|
|
Новые рассказы 79686 А в попку лучше 11725 +2 В первый раз 5182 +2 Ваши рассказы 4683 +8 Восемнадцать лет 3488 +4 Гетеросексуалы 9363 +2 Группа 13510 +4 Драма 2946 +2 Жена-шлюшка 2640 +1 Женомужчины 2086 Зрелый возраст 1764 +6 Измена 12318 +4 Инцест 11993 +5 Классика 367 Куннилингус 3291 +3 Мастурбация 2266 +3 Минет 13354 +2 Наблюдатели 8074 +1 Не порно 3075 Остальное 1079 +1 Перевод 8099 +1 Пикап истории 729 По принуждению 10816 +3 Подчинение 7282 +1 Поэзия 1482 Рассказы с фото 2539 +2 Романтика 5612 +4 Свингеры 2333 Секс туризм 520 +7 Сексwife & Cuckold 2508 +1 Служебный роман 2444 +1 Случай 10209 +8 Странности 2742 Студенты 3627 Фантазии 3309 Фантастика 2867 +3 Фемдом 1494 +1 Фетиш 3262 +3 Фотопост 788 Экзекуция 3240 Эксклюзив 350 Эротика 1929 +1 Эротическая сказка 2520 +1 Юмористические 1532 +1 |
Как я провел зимние каникулы Автор: Makedonsky Дата: 11 июня 2021 Служебный роман, Мастурбация, Случай
В январе грянули морозы, но зато впервые за много дней показалось скупое январское солнце, и прилетели снегири, яркими пятнами украсившие заиндевевшие деревья. Но длинные зимние каникулы кончились, и школьная жизнь снова закипела. Конечно же, неугомонная Евгеша, Евгения Васильевна Катаева почти сразу предложила написать старшеклассникам сочинение на тему «Как я провел зимние каникулы». Написал его и Вовка Макаров, и именно с его сочинением завуч пришла к директору. — Дайте угадаю! – сказал директор, увидев в полных руках Евгеши двойной листок. – Опять Макаров, и опять похабень? — И да, и нет, – покачала головой учительница русского языка и литературы. – Снова Макаров, но никаких половых извращений с женщинами преклонного возраста здесь нет. — А что есть? — Есть грусть и романтика. И, разумеется, подростковая любовь. Как же без этого в старших классах. Директор охотно отложил полугодовой отчет и приготовился слушать. — Ну, читайте же! Евгения Васильевна опустила очки со лба на нос и прочитала: — Как я провел зимние каникулы. Сочинение Владимира Макарова, десятый «Б» класс. Началось все плохо. Тридцать первого декабря я заболел. Ни насморка, ни кашля, только озноб и высокая температура. Елка горела радужными пятнами сквозь полуприкрытые веки, тут уж не до угощения и хороводов. Но не вызывать же из деревни такой мороз бабушку с дедушкой, и мама нашла выход, а, точнее, сиделку. Мама взяла мою телефонную книжку и принялась обзванивать одноклассниц. Отозвалась только Танька Дудина. Она единственная согласилась коротать со мной бессонные ночи, полные жара и ломоты в костях. — Вы идите на работу, Любовь Иосифовна! – сказала Танька. – Я побуду с Вовиком. И положила мне на лоб прохладную руку. Мне сразу стало легче. Мать ушла, а Таня принялась хозяйствовать. Она поила меня куриным бульоном, чаем с лимоном, закрыла газетой рожок на люстре, чтобы не светил в глаза. И подавала мне детский горшок, потому что встать я не мог. Спала ли она, не знаю, наверное, сидела в полутьме и читала при настольной лампе. Я первый раз за несколько дней крепко заснул и увидел удивительный сон, будто я бегу по летней улице, а за мной гонится свора бездомных собак. Я едва добежал до угла своего дома, собаки все ближе, я уже ясно видел их оскаленные пасти, и вдруг я взлетел и оказался на крыше! Я проснулся оттого, что кто-то меня толкал и ворочал с боку на бок. Это была Татьяна! — Ты лежи, лежи! – сказала Дудина. Я только белье поменяю. Ты ночью сильно вспотел, наверно, в болезни наступил перелом. Я с трудом разлепил глаза, за окном – ясный день, а я лежу голый на сухой простыни без одеяла. — Попить дай! – хрипло сказал я. – В глотке пересохло. Пока Таня бегала на кухню, я попробовал прикрыться краем простыни, но у меня ничего не вышло. Таня принесла мне чашку теплого чая с лимоном, и я понял, что хочу есть. Все равно, что, лишь бы побольше. — Тань, одеяло где? — Сохнет на батарее. — Дай что-нибудь прикрыться, лежу, как Купидон безштанный. Она подала мне рубашку и ушла на кухню, а я опять заснул, на этот раз до вечера. Вечером, когда вышла луна и повисла над домом напротив, я, уже укрытый одеялом, сидел в подушках и ел. Винегрет, суп, котлеты с картошкой, все это Татьяна приготовила собственноручно, и это все я съел и попросил добавки. Больные мужики по большей части эгоисты, даже эгоцентристы, я даже не спросил, ела ли она, спала ли.... Не знаю. Знаю точно, что она переоделась в домашнее – в мамины тапочки на босу ногу и халат с павлинами на спине. Перед сном я даже походил немного, дошел до туалета и со звоном помочился в унитаз. Я мочился, а Таня стояла рядом и держала меня за руку, чтобы я не упал от слабости, если закружится голова. — Не повезло Макарову, – со вздохом сказал директор. – Это ж надо заболеть под Новый Год. — Но ему повезло, что в его классе есть такая Таня, – с некоторой завистью сказала Евгеша. – Она – как вторая мать! Кстати, Вы ее не помните? — Нет. Опишите, вдруг вспомню. — Таня Дудина – девушка крупная, не по годам развитая. Еще в седьмом классе она выделялась среди прочих девочек широкими бедрами и объемистой грудью. Честно говоря, если бы я была в Наробразе, то разрешила таким девушкам ходить без формы. — Как, совсем? – всполошился директор. – В комбинации, в купальнике или вовсе без оных? — Ну, что Вы так уж утрируете! – успокоила директора Евгеша. – При нашем-то климате! В двадцатые годы в СССР было движение «Долой стыд», да только сошло на нет. Я про форму. Давно пора в старших классах разрешить ходить в цивильном не только мальчикам. А то ходит такая мать-героиня, как Танька Дудина в пионерском галстуке, коричневом платье и черном фартуке! — Так что там дальше? – спросил директор. Он встал, задернул шторы и, натыкаясь в темноте на углы, дошел до выключателя и зажег настольную лампу, хотя солнце еще не село. — Лучше делать наоборот, – заметила завуч. – Я сначала зажигаю свет, а уж потом зашториваю окна. Так вот, дальше... — Среди ночи я проснулся, – прочитала Евгения Васильевна. – Шторы были раскрыты, в окно светила полная луна, Таня стояла у окна и луна пробивала Танину рубашку насквозь. — Ох, красота! – застонал директор. – Я как-то зашел на урок физкультуры, и, честно говоря, был шокирован увиденным. Девочки, некоторые без лифчиков, бегают, прыгают, и у них все прыгает! Я даже не дошел до кабинета, завернул под лестницу и там спустил, как школяр. Бедные мальчики со спермотоксикозом! Поэтому и обучение раньше было раздельным. Но продолжайте, прошу! — Итак, шторы были раскрыты, в окно светила полная луна и пробивала Танину рубашку насквозь, – снова прочитала учительница. – Тань, попить принеси! – сказал я. Дудина метнулась на кухню и вернулась с полной чашкой, в которой отражалась луна. Я попил и спросил: «А что там на луне, собака сидит?». «Какая собака?». «Темные лунные моря образуют рисунок, похожий на сидящую собаку». «Сейчас очки надену, скажу», – серьезно ответила Таня. Таня носила очки, совершенно дурацкие, в роговой оправе, портившие ее очень красивое задумчивое лицо. Она их нашла и надела. «Ой, сидит!», – удивленно сказала Дудина. – «А я и не знала!». «Кто-то видит грустное лицо, кто-то женщину», – сказал я. – «Тебе разве отец не рассказывал?». «Ему не до луны», – ответила Таня. – «Он пьет! Я иногда думаю, чтобы он замерз или себе башку разбил». «Ленки Годиной мать вот так замерзла, пьяная, в нескольких метрах от дома». «Вот почему она такая нервная!», – сказала Дудина. «Не от этого. Нервная она от онанизма». «А ты откуда знаешь?» «Просто знаю. Знал еще в первом классе. После физкультуры мы встречались у Ленки дома, смотрелись, щупались и самоудовлетворялись». «В первом классе?». «Да, в первом. Ленка говорила, что начала еще в детском саду». «И как же вы это делали?». «Знаешь, Тань, мы взрослые люди. Про детские забавы даже говорить как-то неловко». «Я ее помню в первом классе. Забавная такая девчушка была, с ямочками на щеках. Так она и сейчас, как это, онанирует?». «Это, Таня, на всю жизнь». — Ну, тут Макаров загнул! – засмеялся директор. – Я ведь из деревенских. А там после косьбы-молотьбы так напашешься, уж не до дрочки, только бы довалиться! Хотя по юности тоже баловался, да... — Так и я из деревни, – сказала Евгеша. – Там дрочка за порок не считается. — Так что там у нас дальше? Читайте, пожалуйста! «Тань, а ты хоть раз мастурбировала?», – продолжила читать учительница. – «Хотела тебе соврать, но не буду. Пока ты спал, я кончила два раза». Смотрела на луну и дрочила». «А еще сможешь?». «Конечно. Я же не мужчина. Я как-то себе суточный марафон устроила. С перерывом на еду. Потом спала, как убитая, и голова болела». «Покажи, как ты это делаешь». «А тебе не вредно?». «Смотреть? Смотреть невредно, вредно не смотреть». «Ты уже шутишь, значит, на поправку пошел». Она вздохнула: «Ладно, покажу». «Только рубашку сними». Таня опять вздохнула, только громче и глубже, словно на что-то решаясь, и стянула рубашку через голову. — Какие у нас дети замечательные! – просветлев лицом, сказал директор. – Ради друга, одноклассника комсомолка готова на все. Вот она, смена нам растет! Вы бы так могли, Евгения Васильевна? В пору Вашей комсомольской юности? — Я и сейчас могу, – спокойно сказала Евгеша. – Вы читайте, а я... Она встала, протянула директору двойной листок с сочинением Макарова и вкусно, с хрустом потянулась, подняв вверх полные руки. Тяжелое шерстяное платье, словно само, соскочило с покатых плеч учительницы и с легким шорохом упало на пол, стоило Евгеше расстегнуть у ворота две крупных пуговицы. — Холодно! – смущенно сказала завуч. – На мне сто одежек! — И все без застежек, – сказал директор. Плотная и очень красивая рубашка уютно утроилась на полу рядом в платьем, затем туда же отправились синие рейтузы, и учительница осталась в длинных черных панталонах почти до колен и совсем некрасивом большом бюстгальтере без всяких кружев. И чулки с круглыми резинками. Интересно, есть у нее еще трусы, подумал директор, или нет. Трусы были. Но когда она их сняла, директор с удовольствием отметил, что по сравнению с осенью, Евгеша провела над собой некоторую работу. Густая поросль на лобке была безжалостно сбрита и теперь не скрывала толстых губ и массивного клитора. Жаль, конечно, подумал директор, должна быть в женщине какая-то загадка. — Наверное, трудно брить самое себя? – задумчиво спросил директор, пристально разглядывая матово блестевший клитор. — А я н не брила, – призналась Евгеша. – Меня соседка брила, а я ее, а потом.... Вы читайте, читайте! — Ах, да, отвлекся! Вы где остановились? — Я остановилась на том, как Таня сняла рубашку. Учительница снова уселась на стул, и ее клитор уткнулся в сидение, а под груди, чтобы они не висели, она подложила белые руки. — Я сидел на кровати, – прочитал директор. – Укрытый одеялом, как Чапаев буркой, и смотрел, как Таня дрочится. Я бы написал, что она дрочит, но дрочить в общеупотребительном смысле ей было нечего. Ведь у девчонок членов не бывает, я видел как-то у одной старухи клитор размером с мизинец, но это все не то. Таня просто терла щель ребром ладони и при этом так жалобно стонала, словно эта процедура доставляла ей боль, а не удовольствие. Если бы мне дрочка доставляла не острое удовольствие, а боль, я бы не дрочил так много и часто. — Евгения Васильевна, – сказал директор, кладя листок на стол. – Вы читайте, а я выровняю наши имиджи. А то как-то неловко, Вы голая, а я....Читайте, читайте! Не очень-то удобно было раздеваться, сидя за столом, но иначе директор не мог, потому что нем были старые дырявые кальсоны еще его деда. А Евгеша читала: — Таня, наконец, перестала стонать и шумно выдохнула: «Да... я кончила!». Она собрала слизь на ладонь и показала ее мне. Я ее особо не разглядывал, потому что дрочил, как бешеный, невзирая на звон в ушах и полуобморочное состояние. И кончил, и спустил, забрызгав и Таню, и пол, и свою постель. А луна смотрела на нас и улыбалась. А утром, когда я выздоровел совсем, мы сделали это по-настоящему. И делали это до конца каникул. И вот еще, Танин отец зашился и бросил пить. — Я сейчас кончу! – простонал директор. – У парня определенно литературный талант! Евгеша выронила листок и с придыханием сказала: — Я посоветовала Макарову поступать в литературный! Она уже положила ладонь на область клитора и ласково его похлопывала... Когда директор и завуч вышли на улицу, луна стояла высоко и светила зло и ярко. Деревья стояли все в инее, и педагогам показалось, что они попали в сказку. Некоторым диссонансом к романтическому настроению были две собаки, которые грелись по-своему и стояли в замке. — Бедные! – вдохнула морозный воздух Евгеша. – Им же холодно! — А нам тепло! – сказал директор. – Пойдемте ко мне, выпьем водки или коньяку, в шахматы поиграем!
92097 6 11733 134 +9.95 [33] Оцените этот рассказ: 329
Серебро
Комментарии 17
Зарегистрируйтесь и оставьте комментарий
Последние рассказы автора Makedonsky |
Все комментарии +11
Форум +1
|
Проститутки Иркутска |
© 1997 - 2024 bestweapon.me
|