Незнакомая высокая женщина в синем форменном платье вошла в дортуар быстрым шагом, шелестя накрахмаленными юбками. Девушки оторвали от подушек головы и смотрели на нее сонными глазами, как на чудо.

— Быстро вставайте, умывайтесь и на завтрак!

Весь институт благородных девиц разъехался на каникулы, и только три институтки, которым некуда было поехать, жили впроголодь, перебиваясь с «хлеба на воду», как тюремные, потому что обслугу тоже распустили. Их свели в один дортуар, или, иными словами, в спальню. Остались только доктор, сторож и судомойка, которая готовила скудную еду, как умела.

Маша Птицына, протерла кулачками глаза.

— Вы кто?

— Я – ваша новая классная дама. Зовусь Анна Ивановна. Сейчас встанете, помоетесь, а за чаем познакомимся лучше. Ну же, быстрее, а то рассержусь!

Девушки быстро вскочили, надели башмаки и побежали в моечную по пустому коридору. Анна Ивановна поспешила за ними. Но вот и моечная. Девочки разделись до пояса и сгрудились у большого медного умывальника с двумя кранами.

— Так, мадемуазели! – крикнула Анна Ивановна. – Раздеться и вымыться ц с головы до ног!

— Так холодно же! – возразила Маша.

— Ничего! Июль-месяц, да и вода горячая.

— Горячая? У нас никогда не было горячей!

— Теперь будет!

Девочки спустили на пол спальные рубахи и старательно мылись, помогая друг другу.

— Так, хорошо! – сказала Анна Ивановна. – А теперь между ног!

— Но это же стыдно! – возразила Лидочка, прикрывая срам ладошкой.

— Стыдно этого не знать! Нужно мыть ТАМ каждый день! И не только, когда месячные. У кого из вас уже были месячные?

— Ой, мы об этом не говорим! – наперебой заговорили девочки. – Это тоже стыдно!

А Наташенька, белокурая и синеглазая, при этом зарделась, как ягода земляника на жарком июньском солнце.

— Стыдно об этом не знать, – повторила Анна. – Разве вам, мамзели, никто об этом ничего не говорил?

— Нет, – тихо ответила Маша. – Мы вообще об ЭТОМ мало знаем.

— Ах, незнайки вы мои милые! Ну, смотрите, как надо мыться.

Анна быстро разделась, сняв синее платье и белье и повесив их на спинку стула.

— Какая она красивая! – шепнула Маша Лидочке.

— Да! – восхищенно ответила Лидочка. – Как Венера на картинках!

И на самом деле голая Анна могла бы произвести сильное впечатление не только на институток. Большие, чуть отвислые груди с розовыми, смотревшими вперед, сосками, плоский живот, выпуклый подтянутый зад, пышный лобок, заросший кудрявыми волосами, могли свести с ума не одного мужчину. Анна широко расставила ноги, изогнулась в виде латинской буквы «S», выставив живот, намылила руки и, медленными плавными круговыми движениями покрыла промежность мыльной пеной.

— Повторяйте за мной!

Девочки старательно повторили все движения Анны, но Наташи получилось не так изящно, поэтому она просто откинулась назад. Но Маша в точности повторила позу и принялась тереть лобок и толстые губы, покрытые густыми светлыми волосами. Обе младшие девочки и классная дама уже закончили процедуры, ополоснув друг друга из ковшика, и теперь внимательно рассматривали Машу. А та все натирала набухшие губы правой рукой, а левой принялась теребить покрасневшие соски то одной грудки, то другой. Застыла и Анна, не ожидавшая такой реакции от скромной воспитанницы института. Сдавленные, гортанные звуки полетели из широко открытого рта Маши, и она упала на каменный пол моечной, извиваясь как змея, с криком: «Да! Да! Да!». О, да это тебе, похоже, не впервой, моя девочка, подумала Анна.

— Что это с ней? – закричала напуганная Наташа. – Она умирает?!

— Ну что ты! Она получила большое удовольствие и теперь отдыхает.

— А мне так можно?

— Сейчас нельзя, а вечером – поговорим. Хорошо?

Маша, между тем, совсем оправилась, и сидела на полу, посматривая кругом недоуменным взглядом.

— Машенька, как ты себя чувствуешь?

— Очень хорошо! Так было сладко! Можно мне еще?

— Подожди до вечера.

— Хорошо.

Анна подхватила Машу под мышки и поставила на ноги.

— Вытирайся, и пойдем пить чай.

Девушки оделись и, построившись, двинулись в столовую.

Чай был густой, крепкий, а в сахарнице белой горкой лежали наколотые крупные куски сахара. Рядом в большой кастрюле ароматной кучей лежали горячие пироги. Маленькая Наташа недоверчиво посмотрела сначала на пироги, а потом – на классную даму.

— Ой, это нам?

— А кому же? – рассмеялась Анна. – Я одна столько не съем!

Голодные девочки быстро расправились с чаем и пирогами и взяли с собой по куску сахара, завернув в носовые платки.

— А это зачем? – поинтересовалась Анна.

— На вечер, – пояснила Лида. – Мы всегда так делаем.

— Нужды нет, – сказала Анна. – Вечером к чаю будут конфеты и булки со сливочным маслом.

— Разве сегодня праздник какой? – недоверчиво спросила Маша, вставая из-за стола.

— Нет. Так будет каждый день, пока я с вами, – ответила Анна. – Если поели, одевайтесь и пойдем в сад гулять.

В саду было тепло, сквозь зеленую листву светило яркое солнце. Громко пели неизвестные девушкам птицы. Две девушки шли впереди, тихо переговариваясь, а за ним тащилась Наташа, то и дело запинаясь в густой траве большими башмаками. Анна взяла ее за руку, и та с благодарностью посмотрела на воспитательницу.

— Надо будет справить тебе обувь по размеру, – сказала Анна. – А что Маша, как спит, хорошо?

— Наверно. Правда, ночью я слышала, как она стонала.

— Долго?

— Нет, я точно не знаю, я заснула, – пролепетала Наташа, краснея, как маков цвет.

— Ничего, я знаю средство, как сделать, чтобы вы крепко спали, – заверила ее Анна и спросила. – А что там?

Она указала на высокий забор, перед которым остановились девочки.

— Мы не знаем, – ответила Лида. – Нам запрещено подходить к забору вплотную.

— Сейчас посмотрим! – сказала Анна и, ухватившись за верхний край деревянного забора, легко подтянулась.

— О, Вы – ловкая! – восхищенно заметила Лида, а Маша спросила:

— Что там?

Анна спрыгнула вниз и, поправив выбившийся из-под чепца локон, ответила:

— Юноши. Целых трое, как и вас. Только тихо, а то он нас заметят. Кажется, они что-то затевают. Ищите в заборе дырки и смотрите молча.

Дырки из-под выпавших сучков нашлись быстро, и девочки приникли к «секретным» отверстиям. Рослой Маше досталась «низкая» дырка, и ей пришлось сесть на «пятки» в позе писающей женщины. Лида наблюдала, согнувшись в поясе, а Наташа – стоя. Анна больше наблюдала за воспитанницами, чем смотрела в дырку, потому что знала, на что способны юноши в этом возрасте. А творили эти юноши вот что...

Трое будущих мужчин – старший, рослый юноша, средний, широкий в кости и невысокий, худой – вынесли на балкон двухэтажного особняка плетеные креслица, не спеша разделись и уселись лицом к забору, широко раздвинув ноги. Двое, те, что покрепче, захватили свои члены в кулак и быстро обратили их в твердое состояние. У тощего так сразу не получилось, был мал еще, но он заправил свой вялый член между бедер и принялся ритмично их сжимать. Все три онаниста, видимо, уже давно занимались мастурбацией «вприглядку», они жадно рассматривали друг друга, наращивая скорость движений. Средний, видимо, более чувтвительный и сладострастный, закончил раньше, убрал руки, предоставив члену исторгнуть «молочко» без явной помощи судорожными толчками. Длинный раза три останавливался на грани эякуляции, и сейчас он отдыхал перед решающим наступлением, поглаживая крупные яички и подергивая членом с блестящей капелькой на конце фиолетовой головки. Худой давно дернулся в оргазме и начал снова, энергично сжимая бедра. Внезапно длинный сделал знак рукой своим компаньонам, и, как был голый, спрыгнул вниз, махнув в воздухе увесистым членом. Он исчез из поля зрения девушек, но через короткое время снова проявил себя самым неожиданным образом.

Внезапно Лидочка отскочила от своего глазка в заборе и шлепнулась на зад, задрав ноги. В освободившееся отверстие просунулся член с ясно видимой сеткой вен и напряженно замер, слегка подергиваясь. Потом напрягся еще сильнее, посинел, и обладатель члена застонал, пытаясь вытащить его обратно. Член застрял! Старый забор зашатался, а девочки сгрудились возле члена, внимательно его разглядывая. Обладатель немалой дубинки тяжело задышал и сдавленно произнес: «Я застрял! Помогите, кто-нибудь!». Девушки переглянулись и разом посмотрели на Анну.

— Я сейчас ему помогу! – сказала она и взяла его член рукой. – Смотрите, что надо делать в таких случаях.

— Небольшая наука! – задыхаясь, сказал обладатель члена сквозь забор. – Помогай скорее, а то тяжко! Яйца вот-вот лопнут!

— Сейчас, – сказала Анна и двинула рукой вдоль члена по направлению к забору, а потом обратно. – У простолюдинов это называется «дрочить».

— Еще! – хрипло потребовал юноша. – Еще давай!

Анна задвигала рукой, то надвигая, то оголяя сизую от застойной крови головку, с которой блестящей струйкой стекал обильный предэякулят.

— Так, так! – захрипел юноша. – Еще, еще! Кончаю! А-а-а-а!!!

Член в заборе задергался вверх и вниз, толчками исторгая жемчужную струю, и девочки едва увернулись, чтобы не попасть под нее. Член дернулся раз десять, обильно извергая семенную жидкость, и стал опадать, но сперма все еще сочилась.

— Спасибо! – глухо сказал юноша. – Я – ваш должник!

Член исчез.

— Понравилось? – спросила Анна у девушек, вытирая руку платком.

Девочки, молча, кивнули.

— Ну, тогда завтракать!

Завтрак был хорош! Нет, он был великолепен! Вместо черного хлеба было вволю свежего белого, нарезанного крупными ломтями, желтое сливочное масло, ноздреватый голландский сыр, ветчина со «слезой», горячая картошка и, на выбор, чай, кофе, какао или горячее молоко. Нет, все-таки сегодня праздник, подумала Маша.

После завтрака Анна спросила девушек:

— Ну, чем займемся?

— Будем скучать. – предположила Лида.

— Предлагаю навести порядок в моей комнате, – сказала Анна. – Все согласны?

Девушки лениво кивнули. От сытного завтрака они слегка «осовели».

...В комнате классной дамы было тихо и темно. Анна распахнула тяжелые шторы и посмотрела на остановившихся на пороге комнаты девушек.

— Проходите смелей. Ну?

— Нам нельзя, – пояснила Лида. – Это комната Варвары Петровны. Она не разрешала к ней входить ни под каким видом.

— Теперь можно. Это же моя комната. Займитесь книжным шкафом, а я посмотрю в письменном столе.

— А что Вы ищите? – пропищала Наташа.

— Не знаю. Моя предшественница заболела, и меня назначили на ее место.

— А что с ней? – полюбопытствовала Маша.

— Она сошла с ума.

— Вот как!?

— Попытаюсь разобраться, что к чему. Я не доктор, но все же... Шкаф не заперт?

Маша дернула дверцу шкафа, и тот распахнулся.

— Ого, сколько книг! – восхитилась Лида. – Можно посмотреть?

— Конечно! А я пока займусь столом.

Анна подошла к столу, подвинула удобное кресло поближе, села и открыла обе дверцы большого двухтумбового письменного стола. Ничего особенного. А вот широкий ящик под столешницей не открывался, видимо, был заперт на встроенный замок. А где же ключ? Анна присела и увидела, что у задней стенки был вбит маленький гвоздь, а на нем висел ключ. Хитрая «синявка», подумала Анна, отпирая ящик. Там лежала большая тетрадь с надписью неровным дерганым почерком: «Дневник классной дамы. Исповедь онанистки». Вот то, что надо, подумала Анна, запирая ящик вновь.

— Нашли что-нибудь, Анна Ивановна? – поинтересовалась бойкая Маша.

— Есть кое-что. А у вас?

— Легенды и мифы Древней Греции с иллюстрациями и еще одна. Там такие картинки!

Это было самодельное издание знаменитого иллюстратора эротических произведений Эдуара Анри Авриля. Маленькие, с ладонь, почтовые карточки были любовно наклеены на толстые картонные страницы и проложены тонкой папиросной бумагой. Всюду подъятые, напряженные члены, разверстые волосатые влагалища, слившиеся в экстазе страсти тела.

— Хороший альбом! – сказала Анна. – Надеюсь, все понятно?

— Мне не понятно, – потупившись, ответила Наташа.

— А еще что интересного нашли?

— А вот! – Маша повертела в воздухе длинным, в половину руки, полированным стержнем из красного дерева, покрытым поперечными канавками.

— Ну, а это для чего, кто догадался?

— Понятно, для чего, – ответила Маша. – Варвара Петровна вставляла эту штуку себе.... В минуты душевной тоски, так сказать. Правильно?

— Я тоже так думаю, – сказала Анна. – А кто слышал ночью какие-нибудь звуки из этой комнаты?

— Я слышала. Варвара Петровна иногда так стонала... ах, ах! Мы раз хотели доктора звать, но передумали...

Лида подошла к Анне, держа в руках большую коробку.

— Что это? Здесь по латыни...

На крышке была надпись: «Различные снадобья для любви», а внутри – различные стеклянные флаконы с рукописными этикетками.

— Похотное зелье. Для мужчин, – прочитала Анна. – А это – «для женщин». Забавно. Как-нибудь попробуем?

— На ком? – засмеялась Маша.

— Да хотя бы на стороже или посудомойке, – предложила Анна. – Или на тех забавных юношах за забором. Заманим их сытным обедом или, что еще лучше, ужином. А это что?

Анна вытащила из коробки большой флакон с надписью: «Opium».

— А это что? – спросила Лида.

— Наркотик, – ответила Анна. – Берут сок мака, разводят спиртом и принимают внутрь по нескольку капель.

— Зачем?

— Для сна. Как обезболивающее. А в больших дозах – для видений. Наверное, это и довело нашу Варвару Тимофеевну до сумасшедшего дома. А, скорее, было так – она смешала несколько зелий и все...

— Анна Ивановна, – спросила Лида. – Для чего все это нам знать?

— А вот для чего, – ответила Анна. – Совсем скоро вы окончите институт и столкнетесь с настоящей жизнью. Не с теми жалкими картинками в старых книжках, по которым вас обучали, а с настоящей, жесткой, а, иногда, жестокой, безжалостной жизнью, о которой вы не имеете никакого представления. Я после института была вроде вас, робела, краснела по пустякам при словах «роды, менструация» и еt cetera. И что же? Закончив институт, я вышла замуж. По любви. Он оказался порядочным человеком, но ждал от меня слишком многого в любви. Я вся была словно сосновое бревно с дуплом, из которого иногда текла смола. (Маша прыснула при этих словах). И через некоторое время поняла, что мой муж «ходит на сторону». К какой-то деревенской рябой девке, жившей на отшибе. Которая родила от него ребенка. Мы отдалились друг от друга, жили на разных половинах дома и неделями не встречались. А потом он дал мне гражданский развод... и женился на деревенской. А я, погоревав немного, пошла на Бестужевские курсы и решила узнать все о семье, женщинах и мужчинах. И узнала...

И вот я здесь. Чтобы рассказать вам все, что знаю я. И что умею. И чтобы вы были счастливы. Да, и вот еще, чтобы вы больше не удивлялись обильным завтракам и обедам. Я – одна из самых богатых дам нашего города, и для меня досыта накормить трех девочек – сущий пустяк. Пока вопросов нет?

— Нет! – нестройно ответили девочки.

— Тогда пойдемте в класс. У нас будет урок анатомии.

В классе было тихо и пустынно. Девушки уселись было на привычные места, но классная дама усадила их вместе за один стол.

— Сначала я хотела бы узнать от вас, что вы знаете об отличиях в строении тела мужчины и женщины, – сказала Анна Ивановна. – Начнем с мужчины. Кто что знает? Наташа, прошу! Расскажи нам про мужчин.

Наташа встала за партой и промолвила птичьим голоском:

— Мальчики кричат и дерутся.

Анна Ивановна сначала хотела рассмеяться, но потом досадливо закусила губу.

— И все? Лидия, пожалуйста!

Лида встала.

— Что Вы хотите услышать?

— Чем мальчики отличаются от девочек. Прошу к доске! Бери мел и рисуй!

— Ой, я не знаю...

— Но вы сегодня видели за забором...

— Я нарисую! – вскочила со своего места Маша.

Она схватила мел и принялась рисовать на доске. Рисовала она плохо, и «мальчик» у нее получился, похожий на девочку широкими бедрами и длинными волосами. Правда, она изобразила между ног у этого мальчика здоровенный член до колен и яйца размеров с голову того же мальчика. Когда же она отошла в сторону, любуясь на свое произведение, девчонки прыснули в ладони, а Анна Ивановна заметила:

— Да, Маша, ты явно не Тициан! Придется рисовать с натуры. Натурщик, войдите!

По ее команде в класс вошел сторож. Обнаженный и отвратительный! Да, он обладал несомненными мужскими достоинствами немалой величины, но они сильно отличались от того, что сегодня видели девочки за забором. Сторож был пузат, кривоног и весь зарос кудрявым черным волосом. Его член был крив, и сильно загибался влево, а правое яйцо – заметно больше левого. По сравнению с ним «зазаборные» кадеты выглядели ангелами.

— Прямо сатир какой-то! – заметила «отчаянная» Маша.

— Ну что ты, Маша! – шепнула Анна Ивановна. – Он просто старый.

Сторож по-хозяйски уселся на стул и растопырил ноги.

— Девочки! – повысила голос классная дама. – Вам теперь все хорошо видно, так что рисуйте!

И только институтки приступили к рисованию, как в коридоре раздался пьяный женский голос:

— Семеныч! Проказник! Ты тут? Норкой побаловаться не хочешь?

— Норкой? Норкой? – зашептали девочки. – Может быть, Нюркой?

— Некогда мне! – хриплым басом ответил сторож.

— Ну, что же Вы, Семенович, идите! – громко сказала Анна. – Вас дама ожидает!

Сторож, как-то боком, прикрывая руками срам, выбрался из класса. Девочки остались в некотором недоумении. Они только-только начали рисовать разные яйца и кривой член сторожа. Сеанс рисования с натуры, мягко говоря, не удался. Придется позвать мальчиков из кадетского корпуса, подумала классная дама, но это, пожалуй, завтра. А договориться с ними надо сегодня. Прямо сейчас!

— Девочки, идите в столовую, а я посещу кадетский корпус.

Девочки согласно кивнули и побежали обедать, а Анна Ивановна вышла в сад и направилась к забору, сквозь который она с девочками наблюдала за развлечениями кадетов. В том месте Анна еще утром приметила лестницу, прислоненную к забору, темную от времени, но на вид достаточно прочную. Забравшись на нее, классная дама помахала в воздухе белым зонтиком, стараясь обратить на себя внимание. Разумеется, кадеты заметили этот условный знак. Двери распахнулись, и троица выскочила на балкон, поправляя панталоны. Неужели опять рукоблудили, подумала Анна, какие страстные юноши. «Сейчас, сейчас! – крикнул высокий кадет, ловко спрыгивая с балкона.

— Мадам, Вы снова почтили нас своим присутствием! – галантно произнес юноша, подбегая к забору и сгибаясь в поклоне.

— Нет ли у вас такой же лестницы? – спросила Анна Ивановна, оседлав забор, как амазонка лошадь.

— К сожалению, нет!

— Тогда я спрыгну!

И Анна спрыгнула прямо на юношу, который стоял, задрав голову, но успел отойти в сторону, и классная дама шлепнулась в высокую траву, застонав с деланной мукой в голосе, задрав юбки и картинно расставив ноги. Смежив веки, она думала: «А что этот юноша, окажет мне помощь или...?». Оказалось, что или! Зашуршала материя, и Анна, приоткрыв глаза, с удивлением обнаружила, что кадет не только не убежал в здание корпуса за помощью, а по-прежнему стоит рядом и, сжав губы в линию, яростно онанирует восставший член! Не прошло и двух минут, как он запыхтел и выплеснул светлую струю прямо на лицо Анны!

— Ах, юноша, Вы меня обесчестили!

Хорошо еще, что не изнасиловал, подумала Анна, размазывая сперму по лицу. А еще, наверное, дворянин...

Кадет достал не очень чистый носовой платок и, как был со спущенными форменными брюками, принялся вытирать спуск с лица классной дамы.

— Извините, – пробурчал он, сконфузившись. – Не смог удержаться. Вы так соблазнительно лежали...

— Помогите мне сесть! – простонала Анна. – Вдруг у меня сотрясение мозга!

Юноша схватил Анну за руки и, потянув на себя, усадил, а Анна, приняв сидячее положение, развела ноги еще больше.

— Спасибо! Вас как звать?

— Разрешите представиться, кадет выпускного класса князь Георгий Кипиани. Для друзей просто Гога.

— А я классная дама Волобуева Анна Ивановна, графиня, – ответила дама, все еще сидя с разведенными ногами. – Помогите мне встать, князь!

Она, опираясь на крепкую руку князя, медленно поднялась.

— Кажется, у меня нет сотрясения мозга, – слабым голосом молвила Анна. Проводите меня к забору, мне пора!

— Нет нужды верхом лезть, тут, в кустиках, две доски выломаны, и можно легко попасть на ту сторону.

Пролезая сквозь дыру, Анна обернулась. Возле князя стояли два других кадета и внимательно наблюдали, как она, высоко задрав юбки, пролезает сквозь забор.

— Да, господа! Совсем забыла! Приглашаю вас на товарищеский ужин завтра к девяти вечера. Форма одежды – парадная! Hasta la vista! То есть, аu revoir!

Назавтра вечером после сытного ужина Анна Ивановна не ушла в свою комнату, а осталась с девочками.

— Знаете, девы, я решила рассказать и показать вам, как можно просто и легко получить удовольствие в отсутствии мужчин. Нет, если вам хочется спать, то...

— Нет, Анна Ивановна, не хочется, мы с удовольствием послушаем и посмотрим! – за всех ответила Маша.

— Вот Маша мне будет помогать. Согласна?

— Согласна, – тихо ответила Маша. Она уже не чувствовала себя «отчаянной мовешкой».

— Тогда бери вместе со мной свободную кровать и поставь ее рядом с другой.

Маша в спальной рубахе взялась за железную кровать с одного края, а Анна – с другого, но кровать двигаться не хотела и упиралась в каменный пол всеми четырьмя ногами. Наконец она подалась и, отчаянно визжа железом по камню, все-таки подвинулась навстречу той, на которой сидели Лида и Наташа.

— Так, мамзельки, теперь встали и сняли с себя унылые рубахи.

Девочки так и сделали. Тусклого света вечернего заката не хватало, и Анна зажгла толстую свечу. В ее свете обнаженные девичьи тела блестели сливочно-желтой свежестью, и только лобковые волосы Анны, Маши и, отчасти, Лиды, нарушали законченность картины. А что, если..., подумала Анна...

— Маша, пойди в моечную и принеси полный таз теплой воды, мыло. и чистые тряпицы, только быстро!

— Зачем? Мы ведь уже мылись!

— Не спрашивай, сделай то, что я прошу. Пожалуйста!

Маша так и сделала, а Анна тем временем сходила в свою комнату и принесла опасную бритву, найденную в письменном столе еще утром.

— Маша, постели на кровать самую большую тряпицу и ложись на нее поперек постели так, чтобы ноги стояли на полу. И расставь их пошире.

Маша недоуменно повела голыми плечами, вздрогнув грудями, но подчинилась и раскорячилась поперек кровати, выставив промежность. Ее светлые волосы казались золотыми.

— Лида! – скомандовала классная дама. – Возьми, голубушка, мыло, помочи его в тазу и намыль Маше волосы.

Лида повиновалась, и собралась было намылить Маше голову, но Анна Ивановна остановила ее.

— Лида, между ног!

Лида опешила, и тогда Анна выхватила мыло из рук растерявшейся девушки и сильными движениями намылила Машины лобок и налитые губы.

— Это очень лестно, – начала, было, Маша. – Но не стоило...

— Подожди, не говори под руку! – остановила ее Анна.

Медленным плавным движением она поднесла острейший Solingen к низу Машиного живота и провела бритвой сверху вниз, а потом – снизу вверх. Такими же точными движениями она сбрила оставшиеся волосы и прополоскала бритву в тазу. Затем, намочив тряпицу, она протерла Машины лобок и губы и сказала:

— Теперь ты, гладкая, как девочка! И у тебя все видно! Лида, Наташа, смотрите сюда!

Анна подхватила лампу и осветила Машину вагину.

— Самое главное отверстие в теле женщины – это влагалище! Видите?

Лида и Наташа дружно кивнули.

— Именно сюда мужчина погружает свой член и извергает семя, оплодотворяя женщину. И именно отсюда появляются дети!

— Не может быть! – возразила Наташа. Дырочка такая маленькая, а младенцы такие большие!

— Может, может! Влагалище очень эластично и хорошо растягивается.

— Это, наверное, жутко больно, – задумчиво сказала Лида, поглаживая свои маленькие грудки. – Когда младенцы оттуда лезут.

— А можно как-нибудь обойтись без детей? – спросила Маша, все еще лежа с раздвинутыми ногами. – Так чтобы не зачать?

— Конечно, можно! – пояснила Анна. – Надо только не разрешать мужу любить вас перед менструациями, или предохраняться по-другому.

— И как же?

— С помощью презерватива. Это такой растяжимый чехольчик из тонкой упругой резины. Мужчина должен надеть его на член, тогда сперма не попадет во влагалище, и зачатие не произойдет.

— Так просто? – поразилась Лида. – И как же выглядит эта штучка?

— У меня ее нет, – огорченно развела руками классная дама. – Их трудно купить. Деревья гевеи, те, что дают латексный сок, из которого делают резину, у нас не растут, и презервативы везут из-за границы.

— Жаль, – сказала Лида.

— Жаль, – пискнула Наташа.

— Девы, вы что, завтра замуж собрались? – засмеялась Маша. – Меня еще будут брить, или можно вставать?

— Подожди, – сказала Анна. – Теперь у нас две мамзели лысых и две лохматых. Образуем пары: Маша и Лида, Наташа и я. Лохматые будут за мужчин, а лысые – за женщин! Маша, покажи Лиде все, что ты умеешь, а мы посмотрим. Начинай!

— Ух, сложно это... что нравится одной, может не понравиться другой, но я конечно, покажу...

— А я буду объяснять, и начну с клитора.

Лида и Наташа переглянулись, а Анна Ивановна продолжила:

— Клитор для женщины – это центр Вселенной. Если женщину лишить клитора, то она превращается в родильную машину, потому что влагалище – всего лишь мышечная трубка, оно малочувствительно по определению. Маша, покажи девочкам клитор, а вы, девочки, найдите его у себя.

— А как же соски? – поинтересовалась лежавшая враскидку Маша. – У меня они очень чувствительны. И, когда у меня месячные, я себе места не нахожу, так хочется их погладить, потеребить, потянуть, покрутить...

— Ну, хорошо, начни с сосков! – разрешила Анна. – Вон они как у тебя напряжены! Только мы сделаем вот как. Маша займется клитором, Лида – ее правой грудью, а ты, Наташа – левой. И не забывайте трогать себя.

Не получается у меня половое воспитание, подумала Анна, все пустила на самотек! Как-то неубедительно, не ярко, не образно. Тут действительно нужен мужчина, и, возможно, не один, решила она.

Девушки, между тем, ожесточенно пытались удовлетворить друг друга, но только у Маши Птицыной это получилось в полной мере. Она, вырвавшись из объятий подруг, каталась по кроватям, кричала, рычала, и, наконец, обессиленная, застыла с остановившимся взором, тяжело дыша. Лида, внимательно наблюдавшая за Машей, ощутила лишь слабое желание, а неумелая Наташа, натерев нежные губки до красноты, почувствовала в них только боль.

Анна хлопнула в ладоши три раза.

— Ладно! Что вышло, то вышло! З придут гости, нам всем надо подготовиться!

Девочки немного отдохнули и снова расставили кровати так, как было раньше. Анна нашла в письменном столе набор принадлежностей для лица: тушь, румяна и разноцветную помаду. Она решила немного позабавиться и подкрасить девочек сообразно их природе. И не только губы, брови, веки, но и соски! После небольших трудов девочки преобразились. Они посерьезнели, повзрослели, и даже неразвитая Наташа не выглядела невинной девушкой.

— А теперь попробуем снадобье! – объявила Анна. – И первою буду я. Если все будет хорошо, дам его и вам.

— И мне? – пискнула Наташа.

— И тебе. Если захочешь.

Наташа вскочила и обрадовано захлопала в ладоши.

— Я буду как совсем большая!

Ее подведенные синие глаза сияли неподдельным счастьем.

Три почти дамы с неподдельным интересом наблюдали, как Анна наливала в рюмку воду, как капнула туда густо-зеленую каплю снадобья, как помешала раствор деревянной палочкой. Затем классная дама резко выдохнула и, опрокинув в рот содержимое рюмки, проглотила его и отерла пухлые ярко-красные губы салфеткой. Потом Анна улеглась поудобнее и стала ждать, ритмично сжимая ноги и теребя мягкие соски. Поначалу ничего не происходило, только между ног появилось приятное и привычное желание получить внутрь что-то большое и горячее, а соски желанно напряглись. А вот потом началось что-то необычное. Ей показалось, что ее половые губы, и большие и малые, увеличились настолько, что не помещались в промежности, а влагалище, наоборот, сузилось и слиплось. Анна перестала сжимать ноги и наоборот, их широко раскинула. Ее груди налились, а соски потемнели и каменно отвердели. Каждое прикосновение к ним отзывалось сладостной болью и бешеным желанием быть взятой, проткнутой, изнасилованной каким-то мужским органом гигантских размеров.

— Воткните мне что-нибудь ТУДА! – простонала Анна, не открывая глаз и корчась от непереносимой жажды соития. Она почувствовала, как что-то твердое проникает в ее пылающее лоно, но оно было так мало!

— Больше, больше! – закричала Анна в сладостной муке. – Не жалейте меня!

Что-то не только твердое, но и огромное проникло во влагалище, растягивая его до бедер.

— Так, теперь двигайся! – снова закричала Анна. – Быстрее, еще быстрее!

Столб плоти задвигался в бешеном ритме, и огонь похоти охватил все тело классной дамы, окрашивая его в розовый цвет. И она поняла краем сознания, что сейчас произойдет что-то невероятное! И оно свершилось! Невероятное чувство освобождения охватило Анну, и она забилась в судорогах, орошая постель жидкой слизью, извергнутой бешено вибрирующей маткой...

Когда Анна совершенно очнулась, девочки ее окружали, омывая ее разгоряченное тело губками, полными прохладной воды.

— Кто меня совокупил? – еще тяжело дыша, спросила она.

— Я, – ответила Маша.

— А чем?

— Рукой. Начала одним пальцем, потом тремя, а затем – кулаком. Вы так стонали...

— Я вас напугала?

— Немного.

— Вам было хорошо?

— Очень. Райское блаженство!

— А нам можно так?

— Завтра посмотрим. Теперь всем спать!

Девочки, тихо переговариваясь, улеглись рядом на приставленных кроватях. Анна не знала, что было потом, потому что она провалилась в глубочайший умиротворяющий сон совершенно без сновидений. Последней мыслью ее, посетившей Анну до забвения, была: «Не стоит, пожалуй, давать зелье девочкам. Они еще не готовы»...

На следующий день Анна проснулась поздно. Девкшки уже помылись, позавтракали и ожидали ее пробуждения возле тумбочки, уставленной блюдцами и тарелочками.

— А мы уже помылись и позавтракали! – радостно доложила Наташа, тряхнув светлыми кудрями.

— И Вам завтрак принесли! – добавила черноволосая коротко стриженая Лида.

— Как Вы себя чувствуете после вчерашнего? – спросила внимательная Маша.

Девочки, умывшись, смыли весь вечерний макияж и снова выглядели молоденькими институтками.

— Спасибо, мои дорогие! Чувствую, как после бани, расслабленно и обновлённо. Только хочется потянуться. Вот так!

Анна встала и сладко, до хруста в суставах потянулась. Ее полные груди поднялись и, тяжело вздрогнув, опустились.

— Какая же Вы, красивая, Анна Ивановна! – кротко вздохнув, молвила Лида. – Нам с Наташей до Вас еще расти и расти.

— Ах, не торопите жизнь, девочки. Она и так проходит быстро, – ответила Анна. – Один поэт сказал: «Детство длится легко, беззаботно, и кончается, и не вернуть». А потом девочка превращается в старушку, а потом : «Белым днем тянет в сон отчего-то, ну, а ночью, порой, не заснуть».

— Ой, у меня бабушка такая! – воскликнула Наташа. – Вяжет, вяжет, а потом, бах, и спит.

И добавила совершенно без перехода:

— А когда мы будем снадобье пробовать?

— Думаю, оно вам пока не нужно. Оно для старушек, которые за спицами засыпают. А теперь о главном. Вечером к нам придут мальчики-кадеты! И, возможно, они вам все о себе расскажут и все покажут.

— Ой, как интересно! – затарахтели девочки. – А они нас будут смотреть? А они с нами будут танцевать?

А Маша спросила:

— А они с нами будут, ну, как с женщинами?

— Возможно. Об этом я с ними не говорила.

Анна задумала капнуть кадетам в ужин другое снадобье, для мужчин. И посмотреть, что будет. А потом на Бестужевских курсах сделать доклад об двух зельях сразу.

— Поэтому подготовьтесь, а я поеду в город и куплю вам платья. Бальные.

Девочки запрыгали и захлопали в ладоши, и даже Маша обрадовалась, как «седьмушка», младшая институтка.

Дсвушки, оставшись одни, бродили по дортуару, как неприкаянные, пока Лида не предложила:

— Маша, а ты не можешь сделать нам, ну, как вчера Анне Ивановне?

Маша посмотрела на Лиду с сомнением:

— Как, кулаком?

— Ну, хоть пальцем. Интересно же!

— Ладно. Раздевайтесь!

Девочки быстро скинули форменные белые платья и рубахи и улеглись, как Анна вчера, поперек одной кровати и широко раскинули ноги. Маша села на скамеечку и приблизила лицо к промежностям институток. С Наташей обстояло все хорошо. Вход в ее влагалище прикрывало белесое колечко с довольно большим отверстием в середине. Маша осторожно потрогала его пальцем, и поняла, что девственная плева легко растягивалась. А с Лидой все обстояло не столько радужно. Ее гимен представлял собой плотное мясистое образование с несколькими мелкими дырочками, что напомнило Маше сетку в мясорубке, через которую выходил фарш для котлет. А вот тебе, Лида, я совать палец повременю, подумала Маша, подожду Анну Ивановну.

Маша старательно намазывала средний палец лампадным «деревянным» маслом и, пока она это делала, маленькая Наташа наблюдала за ней, прижав кулачки к груди с маленькими коническими сосками, воспринимая предстоящее событие, как некую игру. Лида же смотрела на блестевший от масла палец, ощущая смутную тревогу и вожделение, ибо ее органы уже налились кровью, а низ живота покраснел. Она не удержалась и погладила то место, где сходились вместе ее нижние губки, и это действие немедленно отозвалось легким удовольствием. Лида замерла, прислушиваясь к ощущениям, было хорошо, но мало. Она бы сказала, как чай с маленьким кусочком сахара. И она решила добавить «сахару в чашку», натирая маленькие красные губки ребром ладони. Стало намного приятнее. Но почему Машка кричала и каталась, неужели это так хорошо? Лида бродила рукой по половым органам и искала источник наибольшего удовольствия...

Кадеты откровенно скучали. Дрочить надоело, да и видение членов друг друга изрядно приелось. А тут еще Ленечка разнылся, видите ли, у него не стоит член. Гога разозлился.

— Ладно. Есть один способ! – торжественно объявил грузинский князь. – Снимай панталоны и ложись животом на койку. Будет немного больно! А, может, и нет. Э?

Столбовой дворянин Дементьев Василий Львович, а проще, Васенька, заинтересовался предложенным способом. Он подошел и шепнул Гоге на ухо:

— Только налей ему в жопу чего-нибудь скользкого. Иначе орать будет.

Гога кивнул и, достав с полки баночку с гусиным жиром от простуды, принялся старательно мазать свой жилистый длинный, но нетолстый член густой смазкой. «Так расход меньше!», – пояснил князь сие действо Васеньке.

Между тем классная дама, обремененная коробками с покупками, решила заглянуть к кадетам ненадолго. Зайдя в спальню, она увидела такую картину. Меньший кадет лежал ничком без панталон поперек койки, застланной серым солдатским одеялом, а князь Гога использовал его задний проход, как женский орган, пронзая его длинным жилистым членом. Он храпел, пыхтел, и говорил что-то не по-русски. Средний кадет стоял с другой головы постели и неистово теребил тоже длинный, но куда более толстый, чем княжеский скипетр, член, закатив глаза и готовясь излить семя на кадетика. Он закричал: «Ох, ты! Хорошо-то как!» и выпустил длинную струю спермы на золотые кудри пронзаемого херувима. Тут же князь прильнул к заднице кадета и замер. Сильные мышцы на его животе задергались, и он долго стонал, говоря: «Ых, ых!» в такт выплескам спермы.

— О. какой у вас Содом! – с удивлением заметила Анна.

Она сложила покупки в угол и подошла ближе. Средний кадет отдыхал в плетеном кресле, помахивая ослабевшим членом, а Гога перевел взгляд, затуманенный оргазмом, на Анну.

— А, это Вы, мадам! А мы тут попросту, по-мужски!

Он вынул член из заднего прохода кадета и осмотрел его. Крови не было, и это его порадовало, но дерьмо...

— Ну-ка, Васька, подай какую-нибудь тряпку! – скомандовал Гога. – Настоящий князь не должен ходить со сраным членом.

Анна подала свой батистовый носовой платок, и Гога с видимым наслаждением обтерся.

— Никогда не понимал этих гомосексуалистов! – ухмыльнувшись, сказал князь и, с отвращением на носатом лице понюхав загаженный платок, отшвырнул его в сторону. Златокудрый херувим Ленечка перевернулся и с удивлением ощупал свой член.

— Ой, господа, стоит, стоит!

Но тут радостное выражение его розового лица сменилось озабоченным, он схватился за живот и, оглушительно пукнув, убежал, оставив светлые панталоны на полу.

— Ваша сперма, дорогой князь, подействовала на него, как хороший клистир, – сказала Анна и добавила:

— Зашла напомнить, что вы приглашены на дружескую вечеринку. Мы вас ждем. Думаю, будет интересно. Фанты, танцы, в общем, импровизированный бал.

Чтобы я тебя ебал, подумал князь Гога...

Не знаю, понравятся такие обновы девочкам, думала Анна, управляя одноколкой и подъезжая к закрытым воротам института благородных девиц. Из сторожки выскочил сторож и, запихивая кривой, как ятаган, член в панталоны, принялся отворять скрипучие створки. Из окна сторожки высунулась растрепанная голова кухарки-посудомойки и снова скрылась в глубине. Вечером я буду без партнера, подумала Анна, если пригласить его? Но сатир, настоящий сатир! Посмотрим, посмотрим...

Обновки девушкам понравились. И изящные шляпки, и легкие туфли-лодочки, и нежных оттенков бальные платья. Правда, во время примерки обнаружились странные клапаны: два на уровне грудей и два на уровне гениталий, спереди и сзади. Если отстегнуть одну застежку, то можно в такой карман погрузить руку, а если отстегнуть вторую, то и совсем снять клапан.

— Зачем это? – недоуменно спросила Лида, отстегнув клапан-карман.

— А вот зачем! – ответила Маша, тоже отстегнув клапан.

Она выставила в отверстие грудь и потеребила сосок:

— Поняла?

— А теперь – нижний!

Она отстегнула нижний клапан спереди и сквозь отверстие выставила наружу пухлый голый лобок.

Анна отвела девушек в малый танцевальный зал, села за пианино, и остаток дня они придумывали, обсуждали и репетировали номера до самого ужина.

После легкого ужина девушки, одетые и накрашенные сообразно моде, уселись у окна, чтобы не пропустить появление гостей. И они не заставили себя ждать.

(Окончание следует)

88910   7 37594  134   3  +10 [11] Следующая часть