— Это было прекрасно, ты был великолепен. – прошептали её пересохшие губы. – я теперь точно знаю, что такое небо в алмазах, я только что там парила, ты моё чудо. – и она устало улыбнулась, обнимая его за шею и приникнув к его груди. Он тоже обнял её, крепко прижав к своей груди

— А ты моё чудо, самое, самое расчудесное чудо. Ты прелесть, нежная, страстная и такая желанная. – совершенно искренне прошептал ей в ответ Антон.

Антон лежал на спине, Тоня, пристроив свою голову ему на плечо, лежала рядом, также на спине и прижавшись к его боку. Рука Антона, на которой лежала девушка, своей ладонью прикасалась к её груди. Пальцы играли с её соском, круговыми движениями проводили по тёмному кружку вокруг соска, ласково дотрагивались до его вершины, а то легонько зажимали сосок между пальцев и нежно мяли упругое полушарие.

Тоня млела в его объятиях от такой ласки, прикрытые глаза, лёгкая улыбка на губах, явственно указывали, что ей это нравится. Согнутые в коленях ноги качались, то раздвигаясь, то снова сводили колени вместе, при этом возникали хлюпающие звуки, из её лона продолжала изливаться смесь их смешавшихся любовных соков. Её было так много, что она хоть и переместила свою попку на сухое место, но уже и здесь под неё натекла достаточно приличная лужица, которая всё продолжала увеличиваться.

— Тош, а Тош, извини конечно за нескромный вопрос. – она слегка повернула голову в его сторону. – А как давно у тебя не было женщины? – спросила она с нотками смущения в голосе.

— Месяца три назад. – ему почему-то захотелось быть с ней откровенным. – в конце лета, познакомились на пляже, она с компанией там была, в той компании были несколько моих знакомых, позвали меня, я один был, поболтали о разном. Она с мужем была, но постреливала глазами на меня, когда расходились, шепнула свой телефон, попросила позвонить. Дня через три, вечером сижу, делать ничего не хотелось, такая лень навалилась, ну и позвонил. Она пыталась напросится в гости, еле удалось отговориться, к себе вести не было никакого желания. Встретились на нейтральной территории, как говорят, покувыркались, и разбежались. Она потом звонила несколько раз, а я то занят по работе был, то семейные заботы навалились, так что, больше и не было ничего, никакого продолжения. – закончив, Антон почувствовал, что какой-то груз, от произошедшего тогда, ощущение какой-то вины, всё это исчезло, и на душе стало, хоть немножко, но легче. А Тоня продолжила его расспрашивать.

— Тош, я конечно наглею, но скажи, тебе с ней понравилось, ну ЭТО делать? – Тоня понимала, что своими вопросами может вызвать его недовольство, но сдержаться не смогла, как будто какой-то бес тянул её за язык. – Например по сравнению со мной? – и сказав это, её стало страшно, что она делает, зачем она задаёт ему такие вопросы?

Антон молчал. Его рука, которой он ласкал её грудь и играл с соском, перестала двигаться. Сердце у Тони замерло, что-же она наделала, сама, как полная дура, разрушила то, что только ещё началось складываться.

— Знаешь, что я тебе на это скажу – в голосе Антоне не прослушивалось нот раздражения или недовольства. – это не поддаётся сравнению, это абсолютно разное. Ну как можно сравнить огонёк газовой зажигалки с ревущим факелом горящего газового фонтана, вроде и там и там горит газ, но больше ничего общего. – И повернувшись, он нежно чмокнул её в носик. А у Тони отлегло от сердца, даже больше, его образное сравнение наполнило её надеждой и радостью.

— Ну раз пошли такие вопросы, разреши тогда поинтересоваться, а у тебя, когда ЭТО было в последний раз? – в его голосе, как и ранее в её, отчётливо звучали извиняющие нотки.

— Давно, последний раз ночью, после выпускного. Первый, и он-же последний. – тоже решила ничего от него не утаивать Тоня. – вот так и вышло, лишилась девственности, не получив от этого никакого удовольствия, одно только разочарование. А потом, сама, только сама, спасение утопающих, дело самих утопающих. Мастурбация, это наше всё – Тоня печально усмехнулась.

А потом она продолжила, она рассказывала про себя абсолютно всё, не утаивая ни единой мелочи. О чём мечтала, какие фантазии волновали её. Рассказывала откровенно, как и не рассказала бы и самой себе. О всём том, чего стыдилась, и чего желала. Рассказала, как впервые подсмотрела за матерью с отцом, когда они занимались любовью, как потом терзала свой клитор и мяла, только начавшие набухать, груди. Как она ещё не один раз делала это, до ужаса опасаясь, что её застанут за этим занятием. А они не замечали, а может и специально делали так, в целях сексуального воспитания подрастающей дочери. А она мечтала, что вот и её будут обнимать сильные руки, нежно и ласково, как и в её лоно будет входить напряжённый член, заставляя её метаться и сладостно стонать от удовольствия. Как-же ей хотелось, чтобы у неё тоже всё сложилось, чтобы встретить того, с которым любовь и страсть на угасали с прожитыми годами, также, как у её родителей, которые, несмотря на два десятка лет, прожитых вместе, любили и наслаждались друг другом. Ей тоже хотелось получать и дарить откровенные ласки, любить и чувствовать себя любимой. И её разговоры с мамой, «о своём, о девичьем», когда мама приоткрывала перед ней полог тайны, скрывающий различные аспекты в отношениях мужчины и женщины. Жадные взгляды парней на пляже, буквально стягивающие с неё купальник, и то, отчего её было особенно стыдно, желание показать себя совершенно голой всем, всему пляжу. Никто из окружающих даже не подозревал, какие желания бушуют в этой очень скромной девушке. Рассказала Тоня и про ту ночь после выпускного, чего ждала от неё и что получила, подробно, описав все свои эмоции, всё то просто огромное разочарование от произошедшего, о появившейся из-за этого предубеждения по отношению к виду интимной зоны. Припомнила все свои влюблённости и поцелуи, начиная чуть-ли не с детсадовского возраста и до момента их встречи. О кратких романчиках во время учёбы, и о причинах их завершения. Поведала, и очень подробно, о гнусном предложении, с описанием своих чувств при этом, о том, что после отказа, её, закончившую колледж с красным дипломом, молодого специалиста, просто выкинули с работы за обнаруженные махинации начальства, лишили жилья, и как она оказалась на той остановке.

Антон внимательно слушал её, матерился про себя, но не прерывал вопросами. Его рука поглаживала то одну грудь, то другую, иногда спускаясь на животик. Эти ласки не имели цели возбудить в ней желание, они старались, своей нежностью, показать ей своё отношение к рассказу, подбодрить её и поощрить её откровенность. А её рука в это время, лежала у него в паху, её пальчики нежно поглаживали член, спускались ниже, осторожно перебирая шарики в сморщенном кожаном мешочке, перемещались на живот, обрисовывая кубики накачанного пресса, возвращались обратно, захватывала ладонью его немаленький член, пожимала и поглаживала, наслаждаясь своими ощущениями. Вот и она, также, как и он, не старалась его возбудить, а просто успокаивалась от своих действий.

И Тоня продолжила и дальше раскрывать свою душу перед ним. Рассказала, как она замёрзла, и совершенно растерялась, не зная, что ей делать дальше. И как когда он остановился и сажал её в машину, у неё даже не было сил сопротивляться. Та, пробирающая до самых глубин, дрожь, когда тёплый воздух подул на неё. Тот горячий кофе, и добавленный в него коньяк, вернувший ей способность хоть немного соображать, возникшее опасение, когда он повёл её куда-то, которое заглушило желание оказаться в тепле. Робкие надежды, появившиеся, когда с неё сняли мокрую куртку, когда развязывали шнурки на сапожках, которые она вряд ли смогла развязать сама. Какая-то невероятно тёплая и ласковая энергетика от рук, так бесцеремонно проникших под юбку и стянувшие с её замерзших ног промокшие колготы. А новые тапочки, такие смешные, в которых ноги сразу охватило тепло. И горячая ванна, обещающая согреть моё тело, все эти гели и шампуни, купленные специально для меня. И мой спаситель, высокий, стройный и симпатичный, жутко смущающийся передо мной, так мило краснеющий. И я, такая «красивая», с синими губами, с потёкшей тушью, дрожащая от холода, отразившаяся в огромном зеркале. Раздеваясь, специально оставила своё бельё на виду, и уже потом, лёжа в горячей ванне, скрытая от его взора под пушистой пеной, сквозь прикрытые ресницами глаза, наблюдала, как он разглядывает её бельё, при этом стараясь не показать своего интереса и смущаясь при этом. Разглядывание себя, обнажённой в зеркале, сильное желание привести свою интимную зону в идеальный порядок, вызвало острое желание, что бы его пальцы, а лучше его губы, её оценили гладкость и ухоженность. А эта яичница, спешно приготовленная им, которую она была готова буквально проглотить, но ела медленно, стараясь не показаться невоспитанной. Он, наконец-то осмелившийся, предложивший выпить на брудершафт и перейти на «ты». И вот поцелуй, коньячный вкус на его губах, так сладко закружившаяся голова, искра, проскочившая между нами, молнией пронзившая меня. Я была готова отдаться ему прямо здесь, даже понимая всю глупость этого. Только собрав все, оставшиеся во мне остатки благоразумия, решила притвориться что засыпаю. Оказавшись у него на руках, всё моё самообладание чуть не рухнуло, с огромным трудом я сдержалась. А вот после того, как он поцеловал моё обнажившееся бедро, обжёгши его своими губами, лишь тончайшая ниточка удержала меня на самой грани благоразумия, наклонись он к моему лицу, поцеловать и пожелать спокойной ночи, я бы не выдержала точно. А потом был этот эротический сон, он казался настолько реальным, что проснувшись я долго не могла понять куда всё исчезло. Я сбросила халат, и оставшись совершенно голой, лишь слегка прикрывшись одеялом, оставив ему возможность рассмотреть себя, но так, как будто это случайность.

Ну а окончательно рухнули все сдерживающие меня барьеры, утром, на кухне. Ты гладил мне юбку!!! С начальной школы никто больше такого не делал, и мои трусики с бюстгальтером, лежащие на столе перед твоим взором, которыми ты явно любовался.

Вся моя женская сущность просто заорала во весь голос: - Это твоё, будешь последней дурой упустив его, держи, очень крепко держи, твоё счастье в твоих руках. – ну а что было, дальше ты уже всё знаешь.

Антон молча, привлек Тоню к себе. Приподнял, и положил к себе на грудь так, чтобы их глаза оказались напротив. В её глазах набухали слёзы, так вывернуть свою душу очень нелегко, Антон был просто восхищён и безмерно благодарен за такое доверие, он не знал, сможет ли он сам, вывернуть перед ней свою душу с такой-же степенью откровенности. Он должен очень постараться и ни в коем случае не обмануть её ожиданий. И если, да нет, обязательно получится, то это станет краеугольным камнем в фундаменте их отношений.

Продолжение следует.