Когда я пришел в себя, они уже сидели на кухне. Свет из окна больно резал глаза, сознание было затуманено, а конечности перестали подчиняться. Надменный взгляд мачехи скользнул в мою сторону и с заметным усилием она изобразила некое подобие улыбки. Эта холодная любезность была так не искренна, что сама собой избавила меня от обязанности чувствовать какую бы то ни было благодарность. Не теряя покровительственного вида, женщина выпустила сигаретный дым и сбила пепел в блюдце.

Она сидела на табуретке перед столом, поджав левую коленку к груди, однако ее абсолютная нагота при этих обстоятельствах уже не имела привлекательности - просто снежная королева с ледяным сердцем. На второй табуретке, по другую сторону стола сидел ее взрослый сын, также пренебрегший одеждой. Его лицо излучало полное спокойствие и удовлетворение.

— Так и будешь стоять? - голос мачехи отдавал скрипящей хрипотцой, - садись, не мельтеши перед глазами.

Я охотно последовал предложению и занял третью, свободную, табуретку напротив стены. Мачеха даже не думала закрывать своего тела, ее тяжеловесный взгляд временами поднимался на меня и вынуждал опускать глаза, хоть и трудно было оторваться от любования её обнаженной грудью. Женщина сосредоточила взгляд на кончике сигареты и выражение ее лица смягчилось, надменный тон сменился покровительственно-заботливым.

— Ты папе только не рассказывай, - убедительно попросила мачеха, - не маленький уже, понимать должен...

Я кивнул. Сам факт ее обращения ко мне - довольно странная причина для симпатии, но как только мачеха начала говорить, я тут же поддался обаянию ее властности. Появилось желание угождать и заслуживать ее скупого одобрения в виде натянутой улыбки и откровенного выставления женских прелестей; казалось, в любую секунду она может лишить меня их лицезрения.

— Тебе хоть понравилось? - пристально заглянув в мои глаза, спросила женщина.

Вместо ответа я кивнул и через мгновение принялся так усердно трясти головой, что всякие сомнения должны были отпасть сами собой.

— Юрка в твоем возрасте также себя вел, - мачеха не скрыла усмешки в адрес молодого человека, - странные вы. Он чуть младше тебя был, когда мы с его отцом сошлись.

Я оцепенел от неожиданного признания. Слева молодой человек прожигал меня взглядом, но я не решался повернуться - просто уставился в груди мачехи, боясь даже взглянуть в ее лицо. Изящные пальчики стряхнули пепел и вдруг смяли окурок о дно блюдца. Она сидела, прижав щеку к коленке.

— Теперь он у меня вон какой большой! - в голосе мачехи послышалась теплота, - а все так же любит меня! Хороший мой!

Женщина опустила ногу на пол и намеренно раздвинула бедра. Я решался смотреть куда угодно, кроме ее лица - оказалось позволительно осматривать грудь, опускать глаза вниз, где из набухших и поалевших половых губ стекала мутная жижа. Но встретиться с ее холодными глазами было выше моих сил.

Позволив мне вдоволь насмотреться на собственную промежность, она поднялась и вышла с кухни. Могло показаться насмешкой, но ее походка была так кокетлива, а движения ягодиц так соблазнительны, что я невольно приковал к ним свой взгляд. Возбуждение постепенно возвращалось. Пока мачеха ступала вдоль коридора, я наблюдал за ее бедрами и тучными ягодицами, при каждом шаге они сжимались и обтянутое белой кожей отложение выпирало над складочкой. Она зашла в ванную, но дверь оставила открытой.

Из состояния остолбенения меня вывел скрип табуретки - молодой человек сорвался с места, бросил на меня мимолетный взгляд и поспешил в незакрытую ванную. Этот взгляд был так многозначителен, что без слов я понял, что упускаю нечто очень важное и решил не отставать. Действительно, картина представилась не из скучных - мачеха сидела не дне ванной, раздвинув бедра и направляла наконечник душа на источающую мутную струйку промежность. Ее лицо было сосредоточено, пальцы погружались в глубину щели, чтобы извлекать белые сгустки, но бесплодные попытки заставили их изнутри расширить края и струя воды ударила вглубь.

— Кажется, подмылась, - женщина неловко улыбнулась, глядя на нас снизу вверх, - подходите, ваша очередь.

Молодой человек первым придвинулся к ванной и она ласково взяла его мягкий член в ладонь и направила под теплую воду. Она нежно разминала мужскую плоть и смывала остатки выделений. Когда очередь дошла до меня, мачеха ухмыльнулась - член уже был тверд, как стальной прут. Ласковое мытье само по себе было отдельной категорией наслаждения, женская ручка гладила крепкий ствол и растирала его пальцами, сопровождая прикосновения потоком воды.

По окончании процедуры, когда мы все трое были чистыми, было совершенно очевидно, что безумная игра еще не подошла к концу. Женщина встала и не без помощи мужских рук выбралась из ванной. Ее белое тело казалось самым привлекательным, сама его доступность внушала мне невиданное желание. Пенис от напряжения зудел, электрический ток бегал по всему его тельцу, а импульсы крови были бессильны еще сильнее увеличить его и просто бесплодно приподнимали ствол.

Мачеха вернулась в гостиную и опустилась на пол именно в том месте, где я имел удовольствие видеть ее обнаженной в первых раз. Она легла на спину и вульгарно раздвинула приподнятые ноги. Сам ее взгляд требовал моей покорности, как кролик, загипнотизированный удавом, я шел вперед. Перед глазами, в точке концентрации была ее обольстительная улыбка, ее расплывшиеся в стороны сиськи, непристойно раскрытая пизда. Остальное в периферическом зрении скрылось в тумане, пропало за ненадобностью.

Я опустился коленями на пол и повис корпусом на вытянутых руках над грудью мачехи. Ее взгляд поощрял мою решительность, ее губы приоткрылись и больше не требовалось улыбки, чтобы удерживать меня в сетях очарования. Неловко я принялся склоняться и дрожь пробежала по телу - чувствительная головка прикоснулась к нежной мякоти. Меня крупно передернуло, но в ее глазах сияла улыбка, она просила не останавливаться.

Началось погружение, от незащищенности невинной плоти и чрезмерно сладких ощущений я корчился и извивался от каждого миллиметра погружения, уже не оставалось сил держаться на полусогнутых руках, но скользкое трение члена о стенки влагалища было невыносимым. Я обрушился на тело мачехи. Сначала гул в ушах стих, я почувствовал тепло и трепет женского тела, прикосновение ее грудей и набухших сосков. Потом внизу живота заклокотало, бурный поток зародился глубоко во мне и начал нарастать с такой силой, что я оказался беспомощным перед его мощью. Не прошло и нескольких секунд, как сперма хлынула в теплое, мягкое вместилище и я завыл.

Женские руки гладили по моей спине, вызывая приятный трепет кожи. Я поднял голову с груди мачехи и понял, что хлюпающие звуки не обманули меня - молодой человек опустился на колени возле ее головы и она, действительно, сжала губами его крепкий член. В другой момент я бы с брезгливостью отпрянул, но теперь это не имело никакого значения. Да, она сосала член, да в непосредственной близости от меня, но я лежал и бездействовал. Сжатие стенок влагалища было ритмичным и таким медово сладким, что даже опавший пенис получал наслаждение. Я водил им вдоль канала, слабо работая бедрами.

Когда ощущения укрепились и снова стали вызывать настоящее удовольствие, я приподнялся и ускорил движения, но вялый ствол выпал при первой же попытке. К моему изумлению, свод влагалища был так любезен, что мокрый и податливый, снова принял гостя. Мягкий ствол с легкостью погрузился в приятное тепло - он своевольно изгибался, но без особого усилия преодолел растяжение половых губ. Именно теперь, без избыточной чувствительности я и познал настоящее наслаждение. Гибкий орган сновал в мокрой пещерке, выпадал, сминался о лобок и снова вдавливался в мокрую пизду.

При каждом погружении лишенный твердости поршень выдавливал из глубины теплую смесь женских выделений и спермы. Она вытекала по краям и сочилась между ягодиц мачехи. Невероятный, незнакомый доселе тонкий аромат наполнил комнату. Женщина стонала и выла, она жадно заглатывала член старшего пасынка, пока я нагружал ее влагалище. Каждый участник трио получал свою порцию блаженства. Очевидно, что мачеха отдавала предпочтение более крупному самцу, любезно позволяя пользовать свою щель не самым убедительным образом. Лишь, когда я затвердел, она прервала соитие и жестом рук поменяла нас местами.

Молодой мужчина устроился между ее ног и без промедления принялся таранить ее лобок, а я подобно ему, расположился над лицом мачехи. Член оказался во рту, но былого усердия мне не довелось испытать - рот широко открывался, ловил воздух и всячески игнорировал присутствие пениса. Женщина изнемогала под взрослым пасынком, она извивалась, черты лица приняли выражение блаженства, но ей не доставало сил уделять внимание моему члену. Случайные прикосновения губ - единственное, что досталось мне от ее экстаза. Молодой человек держался на вытянутых руках, мускулы напряглись и дрожали от усилия, спина не прекращала поступательных движений и скоро толчки участились. Звуки мокрых шлепков кожи разносились по квартире.

Вдруг мужчина замер, зажмурился и облегчение отразилось на его лице. Только тогда моя очередь вступила в свои права - мачеха принялась с голодным усердием обрабатывать мой набрякший пенис. Она неуклюже вращала головой, чтобы впиться в нависший над лицом член, ловила раскачивающуюся в воздухе залупу и, наконец, запрокинула голову назад на столько, что я смог самостоятельно ввести пенис.

В этой позе, пока старший компаньон еще покрывал женское тело, я буквально трахал рот мачехи, зажав ее голову между коленей. Пока она сохраняла это положение и удерживала горло от самопроизвольных сглатываний, я мог наслаждаться ее ртом. Глубокими движениями я вводил член в самую глотку и даже мог видеть очертания залупы на нежной женской шее, когда прижимался низом живота к ее лицу. Но стоило ей закашляться или изменить неудобное положение затылка, мое наслаждение вмиг улетучивалось. Несомненно, это была трудная задача для женщины. Ощущения притупились и пришлось помогать рукой преодолеть эту бесчувственность. Оргазм несколько раз ускользал, было неловко и я уже открыто дрочил над открытым ртом женщины. Всего несколько водянистых капель вознаградили ее терпение и я обрушился спиной на пол.

Перед моим помутневшим взором мои более взрослые партнеры поднялись с пола и принялись одеваться. Мачеха натянула трусики, леггинсы и розовую маечку. Страсть угасла, но бесстыжее любование ее телом все еще поддерживало во мне искорку вожделения. Оделся и молодой человек, и не прошло пары минут, прежде чем женщина проводила его до лифта. Сегодня была разгадана одна тайна, о существовании которой я никогда не задумывался, понадобилось приложить массу усилий, чтобы подняться с пола и натянуть одежду, аккуратно, на сколько это можно было сделать в моем состоянии.

Когда я вышел на общий балкон, Рада уже была там. С выражением ангельской невинности она обернулась в мою сторону и вернула взгляд на панораму города. Большой розовый пузырь жевательной резинки раздулся и его хлопок вывел меня из оцепенения. Мы с высоты молча любовались городом. Сегодня её женская хитрость на меня не имела влияния, как бы она ни оттопыривала попку, невглядывалась в мои глаза и не позволяла случайному взгляду скользнуть по вырезу оттянутой маечки, я оставался непреклонно бесстрастным.