

Вообще в Андрее была какая-то гнильца, поступки часто казались подленькими, а слова расходились с делом. Из-за этого Полина не раз думала о расставании, но разрывать отношения пока не решалась. Здесь были и меркантильные соображения (жить в отдельной квартире, а не в общаге, питаться деликатесами, а не дошиком), и уступка самолюбию (Андрей был очень хорош собой - и мордашкой, и фигурой. Все сокурсницы завидовали, а на малой родине, просто писали кипятком, глядя в Инстаграм – красавчик, москвич, обеспеченный). Впрочем, последнее время финансовое положение Андрея немного пошатнулось – кризис, собственные не очень продуманные решения, не слишком хорошая репутация.

В принципе девушке не составило бы труда завести новый роман – она выглядела сногсшибательно: точеная фигурка с очень аппетитными выпуклостями там, где надо; стройными ноги... Красивое лицо – пухлые губы, черные брови, изящный носик, нежные щечки, серые глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, и светлые волосы, шелковистой волной падающие ниже лопаток.

В общем они были сложившейся парой (причем очень красивой парой, по утверждению всех знакомых), ее не били, не унижали, делали комплименты, выгуливали по ресторанам и дискотекам, дарили мелкие подарки, возили по утрам в универ. И если уж пара сложилась и вроде все более-менее хорошо, то разрыв отношений – очень непростое решение.

В данный момент Полину как раз выгуливали: роскошный маленький отельчик в лесной гуще. С теплым бассейном, спа, уютным рестораном... и неясными перспективами в плане развлечений. Если только не надеяться, что они проведут все выходные в постели. Но пока предложен был только бокал вина. Впрочем, лиха беда – начало, впереди еще две ночи и два дня!

Вино было каким-то странным. Можно было даже подумать, что Андрей заказал самое дешевое, слишком странный неприятный привкус – в принципе от него можно было ожидать чего-то такого. Но Полина в надежде на дальнейшее приятное времяпровождение не стала выкатывать претензии, и только слегка улыбалась, позволяя пушистому отельному халатику все больше соскальзывать с мест, притягательных для мужского взгляда.

Но что это? Девушка сначала почувствовала легкое головокружение, а потом все мышцы вдруг одеревенели, отказываясь слушаться команд от мозга. Нет, она все ощущала – и мягкий пуф под попкой, и бархатистое прикосновение тяжелого халата, и прохладу стекла под пальцами, и гадкое послевкусие вина. Все слышала. Но могла только моргать, дышать и сглатывать тягучую слюну. Да еще шевелить глазными яблоками, метая гневные, но безмолвные молнии в Андрея, старательно отводившего взгляд. Впрочем, паника, которая должна была бы безраздельно овладеть мозгом, отсутствовала. Так... несколько отстраненный страх – на логическое мышление данное состояние не повлияло, и было совершенно понятно: ее то ли отравили, то ли опоили.

В тягостном молчании прошло несколько минут. Полина так и не могла пошевелиться, а Андрей поглядывал на часы, да нервно барабанил пальцами по столику напротив огромной кровати.

Неожиданно раздался стук в дверь, от которого в любом другом состоянии девушка испуганно подпрыгнула бы – нервничала она не меньше Андрея. Но мышцы не послушались команды, отданной было мозгом. Только затрепетали испуганно роскошные ресницы...

Дальнейшее Полине, скосившей глаза к входу, совершенно не понравилось: Андрей (он и не раздевался, теперь ясно – почему... а она-то надеялась, что он присоединится к ней в душе сразу по приезду... Дура!) впустил двух мужчин лет 30-35-ти. Они оба не дотягивали внешностью до парня (вероятно, теперь бывшего) – обычные, не обладающие ни высоким ростом, ни широченными плечами, ни смазливой мордашкой. Нет, каждый был по-своему симпатичен – вошедший первым полностью брил голову, обладая словно вырубленными из камня чертами. При этом на лице светились голубые глаза с таким выражением, словно в тело взрослого мужчины вселили ребенка. Второй обладал копной смоляных волос, высоко выбритых над ушами и затылке, носил стильные очки, за которыми поблескивали умные карие глаза, и вообще был похож на итальянца или испанца.

Все эти подробности Полина отметила лишь кусочком сознания, испытывая глубокое чувство неловкости – и голубой, и карий взгляды тут же приклеились к тем местам, которые она пыталась продемонстрировать Андрею – опоили-то ее в тот момент, когда высокая грудь обнажилась почти до ареолы, а ножка – на всю стройную длину.

Мужчины о чем-то пошушукались у дверей, и взгляд невольно ухватил толстую пачку пятитысячных купюр, перешедшую из рук в руки. «Он меня продал, тварь! Продал каким-то маньякам!». Особенной паники не было все равно. Да, метались мысли о том, что ее жестоко, извращенно изнасилуют, увезут в бордель в ОАЭ, или вообще расчленят на органы, но ощущения были сродни тем, как если стоять на 20-м этаже около панорамного окна: живот подводит от страха, кружится голова, но рассудок уверен – ничего страшного случиться не может.

Между тем, Андрей, ссутулив плечи, выскользнул за дверь, а оставшиеся мужчины прошли в номер, явно любуясь неподвижно застывшей девушкой. В другой ситуации ей бы понравился тот щенячий восторг, который светился в их глазах. Но, во-первых, ситуация была не другая, а эта самая; а во-вторых, эти самые глаза все время пытались заглянуть за борт халата, что внизу, что наверху.

— Ну что же, коллега, наш препарат, похоже, действует как полагается, - сказал бритый.

— Не спешите, коллега, мы еще не зафиксировали всех нюансов его воздействия на моторику, тактильные ощущения и психофизическое состояние, - отозвался «итальянец».

— Да-да, я с вами совершенно согласен, но, согласитесь, при визуальном осмотре регистрируются те же симптомы, что были у мышей и кроликов.

— Все же, как здорово вы придумали с экспериментом на человеке! Жаль, что мы не сможем обнародовать результаты в научной литературе.

— Простите, коллега, я считаю иначе, но, думаю, мы отложим этот спор на другое время.

— Согласен, коллега, но хочу отметить, что обнародование полных данных об эксперименте, может повлечь неприятные для нас последствия. Мы можем лишиться не только грантов на основные исследования, но и сесть в тюрьму. Чем вам надоела сытая вольготная жизнь?

— Давайте не будем, Юрий... – поморщился бритый. – Займемся лучше анализом остальных данных.

«Ученые... Чокнутые ученые! - все это время билось в голове у Полины, слегка выпавшей из реальности. Происходящее напоминало скорее начало какого-то фантастического триллера, чем действительность. – Может и не будут насиловать? Может только «проанализируют данные»?».

Между тем бритый освободил бокал из пальцев девушки и, взяв ее за руку, заставил подняться. При этом края халата еще больше разошлись, не соскользнув с упругой груди только за счет твердых выпирающих сосков – оказывается, возбуждение в преддверии секса с Андреем никуда не делось, лишь отошло на второй план за всеми последними событиями. Если бы могла, она бы безусловно застонала от прикосновения пушистой ткани к твердому столбику, но смогла только вздохнуть более глубоко.

— Все-таки удивительное действие нашего препарата: сигналы из ее мозга не проходят, но мышцы словно знают, как держать равновесие, беспрекословно подчиняясь внешнему воздействию, - блеснул очками «итальянец».

Только тут Полина поняла, что вполне уверенно стоит голыми ступнями на пушистом ворсе ковра, хотя по-прежнему не может пошевелиться.

Бритый снова поморщился:

— Мы это обсуждали сотню раз. Курица с отрубленной головой тоже бегает по двору.

— Ну не совсем так.

Юрий зашел сзади, и девушка почувствовала, как (надо признать сильные) руки приподнимают ее за лодыжки. Каким-то образом она оказалась на самых носочках, не способная, как и раньше, ни сделать шаг, ни поднять опущенную руку, ни опустить ту, за которую в самом начале тянул первый сумасшедший ученый, заставляя подняться.

— Видите, коллега, - горячась выпалил появившийся в поле зрения второй чокнутый ученый, - это не объяснить ничем, кроме как тем, что мозг все равно управляет мышцами, но сознательный управляющий центр подопытной угнетен полностью. Никак иначе не объяснить, почему мышцы глаз, диафрагма, глотательные рефлексы – всё работает!

— Хмм... Отсюда вопрос, коллега: может ли хомо сапиенс своей волей преодолеть действие препарата? Животные смирялись, а человек? Возможно силой разума человек может преодолеть блокировку сознания, отвечающего за управление мускулатурой.

Юрий замер:

— Интересная гипотеза!

Несколько минут оба мужчины задумчиво разглядывали девушку, пока бритый не очнулся, сказав: «Как бы там ни было, надо продолжать эксперимент, и пора оценить подопытный объект», а потом зашел сзади, опустил руку девушки и... сдернул халат!

Переход от научного диспута (надо признать даже немного увлекшего) к обнаженной беззащитности был настолько резок, что Полине удалось начать заполошно хватать ртом воздух, трепеща ресницами от неожиданности. А потом и от стыда – когда осознала, что предстала полностью голой перед двумя незнакомыми мужчинами. А те принялись бесцеремонно и нагло рассматривать ее тело – крупную грудь правильной округлой формы, чуть оттянутую вниз в отличие от деревянных искусственных шаров, плоский живот, тонкую талию, подчеркнутую женственными крутыми бедрами, голый, немного выпирающий лобок, длинные стройные ноги, ставшие еще сексуальнее от того, что она стояла на самых пальчиках... Унижение был просто жутким – до замирания сердца... И, как ни парадоксально, эти бесстыдные взгляды обладали почти физическим воздействием: соски вдруг стали твердеть, словно их трогали не глазами, а нежными подушечками пальцев, груди начали наливаться, будто их ласково гладили, а между бедер появились тянущие ощущения – ну еще бы – ведь наверняка этим чокнутым виден краешек половых губок! И правда тело ее предавало, словно существовало в параллельной реальности от мозга, обуянного стыдом и паникой. Надо сказать, что Полина уже какое-то время пыталась вернуть контроль над мышцами и даже, казалось, была близка к этому, но унизительная нагота мгновенно сбила концентрацию.

— Богиня! – восхищенно воскликнул Юрий, в который раз обегая взглядом замершее перед ним обнаженное тело.

— Да, она просто совершенна! - выдохнул следом бритый и, наклонившись приложился к узкой кисти (рука безвольно подчинилась легкому усилию мужчины и так и осталась): - Позвольте представится, Арсений.

Потом и Юрий, имя которого ей было известно, также приложился к вздернутой в одном положении руке... А потом поднял ладонь к женской груди, остановив ее лишь в паре сантиметров, словно заробев.

— Ну, что же вы, коллега, - раздался голос Арсения, - смелее, нам необходимо проверить все реакции подопытного объекта на внешние раздражители. Не забывайте, что препарат обладает успокоительным эффектом.

— Конечно, я помню. Как и то, что этот эффект – избирательный – негативные эмоции притупляет, а положительные – нет... – Юрий так и не опустил руку, едва не касающуюся нежного соска.

А когда умолк, то...

И Полина задрожала, когда мужская любовно огладила сначала одну упругую выпуклость, а затем и другую. Задрожала естественно не физически, а метафизически. Задрожала от обиды, гнева, стыда и бессилия. Обиды на то, что она, оказывается, просто «подопытный объект». Гнева от того, что совершенно посторонний мужчина ее лапает, не спрашивая согласия. Стыда от того, что стоит на носочках, вся напряженная, голая, безвольно позволяющая оценивать все неприкрытые ничем подробности гибкого стройного тела. Бессилия от того, что никак не может помешать ни щупать себя, ни скользить взглядами по обнаженной фигурке... Ну и надо признать, бессилия от того, что предательское тело отозвалось на ласку весьма однозначно – соски затвердели еще больше несмотря на то, что мужские пальцы прошлись по ним почти невесомо, между бедер родилось нетерпеливое ожидание чего-то сладкого, а сердце участило ритм. Девушку едва не разорвало от разнонаправленных векторов чувств. Особенно когда к Юрию присоединился Арсений. Его ладони заскользили по попке, оглаживая бархатные ягодицы, лаская расщелинку. Безусловно, это не лезло ни в какие ворота – даже в самых смелых фантазиях Полина не представляла себе, что будет покорно позволять себя лапать сразу двум мужчинам, тем более через несколько минут после знакомства. Но что ей оставалось делать под действием препарата?.. Только все больше возбуждаться телом, не желающим подчиняться разуму и всяким разным моральным устоям.

— Объект явно возбужден, - констатировал Юрий, продолжающий ласкать аппетитные беззащитные округлости.

— Да, коллега, - ответствовал сзади Арсений, в свою очередь поглаживающий упругую попку, - Андрей говорил же, что она быстро возбуждается. А значит, действие препарата именно такое, как и прогнозировалось.

«Вы, что, из меня шлюху делаете? Да еще предсказуемую?», - по-своему интерпретировала эти реплики Полина и попыталась собрать волю в кулак, чтобы перестать реагировать на сексуальные раздражители. Для начала, в надежде перебить возбуждение, попыталась представить, как глупо сейчас выглядит – неподвижно застыв на пальчиках в голом виде и только зыркая вокруг глазами. Увы, не помогло. Даже наоборот, часть сознания восприняла эту картинку, как очень сексуальную – покорная жертва в руках ласковых злодеев. М-м-м... Вполне привлекательная картинка!

Дальше все пошло еще хуже. Для начала Юрий, перестав любовно ощупывать упругие груди, вдруг припал к соску ртом! И принялся его посасывать, одновременно лаская самый кончик языком... И девушка мысленно завопила от негодования... Однако горло издало легкий хрип, а между бедер почувствовалось увлажнение. Еще немного, и она потечет, как последняя сучка на собачьей свадьбе! И ни единого шанса воспротивиться – как физически, так и вербально – легкий стон еще прорвался, а вот разразиться гневной тирадой или хотя бы завопить, изображая пожарную сирену (вдруг кто-то возмутится женскими воплями в номере?), уже нет.

Но ее стон привлек внимание Арсения. Он отвлекся от ласковых поглаживаний крутых ягодиц и выглянул из-за спины:

— Что это было?.. О-о-о-о! А что это вы делаете, коллега?

— Проверяю реакцию объекта на внешние раздражители: грудной сосок – плотный и слегка увеличен в объеме, ртом это регистрируется гораздо более четко, - ненадолго прервался Юрий, чтобы потом вновь приникнуть к женской груди, вырвав из ее глубины новый вздох-полустон.

— Но звуки... Почему объект издает звуки?

— Коллега... вы отрываете меня... от тестирования, - немного недовольно пробормотал «итальянец», при этом в паузах трогал кончиком языка набухший сосок. – Скорее всего... голосовые связки располагаются... в непосредственной близости от трахеи... и пищевода... Если последние не испытывают... затруднений с физиологическими... функциями, то очевидно... что и первые в какой-то степени... также не подвержены воздействию... препарата.

Это была настоящая пытка – тело уже корчилось и вздрагивало от каждого прикосновения к такому чувствительному и, увы, беззащитному соску. Опять же вздрагивало только метафизически. Полине хотелось бы, чтобы ее корежило от омерзения, но, снова - увы, это было не так. Нет, она еще кипела от возмущения, еще испытывала презрение к самой себе, но эти чувства были холодными, абсолютно не мешающими с горечью (опять-таки какой-то не всамделишней) признавать: сосок, который ласкали, дарил такое наслаждение, что между бедер стало совсем мокро.

— Хм-м-м... Интересная гипотеза, - задумчиво протянул Арсений. – А знаете, коллега, мне тоже необходимо протестировать подопытную с помощью вашего метода.

И он присоединился к Юрию. Тут уж Полине пришлось постанывать непрерывно: теперь два соска подверглись утонченным ласкам, к тому же Арсений иногда слегка прикусывал бархатистый столбик, и сладкая боль продергивала все тело до самой промежности. И никак невозможно воспрепятствовать этой пытке, как ни ругай себя за слабоволие, а тело – за похотливую податливость.

— Ну что же, первый этап тестирования закончен!

Но наконец мужчины остановились, и девушка похолодела – ее влагалище было полностью готово к следующим этапам тестирования, чтобы это не значило, ведь оно едва не протекало после первого! Да и фиг ними, этими этапами, тупо хотелось крепкого горячего члена! Полина издала очередной стон – теперь от разочарования собой и стыда. Нет, она не такая, чтобы возбуждаться, словно похотливая развратница, от ласк сразу двух мужчин... Злость на этих чокнутых, гнев на себя немного привели чувства в порядок. Все!!! Она больше не будет возбуждаться! Пусть ей уготована роль подопытной, но шлюхой она не станет! Вот именно, ни в коем случае не будет шлюхой, которая сама желает разврата! Немного полегчало, но дальнейшие события показали, что от нее зависит немногое.

Арсений нагнулся и произвел некие манипуляции с ногами девушки, покорно уступающими малейшему нажатию, да так и застывшими в полной неподвижности: колени согнуты, бедра широко разведены, голени – строго вертикально, ступни – по-прежнему на самых пальцах. При этом тело не испытывало никаких сложностей с балансом, а сама Полина – чувствовала все, кроме боли в мышцах, которые вообще-то должны были чуть ли не рваться от напряжения. Впрочем, ей было не до размышлений по поводу удивительных свойств мускулов – она ощутила, как между неимоверно разведенных бедер повисла ниточка смазки после предыдущего «этапа». Что? Что ей делать в этой ситуации? Ни зажмуриться, ни закусить губу до крови, ни закрыть лицо ладонями, чтобы бы хоть как-то минимизировать стыд... Удалось только покраснеть...

— Богиня! – Арсений чуть отошел, чтобы полюбоваться результатом.

— Да уж, это вам не шлюшки из студгородка, - причмокнул восхищенно Юрий.

— Такие же ваши, как и мои. Но вы правы, коллега, к сожалению, в теоретическую науку идут отнюдь не фотомодели.

«Дошла. До чего дошла – до сравнения со шлюшками из студгородка! Как лестно, что сравнение - в мою пользу!» - с сарказмом подумала Полина. Вот только у тех есть какой-то выбор, в отличие от нее, принужденной терпеть все эти сомнительные тестирования.

— Ну что же, коллега, пора приступить ко второму этапу, - Юрий очнулся от созерцания женского тела, раскоряченного в нелепой (или наоборот очень изящной – кое-для-кого в этом номере, но не женского пола) и жутко развратной позе.

Он шагнул вперед и вдруг запустил руку между бедер. И Полина застонала, не понимая от чего больше – разочарования или наслаждения. Разочарования – потому, что едва пальцы коснулись половых губок, как все предыдущие установки полетели в тартарары. Как ни позорно это признавать, но насильник - по сути, - добился от жертвы только беспомощно-сладкого постанывания, когда его пальцы скользнули по щелке, столь беззащитной для бесцеремонного обращения и столь чувствительной к нему!

— О, коллега! Отчетливо чувствуется половое возбуждение объекта, а значит, воздействие препарата протекает, как и предполагалось.

— Очень хорошо! – отозвался Арсений. – Позвольте, коллега, я также протестирую признаки, подтверждающее теоретические выкладки.

Юрий лишь слегка водил пальцами по влажным лепесткам, заставляя девушку вздрагивать (не мышцами, но всем естеством) и жалко постанывать – нельзя было не признать несмотря на внутреннее сопротивление, что это ужасно приятно... И даже, хоть это и было недостойно уважающей себя девушки, хотелось чего-то большего. И к ее ужасу Арсений именно это «большее» и проделал – принялся с сильным нажатием теребить складки. И было невозможно хоть как-то облегчить свою участь, а только, увы, показывать насильникам стонами, высоко вздымающейся грудью, не говоря уже о мокром влагалище, свое позорное удовольствие от их манипуляций.

Да еще к тому же (когда Арсений убрал руку, задумчиво оглядев застывшую перед ним раскоряченную фигурку) Юрий вдруг воскликнул:

— Посмотрите, коллега, какая наглядная визуализация процессов, протекающих в организме объекта!

Увы, именно «протекающих» - Полина, едва не сгорев от стыда, почувствовала, как из влажной дырочки провисла новая нитка смазки. И теперь ее заметили! О-о-о, какое же это было унижающее ее, как женщину, зрелище – живое воображение подбросило картинку, подобную мельком просмотренному 3D порно мультику: вот она застыла вся напряженная, опирающаяся только на пальчики, а между широко разведенных бедер тянется серебристая нить со сверкающей капелькой внизу... Да, унижающее. Но не помешавшее выпустить вслед и следующую каплю!

— Ну, что же, коллега, не пора ли нам переходить к следующему этапу? – спросил Арсений, потерев бритую макушку.

Юрий все также задумчиво рассматривал беззащитную жертву, и эта задумчивость очень не нравилась Полине – как бы ее не подвергли еще более унизительному «тестированию»! Увы, последнее предположение почти сразу подтвердилось:

— Коллега, - очнулся Юрий, блеснув очками, - а не кажется ли вам, что второй этап не закончен: не желаете ли зафиксировать состояние подопытной более точными методами?

— Это как? Что-то я вас не пойму – что может быть нагляднее, чем выделение объектом физиологических жидкостей для уменьшения коэффициента трения?

— Ну, как же, коллега? - важно поднял палец Юрий – Изменение объема и плотности сосков мы изучали как тактильно, так и орально...

— Я вас понял, Юрий! – восклицанием перебил его бритый, а в его голубых незамутненных глазах появился непосредственный восторг. – Вы просто гениальный ученый!

И он припал перед девушкой на колени и, запрокинув голову, провел по влажным губкам языком. Это была катастрофа! Полина поняла, сладко постанывая от ощущений внизу, что вот-вот кончит! Этого нельзя допустить ни в коем случае! Во-первых, ведь тогда она окончательно станет падшей женщиной, шлюхой, готовой кончать с двумя мужчинами, к тому же впервые увиденными полчаса назад! А во-вторых, так не хочется показать насильникам, что они могут сломить волю гордой женщины, имеющей твердые принципы... Впрочем, телу было плевать на какие-либо принципы – оно в зависимости, где был мужской язык, стонало, взвизгивало, охало... вздрагивало и трепетало – последнее только гипотетически, но разве от этого легче?

Словно было мало унижения, Арсения сменил Юрий, снявший очки, и теперь второй мужской язык вытворял с ее киской непотребные вещи – то кончиком теребил чувствительные губки, то проходился по ним широкой лопаткой, а то и вовсе слегка проникал в дырочку... «Сволочи, мерзавцы, уроды!». Хотелось заплакать, но слез не было – тело наслаждалось ласками, не желая плакать и выбирая только с кем кончить – с «итальянцем», пусть не столь красивым, как бывший, но тоже очень привлекательным, или дождаться бритоголового с его потрясающими чистыми голубыми глазами...

Оно дождалось голубоглазого... Полина всеми мыслимыми сдерживала оргазм, но когда Арсений, сев на колени к ней спиной, а затем откинувшись назад, резко ввел в нее язык и принялся им трахать довольную таким обращением дырочку, девушка нее выдержала и, вскрикивая в такт сокращениям влагалища и сотрясаясь всем телом, кстати, на этот раз очень даже физически.

«Какой же позор!», - рыдала про себя девушка, вздрагивая в последних отголосках наслаждения, стыдясь внимательного взгляда Юрия, наблюдающего за ее чуть трепыхающимися грудями. А ведь он наблюдал весь ее ничем неприкрытый оргазм полностью – от первых толчков до последних. Как же унизительно кончать на глазах постороннего мужчины, когда тебя трахает язык другого, и тоже абсолютно постороннего! Но хуже всего было то, что Арсений, немного поумеривший пыл, продолжал ласкать половые губки! И проклятое тело было совсем не против этого, совершенно не собираясь освобождаться от возбуждения!

«Сволочи, кого вы из меня делаете?» - зарычала мысленно Полина, осознавая, что доведена до состояния похотливых сучек, которые готовы забраться на любой член в пределах видимости, чтобы кончать-кончать-кончать без перерыва. И которых она всегда презирала... А теперь сама жаждет, чтобы ей как следует засадили! Нет-нет, не она жаждет, а только это предавшее ее тело!

Между тем Арсений поднялся и, довольно щуря, словно кот стащивший со стола сосиску, голубые глаза, сказал:

— Подопытная залила мне все лицо физиологической смазкой.

«Скотина! - простонала Полины. – Еще и акцентирует внимание на моем позоре!». Его лицо действительно блестело в районе рта, что в очередной раз подтверждало грехопадение одной еще недавно добропорядочной девушки.

— О, да, коллега, объект значительно опережает тайминг, который мы ожидали... Что же, необходимо переходить к следующему этапу, тем более, что процесс пошел в ускоренном режиме, не так, как было намечено в теоретических выкладках.

«Я – шлюха! Шлюха! Я кончила раньше, чем этого можно ожидать от нормальной женщины!» - едва не заплакала Полина, но основная часть сознания, обуянная похотью, только встрепенулась, желая немедленно приступить к «следующему этапу»...

Арсений снял рубашку и вытер лицо, оказавшись весьма крепким мужчиной, телу которого не чужды физические нагрузки, возможно в спортзале, а Юрий, подхватив девушку за живот, аккуратно положил на постель. При этом она оставалась во все той же раскоряченной позе, словно была статуей, и теперь с неудовольствием отметила, как оба мужчины предельно по-хамски (ну а как еще?) вперлись наглыми глазками в промежность, бесцеремонно рассматривая текущую киску с уже наверняка раскрывшейся в преддверии полового органа дырочкой...

«Идите ко мне скорее!» - едва не проворковал блядский рот, но, к счастью, речевой аппарат был парализован, и ей удалось избежать совершенно катастрофического позора – самой униженно просить взять ее.

Полнейший разрыв между разумным началом и чувственным элементарно привел к обмороку. Сознание померкло, а когда просветлело вновь, в глубине души Полина понадеялась, что чокнутые ученые пожалеют «объект», лишившийся чувств и закруглятся со своими античеловеческими экспериментами. «Не-не, - сообщило второе Я. – Они ничего не заметили, а теперь ты пришла в себя, и ничего не мешает им использовать тебя, как станок для ебли»... Только тут девушка осознала новый ужас своего положения.

Самое страшное, что несмотря на неподвижность и отсутствие боли в мышцах, она все прекрасно чувствовала: ее тело расположили на спине... Ну как на спине – постели оно касалось только лопатками, еще одной точкой опоры была попка, уложенная на высокую подушку, а спина была неимоверно изогнута, словно для демонстрации выпяченных в потолок сисек. Ноги, выпрямленные в струнку вплоть до стоп и пальчиков, широко разведены и чуть приподняты над кроватью, словно у гимнастки... А голова свешивалась с краю... с широко раскрытым ртом...

Осознав свое положение, Полина с отчаянием застонала, а ехидный внутренний голос добил окончательно: «Да, мать, ты попала! Станок-то для ебли – двусторонний». Хотелось орать от несправедливости – то, что ее изнасилуют было понятно уже давно, но то, что ее будут насиловать сразу оба мужчины одновременно – вообще за гранью добра и зла! И хуже всего то, что предательское тело вовсе не против этого, желая заполучить член не только в исстрадавшееся влагалище, но и в рот... Вместо крика получился только возмущенный писк, который, впрочем, перешел во вполне сладострастный стон – когда по половым губам с влажным звуком пошлепали твердым тяжелым членом. Она была реально мокрая – от этих шлепков на внутренней стороне широко разведенных бедер ощутились мелкие брызги. Затем горячая головка несколько раз прошлась по половым губкам безжалостно (и так сладко) их сминая

«Скотина, какая же скотина! Ну что ты меня мучаешь? Давай уже – насилуй!» - сладострастно простонала Полина, и член, словно в ответ на ее мольбы, наконец начал вдавливаться в ее дырочку, неумолимо растягивая, пока наконец не скользнул внутрь... и сразу на всю длину, наполнив все существо наслаждением. Пожалуй, она не стала бы сопротивляться, даже если бы действие препарата вдруг исчезло. Если уж довели женщину до такого состояния, так трахайте уж, козлы, это тело! Вдруг оно, разрядившись, вновь перейдет в собственность хорошей девочки? Вдруг эта сучка, которую трахает?.. Кстати, кто?.. Да не все ли равно, если телом владеет незнакомая шлюшка, которой уже даже все равно, кто ее ебет... главное для этой подстилки, потерявшей чувство собственного достоинства – ощущение толстого горячего члена, совершающего фрикции во влажном влагалище, наслаждающимся собственной доступностью!

А потом перед лицом очутился еще один член. Кусочек сознания отметил, что он принадлежал Юрию, значит, ее трахал Арсений. Впрочем, это уже не имело никакого значения – шлюха внутри нее, если бы могла, сама потянулась губами к этому великолепному половому органу, но и так хорошо – член забили в рот сразу до горла, а вдруг задвигавшийся язык, вместо того, чтобы хотя бы попытаться вытолкнуть эту гадость, начал незамедлительно ласкающе порхать по стволу, иногда чувствуя складки возле уздечки...

И Полина, которую размашисто и глубоко брали два мужчины с обоих концов, кончила снова. Оргазм был настолько бурным, что сознание выпало из реальности, живя только сокращениями пульсирующего влагалища и вскриками, сменяющимися мычанием...

Когда девушка вынырнула из разноцветных всполохов незамутненного счастья, то поняла, что: во-первых, ее телом все также бесцеремонно владеют насильники, засаживая с обоих концов мокрые члены; а во-вторых, что сознание опять раздвоилось на порядочную Полину и Полину-шлюху... И все же она перестала быть просто шлюхой! Уже какое-то достижение... Первой было стыдно, что она кончила с двумя членами внутри, хотя и следовало признать, что это было совершенно восхитительно, а второй даже оргазма было мало, эта дрянь продолжала наслаждаться членом, вбиваемым в податливое влагалище, и даже не прекратила ласкать кончиком языка ствол, трахающий рот!

А мужчины наяривали ее с двух концов, совершенно не интересуясь состоянием и настроением Полины, приводя ее с одной стороны в восторг, а с другой – в негодование: «Хоть бы немного остановились, неужели не поняли, что тело под ними кончило? Хоть бы дали немного передышки в наслаждении от этих мерзких отростков, чтобы я немного пришла в себя...».

Небольшую передышку ей все же позволили – Арсений, задыхаясь, хрипло бросил:

— Коллега, может поменяемся местами, чтобы потом сравнить данные по ощущениям от объекта?

— Да-да, - голос Юрия был не менее хриплым, - это же предусмотрено программой исследований.

Вот тут-то Полине и позволили немного отойти от непрерывного удовольствия. Она попыталась снова почувствовать себя безвинной жертвой, насилуемой двумя мерзавцами, не заслуживающих топтать землю... Но едва во влагалище опять был забит горячий толстый член, как моральные устои слетели с нее, как осенняя листва под ураганным ветром. Словно этого было мало, Юрий положил ладони на груди и принялся их ласкать, а потом довольно жестко защемил сосок и выкрутил его... В общем, когда перед лицом оказался член Арсения, весь в ее соках и собственной смазке, она с благодарным взмыком приняла его в рот и даже сумела немного охватить колечком губ. Ну, а про язычок, затрепетавший по бугристому стволу, и упоминать не стоит – он усиленно заработал, чтобы хозяйка могла с восторгом ощутить всю твердость и одновременно нежность полового органа, овладевавшего ротиком...

В следующий раз (когда Юрий сказал: «Пора поменять пространственное положение объекта») Полина даже не успела поругать себя за недостойное наслаждение изнасилованием. Для начала, правда, у нее отчаянно закружилась голова, но потом, когда ее тело расположили раком, она сама старалась прогнуться посильнее, повыше вздернуть попку, пошире расставить бедра - все, чтобы мужчинам было удобнее распоряжаться ее дырочками. У нее даже начало немного получаться, впрочем, можно было и не стараться – мужчины придали ей такую позу, какую пожелали, до кучи задрав голову так, что она едва не касалась затылком спины... Рот так и оставался открытым... и ничто не мешало им вновь использовать Полину в виде станка для своих членов. Собственно, через пару минут ее уже опять драли в две дырочки – Арсений сзади, Юрий – спереди. И это было чудесно! И то, как один самец забивает член в податливое, влажно хлюпающее влагалище... с такой силой, что попка подлетает, колени едва не отрываются от постели, а сиськи мотаются внизу, чуть не отрываясь. И то, как второй самец, размерено-ритмично засаживает в рот. А иногда начинает либо шлепать по лицу этой восхитительно твердой и в то же время нежной (и влажной!) дубинкой. В эти моменты она старательно вытягивала губы трубочкой (и это получалось!), чтобы эти самые развратные губы «строго» наказали. И шлепки продергивали все тело до самой промежности, где властвовал ее сущностью второй член. А иногда Юрий ласкал мокрой головкой... Ласкал носик, ласкал нежные щечки, проводил по губам, сминая их так, что обнажались белые зубки, и оставлял по всему лицу следы предельного возбуждения обоих – женских слюнок и мужской смазки...

Самцы хорошо обрабатывали отдающуюся им самку, доведя ее до нового предоргазменного состояния. И она бы уже кончила, но тут они решили поменяться местами. Это дало некоторую передышку и возможность отсрочить оргазм.

Впрочем, долго сдерживаться она не смогла.

Для начала Юрий, пристроившийся сзади, принялся раскачивать бедрами из стороны в сторону, вбивая член под тем или иным углом. Полина даже не могла понять, что лучше – резкие, пронзающие сразу до упора, удары Арсения или вот такое, дополнительно растягивающее дырочку, проникновение. Но и это еще не все – тот же Юрий иногда хлестко прикладывался к попе ладонью, и та упруго вибрировала, посылая в низ живота лучики удовольствия. Или же он почти ложился на нее и прихватывал груди, тискал их, защемлял соски, заставляя женское, уже ни о чем не рассуждающее, тело вздрагивать, мычать и прогибаться, насколько это позволяли скованные мышцы – лишь бы член, в этот момент задвинутый во влагалище, проник еще глубже...

Арсений же, собрав волосы в кулак, без особенных изысков засаживал почти в самое горло. Ее не имели, не трахали, а именно что ебали в рот! Но даже этот факт возбуждал не меньше изощренных манипуляций Юрия с ее лицом – было невыносимо приятно услужить настоящему самцу, берущему ее рот грубо, эгоистично наслаждаясь покорной самкой, готовой на все...

А потом Арсений положил сцепленные в замок руки на затылок, стиснул предплечьями голову и с натугой стал задвигать член все глубже и глубже, пока он одним рывком не преодолел сопротивление и не был забит в горло полностью. О, это восхищение сучки, по яйца надетой на толстый член, ощущающей как ее глотка неимоверно сдавливает толстый длинный член! А если учесть, что в этот момент Юрий забавлялся с болезненно чувствительными сосками, а его член в свою очередь был задвинут на всю глубину – так, что, казалось, две неимоверно твердые раздутые головки сейчас соединятся в ней... В общем немудрено, что Полина снова кончила, забившись на твердых колах, словно тушка, насаженная с обоих концов, на вертеле, и благодарно хрипя, стоная грудью, в общем производя все звуки, которые можно издать с членом в горле...

Сознание растворилось в фейерверке, тело извивалось на членах несмотря на определенную одервенелось мышц, но сучке, восхищенной беспрецедентным оргазмом этого, оказывается, было мало. Ее добили двумя контрольными выстрелами... нет, очередями. Кончающая, бьющаяся в пароксизме удовольствия Полина ощутила, как с обоих концов в нее ударили горячие фонтаны – Арсений чуть отстранился, и его сперма била прямо в рот (и дальше в оттраханное горло), сразу наполнив его до краев, а пульсация члена, сокращавшегося в растянутом влагалище вкупе с обжигающим потоком, вознесла наслаждение и вовсе на недостижимую высоту. И она просто провалилась в водоворот удовольствия, ничего не соображая, только упиваясь чудовищным по силе оргазмом...

Эпилог.

— Ну что же, коллега, - когда искрящийся поток наслаждения немного иссяк (хотя тело еще вздрагивало от последних сладких толчков), услышала Полина, все так же расположенная в коленно-локтевой позе: - Здесь много закусок, легких, но нам хватит подкрепиться перед повторным исследованием реакций объекта.

— Отличная идея! Только выйдем на балкон, там такой замечательный вид!

Прошуршала дверь, но не закрылась полностью, и ученых было по-прежнему слышно, даже почти не приходилось прислушиваться. А Арсений продолжал:

— Перекусим, потом помоем подопытную в душе и приступим к повторным исследованиям... – он сделал паузу, а девушка только после слов про душ осознала, что вся истекает спермой – та вытекала из влагалища густым потоком, капая на постель между расставленных колен, скользила по подбородку, шлепаясь на подушку, невесть как оказавшуюся между ладонями... Но самое главное - часть ее еще находилась во рту – голова по-прежнему была откинута назад, чтобы «объект» было удобнее трахать в рот... И Полина вдруг, подчинившись низменным инстинктам, сглотнула! И почувствовала определенные тянущие ощущения между бедер. «Боже мой! Что со мной стало?! Я возбуждаюсь только от того, что проглотила сперму насильника!», - эта мысль почему-то не привела в ужас, даже злости на чокнутых ученых не было. Типа, ну так случилось, что же из-за этого лечь и помереть?

Между тем за полуоткрытой дверью Арсений запальчиво говорил:

— Послушайте, коллега, ну сколько мы сможем сейчас провести опытов? Ну, еще два, может три. Ну, завтра и послезавтра – по столько же. Но это же не позволит вывести корректную функциональную кривую. Нужно сотни, тысячи раз провести исследование.

Полина немного забеспокоилась, услышав это. Нет, она, пожалуй, способна выдержать два-три изнасилования в день («Ты, что, сучка, уже предвкушаешь, как тебя снова будут трахать?» - спросила она себя, но не ответила, чтобы не услышать от своего второго Я унизительное «Да!»), но тысячу раз!.. Впрочем, не смогут же они провести тысячу «исследований» за двое суток. Да и сотню – тоже. Хех, мечтатели!

— И что же вы предлагаете, коллега?

— Заберем объект в лабораторию, заставим подписать бумаги о неразглашении, возьмем на должность лаборантки в конце концов.

— Великолепная идея, Арсений! Вы – гений, коллега!.. А еще ведь понадобится сравнение – как объект ведет себя под воздействием препарата и как, когда будет чистым от него!

— Решено! Прямо сегодня увозим подопытную к нам в лабораторию, – послышался звук, словно Арсений ударил по столику на балконе ладонью. – Только я настаиваю еще на, минимум, паре исследований в условиях гостиничного номера!

— Абсолютно согласен, коллега, нам же нужны данные при различных переменных...

Они забубнили, сыпя непонятными терминами, да и не слушала их уже Полина. «Ну уж нет! Так не пойдет!». Как-то не климатило, чтобы ее трахали во всех видах – что неподвижную, что способную и подмахивать... То есть, тьфу, сопротивляться...

Девушка вспомнила, как в самом начале насильники выдвигали гипотезу о том, что разумный человек может силой воли сопротивляться воздействию препарата. Да и потом, когда располагали раком и особенно когда кончала – тело почти слушалось... Это было единственным шансом избежать «тысячи исследований»: и она напряглась, страстно желая обрести подвижность, освободиться от сковывающего тело паралича.

Это произошло рывком... И Полина заорала – все ее мышцы пронзила чудовищная боль. Хорошо, что ткнулась перед этим в подушку, впечатавшись лицом в накапавшую изо рта сперму. Но зато крик был настолько глухим, что ученые, увлеченные каким-то спором, не обратили внимания на странный звук...

Болело все - каждая клеточка каждого мускула, – бедра, голени, подъемы стоп, руки, пресс, спина, шея и даже скулы. Стараясь снова не заорать, позволяя себе лишь шипеть, покряхтывать и потихоньку постанывать, девушка кое-как сползла с кровати. При этом все время нужно было бороться с действием препарата – тело постоянно дервенело, и приходилось постоянно контролировать себя, чтобы оно не оказалось в состоянии паралича... Еще какое-то время заняло передвижение на карачках до халата. Впрочем, надеть его не представлялось возможным – только если не орать со всей мочи. Без криков удалось только накинуть его на плечи, с трудом поднявшись по стеночке на ноги, и то едва не прокололась, слишком громко застонав. К счастью ученые либо не услышали, либо решили, что она стонет, так и не обретя подвижности... Конечно, выходить из номера с сиськами наголо и мордашкой в сперме – не айс, но уж как-нибудь переживет, мало ли сегодня было стыда... И так удалось сцепить внизу края халата судорожно сжатыми пальцами, прикрыв лобок и текущую из нее сперму... Зато – свобода! Зато не будут трахать как захотят и сколько захотят! Она не будет позорно течь и кричать, когда ее будут обрабатывать с обоих концов. Не будет биться в пароксизме унизительных оргазмов.

Едва рука коснулась ручки, Полина замерла. Некоторое время она кусала губу, а потом... повернулась и проделала обратный путь. Вытерев лицо халатом, она бросила его на прежнее место, встала раком на кровати и позволила препарату вновь овладеть телом...