В нежарком свете заходящего солнца проплывали пурпурные облака. Подгоняемые слабым ветром, они прикасались к заостренным очертаниям заводских труб и смешивались с их серыми испарениями. Куда ни глянь, всюду бесчисленные дымящие колоссы и безвольные, пухнущие облака.

Лера, смуглая девчушка, сидела на отодвинутом от письменного стола расшатанном стуле. Она обхватила руками прижатые к груди коленки и с задумчивым видом уперла в них подбородок. Ее глаза бездвижно следили за пробирающимися через острые пики труб низкие облака. Казалось, эти безвольные небесные создания покидают городок, даже не повредив своих телес острым дымящим частоколом. Они без труда стряхивают с себя мутные выбросы и плывут вдаль, а трубы продолжают завистливо источать в небо мутные клубы.

— Ты на что залипла? - рука замаячила перед лицом Леры, - влюбилась что ли?

Катя с напускной подростковой дерзостью вывела подругу из состояния глубокой задумчивости и вернулась на застеленную кровать. Болезненно-бледная, высокая и нескладная, она являла собой полную противоположность Леры. А вспыльчивость и подчас безосновательная обидчивость служили сомнительным восполнением ее несовершенной внешности.

Обе подруги учились в одном классе и проживали в одном подъезде единственной в рабочем поселке пятиэтажки. Из всех развлечений, присущих их возрасту и дозволительных для этого времени суток, было бесцельное просиживание в комнате Леры. Привычное с детства пространство в четырнадцать квадратов, украшенное бумажными обоями с выцветшим еще в незапамятные времена желтоватым орнаментом. Письменный стол со стулом, лакированный шкаф, две односпальных кровати по стенам, одна из которых служила неприкасаемым образцом, цветы на подоконнике, да фотография в деревянной рамке на свободной стене - вот и вся обстановка детской.

Катя подняла с пола свой рюкзачок, ухмыльнулась с самодовольным видом и извлекла наружу сложенный вдвое цветной журнал. Некогда глянцевый, с затертыми тонкими страницами он убедительно привлек внимание Леры.

— Таня дала, - с гордостью заявила Катя о подарке старшей сестры и развернула перед глазами подружки обложку журнала.

Сомнения рассеялись, это был один из тех взрослых журналов, что считались бесценным артефактом в среде подростков и передавались из рук в руки. Главным подтверждением служила обнаженная модель на обложке. Лера невольно улыбнулась и прищурилась в ответ на гордый взгляд подружки. Сюрприз вывел девчушку из скучного уныния и уже через секунду обе сидели на кровати, оперевшись спинами в настенный ковер.

Катя на правах обладательницы лично перелистывала изученные страницы, дождавшись знака подруги. Изобилующие цветными изображениями голых красоток, страницы внушали девчатам неподдельный трепет, а когда перед их глазами предстал молодой мужчина в костюме Адама, первым желанием было захлопнуть журнал - так сильно было воздействие откровенных изображений на неискушенные девичьи умы.

Если бы не присущая юности напускная черствость и дух повсеместной состязательности, то одна из подруг непременно дрогнула бы и закрыла волнительное изображение. Бледные щеки Кати заалелись, она повернулась к Лере, чтобы насладиться произведенным впечатлением. Да, несомненно, подтянутый, атлетичный красавец имел все шансы на успех, но мужчина на следующей странице поразил обеих на столько, что вызвал дрожь, что от рук передавалась шуршащим страницам. Последнего выгодно отличало напряженное состояние его достоинства и даже обрюзгшее тело с животиком невозможно было ставить ему в укор.

Вид его эрегированного органа был так внушителен, а воздействие иллюстрации так волнительно, что девчата, не сговариваясь, свернули журнал и как опасную находку запрятали его под покрывало. Сердечки так сильно колотились, что, кажется, заглушали уличный шум. Дождавшись, пока утихнет сердцебиение, подруги уступили потребности в словах излить переживания, вызванные неприличными изображениями. Теперь волнение так глубоко укоренилось в груди, что просто прекратить чересчур бесстыдный интерес стало уже невозможно. Возникло навязчивое желание говорить откровенные вещи о своих потаенных мыслях и снова рассматривать мужское тело, но соперничество уже было не при чем.

— Ты видела, какой у него хуй? - не узнавая собственного голоса, спросила Катя.

Странный груз повис над подругами, они не пролистали и дюжины страниц, а беспокойство с невероятной силой овладело их умами. Хотелось впитать каждую страничку, тщательно рассмотреть все иллюстрации, но это уже было выше их сил. Дрожащими руками Лера вернула журнал из укрытия, разложила на вытянутых ногах, чтобы каждая ощутила его священное прикосновение, и вернула поразившего их мужчину. Он, несмотря на собственное несовершенство, стоял в такой самоуверенной позе, что невольно вызывал восхищение.

— Длинный, - со знающим видом произнесла Катя и ладонями прикинула длину, как это делают рыбаки, - взяла бы такой?

— Дура что ли? - с напускным негодованием ответила Лера и краска проступила даже на ее смуглом лице.

Катя сглотнула комок и приблизила лицо, чтобы рассмотреть четко прорисованный член. Ее глаза проследили форму массивного ствола, пронизанного жирными венами, собравшуюся складками крайнюю плоть, набухшую головку с открытой прорезью и тяжелую мошонку, в которой прорисовывались крупные яйца. Фотографии великолепных женщин даже в самый первый раз не вызывали столько волнения.

— А я бы хотела, - мечтательно произнесла белокурая худышка, - так и помяла бы.

Казалось, за этим признанием Катя принимает свое взросление, она откровенно рассказывала подруге, с каким наслаждением прикоснулась бы к пенису этого обрюзглого мужчины, сложила бы пальцы колечком вокруг его ствола, гладила бы его, сжимала яички и сам половой инстинкт диктовал ей все те желания, которые бесстыдно вырывались с ее языка. Было еще нечто большее, о чем девчонка все-таки умолчала, но эти желания были так размыты и потаены в таких темных уголках, что даже при всем желании Катя не сумела бы выразить их имеющимися в ее употреблении словами.

*  *  *  *  *

Женщина сквозь полумрак всмотрелась в лицо спящего супруга и, направив завернутый в целлофан пульт, выключила телевизор. Она на носочках прошла к окну и, стараясь не издать ни звука, свела шторы. Стало темно и тихо, так что сопение спящего раздавалось все отчетливей. Она осознавала чрезмерную заботливость - супруг отработал день после ночной смены и теперь смертельная усталость не отступит перед жалкими шорохами или проблесками синего экрана.

Ксения, привлекательная особа цветущего вида. При среднем росте женственность ее фигуры имела несомненное преимущество перед худощавыми подругами, а упругость форм - перед сдобными завистницами. Остроносая, чувственная брюнетка - природа наделила ее соблазнительной внешностью, но поселила в той среде, где в полной мере раскрыть все достоинства было весьма затруднительно. Даже вполовину наделенная той естественной красотой и приветливостью, женщина в рабочем поселке имела бы все основания пользоваться всеобщим мужским вниманием.

Ксения плотно прикрыла дверь супружеской спальни, крадучись, заглянула в детскую (встревоженные девчата вдруг принялись что-то прятать) и так же на цыпочках прошла по квартире. Здесь царила тишина и даже звук ее невесомого прикосновения к полу слышался особенно отчетливо. Медленно, стараясь не вызвать лязга, она провернула ключ и вышла из квартиры. На площадке женщина почувствовала себя свободнее, она постояла, чтобы унять сердцебиение, глубоко вдохнула и с решительным видом нажала на соседский дверной звонок.

— Привет, соседка, - с поддельной улыбкой произнесла Ксения, - кухарить собралась, а тут лаврушка закончилась. Не выручишь?

Соседка с любезным, доброжелательным выражением кивнула и, не закрыв дверей, отправилась на кухню, а Ксения тем временем принялась активно заглядывать вглубь квартиры, пока не встретила взгляд молодого человека.

— Через полчаса выходи, - шепнула она.

Оба обменялись наклонами головы и молодой человек с беззаботным видом удалился в комнату, а на пороге появилась его мать с початым пакетом лаврового листа.

Если для иного ожидание сопровождается неотступным волнением и трепетом, то для Ксении это время прошло без заметных потерь. Она закрылась на кухне, всыпала в медную турку тщательно выверенную порцию кофе, снабдила ее рассчитанными миллилитрами холодной воды и отправила это все на медленный огонь. Кофе для нее был больше, чем просто напиток - это был ритуал. С маниакальной точностью брюнетка варила его до получения вспененной шапки, позволяла напитку остыть и с наслаждением делала глотки. Тяжелое ожидание для одних, превращалось в эмоциональное подкрепление у Ксении. Она открыла книжку и, не отпуская фарфоровой чашки, сидела за столом, пока ароматный напиток не обнажил сгустка на дне.

В назначенное время женщина встала, подавила зарождающееся волнение глубоким вдохом и, когда на площадке послышался глухой звук соседской двери, решительно направилась на встречу. Он уже стоял на ступеньках и, только завидя соседку, бесшумно поднялся в темноту верхнего этажа. Ксения в манере мультяшных шпионов проследовала за молодым человеком. Сюда, на площадку пятого этажа, свет почти не пробивался, а из трех квартир заселены были только две и то хозяева-старики были слишком немощны, чтобы проявлять любопытство.

— Прибыл, значит, дембель? - иронично поприветствовала брюнетка, - возмужал.

Она присела на корточки напротив молодого человека, как сидят дети, когда на детской площадке делятся секретами.

— Теть Ксень, - в голосе молодого человека угадывалось волнение.

— Мишка, я сто раз тебя просила не называть меня так, - женщина обиженно надула нижнюю губу, и шепот чуть не сорвался на сдавленный крик, - Ксюша! Ты забыл что ли за год? Я соскучилась.

— Я тоже, - неуверенно ответил соседский паренек.

— Год пролетел, подумать только, - Ксения подбирала нужные слова, - давай уже, как раньше, потом расскажешь, солдатик…

Михаил заученным движением встал, чтобы тут же присесть на перило, он взялся рукой за металлическую лестницу, а свободной стащил резинку трико. Ксения следом поднялась на ноги и сквозь темноту присмотрелась, будто желая увидеть изменения за прошедший год.

— Как будто, больше стал, - неуверенно шепнула она, - армия на пользу пошла…

— Нет, просто не было давно, - Миша оправдал свое преувеличенное достоинство, - жалко сотик не прихватил…

— Ничего, в следующий раз поснимаешь, - мягко ответила захваченная страстью женщина, - еще будет возможность.

С жадностью птенца Ксения широко раскрыла рот и опустила голову, бархатистая кожа головки скользнула между губ, прошла по языку и остановилась у самой гортани. Женщина замычала от удовольствия и ожидаемого облегчения. Само ощущение от наполненности рта заменяло Ксении все самые ласковые прикосновения и медово-сладкие нашептывания. С лучшим на свете любовником счастье ее не было бы полным без возможности держать во рту настоящий, крепкий член.

Михаил не впервые испытывал умелые, ласковые прикосновения губ и языка Ксюши, но сейчас, после продолжительного перерыва, он едва успел ухватиться покрепче за лестницу, чтобы не упасть на ступеньки. Облегчение так молниеносно охватило его, что при первых же причмокиваниях он воспарил на пик и уже балансировал на грани оргазма. Молодой человек с нежностью смотрел на лицо своей любовницы, видел ее втянутые щеки, когда она высасывала тягучую секрецию и длинный, прямой нос, сминающийся о его пах, когда дама вбирала пенис на всю длину.

— Пиздец, ты охуенно сосешь, - бессильный от блаженства шептал Миша, - я в армии смотрел твои видосики. Помнишь, ты как-то раз сиськи оголила и так сосала?

Ксения одобрительно угукнула и пальцами нащупала его прохладную, волосатую мошонку, она нежно смяла ее и перекатила яички. Тогда был единственный раз, когда она уступила настойчивости соседского подростка и в порыве уступчивости раскрыла его обозрению свою голую грудь. Женщина сейчас не могла говорить - так сладко было ее лакомство, что не хотелось и на секунду с ним расставаться, она извивалась всем телом и ее стон смешивался с мычанием и чмоканьем. Хотелось и дальше слушать его возбуждающие слова, рассказы о том, как он сам справлялся на службе, призывая в помощь память о былых встречах и отснятые многочисленные видеоролики.

Ксения почувствовала, как сильно задрожало его тело. Мишина рука легла на голову женщины и пальцы нежно впились в черные волосы на затылке - это был верный знак. Теперь молодой человек звучно втягивал воздух сквозь зубы, все его мышцы напряглись в борьбе с неминуемым оргазмом, а слова утратили налет тактичности. Ротик Ксении стал еще нежнее, слюна придала скольжению небывалой сладости и теперь только головка была зажата в губах женщины. Ксюша мягко, но крепко сжала яички и оттянула их и в это мгновение внушительный залп ударил ей в небо.

На пике блаженства паренек обмяк всем телом и стон превратился в слабый, затяжной вой. Сперма хлынула в ротик страстной соседки и это было истинным наслаждением для Ксюши, ради этого мгновения волшебства она готова была на все. Жиденькие, теплые выделения наполняли ее, стекали в горло, собирались на языке и обволакивали зубы. Пахучие и терпкие они вскружили Ксюше голову и ноги едва удержали ее. Пока она не высосала последнюю живительную каплю и не очистила опадающий, сверхчувствительный к прикосновениям пенис, дело нельзя было считать завершенным. В скудном свете Миша видел ее довольное лицо, видел как ротик приоткрылся и, не изменяя своей манере, Ксения принялась цедить и бурлить во рту коктейль из слюны и спермы, пока звучно не проглотила его.