Тентал внимательно оглядел пленницу.

— Это не та, за которой мы пришли, - голос его, как всегда, оставался бесстрастным.

Плут пожал плечами, поёжился, голос его дрожал от холода и страха:

— Больше у нас никаких нет, осталась только эта.

— Договор был о другой. О розе. Она была здесь ещё вчера.

— Лилия тоже хороший цветок...

Тентал бросил на него свой холодный взгляд:

— Ты ещё больший дурак, чем мы думали.

Плут нервно сглотнул:

— Мы найдём остальных, непременно. Но пока это наш подарок, как жест примирения и в виду временных трудностей. Потом всё наладится, и будет вам роза. А эта тоже очень хороша! — Показал он на Миу. Зубы Плута явственно стучали в гробовой холодной тишине.

— Она тоже пробудилась?

— Да-да, как и все они.

— Это уже лучше. Но мы всё равно должны проверить, так ли это.

Тентал дал команду, и тенты спустили Миу от потолка чуть ниже, убрали щупальца с лица. Некогда смуглое и румяное, лицо её теперь побледнело, осунулось. Девочка была без сознания.

Тентал хлестко ударил Миу по щеке. Ещё. И ещё.

Она закашлялась, выплюнула густой комок слизи. Открыла глаза.

Тентал заговорил:

— Ты знаешь, кто мы?

Она глядела на его массивную, широкую тушу, на его длинные тонкие ноги с широкими перепончатыми ступнями, на его руки, ниже локтя переходящие в длинные четырехпалые щупальца, на его бесстрастное плоское лицо с рыбьими глазами и акульим ртом, с двумя отверстиями вместо носа, на его высокий и острый спинной плавник. Миа отлично знала кто это по пособиям, но вживую видела лишь во второй раз.

— Да. КХГМм-м-м! Тьфу! Вы тенты.

— Верно, так называете нас вы, антропоморфы. Ты идёшь с нами. Тебе интересно, для чего и куда?

— Ясно куда, в Топь. Сожрёте меня? Так зачем тащиться в такую даль, жрите здесь. Правда, мясо у меня искусственное. Или вы предпочитаете именно такое?

— Сейчас мы проверим, действительно ли ты та, кто нам нужен. И если наши догадки окажутся верными, то ты пойдёшь с нами.

— А если нет, рыбья твоя башка? — Миа явно дерзила, но тенталу было всё равно.

— Тогда мы просто заберём твой Сок.

Девочка нервно передёрнулась.

Тентал дал команду двум своим подручным:

— Приступаем.

Те размотали Миу. Теперь она осталась абсолютно голой. Тенты скрутили щупальцами её руки и ноги и растянули их насколько представлялось возможным и приподняли над полом в горизонтальном положении, лицом вверх. Теперь она была полностью открыта для любых манипуляций.

Тентал, не сходятся с места, двумя быстро удлиннившимися щупальцами правой руки скрутил шею девочки, а ещё двумя — талию.

А столь же стремительно удлиннившимися щупальцами левой, скрутив их в спирали, начал проникать во влагалище и анус, по два в каждое отверстие.

Миа закричала. Не столько от боли, сколько от отвращения. Тентал высунул свой пупырчатый скользкий язык и выстрелил им, словно хамелеон, в открытый рот Мии.

Те щупальца, что во влагалище, начали круговые движения, а в анусе — двигаться вверх, по прямому и толстому кишечнику, навстречу с языком. Кишечник у андроидов был устроен очень просто и представлял из себя гибкую, чуть изогнутую по линии позвоночника трубу, ведущую прямо вверх, навстречу пищеводу. По сути, кишечник, влагалище и пищевод были единой, связанной системой, с центром на месте желудка. Только из вагины ход был более хитрым и извилистым. Встретились щупальца с языком именно в том месте, где у обычных людей находится желудок, а у девочек-андроидов — камера с капсулами для Сока. Святая святых любого добытчика.

Щупальца и язык переплелись и начали возвратно-поступательные движения, всё ускоряясь, доставляя Мии не сравнимые ни с чем ощущения. Ощущения эти были и мерзкими и, одновременно, прекрасными. Наслаждение против её воли разливалось по всему телу, било её, словно электрошок. В глазах побежали большие цветные круги. Волна мощнейшего, словно океанское цунами, ни с чем не сравнимого, яркого оргазма начала своё движение из глубины, от узла, где сплелись два щупальца и язык. Ей навстречу устремилась другая волна, снизу, от мокрой, хлюпающей дыры между ног. Волны встретились, перемешались и накрыли её всю, от кончиков пальцев до затылка, до кончиков волос и ногтей! Миу трясло, смазка и пот уже образовали лужу под её широко раскрытыми ногами. Оргазмы всё не кончались и сливались друг с другом. За одной волной следовала другая, ещё более сильная, а потом ещё сильнее! И тут она поняла, что изо всех скользких и гибких предметов, наполнивших истязаемое оргазмами тело, в

неё полился Сок! Да не просто Сок, а СОК ЖЕНСКИЙ!!!

Он всё лился и лился, и уже заполнил все капсулы, но поток всё продолжал извергаться, сотрясая тело Мии всё новыми и новыми оргазмами. Наконец, она потеряла сознание.

Миа висела без чувств. Тентал медленно и аккуратно извлёк из неё все свои длинные части тела и внимательно уставился на Миу. Тенты придали ей удобное вертикальное положение.Та повисела в их щупальцах, не подавая признаков жизни, ещё несколько минут. Единственным звуком в помещении был звук клацающих зубов Плута.

Наконец, Миа дёрнулась, по телу пробежала крупная судорога. Кожа налилась румянцем, а вслед и потемнела. Потемнела намного сильнее обычного, почти до черноты. Она подняла голову и открыла свои большие глаза. Большие, бесстрастные глаза. Глаза рыбы. Всё её лицо выражало спокойствие и безмятежность.

— Опустите меня на пол, — голос её стал ледяным и утробным, словно говорила им глубокая и страшная пещера, а не милая пухлая девочка. Таким голосом мог бы говорить сам Дьявол, поднявшийся из глубин Ада для своих чёрных дел, существуй Дьявол на самом деле.

Тенты молча повиновались.

Она снова заговорила, а остальные внимательно слушали.

— Я знаю, где они. Я чую их запах. Им не уйти далеко. За мной, рабы и дети Матери.

— Слушаемся, повелительница, — заговорил за всех тентал.

Миа, а точнее та, в кого она перевоплотилась, бесшумно, словно кошка, вышла наружу. Остальные, кроме Плута, последовали за ней.

Плут видел, как они скрылись в густом снегопаде и облегчённо вздохнул. Перекрестился. Его мокрые штаны потихоньку остывали.

***

Глава 8. Нейтральные Земли.

На пятый день перехода, измотанный, замёрзший, сидя в заброшенном бетонном укреплении, оставшемся со времён войны, возле чахлого костра, отряд ждал помощи. Уже ударили первые морозы, а снег всё усиливался. Самостоятельно передвигаться по глубоким сугробам, сквозь густую тайгу, было уже нереально.

— Ну и где застряла твоя подмога, Квинт? — Джи уже порядком надоели постоянная усталость и холод.

— Сока у нас хватит от силы дней на двадцать, — Кики тоже была раздражена, — но тебе и недели не продержаться, человек.

— Надо было оставаться в Городе и навалять этим проклятым эксплуататорам! — Голос Сили срывался на визг. — Да одна Мари чего стоит! Мари, ты ведь показала бы им силу киборгов, верно?!

Мари молчала, задумчиво уткнувшись в костерок.

— Ей не до твоих глупостей! — шикнула на Сили Тина, — Заткни пасть уже!

— Едут, едут! — Герда редко позволяла себе кричать, но стоя уже второй час на посту у амбразуры, она не смогла сдержаться.

Все, кроме Мари, дружно прильнули к узким прорезям в толстых железобетонных стенах.

К бункеру медленно приближался бронированный вездеход. Несмотря на размеры и грозный вид, передвигался он довольно тихо, слышно было лишь лёгкий гул атомного двигателя и треск ломаемых веток. Восемь широких, ребристых колёс не давали ему утонуть в снегу и придавали плавность ходу.

Вездеход остановился рядом с бункером. Люк наверху открылся и из него показалась большая, косматая и чёрная собачья голова. Голова посмотрела в их сторону, заметила кучу внимательных глаз, смотрящих на неё сквозь амбразуры и рявкнула в броневик:

— Они здесь, командир! Как и говорили.

— Вот же срань господня! — Сили чуть не свалилась от увиденного и услышанного на пол.

— Что это за тварь?! — Рик схватился за пистолет.

— Спокойствие, только спокойствие, — Квинт похлопал мальчика по плечу, — это Фома, разведчик партизанского отряда имени героя Урала — Михея Кручинского. — Он оглядел остальной отряд. — Нет, я не сошёл с ума. Выходим. Нам должны оказать помощь.

***

Разместились все в подвале бункера, в помещении для отдыха солдат и офицеров. В тесноте, как говорится, да не в обиде. Партизаны принесли электрогенератор, а потому в помещение быстро стало довольно тепло и светло.

Кроме разведчика Фомы, в отряде было четыре человека и два таких же псоглавца, что и он сам.

— Ну что, Квинт, давненько мы не виделись, — голос у командира партизан был хриплым и скрипучим, словно старая не смазанная телега.

— Да, Кирьян, давненько. — Квинт улыбнулся старому боевому товарищу. — А ты всё воюешь за Уральскую Республику?

— Да, как видишь. Не всем же теперь лизать задницу его величеству, Виктору Второму, всемогущему и всемилостевому, во славу Христову. Кому-то же надо исполнять присягу до последнего. Помнишь присягу, а, лейтенант Самохин?

Тон Кирьяна был скорее досадливым, чем злым. Дракой вроде не пахло.

— Ну-ну, хватит, брат. Давай не будем бередить старые раны. Давай лучше выпьем за крепкую мужскую дружбу.

Квинт разлил крепкий, настоянный на кедровых орешках, самогон по железным кружкам всем, кроме киборгов. Выпили, закусили консервами.

— Ты не представил своих новых боевых товарищей, Кирьян. Фому, Романа и Малого я знаю. А остальные кто?

— Это Пахом, — Кирьян потрепал тёмно-рыжего псоглавца за загривок, а это Сизый и Бурят, указал он на остальных бойцов. — А у тебя только электрочайники? — Кирьян зло сплюнул под ноги. Тон его становился всё жёстче, напрягая Квинта.

— Не горячись, остынь. Они уже не те тупые железки, что были в войну. Да ты и сам уже частично один из них, — Квинт недвусмысленно намекал на механическую левую ногу Кирьяна и его искусственный левой глаз.

— Вижу, что не те. От настоящих хер отличишь. Что и хуёво. Раньше этих блядей легче было истреблять.

Квинт краем глаза следил за девочками. Те молчали, не подавая вида, что слова Кирьяна их задели. Но Квинт понимал, что обстановка накалялась.

— Ладно, только давай не будем начинать. Перейдём к делу. — Квинт протянул руку Кирьяну. — Двести княжеских кредитов и ты доставляешь нас к границе с Сатрапией. По рукам?

Кирьян не подал руку в ответ. Он оглядел своих бойцов, как бы виня их, что втянули его в это гадкое мероприятие. Тяжко вздохнул:

— Пятьсот.

Квинт тут же убрал руку. Лицо его нервно дёрнулось.

— Мы же договаривались на двести.

— Непредвиденные расходы. Топливо дорожает, боеприпасы тоже. Война - дорогая штука.

— Мой максимум — триста восемьдесят. Это все наши средства.

— Ну, на нет и суда нет. Потихоньку-полегоньку доберётесь своим ходом. — Кирьян улыбнулся своими стальными зубами. — Как снег сойдёт. В апреле, дай бог.

Остальные бойцы довольно загоготали над шуткой командира.

— Да как он смеет! Мы же договаривались! — Сили снова проявила несдержанность. — Договор дороже денег!

Партизаны уставились на неё злыми глазами. Но было в этих глазах помимо злости ещё кое что. Что-то звериное, плотоядное и похотливое.

Малой направил на Сили ствол своего пистолета — пулемёта:

— Заткнись, сучка мелкая, когда командиры разговаривают. Или вас, жестянок, не учили как себя вести в присутствии людей?

— Хорош, Малой, — тон Кирьяна стал примирительным, — жестянки безобидны. Людей они тронуть не способны. Могут порой вякнуть глупость, не более. Ведь так, малышка?

— Да-да, верно! - Сили поняла свою оплошность под сверлящими взглядами подруг.

Кирьян вновь поглядел на Квинта.

— А твои девчонки — горячие штучки, — он подмигнул живым глазом, — помнишь ту, сатрапскую сучку, а? Помнишь! Ещё бы не помнить! Тогда у меня ещё хватало всех частей тела, чтобы заставить её визжать от моей страсти. — Он снова улыбнулся своей стальной улыбкой. — Помнишь, Малой?

— Как не помнить, — Малой почесал свою косматую бороду, — я бы ещё вспомнил, да не раз. — Его похотливые глазенки уставились на девчонок.

А девочки вдруг поняли, что партизаны ничего не знают про Сок. Совсем, видать, одичали в своём лесу. А ещё они поняли, что те изголодались по женской ласке. Уж очень недвусмысленно горели их партизанские глаза при взгляде на молоденьких и красивых цыпочек.

Квинт хотел что-то возразить, но его перебила Джи:

— Наши условия таковы: с нас двести кредитов, плюс сексуальное утехи для ваших бойцов, а с вас — доставка нас в Сатрапию.

Кирьян задумчиво поскреб стальную вставку на левой скуле и нова заскрипел своим хриплым голосом:

— Квинт, почему эта рыжая жестянка влезает в нашу беседу? В беседу двух старых боевых товарищей. Это разве правильно?

Джи опять перебила Квинта:

— Главная в этом отряде я, а Квинт лишь наш проводник. Мы способны дойти и без него. Да, это займёт намного дольше времени и сил, и пострадает наша плоть, но наши наноуглеродные, а вовсе не металлические, скелеты, электронные мозги и атомные сердца выведут нас хоть в Сатрапию, хоть в Амазонию, хоть со дна океана, хоть из жерла вулкана. Это окончательное условие. Решать вам.

— А если так? — Кирьян направил на неё шесть стволов встроенного в руку пулемёта.

— Это вам ничего не даст, — голос Джи оставался спокойным, — кроме кучи искусственного мяса.

— А мне нравятся эти новые дерзкие жестянки! Видимо, я отстал от жизни и не в курсе, что они могут командовать людьми. — Кирьян хрипло хохотнул. — Ну что, бойцы, хотите потыкать в мокрые дырки этих прелестных и наглых дамочек?

Бойцы одобрительно загалдели, а Пахом даже громко тявкнул и высунул длинный собачий язык.

— Ну что ж, командир, — Кирьян весело поглядел на Джи, — мы согласны. Кому какую, парни?

Парни начали выбирать.

Малой, невысокий коренастый мужичок, как самый старший, выбирал первым. И его выбор пал на командира отряда, огневолосую Джи.

Роман, здоровенный серый псоглавец, больше похожий на волка, заграбастал себе малютку Сили.

Фома-разведчик взял Кики, Бурят — Герду, Пахом — Мари, а Сизый — Тину.

Псоглавцы потащили своих девчонок в бывшую столовую, а мужики остались в комнате отдыха. Квинт, Кирьян и Рик поднялись наверх, подышать свежим морозным воздухом.

***

Все псоглавцы обладали крепкими мускулистыми людскими телами, только покрытыми густой собачьей шерстью. Члены их тоже были как у собак, так что девчачьим кискам, попкам и ротикам приходилось несладко. Трахали они их долго, резко, скуля и подвывая при этом. Особенно старался Роман. Его седеющая спина намокла, изо рта обильно текла слюна, капая на веснушчатую спинку Сили. Его красный, тридцатисантиметровый елдак буквально буравил нежную маленькую попку. Сили чувствовала, как жёсткий подшёрсток натирал до красноты её бёдра и ягодички. У Романа давно не было секса, а ещё дольше секса анального, да притом с полным проникновением и глубокой амплитудой. Мари, тем временем, по-собачьи, в киску имел Пахом. Её голова и сиськи безвольно болтались в ритме секса. Фома же лежал на спине, заведя руки за голову, пока Кики скакала на нём сверху, насаживая свою мокрую пизду на его здоровенный хуй. Вдруг Роман резко задёргался, пытаясь выйти из Сили, но не смог из-за своей раздувшейся головки и крепко сжатой девичьей попки. Фома тоже попытался сбросить с себя Кики, но она крепко вцепилась руками в его шерсть и сжала бедра. Они зарычали, а Роман даже громко завыл, но было уже поздно. Тела их начали ссыхаться, а глаза стекленеть. Они были обречены.

А вот Пахом не успел завершить дело и отскочил от всё ещё вялой Мари. Он оглядел своих мёртвых товарищей, занял боевую позу и зарычал:

— Что здесь происходит, мать вашу?!

Он не дождался ответа, когда в комнату ворвались остальные девочки. Голышом, но с бичевками в руках. Они скрутили орущего и брыкающегося Пахома по рукам и ногам, скрутили также и пасть. В открытом проходе из комнаты отдыха виднелась синюшная мужская нога.

Пока всё шло по плану.

***

Квинт всматривался в снежную даль молча. Ему не хотелось говорить с Кирьяном, своим бывшим боевым товарищем, на словах верному партизанскому делу до конца, а на деле оказавшимся в трудную минуту редкостным шкурником.

— Что, думаешь, какое я дерьмо, да? — Голос Кирьяна был хмур. — А ты не думал, каким дерьмом оказался ты, бросив наш отряд двадцать лет назад?

— Думал. Но тогда Уральская Республика была уже обречена, и нужно было выбирать между обреченным на провал сопротивлением и относительно мирной жизнью, пусть и под гнетом тирании. И я не сбежал. Ты сам меня отпустил. Или забыл?

— Как же, помню. Как ты тут же бросился вылизывать сморщенный зад его величества, Виктора Первого!

— Я стал служить Корпорации, не путай. А если ты про князя, то этот зад всё же был получше зада сатрапа Мустафы.

— Да все они одинаковые, эти монархические задницы! То ли дело — мы, партизаны, вольный народ!

— Скорее дикий. Сколько вас осталось? Отрядов пять? Или и того меньше? И за что вы боретесь? За свободный Урал или за княжеские кредиты и сатрапские тенге?

Кирьян сжал кулаки до белых костяшек.

— Что ты сказал, цивильная мразь?! Да я за родной Урал любого...

— Ладно, Кирьян, погорячились, и хорош. Шучу я, шучу! — Квинт уже понял, что зря затронул эту скользкую тему.

— Шутки, значит, любишь, да?! Я тебе устрою шуточки, ты у меня обхохочешься!

Кирьян включил связь и начал вызывать своих:

— Малой! Алё, Малой, бля! Слезай уже с этой суки и все ко мне! Малой, бля! Ты меня слышишь?!

Кирьян огляделся и пошёл к двери, ведущей вниз, в комнату отдыха. Рик попытался его остановить, но Кирьян отшвырнул его словно пёрышко.

Квинт тоже попытался его угомонить, но получил удар в челюсть и лежал теперь на холодном полу без сознания.

Дверь, к которой прорывался Кирьян, распахнулась. На пороге стояли Джи и Тина. Кирьян выхватил гранату, выдернул чеку и заорал что есть мочи:

— Всех порешу, блядское племя!!!

Тина, словно пантера, одним мощным рывком накрыла взбесившегося партизана, повалила его на пол.

Раздался взрыв гранаты. Помещение наполнилось едким дымом, пылью и кровавыми ошмётками.

***

Джи держала на коленях голову Тины и тихо плакала. Голубые глаза Тины были открыты. Она пыталась что-то сказать, но получалось у неё лишь хрипеть и булькать. Немного-то наговоришься с одной головой, без туловища и даже шеи.

Квинт подошёл к Джи, погладил её по рыжей голове:

— Её тело уже не вернуть. Мы извлечем её матрицу и найдём ей новое. Тина, моргни, если согласна со мной.

Тина моргнула.

Квинт убрал волосы с её затылка, сделал несколько ловких движений пальцами и извлёк оттуда продолговатый серебристый предмет с красным светодиодом. Глаза Тины потухли.

Отряд и пленный псоглавец загрузились в вездеход и поехали на юг, в сторону Восточной Сатрапии.

Началась оттепель и пошёл мокрый густой снег. Квинт вжал гашетку в пол. Тревога не покидала его. И не зря он тревожился, ведь рыбьи глаза на угольно-чёрном лице следили за уходящей машиной.

Тенты опоздали лишь на самую малость. Но Миа знала, что это их не остановит. Она отправилась вслед отряду. Вслед своим бывшим подругам.

И она знала, что догонит их.