Rob's Fortune от Just Plain Bob

Полагаю, вся эта история начинается с человека, которого я никогда не знал. То есть, я знал о нем, но никогда не видел его и даже его фотографии.

У моей матери было два брата по имени Венделл и Джеймс. За некоторое время до моего рождения Джеймс сделал нечто, опозорившее или сильно смутившее семью, и он откололся. Взрослея, я иногда слышал, как моя мать или бабушка говорили: «Интересно, где сейчас Джеймс?», а когда я спрашивал, кто такой Джеймс, внезапно меняли тему разговора. Только когда мне исполнилось семнадцать, я узнал, что Джеймс – мой дядя, а мне было девятнадцать, прежде чем я узнал, почему он был изгоем в семье.

Мой дядя Венделл был женат на женщине по имени Бетти, и как-то раз неожиданно вернулся домой и застал дядю Джеймса с тетей Бетти за изготовлением зверя с двумя спинами. Когда дым рассеялся, а пыль осела, дядя Джеймс уехал, и семья подвергла его остракизму. Насколько мне известно, никто из членов семьи больше не видел его и не разговаривал с ним.

Нельзя сказать, что никто этого не хотел.

Бабушка тяжело восприняла его отъезд. На семейных обедах, произнося молитву, она просила Бога присматривать за Джеймсом и оберегать его. Она делала так, хотя для дяди Венделла это было больным местом. При упоминании о дяде Джеймсе, он ругался, бросал салфетку, вставал и выходил из-за стола. Дошло до того, что он стал появляться поздно и после произнесения молитвы, чтобы ему не приходилось ее слушать.

Шли годы, и жизнь шла своим чередом. Когда мне было двадцать, отец бросил мою мать ради какой-то женщины, с которой работал, а муж этой женщины выследил их и застрелил обоих. Когда мне было двадцать два, во сне умерла бабушка. Мою мать забрал рак, когда мне было двадцать девять. Моим последним живым родственником оставался дядя Венделл, но его жизнь отнял пьяный водитель, когда мне было тридцать три. Любопытно, что самый большой венок на похоронах сопровождался открыткой, на которой было просто написано «скорблю» и подписано одной буквой «Джей».

Мне было тридцать пять, когда я получил письмо от юридической фирмы «Бартон, Бартон, Мюррей энд Уэстин» с просьбой связаться с ними по важному делу. Оказалось, что умер дядя Джеймс и, по-видимому, он так и не был женат и не имел детей, а я, как его последний живой родственник унаследовал его имущество. Человек, которого я никогда не знал, оставил мне одиннадцать миллионов долларов.

***

В двадцать два года я окончил Мичиганский университет со степенью инженера-строителя и с женой. Я встретил Марси в свой первый день в кампусе и влюбился в нее по уши. Она была абсолютно великолепной и выглядела самой сексуальной женщиной, которую я когда-либо видел. Я был очень неопытным восемнадцатилетним парнем, но знал, что если Марси еще не сговорена, то скоро будет, поэтому набрался смелости подойти к ней, представиться, и пригласил ее пообедать со мной. Шок, удивление, ошеломление и восторг, сами опишите, что я почувствовал, когда она ответила «да». За обедом последовало свидание, которое привело к еще нескольким, а затем в один чудесный июньский вечер Марси отдалась мне. До конца года мы были неразлучны. В канун Рождества я сделал ей предложение, и она согласилась. Мы решили, что прежде чем свяжем себя узами брака, оба закончим колледж.

Жизнь была хороша вплоть до весенних каникул.

Несколько подружек Марси захотели, чтобы она поехала с ними во Флориду, и она согласилась. Я работал неполный рабочий день и не мог уйти с работы, так что, мне пришлось остаться дома. Мне было невыносимо видеть, как она уезжает. Это будет самая долгая наша разлука с первого дня в колледже.

Когда она вернулась из поездки, мы трахались как молодожены, пять или шесть дней, а потом все начало меняться. Мы назначали свидания, а в последнюю минуту она их отменяла. Я пытался назначить свидание тогда-то или тогда-то, а она говорила, что в этот вечер не сможет. До меня начали доходить слухи о том, как она загуляла на весенних каникулах. Как каждый вечер в ее постели был другой парень. Естественно, я ни во что не верил до субботнего вечера на вечеринке.

В доме Стеллы Хансен была вечеринка, но в тот вечер мне требовалось работать, поэтому я сказал Марси, что не смогу пойти на вечеринку. Она сказала, что в таком случае тоже не пойдет, и мы составили планы на следующий день. Я был занят вытиранием столов, когда вошла пара парней, которых я знал. Один из них, Гарри Шорт, был удивлен тем, что я работаю.

– Я видел Марси у Стеллы и подумал, что, наверное, ты тоже там.

«Странно», – подумал я, – «Марси говорила мне, что не пойдет». Я закончил работу в одиннадцать и направился к Стелле. Я вошел как раз в тот момент, чтобы увидеть, как Марси поднимается по лестнице с парнем, которого я не знал, и они держатся за руки. Я был ошеломлен и молча стоял, застыв на пару секунд, а затем последовал за ними. Я уже бывал в доме Стеллы и знал, что наверху – всего четыре спальни и две ванные комнаты. Поднявшись наверх, я увидел, что обе двери в ванную и в две в спальню были открыты, а в коридоре Марси не было. Может, я и не Шерлок Холмс, но даже я смог догадаться, где можно найти Марси и парня, с которым она поднималась по лестнице. Вопрос был лишь в том, за какой из двух закрытых дверей находилась Марси?

Я стоял, пытаясь собраться с мыслями, и как раз в тот момент, когда я решил приложить ухо к одной из дверей и попытаться услышать что-нибудь, дверь открылась, и вышли Чарли Смитерс и его девушка. Он улыбнулся мне и спросил:

– Пытаешься найти пустую спальню для себя и Марси?

Я улыбнулся и утвердительно кивнул, наблюдая, как они с Донной прошли по коридору, а затем спустились по лестнице. Я переключил свое внимание на другую дверь и двинулся к ней, но затем остановился. Прошло всего несколько минут, и если я войду сейчас, то могу застать их просто за разговором. Мне нужно было дать им время, чтобы все выяснить. Я чертовски надеялся, что это будет нечто невинное, что они просто сидят и разговаривают, а наверх поднялись, просто чтобы уйти от шума вечеринки и слегка уединиться. Это то, о чем я молился, но слухи о том, что Марси делала на весенних каникулах, в сочетании с тем фактом, что они с парнем, поднимаясь по лестнице, держались за руки, не вселяли в меня особой надежды.

Я подождал еще минуты три, а затем открыл дверь и вошел. Марси лежала на спине, юбка была задрана до талии, а ее ноги лежали на плечах парня. Он входил в нее, и она стонала:

– Трахни, трахни меня, трахни меня жестко.

Я подошел к ним, парень увидел меня, но даже не замедлился.

– Ты можешь взять ее следом, – сказал он, колотясь в ее влагалище.

Глаза Марси были закрыты, и я наклонился к ее уху.

– Марси, детка, открой глазки и получи сюрприз.

Она открыла глаза, увидела меня, и ее лицо слегка побледнело.

– Оставь кольцо себе, Марси. Может быть, ты сможешь заложить его и получить достаточно, чтобы купить презервативы. Я заметил, что твой новый парень их не надевает, а мы оба знаем, что это небезопасно, верно?

Я повернулся и вышел из комнаты, в то время как Марси плакала:

– О, нет, о, Боже, нет. Пожалуйста, не брос... – и закрывшаяся за мной дверь оборвала все остальное.

Спускаясь по лестнице, я увидел Нэнси Нойберт, одну из девушек, с которыми Марси ездила во Флориду, и подошел к ней.

– Спасибо, что уговорила Марси поехать с тобой на весенние каникулы. Если бы она осталась здесь, я бы никогда не узнал, что она изменщица.

Я отвернулся от нее и покинул вечеринку.

***

На следующий день мне было необходимо работать, а около двух вошла и села в кабинку Марси. Я отказался даже делать вид, что вижу ее, хотя она и сидела в моей секции, я отказался ее обслуживать. Я послал к ней одного из других официантов, но тот вернулся и сказал, что она хочет меня, и именно поэтому села в моей секции.

– Просто скажи ей, что если она собирается обедать, то ее официантом будешь ты, а если собирается ждать меня, то умрет с голоду.

В тот вечер, закончив работу, я обнаружил, что на крыле моей машины сидит Марси. Я прошел мимо нее и уже отпирал дверь, когда она соскользнула с крыла и сказала:

– Нам нужно поговорить, Роб.

– Я уже услышал все, что хотел, Марси. Это «трахни, трахни меня», которое ты кричала своему новому бойфренду, звучало громко и ясно и сказало все, что меня интересует.

– Он – не мой новый бойфренд, Роб, и именно об этом мне нужно с тобой поговорить.

– Зачем тебе требуется говорить о чем-то со мной? Я уже слышал о вращающейся двери в твоем номере в мотеле, когда ты была в Панама-Сити, а затем – парень с прошлого вечера. А учитывая, сколько раз ты отменяла свидания со мной и сколько раз просто не могла со мной увидеться в тот или иной вечер, я уверен, что он – не единственный, кто у тебя был, с тех пор как ты вернулась из Флориды. Я даже сомневаюсь, что тот раз был первый. Сколько раз ты ударила меня ножом в спину до весенних каникул? Почему ты вообще хочешь говорить с кем-то, кто тебе настолько мало нужен, что тебе необходимо трахаться с другими?

– Это не так, Роб, и именно поэтому нам нужно поговорить.

– Я не хочу с тобой разговаривать, Марси. Я даже смотреть на тебя не хочу. Просто уйди и оставь меня.

– Я не могу оставить тебя, Роб. Ты должен услышать то, что я скажу, и я буду приставать к тебе, выслеживать, караулить и преследовать, пока ты меня не выслушаешь.

Я не думал, что смогу вынести, если она станет все время болтаться вокруг, пытаясь добраться до меня, поэтому решил с этим покончить.

– Садись в машину, Марси. Я дам тебе десять минут, если ты мне пообещаешь, что это – последний раз, когда мне придется на тебя смотреть.

– Я обещаю, если это то, чего ты действительно захочешь, после того как услышишь то, что я скажу.

Я пожал плечами, сел в машину и потянулся открыть дверь со стороны пассажира, чтобы она могла сесть. Она села и повернулась ко мне лицом.

– Во-первых, парень прошлым вечером не был моим новым бойфрендом. Мой мужчина – ты, Роб, и всегда им будешь.

Я начал что-то говорить, но она сказала:

– Нет, Роб. Ты дал мне всего десять минут, так что, выслушай, пока я попытаюсь все рассказать. Когда закончу, сможешь говорить ты. Парень прошлым вечером был просто парнем, которого я встретила на вечеринке, и он завел меня так, что я поднялась с ним в комнату. Он – уже третий, с тех пор как я вернулась из Флориды. И да, я встречалась с другими парнями в те вечера, когда срывала свидания с тобой, но только двое из них заинтересовали меня настолько, чтобы затащить их в постель. До Флориды же никого не было.

– Я не знаю, что ты слышал о том, что было во время весенних каникул, но у меня не было вращающейся двери. Их было лишь двое. Когда мы познакомились, Роб, я не была девственницей, но до встречи с тобой у меня был только один парень. Он был тем, кто получил мою девственность, и после этого имел меня, может быть, с полдюжины раз, и, честно говоря, я не очень наслаждалась этим. Это было похоже на старую песню Пегги Ли: «Это что, все?» Ты помнишь, что я не очень-то торопилась позволить тебе заняться со мной любовью. Когда, наконец, я это сделала, оно было невероятным. Разница между тобой и Джоном была как день и ночь, и я перешла от «Хо-хо, ты уже закончил?» к желанию всего, что ты мог мне дать.

– Все было замечательно, пока я не уехала на весенние каникулы. Честно говоря, я никогда не собиралась делать того, что случилось, но однажды вечером на пляжной вечеринке я была под кайфом, и ко мне подкатил очень симпатичный парень. Он очень старался, а я была достаточно пьяной, чтобы позволить ему продолжать попытки. Я начала думать о том, каково это – позволить ему добраться туда, куда он хочет. Я думала о том, насколько ты отличаешься от Джона, и мне было интересно, не будет ли этот парень отличаться от вас с Джоном. Потом я решила, что ты находишься за две тысячи миль от меня и никогда не узнаешь, удовлетворила ли я свое любопытство, поэтому я отвела его в свой номер.

– Он отличался от вас с Джоном. Не лучше, чем ты, и даже не так хорош, но – другой. Он был похож на Кролика Энерджайзера; просто продолжая двигаться. Это был чистый трах. Дикий, но просто трах. Прежде чем уйти, он сделал это со мной шесть раз. Никаких нежных прикосновений, никаких долгих поцелуев, просто бам, бам, бам, бам, пока он больше не смог вставать.

– Два дня спустя я встретила другого парня, и тот оказался достаточно интересным, чтобы я задалась вопросом, каким может быть он. Он отличался от тебя, Джона и Троя. В Барри главным был размер. Он был не длиннее тебя, но толщиной с банку кока-колы. Он был не лучше тебя, но наполнял меня полнее, чем ты, Джон или Трой, и это было приятно, но и не было ничего потрясающего.

– Через две недели после того, как я вернулась, я встретила Гарри, и он подошел ко мне, и, испытывая любопытство после моего опыта во Флориде, я примерила его. Опять по-другому, но не лучше. Когда все закончилось, и он ушел, я лежала и думала о разном. Пять разных парней, и все различаются. Потом я встречалась с Ральфом, и он завел меня так, что я попробовала и его. Опять же, не потрясающе, но по-другому. Я решила, что хочу попробовать еще с дюжину, чтобы удовлетворить свое любопытство, прежде чем закончу. Никогда не было никаких сомнений в том, что я – твоя. У меня никогда не было сомнений в том, что именно ты – тот мужчина, которого я люблю и с которым хочу провести остаток своей жизни. Но у меня было это любопытство, и я думала, что смогу удовлетворить его так, чтобы ты никогда не узнал, но оказалось, что я ошибалась. И все же, это не отменяет того факта, что я люблю тебя, и именно ты – тот мужчина, с которым я хочу провести свою жизнь.

Она сидела и смотрела на меня, ожидая, что я что-нибудь скажу, и через несколько секунд я высказался:

– Что ты хочешь, чтобы я сказал, Марси? Как тебе быть, девочка? Как удовлетворить свое любопытство?

– Я хочу, чтобы ты сказал, что это не имеет значения.

– Сказать, что это не имеет значения? Ты что, спятила? Конечно, это имеет значение.

– Нет, я не сумасшедшая, Роб. Я не знаю, сколько девушек у тебя было до меня, потому что мы никогда не обсуждали нашу предыдущую сексуальную жизнь, но ты не можешь сказать, что другие девушки тебя не интересуют. Я видела, как ты смотрел на четвертого размера грудь Салли Дженнинг. Я видела, как ты наблюдал за Маршей Мосс, когда она ходила в коротких юбках на своих длинных ногах. Можешь ли ты честно сказать мне, что никогда не задумывался, каково это – просунуть голову между сисек Салли? Ты скажешь мне, что никогда не задумывался, каково это – трахнуть ее в сиськи? Ты никогда не задумывался, не смогут ли обернуться длинные ноги Марши вокруг тебя так, чтобы сцепиться сзади? Конечно же, тебя интересовали эти двое и еще несколько, но ты никогда не пытался удовлетворить свое любопытство, потому что чувствовал, что это было бы несправедливо по отношению ко мне. Самое время удовлетворить свое любопытство, прежде чем ты встанешь перед пастором и примешь брачные обеты. Это все, что я делаю, Роб. Пользуясь тем, что все еще холостая. Все, что я хочу сказать, Роб, это то, что пришло время удовлетворить свое любопытство и желания, пока мы все еще холосты. Иди и попробуй сиськи Салли или длинные ноги Марши, но делая это с уверенностью, зная, что я люблю тебя и все равно выйду за тебя замуж, если ты согласишься. Иди и потрахайся, Роб, и не чувствуй себя из-за этого виноватым.

– Ты ведь сейчас серьезна, не так ли?

– Да, серьезна. Мне любопытно, и я хочу удовлетворить это любопытство, не теряя тебя. Может быть, мы могли бы устроить нечто вроде того, чтобы проводить две недели вместе, а затем две недели порознь. Две-три недели лишь мы вдвоем, а потом еще пару недель удовлетворяем любопытство. Я прошу, Роб, чтобы ты мне доверял. Верь, что я всегда буду твоей, так же как ты всегда будешь моим.

Она показала мне свою левую руку.

– Я сняла твое кольцо, Роб, но все еще ношу его. Оно у меня на цепочке на шее. Я прошу тебя поверить, что однажды я верну его тебе и попрошу снова надеть его на мой палец. Пожалуйста, подумай об этом, Роб. Еще раз, я люблю тебя и не хочу, чтобы ты хоть на секунду сомневался в этом.

Она вышла из моей машины, подошла к своей, повернулась и послала мне воздушный поцелуй, а затем села в машину и уехала.

***

Я и впрямь думал о том, что она сказала, и мои мысли были не совсем такими. Они граничили со словами: «Трахни эту неверную шлюху!» Но она сделала несколько обоснованных замечаний. Я фантазировал о сиськах Салли и не раз задавался вопросом о длинных ногах Марши и о том, смогут ли они обнять меня так, чтобы сомкнуть лодыжки позади меня. Было много других девушек, которых я хотел бы попробовать, но никогда не пробовал и никогда не стал бы пробовать, потому что уже был сговорен. Делать что-либо с любой другой девушкой стало бы изменой Марси, а, по-моему, той, кого любишь, не изменяют. Но Марси мне изменила, так могла ли она на самом деле любить меня? Я очень в этом сомневался.

Я, вероятно, мог бы простить ее первый роман с Троем. Возможно, мог бы принять это за результат дикой атмосферы вечеринки, за то, что она была под кайфом и потеряла контроль, но второй парень и еще трое, с тех пор как она вернулась? Ни за что! Поэтому я отправился домой, чувствуя себя точно так же, как чувствовал бы себя любой мужчина, после того как кто-то, кого он любил, выбросил его в жопу.

Я сидел на диване, уставившись в стену, когда мне не пришло в голову, что дуться и хандрить глупо. Марси изменила мне, но это не было концом света. Я был довольно хорош собой, а вокруг кампуса были тысячи Салли и Марш. Возможно, мне потребуется некоторое время, чтобы эмоционально забыть Марси, но это можно сделать. Что же касается Марси? Поквитаться, отомстить людям, которые тебя обманывают, – это часть человеческого состояния. Этого может никогда не произойти, но желание сделать это есть всегда, и я думал об этом, когда ложился спать.

На следующий день я сидел в классе, слушая, как Маркхэм бубнит и жужжит о значениях данных, их среднем, модуле и медиане, когда до меня дошло. Дать Марси то, что она хочет. Почему нет? Дать ей пару недель вместе и пару недель раздельно, как она хочет. Застраховать себе гарантированное количество киски, в то время как я пойду, попробую Салли и Маршу и поищу замену Марси. Пусть она чувствует себя в безопасности, а в день, когда она вернет мне кольцо, чтобы снова надеть его ей на палец, я рассмеюсь ей в лицо и выброшу кольцо в мусорку.

Так я и сделал.

В тот же вечер я позвонил ей и сказал, что считаю ее план хорошим, но только с одним условием. Я не хочу видеть ее с другим мужчиной, а ведь мы можем часто встречаться даже в те недели, когда будем в разлуке, поэтому мы не должны бывать на одной и той же вечеринке, на одних танцах, в одном ресторане или еще где-то. Она согласилась. Самое приятное, что я смог использовать это условие против нее. Я знал места, куда она любит ходить, людей, на чьих вечеринках ей нравится бывать, и всегда мог первым забронировать место. «Привет, милая. Просто хотел сообщить тебе, что завтра вечером я буду на вечеринке у Дэвида». «Привет, Марси. Просто звоню, чтобы сообщить тебе, что завтра я приглашаю свою даму на ужин к Оги, а потом – на танцы в “Яму”».

Надеюсь, она настолькл разозлится из-за того, что не сможет пойти на вечеринку к Дейву или потанцевать в «Яме», что не будет так уж хорошо проводить время с кем бы то ни было.

***

В течение следующих двух лет все шло именно так. Две или три недели – с Марси, а потом пару недель – в поле. Я так и не смог трахнуть Салли, но Марша смогла обхватить меня ногами и сцепить лодыжки за моей спиной. Анита делала отличный минет, Бев давала в задницу, Кэрол была неравнодушна к позе наездницы, в то время как Стеф предпочитала делать это по-собачьи. Было еще с полдюжины других, некоторые были хороши, некоторые не очень, но как там говорится? «У меня было и хорошее, и плохое, но даже худшее, что у меня когда-либо было, было чудесным». Единственная проблема, с которой я столкнулся, заключалась в том, что неважно, насколько хороша та или иная девушка, она и вполовину не была так же хороша как Марси, и я поймал себя на том, что с нетерпением жду наших совместных недель.

Я не знал, как проводила время в разлуке Марси, но у меня сложилось впечатление, что, сколько бы она ни встречалась, ничего сексуального не происходило. Ее заявленной целью была ровно дюжина, и у нее уже было семеро, когда она рассказывала мне об этом. Через год после нашего соглашения я в шутку спросил ее, сколько зарубок у нее на столбике кровати, и она ответила:

– Осталось еще трое.

Всего лишь два парня за год? Я хотел спросить ее, каков у нее процесс отбора, но решил, что на самом деле не хочу знать, поэтому держал рот на замке.

А потом на сцену вышла Робин Этли, и все стало интересно.

Робин была очень хороша собой, умна и остроумна, и по какой-то причине она решила, что я – именно тот, кого она хочет иметь своей второй половинкой. Для меня это был уникальный опыт. Ко мне раньше никогда не подкатывали. Ну, может быть, это неправильно, но Робин стала ухаживать за мной, еще до того, как я узнал, кто она такая. Я был на вечеринке (на которую хотела пойти Марси, но я первым позвонил ей) и стоял, облокотившись на импровизированный бар с пивом в руке, когда ко мне подошла эта сексуальная рыжеволосая девушка и сказала:

– Привет. Меня зовут Робин.

Я назвал ей свое имя, а потом она спросила, с кем я на вечеринке, а я ответил, что пришел на мальчишник. Она широко улыбнулась и сказала:

– Я здесь с парнем, который оказался большим придурком. Я думаю, что ты симпатичный, и приглашаю тебя на свидание завтрашним вечером. Что ты на это скажешь?

– Думаю, что, поскольку у меня не совсем умер мозг, я должен сказать: «Не хочешь ли ты пойти завтра со мной»?

Мы поужинали, посмотрели шоу, а потом зашли выпить. Когда я проводил ее до двери, она сказала:

– Если парень мне на самом деле нравится, Роб, обычно на первом свидании я его целую, – и она встала на цыпочки и подставила мне свои губы. Это было обжигающе, а когда мы прервали поцелуй, Робин сказала:

– Такая диета мне могла бы понравиться на постоянной основе. Не хочешь попробовать завтра еще раз?

В конце нашего третьего свидания, когда я проводил Робин до ее двери, она повернулась ко мне и сказала:

– Я – очень прямая женщина, Роб, и когда я вижу что-то, чего хочу, то получаю это. Я хочу тебя, Роб, – она открыла дверь, вошла внутрь, а затем повернулась ко мне и спросила:

– Идешь?

Я последовал за ней и на следующее утро все еще оставался там. Счастливый, отлично себя чувствуя, но измученный, а если бы меня спросили: «Как думаешь, что сейчас делает Марси?», я бы, вероятно, ответил вопросом: «Какая Марси?»

В тот день я должен был работать, и впервые за все время подумал о том, чтобы заболеть и провести день с Робин, но потом она мне сказала, что у нее есть дела, поэтому я смирился и пошел работать в свою смену. Я провел выходные между работой и спальней Робин и не видел своей квартиры в течение трех дней.

Понедельник должен был стать началом моего времени с Марси, но Робин захотела, чтобы я отвез ее на выставку в художественную галерею, поэтому, когда мне позвонила Марси и спросила, во сколько я буду, я сказал, что этим вечером буду занят. На другом конце провода повисло молчание... я впервые сказал, что не приеду к ней... а потом она спросила:

– А что насчет завтра?

– Завтра я работаю.

– Думаю, я могу подождать до среды, чтобы увидеться с тобой.

– Я тебе позвоню.

– Хорошо, детка. Я люблю тебя. Пока.

В среду я был занят Робин, поэтому забыл позвонить Марси. В четверг после занятий у меня была назначена работа, а за двадцать минут до конца моей смены пришла Робин.

– Я была в библиотеке и попросила Кэти подвезти меня сюда, чтобы ты смог отвезти меня домой.

– Не знаю. Каждый раз, когда я провожаю тебя домой, то почему-то слишком устаю, чтобы что-нибудь делать на следующий день.

– Бедный малыш. Хочешь, чтобы мама была с тобой помягче?

– Не знаю, способна ли ты быть мягче. Я просто знаю, что не могу позволить себе опять заснуть на Предпринимательском Праве.

– Хорошо, любовник. Обещаю, что позабочусь о том, чтобы ты немного поспал.

***

В пятницу, когда я вышел с трехчасового урока, меня в коридоре ждала Марси.

– Что происходит, Роб? Я не получала от тебя вестей всю неделю.

– Я был занят, Марси.

– С той рыжей, с которой я видела тебя вчера вечером? Я спустилась в ресторан, чтобы узнать, не выпьешь ли ты со мной, когда закончишь работу, и видела, как ты уходил с ней.

– Ее зовут Робин, и да, я был занят с ней.

– Предполагалось, что это будет наше время.

– Может быть, и так, но когда я ее встретил, то не мог сказать, чтобы она держала меня в уме, а я позвоню ей через две или три недели.

– Мне нужно мое время Роб. Тебе просто требуется сказать ей, что ты будешь занят в течение следующих двух недель.

– Не могу, Марси.

– Почему?

– Потому что она мне нравится, Марси, и, возможно, в этом что-то есть. Возможно, я захочу остаться с ней.

– А как насчет меня?

– Как насчет тебя, Марси? Я никогда ничего тебе не обещал. Когда ты сказала, что когда-нибудь захочешь вернуть мне мое кольцо, чтобы я смог надеть его тебе на палец, я не говорил, что сделаю это. Когда ты придумала свой план «неделя через неделю», я сказал «хорошо», думая, что это может сработать, но входя в твой план, я прекрасно знал, что могу встретить кого-то еще, точно так же, как и ты можешь найти член, который будет достаточно отличаться от других, чтобы ты могла решить оставить его себе. У тебя была верная вещь, Марси, но ты выбросила ее, потому что тебе стало любопытно. Ты рискнула, Марси. Это – дерьмовая игра, и кости пока все еще катятся, а когда они остановятся, мы увидим, какие выпадут числа: твои или чьи-то еще.

– Когда я снова увижусь с тобой?

– Понятия не имею. Когда у меня будет свободный вечер, я позвоню тебе, и, если ты не будешь занята своим членом недели, может быть, мы сможем встретиться.

– Черт побери, Роб, это нечестно. Речь никогда не шла о том, чтобы найти кого-то, кто заменит тебя. Это был просто тайм-аут, чтобы я смогла удовлетворить свое любопытство.

– Неважно. Мне нужно бежать, иначе опоздаю на следующий урок.

***

Оставшуюся часть недели меня занимали колледж, работа и Робин. В эти выходные Робин пришлось присутствовать на семейном мероприятии за городом, а мне в субботу не нужно было работать, поэтому в пятницу я позвонил Марси.

– Боже, Роб, ты должен был позвонить раньше. У меня уже назначено на субботу свидание.

– Хорошо, милая. Веселись. Увидимся. Пока.

В субботу вечером я пошел на вечеринку в дом Дельты. Там была Марша с длинными ногами, и когда ее кавалер выпил так много, что стал мертвецки пьян, она попросила меня отвезти ее домой. На следующее утро, покинув ее дом в одиннадцать, я зашел в Вилидж Инн позавтракать, а затем отправился домой. Перед домом была припаркована машина Марси, и когда я подъехал и припарковался рядом с ее машиной, она вышла и стояла, ожидая меня.

– Вчера вечером я пыталась до тебя дозвониться. Примерно раз пять. Я отменила свидание, чтобы провести время с тобой, но так и не смогла с тобой связаться.

Я посмотрел ей прямо в глаза и солгал:

– Это бы не имело значения. Ты сказала, что занята, поэтому, когда я повесил трубку, я позвонил другой. Прежде чем ты успела отменить свое свидание, у меня уже было свое.

– С кем?

– Не твое дело, Марси. Я никогда не спрашивал у тебя имен тех, кто прикреплен ко всем твоим членам, и не буду называть имена тех, с кем вижусь я.

– Хорошо-хорошо, – сказала она, а затем спросила: – Раз уж я здесь, то могу войти?

Оказавшись в квартире, она сразу же потянулась к моей молнии, но я оттолкнул ее руку, и она выглядела обиженной.

– Ты когда-нибудь приходила ко мне прямо после одной из встреч с твоим членом, когда его соки все еще были в тебе или на тебе?

– Господи, Роб, я бы никогда такого не сделала.

– Я тоже не сделаю этого с тобой. Тебе придется подождать, пока я не приму душ.

Я мыл голову шампунем, когда занавеска в душе отодвинулась, и Марси забралась в душ вместе со мной.

– Я займусь твоей спиной.

Через две минуты (или, может быть, чуть меньше) она прислонилась к стене, согнувшись в талии, в то время как я брал ее сзади. Позже, в постели после очередной зажигательной возни Марси сказала:

– Я – не шлюха, падкая на члены.

– Я никогда этого и не говорил.

– Говорил, но не напрямую. На днях ты сказал «мой член недели», а два часа назад на парковке ты упомянул «имена, прикрепленные ко всем моим членам». Со дня нашего разговора их было всего трое, и ни один из них не продержался больше двух дней.

– Почти два года и только три? С такой скоростью тебе исполнится сорок, прежде чем ты наберешь свою дюжину.

– Я никогда не наберу эту дюжину, потому что уже удовлетворила свое любопытство. Те, что у меня были, все были разными, но ни один из них не был лучше других, и ни один из них не удовлетворял меня так, как ты. Больше никаких экспериментов, Роб, – она сняла цепочку с шеи и протянула ее мне. На ней висело обручальное кольцо, которое я ей подарил, и, протягивая его мне, она сказала:

– Пожалуйста, Роб?

Я посмотрел на него несколько секунд, а затем вернул.

– Я так не думаю, Марси.

– Пожалуйста, Роб, ты же знаешь, что я тебя люблю.

– Ну и что, Марси? Ты сказала мне, что любишь меня, еще до того, как я подарил тебе кольцо, но твоя любовь ко мне не помешала тебе мне изменить. Ты дважды изменила мне во Флориде и изменила после того, как вернулась из Флориды. Если бы я не поймал тебя на этом, то ты, вероятно, все еще изменяла бы мне, все время говоря, как сильно меня любишь. Мне не нужно это в невесте.

– Если ты так себя чувствуешь, почему тогда не покончил со мной?

– Потому что ты – лучший кусок задницы, который у меня когда-либо был, а когда ты придумала свой план насчет чередования недель, я увидел способ продолжать трахать тебя, не будучи тобой связанным. Это означало, что, если мне не повезет с другой цыпочкой, у меня будешь ты, на которую я смогу опереться, когда настанет моя неделя.

– Ты не собирался обратно надевать кольцо на меня, не так ли?

– Нет. Если бы это был только тот парень... первый... во Флориде, и ты призналась, вернувшись, мы, вероятно, могли бы решить эту проблему, но ты этого не сделала. Ты намеренно пошла со вторым во Флориде, а затем с теми, что были здесь после твоего возвращения, и, как я уже сказал, если бы я не застал тебя на вечеринке у Стеллы, ты, вероятно, все еще гуляла бы за моей спиной, пытаясь удовлетворить свое так называемое любопытство.

– Ты же знаешь, что все не так просто. Если бы я это делала, не думаешь ли ты, что за два года их было бы больше трех?

– Насчет того, что их было только трое, у меня есть лишь твое слово. Их могло быть три сотни, насколько я знаю, а ты говоришь только о троих, чтобы не выглядеть голодной шлюхой.

– Хочешь верь, хочешь нет, Роб, но их было всего трое. Черт возьми, Роб, я люблю тебя, и ты это знаешь. Никогда не было никого, кто бы что-либо значил для меня. Не прогоняй меня.

– Я не прогоняю тебя, Марси, просто не собираюсь на тебе жениться. Ты – по-прежнему лучший кусок задницы, который у меня когда-либо был, и можешь оставаться рядом столько, сколько захочешь, но все, чем мы когда-либо будем, – это приятелями по траху.

– Я не могу заставить тебя передумать, если меня не будет рядом, так что, думаю, мне придется с этим смириться, – и она наклонилась и взяла мой член в рот.

В течение следующих двух недель, если я не был с Робин, то был с Марси. Марси совсем не радовалась тому времени, которое я проводил с Робин, но знала свое место, и знала, что ее единственный выбор – принять это или уйти, а я знал, что она не уйдет. Я полагаю, что меня можно считать задницей за то, что я пользовался ею, а я ею пользовался. Я знал, что она меня любит. Я никогда ни на секунду не сомневался в этом, и знал, что она будет болтаться рядом до последней возможности, пытаясь найти способ вернуть меня, а пока она будет болтаться рядом, я никогда не буду испытывать нужды в киске. Не имело значения, что происходило с другими девушками, потому что Марси всегда была рядом, чтобы позаботиться о моей эрекции.

Была лишь одна проблема. Я любил эту глупую сучку.

Я любил ее, но всегда слышал и верил в то, что изменивший однажды, изменяет всегда, а она мне изменила.

***

Робин начала шуметь о том, чтобы перевести наши отношения на следующую стадию, но меня это было не интересовало. Робин была очень красивой женщиной, в постели она была выше среднего, и с ней было очень весело, но она не была девушкой для меня в долгосрочной перспективе. Давным-давно она мне сказала, что всегда получает то, что хочет. Робин была эгоисткой, девушкой, чьим кредо было «мы сделаем все по-моему» и «мы сделаем то, чего хочу я». Это была не та женщина, с которой я мог бы жить, поэтому я продолжал игнорировать ее намеки, пока однажды, верная своей натуре, она не сказала, чтобы в субботу я ничего не планировал, ибо мы идем в магазин за кольцом.

– Я не готов к этому, Робин.

– Ну, а я готова. Мы не поженимся, пока не закончим колледж, но есть много того, что нужно будет сделать. Я уже сказала маме, чтобы она начала планировать. Я видела в «Залесе» именно то кольцо, которое мне нужно. По субботам они открываются в десять, так что, мы можем поспать подольше или сначала пойти куда-нибудь позавтракать.

– Разве ты не слышала, что я сказал, Робин? Я еще далеко не готов принять решение по этому поводу.

– О каком решении ты говоришь, Роб?

– О решении жениться. Я и близко не готов жениться.

– Ну, а я готова, Роб, так что, нам пора двигаться дальше.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы решить, что делать. Отказаться от чертовски хорошего куска задницы или придержать его еще немного. Я решил покончить с этим.

– Я не готов даже думать о женитьбе, Робин, но, когда буду готов, это будешь не ты.

Она выглядела ошеломленной, а затем спросила:

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что никогда на тебе не женюсь. Ты слишком меня контролируешь, и хотя я могу с этим мириться, пока мы встречаемся и дружим, я ни за что не стану мириться с этим в браке. Мы вцепимся друг другу в глотки, еще до того, как наступит наша первая годовщина.

Было сказано еще кое-что, но в итоге Робин выбежала и захлопнула за собой дверь.

***

С уходом Робин я стал проводить больше времени с Марси, и она, естественно, предположила, что это потому, что она завоевывала меня, а я не разубеждал ее в этом. Она упорно трудилась, пытаясь показать мне, что она – моя и только моя, и к окончанию колледжа ей удалось убедить меня, и я снова надел кольцо ей на палец. Мы поженились через месяц после окончания колледжа.

Следующие пять лет пролетели незаметно. Мы оба преуспевали в избранных нами областях, и у нас был идеальный брак. Все это развалилось в один июньский понедельник. Я должен был лететь в Детройт на переговоры по контракту, и уже был в аэропорту на регистрации, когда позвонил мой босс по мобильному телефону и сказал, чтобы я сменил билет на вечерний рейс, потому что у него имелись для меня последние инструкции. Он сказал, что мы встретимся с ним в «Марриотте» на обеде и обсудим изменения. Я не стал звонить Марси, так как она уже была на работе, и к тому же знала, что я уже уехал и буду отсутствовать три дня.

Я обедал с Джеком и обсуждал последние изменения, которые он хотел, чтобы я поднял на встрече в Детройте, когда что-то привлекло мое внимание. С того места, где мы сидели, была видна стойка регистрации, и я увидел, как к стойке подошли Марси и мужчина, которого я не знал, а через несколько минут покинули стойку, подошли к лифтам и сели в один из них. Я извинился, подошел к стойке и спросил у регистратора имена пары, которая только что зарегистрировалась. Он начал говорить, что не может этого сделать, когда я показал ему пятидесятидолларовую купюру.

– Будут какие-нибудь неприятности?

– Очень вероятно, но не здесь и не сегодня.

Он взял купюру и протянул мне через стойку регистрационную карточку. Там было написано: «мистер и миссис Уильям Шерман». Я переписал информацию с карточки, поблагодарил портье и вернулся к обеду с Джеком. Когда обед закончился, а Джек завершил инструктаж, я посмотрел на часы и увидел, что до того, как мне нужно будет вернуться в аэропорт, есть еще четыре часа. Я зашел в сувенирный магазин отеля и купил последний роман Роберта Паркера, а затем сел в вестибюле, откуда мог наблюдать за лифтами.

Я почти не читал роман, так как мне приходилось поднимать глаза каждый раз, когда я слышал «динь» открывающихся дверей лифта. Мои четыре часа почти истекли, и я как раз собирался встать и покинуть свое место бдения, когда двери лифта открылись и вышли Марси и Шерман. Я встал и подошел к ним.

– Билл Шерман? – спросил я и протянул руку. Он взял ее, чтобы пожать, и я сказал:

— Черт возьми, Билл, прошло так много времени, с тех пор как я видел тебя в последний раз. Это ведь миссис Шерман? Ты – красавчик. Повезло же, что у тебя такая красивая жена. В любом случае, приятно было повидаться. Надо бежать. Мне нужно успеть на самолет, - и я ушел, оставив смертельно бледную Марси и растерянного Уильяма Шермана.

Добравшись до Детройта, я не стал звонить Марси, чтобы сообщить ей, где я остановился и как со мной связаться. Встречи в Детройте прошли хорошо, и через три дня я вылетел домой. Я приехал в десять тридцать вечера и снял номер в отеле. На следующее утро зашел в офис и сделал Джеку отчет о встрече в Детройте, а затем взял отгул до конца дня. В час дня я был в офисе «Расследования Морриси» и разговаривал с мистером Уильямом Мильо. Я рассказал ему все, что у меня было на Уильяма Шермана, и сказал, что хочу знать об этом человеке все. Где он работает, был ли женат или помолвлен, и любую другую информацию, которая может иметь отношение к делу о разводе. Я вышел оттуда, заехал в банк, закрыл все наши счета, вычистил сейф, а затем перевез все в другой банк и открыл счета только на свое имя. Наш штат был без вины, и в конце концов мне все равно придется рассчитаться с Марси, но я предпочел бы иметь деньги до развода, чем позволить ей иметь их и надеяться, что смогу получить от нее свою долю. Потом пошел домой.

Марси еще не вернулась с работы, поэтому я использовал это время, чтобы перенести все свои вещи из главной спальни в одну из свободных спален. Я пошел и достал из холодильника пиво, а затем вышел и сел во внутреннем дворике. Дом был хорошим, мне очень нравился внутренний дворик, окруженный цветочными клумбами, и я буду скучать по нему. Если только не смогу уговорить Марси позволить мне выкупить ее долю, что, вероятно, будет трудно сделать, так как она любила это место так же сильно, как и я.

Я пил пиво и смотрел на закат, когда домой вернулась Марси. Она вышла во внутренний дворик и села на один из шезлонгов.

– Ты не звонил.

– В этом не было смысла.

– Это было не то, что ты подумал.

– Я не хочу об этом говорить, Марси. Просто придержи то, что хочешь сказать, до вторника.

– Почему я должна ждать до вторника?

– Потому что до вторника я не буду знать, что делать.

– Не понимаю.

– А тебе и не надо.

– Нам требуется поговорить сейчас, Роб. Мы не можем позволить этому гноиться дольше, чем это уже есть.

– Во вторник, Марси.

– Нет, Роб, во вторник...

Я встал и вошел в дом. Я не успел распаковать свою сумку после поездки, поэтому схватил ее и направилась ко входной двери.

– Куда ты собрался, Роб?

– Я сказал во вторник, но ты не оставляешь меня в покое, поэтому я уйду и вернусь во вторник.

Я вышел из дома и поселился в мотеле, а потом провел выходные, лежа у бассейна мотеля.

***

Во вторник днем я встретился с мистером Мильо, а затем отправился домой. Марси либо взяла выходной, либо ушла с работы пораньше, так как ждала меня, когда я добрался до дома. Я поставил сумку у входной двери и направился на кухню за пивом. Я открыл его, сел за кухонный стол и стал ждать, когда войдет и сядет Марси. Как только она села, я сказал:

– Хорошо, Марси, давай, говори свою часть, но сначала позволь мне рассказать тебе то, что я уже знаю, чтобы ты не тратила много времени на ложь. Я обедал с Джеком, когда увидел, как регистрируетесь вы с твоим бойфрендом. Затем вы поднялись на лифте в номер, а я подошел и поговорил с портье, и тот сказал мне, что вы зарегистрировались как мистер и миссис Уильям Шерман. Вы поднялись на лифте и спустились через четыре часа. Я не видел, чтобы ты или твой бойфренд несли хоть что-то похожее на настольную игру, поэтому исключаю шашки, шахматы, монополию или скрэббл. Так скажи мне, в чем я ошибаюсь, думая, что вы с мистером Шерманом все четыре часа трахались.

– Все было совсем не так, Роб. Он – не мой бойфренд. Мне не нужен бойфренд, детка, у меня есть ты.

– Так скажи мне, Марси, что же ты делала в течение четырех часов?

– Не имеет значения, Роб. Я люблю тебя, и ты это знаешь. Я доказываю тебе это каждый день.

– Я жду, Марси.

– Ничего особенного не было. Оно не имело никакого отношения к моей любви к тебе.

– В последний раз спрашиваю, Марси, что ты делала в течение четырех часов со своим мнимым мужем? Я получу ответ или уйду отсюда.

– Ничего особенного, Роб, это ничего не значило.

Я начал вставать.

– Я просто удовлетворяла свое любопытство, дорогой. Это ничего не значило. Честное слово. Ты же знаешь, что я люблю тебя, и этого ничто и никогда не изменит.

– Если это было столь незначительно, почему же ты не можешь сказать мне, что ты делала?

Она отвернулась от меня и тихо сказала:

– Я пошла с ним, чтобы посмотреть, правда ли это.

– Чтобы посмотреть, правда ли что?

– Что у него член размером с конский.

– А поскольку ты могла бы сделать это за полторы минуты даже в темном углу, вопрос все еще в том, что же ты делала в течение четырех часов?

– Это было простое любопытство, дорогой. Как только я увидела его, мне просто нужно было понять, каково это. Мне было интересно, сможет ли он вообще вставить его в меня, он был таким большим. Он – не мой бойфренд, и у меня нет к нему никаких чувств, и это было только один раз, и только сегодня, потому что мне было так любопытно.

А потом выплыла наружу вся эта история. Шерман работал вместе с ней и, по-видимому, был офисным кобелем. Все незамужние девушки и даже некоторые замужние бредили о том, насколько велики его причиндалы, и после многих месяцев выслушивания об этом, когда случилось неизбежное, и настала ее очередь быть проткнутой конским членом, она сдалась.

– Я должна была увидеть его, Роб, я просто была должна. Девочки говорили, что он тридцати сантиметров в длину, а когда встает, то становится толщиной с пивную банку. Мне просто нужно было его увидеть.

– А потом, конечно же, тебе просто нужно было его примерить?

Она смотрела в пол и не могла встретиться со мной взглядом.

– Он очень гордится своим членом, не так ли?

Она не ответила.

– Ты хотя бы задумывалась о том, что, если он трахнул каждую женщину в твоем офисе, то также он трахал всяких глупых сучек, до которых мог добраться? Ты даже не задумывалась о том, что со всем тем трахом, который у него был, довольно высок шанс, что рано или поздно какая-нибудь женщина подарит ему что-то, что он, в свою очередь, передаст такой тупой пизде как ты? Мы уже однажды проходили через это дерьмо с любопытством, Марси, и я думал, что ты вынесла из этого урок, но полагаю, что это – моя собственная вина. Я знал, что изменщица однажды – изменщица всегда, и все же был достаточно глуп, чтобы взять тебя обратно, так что, думаю, ты восприняла это так, что если когда-нибудь сделаешь это еще раз, я приму тебя обратно. Мне некого винить, кроме себя.

– Что ты собираешься делать?

– Дело не в том, что собираюсь делать я, а в том, что собираешься делать ты. Мне следовало бы вышвырнуть тебя на улицу, но я знаю, что ты меня любишь, поэтому дам тебе один и только один шанс. Есть две вещи, которые тебе придется сделать. Конский член женат, так что, мы с тобой отплатим мистеру Шерману, и ты позвонишь настоящей миссис Шерман и расскажешь ей, что ты делала с ее мужем, а также обо всех других женщинах в твоем офисе.

– Я не могу этого сделать.

– Ты сделаешь это или соберешься и уйдешь. И это лишь первое. Во-вторых, ты должна пройти обследование на наличие заболеваний, передающихся половым путем. Если пройдешь тест, то сможешь остаться. Если потерпишь неудачу, то уйдешь отсюда. Я отказываюсь быть женатым на женщине, достаточно глупой, чтобы рисковать своим здоровьем лишь потому, что ей любопытен член другого мужчины.

– А я могу?..

– Нет, не можешь. Мы выезжаем отсюда через двадцать минут, чтобы навестить Шермана. Если тебя не будет в машине, когда я буду готов вернуться на подъездную дорожку, это будет лишь из-за того, что ты собираешь свои вещи.

– Даже если я пойду с тобой сегодня вечером, но если подцепила что-то от Билла, ты бросишь меня?

– Ты все правильно поняла.

– А мы не можем подождать до окончания теста? Если я что-то подцепила и все равно уйду, зачем портить брак Билла? Мне на него наплевать, но зачем заставлять страдать его жену?

– Ты все еще не понимаешь, не так ли? Если он передал тебе что-то, то передал это также и ей, а если он ничего не передал тебе, то в конце концов, все равно что-нбудь подцепит и передаст своей жене. Она должна знать.

Я посмотрел на часы.

– Садись в машину через десять минут или начинай собираться.

***

Встреча с Шерманами прошла не очень хорошо. Миссис Шерман совсем не понравилось то, что мистер Шерман общался с женщинами, с которыми работал. Я не вмешивался, когда миссис Шерман дала Марси пощечину и схватила ее за волосы, и улыбнулся, когда Шерман попытался разнять дам и миссис Шерман ударила его коленом по яйцам. Когда он упал на пол, я встал и сказал:

– Вижу, что моя работа здесь закончена.

Я направился к двери, а миссис Шерман крикнула:

– Эй! Ты ничего не забыл?

Я обернулся как раз в тот момент, чтобы увидеть, как она пнула Марси в задницу и отправила ее, спотыкающуюся, ко мне.

– Забери из моего дома эту шлюху, – а затем повернулась и сильно пнула мистера Конского члена по яйцам. По дороге домой Марси вела себя тихо, и как только мы вошли в дом, сразу же направилась в спальню.

Утром Марси спросила меня, почему я не ложился спать, а я сказал ей, что пока не скажу, буду спать в одной из свободных спален.

– Я и близко к тебе не подойду, Марси. Ты не прикоснешься ко мне, пока не получишь чистую справку о состоянии здоровья.

Мистер Конский член таки подарил ей сифилис, и никакие просьбы, мольбы, слезы и нытье не остановили развода.