Сашка

Хуже утра не бывает. Ну сестричка с Оксанкой устроили! Родители, хохотали как ненормальные, разглядывая фотографии на подсунутом им Шуркой фотоаппарате. Только Оля, то есть мама Марина в теле своей дочки, увела меня в баню, раздела и вымыла всего. Чтоб не забрызгаться самой, она тоже разделась, но у нас ничего не было. Трогать себя не разрешила даже за сиськи, сказав, что сегодня под утро она пыталась вернуться в исходное тело, а сейчас попусту нечего раздразнивать. Вот вернется Олечка в это тело, дескать, отрывайтесь как хотите, соблюдая режим строгого предохранения, разумеется.

В общем, выдала мне женский халат, чтоб не голому возвращаться, потому, что все девчоночье барахло снятое с меня она забросила в стирку. В дом входил под продолжающийся хохот родителей и мамы Марины (то есть Ольки в ее теле) – они рассматривали негритянские фотографии. Я тоже заглянул, там пухленький негр (афро Оля) с чудовищным бугром в паху. Это даже не бугор, это верблюжий горб какой-то. После первых фотографий, где я в образе негритоски (теперь по ассоциации верблюд двугорбый), мне стало скучно и я пошел наверх переодеваться. Но примерно посередине лестницы услышал негромкий и насмешливый папин голос:

— Так вот как ты справляешься с проблемами, когда муж в командировке!

И тут же ледяной мамин вопль:

— Александр!!!

Я остановился и посмотрел вниз, там мама лихорадочно пролистывала кадры. Папа через ее плечо тоже смотрел с ухмылкой.

— Это ты? – У мамы было настроение и поза, будто она хочет швырнуть фотик мне в голову. С чего вдруг она взбеленилась от моих фотографий в юбке?

— Ну я... Но я же спал, когда меня Шурка с Оксаной красили.

— Это ты снял?

— Ну не весь же день ходить в юбке и чулках. Посмеялись и хватит, – я ничего не понимал, а в такой ярости видел маму впервые.

— Это ты... снимал... меня... в моей спальне? – Раздельно произнесла мама, - Иди сюда!

Спустился, мама быстро сунула мне под нос фотоаппарат и так же быстро спрятала его за спину. На мелькнувшем дисплее я успел заметить женщину на постели, рукой прикрывающую лоно, как Венера у Тициана. То, что это мама, я понял лишь по разгневанной реакции, так как лицо было не в фокусе.

— Как это попало в фотоаппарат?

— А я откуда знаю!

Ко всем несчастьям еще и это обвинение.

— Успокойся, дорогая, - папа мягко отобрал фотоаппарат, - парень явно ни при чем. Возможно Шурка... Будем надеяться не в целях сбора компромата для шантажа, а лишь для повышения собственной квалификации.

Одной рукой папа обнимал за плечи маму, а другой вне поля ее зрения извлек карточку памяти и ловко сунул в карман. Потом держа фотик уже обеими руками, у мамы на глазах выбрал опцию «очистить память» и подтвердил удаление.

(Для дотошных читателей:

https://bestweapon.ru/post_19201

Шурка фотографирует мамину мастурбацию. Примерно в середине главы).

Я понуро, всем видом показывая как меня расстроило несправедливое обвинение, снова стал подниматься по лестнице. Но разжалобил лишь Олю в облике мамы Марины.

Не смотря на вид и вдвое больший вес женщины обнимающей меня, я видел Олечкины робкие движения одним пальчиком, слушал только ее уменьшительно ласковые варианты своего имени. И вспомнил афоризм «Если хочешь знать как будет выглядеть твоя девушка в зрелом возрасте посмотри на ее мать».

Как никогда верно! А Оля мне нравится и в таком виде.

Эпилог

Марина Александровна

За окном осень, теплая, но батареи уже включили. Коля с Полинкой приехали в гости ко мне, оставив наших влюблённых наедине на все выходные. Ну как наедине... Шурка заявила, что она-то им точно не помешает, потому что не помешала еще ни разу. Подозреваю, что и Оксанка к ним присоединится. Как повезло моей наивной дурочке с парнем! Я радовалась, глядя на них, и мечтала, чтоб всё у них сладилось. Не так как у меня.

Мои друзья навезли с собой продуктов и вина, хотя я сказала, когда договаривались по телефону, что всё есть. С Полиной мы сразу поцеловались, а Коле я, покраснев, подала руку.

— Вот еще! Чего это мы как чужие стали после той ночи на даче, - Полина взяла управление в свои крепкие руки, - предлагаю пижамную вечеринку, сейчас раздеваемся до белья и пока готовим и накрываем на стол, будем беречь платья... и брюки.

А Коля предложил сначала пропустить по рюмке чисто для коммуникабельности.

Я выставила три бокала и штопор. Коля бумкнул пробкой и забулькал. И тут я сама себя не узнала, взяла и ляпнула под видом тоста:

— Выпьем за то, что сегодня наглые руки на сиськах-письках считаются не нахальными, а смелыми!

Под смех и звон бокалов мы выпили и по кругу поцеловались: Коля меня, я - Полину, Полина – Колю и тут же в обратную сторону.

Полина первая сняла блузку и юбку. Коля снял рубашку, пока я развязывала фартук и успел снять брюки, в то время как я стягивала через голову парадное платье. А Полина сказала, что она дома привыкла ходить без лифчика, поэтому никого не принуждая, останется только в трусах, как Коля. Я снять лифчик еще не рискнула. Хотя у меня грудь сохранилась лучше Полининой, все же пять лет разницы и моя на размер меньше. Полина вымыла руки и стала выкладывать продукты, сразу сортируя – что пока в холодильник, а что на стол. Колю усадили резать колбасы и мясо. А мы с Полиной в четыре руки быстро управились с остальным, так как большая часть салатов была уже готова.

— Дорогие гости, за стол, - скомандовала я и уточнила, - одеваемся?

— Да, за столом будем красивыми, - решила Полина, и добавила, - в красивых платьях, зато совсем без белья. Согласны?

— А у меня нет красивого платья, - пошутил Коля, - мне в трусах остаться?

— Ты просто надень рубашку с галстуком и тебе хватит, правда, Мариночка?

— Нет, - я, отвернувшись от стола, уже сняла лифчик и у меня захватило дух от собственной смелости, - если все без трусов, то все!

И первая сняла трусы почти физически ощущая Колин взгляд на ягодицах.

— Ух ты, - удивилась Полинка (она стояла с другой стороны), - как у тебя стало красиво!

Не даром Олечка два часа мне на лобке, чуть ли не по одному волоску подбривала и укорачивала. У нее получилась не плоская картинка, а настоящий барельеф, и сейчас, снимая трусы, я взрыхлила волосы, а то примялось немного. Полинка чуть не силой развернула меня к мужу. Покрутив перед гостями интимной прической, я быстренько натянула платье, успев заметить, как встал член у неловко снимающего трусы Коли. Демонстративно захлопотав, я отвернулась, давая ему возможность усесться за стол и накрыть свой красноголовик скатертью.

Выпив и поев, а за столом все выглядели красиво и пристойно, мы вышли танцевать под радио. Как приятно танцевать, когда в живот упирается член. На работе (в учительской пустой праздничной школы) такие танцы бывали часто. Училки (кто замужем) приходили с мужьями и разрешали им сбросить пар, как советовал в подброшенной в учительскую брошюре западный психолог. Кстати, лозунг про сиськи-письки и смелые руки был дежурным на этих корпоративчиках. Наш женский коллектив, был на удивление дружным, с удовольствием увлекался эстрадной самодеятельностью (отдельно для школьников и отдельно для себя), так же дружно и без оглядки расслаблялся, на Новый год, 8 марта и День учителя...

Смотреть, как Колин орган топорщит рубашку и упирается в Полинину короткую юбку мне тоже очень нравилось. Полина шалила, сняв руку с Колиного плеча, расстегнула ему рубашку снизу, так что его член вылез между полами, и она так танцевала, держась второй рукой за него. Мы станцевали с бессменным Колей по два раза, и он отлучился в туалет. А неугомонная Полинка подхватила меня за талию и стала кружить в вальсе. Я положила ей руки на плечи, вальс я любила, в школе на праздники мы обязательно танцевали вальс и наши подвыпившие мужики не упускали возможности погладить попу и грудь партнершам, тем более, что свет обычно гасили. Молодое поколение и их мужья вальс не жаловали, зато они придумывали разные эротические игры и конкурсы, а уж там...

Завспоминавшись, я не сразу ощутила, что Полина гладит мне попу. А она приподняла сзади подол и стала обеими руками держаться за голые ягодицы. Я из женской мести расстегнула ей блузку на груди и раздвинула, выпустив её титьки наружу. Верхняя пуговка под горлышком и нижняя на животе оставались застегнутыми, а посередине очень развратно торчали голые груди, раскачивающиеся в темпе вальса. И всё это время мы вихрем кружились посреди комнаты. Таких нас запыхавшихся и смеющихся застал Коля. Он подскочил и обнял нас за попы, нагнулся и поцеловал Полину в сосок. И мы снизив темп начали танцевать втроем. Руки нашего кавалера по попам ползли всё ниже, пока не расположились на губках и глубже. Так было танцевать приятно, но неудобно. Полина выпала из нашего треугольника, сказав:

— Сниму-ка юбку, чтоб не мять.

Музыка была хорошая, но не вальс. Мы покачивались, Коля приподнял мне платье и спереди и накрыл им член. Я голым животом ощутила его тёплую и сырую мужскую твердость и прижалась грудями. Жаль, что из платья я не могу их вывалить, как Полинка. А та стояла у стола с бокалом минералки и смотрела на нас. Её блузка все еще была застегнута на две пуговки – над голым лобком и под воротничком. Полина смотрелась очень эротично. Кончился танец, мы разъединились, платье дернуло член и осталось задранным выше лобка. Оно было снизу зауженным и по попе проходило с трудом. Давненько я его не носила.

Полина поставила бокал и подошла к Коле, пока диктор объявлял следующую музыкальную композицию и рассказывал о ней. Как они смотрелись рядом, оба с рубашками на плечах и голые снизу!

А я решилась на очередную авантюру, покопалась в шкафу и, за дверкой сняв платье, повесила на плечики и впервые надела прозрачный пеньюар, который мне подарили давным-давно. Скрипнув, дверца закрылась, и я предстала перед своими друзьями. Пеньюар был длиннее, зато прозрачнее Полининой кофточки, в общем очень подходил к общему стилю нашей компании. Мой красивый лобок был наполовину виден, а наполовину просвечивал, Полинины груди раздвигали блузку, как и Колин член. Они не успели ничего сказать, а член из горизонтального положения, дернувшись, уже устремился вверх.

Под Полинкино одобрительное «О-о-о», я подошла к ним и, быстро присев в глубоком реверансе, поцеловала головку, сказав:

— Это моему самому непосредственному и самому честному ценителю.

И мы опять начали танцевать втроем. Только я была посередине, сзади к попе прижимался мой ценитель, а спереди – голые груди и мягкий живот Полины. Колины руки держались за её попу, соединяя всех троих в одно целое. Так танцевать было гораздо сподручнее. Иногда мужские руки забирались между нашими лобками и копошились возле клиторов, или поднимались и протискивались чтоб погрузиться в груди. Тогда Полинины ягодицы обхватывала я и прижимала к себе и протиснувшимся между животами рукам Коли. Полинка, наконец расстегнула свои оставшиеся пуговки и распахнула блузку, а с Коли сняла галстук и тоже расстегнула оставшиеся пуговицы. Кончилась песня, и мы изменили порядок, теперь я прижималась грудью к Полининой спине, пропустила свои руки между ребятами, нащупала член и прижимала его к мягкому Полининому животу, а сама ощущала крепкие Колины пальцы на своей попе.

Кончилась музыкальная передача. Полина предложила:

— А давайте в карты играть.

Я нашла их в Олькином столе и принесла, мы уселись вокруг журнального столика.

— На что будем? – спросил Коля и застегнулся, - На раздевание?

Мы засмеялись:

— Это на один раз. Давайте на поцелуи.

— Выигравшего целует проигравший, туда куда скажет третий, - добавила Полинка, тоже приведя кофточку в порядок.

Проиграла я, и Коля велел целовать Полинку в груди, но чтобы Полина забралась на стул. Полина залезла, но обнажила свою грудь не через ворот, а задрала полы кофточки к шее. Я приблизилась, и впилась ей в торчащий из бледной растянутой ареолы темный сосок... Её провисшая грудь была как раз над моими губами, и мне всего-навсего надо было привстать на цыпочки. Обцеловав и соски и ареолы, я помогла Полинке слезть и мы раскланялись перед зрителем.

Сдала я себе опять плоховато, и пустилась на хитрость. Медленно развела ноги и подвинулась ближе к столику. Коля после первого хода заметил мою открытую, красиво подстриженную письку и, забыв про всё, сделал непростительную ошибку. Так что я выиграла и, предвкушая приз, повернулась к хихикающей Полинке.

— Коля, целуй Марину в попу, после того как её шлёпнешь, - я захихикала и поэтому Полина сурово добавила, - ремнем. Марина ложись животом на спинку кресла.

Я отодвинула на центр своё кресло, Коля, найдя свои брюки, вынул пояс. И я перегнулась головой вниз, подставив свою зачесавшуюся попу. Пеньюар сам сполз по спине. А я вдруг решилась и попросила:

— Коль, бей от души, я хочу узнать что в этом находят... И подряд три раза.

— Мариночка? – нерешительно переспросил Коля, - ты уверена?

— Давай смелее!

Я видела как Полинка, переживая, больно закусила большой палец.

Коля, чуть сбоку, чтоб не зацепить люстру, щелкнул по попе раз, говоря:

— Пойдёшь замуж за меня?

— Э-э... Как это? А Полина?

— Полина официальная жена, а тебе мы предлагаем гражданский брак с гражданской свадьбой.

— Э-э... это так неожиданно...

... Два...

— Надо подумать, - ответила глухо я, попа сжалась в ожидании последнего удара.

... Три...

— Пойду-пойду-пойду!

Коля бросил ремень и стал покрывать быстрыми легкими поцелуями покрасневшие полосы на моей белой ягодице. Полинка стала попеременно дуть и целовать их продолжение на другой, быстро шепча:

— Марин, прости меня дуру старую, я это из ревности придумала, за то что ты Колю прижимала. Я люблю тебя не меньше, чем его, я никогда ревновать не стану. Прости меня.

Я медленно распрямилась и одернула пеньюар. Задумчиво сказала:

— Не моё это... - и живо повернулась к Коле, - так, когда свадьба?

Глядя на него, я прижала к себе Полинку, и не отрывая от него глаз, зашептала ей в ухо:

— Что ты, милая, это же я сама попросила.

И опять к Коле:

— А что если вместе с ребятами?

Коля молча впился мне в губы.

Я не заметила как меня окружили. И мы все целовались как сумасшедшие. Нацеловавшись, мы сходили, выпили по рюмке и вернулись к журнальному столику.

Теперь выиграл Коля, а я тупо продула. Полинкино задание было таким сладким:

— Целуй Колину кочергу, пока не проглотишь всё до последней капли... Лежа на спине.

Пришлось лечь на ковер, Коля пристроился надо мной и я взяла в рот его головку. Минет я любила, конечно не такой глубокий как умеет Полиника, всегда, когда была возможность я его делала. Жаль что возможностей было мало. Ольке, когда она часто стала ночевать у Саши, как-то пришло настроение и она расспросила меня подробно. Я ничего не утаила, и даже показала на подходящей морковке, но Олька, сказала, мол, лучше один раз увидеть в натуре. Я ещё пошутила: «когда мужа приведешь – увидишь».

А сейчас я из кожи вон лезла, старалась, угодить Коле, как вдруг ощутила как между моих сомкнутых губок внедряется Полинкин язык. Я даже замерла с головкой глубоко во рту. И только вспомнив, что дышать все равно надо, стала губами обрабатывать уздечку. Коля кончил первым, я, нельзя сказать, что легко, ведь лежа на спине глотать сложно, но справилась, облизала и как финальный выстрел, с чмоканьем поцеловала кончик. Полина ввела пальцы одновременно в попу и во влагалище, и сосредоточилась на клиторе. Коля, глядя мне в глаза, накрыл мои мокрые губы своими и меня почти сразу затрясло. Когда я вновь стала соображать, Коля трахал Полинку на диване. Я подползла по полу и стала целовать свесившуюся ко мне грудь и гладить ритмично работающую попу Коли, совсем как когда-то делала Полинка. Мне было легко с ними обоими, я целовала их близкие лица, гладила мокрую от пота Колину спину, прижималась к ней грудями. Я щекотала его подобравшиеся яйца, когда Полина кончила, а Коля, тоже кончая, прогнулся и замер, спуская сперму... Потом они оба целовали меня кто куда, шепча:

— Мариночка, мы тебя не оставим...

— Мы обе будем жёнами Коли.

Больше мы не играли. Расправили диван, помылись (один под душем, двое его моют), улеглись голышом и разговаривали, строя планы о себе и о детях. Целовались, вдвоем одного, пока не довели каждого до оргазма. Моей писечке опять досталось от Колиного члена. Как хорошо!!! А Полину он трахнул в попу, я же ласкала её клитор при этом, получая по лбу качающеся мошонкой. Коля кончил, но не вынимал, пока я не завершила куни. Мы уснули, обнимая и греясь около нашего мужчины.

Утром мы еще пили чай, я не утерпела и забралась к нему в штаны.

— Соскучилась по мужскому чуду, - смущенно попыталась я оправдаться, ловко перебирая пальчиками мягкий ствол и негромко озвучивала свои мысли:

— Конечно, в праздничные вечера в школе и раз в два года на конференциях повышения квалификации удавалось потрогать, но дальше обжиманий в укромных уголках школы и во время томных танцев в темноте дело обычно не заходило... ну еще во время какой-то дурацкой эротической игры меня ласкали сразу двое. Один (муж почти безгрудой школьной медсестры) присосался к груди... мне тогда вино ударило в голову и я не могу вспомнить как оказалась без лифчика в платье сползшем с плеч на локти..., а второй (физрук) с головой под подолом в это время копался в письке, трусики сдвинув с губ в сторону. Шевелиться было нельзя - мы изображали скульптурную группу. Зрители должны были угадать название. Смешней нашего не было (Опять двойка) и мы победили в конкурсе, выиграли бутылку шампанского. Нельзя сказать, что в тот момент было очень неприятно... просто я на следующий день от стыда сгорала, вспоминая обступивших нас хохочущих пьяных коллег. Подумывала уволиться. Но ни на следующий день, ни позже никто ни словом, ни ухмылкой не напомнила о произошедшем. Даже лифчик мне подложили в стол, скромно завернутый в упаковочную бумагу. Впрочем, протрезветь и очнуться от пальчика шевелящегося в писе... и получать приз с двумя членами в руках... оказалось не самым худшим испытанием. Бабам выпадали и более откровенные задания. Как и мужикам... Разрешалось всё, кроме непосредственного контакта гениталий. Впрочем, что не разрешалось тоже случалось - в школе полно укромных помещений. У нас молодой коллектив... и чересчур задорный. Канкан танцевали без белья. Этот номер самодеятельности был подготовлен к какой-то конференции, но там надевались широченные трусы до колен с завязками. Ну а у себя его исполнили как должно было быть...

— Коленька, я дура, тебе такое рассказываю про себя! Но мне хочется, чтобы ты знал обо мне всю правду, чтобы это не открылось потом, когда это может стать слишком больно. Ты давно понравился мне... очень понравился, Коля, но я не хочу влезть между тобой и Полиной...

Коля поцелуем прекратил дозволенные речи.

Такие встречи стали случаться регулярно. В школе заметили - бабы сразу, мужики (их стало двое, ОБЖ и физрук) позже. Помолодела, говорят, стала смелее одеваться, расцвела...

А на следующей неделе Полина отправила его ко мне одного – забастовка писечки.