Натуристы. Начало

Все началось с нового соседа по лестничной площадке, Вадима. Его жена ушла к другому, и после развода и разъезда ему досталась однушка в нашем доме. В первый же день он пришел к нам знакомиться с бутылками вина и водки. Мы с женой приняли его, как человека, которому необходима дружеская поддержка в такой тяжелой жизненной ситуации. Мне было двадцать восемь лет, жена – на четыре года моложе. Жили мы в однокомнатной квартире, в старинном приволжском городе, копя деньги на трехкомнатную, до новоселья не планируя детей. У меня был небольшой бизнес по тюнингу автомобилей, но дело только разворачивалось. Жена, Лена, самое милое создание на земле, обладала нежным одухотворенным лицом и прекрасной фигурой.

Жена расставила закуски на низкий журнальный столик, я сел в свое любимое кресло, а Лена с Вадимом расселись напротив на диване. Диван складывался только при гостях, в остальное время он был разложен, и был достаточно широк, чтобы спать на нем даже вчетвером. Весь вечер он рассказывал, как ему тяжело без жены, которую он очень любил, и мы старались найти ему какие-то слова поддержки. Под конец, он совсем расклеился и зарыдал, обняв Лену за талию и прижавшись лицом к ее груди. Жена, немного смущенная, и в то же время, растроганная, гладила его по голове и негромко наговаривала ему что-то в ухо, пытаясь его успокоить.

Постепенно его руки стали опускаться все ниже, и наконец, он просто стал мять ягодицы жены. Лена изумленно смотрела на меня, не зная, что делать, и, придя в себя, потихоньку стала вылезать из-под него. Вадим очнулся и стал просить прощения: у него так долго не было женщины, что мужские инстинкты сыграли с ним злую шутку. Ему в порыве отчаяния показалось, что перед ним его жена.

Мы проводили его домой, и Лена, укладываясь спать, сказала что Вадим – очень хороший мальчик, и ему надо помочь пережить это горе. Этому «мальчику» был уже двадцать один год, но, имея смазливое лицо, он выглядел моложе своих лет. Я же, не мог уснуть: меня охватили ревность и возбуждение, а перед глазами были его руки, лапающие жопу жены. Я прижался к ней торчащим членом, стараясь ее возбудить, но оказалось, что она и так возбуждена до предела. Вечер закончился нашими стонами, которые, наверное, были слышны даже в соседней квартире.

На следующий день Вадим заявился с початыми бутылками корейской водки, в которой плавал какой-то корень, и сливочного ликера Бэйлиз. Расставив закуски, мы расположились так же, как вчера, и, включив телевизор, стали понемногу выпивать. По телевизору шла передача о натуристах. Лена возмущенно говорила, что не понимает, как можно изгаляться перед посторонними людьми, на что Вадим стал объяснять ей, что в этом виде общения - не сексуальное начало, а развитие чувства свободы, единения с природой.

Вадим рассказал, что они с женой практиковали натуризм и посещали такие частные пляжи на берегу какого-то озера. Он с энтузиазмом внушал ей, что если бы она хоть раз попробовала это, то запомнила бы то восхитительное, ни с чем не сравнимое чувство на всю жизнь. То ли от ликера, то ли возбужденная красноречием Вадима, Лена раскраснелась и стала сдавать позиции в споре с ним.

И наконец, Вадим предложил нам принять участие в одной из групп натуристов. Но прежде, чем оголиться перед незнакомыми людьми, нужно потренироваться, чтобы не стесняться и не быть там «белыми воронами». Это было так неожиданно, что мы с женой растерялись. Тогда Вадим предложил, что для начала разденется он сам, а потом, пообвыкнув, разденемся и мы. Мы молча смотрели друг на друга, и Вадим в тишине стал раздеваться.

«Ну, вот видите, я даже не возбужден», сказал Вадим, указывая на свой член, «Это совсем другое чувство, попробуйте, и вы не пожалеете». Мы с сомнением смотрели на него и молчали. «Ну, хорошо», продолжил он, «давайте сделаем так: вы разденетесь полностью, и наденете халаты на голое тело».

«Попробуем?», спросил я Лену. Она встала и ушла в ванную, а я – на кухню раздеваться. Через пять минут мы чинно сидели на прежних местах. Лена сидела, сжав ноги в своем коротеньком халате, а я, хлебнув водки, думал: «Куда мы едем?».

«Так не пойдет», сказал Вадим, и, подойдя к Лене, расстегнул нижнюю пуговицу халата. Полы разъехались, и между ними выглянуло влагалище жены. Жена прикрыла его рукой, но услышав от Вадима: «И долго ты так будешь ходить?», убрала руку. Лена никогда не брила лобковые волосы, но они росли не густо, и сквозь них всегда аппетитно смотрелись губки влагалища. Лена не понимала, что с ней происходит: она сидела перед совершенно незнакомым до этого мужчиной, выставив перед ним влагалище, краснела и пыталась разобраться в себе. Смущение, стыд, и в то же время ожидание чего-то нового, волнующего, сопровождалось подниманием теплой волны от низа живота к груди и выше к лицу.

Со словами «Сделав шаг, сделай и другой», он расстегнул верхнюю пуговицу халата, а подумав, расстегнул и оставшуюся. Полы халата распахнулись полностью, и перед нами появилось обнаженное тело жены. Прекрасное белое тело с тонкой талией и округлыми полными бедрами привели Вадима в состояние восторга и сильнейшего возбуждения: его член встал колом и дрожал перед лицом Лены. Со словами «Убери его», она взяла его член и отвела в сторону. Ее рука блестела от смазки, и, подумав, она вытерла ее об его лобковые волосы, задев при этом яйца.

Я был в шоке: моя жена, которую я безумно любил, секунду назад держала в руке мудя совершенно чужого человека. Лена не сразу поняла, что она сделала, и, поняв, закрыла руками лицо, размазав по нему остатки смазки. Вскочив, она побежала в ванную умываться и долго мыла руки. Вадим извинился передо мной, и пошел в ванную извиняться перед Леной. Оттуда донеслось бубнение Вадима и слова Лены: «Хорошо, но больше так не делай».

Из ванной они вернулись голыми. Лена смотрела мне в глаза и пыталась угадать мою реакцию. Я сказал: «Все нормально» и, скинув халат, уселся на свое место. Наши члены стояли в напряжении, и Лена тихонько посматривала то на один, то на другой, вероятно, сравнивая их. Член Вадима был средних размеров, правда, на несколько сантиметров короче моего, но обвит венами, как натруженный орган.

Вадим сел возле Лены и стал частить с тостами, потихоньку подливая Лене и себе ликер, я же, предпочитал водку. В это время по телевизору пошла передача о французском композиторе и заиграла красивая музыка. Вадим, поклонившись, предложил жене потанцевать. Лена смущенно посмотрела на меня, потом на Вадима, встала, и, подойдя к нему, положила руки ему на плечи. Вадим взял ее за талию и в медленном танце стал рассказывать ей, как он любил жену, и как Лена похожа на нее, но в улучшенном варианте. Лена отвечала ему, что у него вся жизнь впереди, и что он найдет себе другую женщину, еще лучше. Вадим постепенно приближал к себе Лену, и вот его член уже коснулся ее влагалища. Но Лена, увлеченная материнским чувством, не замечала этого и продолжала его утешать.

Со мной творилось что-то непонятное: кружилась голова, слипались веки, была какая-то заторможенность, но член стоял как кол. Я не мог опьянеть от нескольких рюмок водки, если только Вадим туда чего-нибудь не подмешал. Они танцевали в центре комнаты, а я полулежа смотрел в окно и видел их в трюмо, стоящее углом возле окна.

Постепенно Вадим приблизил Лену к себе и в разговоре терся всем членом об ее влагалище. Музыка кончилась, и они просто стояли, прижавшись, а Лена гладила его по голове и говорила ему, что он очень красивый, и любая девушка с радостью пойдет за него замуж. Я видел Вадима со спины под углом: он немного отодвинулся, что-то сделал с членом, взял ее за ягодицы, и резко прижался к ней пахом, потом еще раз, потом еще раз. Лена, ошалевшая от неожиданности, испуганными глазами смотрела через его плечо в мою сторону и видела меня смотрящего в окно с прикрытыми веками. Воспользовавшись растерянностью Лены, Вадим сделал еще шесть-семь движений и застыл, издав то ли стон, то ли рычанье.

Я был ошеломлен: жена молча, без возражений приняла в себя сперму совершенно чужого мужчины. Мы никогда не пользовались презервативами, предпочитая воздерживаться в «опасные» дни, и эти дни воздержания должны были наступить завтра. Жена взвыла и, прикрыв влагалище рукой, побежала в ванную. Вадим посмотрел в мою сторону и, решив, что я сплю, пошел к жене. Оттуда под шум воды послышалось его бубнение и резкие выкрики Лены. Я слышал только отдельные фразы: «Как ты мог», «Прости, я не хотел, мне на мгновение показалось, что ты – моя жена. Наверное, я схожу с ума от горя», «Как я буду смотреть в глаза мужу», «Он спит», «Ты кончила?», «Нет, конечно, дурак», «Тебе хоть понравилось?», «Не скажу».

Они вошли в комнату, и тихо продолжили диалог:

«Спит. Он не скоро проснется, этот корень омолаживает и усиливает потенцию, я им иногда пользуюсь, но у него есть недостаток: вызывает сонливость»,

«Ты и в ликер что-то подсыпал?»,

«Да, там трава, вызывающая непреодолимое желание у мужчин и женщин. Да, это подло, но у меня есть уважительная причина: я влюбился в тебя с первого взгляда, и эта любовь наложилась на потерянную любовь к моей жене. Я с ума схожу по тебе».

Я подумал: «Этот «мальчик» имеет немалый опыт охмурения женщин, а жена развесила уши и принимает все за чистую монету». Но я ничего не мог сделать: на меня навалилась тяжесть, и я не мог пошевелить даже языком.

Осмелев, Вадим продолжил: «Что случилось, то случилось, этого не исправить, но я об этом не жалею. То, что произошло, лучшее из того, что было в моей жизни. Но мне этого мало, я возбудился еще больше, и ты вся возбуждена, давай закончим то, что начали, отдадимся нашим чувствам, и забудем об этом навсегда. Я буду любить тебя платонически всегда. Если ты оттолкнешь меня, я покончу собой».

Я был уверен, он просто хочет растоптать ее совсем, чтобы она сама добровольно легла под него, поборов в себе стыд и уважение к себе. Мне было важно, сможет ли она противостоять его напору и собственному возбуждению, вызванному той гадостью, что он подмешал. Некоторое время она молча боролась с собой, но потом, решившись, сказала: «Пообещай мне, что это будет в первый и последний раз, и никогда больше не повторится». «Обещаю», был его ответ.

Лена легла на диван и раздвинула ноги. Вадим навалился на нее и через несколько толчков вошел в нее до упора. Жена ахнула. Он вышел полностью и снова резко вошел. «Он что, нарочно делает больно?», подумал я. Вадим стал размеренно долбить ее, и постепенно Лена стала приспосабливаться к нему, послышались ее тихие стоны. Я видел: она начала возбуждаться, но довести ее до оргазма было очень большой проблемой; если он не сможет этого сделать, я ему не завидую. Со мной она кончала только тогда, когда глубокие толчки я сопровождал проскальзыванием залупы по какой-то точке ее шейки матки, а иногда и этого не хватало: приходилось делать сложные движения всем телом, что отнимало много сил. Хотя, с ним все может быть по-другому. Меня по-прежнему душили ревность и возбуждение, но постепенно к ним стало примешиваться любопытство.

Лена была сама очень ласковой женщиной и искала, требовала ласки у мужчины. Не дождавшись ее у Вадима, она сама стала тянуться к нему губами. Похоже, Вадим был другого склада человек, и не сразу понял, чего она хочет: он просто поцеловал ее. Лена обвила Вадима ногами и, притянув его голову к себе, стала сосаться с ним, при этом толчками тазом пытаясь нанизаться на него. «Глубже», прохрипела она задыхаясь, еще немного, прошу тебя, еще чуть-чуть. Но узкое влагалище Лены подвело его, и, не выдержав, он захрипел и задергался на ней. Она разочарованно застонала и, безнадежно вздохнув, прижала его голову к своей груди. Поглаживая его волосы, пока он кончал в нее, она тихонько говорила ему так же как мне, когда я «прокалывался», кончая раньше нее: «Все хорошо, все хорошо».

Со словами: «Прости, не сдержался», Вадим с виноватым видом слез с Лены и добавил: «Мне нужно время восстановиться». Лена отвернулась от него и отчужденно смотрела в стену, из влагалища на покрывало дивана вытекала его сперма. Вадим достал из кармана какую-то таблетку и проглотил ее, запив водой, потом вытащил из кармана тюбик с каким-то кремом и положил его на стол. Потом принял душ, пока Лена отрешенно лежала на диване и, вернувшись, сел рядом с ней. Его член немного приподнялся, и он, пальцем показав на него, сказал: «Требуется твоя помощь, возьми его в рот».

Лена все поняла и потянулась к его члену губами. Мы не практиковали минет, потому что Лена не любила это. Она взяла в рот его головку и, посасывая, стала дрочить. Через несколько минут его член встал, и он, поставив ее раком, пристроился к ней сзади. Орудуя членом в ее влагалище, он взял со стола крем и выдавил прямо в очко. Когда он пальцами стал массировать ей анус, я понял, что он собирается делать, и мне стало страшно за нее, ведь мы никогда не занимались анальным сексом: Лена говорила, что это грязно. Мне было важно, осознает ли она предстоящее, и даст ли она ему это сделать.

Вадим взял со стола свой мобильник, приставил член к очку и сфотографировал их. На фотографии был вид раздвинутой Лениной жопы с членом Вадима и часть интерьера. Вадим стал легкими нажатиями вдавливать член в анус Лены. Она опустила голову и зубами вцепилась в угол подушки. По щеке потекла слеза. Когда головка члена скрылась в очке, он с силой надавил, и член вошел наполовину. «Нет», закричала Лена. «Да», заорал он и рухнул на нее, полностью вогнав член в жопу. Лена пыталась выползти из-под него, но он крепко держал ее за плечи и резко орудовал тазом. Лена рыдала, насаженная на его член, от боли и унижения, но, похоже, Вадима это не волновало. Наконец, он прижался тазом к ее ягодицам и, дернувшись, запыхтел.

«Все, все, все, успокойся, в следующий раз тебе даже понравится», сказал он и, встав, стал одеваться. Потом допил ликер и, взглянув на меня, быстро ушел. Лена плакала, лежа в огромной луже: из ее раздолбанной жопы продолжала вытекать сперма Вадима. Наконец, она встала, собрала покрывало и в раскорячку пошла в ванную, оставляя на полу следы стекающей по ногам спермы. Послышался звук включенной стиральной машины, потом звук душа, сопроводившийся утробным мокрым звуком, как при поносе, потом она долго полоскала рот и плевалась.

За это время я стал приходить в себя, и, когда Лена стала меня тормошить, я смог полностью открыть глаза. Я вопросительно смотрел на нее: мне было важно, скроет она все или признается в измене. Похоже, внутри нее шла борьба: закусив губу, она внимательно смотрела на меня и решала, сказать или нет. Наконец, приняв решение, к моему величайшему разочарованию, она сказала: «Давай ложиться спать».

Я лег на спину, но член и не думал опадать. Лена взяла его в руку и попыталась меня поцеловать. Я отвернул голову: у меня перед глазами стоял член в ее губах. «Что с тобой?», спросила она. «Я устал», сказал я и, отвернувшись от нее, лег на бок. Лена прижалась к моей спине и сказала: «Ты врешь, он у тебя стоит». Я молчал, потому, что не мог простить ее за то, что она скрыла. Она долго ворочалась, вздыхала, потом послышались хлюпающие звуки: похоже, она пыталась удовлетворить себя сама, потом разочарованно вздохнула и затихла – наверное, у нее ничего не вышло.

Наутро, сославшись на головную боль, я односложно отвечал на ее вопросы или просто молчал. На ее попытки приласкаться я просто отворачивался. Она несколько раз подходила ко мне, желая что-то сказать, но потом отходила: время признания было упущено, и теперь она не знала, как это сделать. О сексе не было и речи: это были «опасные» дни.

Вечером, возвращаясь со встречи с компаньоном, я открыл дверь своим ключом и услышал из кухни слова Вадима: «А теперь еще раз возьми в рот. Долго мне ждать? Послышалось чавканье, перешедшее в горловые тошнотные звуки. Вадим прикрикнул: «Щас кончу, терпи... Аааа...Черт!», и следом – звук исторгнутой блевоты. Опять слова Вадима: «Ладно, отдохни. Завтра я приду при нем, и продолжим вчерашнее, как будто между нами ничего не было. Если получится, я раскручу его на оргию. Потом я оставлю вас в покое, если только сами не захотите повторить. А в том, что захотите, я уверен».

Я вышел в коридор и тихо закрыл дверь ключом. Поднявшись на этаж выше, я прислонился к стене и попытался прийти в себя. Как она могла пойти на такое? Тварь! Я всю жизнь оберегал ее от всего мерзкого, а оказывается, именно это ей и нужно. Ну, что ж, оргия, так оргия, если она согласится, значит, это ее. Через двадцать минут открылась дверь нашей квартиры, послышался звук шагов Вадима и хлопок двери его квартиры. Еще через пять минут я вошел в нашу квартиру и услышал из туалета утробные звуки. Я переоделся в домашнее и расположился на диване. Лена вышла из туалета и, увидев меня, вздрогнула. Смотря мне в глаза, она что-то искала в них. «Что у тебя на губах?», спросил я, заметив на них слизь. Она вспыхнула и убежала в ванную.

Когда она вышла, я тоже принял душ. Выйдя из ванной, я увидел ее на кухне: она сидела за столом, уставившись в одну точку на столе. Посмотрев спортивные новости, я лег спать. Наутро я увидел ее за трюмо. «Ну, да, для Вадима прихорашивается», подумал я и пошел завтракать.

Ближе к вечеру раздался звонок, и Лена пошла открывать дверь. В квартиру ввалился Вадим с каким-то мужиком и с полной сумкой бутылок и закусок. «Принимайте гостей», бодрым голосом заявил он, и, поцеловав Лену в губы, добавил: «Познакомьтесь с моим старым знакомым, Петру, можно Петя или Петр. Он тоже натурист, из Молдавии. Здесь работает на стройке, сегодня случайно встретились. Ну, ты и здоров спать: позавчера мы с Леной не смогли тебя добудиться, скажи, Ленок». Лена, склонив голову, тихо сказала «Да», и стала выкладывать содержимое сумок на журнальный стол и расставлять рюмки, стаканы и тарелки. Вадим включил в сеть музыкальный центр – и с диска заиграла мелодия Леграна. Потом со словами «Ну, что, ребята, натуристам стыдно быть одетыми на встрече единомышленников», стал раздеваться, и Петр последовал его примеру. Подойдя к Лене, он расстегнул пуговицы ее халата и, увидев, что под ним она голая, сказал: «Молодец, подготовилась». Сняв с Лены халат, он усадил ее между собой и Петей, и стал разливать выпивку. Мне он предложил ту же водку с корнем, но я отказался, тогда он всем разлил в стаканы какую-то настойку собственного приготовления крепостью градусов тридцати и предложил тост за натуризм. После него последовало еще несколько стандартных тостов, и, наконец, Вадим произнес тост за красоту женского тела, примером которого является сидящая здесь прекрасная Елена.

Все выпили, и Лена, покраснев, тихо сказала: «Ничего особенного, обычное тело».

«Не скажи», сказал Вадим, и со словами «Разве это не самые прекрасные груди на свете?», обратился он к Петру. В подтверждение он взял в руку грудь Лены и большим пальцем стал поглаживать сосок. Потом он обнял Лену и со словами: «Разве это не самые прекрасные бедра?» положил руку на внутреннюю сторону ее бедра, слегка касаясь лобковых волос. «Потрогай и подтверди, что я не вру», предложил он Петру. Тот положил широкую мозолистую руку на бедро со своей стороны и стал мять его, иногда указательным пальцем поглаживая влагалище. «Проверил, подтверждаю», заявил он, продолжая начатое действие. Члены обоих, примерно одинаковой длины, но разной формы, встали и подрагивали от напряжения. Помимо моей воли, мой член последовал их примеру.

«А теперь, Ленок, пощупай наши члены, и скажи, разве это не самые крепкие члены нашего долбаного города? Я не говорю про твоего мужа, у него – вне конкуренции». Лена посмотрела на мой член, усмехнулась, и, глядя мне в глаза, сжала оба их члена. Потом откинулась на спинку дивана, и, глядя на меня из-под ресниц, стала их медленно дрочить. Она мстила то ли мне, то ли себе, что оказалась в таком положении, за свое унижение, за свою растоптанную гордость. Глаза под ресницами заблестели, наливаясь слезами. Мне не в чем было себя винить: я не изменял ей, но я не смог больше смотреть на нее, и, встав, ушел на кухню курить.

Ко мне подошел Вадим с сигаретой в зубах и спросил: «Вы не пробовали обострять ощущения, например, оргию? Мне кажется, Лена была бы не против. Видел, как она легко дрочила наши члены? Давай, узнаем у нее». Я уже докурил и, войдя в комнату, увидел Петра, тянущего Лену за руку, приглашая ее на танец. Лена положила ему руки на плечи, он взял ее за талию, и они стали танцевать, соблюдая дистанцию. В это время в комнату вошел Вадим и, подойдя к Лене сзади, положил правую руку ей на ягодицы так, что средний палец вошел между ними. Лена вздрогнула, но молча продолжала танцевать. Тогда он, нажимая пальцем на анус, стал подталкивать ее к Петру, пока его член не уперся ей в лобок. Затем правую руку вставил ей глубоко между ног и потянул ее бедра на себя, левой рукой нажимая на спину. Лена немного отклячилась, и Вадим, прижавшись членом к ее бедру, добрался снизу до влагалища и стал погружать туда пальцы, делая там какие-то движения. Захлюпало. Вадим пальцами стал доставать из влагалища смазку и скользкими пальцами массировать ей очко, понемногу погружая туда то один, то другой палец. При этом левой рукой он легкими касаниями стал массировать ей клитор. Когда пальцы стали легко входить в жопу на всю длину, он вставил сразу два пальца и заявил: «Готово, можно драть». «Будешь?», спросил он меня, «Ведь ты же ни разу не драл ее в жопу, жалел ее. Давай, пользуйся моментом, ато, может, больше не даст». В это время Лена, повернув голову, зло посмотрела на меня и крикнула: «Ну, что же ты, муж мой, испугался? Меня уже приготовили для тебя – не теряйся». Голос ее дрожал. Вадим подтвердил: «Не хочешь – я натяну ее или Петя. Видишь, жопа простаивает».

Меня охватило бешенство: самый близкий мне человек, моя жена, которую я безумно любил, со своими любовниками издевались надо мной. «Тварь», сказал я и, схватив ее за бедра, с размаху вогнал член в очко на все свои восемнадцать с половиной сантиметров. Взвизгнув, Лена рванулась от меня, но стоявший перед ней Петр воспользовался этим и, схватив ее за бедра, вогнал ей свой член спереди. Нанизанная с двух сторон почти без подготовки, она стояла на цыпочках, боясь пошевелиться. «Я испугался? Я испугался? Тварь, порву», заревел я, и стал долбить ее на весь размах члена. Чтобы не свалиться всем, Вадим стал помогать Петру удерживать Лену, пока я, заорав, не кончил в нее. Вадим зааплодировал, а я, оттолкнув ее, ушел на кухню курить. Отдышавшись, я покурил и вернулся в комнату посмотреть. Вадим пристроился на мое место, и они с Петром драли ее с двух сторон. Лена, повиснув на Петре, тихо скулила. Я плюнул на нее и ушел обратно на кухню. Все, разведусь, думал я, закуривая новую сигарету. С ней уже жизни не будет.

Из комнаты послышался какой-то шум, и, подойдя туда, я увидел следующую картину: Вадим с Петром тащили упирающуюся Лену к разложенному дивану, Петр уговаривал Лену: «Пойми ты, не могу я кончить стоя, щас ляжем, и зальем в тебя до макушки». Лена, с мольбой глядя на меня, кричала: «Нет, в меня нельзя, хватит уже, я больше не могу, отпустите меня». Ну, это было уже слишком! Я не мог допустить, чтобы мою жену насиловали в моем же доме.

«Отойдите от нее», спокойно сказал я, войдя в комнату. Вадим возмутился: «Неет, так не пойдет. Сам-то кончил! Вот и мы сейчас ей засадим! Ты не смотри, что верещит, позавчера, пока ты спал, тоже верещала подо мной, а сегодня – свеженькая». «Сволочь», крикнула ему в лицо Лена. Вадим, отпустив ее, подошел и нагло уставился на меня. Одного роста со мной, физически, он выглядел крепче меня: явно, «качок», я же, был сухой и жилистый.

Я молча, без замаха, коротким Хуком отправил его в нокаут. Он ударился об шкаф и рухнул у его подножия. «Ты убил его!», прошептала Лена, испуганно глядя на меня. Петр стал задом пятиться к двери, не выпуская меня из вида, и юркнул из квартиры. Я сел на стул и, склонившись над ним, стал ждать, пока он придет в себя. Увидев осмысленное выражение в его глазах, я сказал: «Если еще раз увижу тебя возле жены, удавлю. Ты понял, гнида?». «Да, да, да, понял», закивал он. «А теперь вон отсюда!», гаркнул я на него. Он попытался встать, но его повело, и он на четвереньках засеменил к двери. «И вот это ты променяла на меня?», спросил я Лену. Она молча смотрела на меня сквозь слезы.

Прошло несколько минут. Наконец, взяв себя в руки, она все рассказала: « Я тебя не меняла. Мне незачем жить без тебя. Позавчера он опоил нас какой-то гадостью. Я опьянела с первой же рюмки, а та гадость возбудила меня так, что я готова была броситься на любого мужика, но ты был в отрубе. Этому невозможно было сопротивляться. Вадим распалил меня так, что я не соображала, что делаю. Вчера с утра я хотела тебе все рассказать, но не решилась. А вечером пришел Вадим и сказал, что сфотографировал наши «кувыркания», и, если я не буду слушаться его, он все расскажет тебе. А потом он полтора часа испытывал на мне немыслимые извращения, копившиеся в его в его больной голове. Я все стерпела, и молчала, потому что боялась потерять тебя. Он сказал, что назавтра придет один, и попробует раскрутить тебя на оргию. Если ты бросишь меня, я все пойму, и приму это безропотно». Лена, сгорбившись, ушла мыться, а я, уйдя на кухню, курил и пытался прийти в себя.

Вернувшись, она заявила: «То, чем он поил нас сегодня, не слабее того, что было позавчера, я это чувствую сейчас по себе, и еле держусь. Представь себе, если человека три дня поить возбудителями и драть во все дыры, не давая кончить. Но и тебе, я вижу, не легче», и кивнула на мой колом точащий член.

Теперь я все понял. Эти три дня Лена страдала, пытаясь заглушить в себе возбуждение и терпя унижения. Она надеялась, что сегодня я прерву эту вакханалию, но сама, боясь Вадима, не могла этого сделать. Она разрывалась между желанием рассказать все и страхом потерять меня. А я, тупой ублюдок, считал, что все эти дни она, охваченная животной похотью, сама шла на это. «Прости меня, дурака», сказал я, прижав ее к себе, «Тебе больно там?». «В попе немного свербит».

Я взял ее на руки и, отнеся в комнату, бережно положил на диван. Потом разделся сам и лег возле нее. Я целовал ее в щеки, в лоб, в шею, но не мог заставить себя поцеловать в губы. Лаская руками все ее тело, я потихоньку приближал руки к ее интимным местам. И наконец, когда, приоткрыв губки влагалища, я стал их нежно ласкать, Лена прохрипела: «Хватит уже мучить меня – я и так вся дрожу» и раздвинула ноги. Я лег на нее, и, взяв руками за попу, осторожно вошел в нее. Начав с легких движений, я стал наращивать амплитуду. Вскользь задевая членом какую-то точку на шейке матки, я чувствовал непроизвольные ответные движения ее бедер, а легкие всхлипы ее стали перерастать в постанывания. Чувствуя приближение ее оргазма, я стал делать те самые движения, что отнимали так много сил. Не вынимая члена, поочередно то подсовывая под ее попу колени, то ложась на нее каждые две секунды, я совершал членом какие-то действия во влагалище, которые всегда доводили ее до оргазма. И в этот раз, пару минут спустя, Лена вскрикнула и, сотрясаясь от оргазма, кончила подо мной.

При таких выкрутасах кончить невозможно, и я просто лежал пластом. «Ты взорвал меня изнутри! А сам не кончил. Отдохни немного, и я расквитаюсь с тобой», ворковала Лена, обняв меня. Минут через пять она опустила руку на мой пах и, дождавшись реакции, сказала: «Я хочу, чтобы ты сделал то, что сделал со мной он». Я вскинулся, но она, закрыв мне рот рукой, настаивала: «Сделай это со мной, иначе я буду чувствовать себя грязной шлюхой, а ты будешь брезговать целовать меня в губы».

Я кивнул. Лена легла между моих ног и, взяв в рот член, стала посасывать его и делать движения головой, имитируя движения влагалища на моем члене. Я был возбужден до предела, и через минуту застонал. Почувствовав приближение оргазма, она вцепилась в мои бедра и насадилась ртом на мой член до упора. Испугавшись за нее, я попытался снять ее голову с члена, но она намертво вцепилась в мой пах, и я, закричав, стал изливаться ей прямо в горло. Она не отпускала меня до тех пор, пока последняя судорога не отпустила меня. Я прижал Лену к себе и поцеловал в губы. Немного придя в себя, я спросил: «Где ты так научилась?». «Учитель был хороший вчера. Сволочь», ответила она, а, помолчав, добавила: «Этот натуризм – такая гадость». Я попытался переубедить ее: «Дело не в натуризме, а в людях. Само по себе, это движение безобидно и довольно интересно. Я поищу тебе подборку в интернете, и, может быть, ты изменишь свое мнение».