Две недели, оставшиеся до визита к Анастасии Юрьевне, пролетели быстро. Алена впервые за последнее время не терзалась сомнениями как поступить и жила по принципу будь, что будет, испытывая явное облегчение от сознания, что теперь все само так или иначе решится.

До домика Анастасии Юрьевны добрались поздно. По зимнему времени уже стемнело. Хорошо, что луна светила как по заказу и, невесть откуда взявшаяся в пустынном лесу, натоптанная тропинка была видна, как на ладони. Впрочем, Илья, в отличие от Алены, не сомневался, что и лунный свет, и ровная широкая тропа явились им именно по заказу поджидавшей их чародейки.

Первым их встретил, конечно, Дик, а за ним, услышав его радостный приветственный лай, вышла на крыльцо и сама Анастасия Юрьевна.

— Молодцы. Как раз к ужину добрались. — Похвалила она замерзших ребят, впуская их в жарко натопленную избу. — Раздевайтесь быстро и кушать садитесь.

Стол у тети Анастасии как всегда к приезду гостей ломился от разных вкусностей. Проголодавшаяся Аленка лопала так, что за ушами пищало и, только перейдя к чаю, вспомнила, что они сюда, в общем-то, не жрать приехали.

— Анастасия Юрьевна, Илья говорил, что вы мне с выбором можете помочь определиться. Это правда?

— Да уж придется помочь. — Усмехнулась колдунья. — А то Илья жаловался, что ты его скоро с ума сведешь своими метаниями.

— Ябеда! — Прошипела Аленка, показав парню под столом кулак. И тут же спросила тетю Анастасию. — А когда и как?

— К полуночи начнем. — Отозвалась та. — Самое для твоих вопросов подходящее время.

— Это потому, что в полночь один день сменяет другой? — Догадалась Алена.

— Молодец, соображаешь. — Похвалила ее ведьма. — Именно тогда наступает краткий миг, стирающий грани между сегодня, завтра и вчера, мгновение в котором нет ни будущего, ни настоящего, ни прошлого. И можно «вспомнить» о том, что будет или спросить, куда правильно шагнуть, чтобы мимо собственной судьбы не пройти.

— А как спросить?

— Проще всего на бумаге написать. — Анастасия Юрьевна выдернула из самой обыкновенной тетради в клеточку листок, разделила его на две половинки и положила перед Аленой. — Пиши на одном кусочке «нужна инициация», а на другом «не нужна». Готово? Теперь давай их сюда.

Анастасия Юрьевна, сложив листки, убрала их в карман фартука и налила ребятам еще по чашке чая.

— Угощайтесь. Про пироги не забывайте. Удались сегодня.

— Лопну! — Мысленно вздохнула Аленка, утягивая с блюда очередной аппетитный кусок. — Но удержаться сил нет.

Ближе к назначенному сроку тетя Анастасия поднялась из-за стола.

— Ну пойдем, Аленушка, глянем, что тебе судьба готовит. — Улыбнулась она.

Аленка послушно потопала следом, на всякий случай крепко держа идущего рядом Илью за руку. Анастасия Юрьевна привела их в маленькую комнатку без окон. На низеньком столике, скупо освещая ее, горели три свечи, установленные в старинный, витой подсвечник. Алене показалось, что свечи вспыхнули в момент, когда в комнатку приоткрылась дверь. Но может, это была лишь игра ее разошедшегося воображения.

Илью тетя Анастасия в комнату не пустила, а Аленку подвела ближе к столу и указала на низкий табурет.

— Садись.

На ровной темной поверхности перед девушкой стояли два странных, очень древних на вид, тусклых зеркала, а между ними, чуть ближе к Алене плошка со стоящей на ней черной свечечкой, размером напоминающей те, что втыкают в торт на день рождения.

— Это полированное серебро. — Пояснила Анастасия Юрьевна, кладя под каждое из зеркал по одной из Аленкиных записок. — Такими до стеклянных пользовались. Для гадания лучше их нет.

— Почему?

— Потому что сквозь серебро с той стороны никакая нечисть не пройдет. Твой-то вопрос пустяковый, а бывает, в такую глубину заглянешь, что жутко делается. Даже мне.

Анастасия Юрьевна встала позади Алены, положив руки ей на плечи.

— Теперь слушай внимательно. Как загорится черная свечка, следи за ее отражением в обоих зеркалах. На то, что в их глубине творится, не обращай внимания. Не твое это и не для тебя. Только за отражением пламени следи. Как в одном из зеркал свеча погаснет, ты его сразу от себя в сторону отверни и громко скажи: «Погасла».

— А вы разве сами не увидите? — Удивилась Аленка.

— Я только заклинание прочту. — Объяснила колдунья. — А потом выйду. Это твоя судьба, ты за ней и следи. Ну что, готова?

— Да.

В ту же секунду, погружая комнату в полную темноту с треском погасли, горевшие в витом подсвечнике, свечи, и тусклым, призрачным огоньком замерцал, отражаясь в стоящих позади зеркалах, черный столбик маленькой свечки. Анастасия Юрьевна начала что-то напевно говорить на непонятном Аленке языке. Слабый синеватый огонек окреп и расправился, осветив, обревшие вдруг объем и глубину, поверхности зеркал. За их матовой поверхностью что-то происходило. Вот только Алена не могла разобрать что.

— Не отвлекайся! — Закончив наговор и сняв руки с плеч девушки, шепнула колдунья. —За свечой внимательней смотри.

— Хорошо.

Аленка осталась одна в темной комнате. Было немного страшно. Чтобы не поддаться панике, девушка сосредоточилась на черной палочке свечи, увенчанной маленькой синеватой короной пламени. Две ее зеркальные копии синхронно покачивали чуть колеблющимися на сквозняке огоньками. Но постепенно Алене стало казаться, что скрытые за темными полированными поверхностями копии не такие уж одинаковые. Этого не могло быть, но, присмотревшись, девушка поняла, что свечи и в самом деле выглядят по-разному.

В левом зеркале свеча стояла прямо и горела ровно, подняв строго вверх едва колышущийся язычок пламени. В правом же свеча клонилась чуть вбок, обтекала по гладкому боку черными слезинками, огонек ее мигал, то становясь ярче, то затухая почти совсем. Внезапно он вспыхнул яркой звездочкой, а потом сжался до размеров синеватой точки и исчез совсем, оставив после себя лишь черную, тускло блестящую поверхность зеркала.

Вспомнив наставления чародейки, Алена быстро отвернула ее от себя и громко оповестила ожидающих за дверью.

— Погасла.

Тут же, как по мановению волшебной палочки, ярко вспыхнули свечи в канделябре. Не ожидавшая этого Аленка прищурилась, заслоняясь ладонью от света, а когда снова взглянула на стол, то к удивлению своему увидала стоящую перед ней новехонькую, не тронутую пламенем черную свечечку. Еще больше удивилась Аленка, заметив, что поверхность правого зеркала так и осталась черной и не отражает ничего.

— Что это с ним? — Спросила она у подошедшей Анастасии Юрьевны.

— Судьба твоя ложная там отражалась, да погасла. Вот теперь и нет в нем ничего. — Не совсем понятно объяснила колдунья.

— А оно теперь всегда таким останется? — Испугалась Аленка, жалея старинную и, наверняка, очень дорогую вещь.

— Да нет, конечно. — Отмахнулась хозяйка. — Зеркала для чужих отражений рождены. Одно исчезло, другое найдется. И часа не пройдет, как в порядке будет. Ты лучше прочти, что в твоей записке под «правильным» зеркалом сказано.

— Или дай я угадаю. — Встрял просочившийся в комнату Илья.

— Тоже мне лотерею нашел. — Аленка вынула выглядывающий из-под ножки зеркала листок и протянула его парню. — На, оглашай приговор.

Илья развернул бумажку.

— Все сестрица-Аленушка. Можешь собирать народ для разврата.

— Прикалываешься?! Дай сюда.

Аленка выхватила у Ильи записку. На белой поверхности ровным Аленкиным почерком было выведено: «Нужна инициация».

— Ой, мама. — Тихо и безнадежно сказал кто-то внутри Алены.

Собственно этой репликой и исчерпывались все ее мысли. До сего момента сеанс одновременной игры с тремя парнями казался Аленке лишь чем-то абстрактным, возможным лишь теоретически. А сейчас выяснилось, что это вовсе не теория, а самая что ни на есть предстоящая практика. Аленка себя к ней готовой не чувствовала.

В общем, определенности в дальнейших поступках Алене добиться удалось, но спокойствия это не прибавило. О чем она и не преминула сообщить Илье, укладываясь к нему под бочок.

— Опять двадцать пять. — Вздохнул тот, обнимая Аленку. — Ну а теперь-то чего? Все уже ясно и определенно. Ну и прояви здоровый фатализм. Шагай назначенным путем и не заморачивайся.

— Тебе легко говорить «фатализм». — Вздохнула Аленка. — А даже не представляю себе с кем его проявлять. Я уж про сам процесс не говорю. Но хотя бы с кем? У меня как-то нет на примете знакомых, готовых принять в моей судьбе столь горячее участие. Не могу же я подойти к паре симпатичных парней в универе с предложением попользоваться мной, потому как мне, видите ли, в ведьмы записаться приспичило. Или может тебя использовать в качестве сутенера?

— Не стоит. — Засмеялся Илья. — Мы с тобой обряд хотим пройти, а не бизнес организовать. Давай попробуем обойтись менее экзотическими вариантами.

— Например?

— Например, поговори со своей двоюродной сестренкой и по совместительству лучшей подругой. Насколько я помню, ее парень во время наших встреч на тебя со вполне определенным интересом поглядывал. Почему бы и не пригласить их на совместное развлечение. Наташа своему молодому человеку подарок сделает. И мне некоторая компенсация за аренду любимой девушки.

— Аренду! — Возмущенно фыркнула Аленка. — Слово-то какое подобрал. Хорошо еще не «прокат». А поговорить идея хорошая. Наташка девчонка эксцентричная. Развлечение как раз в ее духе. Ну а с третьим что делать? У Натахи только один парень.

— С третьим я тебе помогу. — Тоном щедрого спонсора заявил Илья. — У меня, если помнишь, младший брат из армии перед Новым годом вернулся. Девушкой еще не обзавелся. В самый раз пригласить на скачки застоявшегося жеребчика. Опять же свой человек.

— Про брата я помню. — Кивнула Аленка. — Только я видела его всего раз или два. Он не живет с вами что ли?

— Нет. — Покачал головой Илья. — Он же у нас будущий художник. Кстати, по-настоящему талантливый. И потому для совместного проживания абсолютно непригодный. Людям спать, а у него вдохновение или наоборот швыряние кистей, топанье ног и пинание безвинного мольберта. Вот родители ему комнату и сняли. Домой только забегает. В основном пожрать после занятий. А большей частью у себя. Рисует. Погоди, он тебя еще выловит с просьбой в обнаженке ему попозировать.

— Да погоди ты с позированием голышом. — Взмолилась Аленка. — Тут бы с одним разобраться.

— С тремя. — Насмешливо уточнил Илья, целуя Аленку.

— Вредина ты. — Вздохнула Аленка, обнимая парня. — Только и знаешь, что дразниться.

— Я не дразнюсь, а тебя успокаиваю. — Губы Ильи легкими касаниями отметились на щеках, глазках и плечах девушки. — Между прочим лучшим на свете успокоительным. Поцелуями.

— Целовать можно и не дразнясь. — Ворчливо откликнулась Аленка. — И куда это твоя рука полезла? В рецепте успокоения поцелуями об этом ничего не сказано.

— Любая рецептура может быть усовершенствована.

Ладонь Ильи нахально проскользнула между Аленкиных ножек, находя скрытую между ними восхитительную складочку, а губы парня переместились с плеч на грудь, по очереди дразня каждый из начинающих возбужденно заостряться сосочков. Аленка слабо охнула, чувствуя, как от этих сладостных прикосновений сбивается ее все учащающееся дыхание.

— Илья, я же серьезно волнуюсь.

— Ты уверена, что хочешь именно сейчас говорить об этом.

— Не … нет.

Поцелуи Ильи достигли низа живота Аленки, а язычок нежно подразнил чувствительный бугорок у входа в Аленкину тайну.

— Илюша!

Подушка Ильи скользнула под попу Аленки, облегчая парню доступ к ее сокровищнице. Алена, не в силах противостоять этим бесстыже-сладостным атакам развела ножки, прижимая к себе голову Ильи. Вскоре невнятный, сдавленный звук огласил их маленькую комнату. Это Алена, зажав себе рот, пыталась удержать рвущийся наружу крик. Ловкий язычок парня отомкнул фонтан ее наслаждения, даруя сладостные мгновения оргазма.

А затем, раздвинув плотные еще дверцы Аленкиной сокровищницы, к ней заглянул и другой гость. Скользнул внутри влажных от росы удовольствия стеночек, проникая в самые потаенные глубины. Вышел назад, вернулся. И так раз за разом, пока снова сдавленный писк не послышался в комнате.

Когда Аленка, отдышавшись, «вернулась с небес на землю», Илюшкин экспресс все продолжал двигаться в тесноте ее нежного тоннеля, только теперь уже спеша к собственному финишу. И уже Илья, склонившись к Алениному ушку, тихо спросил:

— Куда можно?

Аленка, приоткрыв рот, чуть высунула язык, показывая конечную точку маршрута. Вообще-то, тетя Анастасия по просьбе Ильи давно снабдила Аленку неким отваром, позволяющим при питье по чайной ложке в день не беспокоиться о нежелательных последствиях в виде беременности. Только Аленка все равно до ужаса боялась залететь и разрешала Илье проливаться животворящим дождем в саду ее наслаждений лишь в те дни, которые считаются относительно безопасными.

В прочее же время Илюшкино «питательное молочко» отправлялось прямиком в девичий ротик или украшало росписью белых брызг ее грудь и живот. Последнее Аленке нравилось больше. К минету у нее было несколько двойственное отношение. То есть сам процесс ей нравился. Особенно последние мгновения, когда напряженная игрушка, словно увеличившись в размерах, вздрагивает во рту, не в силах более сдерживать спешащий наружу поток удовлетворенного желания. Но вот вкус выплескивающихся затем на язык мужских «сливок» она так и не полюбила. Желая доставить удовольствие Илье, честно доводила дело до конца и выпивала все до капли. Но предпочитала в качестве завершающего аккорда «художественную» роспись по телу.

Она бы и сегодня избрала этот вариант, но спускаться на первый этаж в душ, после того как они с Ильей якобы спать легли, Аленка стеснялась. В ночной тишине и ступени громко скрипят, и вода в душе гулко плещется. Тетя Анастасия, конечно, услышит все и поймет, чем они только что были заняты. Тот факт, что Анастасия Юрьевна в курсе их отношений Алену не успокаивал. Одно дело если знают вообще и совсем другое, когда понимают, чем ты была занята именно сейчас. А так в ротик и всем хорошо. Аленке спокойно, Илюшке приятно.

— Ты не захватил с собой чего-нибудь попить. — Поинтересовалась Алена у Ильи несколько минут спустя. — А то я не догадалась.

— Держи. — В руках парня, словно по волшебству, возникла бутылка минералки. — Интересно. Запиваешь ты, а беспокоиться об этом должен я.

— Между прочим, это твои сливки у меня во рту. — Несколько смущенно отозвалась Алена. — Я же не виновата, что мне этот вкус не нравится.

— Ты, когда будем куролесить, обязательно запомни какой у других парней вкус. — Вдруг фыркнул со смеху Илья. — Потом мне расскажешь.

— Дурак! — Вспыхнула Аленка, но мгновенно осеклась, осознав, что Илья лишь озвучил предстоящее ей вскоре действо, и примирительно ткнулась головой парню в плечо. — Лучше бы успокоил как-то, а то только дразнишься, вредина.

— Да я же только что успокаивал. — Делано удивился Илья. — Но если хочешь, можно и еще разик.

— Опять дразнишься!

Аленка, изображая великую обиду, повернулась к парню попой. Но, когда рука придвинувшегося Илюшки обняла ее, тут же сцапала ладонь и прижала к груди. Засыпать, когда Илья обнимает ее именно так, Аленке очень нравилось. Надежно, уютно. И приятно тревожит накрывшая грудь ладонь и касающийся попы, слегка выпрямившийся от близости к ней ствол парня. Жаль, что в городе нельзя так спать вместе.

С этим Аленка и заснула.