Это случилось прошлым летом во время отпуска, который я проводил, путешествуя по городам Золотого кольца. Этим туром меня наградил начальник компании, в которой я трудился уже много лет за лучшие результаты по итогам года. Итак, в одном из этих чудных старинных провинциальных городков, после весьма познавательной экскурсии на свежем воздухе, я решил отобедать в небольшом ресторанчике, расположенном недалеко от центра города. Меня усадили за столик в углу зала, и буквально в следующий момент какая-то супружеская пара в сопровождении 15-16-летнего подростка присела за столик рядом со мной. Им было за сорок, он был довольно пухлым и низеньким мещанином, а она, наоборот, довольно худенькая, стильная и утончённая женщина. Такое впечатление, словно аристократка из Бель Эпок вдруг перенеслась на машине времени на нашу грешную землю. Она сидела прямо передо мной, за соседним столиком, во время всей трапезы, предоставив мне возможность спокойно и внимательно рассмотреть её. У неё было красивое, тонкое и чувственное лицо, с правильными чертами... Как я сумел расслышать и понять из их беседы за столом, женщину звали Мариной. Я отметил про себя, что это имя ей очень подходило, потому что у неё были волшебные глаза цвета аквамарина. В конце обеда, когда я только что оплатил счёт и собирался уходить, женщина встала и спустилась в туалет, который находился в подвальном помещении. Когда она шла к лестнице, я увидел, что у неё великолепные, очерченные узким обтягивающим платьем, ноги, изгиб которых был ещё к тому же подчеркнут чёрными чулками.

Вся её сухощавая фигура подтвердила то, что я увидел раньше во время её дефиле от входа в ресторан к их столику, и во время еды - она была красива, ухожена и привлекательна... Спустя несколько секунд я последовал за ней и спустился в подвал. Это было интуитивное решение, потому что я ничего не знал об этом месте. Оказавшись внизу, я услышал, как она закрыла дверь кабинки туалета, а затем заперла её. В результате она не увидела, как я сразу за ней вошел в комнату, и поэтому подумала, что она одна в туалете, потому что я старался не шуметь. К счастью, кроме нас там действительно больше никого не было. Как это часто бывает в туалетных комнатах небольших провинциальных городков, они были тесноваты, и в узком пространстве рядом друг с другом умещалась только одна кабинка и писсуар, а рядом – раковина. Я сразу же сказал себе, что готов держать пари с кем угодно, но туалет в кабинке должен был быть с напольным унитазом, сохранившимся ещё с советских времён, лишь только слегка облагороженным так называемым евроремонтом. Дверь кабинки не доходила до пола и оставляла зазор между низом двери и краем порога туалета сантиметров в двадцать-тридцать, чтобы по доброй старой традиции была возможность визуально убедиться в том, занята ли кабинка или свободна. Таким образом, человек внутри, даже приседая, смотрел слишком высоко, чтобы увидеть, смотрит ли кто-нибудь под дверь. Как вы понимаете, ситуация была идеальной для меня. Встав на колени на кафельный пол, я наклонился, чтобы получить возможность заглянуть в нижнюю часть двери. Туалет действительно оказался в советском стиле, с напольным унитазом, как я его себе и представлял (или с турецким унитазом, как говорят сейчас, когда отпуск в Турции стал у нас популярным). Она только что широко расставила свои ножки, даже дальше, без сомнения, чем чуть выступающие над полом подножки унитаза. Я мог видеть её тело чуть ниже колен. Поскольку не было ни малейшего движения за дверцей, картинка замерла, и на мгновение я подумал, что она собирается помочиться стоя... На самом деле она, несомненно, в этот момент подтягивала вверх своё платье. Я видел, как после этой небольшой паузы её ноги стали немного двигаться, вероятно, вследствие того самого движения, которое она сделала, чтобы опустить вниз трусики. Затем она присела на корточки на подножки самым прелестным образом, которое только можно себе представить. Вообразите на мгновение, какое моему взору открылось великолепное изображение, оформленное в проёме нижней части двери, словно на панорамном экране, бесценная трёхмерная графика - её довольно хорошо прорисованные и гладкие ягодицы, её великолепные и тонкие бедра, красиво обтянутые не банальными колготками, а чёрными капроновыми чулочками, обнажавшими её тонкую, прозрачную матовую кожу у основания бёдер. На уровне колен, соединяя их с невыразимой девственной нежностью, ослепительная белизна шёлковых трусиков с кружевами придала картине ясный, законченный и безупречный вид. Ниже этой более четкой линии глазу предстала прекрасная чувственная пиздюлинка, настоящее произведение искусства. Это было великолепное и бесподобное видение. На мгновение в моём сознании предстала вся волшебная глубина интимной структуры этой женщины, красивой и классически совершенной во всём, как в промежности, которую мне посчастливилось увидеть сейчас, так и с ликом, образ которого не ускользал от меня, преследовал меня... Полная гармония. Её нежный хохолок на лобке, появившийся под растянутым у колен треугольником белых трусиков, был идеален. Рыжие волосики с золотыми отблесками на конце были достаточно длинными, но не грубыми, они были блестящими и шелковистыми, потому что, несомненно, были всего несколько минут ранее сжаты трусиками... Они собрались в небольшие пучки, которые закручивались на концах и придавали этой хорошенькой пиздюленке несколько романтичный вид...

Я заметил, что её пещерка была расположена довольно низко, вернее, это лобок был низко опущен. Возможно, это был некий оптический эффект из-за того, что она сидела на корточках, немного склонив тело вперед, так как сначала я мог видеть только хорошо развитый клитор, выступавший меж половых губ, а потом уже и всё остальное.

Затем она, очевидно, расслабилась, поймав, наконец, равновесие и найдя удобную позу. Вероятно, она впервые в жизни оказалась в туалете с таким унитазом, или, по крайней мере, не часто таким пользовалась. Она удобно присела на корточки, и широко раскрылась, ещё больше раздвинула бедра, показывая мне очень, ну очень красивую щель посреди всего великолепия и богатства форм своего тела... Боже мой, какое великолепное зрелище! Рисую вам по памяти её красивую промежность, и уверяю вас, что память мне не изменяет!

Спустя некоторое время, достаточно продолжительное, после того, как она присела на корточки, что предоставило мне достаточно времени, чтобы подробно изложить вам эту замечательную точку зрения, первые капельки мочи стали появляться из её щёлочки между ног. Едва эти жемчужинки заблестели на конце малых половых губ, чуть ниже выступающего клитора, они застыли на кончиках золотистых волосков, которые выходили за пределы его с обеих сторон, смачивая их и заставляя закручиваться в невероятной красоты локоны. Неожиданно она громко пукнула, никоим образом не сдерживаясь, так как, вероятно, думала, что была одна в туалете, и следом первая, резкая, чистая, откровенная, искренняя, честная, прямая и тонкая, как грифель карандаша, струя с силой выскользнула из-под клитора и ударилась о фарфор унитаза с характерным шумом, разорвавшись на тысячи проекций между её раздвинутых ног.

Эта первая брутальная струя мимоходом немного приподняла её клитор. Затем её щелка выстрелила ещё один раз, следом ещё раз, и тут она дала волю своему ливню, который, наконец, вышел, излился непрерывной струей, такой же сильной, как и первая струя, чистая, прозрачная, без разрывов и отклонений от траектории. Она писала с удовольствием, струя выходила прямо на несколько сантиметров и затем отвесно падала вниз, не заливаяни её бедер, ни ступней, как это часто бывает со многими женщинами... Однако несколько капель всё-таки протекли сразу вниз в открытую дырочку, проскользнули по пучку её волос в промежности и дальше стали капать в отверстие унитаза. Струя прекратилась неожиданно, так же внезапно, как и началась. Затем вдруг последовало два новых выстрела, две струи, с интервалом в одну-две секунды. Одна интенсивная, громкая, но короткая, вторая слабенькая, без напора, медленно умирающая. Следом ничего, мертвая тишина. Дырочка оставалась зияющей, клитор снова непроизвольно задёргался, что свидетельствовало об окончании мочеиспускания. Она зажала правую руку между бедрами и, используя туалетную бумагу, которую она уже держала между пальцев, вытерла свою щёлочку двумя доведёнными до автоматизма точными и эффективными движениями вперед и назад, назад и вперед. Я отчетливо видел, как палец прошел через щель, чтобы максимально высушить внутреннюю часть губ. Она также быстро вытерла волосы вокруг пиздюлинки, которые всё ещё были влажными и блестящими. Потом она встала, тем самым мгновенно лишив мой взгляд того фантастического образа, который она мне предлагала на протяжении последних минут... Она подтянула чулки, и подошла ближе к дверям туалетной кабинки. Ей пришлось также подтянуть трусики и поправить платье. Я увидел, как сделала шаг к двери...

Я быстро встал и сделал вид, что мою руки, когда она вышла. С дружеской улыбкой благодарности я уступил ей место у раковины и вошёл в кабинку. Закрывая дверь, я посмотрел на неё в последний раз. На какое-то мгновение у меня возникло мучительное желание сказать ей, что у неё великолепная щель, такая же прекрасная, как у женщин на полотнах Рубенса, и что она завораживающе, просто волшебно и... очень аккуратно мочилась!! Но я не посмел произнести этот комплимент и заперся в кабинке. Я стоял на том же самом месте, где только что были каблучки её туфелек, я представлял на себе, на своих бедрах, её белоснежные шёлковые трусики, у меня перед глазами был распахнувшийся вход в её пещерку, и я начал мастурбировать, наслаждаясь необычными образами, которые она мне совсем недавно предлагала...

Спасибо, Марина!