Шестнадцатого января позвонил Виталик.

— Давай, - говорит, - встретимся, посидим.

— Хорошо, - говорю, – давай. Когда?

— Да вот в эту субботу. Я сейчас Сашке позвоню, договорюсь.

Через пять минут снова звонит:

— Сашка тоже будет. Значит в субботу в шесть у тебя. Договорились?

— Договорились.

Ещё через пять минут звонок:

— Знаешь что? Ты курицу сделай. Как прошлый раз.

— Сделаю.

Виталька мужик энергичный и упорный. В 32 поступил в институт. Закончил его и пошёл на государственную службу. Очень быстро поднялся. Сейчас высокопоставленный чиновник. На самых верхах. На самых. Да, плюс ко всему, председатель совета директоров в очень крупной компании.

У Сашки тоже высшее образование - экономист. Он предприниматель. Вместе с братом владелец фабрики. Любит своё дело и работает от души. Ну, естественно и деньги водятся.

А я низшее звено в гражданской иерархии. Рядовой администратор и уже пенсионер.

Собираются, так сказать, представители всех слоёв населения.

Мы с Виталиком и Санькой в перестроечные времена покрутились. Ох, покрутились. Несколько раз по краю уголовки прошли. Защищались от бандюков. Со стрельбой.

Виталик на девять лет меня моложе, а Санька и вовсе на двадцать один. В моей строительной бригаде он был самым молодым. Безотцовщина. Так, как-то мы и приклеились друг к другу.

Я запёк в духовке две курицы с карри и рисом.

В шесть приехал Виталька, чуть попозже Санька. Сели за стол.

Вопросы-расспросы:

— Как ты?

— А как ты?

Больше года не виделись. За разговорами просидели до девяти, и Виталя поехал домой.

Перед уходом он сказал:

— Вот посижу с вами, поговорю по душам, и как-то легче жить становится. И ещё знаете… У меня, после таких посиделок, дельные мысли появляются. Конструктивные.

И уехал.

А Саша остался ещё.

Кстати, был один интересный момент.

Есть такая присказка. Пока, знаете ли, существуют водка, кухня и интернет, народ молчать не будет.

Водка - это не про нас, а всё остальное - верно.

О чём говорят три мужика, расслабившись, под хорошую жратву. Конечно о том, как обустроить Россию.

Перелопатив многое, пришли к выводу, что правительство не знает истинного положения дел в стране. Потому, что все предприятия (все, без исключения) скрывают свой оборот. Скрывают налогооблагаемую базу, количество работников и выплаченную заработную плату.

Отследить состояние частного предприятия чиновники не могут.

Сашка ехидничал:

— Как вы, чинуши - тыкал вилкой в Витальку - сможете собрать все налоги? Никак!

И тут я, по простоте душевной, вставил:

— Ну почему же никак. Можно собрать и все.

— Ну, и как же? - опять посмеивался Санька.

— Да вот, так-то и так-то, - отвечаю я.

Гробовая тишина – это самое подходящее. Это в точку.

Потом Виталя, осторожно так и ласково, спрашивает:

— Ты про это дело никому больше не говорил?

— Нет, - отвечаю, - это я только что придумал.

— Знаешь что? - продолжает он крадучись, - Если эта твоя идейка где-то всплывёт, я тебя собственными руками задушу.

А Санька строго:

— Давайте так, мужики: - Ты ничего не говорил, а мы ничего не слышали. Лады?

Ударили по рукам.

Вот как бывает. Идея, весьма полезная для государства, может оказаться смертельно опасной для её изобретателя. :D:D:D

Ну вот. Виталька уехал, а Санька остался.

И тут у него зазвонил телефон. Он взвился, кинулся в коридор к своей барсетке, вернулся на кухню, разговаривая.

— Да, Ира… Да… Минут черед двадцать выеду… Да. Сейчас курицу доем и поеду. Где-то через полчаса.

Потом протягивает мне сотовый:

— На. Хочет с тобой поговорить.

— Здравствуй Ирочка.

— Здравствуй дядь Юра. С прошедшим тебя!

— И тебя так же.

— Дядь Юр, ты бы зашёл в гости. Я тебя уже два года не видела.

— Ну, хорошо, зайду. Как будешь готова – позвони.

— Ловлю на слове. Ты так и живёшь один? Не женился?

— Женился. Но живу один.

— Во!... А кто она?

— Мария Михайловна.

— Как?! Опять?!

— Да, Ирочка. Круг замкнулся, – смеюсь я.

— Тогда приходите вдвоём. Ну ладно, пока. Целую.

Ириша моя дальняя родственница. И ещё – крестница.

Она была худеньким, большеглазым и спокойным ребёнком. Когда Ире исполнилось 16 лет, я подарил ей гитару и научил играть простенькое.

И ещё мы с ней "дружили". Я приходил к ним в гости, чаще по делам, и она выговаривала мне:

— Дядь Юр! Ты мне друг, или кто?! У меня тут "не идёт"! - и волокла меня в свою комнату к компьютеру.

До меня вдруг дошло, что Ириша разговаривает непринуждённо, весело как-то. Не так, как обычно последние годы.

Если кто читал моё "Саша плюс Ира", тот поймёт это удивление. Веселье в Сашкиной семье отсутствовало лет пятнадцать.

Я внимательно посмотрел на Саньку, возвращая ему трубку.

Он уловил мой взгляд. Покивал.

— Да. Наладилось у нас... Вроде бы.

— Ты простил?... Забыл?

— Простил я уже через двадцать четыре часа, после того как узнал. Юра, она же не блядь. Она порядочная, умная женщина!... Она мать моего ребёнка. Всё это дикий случай. И я подозреваю, что её коллеги-подружки, сучки, специально её подпоили. Завидовали… А вот забыть не могу. Как ты сотрёшь человеческую память, я же не флешка.

— Само прошло? – не унимался я.

Он выдохнул, вытер руки о салфетку.

— Никому не рассказывал, тебе первому.

Я насторожился.

Саша продолжил:

— Прошедшим летом в июле… - опять замолк. Видать тяжёлый будет рассказ. Я терпеливо ждал.

— У меня знаешь, какая жизнь? У меня - не выходных, не проходных. А в тот день, в субботу… Печь сдохла. Производство встало. Ну, я и поехал домой. Ремонтники сами управятся. Приезжаю, Ира спит. Ну, я ещё чайник поставил… Зашёл в спальню, а у Иришки рука висит с кровати как-то неловко. Я осторожно положил ей ручку поудобней, а она такая холодная, прям ледяная. И тут увидел… Две пустые пачки снотворного… Давай её трясти - Ира-Ира! Она спит! Твою мать!...

— Ну и что?!

— Ну, вызвал скорую. Девочке оператору сказал, что каждому из бригады десятку дам, если за пять минут приедут. Они уже через три были на месте. Ирку на носилки, и в БСМП. Я следом. Весь остаток дня и всю ночь просидел у палаты реанимации… Откачали.

— Нихрена себе! – не сдержался я.

— Вот тебе и "нихрена", – поморщился Санька.

— И что? Именно после этого всё наладилось?

— Куда там, - криво усмехнулся Санька. - У нас потом разговор был... Тяжёлый... Уже дома.

— Бабы – дуры. Ведь никаких внешних признаков не было. Всё вроде спокойно. И - на тебе! Я ей объясняю:

— Ира, ну ладно я. Мы уже полтора десятка лет живём как чужие. Но почему ты не подумала о Славике? Ты почему не подумала о своей матери? И вообще, - чего тебе не хватает, что ты вот так сделала? Разве я тебя обижаю?

А она мне со слезами:

— Я, – говорит, - устала так жить, ты пятнадцать лет меня обижаешь своим невниманием. Ты мной пятнадцать лет пренебрегаешь. Я устала быть роботом. Я человек. Я женщина. У меня есть предел.

– Саша, ты не вини её. Женщина – слабое существо. Сорвалась, значит. Психика не выдержала. Это хорошо, что так удачно закончилось. А Славик как отреагировал?

— Славик в Москве был. У него сборы и потом сразу чемпионат. Так что он не в курсе.

— Ну, слава Богу.

— Я ей говорю – продолжал Санька, - Ира, ты психолог. Скажи мне что делать, и я сделаю.

Он посмотрел на моё удивлённое лицо.

— Да! Психолог. В седьмом году второе образование получила. Психолог! – он поднял палец, - Дипломированный.

— Сань, она это специально. Она хотела профессионально разобраться в вашей беде.

— Да, - покивал он, - она тоже так говорит. Но потом она поняла, что знание психологии для самого себя не поможет. Тут надо… Понимаешь… Как-то отрешиться от ситуации. Посмотреть со стороны…

— И что?

— Ну… Поговорили. Она мне всё высказала. Я, мол, что, уродка, какая? Я что - страшная?...

Я ей объясняю:

— Ира, дело не в тебе, дело во мне. Я начинаю о тебе думать и сразу представляется, что ты с "ним"… Я не могу тебя целовать. Это как будто с "ним" лобызаться. Я же не голубой!

А она мне:

— Значит я для тебя грязная?... После стольких лет?...

— Ну? А дальше?

— Дальше… Короче – помыл я её.

— В смысле?

— Ну, помыл. Всю… С перекисью водорода… Даже рот прополоскала.

И глядя на мою отвисшую челюсть, замахал руками:

— Погоди, ты же не думаешь, что я её схватил, поволок, бросил в ванну?!... Это, вообще, была её идея.

Помолчали. Потом я спросил:

— Значит, ты её продезинфицировал?

— Выходит – так.

— Саша, мне кажется это унизительно для женщины.

— Она и обиделась. Сильно. Остаток дня дулась.

Я ей говорю:

— Ира, ты же сама предложила.

А она мне:

— А ты мог бы и отказаться…

А следующим утром встал, выхожу на кухню, она там себе на завтрак бутерброды делает. На работу собирается. Стоит… Сама маленькая, фигурка как у девочки… Господи, думаю, сколько же она натерпелась, если ей жить страшнее, чем умереть. Подошёл сзади, обнял, она повернулась ко мне лицом и поцеловала…

— Ну?

— Ну и всё. Сгрёб её и понёс в спальню… И на работу в тот день не пошли. Вот так… Медовый месяц у нас. Уже полгода... Односпалки я на дачу увёз, а купил большую двуспальную.

— Ну, слава Богу! Я же за вас так переживал! Значит всё нормально?

— Даа! Всё как у людей. Один раз даже поссорились, – смеётся Санька.

С Санькой ссорится, всё одно, что с бульдозером спорить. Результат будет одинаковый.

— А чего не поделили?

— Ну, представь – просыпаюсь ночью, она плачет. Что случилось?! А она мне – Ребёночка хочу. Представляешь? Только жизнь наладилась - она опять.

— А в чём дело-то? Пусть будет ребёночек.

— Юра, ей через два года – сорок. А вдруг родит какого-нибудь дауна… Да и на фабрике… У нас продукция-то сам понимаешь, не эксклюзив. Вместе мы более-менее справляемся. А когда она в декрет уйдёт, я один останусь. Малейшая ошибка и конкуренты нас попросту сожрут... А Славик как? Ему сейчас спокойная обстановка нужна. У него институтская программа очень сложная. А тут дитё по ночам будет плакать, спать не давать…

Бросил косточку на тарелку.

— Да и я уже не хочу что-то менять. Не тот возраст… То время, когда нужно было заводить детей, мы упустили. И не по моей вине... Мечтали-то, как минимум, троих завести, а оно - видишь, как вышло. Поэтому надо смириться. Я понимаю - это материнский инстинкт, с ним трудно бороться. Но здравомыслие подсказывает – "не надо".

— Так и объяснил?

— Так и объяснил... Поплакала. Но вроде успокоилась.

И Саша, доев курицу, поехал домой.

А я думал вот о чём – двести граммов жидкости, единожды, вопреки здравому смыслу принятые вовнутрь, покалечили жизнь двум хорошим, разумным, ответственным людям.

Горький осадок остался.

На следующий день я позвонил Саше и попросил разрешения рассказать его историю. Ну, естественно, изменив имена и узнаваемые реквизиты. Тот посоветовался с женой, и они разрешили. Вдруг кому-то пригодится.