ГЛАВА 2

— Я записала нас на конкурс в Хардивилле с четырьмя другими студиями через две недели, — объявила Джун за ужином несколько дней спустя. — Это всего лишь двухдневное мероприятие. Сможешь ли ты помочь, присоединиться к нам?

— Конечно, — согласился Чэд, зная, как часто он набирал очки у женщин-преподавателей из других студий, когда проходили эти межстудийные соревнования, большинство мужчин-преподавателей были геями и оставляли ему чистое поле для деятельности.

— Я ожидаю, что ты будешь следить за тем, чтобы нашим ученикам уделяли внимание, а не игнорировали их, — сказала Джун, словно прочитав его мысли. — Ты можешь повеселиться после этого, хорошо?

— Конечно, мам, — согласился Чэд с улыбкой.

***

— Моя мама сосет твой хуй, как я? — спросила Бет, задыхаясь, когда она соскребала сперму с подбородка в рот, одной рукой все еще обхватывая большой член Чэда.

— Я всегда думал, что это она тебя научила, — рассмеялся Чэд. — У вас почти одинаковые техники.

— Ну, я смотрела, как она отсасывает всем папиным друзьям в то или иное время, — вздохнула Бет. — Думаю, я не могла не перенять некоторые вещи.

— Яблоко от яблони недалеко падает, — сказал Чэд, перевернув ее на спину, поднял ее ноги и положил их себе на плечи, ее бритая киска распахнулась перед ним, липкие ниточки сока соединили ее внутренние губы, когда они разошлись, обнажив блестящую дырочку и клитор. — У тебя такой же вкус, — сказал он, проведя языком между ее раздвинутых губ, пробуя ее терпкие соки, прежде чем погрузить свой язык в нее и выпить его, пока она извивалась под ним.

***

— Почему вы не связались с нами, чтобы сообщить нам об этой проблеме? — спросила Джун на стойке регистрации пару недель спустя, когда она и все ее ученики прибыли в Хардивилл.

— Мне очень жаль, но я понятия не имею, почему вас не уведомили, — ответила молодая администраторша. — Обычно мы уведомляем гостей, когда возникают проблемы с бронированием.

— Чэд, тебе придется жить в одной комнате со мной, — сказала Джун. — Мне очень жаль, но я не вижу альтернативы. Я не могу просить наших обучающимся жить вдвоем.

— Я переживу, — ответил Чэд, думая о том, как это изменит его планы. Теперь ему предстояло убедить какую-нибудь девушку отвести его в её комнату.

— О, это уже слишком! — воскликнула Джун, совсем расстроившись, когда увидела, что в комнате, которую ей придется делить с Чэдом, есть только односпальная кровать королевского размера, нет дивана, только пара удобных кресел и журнальный столик.

— Я, наверное, могу найти комнату в другом месте, — предложил Чэд.

— О, нет, ты не сможешь, — сказала Джун, покачав на него пальцем. — Я жду от тебя помощи. Если бы ты остановился в другом месте, тебя бы здесь не было. Мы справимся.

***

Все пять студий договорились забронировать на вечер целый ресторан, чтобы все студенты могли пообщаться и познакомиться со своими коллегами из других студий. Это всегда помогало растопить лед и расслабить всех. После этого все отправились в танцевальный зал, который они арендовали на две ночи. Этот первый вечер был просто развлекательным, чтобы студенты могли потренировать нервы и почувствовать себя на месте, где им предстояло соревноваться на следующий день.

Чэд постарался станцевать с каждой из восьми женщин в их группе не менее двух раз, прежде чем пригласить на танец инструкторов из других студий. Студентам всегда нравилось видеть, как их инструкторы танцуют на публике, поэтому никто не обижался, что он пришел к ним первым. Он сузил свой "выбор" до трех разных инструкторов, но одна из них приняла решение за него, затащив его в заднюю комнату и отсосав ему, а затем повернулась и нагнулась, задрав юбку на спину, чтобы показать голую задницу и мокрую киску, которую он с удовольствием заполнил своим членом, потом напоив ее рот своей спермой, когда он кончил, чтобы она не стекала по внутренней стороне ее бедер, когда они вернутся на танцпол.

К тому времени, когда вечер наконец-то закончился, Чэд успел трахнуть ее еще раз и был более чем готов хорошенько выспаться, когда они с матерью вернулись в отель. Чэд предложил матери первой воспользоваться ванной комнатой, почти заснул на одном из кресел, пока она принимала душ, и проснулся, когда она, наконец, вышла из ванной в своей вездесущей старой футболке, в которой она неизменно спала.

Закончив принимать душ, Чэд вышел из ванной и увидел свою мать на дальней стороне кровати, спиной к нему, уже спящей. Хотя обычно он спал обнаженным, он счел более благоразумным не снимать трусы-боксеры и осторожно лег в постель, стараясь не разбудить мать.

***

Проснувшись утром, Чэд почувствовал кратковременную дезориентацию, прежде чем понял, что его мать ночью перекинула одну ногу и одну руку через его тело, а ее старая мужская футболка задралась вверх. Он чувствовал, как ее обнаженная грудь прижимается к его боку, а его утренний стояк оказался зажат под ее ногой, в то время как ее обнаженная киска была прижата к его бедру.

Очень осторожно Чэд попытался отстраниться от матери, и наконец ему удалось заставить ее перевернуться на спину, ее полные груди с большими темными сосками оказались на виду. Чэд много раз видел их мельком, но никогда еще не видел их настолько обнаженными. Соскользнув с кровати, Чэд встал и посмотрел на спящую мать, его глаза расширились, когда он увидел ее киску между её раздвинутых ног. Между толстыми внешними губами торчали длинные, темного цвета внутренние губы киски, над которыми возвышался толстый темный клитор. Он почувствовал, как его член всколыхнулся от этого зрелища, затем быстро повернулся и направился в ванную, когда увидел, что она зашевелилась.

***

Когда он закончил утренний моцион и вышел из ванной, Джун сидела на одном из стульев и проверяла свое расписание на день.

— Твоя очередь, — сказал Чэд. — Ты хорошо спала?

— Как камень, — ответила Джун, улыбаясь ему. — Как только я легла на матрас, я сразу же вырубилась.

— Ну, надеюсь, я не храпел, — сказал Чэд с ухмылкой.

— Если и храпел, то я не заметила, — ответила Джун. — Давай я приму душ, а потом мы пойдем завтракать.

***

Это была та часть выходных, которую Чэд ненавидел: следить за студентами, смотреть, как они отрабатывают свои упражнения, затем прерываться на обед, после которого начинались соревнования. Потом был перерыв на ужин, затем финальные туры, потом церемония награждения. Затем был еще один перерыв, и все собрались на вечеринку и танцы после конкурса, большинство из них принесли специальные наряды специально для вечеринки.

Чэд переоделся в рубашку с длинными рукавами, которые он закатал до локтей, оставив две верхние пуговицы рубашки расстегнутыми, чтобы показать свою широкую загорелую грудь, и обтягивающие джинсы. Джун переоделась в черный боди-комбинезон в сеточку с черной мини-юбкой. Несмотря на то, что сетка была плотного плетения, ее обнаженная грудь и большие темные соски были хорошо видны под ней.

Чэд предположил, что на ней трусики-стринги, но это предположение развеялось, когда Джун наклонилась, чтобы поправить свои шестидюймовые туфельки на шпильках, и мини-юбка поднялась сзади, обнажив ее нижнюю часть задницы и киску, длинные внутренние губы которой Чэд отчетливо видел прижатыми к колготкам в сеточку.

Протокол все еще рулил, и Чэд был вынужден станцевать с каждой из своих учениц по несколько раз, прежде чем он смог позволить себе танцевать с людьми из других студий: инструкторами и учениками. Как всегда, он увидел, что его мать очень хотели пригласить на танец люди из других студий.

Все были в приподнятом настроении, частью празднования был открытый бар, когда некоторые из их учеников стали просить Джун и Чэда станцевать танго, которым они славились.

Танго — это очень чувственный танец родом из Аргентины. Его танцуют либо в открытом стиле, когда между танцорами нет контакта, кроме рук, либо в закрытом стиле, когда есть телесный контакт. Аргентинский стиль предполагает тесный контакт от талии до плеч, а американский и международный стиль — от коленей до талии.

Поскольку Джун была очень высокой для женщины-танцовщицы, танго для нее было идеальным танцем, и с самого начала Чэд проявил склонность к латинским танцам, особенно к танго. Они довели до совершенства хореографию, которую Джун и Чарльз придумали и исполняли на профессиональных соревнованиях.

***

Поддавшись на поощрения, Джун и Чэд заняли свои места в центре танцпола. Джун прислонилась к Чеду, положив левую ногу поверх его правой, прижалась тазом к его тазу, а правую ногу подняла и зацепила за его бедро в позе ганчо корте. Чэд не мог не заметить, что ее большие темные соски были твердыми, почти проступали сквозь сетчатый материал ее костюма, когда они оба откинулись назад, вытянув руки, и их тазы стали точкой соприкосновения, когда началась музыка.

Чэд тут же сделал полный корте, затем поднял Джун в воздух в болео правой ногой, все задохнулись, когда она выгнула левую ногу так, что ее туфля почти коснулась головы, после чего Чэд опустил ее, и они начали свой танец. Каждый раз, когда Чэд отклонял ее вправо, он знал, что ее юбка поднимется и обнажит ягодицы.

В финале танца Джун вернулась в исходное положение, Джун положила левую ногу на правую ногу Чэда, а правой обхватила его бедро в ганчо. Правая рука Чэда лежала на ее талии, а левой он держал ее правую руку, когда они прижимались друг к другу тазами, а Чэд двигал верхней частью ее тела из стороны в сторону и по кругу.

Глаза Джун расширились от удивления, а зал разразился аплодисментами, когда она поняла, что чувствует, как член Чэда пульсирует напротив ее киски и нижней части живота, и что он твердый, очень твердый. Ее ноги дрожали, когда она опустилась, чтобы встать на ноги, чувствуя влажность в своей киске, когда все собрались вокруг, чтобы поздравить их, ее глаза не упустили огромную выпуклость в его узких джинсах, которая теперь была мокрой от ее киски.

***

Чэд умирал от желания кончить. Никогда раньше он так не реагировал на танец с матерью, а ведь они танцевали одно и то же танго сотни раз. Он знал, что она почувствовала его бушующий стояк. Это невозможно было не заметить, когда они прижимались друг к другу. Но теперь, вместо того, чтобы иметь выбор и уйти с танцпола, он оказался в ловушке восхищенной толпы, и не было никакой возможности выбраться из нее, не уходя.

— Боже мой, я в ударе, — вздохнула Джун, снимая туфли и падая обратно на кровать, ее ноги все еще стояли на земле, непроизвольно давая Чэду рассмотреть ее мокрую киску, прижатую к сетчатому боди.

— Я думаю, что все действительно получили удовольствие, — сказал Чэд, отворачиваясь, чтобы не попасться ей на глаза, его член начал бурно реагировать. — Ты хочешь сначала принять душ?

— Да, спасибо, — ответила Джун, садясь. — Наверное, я старею. Раньше вечер танцев никогда не вызывал у меня усталости.

— Ты никогда не будешь старой, — сказал Чэд, когда она вошла в ванную и закрыла за собой дверь.

***

Чэд принял душ в свою очередь, затем тихонько лег в постель, Джун легла на бок, спиной к нему, в своей старой футболке. Когда он проснулся утром, ситуация повторилась: грудь Джун прижалась к его боку, ее мужская футболка задралась под ее руками, одна нога перекинута через бедра, зажав его член, а одна рука перекинута через грудь. Только на этот раз Джун зашевелилась, затем открыла глаза и подскочила, когда поняла, в каком положении она находится.

— Доброе утро, — сказал Чэд, улыбаясь шокированному выражению ее лица. — Хорошо спалось?

— Наверное, да, — ответила Джун, отстраняясь от него и натягивая свою старую мужскую футболку, но не раньше, чем Чэд хорошенько ее рассмотрел. — Мне жаль.

— Почему? Это было довольно удобно, — ответил Чед.

— Нам пора идти, — сказала Джун, переползая по его телу, чтобы встать, при этом она широко раздвинула ноги и открыла ему прекрасный вид на свою раздвинутую киску, длинные внутренние губки которой свисали вниз.

***

Чэд был благодарен возвращению домой и на пляж, где ежедневное купание и пребывание на берегу восстановили его равновесие, не говоря уже о другой девушке на каждую ночь в течение недели. Ему стало надоедать, что образы его матери стали накладываться на образ девушки, с которой он был, что он думал о ней, когда ему сосали или трахали.

Джун вернулась в студию: после соревнований всегда возрастало волнение и появлялись новые ученики. Когда она вспоминала то последнее танго с Чэдом, она отмахивалась от своих опасений, считая, что это неважно, что волноваться действительно не о чем. Тем не менее, она чувствовала разочарование, когда вспоминала, как большой член Чэда был прижат к её телу. Наблюдение за тем, как он трахает Дарлин, находясь в душевой, мало способствовало улучшению ее настроения. Она сходила на два свидания, каждое с другим парнем, просто чтобы попытаться выкинуть это из головы, чего, как ей казалось, она так и не сделала, какими бы восторженными от нее они ни были.

***

— Посмотри на это, — сказала Джун вечером, когда они с Чэдом садились ужинать, и протянула через стол рекламный листок.

— Ежегодный конкурс танго, — прокомментировал Чэд, взглянув на него. — Они проводят его каждый год.

— Я услышала от людей, — медленно сказала Джун, — от наших студентов, конечно, но также от студентов, инструкторов и владельцев других студий. Они считают, что мы должны участвовать.

— Что, ты и я? — Чэд задохнулся, уставившись на нее. — Я понимаю, что мы нравимся людям, но действительно ли мы танцоры танго мирового класса?

— Может быть, не в данный момент, — ответила Джун, — но с правильным тренером и упорной работой, я думаю, мы могли бы ими стать. Тебя это заинтересует?

— Это в Сан-Паулу, — заметил Чэд, еще раз взглянув на рекламный проспект.

— Удивительно, но каждый год туда приезжает мало американцев, — сказала Джун. — Я проверяла. И ни одна американская команда никогда не побеждала.

— Ты хочешь сделать это, не так ли? — спросил Чэд. — Почему?

— Прежде всего, потому что мы с твоим отцом поставили хореографию, — ответила Джун. — Это значит для меня больше, чем просто танец. Независимо от того, выиграем ли мы или будем первыми выбывшими, я думаю, что смогу наконец почувствовать себя спокойной, если мы, ты и я, станцуем его перед всем миром.

— Ого, — вздохнул Чэд. — Я и не понимал... Прошло 15 лет. Я имею в виду, я все еще скучаю по нему, но я не чувствую той глубокой, болезненной грусти, которую я испытывал раньше.

— Думаю, для меня всё по-другому, — сказала Джун. — Он был моим мужем. Кроме тебя, я никого больше так не любила.

— Хорошо, — сказал Чэд. — Что-нибудь еще?

— Мне нравится идея выиграть конкурс, особенно с тобой, — сказала Джун, покраснев. — Наше последнее танго было намного лучше, чем все, что мы когда-либо танцевали. Совершенно другой уровень. Если бы мы выиграли, или даже хорошо выступили, эффект для бизнеса тоже был бы огромным.

— Но тебе ведь это не нужно, правда? — спросил Чэд. — Я имею в виду, что никому из нас никогда больше не нужно беспокоиться о деньгах.

— Мне нужно быть успешной самой по себе, — ответила Джун. — Я горжусь тем, что я сделала со студией. Если бы я могла развивать ее и сохранять ту же энергию и чувство радости, которое испытывает каждый человек, входящий в эти двери, я бы хотела этого. Мне бы этого очень хотелось.

— Ого, не тот разговор за ужином, которого я ожидал, — сказал Чэд с усмешкой. — Ладно, предположим, что я в деле. Каков будет план? Я бы хотел услышать, чтобы кто-то, кто знает, о чем говорит, сказал нам, что у нас есть шанс, а не люди, которые знают нас и весьма предвзяты.

— У меня такое же чувство, — призналась Джун. — Я знаю кого-то, кто знает кого-то, ты же знаешь, как это бывает. В любом случае, я решила обратиться к Андресу Гаррао.

— Андрес... ни за что! — взорвался Чэд, смеясь. — Разве он не величайший из ныне живущих богов танго на планете?

— Думаю, я смогу связаться с ним, — сказала Джун, — но мне нужно будет прислать видео, когда я это сделаю. Ты потренируешься со мной и поможешь сделать видео?

— Ты серьезно к этому относишься, не так ли? — спросил Чэд.

— Думаю, да, — ответила Джун.

— Знаешь, я не могу вспомнить, чтобы ты когда-нибудь говорила, что тебе так чего-то хочется, — задумчиво сказал Чед. — Ты всегда больше заботилась о том, чтобы никто ни в чем не нуждался, в основном, конечно, я, но также речь и о студии с твоими учениками. Вот почему они так без ума от тебя.

— А у меня сложилось ошибочное впечатление, что это потому, что я хороший учитель танцев, — ответила Джун, посмотрев на него, а затем улыбнулась.

— Да, ты лучшая, — ответил Чэд. — Ты научила меня танцевать.

— А ты не так уж плох, если я сама так считаю, — сказала Джун, крепко обнимая его.

— Да какого черта, — сказал Чэд. — Я всю неделю сидел на пляже и думал, действительно ли это та жизнь, которую я хочу для себя, но я не мог придумать ничего другого, что мне было бы интересно сделать. Я думаю, что сейчас самое время сделать что-то, чего ты хочешь, так что давай сделаем это.

***

— Эй, что происходит? — спросил Чед, вернувшись домой с пляжа на следующий день и обнаружив тяжелую технику, вскапывающую землю на другой стороне бассейна, и бригаду мужчин, копошащихся на территории.

— Я строю бальный зал, — с улыбкой ответила Джун. — Насколько это круто?

— Это серьезно очень круто, — ответил Чэд, глядя на нее сверху вниз. — Я полагаю, это как-то связано с конкурсом танго?

— Определенно, — согласилась Джун, кивнув, — но с точки зрения бизнеса я могу все списать на него. Мне нужно только сказать, что я построила его для наших пятничных вечеринок и буду проводить их здесь время от времени. В любом случае, это хорошая идея. Я не хочу репетировать в студии, — объяснила она. — Там постоянно будут прерывать, и будет трудно сосредоточиться.

— Похоже, что это многим необходимо, — заметил Чэд.

— Оплата зависит от того, что мы закончим работу не более чем за месяц, — сказала Джун. — Каждый день раньше срока приносит бонус, каждый день опоздания — штраф. Мне, конечно, пришлось согласиться цену с премией, но это не страшно. Согласно строительным нормам, они могут работать с 8 утра до 8 вечера, и я попросила их быть как можно более внимательными к шуму для соседей. Они заверили меня, что сделают все раньше. У нас будет по крайней мере 6 месяцев, чтобы потренироваться.

***

Чэд никогда не работал так усердно, как после того, как бальный зал был закончен на 4 дня раньше срока. Казалось, что это двухэтажное здание, но у него был только первый этаж с демонтируемой звуко- и капитальной стеклянной стеной, выходящей на бассейн и дом. Высокий потолок вмещал 3 огромные люстры, которые полностью освещали паркетный танцпол размером 50' x 30'. В дальнем конце комнаты находился ступенчатый помост для оркестра из 20 человек. Перед задней стеной находился 110-дюймовый QLED-экран, который можно было опустить. Современная аудиовизуальная система сделала все идеальным.

Джун разбила программу на блоки размером не более одного шага-движения, которые могли состоять из нескольких отдельных шагов. Один за другим они проходили их, выполняя снова и снова, пока она не была удовлетворена, прежде чем перейти к следующему блоку.

Некоторые из более интенсивных движений, например, "шлифовка" друг о друга, стимулировали почти болезненную сверхнапряженную эрекцию, которую невозможно было скрыть. Джун обычно носила белый купальник, а Чэд — спортивные шорты и футболку. Они оба всегда носили свои танцевальные туфли. Ее темные соски были легко видны под белым материалом, когда она потела, делая его почти прозрачным вокруг ее сосков и между ног, что происходило довольно быстро. Перед шорт Джун был мокрым после того, как она в течение получаса снова и снова упиралась в него своей промежностью, пока не была удовлетворена тренировкой. Когда они работали над завершающей последовательностью, Джун откинулась назад, а Чэд прижал ее к себе, прижимая ее киску к своему отвердевшему как камень члену, он действительно кончил, извергшись в шорты. У него не было сомнений в том, что она знала, что происходит. Она должна была чувствовать, как у него пульсирует член, когда она прижималась к нему своей киской, но она ничего не сказала.

Каждый день Джун просыпалась на несколько часов раньше, и у них была двухчасовая утренняя тренировка. Вечером, после того как она возвращалась домой из студии, они обычно занимались не менее часа, иногда больше. Потребовалась всего неделя, чтобы пройти всю программу, блок за блоком, к удовлетворению Джун. Затем они начали ее танцевать. Каждая итерация занимала чуть больше 3 минут, если они не останавливались, чтобы над чем-то поработать. После двух дней, когда они танцевали фрагмент снова и снова, не менее 50 раз, Джун решила, что они готовы приступить к записи. Чэд чувствовал, что может закрыть глаза и сделать это на автопилоте.

Частью аудиовизуальной системы в новом бальном зале были 4 видеокамеры, по одной в каждом углу, подвешенные в 10 футах от земли. Чэд почувствовал облегчение, когда Джун осталась довольна после дюжины дублей. Следующие два дня у нее ушли на то, чтобы отобрать видео, которое, по ее мнению, выглядело лучше всего.

И только затем она протянула руку к телефону, чтобы сделать решающий звонок.