Прошла пара дней, с Юлей мы не виделись и даже не переписывались, потому что она хотела дать мне время всё хорошенько обдумать. А подумать было о чём: разумеется, я люблю свою девушку и хочу быть с ней, кроме того, она очень развратна, как и я, и можно быть открытым и честным с ней, а этого очень дорого стоит. Плюс не забываем, что у неё есть дар гипноза, которым она подчиняет свою и мою маму, а значит можно до конца жизни развлекаться, как минимум, с двумя взрослыми женщинами, одна из которых – моя мать! Я столько раз мечтал и фантазировал о ней, а теперь могу получить всё это в реальности, как же можно от такого отказываться? Но с другой стороны то, что предлагает мне сделать Юля, а именно гвоздями прибить мамин клитор и соски, это же невероятно больно! Как я могу поступить так с собственной матерью? Даже под гипнозом, потом-то, когда очухается, сколько всё это будет заживать? Фантазии фантазиями, но в реальности ведь нельзя так, маму же я очень люблю... А беременность? Ещё один ребёнок в семье? Да зачем он нам, зачем все эти проблемы? Я, считай, у мамы только-только вырос, а тут ей всё это проходить по новой. Да и, если честно, меня напрягает, что Юля меня заставляет делать то, чего я не хочу. Это как истеричные бабы, которые ставят тупые ультиматумы, типа, «или я, или она!» или «сделай то-то, иначе ты меня не любишь!». Тьфу! А её способность гипноза даже пугает, а вдруг она и меня загипнотизирует? Ну, в самом деле, что ей стоит? А может она ещё что похлеще умеет? Та же пугающая проницательность моей девушки очень настораживает! Например, пару раз, вспоминая недавно произошедшие события, я так возбуждался, что еле сдерживался, чтобы не подрочить и даже подумывал немного передернуть, не доводя до оргазма, чтобы не нарушать данное Юле обещание. Дать себе, так сказать, маленькое послабление. И что бы вы думали? Буквально через десять секунд мне уже приходило от Юльки смс с напоминанием, что я обещал не мастурбировать. Вот как так? Это совпадение или...?

В общем, я раздумывал все эти дни, но больше склонялся, в конечном итоге, к мысли отказаться от всего этого, слишком уж всё казалось радикальным. Даже начал репетировать свою речь с отказом и попытками убедить мою девушку не прекращать из-за этого наши отношения. Но тут неожиданно мне пришло сообщение от Юли с фотографией из её квартиры, где была запечатлена моя мама... голая. Она лежит на спине на полу, руки привязаны к батарее, ноги растопырены в разные стороны, а промежность гладко выбрита. От такого зрелища я едва не выронил телефон. Не успел я отойти от этого фото, как следом другое: голая Оксана Витальевна сидит на мамином животе и пальцами рук вытягивает ей в стороны половые губы! Что это? Фотошоп? Мама же должна быть сегодня на работе! Немедленно набрал Юле – звонки идут, но трубку никто не берёт. Позвонил её матери – абонент вообще не доступен.

Наспех одевшись, я тотчас побежал домой к своей девушке, голова пухла от вереницы образов и мыслей. Как моя мама оказалась у них дома? Юля что, подловила её с утра на улице и опять загипнотизировала? А теперь издевается и мучает? Как посмела, даже не посоветовавшись со мной? Мы же не о таком договаривались! Буквально взлетев на девятый этаж, меня у порога встретила Юля всё с той же хитрой ухмылкой. Я ещё подумал: и как же она так угадала и открыла дверь прямо перед моим появлением?

Я: «Что ты с ней сделала?» - громко прокричал я и, не дожидаясь ответа, оттолкнул и бросился в Юлину спальню. Мама всё так же была привязана к батарее, как и на сброшенном фото, но теперь она вылизывала промежность присевшей над ней Оксане Витальевне. Я замер, не решаясь подойти. Сзади тихо подошла Юля.

Юля: «Слав, не волнуйся, всё хорошо!»

Наконец, найдя силы, я бросился к маме, грубо оттолкнул Оксану Витальевну и стал трясти маму за плечи и шлёпать по щекам, пытаясь привести в чувства и узнать, как она себя чувствует и всё ли с ней порядке. В тот момент мне и правда было страшно из-за того, что с ней успели сделать две эти фурии. Я уже был полон решимости всё высказать и послать Юльку куда подальше со своими шаманствами и подобными игрищами, но не успел я даже открыть рот, как Юля стала сама на всё отвечать.

Юля: «Ой, сколько пафоса, тебе не надоело?» Я удивленно на неё посмотрел, ведь я вроде ничего не успел сказать.

Юля: «Не надоело ещё изображать из себя нормального человека, любящего сына, которому предписано вести себя по правилам? Хочешь показать вычурную заботу о матери, развязать её, одеть, увести домой? А ради чего, ради самооправдания? Чтоб потом самому спокойней спалось и не мучала совесть, раз ты поступил красиво и благородно в подобной ситуации, да? Остановись и подумай, а оно того стоит? Пройдут недели, месяцы, и ты снова будешь удрачиваться и мечтать о ней, будешь вспоминать и этот момент, и прошлый, будешь представлять «а что было бы, согласись ты тогда на мои условия?» Ты ведь знаешь, именно так и будет! Будешь фантазировать и представлять, что возвращаешься в это мгновение вновь и вновь и делаешь иной выбор. Так сделай его, Слав! Сделай прямо сейчас, сделай в реальности, а не в мечтах. Чего ты боишься? Что всё изменится? Ну, так ведь в лучшую сторону! Например, посмотри на мою маму. Я вижу, как она тебя привлекает, вижу! И раньше видела, когда ты был у нас в гостях: как ты пялился на её груди и попку, как засматривался на ножки в колготочках, когда она куда-то наклонялась. И я не против! Я только за! Будешь трахать её, когда пожелаешь! Какая ещё девушка позволит тебе такое? Будем трахаться и извращаться все вместе, ты ведь хочешь этого. Хочешь! А твоя сука-мать, а? Она сотни раз говорила, что хочет сделать тебя счастливым, ну так вот, пусть выполнит своё обещание! Это же сделает тебя счастливым, ты же знаешь. А мои навыки помогут при этом сохранить ваши обычные отношения! Хочешь, она от тебя забеременеет, как ты всегда и мечтал? Ты ведь даже имя вашей дочке придумал – Вера! Хах, плод инцеста родного сына и матери, с удовольствием бы на это посмотрела! А хочешь, обе наши мамы от тебя залетят одновременно? Я бы тоже не отказалась от сестрички. Можно даже делать ставки, кто первая от тебя понесёт... Ну, так скажи мне, Слав, стоит ли отказываться от всего этого ради какой-то напыщенной благородности, о которой ты обязательно вскоре будешь жалеть?»

Я сидел и слушал её раскрыв рот. Всё описываемое действительно казалось очень заманчивым и желанным, вся моя агрессия куда-то улетучилась. Пойти на всё это в жизни... ну, не знаю. Сделать маме очень больно? Чтоб ей было плохо, а мне хорошо? Да какой я сын после этого...

Юля: «Да прекрати ты париться, больно-не больно. Я могу ей внушить как боль, так и отсутствие оной». Моя девушка в очередной раз демонстрировала чудеса ответов на ещё не заданные вопросы.

Юля: «Смотри!» Она зыркнула на свою мать, и та, словно на радиоуправлении, послушно подошла к моей, наклонилась и с размаху шлёпнула ладонью по её выбритой вульве. Никогда до этого я не видел половые губы собственной матери, а тут сразу вблизи, в выбритом виде и такое садо-мазо... Раздался громкий хлопок, растопыренные ноги мамы немного дёрнулись и подались вверх. Оксана Витальевна стала шлёпать ещё и ещё, сильнее и сильнее, шлепок за шлепком. Я уж, было, хотел остановить экзекуцию и даже ухватился за бьющую ладонь, как вновь раздался Юлин голос:

Юля: «Да ты лучше назад обернись, герой-спасатель хренов!»

Обернувшись я увидел, что моя загипнотизированная мама, томно прикусив губу, извивалась и постанывала от удовольствия. Она блядски посмотрела на Оксану Витальевну и сказала: «ещё!» От неожиданности я выпустил ладонь, и та снова стала звонко шлёпать мою мать по гладкой промежности, принося ей, как ни странно, наслаждение и кайф.

Мама: «Да, ещё, бей ещё! Сильнее! Я хочу сильнее!»

Мама раздвигала ноги всё шире и шире, выпячивая свою мясистую киску по-максимуму и стараясь принимать всю силу ударов именно ей. Видеть и слышать подобное от родной матери было очень странным и необычным, ведь она всегда была довольно скромной и морально нравственной. Понятно, что во всём был виноват гипноз, но тем не менее.

Юля: «Видишь? Она кайфует!»

Я: «Ты внушила моей маме, что боль - это хорошо?»

Юля: «Нет, просто сексуальные болевые ощущения теперь приносят ей лишь удовольствие! Давай, отойди в сторонку, я кое-что покажу»

Я поднялся и встал рядом. Оксана Витальевна также перестала бить маму ладонью по красноватой вульве, выпрямилась и встала между маминых ног.

Юля: «Елена Николаевна, будьте добры, приподнимите свой зад!»

Мама послушно изогнулась, сделав что-то наподобие маленького мостика. Оксана Витальевна замахнулась своей ногой и ударила маму подъёмом ступни прямо между ног! Я даже среагировать не успел. Раздался приглушенный звук удара о мягкое женское писечное мясо. Мама протяжно застонала, но это был стон не боли, а удовольствия.

Мама: «Да, ещё, хочу ещё!»

Оксана Витальевна ещё раз замахнулась и ударила по промежности моей матери ещё раз.

Мама: «Ааааа... Да, бейте меня по пизде! Бейте! Бейте сильнее!»

Тут Оксана Витальевна отошла в сторону и на её место встала Юля. Она на долю секунды посмотрела на меня своим блядско-развратным загадочным прищуренным взглядом, улыбнулась и ударила мою маму ногой по вагине намного сильнее, чем это ранее делала её мать. Такие удары обычно выполняют женщины в каком-нибудь жёстком боллбастинге, когда хотят, чтобы испытуемый рухнул на пол от боли.

Мама: «Аааааааааа, даааааааааааааааа...», - разнёсся протяжный нежный женский стон по квартире, смесь какой-то боли и наслаждения. Даже после столь сильного пинка мама не свела ноги, демонстрируя своё послушание и наслаждение процессом. Из маминых глаз непроизвольно полились слёзы, а из уретры начала струиться моча прямо на пол, заполняя комнату не самым приятным ароматом. Я был в шоке от таких сильных ударов в женскую промежность. Конечно, я видел кунтбастинг в интернете, но это всегда были несильные шлепки, раз в 10 слабее, чем когда женщины бьют мужиков. А тут самый, что ни есть, настоящий хардкорный удар, будто моя девушка пнула футбольный мяч, а не самую чувствительную область женского тела.

Юля: «Не пугайся, с девочками такое бывает!» - засмеявшись сказала Юля, обращая внимание на непроизвольно выходящую из промежности струйку мочи. «А теперь попробуй ты!»

Я: «Да не, не надо», - замешкался я, - «ты и так сейчас очень сильно ударила, у мамы же здоровенный синяк завтра будет...»

Юля: «И не только синяк: её половые губы опухнут на неделю и будут мешать ходить, а ещё мочиться станет больно... и так всё и будет, если не вмешаюсь я. А вмешиваться я не стану, если ты сейчас же не попробуешь ударить свою маму между ног!»

Я: «Как ты вмешаешься? Убедишь не замечать боль? Так всё равно же и синяк будет, и вульва опухнет...»

Юля: «Нет, доверься мне, с ней всё будет хорошо. Давай, бей!»

Как ни странно, но я решил поверить своей девушке, ведь она так уверенно говорила и ещё ни разу меня не обманывала. Увиливала от ответов и пространно отвечала – да, но не обманывала ни разу. А раз так, то почему бы не совместить желаемое с полезным? Прости, мама, но ты же слышала: я обязан это сделать, чтобы Юля тебе помогла.

Частично заглушив такими оправданиями свой страх и стыд, я встал между маминых ног и смотрел на избитую красную мамину вульву, а также лужу мочи под попкой.

Юля: «Не жалей, бей сильно, как я. Больно не будет, наоборот, твоей маме очень понравится!»

Я взглянул на мамино заплаканное лицо, но вместо ожидаемых в такой ситуации негативных эмоций, она развратно на меня смотрела, приоткрыла рот и стала водить язычком по воздуху туда-суда, будто вылизывая кого-то, а свой таз ещё сильнее приподняла над полом, предлагая своему сыну ударить себя в промежность.

Юля: «Ну же! Смелей! Гляди, как она этого хочет!»

Никогда не забуду этот взгляд матери, полный похоти и желания. Думаю, мало кому из сыновей доводилось видеть подобное. Что ж, ну раз эта сука сама этого хочет... Сосредоточившись на цели, я замахнулся ногой и врезал подъёмом прямо по маминой дырке! Мама приподняла таз и в кайфе застонала. Мой удар получился гораздо слабее, чем у моей девушки, всё же мне было жалко туда бить маму, и я боялся переборщить особенно после сильного Юлиного удара. Да и нога немного поехала, так как я чуть не поскользнулся на разлитой маминой моче. Юля в голос засмеялась.

Юля: «А-ха-ха! Молодец! Ну, ничего, научишься. А теперь, давай, мою!»

Оксана Витальевна встала на ноги передо мной и, растопырив, немного согнула их в коленях, предлагая ударить в пах и её.

Юля: «Давай, попытка номер два. Эту же шлюху тебе не жалко? Это же не твоя мать, верно? Чего жалеть чужую дырку, тем более, когда она сама так хочет! Вложи в этот удар как можно больше силы!»

Я подумал, что не могу ударить Оксану Витальевну во всю силу, я ведь крепкий парень, а она хрупкая женщина. Меня вообще учили, что женщин бить нельзя, тем более, туда. Ей же будет очень больно...

Юля: «Да ты заколебал со своим «больно»!» - опять, словно читая мои мысли, произнесла Юля. «Значит так: чем слабее будет удар, тем меньше боли я заглушу для твоей матери. Ударишь сильно – у Елены Николаевны будет всё в порядке, продолжит наслаждаться своими сладкими мучениями. Ну а ударишь плохо – что ж... пеняйте на себя»

Получив такой стимул, фактически вынуждающий меня безоговорочно подчиниться, я решил, что моя мама для меня важнее, да и мне, если честно, самому всегда хотелось сильно ударить женщину между ног и посмотреть, как она отреагирует. В кино ж всегда показывают, как только женщины бьют мужиков по яйцам, а наоборот никогда, да и в жизни, местами, бытует мнение, что для женщины подобный удар не страшен. Но тонна просмотренной порнографии по кунтбастингу, где женщины морщатся даже от лёгких шлепков, заставили меня сильно засомневаться в этом мифе, очень хотелось выяснить правду. В обычной жизни, разумеется, я бы ничего подобного с женщиной делать не стал, но тут совершенно иные обстоятельства – у женщины присутствует полное согласие, желание и даже наслаждение процессом! Так что это вовсе не плохой поступок с моей стороны! Мне даже нравилось и заводило, как Юля мной манипулирует, вынуждая совершать всё большие бесчинства и разврат. К тому же, меня слегка задела Юлина насмешка, когда я поскользнулся при первом ударе. Хотелось реабилитироваться в её глазах и доказать, что это была лишь случайность. Я думал: «хочешь, чтобы я врезал меж ног твоей матери? Хочешь, развратная ебанутая сучка? Ну, окей, сейчас я ей так врежу, что смеяться ты уже не будешь!» Эх, была-не была!

Я отошел на пару шагов для небольшого разбега и, представив, что, будучи вратарём, выбиваю мяч в поле, сильнейшим ударом подъёма ноги лупанул Юлину мать прямо по открытому влагалищу! Удар получился очень мощным, даже сильнее, чем ранее била Юля. Моя ступня, быстро преодолев сопротивление мягкой вульвы Оксаны Витальевны, затормозилась о её лобковую кость, причинив боль даже мне, будто я вместо мяча частично ударил по штанге. Если уж от удара стало больно даже моей ноге, каково же было женщине встретить его своим нежнейшим местом на свете? Понятное дело, что, будучи под гипнозом, она испытывала кайф, но всё равно.

Однако последующая после удара реакция меня совершенно шокировала: Оксана Витальевна обеими руками схватилась за свою промежность, упала на пол, стала по нему кататься и истошно орать от боли, напугав меня до чёртиков. Ор был такой, как если бы телевизор неожиданно включили на полную громкость! Временами у меня, буквально, закладывало уши. Я ошарашенно уставился на Юлю, ведь она обещала, что никакой боли не будет. Та лишь восхищенно смотрела на свою катающуюся в агонии мать, из пизды которой тоже стала непроизвольно выливаться моча. По-моему, я даже заметил бегущую у неё по ладони струйку крови.

Я: «Т-т-ты же обещала! Юля! Ты же обещала, что больно не будет! Так почему? Почему твоя мать так истошно кричит?», - пытался перекричать Оксану Витальевну я.

Юля: «Нет», - так же громко приходилось говорить моей девушке, - «я сказала, что сексуальные болевые ощущения приносят удовольствия ТВОЕЙ матери. Про свою я ничего такого не говорила, она чувствует всё по полной, как и положено! Поздравляю, ты только что по-настоящему ударил взрослую женщину между ног!»

Я: «Ч-что? Да как ты могла? Почему не предупредила? Я бы не стал! Сделай что-нибудь! Пожалуйста! Юль! Ну, ей же больно, посмотри! Помоги ей! Разве тебе её не жалко?»

Оксана Витальевна продолжала держаться руками между ног, выть и хрипеть, периодически перекатываясь с бока на бок от бессилия хоть как-то унять свои болевые ощущения. Я ни за что в жизни не ударил бы столь сильно, если бы знал, что будут такие последствия. Юля вновь загадочно усмехнулась.

Юля: «Ладно, так и быть. Я просто хотела, чтоб ты увидел разницу между нашими мамами, как может отличаться восприятие боли под моим воздействием и без него».

Она небрежно и не спеша обошла свою скорчившуюся в позе зародыша мать и подошла ко мне.

Юля: «Ты меня приятно удивил. Спасибо!»

Юля обняла меня и нежно поцеловала. Я не понимал, казалось ей нет дела до собственной матери. Ну, помоги ты сначала, потом говори свои сю-сю, му-сю, разве нет?

Юля: «За столь самоотверженный удар я выполню твою просьбу!»

Она повернулась к матери, присела, приложила свою руку к её голове и что-то беззвучно прошептала. Оксана Витальевна, катавшаяся всё это время в луже собственной мочи, вдруг затихла, затем прошло ещё секунд 10, и она встала в полный рост как ни в чём не бывало. Её глаза стали красными от пережитого напряжения, всё лицо в слезах, слюнях, тушь потекла, образовав разводы. Но боли больше не было, теперь она стояла и едва улыбалась, хотя с рук и спины всё ещё скатывались капельки мочи. Я опустил взгляд ниже и увидел результат своей «работы»: на половых губах в месте, где начинается лобок, выступила кровь, одна губа уже успела стать красно-синей и заметно опухла. Я не мог поверить, что это сделал я и начал себя корить за содеянное.

Юля: «Не волнуйся, мама уже в порядке, а завтра всё заживёт»

Я: «Завтра?» - неуверенно переспросил я. Явно такие последствия будут заживать несколько недель, если не месяц.

Юля: «Да, уже завтра, увидишь. А вообще знаешь, давай проведём небольшую репетицию на моей маме?»

Я: «Что? Какую ещё репетицию?»

Юля: «Ну, ты так загоняешься насчёт боли, постоянно о ней думаешь, о возможных последствиях, что не можешь действовать решительно. Ведь именно из-за этого ты думаешь отказаться от моих условий касательно твоей мамы?»

Я: «Да откуда ты вообще знаешь, о чём я думаю?» - наконец, не вытерпел я. Юля немного смутилась и замялась.

Юля: «Ну, милый, да по лицу твоему всё видно»

Я: «Что-то уж не в первый раз тебе очень хорошо видно!»

Юля: «А что, ты считаешь, я читаю твои мысли?» Моя девушка вновь усмехнулась, подошла ко мне вплотную, прижалась и обняла. Я смотрел в её прекрасные бездонные карие глаза.

Я: «Да, если честно, проскакивала такая мыслишка... уж больно много странных совпадений»

Юля улыбнулась, немного прикрыла глаза и потянулась меня поцеловать. Я решил проверить свою гипотезу и в этот момент подумал: «если ты и правда читаешь мои мысли, зачем спрашиваешь, ты ведь уже знаешь ответ, верно, моя загадочная, читающая мысли, извращенка?». На мгновение она замерла, чуть приоткрыла глаза, снова загадочно улыбнулась и нежно закончила свой поцелуй. Хм, интересно, что это было? Это случайная заминка или она действительно только что узнала, о чём я подумал?

Юля: «Пойдем. Мама, неси инструменты»

Юля взяла меня за руку и потащила в коридор.

Я: «Куда пойдем? Какие инструменты?»

Девушка подвела меня к столику с зеркалом в прихожей, освободила всю его переднюю часть ото всяких женских лаков, дезодорантов и прочей утвари. Следом пришла заплаканная Оксана Витальевна и принесла деревянную коробочку. Юля открыла её и положила на стол небольшой молоток и горсть гвоздей.

Юля: «Я подготовила и планировала их использовать для твоей мамы, но, думаю, ты не обидишься, если мы протестируем всё сначала на моей?!»

Я: «Что? Что ты собираешься делать?»

Юля: «Ты ведь уже знаешь»

Я: «Я... не могу. Нет! Так нельзя!»

Юля: «Помнишь, как ты говорил? «Пизда – это суть женщины и её главная тайна, а клитор – центр всего этого». Так давай раскроем тайну моей мамы!»

Юля взглянула на свою обнажённую мать, одной рукой ухватила и потянула её за волосы, задрав голову вверх, а другой зажала ей клитор двумя пальцами и стала с силой тянуть его то вперед, то вверх, отчего он вытягивался на пару сантиметров. При каждом натяжении его нежно-розоватый цвет сменялся белёсым, указывая на отток крови внутри. Не уверен, что в повседневной жизни женщина смогла бы спокойно терпеть подобное обращение с собой. Но сегодня состояние не было обычным, Оксана Витальевна не страдала, а лишь постанывая, наслаждалась происходящим.

Юля: «Клитор – важнейшая деталь женского организма, очень чувствительный и нежный, посмотри, как ей нравится...»

Оксана Витальевна продолжала кайфовать от жёсткой стимуляции дочери.

Юля: «Но несмотря на всю эту важность и пафосность, по факту это лишь маленький кусочек сочного женского мяса»

Юля очень сильно натянула клитор своей матери и приложила его к тумбе. Высота этого столика была как раз на уровне паха Оксаны, поэтому оттягиваемый крохотный половой орган буквально сам лег на стол.

Юля: «Давай, бери молоток и гвоздь и пришпорь эту лошадку! Не волнуйся, видишь? Ей по кайфу!»

Я растерянно на всё это смотрел, не желая участвовать в чём-то подобном. Вновь заметив мою нерешимость, девушка опять вернулась к угрозам и принуждению.

Юля: «Что, опять хочешь стимул? Хорошо. Либо ты сейчас прибиваешь клитор моей матери, либо мы идём за твоей. И поверь, заглушать её боль я уже не стану»

Как ни странно, мне это опять помогло. Когда приходится делать что-то давно желанное, но запретное, гораздо проще на это решиться, не имея выбора. Может всё дело в том, что принуждение позволяет найти самооправдание и договориться самому с собой? Ведь гораздо проще твердить себе «меня заставили!», нежели пытаться оправдывать столь гнусный поступок собственной похотью.

Я сглотнул и взял молоток и гвоздь. Руки слегка тряслись, действовать было неудобно, всё же клитор, пусть и сильно оттянутый, это лишь пара сантиметров, за которыми идет лобок и мешает нормально держаться за ножку гвоздя. К тому же половая губа Оксаны Витальевны после моего недавнего удара со временем опухла ещё сильнее и мешала удобно подступиться к лобку. Юля скомандовала матери вжать живот и по-максимуму отстраниться назад. Я приложил гвоздь, не решаясь им надавить на самое чувствительное место женского организма. Видя мои сомнения, Юля решила немного меня подбодрить.

Юля: «Слав, посмотри на меня».

Я взглянул на свою девушку. Её глаза вновь казались мне чертовски очаровательными.

Юля: «Повтори: «Клитор – это лишь кусочек пиздового мяса!», затем надави на него остриём гвоздя и бей. Не сделаешь этого за следующие 15 секунд, и мы поменяем эту суку на другую, что в комнате».

Не знаю, действительно ли умеет моя девушка читать мысли или это были всего лишь мои домыслы, но, если это правда, значит я сам ей сегодня уже невольно выдал, что не против делать подобные гнусности, если меня будут стимулировать и вынуждать. Стыдно признаться, но, получается, значит она узнала и про то, что мне такое обращение чем-то даже нравится...

Вновь будучи поставленным в безвыходную ситуацию, я перевёл взгляд на оттянутый клитор Юлиной мамы, собрался, выдохнул, взялся за инструмент поудобнее и начал повторять Юлины слова.

Я: «Клитор – это лишь кусочек женского пиздового мяса». Затем надавил на него остриём гвоздя, немного проткнув, отчего у того выступила капелька крови, замахнулся и ударил по шляпке молотком. Оксана Витальевна вскрикнула, но вроде бы продолжила кайфовать. Гвоздь легко вошел в мягкую нежную женскую плоть, молоточек даже слегка отпружинил вверх, напомнив мне позавчерашний вечер, когда я на кухне стучал по размороженному мясу для отбивной. Оно так же слегка пружинило поначалу, пока не превратилось в тонкий слой. Ещё удар – конец гвоздя встретил что-то твёрдое, немного войдя в деревянный столик. Что ж, теперь Оксане Витальевне уже явно будет не так больно, ведь теперь остриё гвоздя заходит в дерево, а сквозь головку клитора проходит лишь ножка гвоздя. Я продолжил несильно постукивать, вгоняя железо всё глубже и глубже.

Юля: «До конца не вбивай, пусть торчит пару сантиметров, а то не вынешь потом».

Невероятно: я прибил гвоздём взрослую женщину к тумбочке за клитор! За клитор, мать его! И ей это нравится!

Юля: «Умничка! Ну что, разве страшно? Разве кто-то умер? Погляди на мою маму – она кайфует! А ты боялся, глупый!»

Я: «Да уж!» - одобрительно закивал я, радостный от того, что всё кончилось хорошо. Юля сходила в комнату своей матери и через несколько секунд вынесла в руках пластиковый страпон.

Юля: «Гляди, что у меня есть!», - с этими словами она стала надевать его на себя. «Я бы, конечно, попросила тебя её трахнуть, но хочу, чтобы девственности ты лишился со своей матерью, а не с моей. Так что просто наблюдай!»

Я отошел, а Юля, встав плотно сзади, вставила искусственный пластиковый член своей матери во влагалище и стала двигать им туда-сюда, имитируя секс. Оксана Витальевна упёрлась руками в стену, будто при обыске, чтобы сохранять равновесие, и начала постанывать в такт искусственному фаллосу. Невероятное зрелище: дочь при своем парне трахает собственную мать страпоном в вагину, клитор которой прибит гвоздем к тумбе в прихожей. Юля двигалась довольно быстро и умело, будто делает это не в первый раз. Наконец, через пару минут молчаливых движений, она вновь заговорила.

Юля: «Жаль, что тут не обо что прибить соски, ну да ладно, будем работать с тем, что есть. Я чувствую, она скоро бурно кончит, поэтому смотри, что надо делать!»

Юля чуть согнула свои колени, чтобы трахать свою маму снизу-вверх ещё сильнее, ухватилась руками за её бедра и стала в такт тянуть за них то вниз, то вверх при каждом толчке страпона. Попка Оксаны Витальевны начала немного подпрыгивать, из-за чего клитор стал елозить и натягиваться о ножку вбитого гвоздя, при этом немного брызжа на тумбу кровью. По сути, Юля при ебле целенаправленно толкала зад своей матери, чтобы её клитор буквально разрывало о гвоздь. Сказать, что у меня встал – значит ничего не сказать. Такого сильного стояка я давненько не припомню, настолько это зрелище возбуждало и будоражило ум! Наконец, толчки ускорились ещё сильнее, и Оксана Витальевна протяжно застонала. Всё её тело затряслось в оргазменных судорогах, из писи стала брызгать вагинальная жидкость и, вперемежку с кровью, стекала по страпону и ляжкам женщины. Не в силах контролировать свои животные рефлексы, она отстранилась от стены и стала спиной на подкашивающихся ногах заваливаться на свою дочь. Этого нельзя было допустить, мы едва успели её подхватить, иначе бы Оксана Витальевна рухнула на пол, подвешенная клитором на гвозде. Столь маленький кусочек женской плоти явно бы не выдержал такой большой нагрузки и веса и наверняка бы порвался.

Немного отдышавшись и придя в себя, Юля обратила свой взгляд на мой торчащий член, выпиравший из штанов.

Юля: «Я очень рада, что тебе понравилось! А теперь иди, развязывай свою маму и идите домой. Через час она придет в себя и ничего не будет помнить. Завтра мы с мамой придём к вам в гости, и ты сможешь убедиться, что никаких последствий не будет».

Я вернулся в комнату и стал искать мамину одежду. Колготки, лифчик и верхнюю нашел без проблем, а вот трусов нигде не было. Пока я тщетно шарил в их поисках за креслом и под диваном, мне на помощь подошла любимая.

Юля: «Ах да, твоя мама сунула трусики себе во влагалище, поищи там!»

Я: «Вот так взяла сама и засунула?» - удивленно переспросил я. Юля улыбнулась и немного стыдливо ответила:

Юля: «Ну, я ей немножечко помогла»

Я поднес руку к маминой вагине, набираясь храбрости, чтобы сунуть пальцы ей во влагалище, но мама оказалась расторопнее: выпячила таз и стала тереться своей влажной вульвой о мою руку, при этом водила по воздуху языком, будто приглашая меня её вылизать. Стало даже как-то стремновато, в маму словно вселился демон похоти как в каком-нибудь фильме про экзорцизм.

Я: «Ничего себе» - подумал я, - «как же ей сейчас нравится всё это!». Пусть это всего лишь гипноз, но, блин, как же легко об этом забыть!

Наконец, я вставил пару пальцев в мамино нутро и начал просовывать их глубже, отчего она немножко застонала, и, сантиметров через 10, действительно нащупал клочок ажурной ткани. Кто бы мог подумать, что мама засунет их так глубоко? И ведь со стороны совершенно ничего не видно. Недаром всю контрабанду в женских тюрьмах или на спортивные стадионы женщины предпочитают тайком проносить именно в своём влагалище. Настоящая натуральная женская встроенная сумка! Потянув за край, я аккуратно и не без труда вытащил из маминой пизды насквозь промокшие от вагинальных соков трусики.

Я: «И как я их одену? Они же все мокрые и мятые, мама через час очухается и всё почувствует!»

Юля: «Не волнуйся, она не будет обращать на них внимания. Она вообще не будет помнить о том, что сегодня происходило, а все мелочи, типа влажных мятых трусиков и выбритого лобка, сочтёт вполне обыденными»

Я стал натягивать на маму трусы, затем колготки. Было довольно неудобно и в итоге вышло криво. Ну, а что вы хотели, я первый раз одевал кому-то данный предмет гардероба. Всё это время мама с придыханием облизывала собственные губы и очень тепло реагировала на все мои случайные прикосновения к собственным ляжкам. Видя такую реакцию, я не мог не воспользоваться ситуацией и пару раз в процессе даже специально плотно прижимал ладонь к её вульве, приводя маму и себя в неописуемый восторг.

Я: «Как она вообще здесь оказалась? Я думал она сегодня работает»

Юля: «Я встретила её возле подъезда, там мы и решили пойти к нам»

Я: «Ха, ты уверена, что ВЫ решили? Как ты вообще так быстро гипнотизируешь их? Для этого же, вроде, надо долгое перед глазами мотать каким-нибудь кулоном или типа того, вгоняя в транс. Но из того, что я сегодня видел на примере твоей мамы, когда она каталась по полу от боли, ты даже ей ничего не говорила, просто прикоснулась и всё. Разве так бывает?»

Юля: «Давай так, завтра я приду в гости и отвечу честно на любые твои вопросы, договорились? А сегодня я уже устала, контроль отбирает силы».

Одев маму, мы пошли в прихожую обуваться. Странно, но мама спокойно шла, будто и не было тех ударов по её вагине ранее. Может просто Юля не так уж сильно её ударила? Просто мне со стороны так показалось?

Заплаканная Оксана Витальевна, всё ещё прибитая клитором к тумбе, радостно помахала нам на прощание.

Я: «Стой, а как же твоя мама? Гвоздь же надо вынуть!»

Юля: «Не волнуйся, я справлюсь. Идите, а то время. Уложи дома свою маму в кровать, тогда она решит, что просто спала. Да, и не забудь – никакой дрочки! Всё, люблю тебя!»

Я: «Я тоже тебя люблю...»

Поцеловав свою девушку, я с мамой отправился домой. Надеюсь Юля не ошиблась, и мама ничего не вспомнит о сегодняшнем дне, иначе... даже и думать не хочется, какого мнения она тогда обо мне будет. Вернувшись, я уложил маму в постель, как и было велено, и отправился в свою комнату играть в комп. Минут через 20 дверь открылась, и вышла «заспанная» мама.

Мама: «Что-то разоспалась я опять, который день подряд. Погода, наверно, меняется. Меня так вырубило, что даже не помню, как с работы пришла. Хорошо хоть завтра выходной. Тебе покушать сделать?»

Я: «Привет. Да, пожарь картошки».

Мама ушла на кухню.

Я: «Удивительно», - подумал я – «она что, действительно ничего не помнит? И не чувствует ничего необычного между ног? Никакой боли, синяка, припухлости, банального неудобства в конце концов?»

Второй день подряд я изводил себя воспоминания о пережитом и переполняющими меня вопросами к собственной удивительной девушке. Я был и рад, и напуган, и смущен одновременно. Трудно было сфокусироваться даже на одной какой-то мысли. Вся жизнь словно перевернулась за эти два дня, я будто плыл по течению, не до конца веря в происходящее и полностью потеряв контроль, а ведь самое трудное решение меня ждало только впереди. Подумать только – я вбил этот гвоздь в клитор взрослой женщины, словно какой-то изверг, маньяк! Эта картинка никак не уходила у меня из головы, равно как и образ катающейся по полу от боли Оксаны Витальевны после моего удара. Умом я понимал, что меня вынудили, заставили, поставили перед отвратительным выбором, но в душе с ужасом чувствовал, что отчасти лгу сам себе, потому что мне это... понравилось. Понравилась не сама боль, понравилось бить женщину туда. Бить сильно. Это так низко, мерзко и гадко для мужчины, так запретно... Никто и никогда не позволил бы с собой сделать такое добровольно, даже Оксана Витальевна, если бы находилась в ясном сознании. Понятно, зачем Юля устроила сегодня это шоу и даже предоставила для пробы стороннюю жертву – она готовила меня к будущему выбору, выбору, который казался мне тогда практически немыслимым. Лишь теперь, вспоминая события и вечер того дня, я понимаю, что на самом деле уже тогда принял это окончательное и судьбоносное решение, и все мои душевные переживания были ничем иным как попыткой убедить себя самого, что я поступаю правильно.