|
|
Новые рассказы 79685 А в попку лучше 11725 +2 В первый раз 5182 +2 Ваши рассказы 4683 +9 Восемнадцать лет 3488 +4 Гетеросексуалы 9363 +3 Группа 13510 +4 Драма 2946 +2 Жена-шлюшка 2640 +1 Женомужчины 2086 Зрелый возраст 1764 +6 Измена 12317 +4 Инцест 11993 +5 Классика 367 Куннилингус 3291 +3 Мастурбация 2266 +3 Минет 13354 +3 Наблюдатели 8074 +1 Не порно 3075 Остальное 1079 +1 Перевод 8098 Пикап истории 729 По принуждению 10816 +3 Подчинение 7282 +1 Поэзия 1482 Рассказы с фото 2539 +2 Романтика 5612 +4 Свингеры 2333 Секс туризм 520 +7 Сексwife & Cuckold 2508 +1 Служебный роман 2444 +1 Случай 10209 +8 Странности 2742 Студенты 3627 Фантазии 3309 Фантастика 2867 +3 Фемдом 1494 +1 Фетиш 3262 +3 Фотопост 788 Экзекуция 3240 Эксклюзив 350 Эротика 1929 +1 Эротическая сказка 2520 +1 Юмористические 1532 +1 |
Учительница. Местные достопримечательности Автор: Makedonsky Дата: 26 августа 2021 Случай, В первый раз, Мастурбация
Вера Никонова села на чемодан и стала ждать. Чего? Она и сама не знала. Деревянная платформа была пуста, только утренний ветерок налетал, и старый медный колокол глухо звякал. Какая-то серая собака несмело подошла и посмотрела ей в глаза. «Нету ничего», – сказала Вера, собака помахала облезлым хвостом и ушла, понурив голову. Вера уткнулась головой в колени и задремала. Ее разбудил мужской голос, тихий и ласковый. Он почти шептал: — Девушка! – говорил голос. – Девушка! Вы куда едете? Вера разогнулась и посмотрела в лицо незнакомца снизу вверх. — Что? — Вот мы и проснулись! – обрадовался тот. – Я говорю, куда едете? — Учительница я, – сказала Вера. – На работу еду. — Так и я учитель. Вам, наверное, надо в районо? — Наверное. А где оно? — Не оно, а он. Районный отдел народного образования. — Вы учитель литературы? — Нет, я математик в Семеновке. Там и живу. Вставайте, милочка, поедем. Солнце уже встало. Рядом с дощатой платформой стояла телега с запряженной лошадью, которая нетерпеливо била копытом. Учитель подал Вере руку, легко повесил на одно плечо рюкзак и поднял чемодан. Солнце уже поднялось над ближним лесом и стало пригревать. Учитель усадил Веру на сено в телегу боком, сам забрался на передок. — Проситесь в Семеновку. Будем вместе работать на благо отечества. И тряхнул вожжами: — Но, милая! Пошла! Они выехали на широкую грунтовую дорогу и помчались под горку к белеющим внизу у реки домикам. — Это наш райцентр, – обернувшись, пояснил математик. – А дальше на горушке – Семеновка. Райцентр был крохотный, но со всеми признаками цивилизации и власти: магазин, райком, райисполком, районо и райотдел милиции. Только все почему-то было закрыто. — Мда! – прокомментировал учитель, сияя белозубой улыбкой. – Райком закрыт, все куда-то ушли. Выходной. И без паузы добавил: — Ах, да! Алексей Николаевич Рублев, пе-да-гог. Вера тоже представилась: — Вера Петровна Никонова, тоже надеюсь, что пе-да-гог. Рублев тряхнул шапкой светлых волос и погнал лошадь в Семеновку. Они с грохотом проскочили деревянный мост и стали подниматься в гору. Лошадь пошла шагом, и Рублев соскочил с передка и пошел рядом, держа вожжи в руках. Потянулись унылые серые заборы, плетни и темные от старости дома с трубами. Они миновали почти всю Семеновку и остановились у крайнего двухэтажного дома из толстенных бревен. «Вот наша школа!», – радостно доложил Рублев. – «А вон та толстая женщина, что смотрит на нас из-за угла, уборщица тетя Настя». — Здравствуйте, тетя Настя! – закричал учитель. – У нас пополнение! Он снял с телеги Верины чемодан и рюкзак, а уборщица вышла из-за угла, оценивающе посмотрела на Веру из-под ладони и сказала: — Я в уборную хлорки насыпала, так ты туда не ходи. — А куда же ходить? – растерянно спросила Вера. — Вали рядом. — Так я поехал? – спросил Рублев. – Надо лошадь вернуть. И укатил. — Хороший человек! – веско сказала тетя Настя. – Ну, пошли, голубка! При школе были две комнаты, одну занимал Рублев, в другую вошла Вера. Вошла и села на чемодан посередине. Так, стул, стол, застеленная кровать, и печь в углу, одна на две комнаты. — Я тут топила иногда, – пояснила тетя Настя. – Иначе плесень одолеет. Ты хоть ела чего-нибудь? — Не успела. — Пошли. Умыться хочешь? — Надо бы. Тетя Настя привела ее к умывальнику, простому, жестяному. — Ну, мойся! Я пойду исти соберу. В полутемном маленьком помещении, кроме умывальника, чугунной раковины под ним, «поганого» ведра для стоков и двух ведер с чистой водой, больше ничего поместиться и не могло. Вере после Селиверстова очень хотелось помыться целиком, и она торопливо сняла душное платье, рубашку, лифчик, трусики и повесила одежду и белье на гвоздики. Стало немного легче, и Вера подставила ладонь под упругую струю. Холодная! То, что надо! Она быстро ополоснула шею, груди, немного пощипав соски, живот, поковыряв мизинцем в пупке, и густо намылила лобок и губы. Потом долго терла ладонью между ног, и мытье как-то само превратилось, как бы сказала Игорева мать, в мастурбацию. Ей просто хотелось отмыться от запаха коньяка и табака товарища капитана, который пропитал ее всю, и она терла, пока опять в животе не загудели колокола. Веру затрясло, и она ухватилась за край раковины, чтобы не упасть. Тетя Настя принесла Вере полотенце, но отдала не сразу, пока Веру не перестало трясти. «Вот, утрись», – сказала тетя Настя, укутывая Веру полотенцем. – «Сейчас поешь, а я внучка пришлю, он тебе деревню покажет». Вера вытерлась, и стала одеваться. Лифчик, рубашку, а трусы она надевать не стала. Ей снова показалось, что они пахнут Селиверстовым. Уж лучше без них. Едва они пришли в Верину комнату, Вера вздернула на кровать чемодан и нашла там простенький халатик о трех пуговицах. Его-то Вера и надела поверх рубашки. Завтрак был чрезвычайно прост: стакан холодного молока, прикрытый ломтем черного пахучего хлеба. Вера с наслаждением откусила от ломтя и принялась неторопливо жевать, посматривая по сторонам. Кто-то, похоже, в панике бежал из этой комнаты, даже не сняв со стены фотографии: какая-то девушка в светлом купальнике, очень серьезная, а рядом – Рублев с неизменной улыбкой на губах. Вера жевала и запивала хлеб холодным молоком, внимательно рассматривая фотографии. В этот момент в оконную раму деликатно постучали, и Вера торопливо проглотила последний кусок. За окном стоял паренек в кедах, штанах-техасах, в клетчатой рубахе навыпуск и маленькой кепочке. Учительница распахнула окно, и он ловко запрыгнул на подоконник. — Здрассте! – сказал паренек. – Это Вы учительница? — Я. Меня зовут Вера Петровна. — А меня – Юрка. Меня бабуля попросила показать местные достопримечательности. Я всю голову изломал, но ничего, кроме пещеры и старой мельницы, не придумал. Пошли? — Пошли, – согласилась Вера. – Только молоко допью. Она сделала ее пару глотков, и стакан опустел. Юрка спрыгнул с подоконника, и Вера полезла в окно. — Зачем?! – засмеялся Юрка. – В дверь удобнее! В комнате немного пахло гнилью, а снаружи ничем таким не пахло, только несло из уборной хлоркой. Вера сморщила нос и спросила: — А ты в эту школу ходишь? — Не-а. Я городской, из Калинина. Меня родители сюда на поправку прислали, вместо пионерлагеря. Я хотел в пионерлагерь, а они – сюда. — А чем в пионерлагере лучше? — Там народу полно, а тут никого, одни бабки немощные. — А где же все? — А кто где. Тетки в поле на прополке, мужики поливают, удобряют. — А дети? — Дети тоже работают, кто с телятами, кто сено косит, зарабатывают трудодни. Кому на магнитофон, кому на наряды. — А ты что же? — А мне нельзя! Я же городской! Он по дороге к реке срезал ивовый прут, и теперь ловко срубал пушистые головки одуванчиков, и те взрывались облаками белых парашютиков. Тропинка круто спускалась по обрыву к низкому плоскому берегу, и Юрка протянул Вере руку. — Держитесь, а то упадете. И Вера охотно уцепилась за крепкую Юркину руку. Все-таки ходить в туфлях с каблуками на реку это плохая идея. Они все-таки спустились, и Вера ни разу не упала. Бережок был низенький, глинистый, у воды совсем лысый. — А где же плотина? – отдышавшись, спросила Вера. — А там! – Юрка небрежно махнул рукой куда-то в сторону. – Здесь – пещера! — Где? — За кустами. Пошли? — Ну, пошли... Перед густым кустом ракиты Юрка встал на колени, и раздвинул заросли обеими руками. «Вход тут», – сказал паренек и сунул голову в узкие листья. Вера тоже встала на колени и поползла вслед за ним, едва ли не утыкаясь носом в узкую Юркину задницу. «Берегите голову!», – глухо сказал Юрка. – «Там корни свисают». Сначала было узко, потом стало очень узко, а затем Вера перестала бедрами тереться о невидимые, но очень близкие стены. «Это наша пещера», – сказал Юрка. – «Сейчас свет зажгу». Учительница, было, подумала, что парни как-то провели электричество, но нет, Юрка зажег лишь свечной огарок. В пещере было очень тихо, только трещал свечной фитилек, и сыпалась сверху земля. Привыкнув к тусклому свету, Вера увидела старые матрасы, ящики и еще какой-то мусор. — Садитесь на ящик, – предложил Юра. – Тут земля холодная. Вера села, но вовремя вспомнила, что она без трусов (опять!), и, оберегая себя от Юркиных взглядов, она сжалась в комок и обхватила ноги руками. — Я ведь езжу сюда не первый год, – сказал Юра. – Когда-то мы тут играли в партизан и представляли себе партизанский штаб, вроде каменоломен Аджимушкая. А потом просто прятались от дождя, а парни постарше приходили сюда с девчонками целоваться. Хорошее место... — Хорошее место, – согласилась Вера. – Только холодно тут, и сыростью пахнет. Давай выбираться на воздух. Они выползли на берег, Вера встала и вздохнула полной грудью, чуть лифчик не лопнул. — Теперь старая плотина. — Я думал, что там интереснее, – сказал Юра. – В детстве все было по-другому. Тогда осталась плотина. Там мельница была, сгорела давно, а плотина сгнила. Надо только пойти вдоль берега навстречу течению минут пять. Вера сняла босоножки на каблуках, Юрка – кеды и носки, берег был сыроватый, и они шли, оставляя на песке и глине четкие следы, как Адам и Ева в райском саду. Иногда эти следы накрывали друг друга, маленькие –Веры, большие – Юрины. Наконец показалась плотина, точнее, то, что от нее осталось. Ближе к берегу густо росли белые кувшинки, а ближе к середине чернела глубокая вода. «Я там нырял в прошлом году», – сказал Юра, кивая на глубину. – «Дна не достал». Вера села на бережок и охватила колени руками. — Говорят, что возле мельниц живут русалки, – сказала Вера. — Я, когда нырял, здорово испугался, – признался Юра. – Мне показалось, что меня хватают за ноги. Погодите-ка... Он быстро снял техасы и вошел в воду выше колена. Затем нагнулся и начал горстями рвать водяные цветы. И когда он нарвал охапку, из черной воды поднялся большой пузырь и с глухим бульканьем лопнул. — Юра! – тихо позвала Вера. – Выходите! Юра пятился, не отрывая взгляда от черной воды, и только когда он вышел на твердый берег, выдохнул: — О, черт! Я немного струсил. Затем сделал несколько шагов и протянул Вере букет белых кувшинок. — Это Вам! Вера охотно приняла букетище и спрятала в нем вдруг запылавшее лицо. — А теперь купаться! – выкрикнул Юра. – Там совсем мелко, и вода тепленькая! Из глубины бочага снова поднялся газовый пузырь. Место, которое показал Юра, действительно было хорошим. Берег был очень пологим, можно было лежать в воде, как в ванне, а совсем рядом был неглубокий бочажок. — Юра, – очень серьезно сказала Вера. – На мне нет купальника. — То есть, совсем? – очень серьезно ответил Юра. – А что есть? — Рубаха и лифчик, – ответила Вера, пряча лицо в кувшинки. — Купайтесь в рубахе, как моя бабушка, а потом снимите. — Ладно. Вера положила букет стеблями в воду и очень медленно, как змея кожу, сняла халатик. Вытащить лифчик из-под широкой рубахи было делом техники, и учительница справилась с ним на «отлично». Вера прекрасно понимала, что треугольник волос и соски будут вызывающе просвечивать сквозь мокрую ткань, и когда она окунулась всего один раз, Юрка замер, а его трусы вздулись бугром. — Юра, что-нибудь не так? – детским голосом пролепетала Вера. — У Вас все видно, – хрипло сказал Юра и гулко откашлялся. — Это далеко не все, – сказала Вера. – Грудью женщины кормят младенцев, а волосы есть и на голове. Есть еще кое-что. Она встала из воды, и рубаха ее облепила еще сильнее. — У меня тоже есть волосы, – сказал Юра. – И не только на голове. — Покажи! – потребовала Вера. – Я хочу их видеть! Юра потянул трусы вниз и его неожиданно крупный член выпрыгнул из трусов, как дикий зверь. Вера не стала снимать рубаху. Она просто опять легла на мелководье и подняла подол к шее. Вера словно вернулась школьное время, когда Игорь Васильев сделал ее женщиной, только на месте аккуратного и интеллигентного Игоря был разъяренный юный, но неопытный самец Юра. Ей и не надо ничего делать. Вера только подняла белые ноги и охватила ими Юру, что он прижимался к ней плотнее. Он старался вовсю, и речная вода бурлила у его ног. Юре для отдыха требовалось совсем немного, он лежал рядом на спине, а Вера играла его мошонкой, и он снова наваливался на Веру. И тогда Вере казалось, что любопытные русалки из-под воды внимательно наблюдают за ними. Когда они вернулись в школу, их ожидали два человека: уборщица тетя Настя и учитель математики Алексей Николаевич Рублев. — Ну, нагулялись? – спросила тетя Настя. – Обедать идите! За обедом Юра и Вера ели за троих. Потом они сели играть в карты, Вера совсем не умела играть, и все время проигрывала, а математик обыгрывал всех. Потом ей надоело проигрывать, и Вера бросила карты на стол. Перестал играть и Рублев, ему тоже стало неинтересно. — Когда стемнеет, – сказал математик. – приглашаю всех на волейбольную площадку смотреть звезды. У меня – новый телескоп! — Я не приду! – заявил Юра. – Звезды я видел и без телескопа. У него за столом сливались глаза, и он клевал носом. — Я, наверное, тоже, – сказала тетя Настя. – Делов много. — Ну, а Вы? – обратился Рублев к Вере. — Если засну, разбудите, – ответила Вера. – Наши комнаты рядом. — Тогда, пока не стемнело, приглашаю посидеть на скамеечке, – сказал Рублев. – Обещаю, не заснете! Вере стало интересно, и она пообещала прийти. И пришла. На волейбольной площадке сетки не было, зато прямо посередине был вбит высокий кол, рядом с которым стояла маленькая скамейка на двоих, на которой уже сидел Рублев. — Рановато Вы, – сказал математик, тряхнув кудрями и широко улыбаясь. – Солнце еще высоко. — А можно посмотреть в Ваш телескоп на солнце? — Нельзя. Нужен полный нейтральный светофильтр, а у меня его нет. Так что будем ждать темноты. — Будем. Скамейка была маленькой, и их тела соприкасались. — Пока предлагаю полюбоваться местными красотами, – сказал Рублев и повел рукой, как в народном танце. Школа стояла на крутом берегу, внизу сверкала река, а сзади – единственная улица деревни Семеновка. Не Париж точно, и не Москва, но Вера похвалила: — Да, красиво. Комары норовили забраться под подол и укусить там, где нежнее, и Рублев встал и срезал веточку сирени с засохшими цветками. — Люди здесь хорошие, – сказал математик. – Надысь потерял ножик, так какая-то девчушка принесла: «Дяденька, это Вы потеряли?». Чужого не берут и дверь на замок не запирают. Вера приняла ветку и понюхала цветы – символ начала лета. Комары наглели, и она принялась обмахиваться. — Вам надо было брюки надеть, – сказал Рублев. – У Вас есть брюки? — Есть, – ответила Вера. – Только они лыжные, с начесом. Жарко. — Жарко, – согласился Рублев, – Погодите, я сейчас. Он убежал за школу, но быстро вернулся. Он смешно бегал, на полусогнутых. — Вот, натрите ноги, – сказал математик, протягивая Вере пук травы. – Это цитронелла, от комаров. Травка приятно пахла лимоном, но от нее ноги стали зелеными. — Вы – как кузнечик! – засмеялся Рублев. – Ничего, ничего! — А кто на фотографии рядом с Вами? — На какой? — Что у меня в комнате висит. — Это Машка, жена моя. Сергунька снимал, тоже местная достопримечательность. Бегает, фотографирует все на свете. Вера гнула свое. — А Ваша жена где? — В Ленинграде. Уехала рожать. Пока там. — Родила? — Да. Мальчик Саша. — Ждете назад? — Нет, не жду. Пишет, надоело ей здесь тут, удобств хочется. Я-то местный, привык, а она не смогла на морозе прыгать. Так что живу бобылем. А Вы как? — Пока никак. Думаю, пока никак, а там видно будет. — И трудностей не боитесь? — Трудность – люди, подлецы, остальное преодолимо. Вы вот рядом, за стеной. Если что, поможете. — Охотно. Солнце, совсем недавно висевшее над лесом, нырнуло за горизонт, и светились розовым и красным только облака. — Теперь скоро! – обрадованно сказал Рублев. – Сегодня все кстати, и денек чудесный, ясный, и телескоп прислали, и Вы приехали. Сегодня – парад планет, малый, но тоже ничего. — Парад планет? — Это когда все планеты выстраиваются в линию по одну сторону от солнца. — И что? — И ничего. Красиво. — А почему малый? — Потому что в параде участвуют только Марс, Юпитер и Сатурн. Остальные сачкуют. А вон Юпитер показался, пора телескоп вешать. Он вскочил и вытащил из кустов длинный футляр, похожий на тубус для чертежей. Поставил его торцем на скамью и извлек телескоп. — Это вообще-то не телескоп, а подзорная труба с военного стрельбища. Военные у нас богатющие, списывают почти новое, вот друзья и сподобились. Вера почему-то думала, что надо будет смотреть в сторону солнца, но Рублев развернул прикрученную к шесту трубу совсем в другую сторону. — Вот они, красавцы! У Юпитера – четыре спутника, у Сатурна – кольца, а Марс просто красный! Сильная труба! Хотите посмотреть? — Конечно! От восторга математик сбил наводку, и Вере пришлось прицеливаться самой. Рублев прыгал рядом и учил ее как школьницу. — Вы когда-нибудь стреляли? — Да, в техникуме из мелкашки. — Тогда Вы справитесь. Надо совместить целик и мушку, как на винтовке... — Там диоптрический прицел, – немного осадила Рублева Вера. – А тут... И вдруг она увидела, и красный Марс, и полосатый, как арбуз Юпитер, и Сатурн с косым кольцом. Ей показалось, что она видит щель Кассини из урока в техникуме, но, это только показалось. — Ну, как? Здорово? — Очень! – ответила Вера. – Я спать пойду. — Вам не понравилось? — Понравилась. У меня был длинный день. Пучок уже подсохшей цитронеллы Вера забрала с собой, Рублев снял с шеста трубу, убрал ее в футляр, и они вернулись в пустое здание школы. Математик бежал впереди, и везде зажигал свет. В своей комнате Вера нашла пустую баночку из-под майонеза и поставила туда цитронеллу. Сразу запахло лимоном, и молодой учительнице захотелось чая с лимоном. Она заглянула в комнату к Рублеву, он смотрел в дощатый потолок, улыбался и мечтал, а на него, кроме Веры смотрела девушка с фотографии. — Я чая хочу! – жалобно сказала Вера. – С лимоном! У Вас есть лимон? Рублев рывком сел на кровати. — Можно надавить в чай сока цитронеллы, говорят, от поноса помогает. У Вас нет поноса? — Нет. — Жаль. Но я не пробовал. Тогда просто чая? Минут через пять они сидели за столом у Рублева в комнате и пили индийский час с подсохшими медовыми пряниками, а Вере казалось, что жена Рублева тоже сидит за столом и пытается пить из Вериной чашки, поэтому учительница то и дело косилась на фотографию. Девушка была куда красивее Веры, но груди у Машки были намного меньше. Вера допила чай и сказала: — Спасибо за компанию. Теперь пойду. Она встала из-за стола, и Рублев тоже встал. Вежливый и, как всегда, улыбающийся! Вера сначала хотела спать голышом, но постель была сыровата, и она надела высохшую широкую рубаху, в которой купалась с Юркой. Она спала очень хорошо. Ей снились по очереди Рублев, Селиверстов и Юрка. И все почему-то с конскими членами до колен... 81373 1 18638 134 +10 [18] Следующая часть Оцените этот рассказ: 180
Медь
Комментарии 6 Зарегистрируйтесь и оставьте комментарий
Последние рассказы автора Makedonsky |
Форум +1
|
Проститутки Иркутска |
© 1997 - 2024 bestweapon.me
|