— Дамы и господа, это ваш капитан. Мы — примерно в десяти минутах от международного аэропорта Логан, и я включил знак «пристегните ремни безопасности», поэтому, пожалуйста, вернитесь на свои места и...

Эй, когда это я заснула? Последнее, что я помню, это даму на среднем сиденье, спрашивающую меня, в порядке ли я. Это было неловко. Я даже не заметила, что плачу. Я попыталась улыбнуться, солгав ей и сказав, что со мной все в порядке, но не думаю, что она этому поверила. Она протянула мне салфетку, ласково посмотрела на меня и сказала:

— Какие бы проблемы у нас ни были в этой жизни, Бог наблюдает за нами. Просто поговорите с Ним.

Это было бы ново. Конечно, я разговаривала со своим терапевтом, но все что получила, — это много слов о низкой самооценке, неуверенности и нарциссических тенденциях. Может быть, не помешало бы немного поговорить с Ним.

Когда я села в самолет, то думала, что пересмотр всего, что произошло за последние пару лет, будет полезен, но все, что он сделал, это снова дал мне пощечину всеми моими плохими решениями, всей ложью, которую я наговорила, и всей болью, которую я причинила. Страдание, которое я испытывала, было таким же сильным на высоте десяти километров, что и год назад. Я пересмотрела, нет, я заново пережила самое худшее время в моей жизни и пришла к выводу, что виновна. Я думала, что смогу найти то, чего еще не знала, что-то, что поможет мне подготовиться к новой встрече с Марти. Но ничего не нашла. Все было так же, как и раньше. Я — лгунья. Я — изменщица. И я испортила жизни дюжине или более людей. Зачем? Потому что хотела стать крупным менеджером. Я хотела быть важной. Я хотел быть кем-то.

Теперь я никто.

Я — Шерил Смит. Раньше я была Шерил Хьюз, но облажалась. Одним из условий развода было то, что я больше никогда не буду использовать свою фамилию по браку, поэтому мне пришлось снова сменить ее на Смит. Я думаю, это причинило мне боль больше всего на свете. Я не хотела никаких алиментов, я не хотела нашей квартиры, я не хотела даже наших сбережений, все, чего я хотела, это Марти. Но этого не случилось. Я настолько сильно его ранила, что все мои слова, любые извинения, любые оправдания, любые объяснения, лишь сильнее прижигали рану в его сердце. Я полностью уничтожила мужчину, которого любила, и одновременно себя.

Я взяла напрокат машину и направилась на запад по общегосударственной автомагистрали под номером девяносто к своему старому дому в Уолтеме. Я ездила по маршруту в Бостон и обратно тысячу раз, но на этот раз все показалось незнакомым. Я ехала не домой, я ехала в свой бывший дом, место, где жил мой бывший муж, где была моя прежняя жизнь. По спине пробежал холодок. Я чувствовала себя чужой в чужой стране. Также я почувствовала, как мне на грудь упала слеза.

При хорошем движении и небольшой удаче поездка займет всего тридцать минут. Движение было удачным, и удача была на моей стороне, к тому же, в субботу утром движение обычно довольно небольшое, если в Бостонском колледже в этот день не проводится футбольный матч. Я остановилась перед своим старым домом через двадцать пять минут, но не могла пошевелиться. Я замерла за рулем взятой напрокат машины, слишком напуганная, чтобы делать то, ради чего я проехала тысячу миль. Я сидела так долго, думая о первых словах, которые скажу Марти. «Привет, Марти, сюрприз!» Нет, слишком легкомысленно. «Привет, Марти, судя по выражению твоего лица, ты удивлен, увидев меня». Нет, на его лице могло быть не удивление, а страх или, что еще хуже, ненависть. «Привет, Марти, прежде чем ты захлопнешь дверь перед моим носом, я хочу, чтобы ты знал, что я проделала весь этот путь, чтобы попросить у тебя прощения». Неплохо, но не заставляй его хлопнуть дверью перед моим носом. «Привет, Марти, я здесь, чтобы извиниться за все. Могу я потратить немного твоего времени, чтобы поговорить?»

Что ж, это нужно сделать. Мне следовало провести время в самолете, думая о том, что собираюсь ему сказать, а не переживать заново все то дерьмо, что я с ним сделала.

Я глубоко вздохнула и подошла к двери. Все выглядело так же, за исключением того, что растения азалии по обе стороны дорожки исчезли. Я купила их для него, когда мы переехали в дом. Он всегда любил эти азалии, красивые белые цветы весной всегда вызывали у него улыбку, а когда улыбался он, я — тоже.

Я нажала на дверной звонок и нервно ждала.

— Да? — сказал мужчина, открыв дверь. Это был не Марти. А где Марти? Мужчина, придерживавший дверь, был высоким и худощавым, на нем были только клетчатый халат и тапочки. У него была полуулыбка, дружелюбная улыбка, и он смотрел на меня слегка настороженно.

— Кто у двери, Джош? — К высокому мужчине подошел и положил руку на плечо другой, немного тяжелее и тоже в клетчатом халате и тапочках.

— Мы можем вам помочь? — спросил второй мужчина.

Я не знала, что сказать. Я ожидала, что здесь будет стоять Марти, и даже подготовила вступительное слово, а вместо этого тут были двое мужчин средних лет, выглядевшие так, будто только что встали с постели и смотрели на меня, как на какую-то психопатку.

— Я... я... я ищу Марти Хьюза, — все, что я могла сказать.

— О, мистер Хьюз переехал около четырех или пяти месяцев назад, — ответил второй мужчина. — Когда именно это было, Джош?

Первый мужчина, его звали Джош, ответил:

— Прошло уже около шести месяцев, он переехал до Рождества. Помнишь, мы заехали после Нового года, а дом уже какое-то время пустовал.

— Верно, — сказал второй мужчина.

Снова мой рот и разум не работали вместе. Я просто стояла с открытым ртом. Это заняло несколько секунд, но я запнулась:

— Я... я... я ищу Марти Хьюза.

Двое мужчин улыбнулись и сказали в унисон:

— Вы это уже говорили. — Они повернулись друг к другу, громко рассмеялись и обнялись.

Я почувствовала, как мои щеки становятся горячими.

— Мне очень жаль, — смущенно сказала я. — Я — его жена... ну, была раньше... Я приехала сюда, чтобы, ммм, поговорить, и... я раньше здесь жила. Он...

— Да, мы слышали о вас, ой, извините, я не подумал, как это звучит, — сказал Джош. — Рэнди, что сказала агент по недвижимости?

Рэнди, второй мужчина, ответил:

— Она сказала, что бывшие владельцы развелись и продали дом как часть соглашения о разделе собственности. Она не вдавалась в подробности, за исключением того, что развод не был дружественным.

— Да, мне жаль это слышать, — сказал Джош. — Не хотите ли войти? Может, выпьете чашку кофе и осмотритесь. Мы внесли много изменений, и теперь все выглядит потрясающе.

— Эээ, нет, спасибо. Думаю, мне лучше просто уйти. У вас случайно нет нового адреса мистера Хьюза?

Двое мужчин недоуменно посмотрели друг на друга.

— Нет, не думаю, — ответил Рэнди. — На самом деле мы с мистером Хьюзом никогда не встречались. Мы работали только с его агентом по недвижимости. Извините.

— Спасибо, — ответила я с такой улыбкой, какую только могла выдавить. — Извините, что побеспокоила вас. — Я повернулась и пошла обратно к своей машине. Когда я добралась туда, то обнаружила, что еще одна слеза готова капнуть мне на грудь.

Я уехала, не зная пункта назначения. Мы с Марти ходили в крошечный ресторанчик, где я и оказалась. Я сидела и пила чашку кофе, думая, что делать дальше. Марти иногда работал по субботам, так что, может быть, я смогу застать его в его офисе. Его офис находился в центре города, недалеко от того места, где я работала, когда жила здесь. Я поспешно допила кофе и направилась обратно по дороге в аэропорт и центр города.

Мне пришлось проехать мимо моего старого рабочего места, и я боялась оказаться там. В последний раз я была на этой улице, когда встречалась с адвокатами Энтерпрайз по поводу моего иска о сексуальных домогательствах. В то время я была изрядно сбита с толку и мало что помню о встрече. Я помню имена, которые называл мне адвокат, и боль, которую я чувствовала, слыша каждое из них.

Я припарковалась в гараже рядом с офисом Марти и вошла в здание.

— Я не думаю, что он у себя, — сказал старый охранник, — но вы можете сходить и проверить.

Дверь была заперта, и сквозь стеклянную часть я могла видеть, что света не было. Также я заметила кое-что другое. На двери ранее было: «М-р. Хьюз, сертифицированный аудитор», а теперь значилось: «Хьюз и партнеры». Мне было интересно, что это значит.

Я снова села в машину, думая, где искать дальше. Я не хотела этого делать, но знала, что один из его сотрудников может сказать мне, где он. Если кто-нибудь и знает, то это — Мэнди. В моем телефонном справочнике по-прежнему были ее имя и адрес в качестве контактного лица Марти на работе для чрезвычайных ситуаций. Я ввела ее адрес в GPS-навигатор машины и уехала. Я чувствовала небольшую надежду, когда ехала.

— Мама, кто-то стоит у дверей, — крикнула молодая девушка в футбольной форме.

Я ждала очень долго, прежде чем на крыльцо вышла Мэнди и тихо закрыла за собой дверь.

— Что, черт возьми, тебе надо?! — зарычала она на меня, и из каждого слова капала желчь.

— Я ищу Марти, — тихо сказала я. — Я пришла поговорить с ним, попросить прощения. Когда я пришла в наш дом, его больше не было. Я пришла сюда, зная, что ты знаешь, где он. У тебя есть его адрес?

— Да, у меня есть его адрес, но прежде чем я дам его тебе, в аду настанет холодный день. Как ты посмела снова показаться в этих местах? В чем дело, разве ты недостаточно причинила боли и страданий, когда была здесь в последний раз? Возвращаешься посмотреть, сможешь ли закончить работу и полностью уничтожить его? Я ни за что не позволю тебе опять причинить вред этому мужчине. Для тебя его нет. Он ушел. Ты — просто плохое воспоминание, кошмар, который возникает время от времени, чтобы напомнить ему, как ему повезло, что тебя с ним нет. Просто уходи. Уползай обратно в ту дыру, откуда ты пришла.

Она повернулась и вошла внутрь, хлопнув дверью перед моим носом.

Вся надежда найти Марти исчезла.

***

Уезжая, я плакала, действительно плакала, громко и сильно. Мне пришлось остановиться на стоянке фаст-фуда, чтобы попытаться восстановить самообладание. Я не могла одновременно вести машину и плакать. Я, должно быть, пропитала три или четыре салфетки, прежде чем успокоиться достаточно, чтобы понять, что сидящие за столиками снаружи люди смотрят на меня. Мое тело все еще тряслось, и я не могла думать ровно, но постепенно начала выходить из своего отчаяния.

Я услышала стук в окно машины рядом с собой и немного опустила окно.

— Вы в порядке, мисс? — спросил седой мужчина.

Я всхлипнула и снова вытерла нос.

— Я буду в порядке, — ответила я. — У меня просто был очень сильный шок, вот и все. Через несколько минут я буду в порядке. Спасибо за заботу.

Мужчина вернулся к одному из столиков и сел рядом с маленьким мальчиком лет девяти или десяти. Мужчина краем глаза продолжал наблюдать за мной, но перевел свое внимание на маленького мальчика. «Это его сын или, может быть, внук», — подумала я. Им было вместе так комфортно. Так счастливо.

— Дерьмо! — сказал я себе под нос. — Папа Марти.

Я точно знала, куда ехать дальше. Папа Марти, безусловно, поможет мне связаться с ним. Мы с отцом Марти всегда были дружны, даже во время развода и прочего. Я быстро ввела его адрес в GPS и умчалась. Поездка длилась чуть больше часа. Я знала дорогу даже без GPS, но хотела, чтобы кто-нибудь говорил мне, что мне делать и в какую сторону повернуть. В данный момент мой разум работал не очень хорошо.

Когда я подъехала к его дому, то была потрясена. Прямо посередине переднего двора висела большая белая вывеска «Продается». Я вышла и подошла к двери. Там, на ручке входной двери, был запертый ящик агента по недвижимости и записка, в которой говорилось:

«В случае опасности позвоните Эшу в недвижимость».

Заглянув в окно рядом с входной дверью, я увидела голые деревянные полы и пустые стены. Место было вакантным. Отец Марти больше здесь не жил. Он тоже уехал.

Я тяжело села на крыльцо и снова заплакала. Большинство моих слез уже вылилось после посещения Мэнди, но некоторые новые слезы все же вырвались наружу. Эта поездка в поисках мужчины, которого я все еще любила, обернулась провалом. На каждом шагу мне давали отпор. Марти вполне может оказаться на Луне, если я не найду никого, кто бы сказал мне, где он. Мой приступ плача длился недолго, и вскоре я стала осматривать окрестности. Через дорогу в саду работала пожилая женщина. Может, она что-нибудь знает об отце Марти?

— Мистер Хьюз умер три месяца назад, — сказала маленькая старушка с другой стороны старого забора. — Думаю, это было сразу после Нового года. У него случился сердечный приступ, и он умер прямо там, на подъездной дорожке. Я так понимаю, по какой-то причине у него был сильный стресс. Думаю, он умер просто от роста давления. Печально. Он был приятным мужчиной, тихим, но милым. Его сын и дочь и множество их друзей были здесь, убирая дом. Они такие же хорошие люди, как и их отец. Они отдали многое из того, что было в доме, соседям. Они подарили мне действительно хороший набор фарфоровых статуэток и его газовый гриль. Печально, очень грустно.

Я в оцепенении вернулась к своей машине. К счастью, мимо не проезжало ни одного автомобиля, иначе я тоже могла умереть.

Моя поездка подошла к концу. Я пролетела тысячу миль, чтобы поговорить с единственным мужчиной в мире, к которому у меня есть чувства, но не смогла его найти. Я терпела поражение на каждом шагу. Я могла возвращаться домой. Прямо здесь и сейчас я сдалась.

***

По дороге из города я остановилась на кладбище, где был похоронен отец Марти. Я хотела отдать дань уважения и попрощаться. Я любила отца Марти. Он был добрым и мудрым мужчиной. Он был тем, кто порекомендовал мне пройти какую-нибудь консультацию, найти психотерапевта и попросить о помощи. Я знала, что его уже ждала могила рядом с его любимой женой Беверли. Я поднялась на холм и увидела его имя, недавно высеченное на темном гранитном надгробии. Я не могла плакать. Слезы кончились. Теперь, когда хотела плакать, я не могла. Я дала себе обещание, что когда вернусь домой, у меня будет долгий разговор с Богом.

Стоя там, глядя на могилу, я увидела белую плетеную корзину, полную цветов, прислоненную к одной стороне надгробия. Также там была прикреплена карточка. Я взяла карточку и прочитала ее:

«Мы скучаем по тебе всем сердцем. Любим всегда. Бренда и Марти».

Цветы были от Марти и его сестры, а написанная от руки надпись на открытке была сделана местным флористом. Цветочный магазин находился на пути из города, так что, возможно, если я заеду и вежливо попрошу, они дадут мне адрес Марти. Они были моей последней надеждой.

Молодой человек в цветочном магазине стал богаче на сто долларов, а я ушла с адресом Марти.

Впервые за много дней я улыбалась. Я знала, где живет Марти. Я все-таки смогу его увидеть. Я сдалась слишком рано. GPS указывал путь, и я ехала следом, зная, что увижу его.

Поездка заняла полтора часа, как показывали часы на приборной панели, но как мне казалось, это были всего лишь минуты. Я остановилась перед домом с адресом, который мне дал флорист, и увидела красивое белое бунгало с голубыми ставнями. На крыльце стояли два плетеных кресла-качалки и небольшой плетеный столик. Газон был аккуратным, а кусты вокруг крыльца подстрижены. На почтовом ящике напротив имелась надпись «Хьюз», поэтому я знала, что нашла его. Была подъездная дорога, но машины не было. С чувством страха, думая, что его нет дома, я подошла к двери и постучала.

Ничего, ответа нет, его не было дома.

Я стояла там вечность. Ответа не было. Я был раздавлена. Казалось, в сотый раз за день я села и заплакала.

— Так близко, так близко, — посетовала я. Но я была полна решимости дождаться его. Если его не будет дома с наступлением темноты, я пойду искать, где переночевать, и вернусь утром. А пока я собиралась сидеть в его кресле-качалке и ждать.

Примерно через час мне стало скучно, и я начала ходить вокруг дома. Везде я видела следы Марти. Два куста азалии из нашего старого дома гордо стояли посреди сада камней. В центре сада стояли солнечные часы в старинном стиле с надписью «Стареть вместе со мной. Лучшее еще впереди». Марти сказал, что цитата Роберта Браунинга была его любимым романтическим высказыванием. На веранде стоял газовый гриль, который он купил незадолго до... незадолго до конца. Я ощущала Марти везде. Я почти ощущала его запах после бритья. Я стояла на той же траве, что и он. Я дышала тем же воздухом, наслаждалась одним и тем же солнечным светом. Это было прекрасно.

Но Марти здесь не было. Пришлось набираться терпения. В конце концов, я его увижу.

Я снова вернулась на крыльцо и остановилась, оглядывая все вокруг. Дом и весь район выглядели в точности как говорил Марти, когда мы решили, что пора заводить детей. Цвет дома был идеальным, палисадники были идеальными, другие дома по соседству были идеальными, даже маленький детский парк на улице был идеальным. Все было именно так, как описывал Марти в качестве своего идеального место для семьи. Это должен был быть наш дом, когда у нас будут дети. Но... но... Это было не наше. Это было его. Я — больше не часть его жизни.

Некоторое время спустя я забрела в детский парк и села за столик, сделанный в форме гигантской зеленой черепахи. Я думала обо всем, о чем мы с Марти говорили, когда у нас будут дети. У него было так много планов, и он точно знал, чего хочет. Он даже знал, сколько у нас будет детей: двое — мальчик и девочка. Думаю, он уже даже выбрал имена. Но я все испортила своими амбициями и своей глупостью. Теперь у нас никогда не будет совместных детей, у нас не будет домика в пригороде, и мы не будем жить счастливо с тех пор. Но если Марти придет домой, и я объясню ему, как мне жаль и как сильно я все еще люблю его, то возможно, он меня простит. Тогда, может быть, будет и счастье...

На этот раз слез было достаточно. Моя голова упала на стол, на руки, и я заплакала. Из груди вырывались глубокие мучительные рыдания. Я смотрела в бездонную яму и причитала. И в сотый раз мне захотелось умереть. Без Марти жить не стоила. О боже, как болело мое сердце...

Среди всех моих слез я почувствовал руку на своем плече.

Я вытерла глаза рукавом и повернулась. Вот он. Марти стоял позади меня, положив руку мне на плечо. На его лице была грустная улыбка, но он был рядом. Я вскочила из-за маленького столика, обняла его за шею и стиснула, будто он в любой момент мог улететь. Я кричала ему в шею. Я снова и снова повторяла его имя. Я говорила ему, как сильно я скучаю по нему и как сильно я его люблю. Он просто держал меня в объятиях, позволяя плакать ему в шею. И вот тут я увидела остальных. На краю небольшого парка стояли три женщины. Я узнала Мэнди и Адрианну, но не знала молодую азиатку. Все трое стояли там, скрестив руки на груди, и если бы взгляды убивали, я бы уже была на пути в загробную жизнь.

— Привет, Шерил, — сказал Марти мне на ухо. — Не хочешь зайти?

Я просто крепко держала его, боясь сделать что-нибудь, чтобы разрушить чары. Я снова нашла его и не собиралась отпускать. Никогда!

— Давай, — сказал он. — Давай зайдем внутрь. — Он снял мои руки со своей шеи и взял мою руку в свою. Он медленно двинулся вверх по холму к остальным, тянув меня за собой. Мы пошли обратно к его дому, держась за руки, в то время как другие следовали на некотором расстоянии позади. Никто ничего не говорил. Когда мы вошли внутрь, он отпустил мою руку и указал, где находится ванная. Я поняла, что не была в ванной, с тех пор как покинула аэропорт. Находясь там, я умылась и наложила свежий макияж. Я выглядела довольно плохо после целого дня слез. Когда я вышла, он стоял за дверью.

— Пойдем на веранду, — тихо сказал он. — Мне нужно многое тебе сказать, и я предполагаю, что ты пришла сюда не для того, чтобы готовить еду. Ты, наверное, захочешь поговорить о том разговоре, которого у нас никогда не было. Я думаю, пора настала. Давай.

Когда мы проходили, три женщины работали на кухне, готовя какую-то еду. Никто ничего не сказал никому из нас. Мы просто тихо вышли через заднюю дверь на веранду, а они продолжали стрелять в меня взглядами-пулями.

Мы очень долго сидели в полной тишине, только поглядывая на собеседника в надежде, что кто-нибудь что-нибудь скажет и разорвет жуткое напряжение. Не думаю, что кто-то из нас знал, с чего начать и как. Я хотела сказать как мне жаль. Я хотела признаться во всех своих грехах. Я хотела пасть ниц на веранде, целовать его ноги и вымаливать у него прощения. Я хотела сказать ему, как сильно я его все еще люблю. Я хотела сказать ему все, что душе угодно. Но не знала, с чего начать. Я приехала за тысячу миль, чтобы увидеть его, и теперь, когда сидела напротив него, ничего не могла сказать.

— Как дела, Шерил? — спросил он.

— Мне уже лучше, Марти. А ты как?

— Хорошо. Но я не думаю, что ты пришла сюда, чтобы обмениваться банальностями. Почему бы тебе не рассказать, что происходило в твоей жизни с тех пор как... — Он замолчал, глядя на свои руки.

Я открыла шлюзы и позволила всему вылиться...

— Марти, я не знаю, насколько много ты знаешь, поэтому просто расскажу тебе все, но выделю лишь основные моменты. Иск о сексуальных домогательствах против Энтерпрайз был урегулирован между юристами. Нам не пришлось обращаться в суд или арбитраж. Они предоставили мне приличное урегулирование, и с теми деньги, что дал мне ты, у меня было достаточно, чтобы переехать в Цинциннати и начать все сначала. Мне очень помогла моя кузина Рэйчел. Ты помнишь Рэйчел? Она была на нашей свадьбе, она прихрамывала. В любом случае, она нашла мне жилье и помогла найти новую работу. Я работаю в компании, занимающейся разработкой программного обеспечения, и учу клиентов, как пользоваться нашими системами. Это хорошая работа, и люди там хорошие. Я встречалась с психологом, с тех пор как уехала из Бостона. Он помог мне понять, почему я сделала то, что сделала. Самым важным, что я узнала, было то, что все, и я имею в виду именно все, было моей ошибкой. Ты не сделал ничего, чтобы вызвать все это. Виновата только я. Ты был просто невиновным случайным свидетелем. Я знаю, что я тысячу раз просила прощения у тебя перед нашим... нашим разводом, но каждый раз я была полностью серьезна, когда говорила это, и я серьезна сейчас. Мне так... мне очень жаль, что я сделала с тобой и с нами. Я знаю, что слова не смогут изменить то, что произошло, но я все равно хочу, чтобы ты их услышал. Мне очень жаль, Марти.

— После того как ты все узнал, я долгое время была изрядно сбита с толку. Однажды я даже пыталась убить себя. К сожалению, я потерпела неудачу даже в этом. Мой психотерапевт сказал мне, что это был поступок отчаяния, направленный на то, чтобы привлечь твое внимание. Вероятно это так, но я сделала это не для того, чтобы причинить тебе еще больше боли, я просто пыталась выбраться из-под своей собственной. Но ты так и не узнал, что я сделала. Рэйчел не позвонила и не рассказала тебе. Как я уже говорила, я была полностью сбита с толку. Я не подумала, что убив себя, наврежу тебе. И то, что я делала с менеджерами в Энтерпрайзе, было чем-то таким, что я не думала, что тебе повредит. Я думала, если ты не узнаешь, то вреда и не будет. Я делала тебе больно. Да, я был неправа. Я никогда не понимала, как сильно я ранила себя, что, в свою очередь, ранило тебя.

— Мой терапевт также сказал мне кое-что, чего я никогда не знала, но оглядываясь на свою жизнь, теперь вижу, что он прав. Он сказал, что у меня мало уверенности в своих собственных способностях и низкая самооценка. Это означает, что я считала, что меня нельзя продвинуть по службе за счет собственных заслуг. Это — основная причина, по которой я сделала то, что сделала. Секс с Брэдом гарантировал продвижение по службе. Позже я узнала, что генеральный директор уже говорил с советом директоров о моем повышении. Я приняла невероятно плохое решение начать с Брэда, а с остальными тремя оно просто вышло из-под контроля. Я не собираюсь придумывать тебе какие-то дерьмовые отговорки и говорить, что меня к этому принуждали; Я вошла в это по собственному желанию. Я думала, что это прекратится, когда меня повысят. Я не думала дальше своего продвижения.

— Марти, я не знаю, как ты узнал, и мне все равно, все что я знаю, это что сделал ты. Когда ты отправил всем в компании электронное письмо с видео обо мне и четырех менеджерах, я была потрясена. Мне было больно, потому что все видели, как я занимаюсь сексом с кем-то, мне было больно, потому что ты был так подавлен, что захотел причинить мне боль. Я заслужила ее. Теперь я знаю это. И я бы приняла любое наказание, которое ты бы захотел, если бы ты только услышал меня, пришел и выслушал мои извинения. Но ты этого не сделал. Когда твой адвокат сказал, что ты отказался говорить со мной и никогда больше не хочешь меня видеть, я слегка сошла с ума. Я уничтожила единственного мужчину, которого когда-либо любила, и когда-либо полюблю, а ты не стал со мной разговаривать.

— И, Боже, что я сделала с семьями этих мужчин! Знаешь ли ты, что трое из них развелись, из-за того что мы делали? Жена же четвертого сказала, что сможет сделать его более несчастным в браке с ним, чем путем развода. Я полагаю, что именно это она и сделала. Марти, я помогла разрушить четыре семьи, точнее пять, включая нашу. Их жены и дети этого не заслужили. Ты не заслужил этого. Все потому, что я хотела эту работу. Когда я подала иск о сексуальных домогательствах, Энтерпрайз уволил троих мужчин, а четвертого отправил на пенсию. Я не знаю, что с ними случилось, потому что не разговаривала ни с одним из них, но уверена, что испортила их жизни тоже. Это больше дюжины опустошенных людей, и все из-за моих амбиций.

— Ложь, которую я говорила тебе, тоже была ненавистной. Чтобы скрыть то, что я делала, я лгала обо всем. Поверь, Марти, до этого момента я никогда тебе не лгала. С того дня, как мы поженились, я всегда делилась с тобой всем. А потом началась ложь. Я начала с Брэда и солгала, чтобы скрыть это. Мне искренне жаль. Я надеюсь, что однажды ты найдешь в своем сердце желание снова доверять мне. Если нет, я пойму.

— Я просто хочу сказать еще пару слов, прежде чем опять начну плакать. Надеюсь, ты поверишь мне, когда я скажу, что весь секс, который у меня был с этими мужчинами, не значил и вполовину так много, как одна ночь в твоих любящих объятиях. Я знаю, это клише, но они использовали мое тело для секса, а с тобой я занималась любовью. Я никогда не делала с ними ничего, что не делала с тобой. Я никогда и вполовину не наслаждалась тем, что делали они, по сравнению с тем, что делали мы. Я признаю, время от времени у меня были с ними оргазмы, но это была просто реакция моего тела на секс. Оргазмы не были ни больше, ни лучше, ни сильнее, это была просто физическая реакция на то, что мы делали. Трое из них использовали меня для собственного удовольствия. не считаясь с моими чувствами, один был добрым и отзывчивым. Я должна сказать тебе, что мне нравилось быть с ним, но это было не то же самое, что быть с тобой. И самое главное, я ни разу не говорила им, что люблю их. Я говорила им много другой чуши, но никогда не говорила: «я люблю тебя». Я говорила это только тебе, и всегда на полном серьезе. И, Бог свидетель, я люблю тебя так сильно, как никогда.

— Прошлый год был для меня адом. Отсутствие тебя в моей жизни делало меня лишь наполовину человеком, и я думаю, не менее сложно это было для тебя. Но, Марти, я сделаю все, чтобы вернуть тебя. Я приму любое наказание, приму любые условия, какие хочешь, принесу любые жертвы. Скажи мне, чего ты хочешь, и я это сделаю. Неважно что, я сделаю все. Если ты хочешь, чтобы я упала на пол и целовала твои ноги, я это сделаю. Со всем желанием. Ты хочешь публично унизить меня перед семьей и друзьями. Я с радостью встану и приму это. Если ты захочешь отомстить, занимаясь сексом с другими женщинами, в то время как я буду сидеть и смотреть, можешь это делать. Делай все что хочешь, только позволь мне вернуться в твою жизнь. Пожалуйста, умоляю тебя!

Я начала рыдать и не могла закончить. Марти тихо сидел несколько минут, пока я опять не вернула контроль.

— Мне очень жаль. Я сказала, что не буду плакать, пока не закончу. Марти, мне жаль было слышать о твоем отце. Он был великим человеком, и я всегда буду помнить его тепло. Я остановилась у могилы твоих родителей, чтобы отдать им дань уважения. Вот так я и узнала, где ты живешь.

— Пожалуйста, прими мои извинения за то, что подвела тебя. Если ты сможешь найти это в своем сердце, пожалуйста, прости меня за все, что я сделала. И если внутри тебя осталось какое-то чувство, пожалуйста, скажи опять, что любишь меня. Больше всего на свете в этом мире я хочу вернуться к тебе. Я хочу снова быть миссис Марти Хьюз. Я скучаю по тебе и молюсь, чтобы ты вернул меня. Пожалуйста, Марти. Я люблю тебя.

Я закрыла глаза руками и опять позволила литься слезам.

Все время, пока я говорила, Марти сидел в своем кресле и слушал. Он не двинулся с места и ничего не сказал. Я лишь изредка поглядывала на его лицо за все время разговора. У меня не хватало смелости смотреть ему в глаза. Я не могу сказать, о чем он думал.

— Простите, — сказала Адрианна, высунув голову из двери. — Если вы хотите что-нибудь поесть, мы собираемся накрыть стол на ужин. Если захотите сделать перерыв, заходите. — Сказав это, она исчезла.

— Не хочешь сделать перерыв? — спросил Марти. — Мы можем съесть что-нибудь, если пожелаешь.

Некоторое время назад я поняла, что не ходила в ванную, с тех пор как покинула аэропорт, а теперь поняла, что также ничего и не ела.

— Я бы хотела сначала немного привести себя в порядок, если не возражаешь, — сказала я, стирая слезу со щеки. Марти снова проводил меня в ванную, а затем в столовую.

Когда мы вошли, я увидела, что теперь вокруг стола сидят пять человек: пока мы с Марти говорили снаружи, к трем женщинам присоединились высокий рыжеволосый мужчина и слегка устрашающая молодая женщина с угольно-черными волосами и множественным пирсингом и татуировками. В то время как мы все сидели и спокойно ели, все изучали каждое мое движение, ожидая, я не знаю чего.

Ужин был адским. Я хотела послушать историю Марти и сидела, копаясь в своей еде, надеясь, что он скажет, что тоже меня любит. Ждать, когда он скажет мне, что хочет, чтобы я вернулся, было настоящей агонией. После обеда все отнесли свою грязную посуду на кухню и просто стояли вокруг в тревожном покое. Когда Марти извинился, чтобы пойти помыться, группа задвигалась. Мэнди и Адрианна загнали меня в угол у холодильника и встретились со мной нос к носу.

Мэнди взглянула на меня и сказала:

— Я хочу, чтобы твоя задница убиралась отсюда, как только ты скажешь то, что пришла сказать. Я говорила тебе, что не позволю сделать что-либо, чтобы причинить ему боль, и я была серьезна. Если мне придется затащить твою распутную задницу обратно в какой-нибудь трейлерный парк, из которого ты приехала, Господь свидетель, я это сделаю.

После того как Мэнди закончила, вмешалась Адрианна:

— Да, сука! Если этот мужчина прольет хоть одну слезу на то, что ты скажешь или сделаешь сегодня, я найду тебя и втопчу твою жалкую задницу в землю. Марти — наш друг, и мы не хотим, чтобы ему стало еще больнее, чем раньше. Мольбы о прощении и просьба снова полюбить тебя — все это лишь причинит ему еще большую боль. Сейчас он в лучшем состоянии, и он оставил все позади. Забудь о нем и возвращайся домой. Ты сама выбросила его.

Я огляделась и увидела, что остальные трое стоят и смотрят на меня. Та, что была вся в пирсинге, улыбалась мне так, что по мне сразу же пробежали мурашки. Я захотела убежать и спрятаться. Потом вернулся Марти и спас мою шкуру.

— Шерил, давай вернемся на улицу и закончим разговор. Я принесу нам чего-нибудь выпить. — Я вышла за дверь и стояла на веранде, наблюдая за всеми через окно. В какой-то момент маленькая азиатка что-то сказала Марти, и он улыбнулся. Это была первая улыбка, которую я увидела на его лице за очень и очень долгое время. Я скучала по ней гораздо больше, чем могла себе представить. Мне было больно видеть, что ее вызвал кто-то другой.

Марти принес две бутылки воды, и когда мы вернулись на свои места, начал:

— Шерил, я ценю твою откровенность, когда ты рассказала сегодня о том, что с тобой происходило с тех пор... ну, с тех пор, как все развалилось. Я чувствую в тебе изменения. Может, ты выросла, может, справилась со своими демонами, может быть, на самом деле поняла последствия своих действий. В любом случае я хочу задать вопрос, на который мне действительно нужен честный ответ. Затем я расскажу тебе о себе. После этого мы сможем поговорить о нас.

— Шерил, мой адвокат несколько раз задавал тебе простой вопрос, на который ты не ответила или не смогла ответить. Он говорит, что каждый раз, когда он спрашивал, все, что ты делала, — это впадала в истерику. Я не хочу причинять тебе боль, но мне нужен ответ. Без этого, я думаю, наш маленький разговор окончен. Хорошо? Начнем. Почему ты показывала телефону и мне палец, когда вешала трубку после разговора со мной, будучи с этими парнями?

Я знала, что он будет настаивать на ответе на этот вопрос, и теперь, полагаю, была готова к ответу.

— Марти, я наделала много глупостей в своей жизни, но думаю, что показать тебе палец было, наверное, самым глупым, по крайней мере, самым грубым. Мы с моим терапевтом много говорили об этом, и теперь я могу тебе рассказать причину, по которой я это сделала. Простого ответа нет, и это не просто из-за чего-то одного, но основная причина, по которой я это сделала, заключалась в том, что я пыталась убедить себя и мужчину, что был со мной в это время, что ты — жалкий, а не хороший муж. На мой взгляд, я считала, что если бы ты был со мной плохим, я бы не чувствовала себя виноватой, изменяя тебе. Послушай, я была неправа. Я чувствовала себя чертовски виноватой каждый раз, когда касалось одного из этих парней. Я думала, что отыгрывая роль, будто ты — мерзкий, в этом случае я мерзкой не была. И опять же, я была неправа. Я была плохим парнем в этой истории; ты же был просто невинным сторонним наблюдателем. И позволяя мужчине, с которым я занималась сексом, видеть, как я это делаю, я заставляла его верить, что ты был слабаком, а мой брак — бессмыслицей. Оглядываясь назад, все это — глупая идея, но это то, о чем я думала. Показывая тебе палец, я говорила, что ты не имеешь значения, а тот, кто был в это время со мной, имеет. Это была наглая ложь, и она вернулась, чтобы сильно укусить меня за задницу. Я никогда на самом деле так не думала. Я не хотела, чтобы ты отвалил. Это была просто чушь, чтобы прикрыть свою вину. Мне жаль, что я когда-либо это делала, и мне больше чем жаль, что ты когда-либо это видел. Я прошу прощения за то, что делала это.

Я смотрела на лицо Марти, в то время как он переваривал мое объяснение. Каждое сказанное мной слово было абсолютной правдой перед лицом Бога. Я просто играла роль. Я не хотела проявлять к нему неуважение. И тогда я думала, что это безвредно. Сильнее я ошибиться не могла.

— Хорошо, я понимаю, о чем ты говоришь. Ты сделала это, чтобы уменьшить свою вину. Я могу это понять. Шерил, я считаю, что сейчас ты честна со мной. Сказать по правде, одно это маленькое действие причинило мне боль большую, чем все остальное. Секс и ложь были достаточно плохими, но этот единственный акт неуважения просто разорвал меня на части. Я думаю, это было то, что сделало все шансы на оставление всего позади невозможными. У меня все еще случаются вспышки воспоминаний о том, как ты это делаешь, и это до сих пор чертовски больно.

— Так вот почему ты не стал со мной разговаривать, потому что я не ответила на этот вопрос?

— Ну да, но лишь отчасти. Думаю, я использовал это просто как предлог, чтобы не разговаривать с тобой. Я был так зол, что не хотел делать или говорить ничего, что могло бы навредить кому-либо из нас, и уж определенно не хотел пройти через всю эту боль снова. Моим друзьям потребовалось много времени, чтобы довести меня до такого состояния, чтобы я мог даже просто говорить о тебе. Увидеть тебя сегодня здесь — довольно сложно.

Мы опять сели и сделали глоток воды, сделав паузу, чтобы отдышаться.

— Хорошо, Шерил, как и ты, я расскажу тебе сокращенную версию своей жизни за последний год. Когда я нажал «Ввод» на своем компьютере и разослал все эти электронные письма с видео с тобой и твоими любовниками, я был зол, безумнее, чем когда-либо в своей жизни, настолько зол, что мог кого-нибудь убить, и этим кем-нибудь могла быть ты. Мэнди сказала, что внешне я выглядел спокойным, но внутри в моем сердце извергался гигантский вулкан. Я хотел причинить тебе боль. Черт возьми, я хотел причинить боль всем. Я знал, что разрушу все, чего ты добилась на своей работе, но мне было все равно. Убрать все, чего ты желала, было лучшей местью, о которой я мог думать. И да, это заводило меня. Я просто хотел, чтобы ты почувствовала столько же боли, сколько и мне. А отправка электронной почты женам твоего начальника была моим способом отомстить мужчинам, которые что-то у меня отняли. Они забрали мою жену и помогли разрушить мой брак. О, я винил тебя в том, что ты — часть этого, но они были виноваты не меньше. Я нанес удар по всем, и все дорого заплатили за это, включая меня.

— В течение следующих двух месяцев я получал телефонные звонки и электронные письма с угрозами от некоторых от сотрудников Энтерпрайз, а некоторые и от друзей твоих четырех любовников. Я разговаривал с женами этих мужчин и пытался извиниться, но они были слишком обижены, чтобы слушать. Одна даже плюнула мне в лицо. Тем не менее, все четверо взяли копии необработанных кадров, чтобы получить помощь в своих делах о разводе. Я оставался у отца пару месяцев, пытаясь привести в порядок свою голову. Он был великолепен и дал мне много полезных советов, а также помог мне успокоиться и увидеть вещи такими, какие они есть. Через несколько недель я увидел в его глазах тот же стресс, что и чувствовал сам. Я перестал с ним разговаривать и начал думать самостоятельно.

— К тому времени как я вернулся домой, ты давно ушла. Я не пытался найти тебя или позвонить тебе или что-то в этом роде. Я был рад, что тебя не было, даже несмотря на то, что в моей душе была дыра размером с Гранд-Каньон. Думаю, я плакал три дня подряд, прямо перед тем, как ко мне подошла моя маленькая группа сотрудников и сказала, что они предпринимают оперативные меры. Это заняло целую неделю, но уже в конце второго дня я опять смеялся. Впоследствии Мэнди и Адрианна стали для меня как матери. Они говорили мне, что делать, когда и как. Мне это было нужно. Ян оставалась со мной днем и ночью, следя за тем, чтобы я правильно питался, делал достаточно упражнений, и следила за тем, чтобы все не испортилось на работе. Даже Джеки иногда приходила. Она все пыталась убедить меня сделать татуировку, но я отказался. Позже она сказала, что знала заранее, что я не стану этого делать, просто пыталась вывести меня из зоны страданий и вернуться к реальности. Мне стало слишком комфортно в моем горе.

— В один из выходных Рыжий принес кучу DVD с боевиками, пиццу и пиво, и у нас был мужской вечер, который длился целых два дня. Ян затюкала меня за то, что я оставлял коробки из-под пиццы и пустые банки из-под пива по всей гостиной и за то, что не принимал душ все выходные. В общем, это было скорее катарсисом.

— Я погряз в жалости к себе на время около трех месяцев, прежде чем однажды проснулся и снова не начал жить. Первое, что я сделал, — выставил нашу квартиру на продажу. К тому времени ты подписала документы о разводе, поэтому у меня для этого

не было причин. Но оставаться там означало слишком много воспоминаний. На продажу потребовалось несколько месяцев, так как рынок жилья таков, какой он есть, но к тому времени я уже жил здесь. Как я понимаю, наше старое жилье купила милая гей-пара. В любом случае, мой переезд — это был новый старт. Это был разрыв с прошлым, и мне это было нужно больше всего на свете. Когда я получил уведомление о том, что наш развод звершен, я начал катиться вниз по склону. Ян оставалась со мной, пока я не нашел дорогу обратно. С этого момента я работал усерднее, чем когда-либо прежде, оставался дома, работая над своим маленьким бунгало, и проводил столько времени с друзьями, сколько мог. Они были моей опорой. Я не знаю, смог ли бы я выжить без них.

— О, я не знаю, должен ли я сказать тебе это или нет, но мое маленького видео твоей деятельности обнаружилось на любительском порносайте, примерно через месяц после того, как я всем его разослал. Его обнаружил Рыжий, но я не просил его делать это. Честно говоря, я и не публиковал его, и мне жаль, что он вышел там. Я не знаю, сможешь ли ты с этим что-нибудь сделать, но все равно дам тебе адрес.

— Я положил выручку от продажи дома в банк, и твоя половина составляет чуть более двадцати двух тысяч долларов. Я выпишу тебе чек сегодня вечером. Извини, что не отправил его раньше, я просто не смог. Я знаю, что это трусость.

— Перед ужином ты спросила меня кое о чем. Думаю, теперь я могу ответить. Я все равно долгое время думал об этом. Ты просишь меня простить тебя. Шерил, так вот, я тебя прощаю. Я прощаю тебя, но по совершенно эгоистичным причинам. Я не могу носить с собой всю ту ненависть к тебе, поэтому, прощая, я очищаю себя от этих чувств. Шерил, я больше не ненавижу тебя. Однако также я больше тебя и не люблю. Я конечно могу простить тебя, но не могу забыть, что ты сделала. Хочешь верь, хочешь нет, те пару раз, когда я наблюдал, как ты была со своими любовниками, уничтожили все хорошие воспоминания, которые мы с тобой когда-либо создали. Исчезли и наши надежды и мечты. Все прошло, Шерил: хорошие воспоминания, все хорошие чувства, все надежды, что мы когда-либо питали, все прошло. И враждебность, которую я чувствовал, тоже исчезла. Прямо сейчас я с чистого листа учусь доверять, любить и верить во все это опять.

— Так что, я думаю, ты видишь, к чему я клоню. Шерил, у меня больше нет к тебе чувств. Любовь ушла. Когда-то я любил тебя больше всего в своей жизни, сейчас же... Когда-нибудь появится миссис Марти Хьюз, но это будешь не ты. Я не могу смотреть на тебя, не представляя, как ты склонилась над своим столом с каким-то парнем, трахающим тебя сзади, и я не могу смотреть на тебя и не видеть, как ты показываешь мне средний палец. Мне жаль, если это разрушает твои надежды на примирение, но я не могу вернуться. Эта часть моего прошлого слишком болезненна. Я ухожу вперед без тебя.

***

Я был опустошена. Я просто сидела и рыдала. Моя жизнь закончилась. Я никогда не смогу быть с любовью всей моей жизни.

— О Боже, о Боже, ну почему я? — бормотала я себе под нос снова, и снова, и снова... Марти встал, принес мне коробку салфеток и оставил меня плакать в одиночестве. Когда несколько минут спустя я подняла глаза, то увидела его на кухне в окружении своих друзей, маленькая азиатка положила ему голову на плечо. Теперь я поняла, что они имели в виду, когда Мэнди и Адрианна сказали мне, что он ушел. Я была прошлым, а его новая азиатская девушка была его будущим. Я сидела и плакала, пока не начал тускнеть дневной свет.

Я достаточно собралась, чтобы пройти через кухню в ванную. Я опять накрасилась и вела себя перед выходом храбро. Все стояли в гостиной и разговаривали с Марти. Увидев меня, он протянул мне конверт.

— Это твоя часть от продажи квартиры, а на обратной стороне я написал адрес видео.

***

Вот так все и закончилось. Мои надежды на его возвращение рухнули. Также пропал последний клочок моего самоуважения. Мне пришлось начать жить заново, но без него.

Марти проводил меня до машины. Я в последний раз взяла его за руку и тихо попрощалась, поцеловав в щеку мужчину, которого я любила, но все же погубила. Я открыла дверцу машины и некоторое время стояла, гадая, хватит ли у меня смелости взглянуть на него в последний раз. Я набралась ее достаточно, чтобы повернуть голову. То, что я увидела, положило конец моей жизни. Марти стоял на обочине, обняв маленькую азиатскую женщину за талию, а ее рука обнимала его. Следом за ним выстроились Мэнди и Адрианна, высокий рыжий мужчина и устрашающая девушка со всеми своими пирсингами. Каждый из них протянул руку перед собой с вытянутым вверх средним пальцем. Сообщение было громким и ясным:

«Уебывай!»

Теперь я сполна ощутила боль Марти...