Наконец-то я собралась, пользуясь терминологией Даниила Хармса, растрепать нашу компанию. Мы называем её: "Турбавера". “Турбавера? – спросите вы, – а что это такое?” Отвечаю: все компании делятся на две категории: “турбаранды” и “турбаверы”. Мы сами, ещё учась в лицее, на уроках латыни придумали эти термины. Tuba – это компания, толпа;  vera –  это истина (in vino veritas) randa - это случай, стечение обстоятельств. Турбаранды – это компании, собранные случайно, благодаря внешним обстоятельствам. Например: школьный класс, пассажиры автобусе или в зале ожидании вокзала, больные в многоместной больничной палате – это типичные турбаранды. Турбаверы же – это компании, держащиеся на внутреннем единстве её участников. Например, компании близких друзей. Я не могу сейчас дать определение этому внутреннему единству, но есть что-то такое, что заставляет людей находить друг друга в бесконечном суетном мiре, и если турбаранды распадаются при первом же удобном случае, то турбаверы держатся долго, часто всю жизнь их участников.

Так вот, наша турбавера образовалась очень давно, ещё в нашем босоногом детстве, на берегах великой русской реки Волги, а потом ещё прирастала участниками в Москве, в "Лицее мiровой духовной культуры", в котором многие из нас учились, и на каникулах в Кимрах (городок на берегу Волги), где мы постоянно бывали.

Душа нашей компании – девчонка по имени Мелания. Забегая вперёд скажу, что многие её считают – потомственной ведьмой. У неё, точней у её бабушки, дом на берегу Волги, куда наша компания ездит при каждом удобном случае. Собственно Мелания нас туда привозила и там нас собрала. Мы там купались, пили самогоночку, которую местные аборигены зовут "всамделишная",  парились в бане, одним словом, оттягивались по полной. Мы там любили бывать...

В Меланию по уши, но безнадёжно, влюблён Серёга Буйков. Он ловелас, донжуан, одним словом по-народному говоря – “ёбарь”. Правда Мелания ему не даёт, однако надежды всё равно он не теряет.

В Серёгу Буйкова, в свою очередь, влюблена Лена Чуримова (для друзей из нашей турбаверы она – Ленка), но большинство её друзей и знакомых (не входящих в нашу турбаверу) зовут её Леночка. Леночка сирота, Когда ей только исполнилось 11 леТ у неё умерла мама, и Лена долгое время жила одна с отцом. Но об этом потом.  Серёга её не трогает, в смысле не трахается с нею (хотя, по-моему, она была бы не против) потому, что ему это категорически запретила делать Мелания – лучшая Ленкина подруга. Мелания сказала Серёге: “Если ты, гад ползучий, хоть пальцем её тронешь (разумеется она имела ввиду перст, таящийся у него между ног), то на мою близость больше никогда не рассчитывай!”. Вот такой разомкнутый треугольник, но подробности – далее.

Так как “трогать перстом” Мелания запретила Серёге одну только Ленку, то Серёга без зазрения совести проделывает это со многими другими и даже с двумя девчонками из нашей турбоверы сразу. Первая – это Танька Завьялова. Он замечательная незлобивая девчонка, умная, довольно красивая, но главное – сногсшибательно эффектная, с идеальной тренированной фигурой и с хорошим чувством юмора. Танька живёт одна в уютненькой однокомнатной квартире, куда отселил отселил её отчим, чтобы она не мешала им, с Танькиной матерью делать им собственного ребёнка. Серёга Буйков регулярно заваливается к Таньке, и они с наслаждением трахаются у неё до вечера, а потом неизменно он идёт домой к своей постоянной подружке, как сейчас говорят, к “гражданской жене”, Агнешке Вербицкой, у которой обычно он и ночует. Танюха не слишком-то стеснена моральными рамками. Хотя правильнее было бы сказать, что она моральными рамками считает нечто иное, чем ханжеские общественные запреты с кем можно спать, а с кем нет, которые всё равно все нарушают направо и налево. Поэтому она, будучи Агнешке верной подругой, никогда не позволяла себе клеить Серёгу и даже просто строить ему глазки в её присутствии.

Агнесса Вербицкая тоже принадлежит к нашей турбавере, и зовётся у нас Агнешкой. Она тоже живёт одна, правда в двухкомнатной квартире, но совсем по другой причине. Родители Агнешки находятся в длительной командировке в Польше, но так как они “обрусевшие” поляки, то хотят, чтобы их дочка воспитывалась в российской элитной частной школе (каковым и был наш лицей), в котором закон Божий преподавался бы православным священником, а не католическим ксенздом. Конечно бы они очень смутились, узнав, что их невинная агница сожительствует с таким распутным парнем, как Серёга Будков, ведь это категорически запрещено, как католическими, так и православными законами. Но об Агнешке – в своём месте.

Впрочем, мне кажется “рекогносцировка” моя затянулась и, чтобы не было скучно. Начну с самой сути. Об остальных расскажу по ходу дела. Я буду рассказывать, как в старых средневековых романах, часто прибегая к прямой речи участников и их пересказов событий.

Ленка Чуримова

Первый рассказ будет о Ленке Чуримовой.

Ленка была сирота. Когда ей было лет 10 или 11, у неё умерла мама, и Ленка жила с одним папой. Папа любил её до безумия, а она его, и они долгое время жили вдвоём. Ленкин папа, Борис Витальич был успешным дизайнером. У него была собственная небольшая дизайн-фирма, и он неплохо зарабатывал, делая интерьеры квартир и домов богатым людям. Часто у него были заказы за границей, и Ленка в детстве побывала во многих странах и на заграничных курортах, куда отец возил Ленку, чтобы её утешить после смерти матери. Кроме всего прочего, он спроектировал коттедж на берегу Волги сделал там интерьеры одному кимрскому крутому деловому человеку по прозвищу “Сермен”. Тогда он и купил домик под Кимрами, рядом с избушкой Мелании. Так Ленка попала под Кимры и там на берегу Волги познакомилась с кимрскими мальчишками. Общительная, озорная и непосредственная Ленка быстро влилась в пацанский коллектив и скоро стала у них настолько “своим парнем”, что они забывали, что она девчонка матюгались, купались при ней голышом и даже соревновались, кто дальше поссыт с крыши сарая. Она же воспринимала всё это, как должное, только немного досадовала на то, что ей чтобы помочиться, приходится всё время приседать.

Теперь, кое что об отношениях Ленкиного любимого Серёги и Таньки Завьяловой.

О начале своих отношений с Серёгой Буйковым она мне рассказывала так:

– “Я Серёжку ведь знала давно, ещё с детства, но встречалась с ним только летом на Волге, когда ездила в деревню. Я тогда даже не знала, что он тоже из Москвы, думала, он местный – откуданьть из Кимр. А потом вдруг он появился у нас в лицее, и показался мне совсем каким-то другим. Мне сперва показалось даже, что он меня не узнал, а я на него сразу же тогда запала. Я училась в то время в пятом классе, а он в седьмом. Он высокий такой красивый парень, загорелый со светлыми волосами и голубыми глазами, похож на какого-то американского актёра. Он мне улыбался, пропускал вперёд в дверь, даже однажды взял меня под локоть, увёл в сторонку, наклонился к уху и что-то сказал. Я сейчас даже не помню, что именно потому, что в голове у меня всё закружилось, и я чуть не бухнулась в обморок. Потом одно лето я пропустила потому, что папа взял меня в командировку на Сицилию.

Потом как-то уже через год Серёга подошел ко мне в школе и говорит:

– Ленк, дискотека будет, я хочу на дискотеку сходить, пойдёшь со мной?

Представляешь, вокруг него столько девчонок вьётся, а он ко мне подошел. Ну, я конечно с радостью согласилась. Только мы пришли, а там белый танец объявили. Я собралась, было, с духом его пригласить, а тут какая-то девчонка – раз – и прямо из-под моего носа его у меня увела. Потм он сам какую-то пригласил... потом ещё другую... Уже когда он покурить на улицу вышел, я отчаянная такая, подвалила к нему и говорю:

– Серёнь, а давай я буду твоей девушкой, а ты моим парнем?

А он усмехнулся и знаешь, что, этот гад мне на это сказал?

– Ленчонок, у тебя ещё трахалка не выросла. Тебе надо ещё мальца подрасти!

Я от позора просто не знала куда деваться! Повернулась, убежала и расплакалась. Потом я неделю целую с ним не разговаривала и даже близко к нему не подходила. А он потом сам подошел ко мне и говорит:

– Ленк, ты не обижайся на меня, что я тебе так сказал. Просто ты ещё несовершеннолетняя ещё, чтоб моей девушкой быть. Я трахну тебя, а меня посадят – нафиг мне это надо! Ну, в общем прости... не сердись я всё равно твой друг”.

Ну, я - дура, конечно, его простила, и мы с ним помирились, вернее, это я смирилась потому, что этот гад мне всё равно смерть, как нравился".

Потом ещё про такой случай она рассказывала:

Каталась она как-то на скейте в парке, а одета была она, как обычно, весьма вызывающе сексапильно. Шортики на ней такие крошечные даже на её маленькую попку едва налезают, свитер широкий на голое тело – то одна сторона, то другая с плеча сползает, и он длинный такой, что если его носить навыпуск, он все шорты перекроет, и будет казаться, что она без трусов. Поэтому Ленка нижний край подтыкала спереди под ремень, чтобы её классные шортики не скрывались. Одним словом, – провокация. Накаталась она, значит, взяла свой скейт подмышку и идёт, такая, по сторонам пялится. Тут вдруг подваливает к ней Тимка – однокласскник Серёги Будкова, и говорит:

– Прывэт, красавыц! – он родом с Дагестана и с кавказским акцентом говорил, – Почему пешком? Что колесо на твой скэйт лопнул? Давай, подкачаю!

Ленка ему, такая независимая, говорит вежливо:

– Слушай, Тимка: отвали! – а он ей:

– Ты зачэм минэ грубышь, малафка?! – а она:

– Я тебе не грублю, а вежливо говорю: “Отстань!”, – а он:

– Я просто хатэт, штоб ти бил мой дэвушка...

А Ленка то ли не поняла его акцента, то ли нарочно сделала вид, что не поняла, и ляпнула:

– Да не буду я бить твою девушку!

– Ти минэ нэ так понял! Я хочу тыбэ сделать мой дэвушка!

Ленка скривилась, как она умеет, и говорит:

– А вот я не хочу! – а он:

– Сыравно ты будэшь моя! Ныкуда нэ дэнэшься! – взял её за подбородок и говорит, – а такая ти даже минэ болше нравишься!

Ленка ему:

– А ну-ка руки быстро убрал!

И тут откуда ни возьмись появляется Серёга Будков и говорит:

– Чё, ребят, какие-то проблемы?

Тимур же ему отвечает:

– Нэт, Сэрый, ныкакых проблэм! Валы, куда шел! – а Ленка начала, было:

– Да вот, Серёжь, он... а Серёга сразу понял в чём дело и говорит Тимуру:

– Слышь, Тимка, оставь её! – а Тимур приставил ему к лицу кулак и говорит:

– Ти чё эт, Сэрый, борзронул?

А Серёга отошел в сторону и как засветит Тимке в челюсть, и они сцепились. Но Серёга дал ему подсечку и сбил Тимку с ног, а Тимур поднялся, выхватил нож и кинулся на Сергея. Но Серый увернулся и двумя мощными ударами в голову отправил его в нокаут. С тех пор Тимка Серёгу шибко зауважал. Кавказцы хорошо понимают силу и уважают тех, кто сильнее их.

Потом ещё Ленка рассказывала такую историю:

“Прихожу я как-то,  – говорит, – к Танюхе в гости, а входная дверь в её квартиру не заперта и даже чуть приоткрыта. Захожу я в прихожую, снимаю свои военные берцы, прохожу в кухню и что же я вижу:

Танька в одной футболке, с голой жопой, лежит животом на кухонном столе, а сзади Серёга Будков со спущенными штанами пристроился к её жопе и увлечённо трахает её (не то в задницу не то в “передницу” – я уж не знаю), но закатив глаза и с видимым наслаждением. Танька же стерва, опершись локтями о стол, невозмутимо, будто ничего особенного не происходит, тоже с большим удовольствием ест мороженное... обкусывает его со всех сторон, снимает пальчиками фольгу и продолжает лакомиться, будто всё происходящее её не касается. Я замерла и стою, как вкопанная, не шевелясь. Хлопаю глазами, смотрю и не занаю что делать: то ли потихоньку уйти, то ли заорать: “Эй вы, сволочи! Чего вы тут творите при людях-то?!”, то ли смотреть, что будет дальше? А дальше было вот что: Серёга вдруг застонал, выгнулся, вынул свой здоровенный дрын и, задёргавшись в конвульсиях, излился Таньке на её крестцовые ямочки. Она же подняла глаза, увидала меня и, вдруг заулыбавшись, говорит мне: “Приветик, Ленка! Хочешь куснуть?” Вот ведь стерва! Её трахают у всех на глазах, а она как ни в чём не бывало: “Хочешь куснуть?”. Я зло зубы сжала – молчу: а Серёга увидел меня, тоже улыбнулся, подтянул штаны и пробормотав: “Привет, Ленусик”, со вздыбленным членом прошел мимо меня в сортир, сверкая голой задницей. Танька же пднялась и, как была голожопая, пошла за ним следом и крикнула ему в догонку: “Серёнь, я первая! У меня ведь вся жопа в твоей сперме!”. Вот такие у них “суперпростецкие” отношения!”

Или вот другая история:

“Помнишь, Наташ, мы в деревне к Меланье в баню ходили? –  рассказывает, –  Мы однажды с Серёжей в парилке вдвоём остались, и я ему говорю: "Серёнь, можно я у тебя писюн твой потрогаю?"...

А он спрашивает:

– "Зачем"?

Я говорю:

– "Ну, просто интересно... я никада не трогала..."

– "Ну, лана, – говорит, – потрогай если хочешь"

Вот я его и потрогала, а он у него вдруг вздрогнул и сразу порос... я испугалась и руку отдёрнула... а Серёга засмеялся:

– "Чё, – говорит, – струсила штоль? Трогай ещё!".

Я опять взялась за него рукой, а он у него стал постоянно вздрагивать и расти... расти..."

Серёга говорит:

– "Ну, смелее давай, сожми его посильнее..."

Я крепче сжала его пальцами, а он твёрдый уже такой стал, горячий и сделался чудовищных размеров...

А потом Серёжка весь вдруг задёргался, и я выдавила из него что-то густое типа крахмального клея... Я испугалась, а он засмеялся и говорит:

– Ты чё, никогда спермы никогда не видела?

А я соврала:

– Видела, – говорю, а он сощурился и хитро так спрашивает:

– И где это ты такое видела?

– В порнушке, – отвечаю, аж самой стыдно стало, но если уж начала врать, то ври до конца”.

Подобных историй Ленка рассказывала мне много, но она, тем не менее, в Серёгу по уши была влюблена, и все её эти рассказы об их отношениях звучали не как сплетни, а скорее, как жалобы.

(Продолжение следует)