Резкий телефонный звонок вырвал нас из полудрёмы, и Таня, тихо ворча себе под нос, пошла отвечать на неожиданный звонок. Обнажённая, она была прекрасна, как может быть прекрасна только любимая девушка. Я слышал, как она разговаривает по телефону, её голос нельзя было назвать очень радостным. Вскоре Танюша вернулась, и с «радостью» мне сообщила, что наши гости возвращаются для продолжения праздника, и нам придётся прерваться с нашими играми.

Пришлось вставать и одеваться, гости должны были вот, вот, прийти. Особой радости мы конечно не испытывали, но деваться было некуда, и нам пришлось принимать гостей. Застолье не затянулось надолго, есть было почти уже нечего, пить тоже. Таня-два всё шепталась с моей, видимо выпытывала подробности о событиях произошедших после их ухода, но моя Танюша молчала как партизанка, и всячески старалась перевести разговор совсем на другие темы. Таня-два, поняв, что ничего не добьётся, прекратила свои попытки выяснить, что же здесь происходило ночью, что именно это, скорее всего, и было основной причиной прихода всех вчерашних гостей, встала из-за стола, и со словами: «пора и честь знать», предложила завершить наши посиделки и расходиться по домам. Гости разошлись, оставив напоследок ироничные пожелания с Новым годом, переглядываясь между собой с хитрыми выражениями лиц, и мы снова только вдвоём. Но то настроение, которое было до прихода гостей, куда-то ушло. Червячок внутри меня предупреждал о каких-то возможных неприятностях. Боясь обидеть свою Танюшу, всё-таки решился сказать о том, что меня беспокоит.

— Танюш, что-то мне беспокойно. Мне, наверное, тоже лучше уйти. – произнеся всё это, я с опаской ждал её реакции.

— Коленька, у меня тоже какое-то тревожное чувство. Наверное, действительно тебе лучше будет уйти, ты только не подумай, что я тебя прогоняю. – Таня прижалась ко мне поплотнее и уткнулась носиком мне в шею. – Мне очень не хочется, чтобы ты уходил, но мне, почему-то очень тревожно.

— Мне тоже не хочется уходить, но надо. – я обнял её, и замер. Уходить действительно не хотелось. – Я тебе завтра позвоню, сходим куда-нибудь, или просто погуляем. – и прикоснувшись губами к её щеке, я вышел за дверь.

Спускаясь по лестнице, я не мог отделаться от ощущения, что надо поторопиться. Предчувствие какой-то нежелательной ситуации, просто звенело у меня в голове. Спрятаться в подъезде было совершенно некуда, Таня жила на последнем этаже, и пойди кто навстречу из её соседей, то обязательно встретились бы со мной. И нисколько не сомневаюсь, обязательно рассказали об этой встрече Таниным родителям, что было бы совершенно нежелательно.

К счастью, по пути на выход, мне никто не встретился, и выйдя на улицу, я не пошёл по тротуару, а направился на заснеженную детскую площадку. Хотелось ещё разок увидеть свою любовь хотя бы в окне и помахать ей рукой на прощание.

На улице стояла тишина. Вечер первого января, люди догуливали праздник, ведь ещё не было рождественских каникул, и завтра многим надо было идти на работу. Поэтому скрип снега под торопливыми шагами я услышал издалека. Высокие кусты, засыпанные снегом, не позволяли увидеть, кто же там идёт, и только когда человек поднялся на крыльцо, я увидел, кто это был. Предчувствие меня не обмануло, в подъезд входила Танина мама. И выйди я буквально на пару минут позже, то мы обязательно бы встретились, и эта встреча наверняка привела бы нас с Таней к очень непростой ситуации, пришлось бы придумывать причину, почему я так задержался после ухода остальных гостей.

Довольный, что удалось так удачно разминуться с её мамой, я помахал Танюше рукой, и с надеждой на завтрашнею встречу, отправился домой. Дома обошлось без особых расспросов, только отец всё понимающе улыбнулся, и я, уйдя в нашу с младшим братом комнату, просто завалился спать.

Но на следующий день, и на последующий дозвониться до Тани не удалось. Все каникулы к телефону у неё дома никто не подходил. Не загорался свет в окнах их квартиры, и Таня-два ничего не знала о том, куда пропала моя Танюша. Разные мысли приходили в мою голову, неизвестность напрягала, и я действительно беспокоился, не зная, что произошло.

В первый день после каникул, обуреваемый беспокойством, я пришёл к школе намного раньше, чем обычно. Стоя немного в стороне от главного входа, с тревогой стал ждать, когда появится Таня.

Оставалось минут пятнадцать до звонка, когда на дорожке вдоль футбольного поля, я увидел идущих подружек. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, какие только мысли не лезли мне в голову. Что произошло? Где Таня пропадала? Чего я только не представлял себе.

Увидев меня, на лице Танюши появилась радостная улыбка, а у меня немного отлегло от сердца. Девушки подошли, и Таня вплотную подошла ко мне. Моя рука сама обхватила её за талию, и я привлёк девушку к себе. Она с удовольствием отреагировала на мои действия, и плотно прижавшись, легко коснулась своими губами моих губ.

— Я соскучилась – её шёпот проник прямо в самую глубину моей души – так получилось, я не смогла тебя предупредить, я тебе попозже расскажу, что произошло, хорошо?

Что я мог ей сказать, кивнув головой в знак согласия, подхватил подружек под руки, и мы направились к входу в школу. Уже в раздевалке, в самом укромном уголке, где нас не сможет увидеть никто, я обнял Таню уже без зимнего пальто. Выглядела она, как и всегда, очень соблазнительно. Белая блузка, сквозь тонкую ткань которой просвечивались кружева бюстгальтера, короткая синяя юбка, длинной едва достигающая верхней трети её стройных бёдер, телесного цвета эластичные колготы, плотно обтягивающие её умопомрачительно длинные ножки.

Предугадать мою реакцию на такое, было нетрудно, тем более совершенно точно зная, какое великолепие скрывается под этим соблазнительным нарядом. Мой «боец» поднимался, и в моём паху вырос явно видимый бугор. Хорошо ещё, что Таня-два не могла этого видеть, но моя Танюша видела мою реакцию и лукаво улыбалась.

Сдержаться было невозможно, я обхватил свою девушку за талию и привлёк к себе. А она, обвив своими руками мою шею, приникла к моим губам с горячим поцелуем. Мы оба выпали из реальности, я крепко прижимал Таню к себе, её живот плотно прижимался к бугру в моих штанах, мои ладони гладили её спину, и я с трудом удержался, чтобы не опустить свои ладони на её попку. Только покашливание её подружки напомнило нам, что мы, всё-таки находимся в школе, и подобные проявления чувств, скажем так, не приветствуются.

С неохотой оторвавшись от столь приятного занятия, мы повернули свои головы в сторону Тани-два. Её ошарашенный вид, с неимоверно раскрывшимися глазами и приоткрытым ртом, вызвал у нас приступ искреннего смеха.

— Ну ребята вы и даёте – наконец-то смогла произнести вторая Таня. – Ещё немного, и я бы подумала, что вы сейчас вы совсем раздеваться начнёте, забыв о том, где вы находитесь. Хорошо, что здесь никого больше не было, а то бы слухов появилось бы столько, что мама не горюй – произнеся всё это, она сама не выдержала и присоединилась к нашему смеху.

И вот так, смеясь, мы втроём направились на выход из раздевалки. Уже перед тем как выйти за дверь, моя красотка провела своей рукой по бугру в моих штанах, при этом задержавшись на мгновение, чтобы слегка сжать его рукой. Я чуть было не кончил, а она, лукаво улыбнулась, и выскочила в дверь. А там уже я сделать ничего не мог, слишком много народу нас окружало.

Пожалуй, именно с этого момента, мы с Таней стали вести себя, как бы в пику существующим правилам. Практически все уроки у неё и у меня проходили на одном этаже школы. Мы встречались сразу после звонка, и всю перемену были вместе. Когда звучал звонок на урок, я провожал её до кабинета, мы обменивались лёгким поцелуем, и я бежал уже на свой урок. После занятий, тот, у кого они заканчивались раньше, обязательно дожидался другого, и только вместе мы покидали школу. Мы старались не упустить ни единого мгновения, чтобы находится рядом друг с другом.

И такое наше поведение, естественно не осталось незамеченным. Малышня дразнила нас женихом и невестой, а из тех, кто был постарше, даже немного завидовали нам, но в основном отношение было доброжелательным. С учителями было сложнее, некоторые из них делали вид, что ничего такого странного не замечают, была даже пара таких, кто с некоторым одобрением смотрел на развитие наших отношений.

Но не всё было так радужно. Главным нашим недоброжелателем стала директор школы. Именно она начала проводить компанию по признанию нас с Таней нарушителями морального кодекса комсомольца, о нашем недостойном поведении в стенах школы и за их пределами. Дело доходило до прямых оскорблений и пошлых предположений в наш адрес, высказываемых в лицо, в присутствии других учеников.

То, что такое противостояние добром не закончится, было совершенно ясно. Нам пришлось выработать собственную стратегию противостояния всем этим инсинуациям. Тане не очень давались точные предметы, а у меня были проблемы с разговорным английским. И мы решили помочь друг другу в этих вопросах. Проще было с английским. Танюшка просто назначала день, и все разговоры между нами проходили только на нём, любые мои попытки сказать что-либо на русском, пресекались на корню, Таня становилась совершенно глухой. Так что примерно через месяц я уже достаточно бегло мог говорить на английском языке. И это было отмечено нашей преподавательницей особо. А с химией и физикой, я попросил помочь моего отца, как-никак он закончил химфак университета, и уж в пределах школьной программы знал эти предметы даже лучше учителей. В математике я и сам неплохо соображал, поэтому у Тани появились явные успехи в по этим предметам. А наши занятия, вдобавок, объясняли наши встречи вне школы. Так что с этой стороны мы были прикрыты полностью, успехи в учёбе были явными и видимыми.

С комсомолом я тоже нашел прикрытие. Один из моих хороших знакомых, мы вместе занимались в спортивной школе, правда, он был постарше на несколько лет, к этому моменту был уже третьим секретарём горкома комсомола. Поговорив с ним, и объяснив ситуацию, заручился его поддержкой, мы договорились, что когда нас будут разбирать на общем собрании, он будет на нём присутствовать и не позволит применить к нам драконовских мер.

Неожиданно возникла ещё одна проблема. Танина мама настаивала на приёме у гинеколога. Повод был явно надуманный, скорее всего она хотела убедиться в том, что её дочь уже не девственница, и на основании этого уже и строить свои претензии.

Когда Таня рассказывала мне об этом, она была очень благодарна за то, какую сдержанность я проявил в новогоднюю ночь. Будь я тогда чуть настойчивее, она бы точно не устояла, и это бы привело сейчас к непредсказуемым последствиям. А так, есть справка от врача, что половых контактов у неё не было, и она до сих пор является девственницей. И это был ещё один реальный факт в нашу версию просто дружбы. Самой обычной, целомудренной, и совершенно невинной.

Наша предусмотрительность принесла свои плоды. Сначала мы с родителями были вызваны на педсовет. Не смотря на все старания директрисы, поводов для нашего наказания не нашлось. По учёбе вообще не возникло никаких вопросов, все учителя отметили наше повышение успеваемости, при этом связав её с нашей взаимопомощью. Учительница математики, которую я побаивался, прямо отметила Танины успехи, а «англичанка», соответственно мои. Своё веское слово сказал и мой отец, рассказав о своей помощи в освоении химии и физики, отметив при этом, что мы с Таней занимаемся этим под его присмотром и помощью. А уж когда директриса попыталась намекнуть на интимные аспекты, то тут уже мама Тани отвергла все обвинения, сославшись на заключение врача. Короче получилось так, что нам просто погрозили пальчиком и посоветовали вести себя немного скромнее.

А через день состоялась комсомольское собрание. Мой друг из горкома, сдержал своё обещание и тоже присутствовал на нём. Несмотря на желание директрисы добиться нашего наказания, у неё ничего не получилось. Не прошло ни одно её предложение, она настаивала на вынесении нам строгого выговора с занесением в учетную карточку, но после того, как мне дали слово, и я аргументировано объяснил нашу совместную с Таней позицию, общее мнение склонились в нашу сторону. Меня очень порадовало, как на собрании вела себя Таня. Если на педсовете она ещё побаивалась, по крайней мере до того момента когда нас похвалили за успеваемость, то здесь она уже прямо и смело смотрела в глаза обвинителей.

Конечно, совсем оставить нас без наказания, было невозможно, поэтому нам просто «поставили на вид». Получилось так, что у директрисы и здесь ничего не вышло.

Но это было ещё не все последствия. После этого собрания, у нас появилась достаточно много последовавших нашему примеру, и теперь на переменах можно было увидеть парочки, которые общались друг с другом почти как мы, что, естественно, не добавляла директрисе хорошего настроения, но поделать с этим уже ничего было нельзя.

Вот так удачно отбившись от всех обвинений, мы стали чувствовать себя намного свободнее и увереннее. Сразу после школы мы шли либо к ней домой, либо ко мне. А так как у Тани в гостях была бабушка, которая очень внимательно смотрела за тем чем мы занимаемся, то у меня дома, ситуация была совершенно другая.

Мой младший брат, учился во вторую смену, поэтому нам удавалось, оставаясь только вдвоём, заняться более приятными делами, чем учёба. Правда, при этом, приходилось очень внимательно следить за временем, чтобы не пропустить приход брата из школы, но это были неизбежные издержки, который нас не останавливали. И мы успевали вдоволь покувыркаться, доставляя друг другу целое море удовольствия.

Было что-то особенное, возбуждающее в том, что лаская обнажённое тело любимой девушки, делать комплименты, выражать своё восхищение им, комментировать свои действия, и всё это делать на английском языке. Приходилось много читать на нём, чтобы пополнить свой словарный запас и не скатываться на банальности.

Или, когда Таня, сидя за столом, решает какую-то нибудь задачу, будучи при этом совершенно обнажённой, ласкать её грудь, целовать за ушком, а то и вообще пробраться в самое сокровенное место на её теле и слегка пошалить там.

Но всё это не мешало процессу нашей учёбы, только добавляло дополнительную пикантность нашим совместным ласкам. И погоня за двумя зайцами одновременно была пока достаточно успешной.

А когда становилось уж совсем невозможно сдерживаться, мы устраивали себе перерыв. Абсолютно не стесняясь, мы предавались самым изысканным и откровенным ласкам, доводя себя до вершин блаженства. Для нас не было запретных тем и действий, только мы всегда помнили об той опасности, которая могла нам грозить в случае потери нами контроля над нашими эмоциями. Получив обоюдное наслаждение, «сытые» и довольные, заканчивали перерыв и снова продолжали заниматься уроками.

Встречаться так, получалось нечасто, один или два раза в неделю. Но, с другой стороны, мы успевали соскучиться, каждая встреча ожидалась с нетерпением, и всё происходило как будто в первый раз.

Росло наше мастерство и умение во взаимных ласках. Танюша стала такой мастерицей делать минет, что буквально высасывала из меня все силы, до последней капельки. Я тоже старался изо всех сил не отстать от неё. Я узнал все самые чувствительные точки на её теле, как она будет реагировать на ласку каждой из них. Мы научились доводить друг друга практически до изнеможения. Таня иногда даже жалела, что не может похвастаться перед подружкой, какое невероятное удовольствие могут доставлять оральные ласки.

А в школе, тем временем, тоже происходили перемены. Как-то незаметно поменялись отношения между мальчиками и девочками, стали более уважительными и свободными.Особенно это стало заметно среди старшеклассников, на редких танцевальных вечерах. Уже никто не стоял, подпирая стену, никто не стеснялся пригласить девушку на танец. На нас с Таней всё меньше стали обращать внимание, чему мы были только рады.

Стало в порядке вещей, проводить соседку до дома, помочь донести ей портфель. А на 8 марта, мальчишки-старшеклассники устроили праздничные чаепития для своих одноклассниц и учителей.

Как-то незаметно пришла весна, на улице резко потеплело, и зимняя одежда была убрана. В школе и на улице появилось множество привлекательных девушек и женщин, которые уже не прятали свои фигуры под тяжёлой зимней одеждой.

Резко выросло число влюбленных пар, и учителя ничего не могли с этим поделать, весна обострила все чувства, и гормоны заиграли у молодых организмов обоих полов.

Наступил месяц май, компании стали собираться во дворах, гитары, песни, анекдоты. Соответственно не обходилось без поцелуев и обнимашек, по домам расходились, когда было уже совсем поздно.

Танина мама, так и не оставила своих подозрений, и еще дважды водила Таню к гинекологу. Но всё было напрасно, заключение оставалось неизменным: «Ваша дочь девственница и половых контактах не имеет». После второго раза, она немного успокоилась, и уже не с такой подозрительностью стала относиться ко мне.

Я уже совершенно спокойно мог прийти в гости, когда она была дома, подождать Таню, пока она оденется, и пойти с ней гулять.

Но в конце мая грянул гром. Нет, нас не спалили, всё оказалось гораздо хуже. Отца Тани, он был офицером, переводили к другому месту службы, и они должны были переехать в другой город, достаточно далеко, чтобы у нас осталась возможность встречаться. Стало совершенно ясно, что совсем уже скоро нас впереди ждёт разлука, и никому нет никакого дела до наших желаний и чувств. Начался обратный отсчёт, только пока было неизвестно, сколько точно времени сможет продлиться наше счастье, и мы старались использовать отпущенное нам время по полной программе, стараясь как можно больше времени проводить вместе.

Семья Тани собралась по военному, и уже через три дня, загрузив мебель и вещи в контейнер, сдав квартиру, отправилась к новому месту службы её отца.

Но, чтобы не дёргать Таню, и дать ей спокойно сдать выпускные экзамены, её на время оставили жить у младшей сестры её матери, то есть её тёти. И так получилось, что я очень хорошо знал мужа её тётки, своего тёзку, и поэтому, строгого надзора стало существенно меньше, единственное, что они просили, это чтобы мы ставили их в известность, где мы находимся, и когда именно Таня вернётся домой.

В связи с тёплой погодой открылся дачный сезон, и пока не начались экзамены, мы на выходные уезжали на дачу. Конечно, там присутствовали и родители, но мы просто уходили гулять. Шли на речку, в лес, купаться, конечно, было ещё рано, но найти укромное местечко, где можно было беспрепятственно предаться ласкам, было совсем нетрудно, чем мы с успехом и пользовались. Мои родители, похоже, догадывались, что наши с Таней отношения выходят за рамки просто дружбы, но никак не показывали этого и не препятствовали нашему общению. Более того, как-то во второй или третий наш приезд на дачу, моя мама отвела Таню в сторону и о чём-то долго с ней беседовала. Когда я позже спросил Таню, что сказала ей моя мама, она сначала засмущалась, но потом, уже позже, когда мы ушли гулять, всё-таки рассказала, про что именно с ней говорила моя мать.

— Знаешь, когда она отвела меня в сторонку под предлогом поговорить о своём, о девичьем, я было испугалась. Но твоя мама сразу успокоила меня, сказав, что она просто беспокоится о том, чтобы мы не натворили глупостей по неопытности. – Таня прижалась ко мне, и продолжила – Когда она спросила, как мы предохраняемся, я чуть не упала от такого откровенного вопроса, и когда я сказала, что мы ещё не занимались этим так, она, похоже, сильно удивилась. Немного подумав, она предложила мне свою помощь, сказав, что мы всё равно не утерпим и наверняка займёмся сексом по-настоящему. Поэтому она в понедельник созвонится со своим гинекологом, и мне надо будет сдать анализ на гормоны, и только после этого, мне подберут подходящие именно для меня, противозачаточные таблетки, вот только подействуют они, только после трёх дней приёма.

Таня, рассказывая мне всё это, раскраснелась, было видно, что она уже представляла себе перспективы, открывающиеся для нас.

– Коленька, представляешь, мы с тобой сможем заняться любовью по-настоящему, ведь теперь никто не поведёт меня к врачу проверять мою невинность – она глубоко вздохнула и выдала:

– Милый, я так хочу подарить свою девственность именно тебе, хочу, чтобы именно ты стал моим первым мужчиной, я просто мечтаю об этом, я хочу почувствовать, как твоё семя заливает меня внутри, ударяя горячими струями в мою матку. Хочу почувствовать, как моё лоно будет полностью заполнено твоим твёрдым и горячим членом. – Проговорив всё это, Танечка спрятала своё лицо у меня на груди, но я видел, как её ушки залились краской.

Ведь даже не смотря на то, что мы уже практически не стеснялись ни своих чувств, ни своих обнажённых тел, это всё-таки было следующим шагом в наших интимных отношениях. И Тане стало неудобно, что она первая начала разговор на эту тему. Мне надо было срочно спасать мою девушку от моральных терзаний, и я стол её успокаивать, ласково нашёптывая ей на ушко.

— Танюша, любимая моя, это не только твоё желание, но и моё тоже. Я просто посчитал неправильным сделать тебе подобное предложение. А теперь, к нашей радости, всё благополучно разрешилось, правда, совершенно неожиданно, и совсем не с той стороны, с которой ожидалось. – После этих моих слов, Танечка подняла своё лицо, и наши губы слились в поцелуе. Моральная преграда была успешно преодолена, и мы, обнявшись, продолжили нашу прогулку.

А я очень удивился тому, как, в этой ситуации, повела себя моя мама. Было всё весьма неожиданно, но я был очень благодарен ей, за этот её, очень смелый, поступок, который помог разрешить весьма непростую ситуацию, которая могла возникнуть в наших с Таней отношениях.

Уже много позже, в откровенном разговоре с мамой, я спросил, что подтолкнуло её к такому решению? Ответ был откровенным и весьма удивил меня:

— Понимаешь сын, мы с отцом, глядя на вас двоих, не могли не заметить тех чувств, которые вы испытываете друг к другу. Я сначала была категорически против, но твой отец убедил меня, что предотвратить нежелательное развитие событий, нам не удастся. Поэтому надо, по мере возможности, снизить риски. Он сказал, что не так будет страшно, если вы станете заниматься любовью, важно, чтобы не было непоправимых последствий в виде незапланированных детей. Слишком уж вы были молоды и бестолковы для этого. Мне пришлось согласиться с этим, поэтому и состоялся тот разговор с твоей девушкой. – сказала тогда мне мама, а я лишний раз убедился в мудрости своих родителей.

Но всё это было гораздо позже, а сейчас нам с Танюшей, стало совершенно ясно, что мои родители готовы смотреть сквозь пальцы на наши «шалости». Да и Танины опекуны тоже не горели уж очень большим желанием контролировать свою племянницу, для них самое главное, чтобы она ночевала дома, или была бы достаточно убедительная причина её отсутствия ночью. Ну и конечно успешная сдача выпускных экзаменов в школе. С экзаменами у нас проблем не было, а причинами отсутствия Тани, становились поездки в гости на дачу, с уточнением, что там будут присутствовать родители, и двух-трёх дневные выходы на природу, в компании друзей и одноклассников. Поэтому с этим не возникало никаких проблем, им и так хватало забот с двумя маленькими дочерьми, чтобы ещё и строго присматривать за почти взрослой племянницей. Да и они сами были ненамного нас старше, чтобы забыть то время, когда сами бегали на свидания.

И вот прозвенел «Последний звонок», Торжественная часть с первоклассницей на плечах выпускника, напутственные слова учителей, и компании выпускников отправились на гуляния.

А у нас с Танюшей были свои, особенные планы на этот день. Незаметно отстав от шумной компании, быстренько заскочили ко мне домой, где у нас уже была приготовлена сумка со сменной одеждой и обувью, Таниным купальником, парочкой бутылок сухого вина, бутерброды и сладости. Переодеваться дома было некогда, да и мой младший брат был дома, поэтому, схватив сумку, мы направились на дачу. День был будний, и я точно знал, что сегодня родители на дачу не пойдут, у них на вечер было запланировано какое-то мероприятие. И в самом дачном посёлке сегодня должно было быть пустынно, время отпусков ещё не наступило, и дачники появлялись только в выходные дни, и поэтому была огромная вероятность, что никого из соседей не будет, и можно будет вести себя совершенно свободно, никого не стесняясь.

Была ещё одна причина для нашего сегодняшнего уединения. Пожалуй, именно она была главной. Мы старательно не касались этой темы в разговорах, но сегодня утром Таня приняла уже четвёртую капсулу противозачаточного препарата, и нам, теперь, предстояло сделать следующий, очень важный и волнительный для обоих, шаг в наших отношениях. Мы оба собирались лишиться девственности, ведь я тоже никогда ещё не занимался любовью по-настоящему. Было одновременно и страшно, и волнительно, и мы прятали свои страхи и волнения за шутками и смехом. Как говорится, и хочется, и колется, и вот только мамка, к счастью, совсем не против.

Мы благополучно доехали до конечной остановки городского маршрута, и оказались на ней единственными пассажирами. Осталось пройти по тропе через лес немногим более километра до нашей дачи. И, как я и предполагал, никого вокруг не было, в рабочий день народ не горел желанием отправляться копаться на даче, мы были единственными, кто шёл по этой тропе.

Отойдя от остановки, и скрывшись за густой листвой, мы решили переодеться. Тане было не очень удобно идти по лесной дороге в модельных туфлях на шпильке и в школьном платье с белым фартуком. Да и мне самому хотелось снять парадный костюм, и надеть свободные тренировочные штаны с футболкой, снять нелюбимые ботинки, и влезть в свои любимые кроссовки.

Оглядевшись по сторонам, и убедившись, что никого в пределах видимости нет, мы всё-таки немного отошли с дорожки, и спрятавшись за густыми кустами, стали переодеваться. Я переоделся очень быстро, и сложив аккуратно свои вещи в сумку, обернулся посмотреть, как идут дела у Тани.

Меня ожидал невероятный сюрприз. Танюша ещё и не начинала переодеваться, она стояла и ждала, когда я закончу и обращу своё внимание на неё. Одетая в ставший уже традиционным наряд для девушек на «Последнем звонке», в коротеньком коричневом школьном платье с белым кружевным фартуком, в белых гольфах и изящных туфельках на шпильке, с двумя огромными белыми бантами на голове, она казалась скромной, такой сказочной принцессой на фоне яркой молодой листвы. И только лукавая улыбка, играющая на её губах, и пляшущие чёртики в её глазах явно говорили, что она что-то задумала.

Предчувствия меня не обманули. То, что произошло дальше, просто снесло у меня голову напрочь. Танюша из процесса своего переодевания, устроила для меня настоящее стриптиз-шоу. Дождавшись пока я переоденусь, она взяв сумку с вещами, немного отошла от меня, и увидев, что я смотрю на неё, начала своё сольное выступление в лесном эротическом шоу.

Она пару раз крутанулась вокруг своей оси, короткий подол её платья колоколом взлетел вверх, на какое-то краткое мгновение, позволив сверкнуть узеньким белоснежным трусикам, плотно обтягивающим упругую попку. Это стало единственным быстрым движением, все остальные же были очень медленными и плавными, такими, чтобы дать мне возможность в полной мере насладиться её игрой и открывающимся видом.

Она изображала стеснительную девушку, спрятавшуюся в кустах для того, чтобы переодеться. И только пляшущие в её лукавом взгляде озорные бесенята, говорили о том, что всё это только игра. Оглядевшись по сторонам, не видит ли кто нибудь её, и вот уже кокетливый фартучек повисает на ближайшей ветке. Пальчики не спеша расстёгивают пуговки на платье, и вот уже видны кружева белого бюстгальтера. Тихонько вжикнула молния на боку, и стала видна белая полоска трусиков на бедре. Таня ещё раз настороженно оглядывается, и убедившись, что её никто не видит, продолжает. Вот уже с рук сползают короткие рукава, и платье свободно спадает со стройного тела, кольцом укладываясь на туфлях. Она переступает через это кольцо, нагибается, поднимая платье, и оно повисает рядом с фартуком. Таня снова нагибается и достаёт из сумки свою блузку-распашонку, она тонкая и почти прозрачная. Она расправляет её перед собой, недолго думает, и решившись, вешает её на ветку, расстёгивает бюстгальтер, бросает его на ветки рядом с платьем. Упругие груди вздрагивают, съёжившиеся от возбуждения соски, похожие на маленькие столбики, явно говорят, что её саму всё происходящее сильно заводит.

Что в это время испытывал я, невозможно было описать словами. Какая-то совершенно невероятная смесь восторга, восхищения, обожания, вожделения, устроили настоящую бурю в моей голове. Мой «младший брат» был возбуждён до предела, казалось, что вот ещё чуть-чуть, и он, прорвав штаны, вырвется на свободу. Таня, прекрасно видевшая такую восторженную реакцию зрителей на свой мини-спектакль, с ещё большим воодушевлением продолжила свою игру.

Она нагибается, и достав из сумки свои беленькие теннисные тапочки, ставит их рядом с собой. Повернувшись ко мне своей упругой попкой, слегка расставив ножки, наклоняется, не сгибая ног, и мне открывается изумительный вид на её попку и на то что находится между этих стройных ножек. Мне становится прекрасно видно, что её трусики промокли и слегка потемнели от текущего из её лона любовного нектара. Я прекрасно понимаю, что это сделано специально для того, чтобы я увидел, как она, также как и я возбуждена. Мне с трудом удаётся сдерживаться, и дать ей возможность продолжить свой спектакль.

Таня расстёгивает ремешки на своих туфельках, стягивает с ног гольфы, продолжая по-прежнему оставаться в той же позе, предоставляя мне возможность и дальше наслаждаться этим соблазнительным видом. По очереди сняв туфельки и гольфики с обеих ног, она обулась в тенниски, и выпрямившись, повернулась ко мне лицом.

Не знаю, можно ли было выглядеть соблазнительнее, чем в этот момент выглядела моя Танюшка. Два огромных белых банта на прелестной головке, упругие холмики грудей, с задорно торчащими возбуждёнными сосками, плоский животик с аккуратной впадинкой пупка, плотно прилегающие к телу тончайшие трусики с кружевными вставками, сквозь ткань которых просвечивался тёмный треугольник на лобке, и беленькие теннисные тапочки на изящных ступнях. И это всё, что было на ней в этот момент. Невероятная волна восхищения накрыла меня с головой, дыхание перехватило, и я только беззвучно открывал рот, безуспешно пытаясь выразить ей, что я в этот момент чувствую, но мой взгляд, и без всяких слов, дал ей понять всё моё восхищение её, таким невероятно соблазнительным, видом.

Но на этом её спектакль не закончился. Эта сексуальная хулиганка продолжила своё провокационное представление.

Проигнорировав бюстгальтер, она прямо на голое тело накинула свою блузку-распашонку, у которой вырез впереди заканчивался прямо в ложбинке между двумя упругими холмиками. Ленточки, предназначенные для того, чтобы вырез не раскрывался совсем уж сильно, она так и оставила без внимания. Ей стоило было слегка нагнуться, и в вырезе открывался великолепный вид на её соблазнительную грудь. Достала из сумки юбку, и вот она уже заняла своё место на её талии. Широкая, достаточно длинная, доходящая почти до колен, юбка держалась на талии только широкой резинкой. Сквозь тонкий шёлк юбки, просвечивал яркий солнечный свет, явственно обрисовывая стройные бёдра, и позволяющий рассмотреть неясный силуэт трусиков, белой полоской пересекавших это точёное великолепие.

Пока я любовался Танюшей, она стала складывать наши снятые вещи в сумку, укладывая их аккуратно, чтобы не возвращаться домой в мятых из-за того, что их небрежно бросили. Зрелище, развернувшееся при этом, оказалось не менее соблазнительным. Таня, нагнувшись, стояла над сумкой, лёгкая юбочка как бы обтекала её попку и бёдра, и под яркими лучами солнца, были хорошо видны белые трусики, обтянувшие круглую попку и темнеющую под ними ложбинку между двух упругих половинок.

Таня спиной чувствовала мои восхищённые взгляды, направленные на неё, и поэтому дразнящее вертела своей попкой, делая при этом вид, что она уж очень сильно занята укладыванием наших вещей с сумку. Но лукавые взгляды, изредка бросаемые на меня, говорили о том, что она специально не торопится, и она сама наслаждается тем удовольствием, которое испытываю я, созерцая, как она собирает сумку. Да и я был совершенно не против подольше полюбоваться на такую картину.

Уложив вещи и закрыв сумку, Таня выпрямилась и повернулась ко мне. Солнышко насквозь просвечивало тонкую ткань блузки и юбки, и точёная фигурка девушки была видна почти во всей своей красе. Я, подумав, что её маленький спектакль закончился, и уже было собрался шагнуть к ней поближе, но она, вытянув в мою сторону руку, этим жестом, в последний момент остановила меня, и я понял, что представление ещё не окончено, и продолжение не заставит себя ждать.

То, что сделала моя обворожительная и любимая эта сексуальная разбойница, окончательно снесло у меня последние остатки разума. Всё было настолько неожиданным, и невероятно возбуждающим, что я, в очередной раз, потерял дар речи, и как дурак, остался стоять с открытым, от удивления, ртом.

А она, окинув меня взглядом, задержала его на торчащем по стойке «смирно», моём «братце», которого уже еле, еле сдерживали штаны. Делано-укоризненно покачала своей головой, и вдруг, совершенно неожиданно для меня, запустила свои руки себе под юбку, и медленно стянула с себя трусики. Вытащив из них свои ноги, она, повесив их на пальчик, танцующим движением приблизилась ко мне. Свободной рукой забралась ко мне под футболку, и ноготками, легонько царапаясь, провела по моей груди. Руку с трусиками на пальце, она закинула мне на шею, и мускусный, терпкий запах её любовного нектара, исходящий от трусиков, лежавших на моём плече, мгновенно ударил мне в голову, ничуть не слабее стакана водки, выпитой залпом.

— Я так подумала, что этот предмет моего туалета, в данный момент будет на мне совершенно лишним – произнесла она мурлыкающим голосом – а как на это посмотришь ты?

И Таня преувеличенно требовательно посмотрела мне прямо в глаза. Все слова буквально застряли у меня в горле, единственное, что я мог извлечь из своего рта, это было только непонятное сипение. Она поняла, что я впечатлён и ошарашен её поступком по полной программе, и довольная этим, улыбнувшись, впилась в мои губы со всей своей страстью.

Я обхватил её руками, и прижал к себе. Мой «братец» упирался в её животик, и она с удовольствием тёрлась об него. Сквозь тонкую ткань её блузки и моей футболки, твёрдые соски буквально втыкались в мой живот, мои ладони, лежащие на её спине, обжигал внутренний жар, исходящий от её тела, и тонкая ткань не могла служить преградой для этого.

Сдерживать свои желания у меня больше не было никаких сил. Обняв Таню покрепче за талию одной рукой, второй нырнул ей под юбку. Так как трусиков на ней уже не было, то теперь ничто не могло мне препятствовать добраться до самого сокровенного места на её теле. Моя рука скользила по внутренней поверхности её бедра, кожа на ней была влажной и скользкой от истекающей любовным соком её пещерки. Таня, переступив, раздвинула ножки, открывая моей руке путь к заветной цели. Мои пальцы коснулись пушистого треугольника на лобке, и тут же скользнули во влажную расщелину, буквально истекавшую соками желания.

Стоило моим пальцам проникнуть между ножек, и коснуться ставшей твёрдой, кнопочки удовольствия, как Таню пронзила дрожь. Она была уже так возбуждена сама от своего спектакля, что стоило мне коснуться её клитора, как её накрыла волна оргазма. А я продолжал ласкать её кнопочку, ненадолго оставляя её в покое, проводя по скользким нижним губкам, и возвращался к ней обратно. Таня испытывала один оргазм за другим, ноги её уже не держали, и только моя рука, обнимающая её за талию, позволяла ей сохранять вертикальное положение, а не опуститься на траву. И не смотря на такую волну оргазмов, она сжимала бёдрами мою руку, не выпуская её из этого плена.

И только совсем обессилев, она разжала бёдра, выпуская мою руку, и обвисла в моих объятиях, потому что ноги не держали её совсем. Её голова лежала у меня на груди, волны полученного удовольствия постепенно затихали, и волны дрожи всё реже прокатывались по её телу. Танюша только тихонько всхлипывала, приходя в себя от испытанных ею оргазмов.

Наконец ей удалось немного придти в себя, и она подняв голову, открыла глаза и взглянула на меня. В её глазах, ещё затуманенных от всего, сейчас произошедшего, потихоньку затихала буря испытанной только что страсти. Я нашёл её губы, стараясь своим поцелуем передать все те бесконечно нежные чувства, которые я испытываю по отношению к ней.

Отдав всё своё внимание тому, чтобы доставить Тане максимум удовольствия, я как-то подзабыл о своём «младшем брате». Но Танечка, уже полностью придя в себя, не забыла о нём, и её рука легла на торчащий бугор в моих штанах, сжав своей ладонью мой, стоявший по стойке «смирно» напряжённый член.

— Бедненький ты мой, совсем твой хозяин про тебя забыл. Сейчас я тебе помогу, выпущу на свободу, приласкаю, и станет тебе немного полегче. Да и твоему хозяину идти будет не так неудобно – приговаривая так, она гладила мой большой бугор, но, пока не делая попыток прикоснуться к нему вживую. Таня медленно опускалась на корточки, продолжая гладить и разговаривать с моим «братцем».

Когда её лицо оказалось на одном уровне с бугром в моих штанах, она пальцами подцепила одновременно мои штаны вместе с трусами, и стянув их вниз по моим ногам, выпустила на свободу мой вздыбленный член, который оказался прямо перед её лицом.

Надо сказать, что за то время, с тех пор как мы стали практиковать наши оральные ласки, мы оба достигли неплохих успехов в этом приятном для нас обоих занятии. Хотя если говорить честно, я хоть и умел доставить огромное удовольствие Танюше своими языком и пальцами, то она стала просто настоящей волшебницей в этом деле. Она быстро нашла общий язык с моим «младшим братом», что теперь тот с огромным нетерпением ждал встречи с её мягкими губками и шаловливым, шустрым язычком.

Таня обхватила напряжённый ствол своими пальчиками. Розовым язычком провела по всей его длине, от самой мошонки до раздувшейся головки. Провела языком по головке, и, смочив своей слюной крайнюю плоть, освободила головку от этого защитного кусочка кожи. Язычок, как бабочка начал порхать вокруг головки, то слегка касаясь, то облизывая её как большой леденец. Приласкав уздечку, брала его в рот, и там, внутри, поласкав его языком, пропускала дальше. Когда моя головка упиралась в её горло, она как-то по особенному сглатывала, головка проникала глубоко в её горло, и весь мой немаленький член скрывался у неё во рту, а её носик упирался в мой лобок. Это продолжалось какое-то краткое мгновение, но мои ощущения были совершенно невероятными, да и самой Тане, похоже, очень нравился весь этот процесс. Она даже как-то, по секрету, призналась мне, что когда я начинаю изливаться в её ротик, то чувство, когда мой член начинает выстреливать семя в её горлышко, вздрагивая и пульсируя при этом, необычайно возбуждает, и она даже испытывает небольшой оргазм при этом, и огромное удовлетворение от доставляемого мне наслаждения. Как будто какая-то невероятная энергия вливается в неё, когда она принимает мою сперму в свой ротик и проглатывает её. Только вот иногда её бывает так много, что она просто не успевает глотать, и поэтому она старается при наступлении моего извержения, впустить головку прямо в горлышко, и тогда всё попадает прямо внутрь, без надобности судорожно всё быстро сглатывать.

Вот и сейчас Таня прилагала всё своё умение, чтобы доставить мне невероятное удовольствие. Опуская глаза вниз, я видел, как напряжённый ствол погружается в её ротик почти полностью, губы колечком обтягивают его, и он скользкий от её слюны, то скрывается у неё во рту, то почти полностью выходит из этого сладкого плена. Два огромных белых банта на голове Тани, качались в такт с её движениями, и придавали особую пикантность всему происходящему.

Не зря говорят, что мужчины любят глазами. Вид, который открыт был передо мной, многократно умножал те ощущения, которые я испытывал от ласк Тани. Надолго меня не хватило, и я излился своим семенем в её прелестный ротик. Она же, чувствуя, что я сейчас больше на смогу сдерживаться, пропустила мой член глубоко в своё горлышко, и семя изливалось прямо в пищевод, не требуя от Тани сглатывать выстреливающую из моего ствола сперму.

С самого начала, когда мы стали заниматься таким видом секса, мы не сговариваясь, отбросили все, считающиеся как бы неприличными, понятия и предубеждения. Таня совершенно не скрывала, что ей нравится вкус моей спермы, и что она делает мне минет с удовольствием. Мне тоже нравился вкус и запах её любовного нектара, он пьянил меня сильнее алкоголя, а её реакция на мои ласки, вообще возносила меня на вершины блаженства. Мне нравилось ласкать её так, что она просто таяла от моих прикосновений, сама получая необыкновенное наслаждение от всего этого. Мы просто делали всё, чтобы доставить друг другу максимум удовольствия, при этом думая о самих себе во вторую очередь. Всё, что не вызывало категорического неприятия, было позволено нам обоим, нашей общей целью было желание доставить максимальное наслаждение своему партнёру. Мы не афишировали широко свои отношения, но и не особо скрывали их, мы считали, что касается нас двоих, касается исключительно только нас, и знать подробности всем остальным, совершенно ни к чему.

Как бы то ни было, Танюшина помощь помогла, и мой «боец», хоть не очень-то уменьшился в размерах, но уже не стоял по стойке «смирно», давая мне возможность без лишних помех двигаться дальше.

Подхватив Таню подмышками, поднял на ноги, я приник к её губам, которые только что доставили мне сказочное удовольствие и помогли сбросить то напряжение, которое мешало мне идти. Мой поцелуй выражал не только благодарность за полученное удовольствие, но и говорил о том безграничном обожании и доверии к ней самой. А она, понимая, что именно я хочу выразить этим своим нежным и страстным поцелуем, с желанием и благодарностью откликнулась на него.

— Милый, а как долго ещё мы будем здесь стоять? – сказанные Таней, с некоторой долей иронии, слова, вернули меня в настоящее. – Ведь у нас с тобой на сегодняшний день задуманы несколько более значительные действия. Мне нравится целоваться с тобой, чувствовать на своём теле твои руки, ласкающие меня, но я рассчитывала сегодня на большее, намного большее. – И Таня, продолжая обнимать меня за шею, откинула голову, и построжевшим взглядом, почти без улыбки, требовательно посмотрела в мои глаза.

Я посмотрел на часы, и удивился. С того момента, как мы вышли из автобуса, прошло почти полтора часа, которые пролетели совершенно незаметно для нас. Стало понятно некоторое недовольство Тани, вместо того, чтобы как можно быстрее оказаться на даче, в более комфортных условиях, мы застряли в лесу.

Понимая, что основная вина за такую задержку лежит именно на мне, и совершенно искренне, от всей души собираясь попросить у Танюши прощения за это, опустился перед ней на колени, и виновато глядя ей в глаза, проговорил:

— Танечка, милая моя, самая любимая. Прости, просто, когда я рядом с тобой, я забываю почти про всё, про время, про место. – Судя по её глазам, мои слова ей понравились, ведь не зря говорят, что женщины любят ушами. – Ты у меня самая, самая. Красивая, соблазнительная, стройная и изумительная.

Проговорив всё это, и убедившись, что мои извинения приняты благосклонно, я губами прикоснулся, сначала к одной, а затем и к другой, её круглым коленкам, находящимися прямо перед моим лицом. Длинные, стройные её бёдра, прикрытые легким подолом юбочки, манили меня прикоснуться и к ним своими губами. Сил удержаться от этого, у меня не было, и я, поднимая легкую ткань своей головой, с наслаждением целовал нежную, бархатистую кожу её бёдер, поднимаясь всё выше, всё сильнее ощущая тот, пряно-терпкий запах её любовных соков, пьянивших меня. Видел блестящую полоску на внутренней стороне бедра, тонкая ткань просвечивалась солнцем насквозь, и мне было всё это хорошо видно.

Я, как кот к валерьянке, потянулся на этот манящий запах. Всё выше поднимая подол её юбки, я приближался к волшебному источнику этого запаха. Мой язык уже коснулся блестящей дорожки на её бедре, и не собирался останавливаться.

Руки Тани, лежащие у меня на голове, робко пытались остановить это моё продвижение, но как-то совсем неуверенно. И только когда мне оставалось уже совсем немного до желанной цели, ей удалось собрать всю свою волю в кулак, и она сделала пару шагов назад.

— Всё, хватит, давай вставай и пошли, а то мы так и до самого вечера не доберёмся до дачи. – И Таня, повернувшись ко мне спиной, вышла на дорожку, и зашагала вперёд, по направлению к даче. Мне ничего не оставалось, как, подхватив сумку, отправиться следом за ней.

Танюшка шла на пару-тройку метров впереди меня. Когда она находилась в тени от деревьев, сквозь тонкую ткань блузки и юбки, был виден только силуэт её стройного тела. Но когда она выходила на освещённый ярким солнцем участок тропы, всё волшебным образом менялось. Солнце просвечивало тонкую ткань насквозь, практически обнажая её полностью. Отсутствие под её одеждой даже намёка на нижнее бельё, только усиливало этот эффект. Казалось, что всё тело Тани укутано прозрачной кисеёй, делая его даже более соблазнительным, чем если бы оно было полностью обнажённым.

Таня нарочно не давала мне догнать её. Когда я пытался это сделать, она прибавляла шаг, а то и вообще переходила на бег. Конечно же, мне не стоило бы большого труда догнать её, и заключить в свои объятия, но понимая, что всё это лишь часть её игры, не делал этого, а просто идя позади неё, любовался своей красавицей.

А она придумывала всё новые способы подразнить меня. То вздёрнет подол своей юбки сзади, сверкнув голенькой попкой, то двигаясь спиной вперёд, задерёт до самой шеи блузку, продемонстрировав мне свои упругие холмики с задорно торчащими сосками. А то вообще, начнёт крутиться вокруг своей оси, юбка поднимается до самой её талии, давая мне возможность рассмотреть всё, что под ней должно было скрываться.

У меня внутри боролись противоречивые чувства. Я одновременно хотел, чтобы кто-нибудь увидел какая красивая моя девушка, и в тоже время червячок ревности шевелился внутри, совершенно не желая, чтобы кто-то ещё видел то, что позволено видеть только мне одному. Хорошо то, что мои предположения по поводу отсутствия людей, оказались верными, и по дороге на дачу, мы так никого и не встретили.

Та же картина ожидала нас и в дачном посёлке. Нам надо было пройти его почти весь, но везде было пустынно, будний день, люди, в большинстве своём, на работе, до сезона отпусков оставалось, по меньшей мере, ещё пара недель. Стояла тишина, не было слышно ни работающего радио, ни разговоров, а с реки не звучали смех и радостные крики, которые выдавали бы присутствие отдыхающих.

Когда мы, наконец, добрались до места, я внимательно оглядел со второго этажа соседние дачи. Понял, как нам повезло, на соседних дачах никого не было. И теперь ничто и никто, не мешал нам вести себя совершенно свободно, не стесняясь, и ни на что, и ни на кого не обращая внимания.

Таня нашла мою старую, растянутую футболку, скинул с себя юбку и блузку, и облачилась в неё. Футболка была длинная для неё, и закрывала её ноги до середины бедра. В тоже время, делая её еще более соблазнительной. А я, натянув на себя старые, свободные шорты, не стал надевать трусов, и теперь наше облачение обеспечивало нам свободный доступ для взаимных ласк.

Мы поднялись на второй этаж. Через открытую дверь на небольшой балкон задувал лёгкий ветерок. Почти посредине этой большой комнаты, стояла просто огромная тахта. В своё время мы с отцом почти всё лето собирали её, она была для всех нас, одновременно и местом отдыха, и служила нам с братом спальным местом, и местом для игр.

Теперь ей предстояло стать ложем для нашей первой, фактически брачной ночи, а ещё точнее, ложем на котором мы с Таней оба лишимся девственности. Это одновременно немного пугало нас, и одновременно нереально манило. Мы пытались спрятать свой страх за шутками, но это не очень-то и получалось. Я не торопил Таню, это должно быть, в первую очередь, именно её решение, а я мог только принять его, ну или отказаться, что само по себе, конечно, было совсем уж маловероятно.

Я приставил к тахте небольшой столик, и, достав из суки наши припасы, мы совместными усилиями накрыли его, приготовившись отметить такое важное, для нас обоих событие.

Пока Таня наводила последний, окончательный марафет на нашем столе, я достал, специально приготовленную мной, для подобного случая, белоснежную простыню, чистые наволочки на подушки и лёгкий плед. Наше ложе любви было готово принять нас.

Таня, обернувшись, оценила все мои приготовления, и её благодарный взгляд стал мне самой большой наградой. Стол Таня уже накрыла, и, чтобы немножко снять некоторую неврозность, и заодно отметить «Последний звонок» и наступление нового этапа в жизни, а для нас двоих двойного этапа, вино было разлито по бокалам, и под хрустальный звон от их соприкосновения, мы осушили бокалы, и переглянувшись, мы обнялись, и слились в поцелуе, таком невообразимо сладком, и невероятно волнующем.

А потом, когда мы, наконец-то, смогли оторваться друг от друга, мои шаловливые руки начали своё путешествие по её практически обнажённому телу, старенькая растянутая футболка ну никак не могла считаться предметом одежды, даже в самой малой степени.

Таня не отставала от меня, для её рук также не было никаких препятствий, очень скоро мои шорты уже слетели с меня, и оказались валяться на полу. Футболка, до этого, надетая на Тане, вскоре присоединилась к шортам, приземлившись рядом с ними на полу.

Я опрокинул Танюшку на спину, благо места на тахте было много, и нависнув над ней, губами стал ласкать раскинувшееся передо мной такое прекрасное в своей обнажённости тело, стараясь не пропустить ни единой, даже самой крохотной его частички. А в это время, её ладони нежно касались моего тела, везде, докуда она могла ими дотянуться.

Начав свои ласки с самых безобидных мест, с длинной шейки, с изящных небольших ушек, я постепенно опускался всё ниже. Вот и её плечики получили свою долю ласки, обе ручки, и каждый пальчик на них не остался обделённым лаской.

Таня просто млела под моими ласками, с удовольствием, совершенно ничего не стесняясь, подставляя своё нагое тело моим, ласкающим его везде, где было возможно, губам, языку, и конечно рукам.

Я никуда не спешил, стараясь доставить ей максимальное удовольствие, и подготовить к тому событию, которое должно было произойти вскоре. Ведь девушки существа гораздо более эмоционально зависимые, чем мы, толстокожие мужики. Мне очень хотелось, чтобы это, предстоящее совсем скоро, событие всегда вызывало у неё одни приятные воспоминания, а не то, чтобы напоминало бы ей о той, испытанной в процессе, неизбежной боли. И поэтому я был максимально ласков и нежен с ней, в подготовке к тому, для чего мы, сегодня сюда и пришли.

Моя голова нависла над низом её животика. Танечка медленно развела свои ножки, открывая для меня самое сокровенное своё место. Я, самыми кончиками пальцев провёл по пушистому треугольнику на её лобке, потом раздвинув большие губки, и недолго полюбовавшись на открывшийся вид, наклонился ниже, и провёл своим языком по, блестевшим от любовного сока малым губкам, похожим на крылья бабочки, самым кончиком языка коснулся кнопочки клитора. Таня вздрогнула, её ладони легли мне на голову, я чувствовал, как подрагивают её пальчики, зарывшиеся в мои волосы, и волна дрожи прокатилась под бархатистой кожей.

— Коленька, миленький – жалобно-просящий шепот Тани вернул меня в реальность. – Больше нет сил терпеть, долго ты ещё будешь меня мучить? Хочу почувствовать тебя в себе, я так долго этого жду, а ты всё не приходишь.

От таких её слов мне стало стыдно, я понял, что Таня уже для себя всё решила, а я боюсь принять своё решение, пытаясь оправдаться перед самим собой заботой о её благополучии. И я всё-таки наконец-то решился.

Оторвавшись от своих ласк, навис всем своим телом, над распростёртой передо мной, ждущей самых откровенных действий, обнажённой девушкой. Её ноги были широко раздвинуты и слегка согнуты в коленях, полностью открывая для меня доступ к её, пока ещё девственной пещерке.

Багровая от невероятного возбуждения, головка члена казалась просто огромной рядом с влекущим входом в её лоно. Меня охватил страх, как же она сможет проникнуть в эти зовущие глубины, и не причинить боли моей любимой. Для нас двоих всё было впервые, и ни я, ни она не знали, как именно всё это происходит.

Головка раздвинула розовые лепестки малых губок, и почти наполовину проникла внутрь. Вход в пещерку от этого растянулся, и плотно обхватил головку, а она упёрлась в преграду, которая слегка растянулась под нажимом. Внутри было так горячо и тесно, стенки пещерки упруго сжимали головку, сопротивляясь дальнейшему проникновению.

Переведя свой взгляд на лицо Тани, увидел в её глазах нетерпеливое ожидание моих дальнейших действий, и только прикушенная губа выдавала её волнение.

— Милый, продолжай, не бойся, мне совершенно не больно – её одобрительный шёпот помог мне решиться, и я, двинув бёдрами, толкнулся членом дальше.

Таня тихонько ойкнула, преграда, сначала упруго растянувшись, вдруг исчезла, и головка полностью скрылась внутри. Медленно, стараясь не причинить девушке неприятных ощущений, я всё дальше проникал в эти сладостные глубины.

Таня закинула свои ножки мне на пояс, легонько надавила пятками на поясницу, подталкивая меня к дальнейшим действиям. Тесные, скользкие от любовного нектара, стенки её пещерки, раздвигались, и мой «малыш» всё глубже проникал в её горячие глубины. Когда Таня ослабляла давление на поясницу, я ненадолго замирал, и потом совсем немного подавался назад. Почувствовав давление её пяточек на свою поясницу, снова начинал своё движение вперёд. И вот так, раз за разом, мой член всё глубже погружался в жаркую тесноту её лона.

Я уже не смотрел, как член проникает внутрь, а всё своё внимание сосредоточил на Танином лице, пытаясь догадаться, какие ощущения она испытывает в этот момент.

На её губах играла легкая улыбка, судя по всему, особо неприятных чувств она не испытывала, скорее всего ей всё это действительно нравилось, и она просто наслаждалась новыми, необычными ощущениями.

Я тоже испытывал совершенно другие, отличные от оральных ласк, ощущения. Стенки её лона плотно обхватывали головку и сам ствол по всей длине, как бы сжимая его. Подаваясь назад, стенки упруго сжимались обратно, и при движении вперёд приходилось вновь преодолевать их сопротивление. Получалось, что они как бы массировали член по всей его длине, включая головку тоже. Ощущения от всего этого, были невероятно приятными, и мне с большим трудом удавалось пока сдерживаться, чтобы не кончить раньше времени, не обмануть ожидания Танюшки. Чтобы этот первый раз отложился у неё в памяти самым приятным воспоминанием, не омрачённым ничем.

Очень внимательно отслеживая реакцию Тани на всё происходящее, я не наблюдал даже тени неудовольствия на её лице. Поэтому я позволил себе отвлечься от взглядов на её лицо, и посмотреть ниже, туда, где происходило самое главное, в этот момент действо.

Мой член, уже более чем наполовину был внутри Таниной киски. Мои опасения, что его размеры окажутся слишком велики, и доставят неприятные ощущения для Тани, оказались напрасными. Её киска растянулась и спокойно принимала моего «малыша» в своё лоно, плотно обхватывая его. Когда я немного подавался назад, розовые лепестки выворачивались, а сами стенки, казалось, не отпускали ствол, стараясь удержать его внутри. А при движении вглубь, эти лепестки, под напором члена, сами скрывались в глубинах горячеё пещерки.

В какой-то момент, Таня крепко обвила мою шею руками, и замерла.

— Не торопись, дай мне немножко привыкнуть к нему у себя внутри – зашептала она мне в ухо. – Он у тебя такой большой и горячий, что наполняет меня всю полностью. Мне так хорошо, хочется продлить эти ощущения, растянуть удовольствие, и сполна насладиться им. – Танины губы легонько щекотали моё ухо, а перед моими глазами билась голубенькая жилка на её точёной шейке. Удержаться, и не коснуться её губами я не смог. От прикосновения моих губ она вздрогнула, а я продолжил. Легонько касаясь, прикоснулся к её щеке, приник к её губам. Её губы благодарственно отозвались на мои прикосновения, ответив на поцелуй.

Танюшкина просьба прозвучала вовремя. Щекочущее ощущение в головке явно говорило о том, что я очень скоро просто не сдержусь, и этим испорчу ей всё удовольствие. А вот чего-чего мне крайне не хотелось, поэтому и пауза пришлась к месту. Хотя даже просто нахождение моего члена в её, такой горячей и скользкой пещерке, никоим образом не способствовало заметному снятию моего возбуждения. Да и по телу самой Тани пробегали волны мелкой дрожи, которые явно говорили, и я это уже знал, о близком наступлении у неё оргазма. Нам обоим оставалось пройти совсем немного, сделать один шаг, и волны удовольствия накрыли бы нас. Но эта пауза дала нам это пьянящее чувство предвкушения, возможность сделать паузу перед ошеломляющим взрывом, который накрыл бы нас, унося к вершинам чувственных удовольствий.

Возникшая пауза не затянулась надолго. Буквально через минутку, Танюшины пяточки просительно толкнули мою поясницу, предлагая продолжить. На что, естественно я откликнулся с воодушевлением, и мой «малыш» продолжил своё, такое сладостное, погружение в ещё неизведанные глубины, доставляя удовольствие нам обоим.

Двигался я с осторожностью, опасение доставить Тане неприятные ощущения, а тем более причинить боль, заставляли не спешить, и очень внимательно смотреть на Танину реакцию.

Ну а сама она, была на грани, чувствовалось, что вот-вот, и Таня получит свой первый полноценный оргазм. Похоже, что её совсем не беспокоили размеры моего члена, она была готова принять в себя его весь.

И вот уже весь «малыш» скрылся в уютной пещерке, я почувствовал, как его головка мягко толкнулась в матку. Этот толчок вызвал буквально взрывной оргазм у Тани, по её телу прокатывались крупные судороги, её голова металась по подушке, волосы разметались, потеряв слетевшие банты. Она сама, буквально насаживалась на член, заставляя головкой раз за разом толкаться в матку, вызывая следующие одни за другими сладостные конвульсии своего тела.

Горячая теснота её лона, его упругие, скользкие стенки, эти толчки моей головки в её матку, сорвали последние тормоза в моей голове. В ней всё закружилось, всё затянуло каким-то туманом, центр всего мира переместился в головку, и не в силах больше сдерживаться, я начал изливаться в самую глубину её киски, раз, за разом заливая матку своим семенем, и как будто бы наяву, видел всё это в своём воображении.

То, как Таня среагировала на выстрелы моего семени, бьющие прямо в матку, поначалу даже испугали меня. Она крепко обхватила меня руками и ногами, ногти, на её руках, вонзились в кожу на моей спине, ноги прижали меня к ней так, что чувствовалось, как матка буквально плющится под давлением на неё головки моего члена. Таня сильно вздрогнула всем телом ещё несколько раз, и разжала свои руки и ноги, рухнула на спину и замерла, совершенно не шевелясь. Только бурно вздымающаяся, от глубоких вздохов, грудь, давала мне надежду, что ничего страшного не случилось.

Да и я сам, попытайся сейчас встать, вряд ли смог бы удержаться на ногах, мои руки и ноги дрожали, и практически не слушались меня. Упав без сил рядом с Таней, лёжа на боку, дотянулся губами до её ушка, и начал нашёптывать ей всякие благоглупости, благодаря её за доставленное мне восхитительное удовольствие, и восхищаясь ею. Заметив, как затрепетали её ресницы, я приподнял голову, и взглянул ей в глаза.

В её глазах потихоньку развеивалась пелена, за которой угадывались отголоски той бури эмоций, пережитых Таней только что. Она возвращалась с вершин страсти, оттуда, где она парила в облаках наслаждений, обратно, на землю.

Я потянулся к её губам, прикоснулся к ним, тут понял, насколько они у неё пересохли. Да и мои губы тоже требовали влаги, как и пересохшее горло.

Собравшись с силами, привстал, чтобы дотянуться до столика со стоявшими на нём бокалами и вином. Мои руки дрожали так, что мне с трудом удалось налить вино в бокалы. Бокалы издавали звон, когда я, стараясь не пролить вино, касался их горлышком бутылки. Но у меня получилось, и, повернувшись к Тане с бокалом в руке, увидел её благодарную улыбку. Но она так и продолжала лежать неподвижно, с раскинутыми широко ногами, и безвольно лежащими руками.

Я невольно опустил свой взгляд между её ножек. Ещё совсем недавно её аккуратная щёлочка, после побывавшего в «гостях» моего «малыша», превратилась в зияющую щель, из которой вытекала белёсая жидкость, смешанная с красными капельками крови. Жидкости было так много, что под её попкой образовалась уже целая лужица, а она всё продолжала вытекать из её лона.

В какой-то момент мне даже стало немного не по себе, я испугался, не повредил ли я своей «дубиной» что-нибудь там внутри, и только блуждающая по губам Танюши счастливая и довольная улыбка, смогла успокоить меня, говоря мне, что с ней всё хорошо, и она чувствует себя в полном порядке.

У неё самой не было сил, даже чтобы просто сесть и попить. Подхватив её под спину, поднёс бокал к пересохшим губам. Таня с жадностью, как путник в пустыне, пила живительную влагу, и в её глазах понемногу развеивалась пелена, она постепенно приходила в себя. Бокал быстро опустел, и Таня, просящим взглядом попросила налить ей ещё.

В этот раз было легче, руки уже не тряслись так сильно, и мне удалось, почти без звона, наполнить бокал. Когда я повернулся, Таня уже сидела. Она немного сдвинулась, и удивлённо покачивая головой, рассматривала лужицу, которая была у неё под попкой. При этом, она пыталась заглянуть себе между ног, чтобы своими глазами увидеть те «разрушения» от нахождения в её киске моей «дубинки». Но это у неё не очень-то получалось, а зеркала под руками, чтобы утолить её любопытство, у нас здесь не было.

Увидев, что я повернулся к ней с наполненным бокалом, Таня сконфузилась немного, и уже сама протянула руку за бокалом. Она пила не спеша, но я, на всякий случай, придерживал бокал в её руке, опасаясь, что она не сможет его удержать.

Её бокал опустел, взяв его, чтобы поставить обратно на столик, попутно допил из своего, и только собрался спросить у неё, как она себя чувствует, как она опередила меня.

— Милый мой – голос её был ещё немного хрипловатым – ты был просто бесподобен. Я, до последнего боялась, но ты был таким нежным и внимательным, что боли я почти не почувствовала, только короткое мгновение, а потом… Это было что-то невероятно приятное, волшебное. Я ощущала тебя каждой клеточкой своего тела, чувствовала, как ты боишься причинить мне даже самую малейшую боль. Ты отзывался на малейшие мои желания, тонко чувствуя, чего именно, и в какой момент, я хочу. А когда ты заполнил моё лоно полностью, и коснулся головкой матки, в голове у меня как будто что-то взорвалось, я буквально улетела в райские сады. Последующие за этим обжигающие выстрелы твоего семени, заливающие матку и наполняющие моё лоно, вообще доставили мне нереально прекрасное наслаждение. Я как бы совершенно выпала из этой реальности, и оказалась в какой-то прекрасной сказке. – Тане удалось проговорить всё это на одном дыхании, и замолчав, она обвила меня руками, наши губы соединились, поцелуй был невероятно сладким, пьянил и обнадёживал, снимая все мои вопросы.

P.S. Хотел этой частью закончить Колины рассказы. Но не получается, не хочется комкать и стараться побыстрее завершить. Поэтому будут ещё два эпизода.