Мне нравится

В ту пору, когда я еще носила брекеты и боролась с прыщами на лице, меня уже интересовали взаимоотношения полов. Я знала, что означает «эякуляция», и могла в красках представить процесс. Это слово казалось мне склизким и студенистым, а мутная жижа слитая в латексный мешочек или того хуже разбрызганная по телу — гадкой и омерзительной. Ничего удивительного, что мысль о том, чтобы позволить кому-нибудь кончить в меня или на меня, вызывала рвоту. Сперма всегда была для меня чем-то грязным, неприличным и вызывала отвращение. Если бы я тогда увидела ее наяву, мне было бы противно к ней прикасаться и уж тем более пробовать на вкус.

Так я думала до потери девственности, не представляя, как на самом деле выглядит, какая она на ощупь и чем пахнет эта ненавидимая мной липкая субстанция. Я не ханжа и никогда ей не была, но сказать «не нравится», увидев неизвестное и неаппетитно выглядящее блюдо даже его не попробовав это нормальная реакция.

Позже я расскажу, как мне удалось себя перебороть. Я перестала бояться того, какой она окажется на вкус. Мне ее хотелось, она заводила меня. Я была ею зачарована. Когда я размышляю о сперме, (да я о ней размышляю, как и о многом другом), то думаю и о том, каким замечательным был секс, и как бы мне хотелось, чтобы он длился вечно. Мне нравится ощущать ее в себе и на себе. Нравится, как она бьет фонтаном в рот. Мне нравится, когда она попадает мне в волосы, отчего они делаются липкими, будто я запуталась в паутине. Кто-то скажет, что образованная девушка могла бы посвятить себя более глубоким, возвышенным и важным раздумьям, чем мысли о мужском эякуляте. Возможно.

Но если вы закончили историко-архивный институт, подрабатываете в библиотеке и у вас кроме уймы времени и тысяч книг есть еще острое желание секса, мысли нет-нет да и скатываются в такую интимную сферу. А вы подумали, что читаете мемуары порно звезды? Отнюдь, я самая обычная девушка. Разве что знаю немного больше слов, чем выпускница средней школы, но это бесполезный багаж и сомнительное достоинство. Например, где я могу применить слово «сократировать»? Или «инвектива», «анагога», «рампетка»? Все, обещаю, впредь буду меньше занудствовать, давайте вернемся к перечислению того, что мне нравится, если говорить о сперме.

Мне нравится смотреть, как она выстреливает из головки. Сначала сперма вылетает по дуге длинными нитями, но постепенно они делаются короче, слабее и тоньше, будто где-то медленно закрывают невидимый кран. Мне нравится, как она выплескивается на живот, заполняет пупок и стекает по талии. Мне нравится, как она вытекает наружу густым опалесцирующим ручейком и собирается в розетке ануса.

Иногда она вытекает спустя несколько часов, когда я уже и забыла, что она была во мне. Если в такие моменты ко мне кто-то подходит в поисках книги, я представляю, что у нас с ним только что был секс, и это сочится его сперма, делая мою юбку мокрой. Я пишу «юбка», потому что не ношу трусов. Расценивайте это как хулиганство, если хотите или как инфантильное стремление нарушать запреты. В скромной одежде, как того требует дресс-код все видят серую мышь, но именно этого я и добиваюсь, следуя мудрой пословице «не трахайся где работаешь». Выстраивать аффективные связи с коллегами и посетителями не в моих правилах. Я, конечно, могу впустить кого-то из них в свои фантазии, но это отдельная тема для разговора.

Продолжим о моей горячей любви к сперме. Мне нравится, когда кончают на лицо. Я закрываю глаза и чувствую, как она тяжелыми каплями шлепается мне на лоб и щеки, стекает, капает с подбородка на грудь. Мне нравится вытирать ее с губ, собирать большим и указательным пальцами, засовывать в рот, смешивать со слюной и глотать этот пряный коктейль.

Мне нравится облизывать член, когда он вылезает из меня скользкий и гладкий от спермы и моих соков. Мне хочется, чтобы этот вкус как можно дольше оставался во рту. Еще я люблю стоя под душем смывать засохшую сперму с кожи. Мне нравится, как она вспенивается, соприкасаясь с водой, нравится смотреть, как она стекает в сливное отверстие. Я думаю о путешествии, в которое она отправилась, оказавшись в моей вагине. Из тела незнакомого любовника в меня, из моего тела в море. Она рождена природой и возвращается в природу. Такой нехитрый круговорот веществ, биохимический цикл.

Немного о семантике

Никогда не понимала, почему для описания этого процесса нет одного универсального слова. В разных ситуациях используется неимоверное количество выражений: трахнуть, вдуть, чпокнуть, засадить, натянуть, отодрать и далее по списку синонимов. Обсценная лексика предлагает великое множество вариантов, но здесь их я обсуждать не хочу. Богатство русского языка сыграло с нами плохую шутку — прежде чем сказать, придется подумать, чтобы потом не выглядеть идиоткой. Кто в здравом уме спросит едва знакомого человека «совокупимся?» или «посношаемся?» Тут дело конечно не в правильности определений, а в морали и нормах. В традициях. Уже несколько десятков тысяч лет никто не бьет женщину дубиной по голове, чтобы спрятав в пещере оглушенную добычу от конкурентов всласть ее там оттрахать, тем самым заявив на нее права. Почили в бозе и менее радикальные методы. В современном мире практически всегда согласие достигается молча или с помощью двусмысленных намеков. Приходится использовать язык тела, чтобы понравившийся молодой человек подошел сам и выкручивался, придумывая подходящие выражения.

К языку тела в какой-то мере относится и одежда. Когда у меня возникает желание с кем-нибудь переспать (еще одно невнятное слово!), я иду в клуб. Для этого необходима эклектичная экипировка — чтобы бюстгальтер высовывался из декольте блузки, блузка не доставала до пояса короткой юбки, из-под которой торчат резинки чулок, и т. д. Проще говоря, одеться как шлюшка, чтобы ни у кого не возникало сомнений в моих намерениях.

Надо сказать, встречаются очень милые подкаты. Однажды парень поставил передо мной мой любимый коктейль и рассказал о синдроме Стендаля. Напомню: это когда люди, рассматривающие великие произведения искусства испытывают сильное беспокойство, падают в обморок или впадают в легкий психоз. Произведением искусства, по его мнению, была я. Через полчаса его член был у меня во рту.

Вернемся к разговору о богатстве русского языка, раз уж я упомянула орган, у которого тоже немало названий. Член. Пенис. Инструмент. Ствол. Всегда и везде я предпочитаю говорить «член», это звучит гордо и величественно как высоко поднятое знамя. Пенис видится мне вялым кусочком плоти, обвисшим на полшестого, словно вы находитесь на приеме у врача, где совсем нет места возбуждению. Член это крепко и похотливо.

Без сомнения, у каждого есть личные предпочтения в сексуальном лексиконе, поэтому я не собираюсь навязывать свое мнение. Я всего лишь хочу сказать что лично мне трах предпочтительнее чпока, а член сексуальнее пениса.

Фантазии и грезы

До того как я стала женщиной в физиологическом смысле, мои сексуальные фантазии не были окутаны флером романтики, как у большинства сверстниц. Это были грязные истории, призванные помочь моей руке поскорее унять зуд в промежности.

Я на дух не переносила женские романы, где как под копирку описывается примерно следующее: «кавалеры ссорились из-за нее, мужчины падали к ее ногам, обожатели посвящали ей стихи, восхваляя ее глаза, нежные перси, розовые ланиты и неприступность». Если уж в тексте использовались такие архаизмы как ланиты и перси, я предпочитала натурализм: «он почти каждую ночь берет сноху силой, грубо подминает под себя, зажимая ей рот вонючей лапой и больно тискает ее большие тугие перси». «Берет силой» и «перси» я произносила про себя как «трахает» и «сиськи», из желания казаться взрослее.

Мои фантазии и по сей день остаются в памяти яркими и живыми. Иногда мне кажется, что я подвержена конфабуляции. Я вспоминаю, и на поверхность памяти поднимаются все более далекие образы, не отражающие реальность, но сами образующие собственный мир. Выдуманные образы. Грезы.

Из каких осколков реального мира сложились сюжеты моих фантазий, которые я рассказывала сама себе вечерами, потирая половые губы и лаская клитор? Исключительно мое окружение. И совершенно точно, что эти фантазии подготовили почву для взрослой жизни, сделали меня такой, какая я есть. Сквозь них я смотрю на мир, и то, что шокирует воображение большей части моих знакомых, мне кажется совершенно обыденным и естественным.

Сначала это были вполне невинные мечты не идущие дальше взаимного стимулирования гениталий и поцелуев в губы. Но как только мне стала доступна информация о том, что именно происходит во время полового акта, я немедленно вплела ее в свои фантазии.

Вот один из первых сюжетов, с такой корректировкой: в то время было обычным делом по любому поводу накрывать стол и собирать гостей. Представлять родителей и их друзей мне было не интересно и даже стыдно, это обязательно должны быть незнакомые мне люди. Два десятка взрослых мужчин рассаживаются у стола, я ныряю под скатерть, чтобы проползти круг почета. По очереди расстегиваю им ширинки, вынимаю члены и засовываю их в рот. Я посасываю их как леденцы и нежно облизываю. Один за другим мужчины ненадолго прерывают беседу, их лица расплываются в блаженной улыбке. Процесс эякуляции волшебным образом затирался моим сознанием. Как я уже говорила, сперма не присутствовала в моих фантазиях.

Завершив обход, я раздеваюсь и забираюсь на стол. Начинается второй акт моей пьесы: гости многократно трахают меня в разных позах, не прерывая беседы, но и не забывая отпускать грязные комментарии в мой адрес. На случай если к этому моменту я еще не тряслась от оргазма, было предусмотрено появление моих сверстников, но тоже незнакомых.

Мужчины, занятые своими делами, которые ненадолго отвлекаются на то, чтобы трахнуть меня, а потом уступить место другим и вернуться к прерванным занятиям, составляли основу композиции многих моих эротических грез. А факт, что сейчас я предпочитаю видеть в своей постели только незнакомцев и только на одну ночь, служит отражением этой фантазии.

Возвращаясь к теме записи «Немного о семантике» хочу добавить еще кое-что. Опираясь на свой богатый опыт, я могу с уверенностью утверждать, что большинство мужчин обладают ограниченным сексуальным словарным запасом. Как правило, они довольствуются несколькими эпитетами и парой распространенных выражений. Я или «классная соска» или «клевая малышка», а если улыбнется удача, могу перейти в категорию «шлюхи, которую протрахают всю ночь». Мне редко удается быть молча «насаженной по самые яйца» или «отодранной как последняя блядь», потому что предстоящему действию всегда предшествует громогласная декларация намерений, чтобы мне стало известно, что именно произойдет со мной в следующий момент. Ничего не остается, как подбадривать партнера, сознаваясь, что я просто «шлюха», и умолять «отодрать меня огромным твердым членом», от которого «я без ума». Но такие высказывания довольно редки, чаще все происходит на фоне перманентных охов, сопения и прочих сексуальных шумов. На это я не обращаю никакого внимания, ведь следующей ночью я буду в другой постели.

Не люблю

Не люблю, когда во влагалище засовывают пальцы с неухоженными ногтями.

Зачем я пишу

Ни одна моя подруга не подозревает, насколько свободны, обширны и эклектичны мои сексуальные связи. А так как реальность неизбежно накладывает на мою свободу некоторые ограничения, (у меня нет времени заниматься в жизни только сексом из-за нехватки денег и необходимости их зарабатывать), я нуждаюсь в описании и осмыслении эпизодов моей сексуальной жизни, которое в любую секунду может погрузить меня в иллюзию этой свободы. Поэтому я «взялась за перо». Это отрывочные, не связанные единым сюжетом записки, но все же их объединяет одно — обзор моей сексуальности. Без попытки упорядочить и выявить причину. О причине я догадываюсь.

Раньше я подозревала что у меня врожденная нимфомания, как у набоковской Лолиты. Однако, термин «нимфомания» кажется мне неточным. Если верить переводчикам, по-русски это означает «невеста + страсть». Некоторые добавляют образности — «пылкая невеста». Почему именно невеста? Почему девушку именно в этом статусе взяли за образец отклонения?

Изучив вопрос, я изменила мнение. Я не была жертвой сексуального насилия, меня не интересует самоутверждение за счет беспорядочных половых связей. Существует еще одна причина возникновения этого заболевания, но до климакса мне еще очень далеко. Нимфомания, как правило, связана с фригидностью, поэтому половые контакты удовлетворения не приносят, но это не мой случай. Сейчас я понимаю, что мне больше подходит понятие «промискуитет». Никем и ничем не ограниченная половая связь. Возможно, я живу не в то время и мне следовало родиться той женщиной, ударенной дубиной по голове и трахнутой в пещере. Но я здесь и сейчас, а запреты затем и нужны, чтобы их нарушать.

Первый раз

Все помнят свой первый секс. Такой накал противоречивых эмоций остается с нами навсегда и это не зависит от возраста или пола. Кто-то вспоминает эти мгновения с теплотой, кто-то с ненавистью. Меня разбирало любопытство и пугала неизвестность, но я все-таки испытывала доверие и симпатию к своему первому мужчине. А если учесть мою заочную нелюбовь к мужскому семени, можно представить, в каком я была состоянии.

Меня вели за руку, будто маленькую девочку. Понимая, куда и зачем мы идем, я чувствовала себя как всходящая на эшафот преступница — неуемная дрожь в коленях, неконтролируемое расслабление сфинктеров и бешеный стук сердца; мысленные метания от «пожалуйста, я не хочу» и до «будь, что будет».

Ласки его воспринимались как трение двух сухих деревяшек, смысл его слов ускользал от меня, как я не пыталась уяснить, что от меня хотят. Была боль, была кровь, был мой безучастный остановившийся взгляд. Его вопрос «можно я кончу тебе на лицо?» вывел меня из оцепенения. Он попросил! Разве я могла отказать мужчине, который мне нравился? Пусть это и была большая жертва с моей стороны.

Несколько минут я с опаской наблюдала, как его кулак ритмично сдвигает кожу, оголяя и снова пряча глянцевую красную головку члена, а потом, отбросив его руку, взялась за дело сама. Это происходило в нескольких сантиметрах от моих крепко сжатых губ. Я все еще боялась и зажмуривалась на любую реакцию моего мужчины, будь то учащение дыхания или прикрытие глаз. Кончил он неожиданно, я едва успела закрыть глаза, когда первые теплые капли упали мне на лоб и волосы.

Как только его член перестал биться в моем кулаке, словно попавший в ловушку зверек, я не открывая глаз, приступила к анализу своих ощущений. Неприятный запах? Нет, ничего такого я не чувствовала. Вкус? Я кончиком языка дотронулась до густой капли, попавшей между губ. Ничего подобного я не пробовала, но первой, еще детской ассоциацией было «кисель без сахара». Потерев пальцем потек на щеке, я поняла, что мои страхи не имели никаких оснований. С интересом рассмотрев в зеркале свою мордашку, вымазанную мутной жижей, я решила что хочу еще. Только тогда меня охватило возбуждение. Меня не интересовала возня члена во влагалище, я не узнала, что такое оргазм, но чувствовала, что испытаю его, если мне еще раз кончат на лицо.

Вот теперь можно еще раз прочитать запись «Мне нравится», уже с пониманием, почему я так отношусь к сперме.

Сейчас придет мой сотрудник. Мне непонятно, почему он носит белый халат и выглядит как заправский доктор. Я узнавала, но он только что-то мурлычет себе в усы и говорит всегда одно и то же: «ну, как, коллега, сколько сегодня страниц? Ваш случай очень интересен для науки, вы молодец» и забирает для изучения все, что я написала. Я не обижаюсь, у меня много бумаги и карандашей, напишу еще.