ГЛАВА ВОСЬМАЯ: УЧЕНИК ДЬЯВОЛА

Суббота, 19 ноября 2005 года – 14:00

Эвелин Смит медленно ехала через город, если Спринг-Сити можно было назвать городом, состоящий из нескольких кварталов с аптеками, магазинами рыболовных принадлежностей и аксессуаров дл отпуска, ДВУХ компаний, где можно было купить или взять напрокат трейлер, потому что многие рыбаки и их семьи любили проводить свои отпускные недели в домике на колесах, поскольку каждый из дюжины мотелей и единственный отель в радиусе шестидесяти пяти километров были забиты в сезон рыбалки, трех баров и одного ночного клуба с музыкой по выходным, двух продуктовых магазинов и дюжины небольших магазинчиков Seven Eleven, Florida Boy и Southern Pride.

Это была пасторальная страна чудес, но город и округ по-прежнему совместно платили, чтобы она сидела в патрульной машине и объезжала эти тихие субботние улицы, обозначая присутствие и напоминая жителям, что полиция – на месте, разнимала драки в барах, сажала пьяниц в тюрьму из четырех камер, чтобы те проспались, посредничала в семейных спорах, осматривала место преступления и расследовала редкие кражи со взломом и еще более редкие убийства и нападения.

На боку У нее висел десятизарядный глок, но, хотя ей и приходилось несколько раз вытаскивать его из кобуры, но никогда не приходилось стрелять на поражение. Проезжая мимо Тети Мэй (заведения, включавшего ресторан с полным сервисом и кафе, и способное похвастаться Викторианским/Старым Южным дизайном и отделкой), она заметила припаркованный на стоянке у входа темно-синий Форд Краун Виктория.

Она не поняла, что именно привлекло ее внимание, лишь мельком взглянула на него, проезжая мимо, подъехала к перекрестку и повернула направо. Она уже проехала мимо, прежде чем сообразила, что привлекло ее внимание. За рулем сидел мужчина, а стекло в двери со стороны водителя было опущено. У нее было лишь ощущение чего-то в этом человеке... чего-то.

Иногда это был слабый шепот, доносившийся издалека. В другой раз, как сейчас, ее поражало словно молния. Кто он такой? Или кем был? Ведя машину, не отдавая себе отчета в том, куда она едет, она попыталась вернуть этот момент, выделить то, что пробудило в ней инстинкт полицейского.

Ее так и подмывало быстро развернуться и вернуться к Тете Мэй, чтобы удовлетворить свое любопытство, но она продолжала ехать прочь от магазина и водителя, привлекшего ее внимание. Она снова и снова прокручивала в голове это воспоминание, прощупывала эмоции, которые оно вызывало в ней, в то время как патрульная машина патрулировала деловой центр города, дороги во всех направлениях от центра города, и, обнаружила, что снова приближается к Тете Мэй. Прошло пятнадцать минут.

Машина стояла на том же месте. Медленно проезжая мимо, она увидела мужчину, сидевшего в той же позе, положив одну руку на руль. Возможно, он слушал музыку, потому что ей показалось, что он поет или напевает с закрытым ртом. А потом он поднял взгляд и посмотрел ей в глаза. Она поняла, что ее насторожило.

Он смотрел на нее, когда она проезжала мимо него в первый раз... с того момента, как она заметила его машину и пока он не исчез в зеркале заднего вида. А теперь он снова смотрел на нее.

Она остановилась у знака «стоп», установленный непосредственно перед въездом на стоянку Тети Мэй. Для субботнего полудня стоянка была довольно полна, регулярно входили и выходили рыбаки и их семьи. За исключением человека, сидящего в Краун Виктории.

Он мог кого-то ждать, хотя она не могла понять, почему он сидит снаружи, когда мог бы подождать в кондиционированном помещении и насладиться бесплатным кофе.

Почти наверняка это ничего не значило, но день был скучным, а она все еще пыталась понять, почему в нем было нечто знакомое и что-то смутно тревожащее. Она въехала на стоянку и встала на свободное место за Краун Викторией.

Она выключила зажигание и продолжала сидеть в машине, наблюдая за мужчиной. Он посмотрел в зеркало заднего вида, а затем откинулся на спинку водительского сиденья. Он потянулся и вновь посмотрел на нее. Она не была уверена, но, возможно, промелькнул едва заметный намек на улыбку.

Она вылезла из машины, сцепила руки за спиной и потянулась, чтобы расслабиться после нескольких часов езды без перерыва. Он наблюдал, как она шла к нему сзади, и посмотрел прямо на нее, когда она подошла и встала рядом с открытым окном водительской двери.

– Добрый день, сэр. Довольно душно, чтобы сидеть здесь.

– Ага.

Она взглянула в салон машины. Никаких удочек, ничего такого, что мог бы таскать с собой рыбак.

– Не похоже, что вы здесь из-за рыбалки, которой так славится Спринг-Сити. Могу я спросить, что вы делаете в нашем маленьком городке? Чем я могу вам помочь?

– Конечно. Потянитесь, как вы это сделали несколько минут назад.

– Что?

Он медленно оглядел ее с ног до головы, а затем без улыбки сказал:

– Большинство женщин-полицейских не сложены так, как вы, и не выглядят так, как вы. Не могли бы вы потянуться ради меня?

Ее рука инстинктивно опустилась на рукоятку глока, и она обнаружила, что слегка повернулась, чтобы встать к нему боком. В ней это уже укоренилось: не стоять к противнику лицом, чтобы не представлять собой мишень большего размера.

Он проследил глазами за ее движением и положил руки на руль.

– Возможно, я был слегка груб, офицер, но вы правда думаете, что готовы меня пристрелить? Я не вооружен, и не знал, что флирт с женщиной-полицейским является уголовным преступлением.

Она обнаружила, что не в состоянии ответить на его вопрос. Было много гражданских, пьяных и трезвых, которые пытались снять ее. Очевидно, в списке любимых сексуальных фантазий многих парней трахать женщину-полицейского было близко к тому, как трахать учительницу или медсестру. Но за некоторыми исключениями она была в состоянии справиться с этими инцидентами с юмором и очень редко с небольшим применением силы. Но сейчас все было по-другому. Он был другим.

После того как она мгновение рассматривала его, пытаясь подавить беспокойство, которое он пробудил в ней, он очень сознательно уставился на глок, над которым зависла ее рука.

– Теперь, офицер, я знаю, что вы могли бы меня уложить, прежде чем я успею убраться с вашего пути, но вы правда хотите это сделать? Хладнокровно убить человека только потому, что он заставляет вас нервничать. Я мог бы вам сказать, что в этой машине нет ни холодного, ни огнестрельного оружия. Вы планируете подбросить пистолет, чтобы подтвердить свою историю о том, что я вам угрожал? Я не думал, что законопослушная полиция в Спринг-Сити делает такие вещи.

Не отдавая себе отчета в своих действиях, она покачала головой, размышляя о том, что уже подсказал ей разум. Она не могла хладнокровно застрелить мужчину лишь потому, что тот сделал грубую попытку начать что-то между ними. Он не делал никаких угрожающих жестов и не говорил ничего ужасного. Он не показывал оружия. Он не сделал ничего, чтобы привлечь ее внимание, кроме того, что сидел снаружи популярного места для еды, не заходя внутрь.

Внезапно, двигаясь так плавно, что у нее не было времени вытащить глок, он выскользнул из автокресла и встал перед ней. Стоя, он оказался выше, чем она думала. Ростом не меньше метра восьмидесяти восьми, ниже Гордона, но не меньше. Он был широк в груди, широкоплеч.

Он не был похож на бодибилдера. Его руки не были непропорциональны остальному телу. Он был просто большим человеком.

Она отступила назад и сказала первое, что пришло ей в голову:

– Я помолвлена с шефом полиции. В следующем году я собираюсь выйти за него замуж.

На его губах заиграла угрожающая улыбка. Почему, черт возьми, первое слово, которое пришло ей в голову, было «угрожающая», она сказать не могла. И почему, черт возьми, она выставила Гордона Билла в качестве щита, чтобы защитить свою непорочность? На другие подкаты она так не реагировала.

– А теперь, Эвелин, почему это оказалось первым, что вы мне сказали? Разве я пытался вас поцеловать, запятнать вашу добродетель, заставлял вас пойти со мной в мотель или, если вы не хотите, чтобы об этом узнал шеф Эверс, последовать за мной на какую-нибудь пустынную дорогу или в поле? Ради вашего спокойствия, я знал, что вы помолвлены. Просто заехал, чтобы встретиться с вами, поговорить, может быть, выпить чашечку кофе. Это все.

– Все это кажется мне неправильным. Вы не сделали ничего плохого, но все равно заставляете меня чертовски нервничать.

На его лице мелькнула легкая улыбка. Он развел руками.

– Посмотрите вокруг, Эвелин. Все происходит среди бела дня. Вы вооружены, а я безоружен. Вокруг нас ходят люди. Один крик, и у вас здесь будет двадцать парней, а у многих из них есть длинные стволы и пистолеты. Вы думаете, я – плохой парень?

– Откуда, черт возьми, вы знаете мое имя? Вы выглядите смутно знакомым, но не думаю, что я когда-либо вас встречала?

Он шагнул ближе к ней, вытянув руки в стороны, затем повернулся, чтобы она могла видеть, что он явно не вооружен. Ни наплечных кобур, ни выпуклостей, намекающих на скрытое оружие.

– Если вы все еще нервничаете, я могу раздеться, чтобы вы БЫЛИ УВЕРЕНЫ, что я безоружен.

Это было так глупо, что даже не стоило и отвечать.

После минутного молчания он сказал:

– Хорошо, я перестану вас дразнить. Вы меня не знаете. Но вы знаете ОБО мне.

– Что это значит?

Он указал на ее глок.

– Достаньте оружие. Встаньте в стойку. Будьте готовы выстрелить, если я дернусь не в ту сторону.

Когда она последовала его инструкциям, он повернулся и наклонился, чтобы заглянуть в машину, держа руки поднятыми. Она почувствовала, как напрягся палец на спусковом крючке, и понадеялась, что сможет избежать того, чтобы загнать пулю в его спину, потому что он заставлял ее нервничать.

Но это были не нервы. В нем было что-то... странное. Что-то неправильное.

А потом он выпрямился, натягивая тяжелое на свои широкие плечи пальто, и она поняла, кто он и что он. И холодок, пробежавший по ней, не был чем-то таинственным; он стоял, большой, мужественный и смертоносный, как двухметровая гремучая змея, свернувшаяся в кустах и готовая нанести удар.

– Ты – один из убийц Блада.

– Этот пыльник тяжелый и чертовски жаркий. Она была создана для равнин Техаса, а не для болот Флориды. Но это – форма. Люди видят, как мы приближаемся, и плохие парни гадят в штаны. И вы можете называть меня как угодно, но я – присягнувший служитель закона. Никогда не был под арестом. Так же как и вы, я служу закону.

Она держала глок направленным на него.

– Нет, ты – не служитель закона. Я не знаю, как тебя называть, но ты – не служитель закона.

– Кем бы я ни был, мы оба служим в правоохранительных органах. Из окон на нас начинают смотреть люди. Вы и впрямь хотите превратить дружескую маленькую встречу в конфронтацию?

Она покатала это слово во рту.

– Конфронтация? С каких это пор дешевые головорезы-убийцы используют такие слова, как «конфронтация»?

– Хочешь узнать? Убери оружие. Выпей со мной чашечку кофе в окружении нескольких десятков свидетелей. Чему это повредит? Если только я не настолько сильно пугаю тебя? Или есть что-то еще, что ты чувствуешь?

– Не льсти себе. Я тебя не боюсь. Ты – просто бандит в костюме из старого вестерна. Мне пришлось бы долго принимать горячий душ, чтобы избавиться от твоего запаха.

На его лице появилась искренняя медленная, легкая улыбка.

– Я был бы рад тебе помочь.

Она убрала глок в кобуру. Демонстрация оружия придавало ему уж слишком много силы.

– Сними этот проклятый маскарад, и я подумаю об этом. Если ты можешь назвать мне вескую причину, почему я должна тратить на тебя свое время.

Он снял пыльник.

– Причин несколько. Это будет самое захватывающее, что ты делала за последние месяцы, если не годы. Спринг-Сити – замечательное место, но выдача штрафа за превышение скорости – пожалуй, самое волнующее, что ты когда-либо видела. Подумай о том, как весело тебе будет говорить об этом со своим парнем в постели сегодня вечером. Ты, конечно, не расскажешь ему о том, что чувствуешь сейчас, не так ли? Это – не страх, не настолько сильный. Это – совсем другое дело, а ты не привыкла такое чувствовать. Ты была воспитана в баптисткой церкви, но перешла в Ассамблею Бога – церковь пятидесятников – вместе со своим предпоследним парнем. Тем, что был до полицейского, которого убили. Я слышал, вы с тем полицейским какое-то время были горячей парочкой. Потом ему захотелось сходить налево, и он трахнул половину трахабельных пизд в этом округе... судя по тому, что говорят. Он когда-нибудь уговаривал тебя на секс втроем или вчетвером? Ты когда-нибудь рассказывала Хорошему Шефу обо всем, что вы делали с его сотрудником?

– Пошел ты, как бы там тебя ни звали.

Она повернулась к нему спиной и пошла к патрульной машине.

– Я – Дикон. Томми Дикон.

Он положил руку на дверь, не давая ей закрыть ее за собой.,

– Убери руку с двери. Или я достану глок и не буду блефовать. И что это за... «Дикон, Томми Дикон?» Это твой вариант «Бонд, Джеймс Бонд»? Если это была цитата, то она – отстой.

– Никаких цитат. Ты просто хотела знать, с кем разговариваешь. Это – мое имя. И я позволю тебе закрыть дверь. Я не пытаюсь удержать тебя от побега. Я просто хотел... извиниться. Я не хотел быть таким придурком. Это просто... по сути, я – мудак. В Сацуме никто и никогда ничего не говорит мне по этому поводу. У меня нет практики флиртовать с женщинами, которые не боятся меня до смерти.

Она изучала его глаза, пока он говорил. Для человека, который на самом деле не был так уж хорош собой в классическом смысле, в его лице было что-то привлекательное.

«Ты – такая тупая сука», – тихо сказала она сама себе. – «Ладно бы тебе было семнадцать, а он был плохим байкером, и твоя киска звенела. Но тебе никогда больше не будет семнадцати, у тебя в постели – хороший, горячий мужчина, и это – не какой-то плохой мальчик. Он – профессиональный убийца».

– Уберите руки от моей машины, пока я вас не арестовала.

Он отступил назад, убирая руку с дверцы машины.

– Я хотел бы еще раз спросить, не могу ли я угостить вас чашечкой кофе? И просто поговорить.

– Ты и впрямь не умеешь принимать в качестве ответа слово «нет».

– По-моему, ты еще не сказала «нет».

– А я должна говорить тебе «нет»? Просто уехать – это для ответа недостаточно?

– Ты знаешь, сколько раз мой босс подвергался расследованию со стороны федералов, государства, газет и профессиональных сователей носа в чужие дела? И представляете, сколько людей, которые на него работают, когда-либо говорили о нем с кем-нибудь?.. Совершенно верно. Никто. Или никто не выжил, чтобы свидетельствовать против него. Я же просто хотел поболтать, но держу пари, что шериф этого округа отдал бы свое левое яйцо, чтобы со мной поговорил действующий полицейский... о чем угодно.

Она уставилась на него. В голубом небе ярко сияло солнце, легкий ветерок шелестел пальмами на разделительной полосе. Это был оживший плакат Торговой палаты. И что-то в его взгляде согревало ее кожу больше, чем солнечный свет.

– Я понимаю, почему я должна иметь желание встретиться с тобой. Я не понимаю, что от этого получишь ты. Если ты что-то проверял, то знай, что у нас с моим женихом все в полном порядке. Я действительно намерена выйти за него замуж, и... ЧТО БЫ НИ произошло между моим покойным парнем и мной, до того как в мою жизнь вошел шеф... это – мертвое прошлое. От него у меня нет никаких секретов. Я не собираюсь изменять мужчине, которого люблю, и не могу представить себе ничего, что стоило бы возможности дать тебе соблазнить меня. Так в чем же дело?

– Это так просто, что я даже не знаю, поверишь ли ты мне. Надеюсь, что да, я не провожу здесь много времени. Моя работа – это то, что я – повсюду. Босс хочет, чтобы мы периодически смотрели на полицейских в округах вокруг нас. Да, на всех вас у нас есть досье. Он верит в то, что нужно знать своего врага. Или ваших коллег-профессионалов в правоохранительных органах. Во время очередного обзора я видел твою фотографию. Мне... эээ... понравилось то, что я увидел. Я знаю, что ты – с Эверсом, главным человеком в городе. И у вас все серьезно. Кажется, есть мало шансов встать между вами. Но... все меняется. И если я когда-нибудь захочу получить шанс, то не могу быть незнакомцем, который просто появится из ниоткуда. Я здесь, чтобы представиться, на случай, если что-то когда-нибудь изменится.

Она следила за ним, чтобы понять, как повлияют на него ее слова.

– Полагаю, я должна быть польщена, и если что-то, что я узнаю от тебя, сможет помочь кому-то в правоохранительных органах, я могла бы пойти туда с тобой. Но давай будем реалистами. Если бы я порвала с Гордоном и осталась одна, я бы никогда не была с тобой. Если думаешь, что это когда-нибудь может случиться, ты бредишь. Ты привлекателен, но ты – хладнокровный профессиональный убийца. Ты отбираешь жизни за деньги. Я никогда не позволю тебе даже прикоснуться ко мне.

– Может, и нет. Но, как бы то ни было, я хотел иметь возможность встретиться, пофлиртовать и приятно поболтать с привлекательной женщиной вне моего обычного круга. Может, ничего и не случится, но поговорить никогда не лишнее.

Она подумала об этом, стараясь не настолько очевидно изучать его.

«Это ошибка», – сказала она себе. Но логически это имело смысл. И как бы ни был очарователен Томми Дикон в своей хладнокровной манере, она никогда не забудет, что мужчина, который ждет ее в постели, является лучшим мужчиной, которого она когда-либо знала, в постели и вне ее. И теперь, когда Гордон наконец-то смог оправиться от суки, что разбила ему сердце и выгнала его из Джексонвилла, у нее появился шанс сделать их жизнь постоянной. Она не собиралась рисковать этим из-за волнения, которого не могла объяснить.

***

24 часа назад

– Я ожидал, что ты вернешься вчера вечером.

Дикон скользнул на сиденье рядом с Бладом, потягивавшим чашку черного кофе, пахнущего так вкусно, что Дикону захотелось выхватить ее у шерифа.

– Нет ли шанса, что я смогу выпить чашечку этого, Джо?

Блад искоса взглянул на него.

– Ты понимаешь, что это – лучший кофе на земле. То дерьмо, что должно быть настолько замечательным, чтобы его собирали из обезьяньего дерьма, ЕСТЬ настоящее обезьянье дерьмо по сравнению с этой Императорской Смесью. Можешь ли ты позволить себе пять тысяч долларов за чашку?

– Не совсем, но ты можешь вычесть это из моей зарплаты или записать на мой счет.

– Я тебе столько не плачу.

А после:

– Рой, принеси заместителю Дикона чашку своего лучшего.

Невысокий бармен с привычной легкостью принес кофе, несмотря на то, что у него не хватало трех пальцев из-за спора с Бладом много лет назад. На другой руке, он бессознательно сверкнул инкрустированным золотом и бриллиантами Ролексом, который Блад подарил ему на день рождения десять лет назад.

Дикон втянул аромат кофе так глубоко, как только смог, а затем сделал хороший глоток. Его подали черным, а он никогда не пил черный кофе, но с Императорским это не имело значения. ЗДОРОВО иметь все деньги в мире и свободно тратить их.

– Так, что же тебя задержало?

– Я планировал вылететь из Ньюарка в Джакс и взять там воздушное такси. Но у них была ледяная буря... ты можешь поверить в это дерьмо в ноябре?.. и мне потребовалось некоторое время, чтобы обойти ее.

– И как все прошло?

– Хорошо. Советник будет выполнять приказы и не будет использовать твои средства больше, нежели оговоренные суммы. Другими словами, никакого более использования государственных средств для собственного обогащения.

– Он поднял шум?

– Да. Сначала. Он приказал своим копам арестовать меня и отвез в дом в лесу, чтобы мне заменили зубы протезами. Каким-то образом произошла потасовка, и я ушел. Потом выясняется, что у него есть четырнадцатилетняя дочь. Я поехал к подруге, забрал ее и позвонил ее отцу, чтобы сказать ему, что я забрал ее на два-три дня поиграть.

– Насколько далеко тебе пришлось зайти?

– Ничего особенного. Как и большинство четырнадцатилетних, она ненавидит своего отца и мачеху. Я отвел ее в парк развлечений, на горячий концерт и в ночной клуб для взрослых, где она смогла выпить крепкого алкоголя и прекрасно провести время. Целый день ее рвало, но это было абсолютно увлекательно, или круто. Папа ничего не смог сказать копам, потому что те начали бы задавать неправильные вопросы. Он был просто рад вернуть ее жалкую задницу.

– Ты ее трахнул?

– Что, серьезно?

– А почему нет? Ты думаешь, она была девственницей... в четырнадцать-то лет?

– Да. Но...

– Тобой управляю я. Это одна из причин, по которой я держу тебя рядом. Ты – такой крутой засранец, но в некоторых вещах ты – маленькая девочка. Если говоришь, что не трахал ее, я тебе верю.

– В любом случае, я выполнил свою работу. У меня будет свободное время?

– Нет, но думаю, что эта работа тебе понравится.

Он протянул руку и взял конверт из плотной бумаги, который Дикон не заметил. Открыв его, Блад подтолкнул глянцевую фотографию двадцать на тридцать сантиметров к Дикону.

Это была высокая блондинка, стоявшая рядом с полицейской машиной Спринг-Сити. В форме полиции Спринг-Сити.

– Что она сделала такого, что делает ее достойной убийства? И почему я? Обычно я работаю за пределами округа.

– Я не хочу, чтобы ты ее убивал. Я хочу, чтобы ты познакомился с ней поближе, поболтал с ней. Подружился.

– Ненавижу спрашивать, но ты серьезно?

– Это задание не будет трудным. Завтра на ее маршруте патрулирования будет ресторан – ловушка для туристов. Я хочу, чтобы ты встретился там с ней, уговорил выпить чашечку кофе или чего-то в этом роде. Обменялся личной информацией. Типичное дерьмо на первом свидании. Но это будет не свидание. Она помолвлена с шефом Эверсом. И, по-видимому, теперь не променяет его ни на кого другого.

– Почему? И почему ты думаешь, что она поддастся моим чарам?

Блад покачал головой.

– Дикон, Дикон, Дикон. Ты знаешь, я ценю то дорогое образование в колледже, за которое я заплатил, и приятно знать, что на меня работают несколько умных людей, но ты должен адаптировать свою речь. Кто, черт возьми, здесь знает, что значит «поддастся чарам»?

– Замечание принято. Откуда ты знаешь, что я запущу ее мотор, промочу ее трусики? Она не знает меня со времен Адама.

– Ты недооцениваешь свои чары. Ты – большой, красивый парень. И ты – бандит и убийца. Идеальный плохой мальчик, чтобы привлечь хорошую девочку, прямую как стрела.

– И все же...

– Как однажды сказал один мудрый старый китайский философ/воин, успех в войне зависит от знания своего врага.

Дикон снова просмотрел фотографию. Нет двух толкований, он не стал бы выгонять ее из постели. Но она была просто красивой женщиной, а мир был полон ими.

– Небольшое исследование показало, что ее первый настоящий парень, взявший ее девственность, когда она была шестнадцатилетней, имеет с тобой мимолетное сходство. Он умер три месяца спустя, пытаясь проскочить перед поездом. Сходство так себе, и я не думаю, что она его даже заметит. Но в глубине души она это сделает. Это даст тебе преимущество.

Дикон лишь покачал головой.

– Ты и впрямь дьявол, не так ли?

– Он считает, что он – это я.

Затем:

– Я понимаю, что ты делаешь, Блад, но ты никогда не говоришь мне, почему? Ты собираешься попытаться ее завербовать?

Блад показал на кофейную чашку, которую Дикон опустошил, не заметив этого, и сказал Рою:

– Повтори. А пока будешь наслаждаться своей второй чашей за пять тысяч долларов лучшего в мире кофе, давай поговорим о покере и шахматах.

– Я знаю, что пожалею об этом, но какое, черт возьми, покер и шахматы имеют отношение к чему-либо, тем более к тому, о чем мы говорим?

Блfд подал знак, чтобы ему наполнили чашку, и ответил:

– Ты – игрок в покер, и, судя по тому, что я видел, довольно хороший. У тебя должна быть приличная память, чтобы следить за картами, оценивать шансы на определенные расклады и уметь судить о стратегии противника и о том, что он думает. Это потому, что ты – умный. Вот почему я вытащил тебя из мусора и дал тебе новую жизнь. Но ты – не шахматист. Ты должен уметь визуализировать будущее и различные возможности. Это – другой тип мышления. Я хочу, чтобы ты познакомился с ней, а она с тобой, потому что может наступить время, когда она будет для нас важна.

– Каким образом?

– На самом деле я не знаю. Она может стать важной для нас. Ее жених может стать. Как бы то ни было, твое знакомство с ней может продвинуть нас на шаг вперед.

– На шаг вперед в чем?

– В нашей маленькой необъявленной войне с Биллом Мейтлендом и прокуратурой штата Джексонвилл.

– Какая война, Блад? Я слышал, что его главный... единственный... свидетель мертв. Их дело сделано из папиросной бумаги, и без старика им придется отказаться от своего дела против Саттона.

– Дело могут попытаться развалить, но независимо от того, будет ли оно продолжаться в суде или за его пределами, Мейтленд никогда не отпустит его.

– Что?

– Помнишь, что я говорил о том, что нужно знать своего врага? У Мейтленда и его бывшей жены, которая не настолько бывшая, как это выглядит в судебных протоколах, пару лет назад был ребенок. Или ПОЧТИ был ребенок. У нее случился поздний выкидыш. И что? У многих людей случаются выкидыши и так далее. Но это сильно ударило по Мейтлендам. Каждый год в день его смерти они устраивают небольшую церемонию. Они не забыли.

Блад допил кофе и покачал головой.

– Я думаю, что они – сумасшедшие. Дети умирают каждый день. Я сам убил более чем нескольких. Нет смысла подставлять себя под судебные иски и все такое дерьмо в будущем. НО Мейтленд, очевидно, любил этого маленького паразита. Мейтленд не уйдет. Он не сдастся. Он будет приходить, приходить и приходить. Не для того, чтобы прижать Саттона за убийство его жены, а за убийство его нерожденного ребенка.

– Что он может сделать? Я – не юрист, но прошел достаточно курсов, чтобы понять, что его дело -дерьмо. НИКОГДА в жизни присяжные не осудят Уильяма Саттона за то, что сейчас есть у Мейтленда.

– Я бы тоже так подумал... Ты же знаешь, я – не суеверный. Старик несколько раз говорил мне, что логика и здравый смысл – это хорошо. Но доверься своей интуиции. Обычно это не будет неправильным. Когда мы впервые с ним столкнулись, у меня появилось очень плохое предчувствие. Я не люблю убивать представителей закона, но у меня было искушение отдать его тебе, это просто... Я знаю, что ты хорош. Тем не менее, я бы не чувствовал себя комфортно, пытаясь достать его.

– Если он вызывает у тебя беспокойство, я более чем счастлив обойти его. Флиртовать с симпатичной блондинкой будет непростой работой, но для тебя я это сделаю.