У Вовки Макарова сменились соседи по даче. Вместо нахальной и любопытной бабки с рыжими крашеными волосами теперь там жил мужчина средних лет с обширной лысиной и в очках. Пока разгружался трейлер, Вовка торчал у забора и смотрел, как дюжие грузчики вносили в дом шкафы, диваны, стулья и прочую мебель. Несколько раз Макаров предлагал свою помощь, но новый сосед отказывался, говоря: «Нет, нет, за все уплачено!». Только тогда, когда, кряхтя от натуги, грузчики взялись за синюю будку, очень похожую на пластмассовый туалет, видимо, очень тяжелую, Вовка не выдержал и перемахнул низенький забор. Два грузчика, хозяин и Макаров, осторожно переставляя ноги, внесли туалет в сарай. На этом разгрузка закончилась, и рабочие уехали. Наступила благословенная тишина, стало слышно, как жужжат в траве шмели, и где-то далеко в лесу кричит иволга. Сосед и Макаров сидели на крылечке и отдыхали.

— Это туалет?

— Был туалет.

— А теперь перестал?

— Перестал. Теперь он – машина времени...

— Да ну! Машины времени не бывает!

— Хотите отправиться в прошлое или будущее, – устало сказал хозяин тяжелого туалета. – Милости прошу. Спорить и доказывать, что путешествие в иное время возможно, не могу и не буду. Устал, извините...

— Тогда я пошел?

— Идите. Обустроюсь слегка, вечерком приходите на рюмку чая.

Макаров встал и направился к забору.

— Эй, а в калитку не лучше? – закричал новый сосед.

Но Вовка уже был на своей стороне...

Остаток дня Макаров нет-нет да поглядывал через забор на неутомимо бегающего из дома в сарай и обратно соседа. Вовка давно приготовил бутылку массандровского портвейна по совсем другому случаю, но тот случай так и не наступил.

Наконец солнце село за лес, и дневные краски потускнели. Наступил благословенный летний вечер – время отдохновения от трудов праведных и не очень. Вовка смотрел футбол «кто-то с кем-то», а когда комментатор оторался и заткнулся, а игра сменилась говорящими головами, понял, что пора, и собрался в гости.

— А я и забыл! – сказал сосед, увидев бутылку, когда Макаров постучался в дом. – Спать уже собирался.

Был он, как и полагается пожилому мужчине, в тапках-шлепанцах, растянутых тренниках и несвежей светлой майке.

— Заходите, что ли...

— Так, может, завтра?

— Нет уж, заходите, раз пришли...

Как-то неласково встречают, подумал Вовка. Но пустил, усадил и на правах хозяина умело откупорил бутылку. А потом и познакомились, и разговорились.

Жаль, что машина времени оказалась машиной, но не для путешествий во времени, то есть, в прошлое или в будущее, а для перемещений в выдуманное пространство, в литературные миры. Как описал ее создатель Луи Иванович Становой, работала она так:

— Цифруешь рассказ или роман, вставляешь флешку в ЮСБ-порт и, вуаля, оказываешься в выдуманном мире на сутки, двое или насколько запрограммируешь. – увлеченно рассказывал изобретатель. – А по истечении срока – автовозврат на то же место в то же время. Очень удобно! А, главное, в рамках литературного произведения. Только одно условие – сувениров не брать никаких.

Была у Макарова мечта – ощутить себя эдаким крепостником, что мигнуть девушке, бабе или тетке, снимай, женщина, все, что надето, и тут же у плетня ее отхарить. И вот оно, сбылось! «Я сейчас!», – сказал Макаров, вставая из-за стола. – «Есть у меня пара рассказиков от сербского писателя под ником «Саша Македонский». Я быстро!».

— Так куда же Вы? – всполошился изобретатель. – Я еще не все рассказал!

Но Вовки, как говорится, уже и след простыл!

Все рассказы Саши Македонского, скачанные с сайта «Лучшее оружие» давно были у Макарова на флешке. Он решил выбрать один, отформатировал с помощью ноутбука другую флешку, попроще, и бегом вернулся к Становому. «Вот сюда!», – закричал Вовка, вручая Луи Ивановичу носитель. – «И прямо сейчас!».

— Можно и сейчас. – спокойно ответил изобретатель, вставляя флешку в портативный пульт управления. – Но есть нюансы.

— Черт с ними, с нюансами! Запускайте на сутки.

— Тогда садитесь на доску, что над очком, и приготовьтесь.

— В смысле?

— Сгруппируйтесь, и будьте готовы ко всему.

Макаров уселся на фанерку, что закрывала туалетную дыру, сжался в комок и закричал:

— Готов!

— Запускаю!

Макаров закрыл глаза и тут же открыл. Он оказался на пыльной дороге с том же сидячем положении, но почему-то голый. Это нюанс первый, подумал Вовка, распрямляясь. Солнце припекало обнаженную спину, а кругом колосились зерновые и зернобобовые. По дороге шла дородная баба с жестяным ведром и напевала: «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан», видимо, потому, что надет на ней был именно красный сарафан. Увидев голого Макарова, она, как и положено бабе детородного возраста, завизжала и с криком: «Ой, незнакомый мужшшина!» убежала в хлеба. Макаров подобрал брошенное бабой ведро, прикрылся им спереди и бодро зашагал в сторону близлежащей деревни.

Деревня была далеко, но Вовка дошел до нее за пять шагов. Это второй нюанс, догадался Макаров. В деревне все были заняты своим делом. Мужики чинили упряжь, бабы пололи грядки в огородах, девки флиртовали с парнями, бабки сидели на лавках и смотрели за внуками и внучками, игравшими в придорожной пыли. И никто не обращал внимания на голого лысоватого мужчину с ведром, словно это было для них обычным делом. Это третий нюанс, понял Макаров. Наконец, откуда не возьмись, появились три всадника, один чуть впереди, два других немного сзади, а рядом бежал здоровенный мужик с бородой и что-то объяснял хорошо одетому первому всаднику. Увидев Вовку, они остановились.

— Кажется, у нас гость! – задумчиво сказал хорошо одетый господин.

Двое других, в лаптях, онучах, портках и косоворотках замотали головами и загалдели: «Да, да, гость, гость!». Третий, тоже в лаптях, онучах, портках и косоворотке, подошедши совсем близко, распахнул двухметровые руки;

— Барин Василий Львович приветствует тебя, о, гость!

— Чиновник по особым поручениям из Москвы Макаров Владимир Анатольевич, – сказал Вовка.

— Вы так и шли из Москвы с ведром? – ласково улыбаясь, спросил барин.

— Нет, конечно. Цыгане-с! Мы остановились искупаться в круглом озере, а они как налетели с гиканьем и улюлюканьем! Ямщик убежал, а я вот, с ведром.

— Я давно говорил, что надо выжечь этот клоповник каленым железом. – сказал барин. – Урядник не дал! Трифон, возьми любезного Владимира Анатольевича на руки и отнеси в баню. Пусть Анна его вымоет, а потом отведи гостя в мои покои.

Трифон, обдав Макарова запахом водки и чеснока, подхватил его на руки, и они в мгновение ока оказались в полутемной бане, где хозяйничала голая и очень толстая женщина. Вовка сразу понял, что это была Анна. Трифон исчез, а Макаров бросился к Анне с неприличным предложением, но оказался на лавке пузом кверху. Анна схватила веник и, сотрясаясь всем телом, а, особенно, грудями, принялась хлестать Вовку по гениталиям. Она хлестала долго, пока с веника не облетели все листья, но Макарову было не больно, а щекотно, и его член встал!

— Мамочка! – детским голосом сказал Вовка. – У меня петушок стоит! Сделай мне хорошо!

— Сейчас, сейчас, сыночка! – сказала Анна, забираясь на лавку. – Я облегчу твои страдания!

Она схватила его член и принялась его яростно дрочить, пока Макаров не начал тяжело дышать и клацать зубами. Наконец из члена ударил фонтан, сперма долетела до потолка и стала капать оттуда тяжелыми каплями. Анна шутя, схватила двухпудовый ушат и окатила потного Вовку.

В предбаннике его ждал Трифон с ворохом белья и одежды. «Барин от щедрот своих приказали. Вот-с!», – сказал Трифон. – «И жбан квасу».

Вовка с удовольствием выдул квас почти весь и выпил бы еще, но пришла Анна и встала рядом, упершись белыми руками в лавку.

— Не желает ли Ваша милость кункой побаловаться? – спросила Анна особенным грудным голосом.

— Отчего не побаловаться кункой, – ответил Макаров. – Можно и нужно. Тем более, что петушок опять стоит.

Он старательно продрал Анну, но в самом конце она вывернулась и заглотила его член целиком. Сперма ударила ей в гортань и потекла из носа. Вслед за этим Вовка одетый, оказался за столом и с вилкой в руке, на которую был нанизан кусок балыка. «А!», – обрадовался барин, указывая своей вилкой на Макарова. – «С легким паром!». Трифон налил всем мадеры, и они выпили.

— Так в чем же состоят Ваши особые поручения? – спросил Василий Львович, промокнув салфеткой полные губы.

— Наши зарубежные партнеры регулярно сносятся со Двором, намекая, что пора освободить крестьян. Я должен выведать на этот счет мнение губернского дворянства и доложить самому государю-императору.

— Это как же-с! – возмутился барин, бросая салфетку на стол. – Мне, что ли, теперь за сохой ходить?

— Ну, зачем же так упрощать, – сказал Макаров, отхлебывая мадеры. – На последнем госсовете государь предложил крестьян освободить, но земли им не давать. Пусть берут в аренду или выкупают.

— Вот это мудро! – восхитился Василий Львович. – Это по-государственному! Слава императору Александру Николаевичу, самодержцу российскому!

И запел: «Боже, царя храни! Сильный, державный, царствуй на славу, на славу нам!». Вовка подхватил, но тут же оказался на кровати под опекой совсем юной девушки, обнаженной и прекрасной, как лесная нимфа, узкобедрой, как мальчик, но грудастой, как зрелая женщина. «Вы уж, барин, поосторожнее!», – шептала девушка, ловко стягивая с Макарова кальсоны. – «Я все-таки девственница!».

— Да ну! – удивился Вовка. – Покажи!

Девица охотно поместила маленький задок на пуфик, развела ножки и растянула безволосые губки. Макаров взял со столика свечу и увидел ее гимен с множеством мелких отверстий. Вовка вернул свечу на столик и проткнул девицу до упора и еще глубже...

Макаров почти насладился девушкой, но оказался в голубой будке на доске. Дача, вечер, Луи Иванович Становой. Он стоял и покачивал головой, глядя на экран пульта.

— Что-то все время перекидывает! – пожаловался Макаров изобретателю. – Плавности нет.

— Программное обеспечение шалит, – пояснил Луи Иванович. – Альфа-версия...