Наш город был небольшим, и располагался на реке. Тем не менее, пить эту воду ниже по течению, где река вытекает из города, не рекомендовалось, если вы не хотели заболеть. Некоторые торговцы все равно ее брали, чтобы готовить какой-нибудь дешевый суп для бедных. Но это оставалось на их совести. Мама для своих самых лучших пирогов с яблоками, пряников и прочей выпечки использовала только самое лучшее. И ходить за водой к колодцу была моя обязанность. Он был далеко от нашего дома. Зато там было так устроено, что в него текла по желобу вода из родника за городом, и поэтому он всегда был полон и чист.

Торговля в лавке шла хорошо, и мы жили без забот. У меня было все, что я бы могла пожелать. Однако труд дочери мама почитала превыше ее комфорта, и не поручала поход за водой больше никому.

Тот день с самого начала был неудачным. Близилось время, когда должны были прийти за налогами. Недавняя буря испортила крышу, и на ее ремонт пришлось отдать мастерам немало. Мать ходила мрачная и злая. Посетителей в лавке было мало, а те, какие приходили, тоже были злые. В городе все платили сборы правителю примерно в одно время. Как правило, к нам приходили за пирогами для своих хозяев управляющие и экономки. Поэтому к колодцу в тот вечер я подходила с самым поганым настроением, которое когда-либо у меня было. Позже я много раз вспоминала произошедшее и решила, что вполне имела право быть немного вредной.

Около него возилась какая-то незнакомая старая бабка, пытаясь достать воды. Получалось у нее это плохо. Похоже, старуха страдала от боли в суставах.

“Никогда не буду старой. Лучше удавиться” — подумала я. Подошла к лавке около дома напротив, поставила ведра рядом, уселась и приготовилась ждать.

— Дочка, можешь помочь? — заметила меня старуха. Никого другого поблизости не было.

— Нет — ответила я — Я очень устала. А еще я ношу ребенка.

Это была ложь и старуха мне не поверила, но делать было нечего и ей пришлось кое-как доставать воду самой. Она напилась и наполнила водой бурдюк, который принесла. Я подумала, что она не местная, а просто зашла в наш город переночевать. Путешествует одна или с кем-нибудь.

— Угости меня, пожалуйста. Очень хочется есть.

Я быстро запихала в рот остатки пирожка с капустой, который ела и с набитым ртом ответила:

— У меня больше нет.

На самом деле у меня в поясной сумке был еще один, но последний. И мы обе это знали.

— Да что же это такое? — вышла из себя бабка. — Тебя не научили никакому уважению! С этим уже ничего не поделать. Зато я могу научить тебя послушанию.

Она сплела из пальцев какую-то сложную фигуру и тихо заговорила на незнакомом языке. Мне показалось, что это стихи. Продолжая читать, старуха взяла бурдюк и пошла восвояси.

“К тому же из ума выжила. Нет, точно никогда не буду старой” — подумала я. И пошла к освободившемуся колодцу.

На следующий день к нам заехал управляющий мельницей. Его семья жила в городе, но мельница располагалась далеко. Они часто привозили продавать муку на рынке. Мы постоянно ее покупали, и тогда он стал регулярно завозить ее к нам прямо домой, специально беря для нас лишний мешок.

Еда к обеду как раз была готова, но управляющий отказался, потому что торопился ехать по делам. Они разговорились с матерью про правителя и сборы податей, а я вышла на улицу, ожидая обед.

— Привет — ко мне подошел сын управляющего, Кирилл.

Я ему давно нравилась. Но он не представлял какого-либо интереса, и я всегда держалась с ним холодно и недоступно.

— Привет — ответила я — Отличный день!

— Да, погода сегодня чудесная. Что делаешь?

— Скучаю — честно ответила я. — Жду, когда вы уедите и можно будет пойти обедать.

— А ты не скучай. Поцелуй меня и нам обоим будет весело! — пошутил он.

Я рассмеялась и предложила ему сходить поцеловать свою лошадь, чтобы она тоже не скучала.

Однако что-то было не так. Я подумала, что действительно очень хочу его поцеловать. Так сильно хочу, что и сил нет терпеть. Нет, меня не посетила неожиданная любовь. Я к нему относилась как всегда. Просто, было такое чувство, что если я сейчас его не поцелую, то умру. Вот как сильно!

Я подошла к нему, замершему от удивления, взяла голову в руки и поцеловала в губы. У меня не было опыта романтических поцелуев, но дело оказалось нехитрое. После чего, отошла и чинно села на лавочку, как будто ничего особенного не произошло. Он стоял все в той же позе крайнего удивления. А я сидела, размышляя, что это было. Прислушалась к своим чувствам. Что произошло? Меня попросили что-то сделать. Я это сделала и теперь испытывала что-то похожее на удовлетворение.

Но почему? Если бы он этого не сказал, то я бы ни за что его бы не целовала. Мама воспитала меня целомудренной. Я так и не пришла ни к какому выводу. Кирилла позвал отец ехать дальше. Меня позвала обедать мать.

До их следующего приезда ничего особенного не происходило. Разве что, следует упомянуть, что я лучше стала слушаться и делать все, что скажет мать без разговоров. В общем, у меня и раньше не было выбора. Мать — строгая хозяйка. Но сейчас у меня было искреннее желание выполнять приказы матери и появлялось сильное удовлетворение от их исполнения.

— Что это было? — спросил Кирилл во время следующего визита. — Ты в меня влюбилась?

— Нет.

— Хочешь поцеловать меня снова?

Я задумалась. Нет, такого желания на этот раз не было. Кажется, я начинала что-то понимать.

— Нет, — ответила я.

Кирилл смутился, но оказался настойчивее, чем я ожидала.

— Тогда я поцелую тебя сам.

Он подошел ко мне, обнял за талию и крепко поцеловал в губы. Одна рука легла поверх платья на мою грудь, а другая погладила попку. Дальнейшему путешествию ее вниз между ног мешала юбка.

— Никому не говори, — он отошел, тяжело дыша.

Когда из дома вышли наши родители, мы уже делали вид, что ведем дружескую беседу о его интересах к рыбалке. Он рассказывал о новой необычной конструкции удочки, которую сам придумал и сделал.

Он пришел один на следующий день вечером, когда я уже закончила все дела. Знаками попросил подойти.

— Я так не могу. Ты должна мне рассказать что происходит. Ты смеешься и дразнишь меня?

К этому времени я уже во всем разобралась и к своему ужасу обнаружила, что тщедушная старуха оказалась ведьмой или кем-то вроде нее. Кириллу нельзя было говорить всю правду ни в коем случае. Но у меня не было выбора. Следовало рассказать все, что происходит, как он попросил.

Я рассказала все про старуху и последствия моей с ней встречи.

— Не может быть, — не поверил он. — То есть ты сделаешь все, что я попрошу?

Я ничего не ответила.

— А если это будет что-то совсем невозможное? — уточнил Кирилл.

Я опять промолчала.

Он огляделся. Мы стояли во дворе. Вокруг никого не было. Из окна дома нас было не видно.

— Покажи... мне... свою... голую... грудь, — неуверенно подбирая слова, сказал он.

Мне ничего не оставалось, кроме как расстегнуть рубашку сверху и спустить с плеч, предоставив его взгляду верх туловища. Открыв рот он смотрел на меня в течении нескольких ударов бешено колотящегося сердца, но быстро взял себя в руки. Пока нас никто не увидел за этим делом он попросил меня снова одеться как следует. На этом все закончилось, потому что он неожиданно сразу ушел так быстро, что почти бежал.

Понимая, что одними поцелуйчиками и гляделками не отделаться, я приготовилась как могла ко всему и с волнением ждала следующей встречи. Это было сложно смешанное чувство тревоги, страха, и опасения неизвестности. Но, должна признаться, глубоко внутри было и ожидание чего-то приятного и страстного. Вестей не было уже несколько дней, когда мне передали письмо.

“Приходи сегодня к вечеру. Отец уезжает. Кирилл” — прочла я.

Был выходной день, когда мы не работали. В этот день мы убирали по дому и купались в бане с матерью. Когда я высохла, то одела чистую одежду и сказала, что пойду погулять.

Кирилл был дома один. Мы чинно и невинно сели пить чай с пряником, который я по случаю захватила из дома. Я узнала, что у него кроме отца есть еще мать и два брата, младше его. Вся семья поехала в другой город продавать муку на праздничной ярмарке. Каким чудом он ухитрился остаться дома, он не ответил. Но я догадывалась, что взволнованные молодые люди, жаждущие встречи с девушкой, которая им неравнодушна, способны на чудеса по случаю притворства и выдумывания.

— Я хочу, чтобы ты разделась, — сказал Кирилл, когда наконец собрался с духом.

— Ты никогда не видел девушку без одежды? — спросила я.

Он попросил стать у окна под лучи заходящего солнца, чтобы было лучше видно.

Так как лето было жаркое, я носила лишь легкий сарафан. Под ним была только нижняя юбка. Сняв всё, я стала на свет. Кирилл подошел поближе рассматривая меня везде. Аккуратно потрогал грудь и увеличившиеся от его рук соски. Присел на корточки, погладил светлый пушок между моих дрожащих ног.

— Все, я больше не могу, — неожиданно сказал он. Встал, снял штаны и явил моему удивленному взору очень возбужденный член.

Он был гораздо больше, чем я представляла. Из рассказов матери я знала теорию, но ни разу не видела такое на самом деле. Жители нашего города любили купаться в реке, когда была жара. Делали они это без одежды, но у мужчин и женщин были разные места для купания. Того, кто пытался подсматривать могли очень серьезно побить.

Кириллу пришлось прямо объяснить мне, что он ожидает. Его мужское достоинство больше всего показалось похожим мне на огурец. И Кирилл попросил сосать его как обыкновенный палец.

— Ты ведь можешь сосать палец? Ничего сложного, — сказал он.

И действительно, это было совсем не сложно.

— Не останавливайся, — попросил он.

Мне мешала обильно выделяющаяся слюна, поэтому я хотела сглотнуть прямо в процессе сосания. И в тот же момент я почувствовала, как из Кирилла мне в рот ударила струя мужского сока. Как меня просили, я не останавливалась, проглотила все, что было во рту. Вкус мне показался приятным, больше всего напоминающим вкус сырых куриных яиц.

— Достаточно. Только оближи, чтобы ничего не осталось.

Когда все закончилось, он, часто дыша, натянул штаны и сел на стул.

— Спасибо, — сказал он. — Ты не представляешь, как мне было приятно. Сегодня я больше ничего от тебя не хочу. Одевайся и возвращайся домой, пока не очень поздно.

Когда я была на пороге, он обнял меня и поцеловал, ничуть не смущаясь, прямо в губы, еще немного пахнувшие его семенем. Я ответила, встретив его язык своим.

— Слушай меня внимательно, это очень важно, — сказал Кирилл, глядя прямо в мои глаза. — Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была моей и только моей. Всегда делай все, что я скажу. Я о тебе позабочусь. Однако, если что-то попросит или прикажет кто-то другой, не делай этого.

Несколько дней от него не было вестей. А потом они с отцом привезли очередной мешок муки. Я обрадовалась, увидев как он рад меня видеть. Но мы решили не проявлять чувств открыто, и невинно беседовали про урожай пшеницы. В этом году он должен был быть богатым, а следовательно земледельцы могут снизить цены из-за конкуренции. И тогда наши затраты тоже будут меньше. А пироги в любой год едятся хорошо.

— Приходи завтра утром на озеро, — сказал он.

— Но завтра много работы.

— Тогда приходи пораньше.

На следующий день я вышла из дома как только солнце вышло из леса на востоке. Озеро, было около этого леса, и туда никто не ходил, кроме рыбаков. Река была чище для купания и питья. Я издалека заметила Кирилла, который ловил рыбу на рассвете. Он поцеловал меня, взял за руку и отвел на ближайшую полянку, где нас скрывала трава и кусты, прихватив одеяло.

Он сказал, что хочет показать как хорошо ему было прошлый раз, и знает как это сделать.

Я сняла всю одежду и он тоже. Он сказал лечь мне на одеяло. Свернутую одежду он положил как подушку мне под попку. Таким образом, бедра оказались бесстыже приподняты, а согнутые в коленях ноги он максимально широко развел в стороны, устроившись между ними. Любуясь открывшимся сокровенным девичьим местечком, он широко раскрыл обеими руками губки.

— Всегда мечтал тебя увидеть вот так.

Между моих срамных губок выступил набухший от возбуждения язычок.

Он неожиданно нагнулся и поцеловал меня прямо туда. И не останавливаясь стал там лизать и гладить руками и посасывать все складочки.

Мне было так приятно, как невозможно объяснить. Больше приятно, чем когда-либо до этого в жизни.

Когда он оторвался от своего занятия, неудовлетворенная я на миг испытала чувство безграничной невосполнимой утраты. Но тогда он взял меня как муж берет жену, войдя сразу и полностью.

Мне говорили, что первый раз это гадко, больно, мерзко и неприятно. Неправда! Мне было очень хорошо. Может и была сладкая приятная боль, но я замечала только удовольствие. Кирилл крепко меня держал и двигался, выходя и входя в меня снова и снова. А потом хрипло вскрикнул, сильно прижался ко мне бедрами, войдя так далеко, как мог. И тут где-то там внутри меня взорвалась праздничная хлопушка бесконечного счастья.

Так рано утром мы встречались еще много раз, хоть и не каждый день. Кирилл даже ухитрился незаметно получить что ему нужно прямо у меня дома и прямо днем.

Они с отцом привезли еще один мешок для нашей лавки.

Я вымыла руки и возвращалась в дом, когда меня перехватил Кирилл. Он взял меня за руку и быстро отвел за дом к бане. Мы заперлись в предбаннике и он тут же спустил штаны и вложил мне в ладонь свой мягкий писюлек, стремительно превратившийся в настоящий жезл любви от неловких прикосновений моих взволнованных дрожащих пальцев. Разгоряченный желанием парень поставил меня на колени и объяснил, что ждет от меня действия, выученного мной при самой первой встрече.

— Только быстро, на что-то другое сейчас времени нет.

Я приступила к исполнению требования, а он держал меня за затылок и засовывал так далеко, что неприятно раздражал горло. Хорошо, что терпеть пришлось недолго.

Как сильно он ждал этой встречи мне рассказало обилие сока, наполнившее мой рот знакомым вкусом. Кирилл потребовал все проглотить, потому что ни капли не должно было упасть на новые штаны, которые он спешке не снимал, а лишь спустил вниз.

Через два дня мне передали письмо от Кирилла, в котором он приглашал меня искупаться с ним в отдаленном месте на реке, куда никто обычно не ходит, потому что есть много хороших мест и ближе. Я должна была помогать по дому, но маменька посмеявшись отпустила меня на свидание. Там стояло странное дерево, которое, как рассказывали, проросло через старый гнилой упавший ствол, из-за этого раздвоилось, напоминая как-бы бедра девушки. Удобная примета для назначения встреч. Я знала это место и легко нашла. Кирилла не было. Я села на травку и стала ждать, слушая пение птичек и любуясь игрой солнышка на поверхности реки.

Он появился, неся удочку и улыбаясь мне. Представьте мое удивление - с ним шли два юноши, тоже с удочками.

— Привет, — сказал Кирилл, подошел, обнял и поцеловал меня. — Познакомься с моими братьями: Вячеславом и Игорем.

— Я думал, мы будем ловить рыбу втроем, — сказал один из них.

Кирилл не спеша положил удочку и объяснил всем свою идею. Как старший брат он должен выполнить обязанность и научить братьев всему, касающемуся отношений мужчины и женщины.

— У вас уже волосы в штанах выросли, — сказал он, — а вы ничего не знаете, кроме небылиц, которые где-то услышали. К тому же никогда не видели девушек без одежды.

У братьев пропал дар речи, а Кирилл продолжал говорить.

— Моя подруга вам все покажет. Смотрите сколько хотите. Но помните, что она только для меня. Я сломаю руку любому, кто ее тронет. Все ясно?

Возражений ни с чьей стороны не последовало. И он попросил меня обнажиться.

Я сняла всю одежду и стала лицом к братьям, ничего не прикрывая. Они немедленно уставились на грудь и ниже пояса. Кирилл тоже разделся и объявил:

— Так! Сначала все марш купаться!

Мы залезли в озеро и немного поплавали. Братья все время заныривали, чтобы посмотреть как я по лягушачьи отталкиваю ногами воду, тем самым широко их расставляя.

Кирилл дал мне мыло и сказал вымыться там внизу, стоя к ним лицом, чтобы они увидели как это делают девушки. Под неотрывными взглядами братьев я вышла на берег до уровня, когда вода была мне по колено. Повернулась и сделала воду в реке около меня мыльной. Затем присела, широко, разведя ноги, и мыльной водой из реки тщательно вымыла все между ног, разведя двумя пальцами губки, не пропуская складочки и выход из каждой дырочки без исключения. Братья, разинув рты, подошли так близко, что чуть ли не упирались в меня головами. Между ними стоял Кирилл, тоже неравнодушный к картине моющей тайные места девушки.

Мы вышли на травку и Кирилл начал подробный рассказ. Братья подошли ко мне спереди, он - сзади, взял чашечки грудей в руки. Рассказал, что они очень чувствительны, особенно соски. Поводил ареолы по кругу, щекотал соски пока они не затвердели и рассказал братьям, что это признак возбуждения. Затем помог мне встать в неудобную позу. Чуть согнутые в коленях ноги широко расставлены, прямые руки тоже стоят на траве. Все прелести видны стоящим сзади братьям и лежащему на спине Кириллу, чья голова находилась внизу напротив точки на моем теле, которую сверлили взглядами все трое. Кирилл рассказал про большие губки, сейчас покрасневшие и чуть приоткрытые, и аккуратно помог им совсем раздвинуться обоими руками. Поласкал язычок, от чего я застонала и еле удержалась на дрожащих ногах.

— Это самое нежное место, — объяснил он.

Показал дырочку, через которую вытекает моча, когда девушка справляет малую нужду. Один из братьев тут же спросил, не могу ли я справить эту нужду прямо сейчас. Мне на самом деле давно хотелось, но не было возможности отойти в кустики. Кирилл встал, чтобы на него не попало, развел губки руками пошире, и сказал мне сделать это прямо тут, никуда не уходя и не меняя позу. Я напряглась, и все легко получилось. Под завороженными взглядами струйка обильно потекла из меня на траву. Последние капли вытекли медленно, и поэтому стекли по мне. Кирилл отправил меня подмыться в реке еще раз.

Когда я вернулась, он приготовил какую-то баночку.

— Нельзя брать девушку сразу и быстро. Это неприятно и даже больно. Чтобы доставить удовольствие ее надо сначала приласкать. Это может быть все что угодно: слова, ласки, поцелуи, любая игра. Я приготовил вот что.

Он положил меня в травку на спинку и широко расставил в стороны согнутые в коленях ножки. В баночке у него оказался мед.

— Когда девушка чистая, у нее там не грязнее, чем во рту. И им очень нравится, когда парни там целуют.

Он вылил немного меда мне на срамные губки, размазал рукой и приложился устами, принялся слизывать лакомое угощение, смешивающееся с обильно выделяющимися соками любви.

Я заметила как Игорь взял свое стоящее хозяйство в руку. И сдвинул кожу так, что головка закрылась. Затем сдвинул все назад, пока она снова не вышла наружу. Рядом тоже самое делал другой брат.

Кирилл лег на траву и посадил меня сверху. Чтобы было лучше видно - лицом к братьям в позе “орлицы”. Показал как нащупал вход куда нужно и до основания вонзил туда свой жаждущий моей невинной плоти горячий инструмент любви. По тому, как яростно братья задвигали руками, было понятно, что им хорошо видно, как Кирилл вышел из меня почти до самой головки, а потом вставил до основания. Как будто пытался пронзить насквозь снова и снова, опять и опять, еще и еще.

Первый не выдержал Игорь. Он стоял так близко, что его первая мутно-белая струя семени попала мне на лицо, а следующие - на животик и ниже. Его пример вдохновил и второго брата, обильно разрядившегося точно так же. Я была вся в липком, чуть отливающим желтизной вязком мужском соке. Обычно меня бы это смутило. Но я уже билась в сладких муках удовольствия, крепко удерживаемая за бедра Кириллом, наконец, пронзившим меня последний раз и изливавшимся там внутри.

Мы еще раз уже без глупостей быстро смыли с себя все следы любви и нашли солнечное место на траве чтобы полежать и обсохнуть. У братьев нашлось очень много вопросов. Кирилл отвечал как мог, либо просил ответить меня. Например, так я подробно рассказала про лунные дни девушек. И что даже в обычные дни нужно подмываться. И многое, многое другое, о чем обычно им не расскажут.