автор: TxSmutWritеr ©

Привет. Я Джед Стивенсон. Мне 42. Я в довольно хорошей форме, большую часть своей жизни работал на стройке, но с тех пор, когда я стал управленцем, у меня больше стало время на реализацию своих отцовских чувств. Я был дважды женат и дважды разведён... очевидно, я тратил слишком много времени на работу, хотя должен был быть дома, заботясь о своей жене. Они обе бросили меня ради других мужчин.

У меня трое детей: Дженис, Мелони и Грейс. Дженис, самая старшая ей 19 лет, была результатом моего первого брака с Кэролайн, две другие — брака с Рене. Дети с бывшими жёнами, и я живем в часе езды друг от друга.

Я люблю всех своих детей. Они просто невероятны. Двое младших похожи на меня как внешне, так и по характеру, и мне повезло, что новый муж Рене был довольно гормальным парнем и установил для них те же стандарты, что и я. Хорошие оценки и хорошее поведение в школе, вежливое отношение к людям... Я очень горжусь ими.

Дженис... теперь Дженис была проблемой. Я, конечно, любил ее, но в душе она была взбалмашным ребенком, как и ее мать. Постоянно попадал в неприятности, общался не с теми людьми, её арестовывали в 16 лет за хранение марихуаны. Мне стыдно признаться, но я был поражен, когда она окончила среднюю школу.

Честно говоря, я не думал, что она зайдет так далеко, но был счастлив, что она это сделала.

Еще мне стыдно признаться: что когда я смотрю на неё, мой член становится твердым, как камень.

Кэролайн держала ее подальше от меня, когда мы расстались. Я виделся с Дженис очень редко, может быть, раз в год или раз в два года, но когда ей исполнилось 17, она начала встречаться со мной по собственному желанию.

В том возрасте меня поразило, насколько она была похожа на свою мать. В том возрасте она была почти точной копией Кэролайн. Она была, не толстой, а упругая, и, несмотря на мои попытки не заметить, ее грудь размера D и упругие загорелые бедра свидетельство о полинезийском наследии в ее крови. У нее также были пухлые губы как у ее матери, знойные глаза и угольно-черные волосы, которые в первую очередь привлекли меня к ее матери.

Мне было неловко и стыдно за свою реакцию, но я не показывал этого.

В течение следующих двух лет мы встречались чаще, чтобы иногда пообедать или поужинать, и она стала периодически приходить ко мне домой, чтобы просто пообщаться.

Я сидел за своим столом в трейлере на рабочем месте, когда у меня зазвонил сотовый телефон. Эта была Дженис.

— Ты дома?

— Нет, на работе. Что случилось?

— Мне нужно поговорить с тобой. Папа, нужна услуга.

Я нахмурился. Она редко называла меня «папа». Фактически, после того, как ей исполнилось 16, она, казалось, изо всех сил старалась не называть меня «папа» или «папочкой». Пару раз она называла меня Джедом, отчего я хмурился, но я ничего не сказал об этом.

— Может по телефону.

— Не хочу говорить об этом по телефону.

— Хорошо. Приходи домой вечером.

— Я уже в твоем доме. Как скоро ты сможешь добраться сюда?

Я посмотрел на часы: 14:30. Какого черта, на стройплощадке не было ничего неотложного, и я мог рано свалить. Я позвонил начальству и сообщил, что у меня неотложное дело дома, после чего направился домой.

Когда я приехал, она была в своей машине на подъездной дорожке у дома. Она переписывалась с кем-то по телефону и, должно быть, не слышала, как я подъехал к ней сзади. Она подпрыгнула от удивления, когда я постучал в ее окно.

После чего вошли внутрь дома.

— Ну что, как поживаешь? — спросил я, устраиваясь в кресле, когда она плюхнулась на диван.

— Мне нужна услуга.

— Чем я тебе могу помочь?

Я надеялся, что это не деньги, потому что, честно говоря, я не хотел, что бы она могла их потратит на наркотики или что-то столь же глупое.

— Я хочу пожить у тебя какое-то время.

— Что-то не так в доме твоей мамы?

— Да, вроде того

— Оооо...

Если она не хотела объяснить, то и я не стал давить на неё.

— На долго?

— Я не знаю.

Её ответ был расплывчатый. Она была моей дочерью, и я любил ее, но я не хотел влезать в разборки между ней и ее матерью. К тому же я опасался, что 19-летняя взбалмошная девушка будет бегать из моего дома.

— Если дома проблемы, почему бы тебе не уехать?

Она сердито посмотрела на меня.

— Как ты думаешь, что я пытаюсь сделать?

— Я имею в виду, сними жильё. В конце концов, тебе 19, — сказал я, скрывая свое смущение.

— У меня нет ни денег, ни работы. Мне нужно выбраться из этого дома СЕЙЧАС, но у меня нет на это средств.

Я чувствовал, что нужно помочь дочери, но все же нужно было учитывать фактор доверия. В конце концов я пришел к решению.

— Хорошо.

На ее лице расплылась огромная улыбка.

— Но есть условия.

— Конечно, — быстро сказала она, ее улыбка немного исчезла.

— Первое, в моем доме недолжно быть наркотиков. У тебя не будет второго шанса, если ты нарушишь это правило.

То, что осталось от ее улыбки, исчезло.

— Боже, меня поймали с травкой ОДИН РАЗ, и я все еще плачу за это. Но это не проблема. Я давно завязала с ней.

— Во-вторых, никаких странных парней.

— Я ни с кем не встречаюсь. Черт, я даже, черт возьми, уже несколько месяцев не занималась сексом.

При упоминании о сексе я непроизвольно бросил взгляд на ее шикарное тело, затем мое лицо покраснело, когда я понял, что делаю, и быстро перевел взгляд на ее лицо, молясь, чтобы она не видела, куда утонули мои глаза.

— В-третьих, тебе нужно найти работу. Это временно, пока ты не встанешь на ноги.

— Да, я на всё согласна. То есть найди работу. У меня собеседование в четверг.

— Это здорово! Наконец, ты должна помогать по дому. Посуда, уборка и все такое.

— Я делала все это в доме мамы. Это ВСЕ, что я делала в доме мамы. Итак, без проблем, — сказала она, и в ее голосе прозвучала горечь.

— Хорошо, тогда если ты можете следовать этим правилам, ты можете оставаться.

— Спасибо, пап!!

Она вскочила и бросилась ко мне, заключив в медвежьи объятия. Мой член дернулся от ощущения ее большой груди, прижатой к моей груди, и я быстро освободился от ее объятий, прежде чем она его почувствовала.

— Тебе нужна помощь, чтобы забрать вещи из дома твоей мамы?

— Все мои вещи в машине, — взволнованно сказала она.

Мы перенесли вещи из машины за раз, только два чемодана и одна большая коробка. Я поселил ее в свободной комнате, а затем ушел, чтобы купить нам ужин.

Когда я вернулся, и поставил пакеты быстрого питания на кухонный стол, затем позвал ее и сказал, что вернулся. Я услышал, как она спускается по лестнице, затем повернулся, когда она вошла на кухню.

Ой. Мой. Бог.

На ней были только трусики и майка, которая едва прикрывала её грудь. Когда она вошла, она писала в телефоне, не глядя на меня, что было очень хорошо, потому что мой член мгновенно стал твердым.

Джух-Дженис! — сказал я в шоке, садясь на стул с глухим стуком, чтобы скрыть тот факт, что мой член начал торчать из моих штанов.

Она посмотрела на меня, оторвавшись от телефона.

— Что случилось.

— Ты не можешь так ходить по дому!

— Почему нет? Это удобно. И кроме того, здесь только мы.

Мой рот не хотел работать должным образом, но мне удалось выплюнуть:

— Не в этом дело!

Она положила руку на бедро и пристально посмотрела на меня.

— Давай, папа, и это не значит, что ты собираешься волноваться из-за своей собственной дочери. Правильно?

Если бы она только знала.

— Нет, — соврал я, бормоча, — но что, если кто-нибудь подойдет к дому? Или увидит тебя через окно или что-то в этом духе?

— Ну, я думаю, они получат в глаз, — сказала она, садясь и вытаскивая еду из пакетов.

Она проигнорировала меня, пока разбиралась с ужином и начала есть. Я не знал, что сказать, поэтому быстро поел, затем встал, слегка повернувшись, чтобы она не увидела мой массивный стояк у меня в штанах.

— Я ненадолго пройду наверх, — сказал я и поспешил из кухни. У меня в спальне была своя ванная, и я туда направился.

Я знал, что мой член в ближайшее время будет стоять колом, когда она будет так одета, но я не мог ходить со стояком в спортивных штанах до конца вечера. Я спустил штаны, сел на унитаз и яростно начал дрочить свой член. Не потребовалось много усилий, прежде чем я кончил, образы ее пухлых губ и горячего тела танцевали в моей голове.

Сидя там, сердце колотилось от интенсивности моего оргазма, меня охватил стыд.

— Хорошо, засранец, ты только, что подрочил на свою дочь.

Мне было противно на себя смотреть.

— Мне нужно поскорее найти девушку, — пробормотал я, убирая свой беспорядок туалетной бумагой.

У меня не было секса более 10 месяцев. Это не помогло бы ситуации, потому что у меня не было выхода, кроме моей руки.

Мой член опустился дольше, чем я ожидал, и даже когда это произошло, он не опустился ПОЛНОСТЬЮ. Тем не менее, он был достаточно мягким, поэтому я не подумал, что это заметно. Когда я спустился вниз, Дженис перебралась на диван в гостиной, все еще уткнувшись головой в телефон.

Я пошел на кухню, но она уже убрала все после ужина. Прежде чем вернуться в гостиную, я сказал себе (или, точнее, своему члену): «Сохраняй спокойствие».

Когда я вернулся, она оторвалась от телефона. «Итак, Что ты хочешь сделать?» — спросила она с улыбкой. В ее голосе не было намеков или чего-то еще, но я все еще чувствовал, что слегка краснею, когда мой разум перешел туда, куда не следовало. Эта мысль прошла, затем я покраснел еще больше, Мне стало ешё больше стыдно за свои мысли.

— Ты меня знаешь. Обычно я просто смотрю телевизор после работы.

«Звучит хорошо», — сказала она, похлопывая по месту на диване рядом с собой. У меня есть кресло, в котором я обычно сижу. Я сделал неуверенный шаг к нему, но в итоге устроился с ней на диване. Я постарался оставить между нами много места.

Пространство осталось недолго. Она подошла ко мне и прижалась ко мне, поджав под себя ноги. «Еще раз спасибо, папа», — сказала она. «Это означает для меня мир».

Я протянул ей пульт, и после того, как она разобралась, она настроила телевизор на какое-то бессмысленное комедийное телешоу с чрезмерно громким смехом. Я пытался обратить на это внимание, но ее близость подавляла все.

— Так, Что случилось у твоей мамы, из-за чего тебе захотелось съехать? — спросил я, пытаясь отвлечься от ее мягкого тела, касающегося меня.

— Много чего, — сказала она, не сводя глаз с телевизора, — Я узнала о ней кое-что, что меня разозлило, потом к нам переехал ее новый парень Рик, или, как я его называю, «Рикхед».

— Почему ты его так называешь? — спросил я со смехом над её каламбуром. Тупица или придурок.

— Он властный. Он примерно на четырнадцать лет моложе мамы и всего на шесть лет старше меня. Но, по его мнению, он — «ХОЗЯИН ДОМА», и я должна делать то, что он говорит. Плюс... Ее голос затих.

— Плюс что?

Она повернула голову и посмотрела на меня.

— Кроме того, он всегда подходит ко мне. Очень удобно, особенно когда мамы нет рядом. Он даже сказал мне, что может уговорить ее на секс втроем со мной. Мне очень жаль, но это чертовски мерзко.

— Я могу понять, почему ты хочешь съехать. Ты об этом говорила с матерью?

— Конечно.

— Она сказала, что я просто слишком много об этом думаю. Она не назвала меня лгуньей, когда я рассказала ей о его идее секса втроем, но она отказалась в это верить. Как будто он ей повелевал.

Я пожал плечами.

— Ну, ей всегда нравились агрессивные парни.

— Ты не кажешься мне агрессивным. Как ты женился на ней?

— Мы встречались в старшей школе. Мы не были уверены в том, что поженимся, но через пару лет после окончания учебы встречались. Ты родилась, довольно неожиданно, я могу добавить, что год спустя.

— Неожиданно?

— Она не хотела детей.

— И оказывается, что презервативы явно не эффективны на 100 процентов, так что имейте это в виду, юная леди. Но, скажу вам, она была самой красивой женщиной на земле, когда она носила вас, а вы были самой красивой малышкой, я даже видел, когда ты родилась.

— Оууууу, — сказала она, улыбаясь, и крепко обнимая меня за руку, — Я все еще красива?

— Конечно, милая, — сказал я, а мой член дернулся в штанах, соглашаясь со мной.

— Так что же случилось? Почему вы расстались?

— Твоя мать никогда тебе не говорила?

— Когда я росла, приоритетами мамы было обналичивание чека на содержание ребенка, удержание меня от вас и забота о том, кем бы в тот день ни был ее парень.

Я услышал горечь в ее голосе, когда она это сказала.

— Мы мало разговаривали. За последний год или около того было много общения, но это не сладкие, милые мама и дочь.

— Ха, — проворчал я, — Ну, я работал шесть и семь дней в неделю, по десять — двенадцать часов в день. Я хотел купить нам дом, и единственное, что имело значение, — это зарабатывать деньги. Когда тебе был почти год, однажды я пришел домой, и вас обоих не было. Позже выяснилось, что она встречалась с кем-то еще до того, как мы поженились.

— Джерри Николс.

Я моргнул.

— Я удивлен, что ты помнишь его имя.

— Он умер, когда тебе было... что, 4? 5?

Она не ответила, поэтому я продолжил.

— В любом случае, мне потребовалась неделя, чтобы найти тебя. Я выбил из него все дерьмо. Тогда я был действительно силен.

— Ты все еще в форме, — улыбнулась она, положив руку мне на бицепс и сжав ее.

От ее прикосновения меня охватила дрожь.

— Хех, — нервно усмехнулся я. — Я тогда был гориллой.

— Как бы то ни было, меня арестовали и я провел некоторое время в тюрьме. После того, как я вышел, я умолял ее пойти с тобой домой. Она отказалась. Прошло около года, прежде чем я наконец сломался и получил развод.

— Это круто. Нам никогда раньше не приходилось так разговаривать, — сказала она с улыбкой. — И каждый раз, когда я спрашивала маму о тебе и о ней, она меня перебивала. И говорила, что Джерри был для меня больше отцом, чем ты.

— Может быть, потому что у меня не было возможности? — сказал я, и в моем голосе прозвучала неожиданная ярость.

Ты знал, что она пыталась изменить мою фамилию на его?

— Ага, — сказал я. — Я разозлился. Нанял адвоката и пригрозил вернуть ее в суд для заключения под стражу. У меня не было никаких шансов на победу, но она знала, что адвокат будет дорогим. Джерри погиб в автокатастрофе незадолго до этого, и у нее не было денег, поэтому она отступила.

— Молодец, — сказала она, снова обнимая меня за руку. — Я чувствую себя особенной, что ты боролся за меня.

— Ты особенная. Ты моя дочь.

— Это было важно для меня.

— Так что же случилось потом?

— Я встретил Рене, и мы поженились. Мы были женаты около шести лет, но у меня все еще были эти денежные шоры, я работал так же, как когда был женат на твоей матери, уделяя мало внимания к ней. Думаю, я не усвоил урок с твоей мамой.

— Значит, после Рене никого не было?

— Нет, — сказал я, — Я... ээ, немного встречался, но не было той, которую я чувствовал бы особенной. К тому времени у меня уже был дом, поэтому я притормозил с работой, я все еще нервничал по поводу отношений с кем-то. Дважды укушен, трижды застенчивый, я так думал.

Она уловила неуверенность в моем голосе, когда я сказал «встречался» и захихикал.

— Встречался, а? Ты имеешь в виду секс по телефону?

— Дженис! — сказал я, смеясь, — Ты не обвиняй своего старика в том, что он кричит о сексе!

— Я звоню им, как будто вижу их, — усмехнулась она. «И в телефонных звонках нет ничего плохого. Знаете, у людей есть потребности. Черт, даже у меня есть потребности.

Ее последнее предложение вернуло меня к мыслям о том, чего оно определенно не должно было быть. Я внезапно подумал, что, возможно, она все-таки останется здесь со мной.

Весь остаток вечера мы смотрели телевизор, и около десяти часов я громко зевнул.

— Мне пора спать. Нам, работающим жестянкам, нужен сон. Не ложись спать слишком поздно.

— Хорошо, Папа, — сказала она, полностью лежа на диване после того, как я встал. Я бросил на нее один оценивающий взгляд, увидев, что она лежит вот так, и мой член снова дернулся.

«ПРОКЛЯТЬЕ!» Я подумал про себя. «ОСТАНОВИТЬ ЭТО!»

Я поднялся наверх, разделся до боксеров и залез в кровать. У меня никогда не было проблем со сном, и сегодняшний вечер не стал исключением.

Громкий грохот разбудил меня около 1: 30 ночи. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что снаружи шторм, и притом довольно сильный. Первое, что я подумал, это то, что завтра будет хрен, а не работа. Мы работали под дождем, но не в такую бурю. И даже когда мы работали под дождем, это все тормозило.

Когда я начал снова засыпать, я надеялся, что шторм продлится недолго.

Меня снова разбудило то, что кто-то тряс меня за плечо. «Ч-что?» — сказал я хриплым от сна голосом.

«Папа, там буря», — услышала я слова Дженис. В ее голосе была дрожь.

Я снова взглянул на часы: 1: 47. «Все в порядке, дорогая, — сказал я. «Это не повредит нам.

Возвращайся в постель «.

«Это меня действительно пугает», — сказала она. «Могу я поспать с тобой?»

Это меня полностью разбудило. «Это была бы не лучшая идея, милая, — сказал я.

«Пожалуйста?» она умоляла. «Мама всегда смеялась надо мной из-за того, что я боялась штормов, и никогда не позволяла мне спать с ней».

Я слышал страх в ее голосе. Дерьмо. Она была по-настоящему напугана.

«Веди себя прилично», — тихо сказал я себе, а затем сказал ей громче: «Хорошо. Только потому, что ты так напугана».

Она быстро забралась на другую сторону кровати и молча, залезла под одеяло. Я откатился от нее и почувствовал ее у себя за спиной, когда она придвинулась ко мне.

Ей совсем не потребовалось много времени, чтобы заснуть. А, с другой стороны, я лежал там очень долго, остро ощущая ее моей спиной и то, как близко она была ко мне. Но в конце концов мне удалось снова заснуть.

И я видел сон. Обычно мне не снятся сны, а если и есть, то большую часть времени я их не помню. Те, что я помню, невероятно яркие. Как тот, который у меня был той ночью.

Мне снилось, что я был с Кэролайн, и это было в начале нашего брака, когда мы ебались как кролики. Я чувствовал ее полные груди в своих руках, ее тугую влажную киску вокруг моего члена, ее гладкую тугую кожу на моей. Сон представлял собой мешанину ласк, сосания и секса, мягкой потной кожи и горячего желания.

Я проснулся медленно, мечта свежа в моей голове. На мгновение мне показалось, что я все еще сплю, но не сплю. Внезапно я понял, где нахожусь... в своей постели с дочерью. Я лежал позади нее, но моя рука обнимала ее, а вторая рука обхватила одну из ее грудей через ее ночную рубашку.

Мой член нашел выход из моих боксеров и был твердым, как камень, прижатым к щели в ее заднице.

Мое сердце начало колотиться от страха двинуться и разбудить ее, чтобы обнаружить, что ее отец возбуждён вот так. В то же время я ДОЛЖЕН был освободиться от нее, прежде чем она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО проснулась.

Я медленно отпустил ее грудь, она слегка пошевелилась во сне и зашевелилась, заставляя свою задницу тереться о мой член. На одну короткую, ужасающую секунду я подумал, что мой член взорвется. Я заставил себя замереть, пока она снова не начала тихонько храпеть.

Мне удалось оторвать от нее руку и очень осторожно отодвинуться от нее.

Я быстро засунул свой член обратно в боксеры и лег на спину, радуясь, что мне удалось не разбудить ее.

На улице все еще бушевала буря, и одна молния ударила по дому, и в окнах грохотал гром. Дженис захныкала во сне и перевернулась, бросив на меня руку. Ее рука легла мне на промежность. Прежде чем я смог пошевелиться, я почувствовал, как ее пальцы сжимаются вокруг моего пульсирующего члена через мои трусы.

Я не двинулся, и не дышал. «Пожалуйста, не просыпайся, пожалуйста, не просыпайся», — беззвучно умолял я ее. Ее рука на моем члене, даже сквозь мои боксеры, чувствовала себя так-невероятно хорошо, но я нежно оторвал ее от себя.

Я осторожно встал с постели. Я направился в ванную и дрочил на дочь во второй раз. После того, как я пришел, Мне было совершенно противно за себя, но я сказал себе, что, по крайней мере хорошо, что мой член больше не твердый.

Было только около 6: 30 утра, но я тихонько оделся и спустился вниз. Я варил кофе, злясь на себя из-за того, насколько я был извращенецем все это время. Я сидел за столом и пил кофе, когда она тоже спустилась вниз.

«Доброе утро, папа», — сказала она. На ней все еще была ночная рубашка, но одеяло было накинуто вокруг нее и притянуто к телу.

«Доброе утро, милая», — ответил я. «Хочешь кофе».

«Мммммм», — сказала она с сонной улыбкой, затем подползла к кофейнику и налила себе чашку. Она села напротив меня за стол.

«Спасибо за вчерашнюю ночь», — сказала она. «Не знаю, почему штормы так пугают меня по ночам, но они всегда пугали меня».

«Конечно, милая, — сказал я. «Но давайте не будем делать это привычкой. Ты взрослая, чтобы бояться грозы». И это было слишком опасно, добавил я себе.

«Я знаю», — сказала она. «Мама все время смеется надо мной из-за этого».

«Это нехорошо», — сказал я. Она пожала плечами. «У мамы такая черта».

«Это не та Кэролайн, которую я помню», — сказал я, нахмурившись. Я вспомнил ее мать как беззаботную и игривую... хотя, очевидно, игривую с большим количеством людей, кроме меня. Но она не казалась мстительной, пока не ушла от меня. Я всегда думал, что это ее парень Джерри, это он заставлял ее так себя вести.

«Я не знаю, как все было, когда ты был женат, но, судя по тому, что мне говорят люди, она изменилась, когда умер Джерри. Я думаю, это ее очень сильно испортило», — продолжила она.

«Это очень плохо», — сказал я. Я имел в виду это... в конце концов, Кэролайн все еще была матерью моего ребенка, и я думаю, что, несмотря на то, что произошло, была небольшая часть меня, которая все еще питала к ней некоторую нежность. Я мог позволить себе немного посочувствовать ей... но совсем немного.

«Так ты сегодня работаешь?» — сказала она, меняя тему. «Снаружи это выглядит очень противно».

«Нет.

Ничего не могу поделать в такую погоду, — сказал я, вставая, чтобы налить себе чашку кофе.

«Ура!» — радостно сказала она. «Это означает, что я получаю тебя целый день!»

В желудке внезапно возникло чувство тошноты. Я понял, что мне будет трудно находиться рядом с ней весь день, особенно если она откажется надеть приличную одежду.

Не то чтобы это особенно помогло... Я видел ее наполовину раздетой и не мог выбросить этот образ из головы.

«Ага», — нервно сказал я.

Я быстро позавтракал, скорее, чтобы игнорировать ее, чем что-либо еще. После еды она предложила убрать и помыть посуду, пока я принимаю душ. Мне захотелось снова подрочить, но волна отвращения к себе заставила меня передумать. Я оделся и спустился вниз, мои мысли были отвлечены попытками игнорировать тело Дженис.

Она была в гостиной.

«Поиграй со мной», — сказала она, увидев меня.

«Ч-ЧТО?» — пробормотал я.

Она смущенно посмотрела на меня. «Я сказала: «Хочешь сыграть со мной в игру? «»

«Ой!» — сказал я с облегчением.

«Я думал... эээ... все, что у меня есть, это карты. У меня нет настольных игр».

«Карты — это хорошо», — улыбнулась она.

Некоторое время мы играли в рамми, но со временем я заметил, что украдкой поглядываю на ее тело. Перед завтраком она сбросила одеяло, но осталась в той одежде, в которой спала.

«Мне нужно бежать в магазин», — сказал я, после того, как мы закончили последнюю игру. «Надо также заказать принадлежности для работы». Это была ложь, я мог сделать это по телефону. Тем не менее, это казалось действительно хорошей идеей — уйти от нее ненадолго.

Она надула губы. «Ты не уйдешь надолго?»

«Час или около того. Может быть, два», — ответил я. «Сколько бы времени мне ни понадобилось, чтобы успокоился, — подумал я.

«Хорошо. Я могу принять душ, пока тебя нет», — весело сказала она. — «Тогда мы снова сможем сыграть в карты, когда ты вернешься».

«Да, конечно», — сказал я, борясь с тем, что в моем сознании пока не сформировался образ воды, стекающей по ее обнаженному телу.

Я схватил ключи, вышел на улицу и боролся с ветром что бы сесть в мою машину.

Внезапно я почувствовал что не был уверен, что выходить из дома и идти навстречу грозе — это все-таки хорошая идея. Во всяком случае, гроза усиливалась. Ехал я медленно, дождь ограничивал мой обзор, а всю дорогу разносился мусор.

Когда я, наконец, добрался до магазина товаров для дома, он был закрыт. Линии электропередач вышли из строя.

Я проклял свою удачу и поехал домой. Хорошо, что к тому времени, когда я вернулся в дом, я промок. Дождь прогнал из моей головы все мысли об инцесте.

«Дженис?» — крикнул я, стоя в дверном проеме, с которого на пол стекала вода. Когда я не услышал ее ответа, я решил, что она в своей комнате, и поднялся по лестнице.

Когда я добрался до вершины, я слабо услышал, как она сказала: «... папа...»

Похоже, он исходил из ее комнаты, а дверь была открыта. Я подошел и открыл рот, чтобы сказать, что вернулся, затем крепко захлопнул рот.

Она лежала на кровати, запрокинув голову, с закрытыми глазами. Она сняла штаны и трусики, и проталкивала фаллоимитатор в свою киску одной рукой, в то время как другой рукой хваталась за одну из своих грудей через рубашку.

«Трахни меня, Джед... трахни меня, папа», — простонала она.

Я стоял ошеломленный. Я не мог оторвать от нее глаз и не мог заставить себя пошевелиться. Она ебала себя быстро, снова и снова стонала мое имя.

Я почувствовал волну вожделения к ее вибратору, наблюдая за ней и слушая ее.

Мой паралич был сломлен, когда я непроизвольно шагнул к ней. В ужасе от того, что делает мое тело, я сумел остановить себя величайшим усилием воли. Я развернулся и быстро, но тихо, пошел прочь от ее двери.

К тому времени, как я достиг подножия лестницы, я почти бежал. Я поскользнулся в луже воды, когда вошел ранее, ударил входную дверь, отскочил от нее, и выскочил из дома.

Я постоял под проливным дождем минуту, позволяя жгучим каплям дождя наказать меня за мои мысли и действия. Это помогло.

Затем я сел в свой грузовик и некоторое время покатался.

Я должен был сказать ей, чтобы она ушла. Никакого выхода не было. Мне пришлось бы прогнать ее, пока я не сделал что-то безумно неправильно. Я ругал себя за то, что был дерьмовым отцом и жалким человеком, и единственное, что я мог сделать благородно, — это отвергнуть ее. Я знал, что это причинит ей глубокую боль, особенно после того, как она обнаружила, что она тоже испытывает ко мне не только дочерние чувства.

Я вернулся в дом и снова прошёл в шторм от грузовика до входной двери. Когда я открыл дверь и вошел, она была в гостиной и разговаривала по телефону. При виде меня ее глаза расширились.

«Папа! Ты промок!!» она воскликнула, подбегает ко мне.

«Не могла бы ты принести мне полотенце?» — спросила я, когда с меня капала вода. «Дай два».

Она положила телефон на стол и поднялась к шкафу для белья. Я стоял там, дрожа, пока она не спустилась вниз.

«Вот, папа», — сказала она, протягивая мне полотенце. Я вытер лицо и волосы, и когда я это сделал, Я почувствовал, как она дергает меня за рубашку.

«Ты что делаешь?»

«Тебе нужно снять эту мокрую одежду, прежде чем ты заболеешь», — ответила она. Моя рубашка была у меня до середины груди.

«Я пойду в свою комнату и сниму там».

«И вытирать воду по всему дому? Я так не думаю».

Я нехотя позволил ей снять рубашку, потом ее руки коснулись моего ремня и начали его расстегивать. Я убрал ее руки. «Стоп!» Я почти крикнул.

«Ой, тише», — сказала она, снова схватив меня за пояс и расстегивая его. «Обещаю, я не буду смотреть».

Я чуть не рассмеялся над ее серьезным тоном, несмотря на ситуацию. Я сбросил ботинки, и она спустила мои штаны. Я вышел из них, Стою там, с меня все еще капает в нижнем белье и носках. К счастью, мне было так холодно, что мой член не затвердел бы, если бы я этого захотел.

Она собрала мою мокрую рубашку и штаны и отнесла их в прачечную. Я быстро вытерся, затем поднялся наверх, прежде чем она вернулась. Я сняла нижнее белье и носки, кинул сушиться, затем надел сухую одежду.

Дженис стояла на четвереньках и вытирала полотенцем воду с пола. У меня перехватило дыхание, когда я увидел, как она шевелит задницей во время работы. Я все еще стоял и смотрел на ее задницу, когда она закончила и встала.

«Чувствовать себя лучше?» — спросила она, увидев меня.

«Ага».

«Хорошо», — улыбнулась она. «Возвращайся сразу же, я брошу это полотенце в стиральную машину вместе с твоей одеждой».

Она вышла. Я чувствовал страх, зная, что собираюсь сказать ей, что она не может жить со мной, даже временно, но я не знала, как я буду это делать, не сказав ей, ПОЧЕМУ она не может остаться. Я не мог признаться в своей похоти к ней, моей собственной дочери. Она будет в ужасе от меня, ненавидеть меня.

Она вернулась. Я сказал ей: «Дженис, дорогая, сядь. Нам нужно о чем-то поговорить».

Она села на диван передо мной. «Поговорим о чем, папа?» спросила она.

Я нервно облизнул губы, глядя на нее. Она немного наклонилась вперед, с невинным выжидательным выражением на лице.

«Я... я» пробормотал я, не в состоянии выговорить слова.

Она нахмурилась. «Что-то не так, папа?» она спросила меня.

Что-то сломалось во мне. Я понял, что не смогу выгнать ее. Она нуждалась во мне и не могла вернуться в дом своей мамы. И, Боже, помоги мне, я не ХОТЕЛ ее выгнать. Я знал, что должен, что было опасно, если она осталась, что я не знаю, как долго я смогу сдерживать соблазны, которые проносились в моей голове. Но я хотел, чтобы она осталась. Нужно, чтобы она осталась.

«Я, мм, просто хотел узнать больше о приближающемся твоем собеседовании», — сказал я неубедительно.

Ее хмурый взгляд сменился улыбкой. «Ты напугал меня, папа», — засмеялась она. «Я думала, что что-то не так».

«Нет, милая, — сказал я. — Мне просто было любопытно.

«Это должность клерка, набор текста, регистрация и прочее. Думаю, у меня есть хороший шанс», — весело сказала она.

«Замечательно!» — сказал я с притворным энтузиазмом. «В какой компанией это?»

Ее улыбка дрогнула. «Я... не помню имя, только адрес».

«Ну, в любом случае это начало», — сказал я, заставляя улыбнуться моё лицо.

Мы снова сыграли в карты, потом она приготовила нам обед. После обеда мы некоторое время смотрели телевизор, я в безопасности в кресле, а она лежала на диване. Через некоторое время она задремала. Я посмотрел на нее, лежа на диване. Она выглядела такой невинной, такой чистой... и такой чертовски сексуальной. Я тихонько поднялся наверх и, в третий раз дрочил на дочку. Я знал, что это больно, извращенно, но не мог остановиться.

В течение дня шторм немного утих, и я заказал нам пиццу. Мне было неприятно из-за того, что я заставил водителя работать под дождем, но я не хотел готовить и не хотел просить об этом Дженис.

В доме ее матери ей достаточно командовали, и я не хотел, чтобы она так себя чувствовала здесь.

Смотрели телевизор до 10, потом я пожелал ей спокойной ночи и лег спать. Я проспал недолго, когда раскат грома потряс весь дом, разбудив меня. Я встал и выглянул в окно, чтобы увидеть, что шторм вернулся с удвоенной силой. Я нахмурился, надеясь, что это не разбудило Дженис.

Мое сердце упало, когда я повернулся, чтобы вернуться в постель, и увидел ее в тусклом свете моего будильника, стоящую у двери моей спальни с испуганным, вопросительным выражением лица.

Я вздохнул. «Давай, — сказал я, забираясь в кровать и перекатываясь на бок от нее.

Она чуть не нырнула в кровать. Я чувствовал, как она лежит спиной ко мне. Как и в предыдущую ночь, мне потребовалось много времени, чтобы снова заснуть.

И СНОВА этот сон. На этот раз Кэролайн дрочила мне, ее мягкая рука погладила мой член вверх и вниз. Она никогда не делала этого в реальной жизни, но, это, же мечта, и здесь были свои правила.

Я почувствовал, что приближаюсь к оргазму, а затем резко проснулся.

Даже в сознании я все еще чувствовал на себе руку Кэролайн. Потом внезапно я понял, чья БЫЛА рука на моем члене, гладя меня. Что за хрень?

«Джух-Дженис?» — сказал я, моя рука полетела вниз, чтобы оторвать от меня ее руку. «Что, черт возьми, ты делаешь?»

Ее хватка сжалась на моем члене, отказываясь позволить мне оторвать ее руку и посылая новые волны удовольствия через меня.

«Тише, — мягко сказала она. «Возвращайся спать.»

«Черт возьми, я прекращу это», — отрезал я, все еще пытаясь оторвать ее руку от себя. «Прекрати! Ты моя проклятая дочь!»

«Нет, я не», — сказала она, наконец выпуская мой член.

Я почувствовал волну облегчения (а также сожаления), пока она не заерзала в постели, а затем оказалась на мне сверху, оседлав меня. По ощущению ее кожи на моей я мог сказать, что она голая. «Я не твоя дочь, и я собираюсь трахнуть тебя, папа».

Я попытался сесть, чтобы оттолкнуть ее от себя, но она держала меня руками за грудь, прижимая меня к кровати.

Я, наверное, легко мог бы оттолкнуть ее от себя, но, похоже, у меня не было ни сил, ни воли для этого. Я почувствовал тепло ее киски на кончике моего члена. Я знал, что должен был оттолкнуть ее, остановить ее, сделать ЧТО-ТО, но вместо этого просто лежал, когда она опустилась на меня.

Ой. Мой. Бог.

Я не чувствовал такой тугой женщины, она была такая влажная, такая горячая с тех пор... ну, со времен учёбы в школе с Кэролайн. Я застонал, частично от удовольствия и частично от стыда, когда она начала подниматься и опускаться на моем члене. Она чувствовала себя восхитительно, и я, не раздумывая, коснулся ее груди.

«Да, папа», — простонала она, когда я сжал ее грудь. «Трахни свою девушку».

Я не мог остановить ни себя, ни ее. Она ехала со мной все быстрее и сильнее, и чем больше она делала, тем больше я отвечал. Снаружи бушевала буря, соответствующая интенсивности моей похоти. Я все время говорил себе, что она не моя дочь, что она просто какая-то женщина, которой я желаю. Я знал, что это ложь, но это помогло.

Я почувствовал щекотку в яйцах и запаниковал.

«Я кончу, детка», — простонала я. «Отойди от меня, прежде чем я это сделаю, пожалуйста, детка».

Я почувствовал ее конвульсии вокруг себя, и она громко застонала, когда ее оргазм прошел через нее. Это было слишком, и я толкнулся в нее, сильно напрягаясь, когда мой член взорвался внутри нее, наполняя ее своим семенем.

Мы остались скрепленными вместе, когда мы пережили наш взаимный оргазм, затем она рухнула на меня, ее груди задрожали на моей груди, когда она глубоко вздохнула.

«Вау», — сказала она.

Я мог согласиться с ее «вау», но когда сияние исчезло, у меня начало крутить живот. Что я только что сделал?

Она осторожно оторвалась от меня, лежала рядом со мной, положив голову мне на плечо. Я попытался откатиться от нее, обнаружив, что у меня нет ни сил, ни даже желания.

«О, Боже, я только что трахнул свою дочь», — пробормотала я в темноту. Мне никогда в жизни не было так стыдно, как тогда.

«Нет», — мягко сказала она. «Технически я только что трахнула тебя. А теперь спи».

Как она могла так беспечно игнорировать то, что только что произошло? Я лежал там, бичевал себя, ненавидел себя, ругал себя.

«Пожалуйста, скажи мне, что ты принимаешь таблетки», — наконец сказал я тихо. Когда она не ответила, я посмотрел на нее. Она уже спала.

Я снова положил голову на подушку и уставился в потолок.

Мне потребовались часы, чтобы снова заснуть.

Наступил рассвет, и из окна струился солнечный свет. Я открыл глаза, несколько раз моргнул от яркого солнца, затем потянулся. Когда я это сделал, моя рука толкнула спящую фигуру рядом со мной.

«Чтоооо?» Я услышал, как пробормотала Дженис, а затем на меня снова нахлынула вчерашняя ночь.

Я застонал, и закрыл глаза от стыда. У меня был секс с дочерью... МОЕЙ ДОЧЬЮ!... прошлой ночью. Что я за чудовище?

«Ооо, папа, ты опоздал», — сказала она. Я открыл глаза и посмотрел на часы. Черт, 8: 25. Я опоздал.

«Милая, — сказал я, и мои слова вышли беспорядочно, — о прошлой ночи...»

«Поговорим, когда ты вернешься с работы, — сказала она, сбрасывая одеяла и идя в ванную. Она все еще была обнаженной. С кровати я смотрел, как она уходит, и снова был поражен тем, насколько она похожа на свою мать, особенно с этой точки зрения.

Я хотела накинуть одежду и выбраться из дома, но у меня были засохшие наши соки покрывавшие мою промежность.

Я отчаянно нуждался в душе. Как только она вышла из ванной, я проскользнул мимо нее, запер дверь ванной и быстро принял душ. Я выглянул за дверь после того, как вытерся, и был рад, что ее нет в моей спальне. Я оделся и поспешил вниз, чтобы уйти.

Она ждала меня внизу лестницы с стаканом кофе и коричневым пакетом для завтрака. «Я приготовила тебе обед. Удачного дня, папа», — сказала она, а затем поцеловала меня в губы. Это был не совсем поцелуй, просто быстрый поцелуй, но он все равно потряс меня до глубины души. Я смущенно пробормотал «спасибо» и быстро вышел из дома.

Я был сбит с толку ее беспечностью. Похоже, она не знала, что мы совершили инцест, что я был ее отцом, а она — моей дочерью, и что у нас БЫЛ СЕКС. Я был так погружен в свои мысли, что проехал на один красный свет и чуть не проехал на другой по дороге на работу.

К счастью, Хождение по грязи и проверка места работы на предмет повреждений отвлекло меня от мыслей. Нам нужно было кое-что исправить после урагана. Я поручил нескольким парням отремонтировать повреждение, чтобы мы могли вернуться к работе со сборкой, а затем вошел в трейлер. Было достаточно людей, заходящих и выходящих из трейлера, и достаточно работы, чтобы занять меня все утро, и мне удалось запихнуть Дженис в глубину своей души.

Около полудня я приготовил обед, который приготовила для меня Дженис. Это вернуло меня к прошлой ночи, и, жуя бутерброд, я пытался игнорировать воспоминания о ее теле поверх моего.

Даже отвращение, которое я испытывал к самому себе, не помешало моему члену немного затвердеть в моих штанах.

Было около трех часов, когда дверь трейлера открылась, и вошла Кэти Роули, сотрудница отдела кадров компании. Она была просто пухленькой, но довольно симпатичной, и я подумал о том, чтобы пригласить ее на свидание некоторое время назад, прежде чем решил, что романы на рабочем месте, вероятно, не были хорошей идеей. Я улыбнулся ей, потом моя улыбка исчезла, когда я увидел позади нее Дженис.

«Привет, Джед», — весело сказала Кэти. «У меня есть клерк, которого ты просил».

Я сидел там с глупым выражением лица. Да уж, Я попросил клерка на рабочем месте, чтобы он помог с документами, отвечал на звонки и прочее, но это было восемь месяцев назад. Я действительно не ожидал, что они на самом деле кого-то наймут, это было простое желание с моей стороны.

«Ты в порядке?» — спросила меня Кэти, нахмурившись.

Боясь говорить, я просто кивнул.

«Это Дженис, она будет здесь работать. Я думаю, она подойдет, — сказала Кэти, затем повернулась к Дженис. — Это мистер Стивенсон, менеджер участка. Ты будешь работать на него «.

«Привет, Дженис», — сказал я, сохраняя голос как можно более нейтральным.

«Привет... мистер Стивенсон», — ответила она, улыбаясь мне.

«Хорошо, я закончила», — сказала Кэти, сияя. «Я позволю тебе рассказать ей о ее обязанностях.

«Она повернулась к Дженис. « Здесь может быть довольно грубо, — сказала она ей. — Если кто-нибудь доставляет тебе какие-то проблемы... ЛЮБЫЕ проблемы... дайте мне знать, хорошо?»

«Я сделаю это», — пообещала Дженис. Все еще улыбаясь, Кэти вышла из трейлера.

«Во что ты играешь?» Я спросил Дженис, как только дверь закрылась.

«Что? Ты сказал, найди работу, и я нашла», — сказала она, ее голос сочился невинностью.

«Не здесь!» Я сказал. С ней в доме было достаточно плохо. Ее пребывание здесь было бы невыносимым.

«Почему бы и нет? Мы можем поплавать», — весело сказала она.

«Ты не сказала Кэти, что я был твоим отцом?»

Она слегка улыбнулась мне. «Я не думаю, что это поднималось в разговоре, нет».

«Фамилия не выдала это?» — потребовал я.

«Ты можешь поблагодарить маму за это», — сказала она.

«Что ты имеешь в виду?» Я спросил.

Прежде чем она смогла ответить, дверь распахнулась, и влетел один из моих электриков, разозленный чем-то. Дженис отошла на задний план, пока я имел дело с ним. К тому времени, когда я вернул его к работе, она уже убрала второй стол в трейлере.

«Итак, что ты хочешь, чтобы я сделал, папа?» — весело спросила она.

Я чувствовал, что за ее словами стоит нечто большее, чем просто рабочие задачи.

«Во-первых, выбрось отсюда» папу «, — раздраженно сказал я. Я не хотел, чтобы кто-то знал, что она моя дочь, и обвинял меня в семейственности.

«Да, мистер Стивенсон», — сказала она, по-девчачьи салютуя мне.

Я внутренне застонал. Она вела себя так чертовски мило, что на нее было трудно злиться.

Я собирался врезаться в нее, сказать ей, что она не может здесь работать, черт побери. Как только я это сделал, дверь трейлера снова открылась, и вошел еще один член моей команды. Его проблема была незначительной, даже смехотворной, но она действительно отвлекала меня от присутствия Дженис.

До конца дня в трейлер и выходил постоянный поток людей, мешая мне поговорить с ней. В конце концов, до меня дошло, что происходит: стало известно, что на объекте работает девушка, и каждому удалось найти повод зайти в трейлер и посмотреть на нее.

Наконец было пять часов. Я подошел к Дженис, которая усердно разбирала заказы на покупку, которые я обычно просто бросал на запасной стол, вместо того, чтобы хранить их в том виде, в котором они должны были быть.

«Хорошо, на сегодня все законченно», — сказал я немного резче, чем предполагал. «Иди домой. Поговорим, когда я приеду».

«Хорошо», — сказала она, затем ее голос упал почти до шепота. «Папа».

Я сердито посмотрел на нее, но она только хихикнула и ушла. Я снова сел за стол, перечитывая речь, которую собирался произнести, когда вернусь домой. Такая ситуация не могла продолжаться и была совершенно неприемлема.

Когда я вернулся домой, Дженис была на кухне. «Я начала ужинать», — сказала она, увидев меня.

«Садись, Дженис,» сказал я, сидел за кухонным столом и указывал на стул напротив меня.

Она нахмурилась, но села.

«Послушай, милая, — начал я, — это не работает».

«Что не работает, папа?» спросила она.

«Ты здесь», — сказал я. «Ты работаешь на моей работе».

Я видел, как слезы навернулись на ее глаза, и это меня сокрушило.

Но я не мог позволить этому остановить меня от того, что мне нужно было сказать.

«Почему, папа?» — спросила она, ее губы дрожали, и по щеке текла слеза.

«Потому что... « — нерешительно сказал я. Увидев, что она начала плакать, мне сердце разорвалось. «Потому что мы спим вместе. Ни один отец не должен спать со своей дочерью!»

«Тебе это не понравилось?» она всхлипнула. «Я сделала, я думала, что это было замечательно, невероятно «.

«Неважно, что мне понравилось!» — сказал я слишком громко. «Это было не правильно.»

«Мы оба взрослые», — сказала она, вытирая слезы с глаза. «То, что случилось, было не так уж плохо для меня».

Я раздраженно вздохнул. «Детка, это было. Ты знаешь, что это было».

Она долго смотрела на меня, затем резко встала. Я напрягся, не зная, что она собиралась делать. Если она уйдет, меня раздавит, но это был единственно возможный исход.

Вместо этого она подошла ко мне вокруг стола. «Я не твоя дочь», — сказала она, снимая рубашку. На ней не было бюстгальтера, и ее чудесно круглые, полные груди выплескивались во всей красе. Я почувствовал, что в штанах растёт, неудобно.

Я пытался игнорировать ее соблазнительную грудь и свой твердый член в штанах. «Сказать это не означает, что это правда, — сказал я. В моем голосе была дрожь похоти, которую я не могла скрыть.

«Это правда, если я говорю, что это правда», — мягко сказала она. Она схватила мою руку и поднесла к своей груди, прижимая к себе.

Я чувствовал, как твердо ее сосок касался моей ладони.

Я попытался отдернуть руку, но ее хватка была исключительно сильной. А может, мне совсем не хотелось отрывать руку от ее груди.

«Посмотри мне в глаза и скажи, что тебе это не нравится. Скажи, что не хочешь меня трахать», — сказала она, задыхаясь. «Попробуй.»

Я открыл рот, чтобы сказать именно это, но слов не вышло. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотел трахнуть ее, жестко, долго и неоднократно. Но я никогда не мог признаться ей в этом. Я с трудом мог признаться себе в этом.

Она выпустила мою руку и упала на колени. Не говоря ни слова, она начала возиться с моей молнией, и через несколько секунд она опустилась, а мой член вылетел наружу. Я наполовину искренне пытался остановить ее, зная в глубине души, что я не буду, что я не хочу, чтобы она останавливалась.

Когда ее губы скользнули по моему члену, я застонал. Прошли ГОДЫ с тех пор, как на моем члене был рот. Черт, это могло быть даже десятилетие. Ее рот казался невероятным, изысканным, и она начала работать с ним, как будто от этого зависела ее жизнь.

Прошло всего несколько минут, прежде чем я почувствовал знакомое щекотание в своих яйцах. «Я кончу, детка», — простонала я.

Она оторвала свой рот от меня и с трудом поднялась на ноги. «НЕТ! Отведи меня в постель и трахни меня, папа», — сказала она, хватая меня за руку и поднимая на ноги. Как только я встал прямо, она практически потащила меня через кухню, гостиную и вверх по лестнице. Это было зрелище: ее груди подпрыгивали с каждым шагом, а я прямо за ней, с моим твердым членом, торчащим из моих штанов.

Одежда полетела, когда мы вошли в мою спальню. Она бросилась на кровать и раздвинула ноги. «Трахни меня, папа», — простонала она.

Я сорвал с себя одежду и в мгновение ока бросился к ней. Я погрузился глубоко в ее киску одним движением, ее рот застонал в мой, когда наши губы сомкнулись. Поглощенный похотью / страстью, я изо всех сил таранил ее. Не было никакого беспокойства о ее удовольствии, все, что имело значение, это трахнуть ее и выпустить в нее мою ношу.

Несмотря на мою целеустремленность, я чувствовал, как ее киска сжимается вокруг моего члена. Она прервала наш поцелуй и издала долгое «у-у-у-у-у-у-у-у-у-у», когда ее охватил оргазм. Это сделало меня еще более захватывающим, и через минуту я начал пульсировать внутри нее, снова наполняя ее своим семенем. Она вздрогнула, когда я погрузился в нее так глубоко, как мог, волны удовольствия от моего оргазма заставили весь остальной мир исчезнуть так, что существовала только она.

Как будто кто-то щелкнул выключателем, я внезапно потерял силы и рухнул на нее. Она все еще продолжала подергивать бедрами, заставляя мой внезапно чувствительный член слабо пульсировать.

Я наслаждался ощущением ее влажной обнаженной кожи напротив моей, когда мы оба лежали там, переводя дыхание.

Пронзительный «БИП БИП БИП» наполнил дом. Я не мог определить звук, но Дженис это сделала.

«Вот дерьмо», — сказала она, отталкивая меня от себя. «Ужин!»

Она вскочила с кровати и выскочила из спальни.

Как только она ушла, сокрушительное чувство вины поглотило меня. Я только что трахнул свою дочь... снова. Однако на этот раз я не мог утверждать, что она соблазнила меня или обманом втянула в это. То, что я сделал, я сделал по собственному желанию, счастливо, даже с жадностью. Это была 100% моя вина.

Прошло около пяти минут, прежде чем дымовая сигнализация наконец отключилась, и она вернулась в спальню.

Несмотря на мою вину и тот факт, что я просто кончил и кончил чертовски сильно, мой член пульсировал и угрожал вырасти при виде ее обнаженной.

Она снова забралась в кровать и прижалась ко мне. «Ну, обед испорчен», — сказала она с ноткой отвращения в голосе. «Вы хотите, чтобы я сделал вам бутерброд или что-то в этом роде?»

Меня поразило то, насколько она могла быть такой беспечной. Ее отец только что забился ей между ног, как животное, и она хотела знать, хочу ли я бутерброд?

«Нет, я... эээ... « — пробормотал я. Тогда я заставил себя сказать: «Прости».

«Извини за что?» — невинно спросила она.

«Вы знаете, черт возьми, что именно», — ответил я.

«Извини за лучший оргазм, который я когда-либо испытывал?» — сказала она, вставая на четвереньки и оседлав меня. Ее груди были там, ПРАВИЛЬНО, и мне потребовалась вся сила воли, чтобы не протянуть руку и не коснуться их.

«Извини за лучший секс, который у меня когда-либо был?» она сказала, ее рука потянулась под нее и поглаживая мой вновь укрепляющийся член

. То, что мне снова стало тяжело, меня удивило. bеstwеаpоn Конечно, когда мне было за двадцать, мой член никогда не перестал бы уменьшаться, но даже к тому времени, когда мы с Рене развелись, я был просто болваном... секс был великолепен, но после того, как я пришел, его уже не вернуть к жизни... И ЭТО было десять лет назад.

Мне было не до конца, когда она выровняла мой член своей киской и соскользнула вниз, но я был достаточно твердым. Она была такой горячей, такой тугой, такой мокрой от наших объединенных соков. Мои руки нашли ее груди, обхватив их и играя большими пальцами с ее сосками. Она издала мне длинный шипящий стон, когда начала кататься на мне все сильнее и быстрее.

«Я иду в ад», — подумал я, полностью уступая ей. Я знал, что больше не смогу кончить, но я был полон решимости привести ее туда. Я трахнул ее, рассчитывая свои толчки, когда она налетела на меня. У нее был второй, более слабый оргазм, затем она неохотно оторвалась от меня и легла рядом со мной.

«Я люблю тебя, папа», — тихо выдохнула она, перекатываясь на бок от меня.

Я прижался к ней сзади и обнял ее. «Я тоже тебя люблю, детка», — ответил я. Когда я сказал это без колебаний, время взаимных обвинений и ненависти к себе прошло. Несмотря на то, что было всего около семи часов вечера, я погрузился в глубокий сон.

Проснулся я около 5 часов утра.

Я осторожно освободился от Дженис, затем встал, пошел в ванную, надел нижнее белье и спустился вниз, чтобы сварить кофе. Когда он булькал последний раз, я налил чашку и сел за стол.

Сидя там, потягивая кофе, я исследовал свои чувства к ней. Да была отеческая любовь к дочери, но это было подавлено моими чувствами к ней как к женщине. Я резко спросил себя, был ли это просто секс. Да, секс был невероятным, с такой молодой женщиной, как она, с оттенком табу, которое было связано с нашими отношениями. Но это было больше, чем просто секс, больше, чем просто инцест.

Она была всем, чем должна была быть ее мать, и у меня были те же чувства к Дженис, которые я испытывал к Кэролайн очень давно.

«Бля», — проворчал я. «Я люблю свою дочь и иду в ад. ОСОБЫЙ ад».

Было странно, что как только я признался себе в этом, я почувствовал себя... лучше?... Как будто с меня сняли тяжесть.

Конечно, было опасение, если об нас узнают. Я должен был что-то с этим сделать, потому что в глубине души я знал, что происходящее между нами не остановится.

Оказалось, что Дженис уже кое-что сделала, чтобы помочь с этим. Когда на следующий день я заполнял табели учета рабочего времени на компьютере,

Я видел, что компания добавила ее как «Дженис Николс». Я нахмурился, особенно из-за ее выбора фамилии, затем махнул Дженис к моему столу.

«Как тебе это удалось?» Я спросил ее.

Она улыбнулась мне. «У меня свои пути», — сказала она с загадочным блеском в глазах. «Это сработало, верно? И никто не может обвинить вас в кумовстве».

Я хмыкнул. Мне не понравилось то, что я увидел на экране, что она использовала «Николс» вместо любого другого имени, которое могла бы использовать. Я вспомнил, когда она была ребенком, боль, которую я испытал, когда Кэролайн бросила меня ради этого засранца. Тем не менее, я должен был признаться себе, что это помогало скрыть наши отношения.

Помогло и то, что я обычно был первым на рабочем месте и уходил последним, поэтому никто не узнал, что мы приехали и уехали вместе на моем грузовике. Это было бы трудно объяснить.

Дома прошла неделя, прежде чем я понял, что она перенесла свою одежду в мою спальню, сделав ее НАШЕЙ спальней.

Единственный раз, когда она когда-либо спала в своей постели, была первая ночь, ночь бури. С тех пор она всегда была у меня.

И секс... о, боже мой, у меня никогда в жизни не было столько секса, даже во время медового месяца с Кэролайн или Рене. Мы ебались постоянно и везде... в гостиной, на кухне, в душе.

Вина за то, что я трахал свою дочь, хотя я был влюблен в нее, закралась впоследствии. Однако этого было недостаточно, чтобы заставить меня остановиться.

Однако, несмотря на все наши попытки скрыть происходящее, в конечном итоге это должно было выйти наружу. Я отправил Дженис в корпорацию, чтобы она оставила кое-какие документы, а Эли, один из моих руководителей, зашел в трейлер.

«Итак, она теперь ведет твой грузовик, а?» он усмехнулся.

«У нее здесь нет машины, поэтому ей нужно было взять мой грузовик», — сказал я, немного нервничая.

«Фигня», — засмеялся он. «Ты не позволяешь никому водить твой драгоценный грузовик. Ты ебёшь ее, не так ли?»

«Нет!» Я запротестовал, мое лицо покраснело.

Он засмеялся сильнее.

«Я не собираюсь сдавать вас. Я знаю, как компании неодобрительно относятся к отношениям между сотрудниками, особенно когда один является руководителем другого», — сказал он. «Но это означает, что я выиграю пари, если ты выиграешь».

«Какую ставку?».

«У всех в команде есть пари. Мы полагаем, что она либо лесбиянка, либо вы ее трахаете. Я поставил свои деньги на то, что ты ее трахал «.

«Почему кто-то мог подумать об этом?».

«Да ладно, чувак... она отвергает каждого парня, который приходит сюда, чтобы поговорить с ней. И я имею в виду, БАМ, мгновенное отключение, без пощады. И я видел лунные глаза, которые она тебе делает».

Я почувствовал гордость от его слов.

Все ребята из моей команды, за некоторыми исключениями, были моложе меня, были ближе к возрасту Дженис и в целом были в лучшей форме, чем я. Тем не менее, она хотела МЕНЯ.

В то же время во мне нарастала паника. Когда ее взяли на работу, ей как-то удалось скрыть наши отношения, но это было лишь вопросом времени, когда это выяснится.

Все, что для этого потребуется, — это оговорка одного из нас перед не тем человеком или случайное появление кого-то, кто знал о наших истинных отношениях. Тогда нас бы поимели.

Когда я ждал возвращения Дженис, меня стало тошнить. Когда она пришла, это было немного позже времени конца работы, и команда уехала. Это были только мы.

«Готов пойти домой, папа?» — спросила она, протягивая мне ключи.

Я поморщился. Это была именно та оговорка, которая выдала бы нас. «Нам нужно поговорить, милая, — сказала я, садясь перед ней на край стола.

Она ничего не сказала, только настороженно посмотрела на меня.

— Люди начинают это замечать.

— Обращать внимание на что?

— Нас. Ребята из команды держат пари, что мы спим вместе

— Ну, да, мы

— ОНИ НЕ МОГУ ЭТО ЗНАТЬ! — сказал я резче, чем хотел.

Она фактически отступила на шаг назад от моих слов.

Мне сразу стало плохо, и я понизил голос.

— Все, что я говорю, это то, что нам нужно быть осторожными. Может быть, немного сбить их с толку.

— Какое заблуждение?

— Может, ты могла бы время от времени встречаться с другими парнями или что-то в этом роде, — сказал я. Как только слова сорвались с моего рта, у меня внутри возникло чувство пустоты. Я понял, что не хочу, чтобы она этого делала. Она была моей.

— Э-э, нет, — усмехнулась она.

— И я не могу поверить, что ты даже ПРЕДЛОЖИЛ это. Ты пытаетешься избавиться от меня?

— Нет, детка, — быстро сказала я. — Я просто...

— Ты любишь меня?

— Конечно, да, ты моя...

— К чёрту, — сказала она, в её голосе поднялась ярость и снова оборвала меня.

— Ты любишь меня?

Я понял, о чем она спрашивала. Любил ли я ее как женщину, а не только как свою дочь?

Требовалось много времени, чтобы произнести эти слова, с каждой секундой её настроение усугублялось и тем взглядом, который она бросала на меня.

— Да. Боже, помоги мне, да.

Ее голос все еще был сердитым.

— Это чертовски хорошо, потому что я тоже тебя люблю, — прорычала она. Затем ее голос упал.

— Давно. Когда я виделась с тобой, и мы ходили куда-нибудь пообедать или поужинать, или просто когда я шла к тебе домой, я делала вид, что мы на свидании. Это было глупо с девочкой-подростком, но чем больше я этим занимался, тем больше я хотела тебя, тем больше я хотела быть твоей девушкой.

— Ты-ты сделала?

— Да. И когда что-то взорвалось в доме мамы, я побежала к человеку, которого любила... к тебе.

— Так это не просто запретный секс?

Честно говоря, несмотря на мои чувства к ней, я боялся, что она думала именно так.

— Если бы я хотела странного извращенного секса, я бы была в доме мамы и устроила тройничок с ней и Рикхедом.

Я не ответил. Меня достаточно смутило то, что я был влюблен в нее.

Услышав, что она тоже меня любит, стало еще хуже.

Она подошла и встала прямо передо мной.

— Пусть думают, что хотят, папа, — сказала она, положив руку на мою промежность и протянув мой член через штаны. Он сразу ей ответил.

— Не имеет значения, что думают люди, не так ли? — она сказала, а ее пальцы нашли мою молнию и медленно потянули ее вниз.

— Нам просто нужно быть осторожными, детка, — простонала я, когда она выудила мой твердый член и упала на колени.

— Если ты так говоришь, папа, — сказала она, затем наклонилась вперед и взяла его в рот.

Черт возьми, у нее был невероятный рот.

Или это могло быть ситуация, которая сделала его более захватывающим, чем должно было быть... в трейлере на работе, когда моя дочь сосет мой член. Какой бы ни была причина, через минуту мои яйца переполнялись от спермы.

— Собираюсь кончить, детка, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

Она оторвалась от меня. «Еще нет», — сказала она с намеком на стон в голосе.

Она удивила меня, сбросив туфли и стянув с себя штаны и трусики, а затем положив руки на мой стол своей выпяченной задницей. «Трахни меня, папочка», — простонала она.

Я мгновенно оказался позади нее. Мой член легко вошел в ее мокрую насквозь киску, и мы ТРАХАЛИСЬ. Это был короткий, почти жестокий акт чистой похоти. Я вздрогнул до остановки, изо всех сил напрягаясь в ней, мои пальцы почти болезненно сжались на ее бедрах, когда я почувствовал, как ее киска сильно сжалась вокруг моего члена, заставляя сперму струиться в нее большими каплями.

«Фа-а-а-к», — простонала она от удовольствия, когда я расслабился. Если бы у меня было свободное дыхание, я бы повторил ее мнение.

Я отодвинулся от нее, внезапно осознает, что дверь трейлера не заперта, и хотя на объекте никого не должно быть, любой может войти в любой момент. Я поспешно засунул свой член обратно в штаны, пока она собирала одежду и одевалась.

«Нам нужно чаще работать допоздна», — хихикнула она.

«Мы делаем это и дома», — рискнул я с усмешкой.

«Здесь повеселее», — сказала она, открывая дверь и оглядываясь вокруг. Увидев, что берег чист, она подошла к моему грузовику.

Я заколебался на мгновение, снова переживая этот трах в своей голове. Конечно, здесь такого не может повториться, но я также знал, что, если она настаивает на этом, я ее не остановлю.

Чуть больше пяти недель спустя я сидел за столом, все еще в нижнем белье, пью кофе. Была суббота, и мы провели вместе долгое утро в постели. Она попросила меня приготовить ей кофе и пошла в ванную, а я спустился вниз.

У нас был удобный распорядок дня, и если бы мы не были отцом и дочерью, это был бы ваш типичный сценарий парня / девушки, хотя и с огромной разницей в возрасте. Хотя стыд засыпать с дочерью никогда не проходил, он превратился в праздную мысль вместо всепоглощающей вещи, как это было вначале.

Мы начали ходить недавно... в кино, по магазинам и т. д. Я был в ужасе, когда мы впервые пошли, тем более, что она все время не отпускала мою руку. К счастью, мы ни разу не встретили никого, кто нас знал, и через некоторое время мне стало легко проявлять к ней нежность на публике.

Ей потребовалось много времени, чтобы спуститься по лестнице, и когда она вошла на кухню, на ее лице появилось нерешительное выражение.

«Что случилось, малыш?» — спросил я ее.

«Все в порядке. Я беременна», — сказала она, протягивая мне тест на беременность с ярким «+» на нем.

Мое сердце колотилось в груди, и мои онемевшие пальцы уронили тест на беременность на пол. Беременная? «Как?» — пробормотал я.

«Я беременна. « — медленно сказала она. «Во мне твой ребенок».

Мой рот двигался, но не издавалось ни звука. Говоря абстрактно, я знал, что должен был убедиться, что она принимает какие-то противозачаточные средства или хотя бы использовали презервативы, но также понял, что после того, как мы впервые занялись сексом, это, вероятно, спорный вопрос.

«Дыши, папа», — сказала она. Я понял, что-то не так, и втянул воздух.

«Этого не может быть», — сказал я в шоке.

«Ну, да. И, честно говоря, я этому рада», — ответила она.

«СЧАСТЛИВАЯ?» — воскликнул я.

«Ты знаешь, насколько это опасно?» В моей голове промелькнули образы младенцев-мутантов. И наверняка врачи догадаются, что она рожает от отца!

«Да, счастлива», — сказала она. «Но мы должны пожениться. Наш ребенок должен родиться в семье».

«Иисус Христос!» Я взорвался.

«Мы не можем пожениться! Эта уловка, которую вы проделали со своим именем, могла бы заткнуть шерсть на глазах людей на работе, но это не сработает, если мы попытаемся пожениться! Наши НАСТОЯЩИЕ отношения проявятся!»

«Ты не мой отец», — твердо сказала она.

Это была ее стандартная линия, когда она хотела трахаться, а я чувствовал себя виноватым из-за секса с дочерью.

«Прекрати говорить это!» Я почти кричал. «Мы с тобой оба знаем что это не так!»

Она долго смотрела на меня, затем развернулась на каблуках и вылетела из кухни.

Мой разум яростно работал, пока я смотрел в свой кофе. Аборт.

Ей пришлось сделать аборт. С философской точки зрения я был категорически настроен против них, но если и существовала КОГДА-ЛИБО ситуация, когда это было приемлемо для меня, то это была она. Я знала, что она будет драться со мной, потому что она действительно казалась СЧАСТЛИВОЙ беременной МОИМ ребенком. Но этого просто не могло случиться, я бы этого не допустил.

Она ворвалась обратно на кухню и бросила бумагу на стол.

— Что это такое?

— Мое свидетельство о рождении.

— Я видел твое свидетельство о рождении. Черт, у меня есть копия наверху в моей картотеке, — раздраженно сказал я.

«ПРОЧИТАЙ», — потребовала она.

Я притянул его к себе. Я увидел имя: Дженис Ребекка... Николс? Какого черта?

Я видел имя ее матери, а под именем отца было написано «Джеральд Николс».

— Что это за хрень?

Она села и взяла меня за руку.

— Мама не просто пыталась изменить мою фамилию, папа. Она пыталась изменить мое свидетельство о рождении и записать в него моего настоящего отца.

— Но... но...

— Ты остановил ее в тот раз, поэтому она просто подождала, пока все остынет, и все равно сделала это, потом тише.

— Но я твой отец.

Она нежно мне улыбнулась.

— Нет, это не так. Перед смертью они с Джерри прошли тест на отцовство. Меня заставили так поступить не из-за дефектного презерватива. По крайней мере, ни один из твоих.

Я смотрел на нее очень долго.

— Почему она мне не сказала?

Она горько рассмеялась.

— И прекратить получать чеки на содержание ребенка?

— Это мошенничество.

— Как ты думаешь, почему она так долго держала меня далеко от тебя? Я была Николсом с шести лет, но она продолжала утверждать, что я твоя. Она не могла рисковать, что ты узнаешь.

— Как давно ты знаешь? — спросил я ее хрипло.

— Я наконец поняла это, когда мне было четырнадцать, — сказала она. — Мама тоже скрывала это от меня. То есть, я знала, что моя фамилия отличается от твоей, но я все еще думала, что ты мой отец, пока не нашла свидетельство о рождении. Она призналась в этом, когда я сказал ей об этом «.

— Почему ТЫ ничего не сказала?

Она ухмыльнулась.

— Я ГОВОРИЛА. Ты просто не слушал.

Я вспомнил все те моменты, когда она говорила, что я не ее отец.

— Я думал, ты просто пытаешься подбодрить меня, переспав с тобой, — смущенно признался я.

— Нет, папа.

— Я не был им. — я криво и грустно усмехнулся. — Я думаю, ты можешь перестать называть меня «папа», а?

Она потянула мою руку к себе и положила на живот.

— Нет, я думаю, это все еще уместно, так как ты снова им будешь.

Раздражаясь свидетельством о рождении, я почти забыл, что она беременна. Мгновенно, мои чувства по поводу ее беременности поднялись на 180 градусов. Черт возьми, я хотел, чтобы у нее родился этот ребенок!

— Итак... — сказала она.

Я сидел там долго, эмоции горели во мне, как лесной пожар. В конце концов, вооружившись знаниями, которые она мне только что дала, я сделал единственное, что мог придумать. Я встал со стула, встал перед ней на одно колено, и взял ее за руку.

— Дженис НИКОЛС, — сказал я, подчеркнув ее настоящую фамилию, — ты выйдешь за меня замуж?

Она хихикнула.

— Я не буду отвечать на этот вопрос, пока ты не оденешься не только в нижнее белье, но и не возьмете кольцо в руку.

Затем ее голос заговорщицки понизился: «... но я скажу да».

Я почувствовал, как меня наполняет теплое сияние, когда я робко поднялся на ноги, поднял ее, обнял и поцеловал.

Затем у меня в голове возникла тревожная мысль: как я собирался объяснить это своим ДРУГИМ детям?