Сашка

Нет, на Олечку я не пялился, смотрел искоса, боковым зрением, как разведчик на вражеского часового. Про то как люди чувствуют пристальный взгляд я читал не раз и даже проверял на своей соседке по парте Машке Фокиной. Мы сидим с ней на задней парте и когда она отвечает с места утыкался взглядом ей или в попу или в грудь. Машка тут же сбивалась с мысли, начинала непроизвольно контролировать швы на юбке или бретельки лифчика сквозь блузку. С Шуркой в течение недели научных экспериментов, когда мы еще не знали, что можно влиять на наши метаморфозы, мы совершили единственный выход из дома в чужом теле – дошли до булочной. Вот тогда я и сам ощутил на себе, точнее на голых Шуркиных ногах жар как от лампы теплового рефлектора. И как это я согласился натянуть дурацкую короткую юбку, а не Шуркины джинсы. Чужие взгляды может девчонкам и доставляют удовольствие, у меня же вызвали раздражение...

В общем Олины сиськи и остальное я рассматривал совсем не в упор. Во всяком случае пока она не уснула. Мы перед этим обсуждали разные стрижки интимной зоны и когда Оля спросила мое мнение, я вывалил все, что услышал от мамы на прошлой неделе, когда она брилась. А в заключение, совершенно не комплексуя, выдал, мол, когда у меня нарастет из чего можно делать прическу, тогда и буду над ней думать. Про Олину широкую и ровную полосу волос я долго соображал, что сказать. Долго не потому, что сказать было нечего, а потому что был железный повод разглядывать девичью письку без риска выставить Шурку извращенкой. Даже рисовал варианты на лобке, смеющейся от щекотки Оли. Потом мы повернулись на живот и Оля засопела, а я, выждав еще немного, сел лицом к Олиной попе, поэтому заметил подбежавшую совершенно голую Марину Александровну уже в самый последний момент.

Она замахала мне рукой, требуя, чтобы я шел за ней, я поднялся на ватных ногах, предчувствуя неприятности, и с ужасом пытался догадаться, где прокололся. Груди она держала руками, чтоб не мотались, писька затерялась в густых рыжеватых волосах, зато мощную круглую попу я рассмотрел без помех, пока шел за ней. У мамы почти не хуже. Вместо ожидаемого и не первого в моей жизни учительского разноса я, встав перед Мариной Александровной, услышал такое!...

Разъяренная голая женщина высказала мне диким шепотом, это она, мол, Шурка, что пока я разглядывал Олечкины прелести, интерференция оргазмов переместила ее в тело Марины, которая АЛЕКСАНДРОВНА. Ее отчество настолько прилипло к ее имени в школе, что видимо и сыграло определенную мистическую роль.

— Что?! - спросил я, опешив, - Марина Александровна занимается онанизмом? Она же старая и училка!

— Дурак, о чем ты думаешь! – Шипела Шурка, - я постарела на двадцать лет, пожилая Марина Александровна стала тупым юношей с вечностоящим хером... Ты же останешься в девичьем теле, но не долго. Я тебя сейчас убью! Что делать, Сашенька, придумай?

— Да ладно, не переживай. Ночь все расставит по своим местам. Дай лучше потрогаю у Марины Александровны сиськи, это же уникальная возможность. Ну убери от них руки, дай погладить. Сама-то уже натрогалась. Хи-хи!

— Гад какой! Знал бы ты как они раскачиваются, я же без бюстгальтера.

— Мама обещала, что у тебя такие же вырастут – вот и выросли!

— Вот блин, чтобы нравиться мужикам, я должна таскать на себе всю жизнь эту непомерную тяжесть? Не надо мне такого счастья! Эй, не лезь в письку, мы так не договаривались. ПомнИ по-быстрому груди, раз так охота, и давай махнемся телами. Я получу свое, а тебе даже лучше – рожать больше не надо и учиться. Диплом ты уже получила.

— А мы не запутаемся еще больше? – задумался я.

Просчитать возможные варианты мешала узкая Шуркина рука помимо моей воли углубившаяся во влагалище Марины Александровны aka Шура по самое запястье. Я ощупывал шейку матки, виденную уже мной у мамы. Шурка перестала ворчать и, вольно раскинув ноги, расслабилась, даже огромные малые губы для меня развела, прислушиваясь к новым неизведанным ощущениям в ранее недоступном ей влагалище.

— Шурка, не тормози, ты свою письку лучше знаешь, начинай меня мастурбировать. А я постараюсь довести до оргазма женщину.

Несколько минут мы сосредоточенно терли посторонние письки. К счастью у меня какой ни какой опыт был, и я не забывал про груди с крупными, как фаланга Шуркиного большого пальца, сосками. Я не забывал о синхронизации и вовремя предупредил сестру:

— У меня на подходе, так что лучше притормози, если сама еще не готова, - а сам удвоил усилия, запуская мизинчик в попу маминой лучшей подруги.

Пробилась мысль - а как мы будем смотреть потом в глаза Марине Александровне? Но не задержалась.

Сестренка вздохнула и опять зашевелила толстенькими сильными пальчиками по маленькому клитору и небольшим аккуратным губкам. Я же не прекращал трахать одновременно анус, влагалище и клитор, подводя к оргазму временную владелицу. У нас получилось!

Я как будто всплыл из глубины, открыл глаза и увидел стропила веранды. Надо мной склонилась Шурка, она продолжала шевелить пальцами в моем влаг... Нет, блин, во влагалище Марины Александровны. Ткань шезлонга под задницей промокла и остужала ягодицы на ветерке. Я сел, прижал к себе сестренку и поцеловал в губы.

— Сестричка, ты добрая волшебница. Я люблю тебя как десять тысяч братьев.

— Сашка, это не считается, - смущенно сказала, не пытаясь скрыть довольную улыбку, Шурка, - Вот вернешься в себя, обязательно должен повторить и последние слова и поцелуй. Пойду к Олечке под бочок, а ты все же попытайся уснуть. И не трогай эти несчастные мешки с сосками!

Я перестал шлепать по груди и изучать распространение по ним волн затухающих колебаний. Удивительно, но в своем теле после оргазма мне спать хочется, а в Шуркином, да и в этом, начинает кипеть пузырьками неукротимая энергия, бодрость и жажда исследований. Но я взял себя в руки и постарался заснуть, преодолевая искушение: смотреть, гладить густую шерсть, проверить дотянутся ли до колен мятые салатные листья малых губ и щипать соски. Из-за сарая слышались неразличимые девичьи голоса, такой же монотонный и нескончаемый птичий щебет, да еще журчание ручейка, впадающего в речку неподалеку.

Бли-ин, да что она удочку-то не могла закрепить как следует. Пришлось лезть в воду и выпутывать из камыша уплывшую не очень далеко удочку. Заодно и искупался, сегодня вода гораздо теплее. Но, придется пойти домой, раз тут всю рыбу распугал. Вышел на берег без трусов. Та-ак, а где я их потерял? А вот на ветке висят, похоже Шурка их стирала, но уже высохли. Одеяло с шортами на нем лежало в тени ивы. Это что, свое тело она загорает, а мое нет? Чтобы осенью хвастаться, что загар у нее гуще!

Шурка

Я поскакала за сарай легкомысленной козочкой, радуясь весело подпрыгивающим плотненьким сисечкам, и с разбегу бухнулась на одеяло.

— Сбегала попить, - объяснила проснувшейся Олечке, - хочешь тебе принесу?

— Хочу, - улыбнулась немного заторможенная от сна Оля, - но послушай сначала, а то забуду... Мне приснилось, что я голая лежу на уроке анатомии на учительском столе и биологичка показывает на мне расположение вторичных половых признаков. А потом вызывает отвечать домашнее задание твоего брата. И он крутит меня будто глобус, ища со всех сторон клитор, как Тринидад. Мне так приятно от его теплых рук... Но Саше ставят двойку. И его сменяет толстуха Ирка Сажина. Она выходит и тоже начинает разглядывать меня начиная от подмышек. Потом учительница строго говорит: «Шпаргалками не пользоваться!» И выдергивает за рукав руку тупой Ирки из ее же трусов, та даже подол не одернула... А я лежу голенькая и красивая, все одноклассники, даже двоечники, разглядывают меня и мне ни капельки не стыдно. Правда ведь мне можно не стыдиться своего тела? Разве что сисечки были бы побольше... чтоб мужики облизывались.

— Олечка, тебе не надо всем мужикам нравиться, важнее понравиться одному, который увидит твои голые сисечки и ему не надо будет других. А таскать по два рюкзака как парашютист, причем оба спереди, ты и представить не можешь как тяжело.

— Шурка, мне порой кажется что ты меня старше. Ты еще девочка? Я никому не скажу.

— Девочка... формально. Дальше петтинга... ну, если совсем честно то и минета с куни, дело не зашло, - все-таки я покраснела.

Оля вздохнула и ее глазки заблестели, накапливая слезки:

— А у меня все наоборот, формально я женщина...

Я обняла ее, сиська удобно вошла между сисек, они такие одинаковые, как зубчики на шестеренках. Стала гладить накаленную на солнце спину и утешать, переключая внимание на другую тему:

— Оль, а тебе парень какой-нибудь нравится?

— М-м-м, твой Саша, - набралась храбрости и ответила Оля, - но не судьба – он меня ниже и младше...

— Это мне не судьба... Если и выйду замуж, то только за такого как он, а не встречу, так и не выйду. И не в росте дело, понимаешь, мы с ним как две части целого, но не разбросанные по миру, а с детства вместе, как близнецы. Я могу чувствовать то же что и он, Сашка аналогично... Ладно, пойдем в дом, как бы не сгореть.

Мы, встряхнув, скатали одеяло и понесли его как бревно на устаревшей картине. Выйдя из-за угла, услышали как Олина мама говорит по телефону... с моей мамой!

— Да, прекрасно устроились, Саша чуть ли не все дрова переколол, сейчас на речке рыбачит, вижу с высоты веранды, как удочкой машет на берегу. Наши девки, пользуясь его отсутствием загорают голышом... Конечно... И я голышом... Нет, я контролирую, бдю... Уснула правда чуть-чуть. Ты представляешь, очень ярко и предельно достоверно приснилось, что я вот такая как есть даже без купальника, только тощая... как в молодости, загораю на берегу с фаллоимитатором воткнутым на место... И не говори... Уж и не вспомню, когда мужик во мне был... Да, самое смешное этот пластиковый дрын, мало того что теплый и сам собой изредка подергивается, он еще подлец увеличился в объеме, едва я рукой тронула... Да нет, раза в четыре, нет я не мерила... ну ты еще расскажи физичке закон сохранения вещества... Ну и вдобавок он затвердел как настоящий, и даже капелька на кончике появилась. По-моему там даже яйца болтались под ним... Умеют так делать или это плод моего воображения?