В туалете мама встала столбом. Красивым таким столбиком. Беленьким. Если нанести чёрные полоски, точно придорожный ограничитель получится. Благо, что мама мысли читать не научилась. Лишь иногда, глядя на мою физиономию может что-то прочесть. И то не всегда. Чаще всего, когда я в каких-то косяках, либо пакость задумал. Ну, да я, вроде бы, из того возраста уже вышел. Вон какой взрослый, с мамой любовью занимаюсь.

Мама постояла некоторое время, задрав подол своего белого нечто к подбородку и придерживая его руками. Не утерпела

— Коль, ну ты что?

— А что я?

— Коль, мы же договорились.

Не понял? Лучше спросить. Что-то я после сытной еды хреновасто соображаю.

— Ма, мы что, уже играем?

— Какой догадливый у меня сын! - Маминому сарказму позавидовал бы самый злостный сатирик - бичеватель общественных пороков. - Ты что, так в роль вошёл, что ничего не соображаешь? Ты ещё для полноты образа в носу поковыряй.

— Всё, ма, всё. Извини. Не въехал. Что делать?

Мама вздохнула, посмотрела на меня взглядом Мальвины: Ох уж эти мальчишки! Вечно от них одни неприятности. Не то, что от нас, девочек. От нас одни приятности. И без мальчишек нельзя. Кому же такие наряды красивые показывать?

— Мальчик, - даже голос изменила, артистка доморощенная, - помоги мне, пожалуйста.

— Конечно помогу. Мне мама сказала, что девочкам надо помогать.

— Я писать хочу.

— Ну так писай. Садись и писай. Мне отвернуться?

— Мальчик, - мама укоризненно покачала головой, - видишь, у меня руки заняты. Помоги мне снять трусики. А то я их описаю и мама будет ругаться.

Присев на корточки перед мамой стянул с неё трусы. Ниже колен стянул. Она на унитаз села, ворчит.

— Коль, с таким тугодумом как ты, едва в трусы не напрудила. Ещё бы чуть-чуть и играли бы по другим правилам. Детсадовка в трусы нассала. Умора. Ну, всё. Сын, не тупи, играем.

Мама встала с унитаза, всё так же придерживает платье или, как его, пеньюар, чего-то ждёт. Не дождавшись ничего от мальчика, пучащего глаза на материн красивый лобок и ничего, кроме него не замечающий, попросила

— Мальчик, помоги мне.

— Чего?

— Сын, ну ты точно затупил. Ты что, никогда прежде меня голой не видел?

— Такой никогда. Ма, я ведь не сдержусь, сорвусь.

— Я те сорвусь! Помой водичкой холодненькой своего срываку и успокойся. Коль, играй дальше. Ну что за несносный ребёнок! Мы играем, или нет?

— Играем, ма, играем. Ма, скажи, ведь девочка пришла в гости к мальчику? Так?

— Так.

— Она что, пошла к мальчику и даже не спросила, как его звать? Самонадеянная какая-то девица. Или профурсетка какая.

— Сам ты профурсетка. - Мама обиделась. - Познакомилась. Ещё как познакомилась. Вот сейчас по знакомству как врежу по голове дурной, чтобы не задавал глупых вопросов, так враз и поумнеет мой сын. И девочке легче будет с ним разговаривать.

— Мам, маленьких бить нельзя. И вообще, Татьяна Васильевна, физическое воздействие не наш метод. Шурик, мы же советские люди. Может не надо?

Мама засмеялась.

— Надо, Федя, надо. И бить тебя, маленького, буду не я, а маленькая девочка. Тресну и спрошу: Запомнил, что я самая красивая? Самая умная и самая добрая. И вообще вся из себя самая, самая, самая. Иди тебе ещё раз треснуть? Что ты спросить хотел?

— Ма, а девочка Таня в гости к мальчику пришла, так имя его, хотя бы, озаботилась узнать?

— Ах, да, конечно.

— А почему же тогда она меня всё время мальчиком называет? Забыла, как звать? Короткая девичья память?

— Да? Странно. Наверное это просто я для идентичности.

— Чего? Чего ты сказала? Это ты кому такие мудрые слова говоришь?

— Забудь. Играем. Коля, ты мне поможешь?

— Да, Таня.

— Помоги мне писю вытереть. У меня ручки заняты.

Ого, уже ручки, не руки. Вживаемся в образ, однако. Прогресс.

— Таня, пока мы тут выясняли кто из ху, твоя пися высохла. И хорошо, что совсем не присохла. Сейчас я намочу полотенце и вытру тебе писю. Или ты подмоешься?

— Паразит ты, сын. И большая сволочь. Кто же такое маленькой девочке предлагает? Давай уж своё полотенце. И не забудь потом одеть девочке трусики. А то проси тебя, толстокожего.

Мама стойко перенесла вытирание, хотя я старался изо всех сил возбудить её. Честное слово, если бы дала прямо тут, то... А что то? То мне и играть бы расхотелось. Спустил и отдыхай, пока снова не встанет.

Поправив платьице ( И кто только назвал эту воздушную драпировку тела платьем? ), сказала.

— Мальчик... Тьфу ты, совсем ты, сын, меня запутал! Коля, ты хочешь писать?

— Очень.

— Давай я помогу тебе штанишки снять.

— Я сам.

Для реальности образа даже насупился, став серьёзным и притопнул ногой.

— А моя мама сказала, что девочки должны помогать мальчикам. Она же помогает папе снимать штанишки и трусики. Я сама видела.

— Ма, не надо таких подробностей. Я сейчас ржать начну.

Мама исполнила обещанное, заехав по загривку со всей, как мне показалось, дури.

— Ойййй! За что?

— Было бы за что, пришибла бы напрочь. Не дёргайся. Девочка же маленькая, ей трудно первый раз.

— Ага, - потирая шею, трудно. А подглядывать за родителями не трудно.

— Будто ты за нами с отцом не подглядывал?

— Кто? Я? - Моему возмущению не было предела. - Да я... Ну, было разок.

— Угу. Считай, что я тебе поверила. Пару раз, когда стояла раком, твою морду видела в щели двери. Кончала как раз, а так бы я тебе шею-то намылила, чтобы не подглядывал.

— Ма, а почему потом ничего не сказала? Ну, после?

— Дурак ты потому что. Да когда ты подсматривал, я такой оргазм испытывала... Ладно, прекращай, а то я промокла.

— Так может мы...

— Не может! - Мама резко оборвала мои потуги, обломила, не дав развить мысль. - Стой ты, вертушка чёртова.

Стянула с меня штанишки на лямочках.

— Ой, Коля, у тебя трусики точь в точь как мои. Мне мама их в школу одевает. Давай я их тоже сниму. Ой, Коля, а у тебя пися, как у папы.

— А ты что, думала, как у тебя будет?

Мама засмеялась.

— Ма, ты что?

— Всё, сын, садись на унитаз, а то промажешь. Анекдот вспомнила.

— Какой?

— Мальчик первый раз увидел у девочки писюлю. Смотрел, смотрел и спрашивает

— Потеяя?

— Неа.

— Отайвая?

— Неа. Так и бия.

— Стянная канстюкция.

Еле как затолкав торчащий...Торчащую писю в унитаз, сижу, хохочу, представляя этих девочку и мальчика.

— Ма, а у тебя так и бия?

— Ссы давай, не отвлекайся. Мне ещё тебя одевать.

— Да ладно, ма, я сам.

— Дурак. Девочке же интересно.

— А мальчику?

— А мальчику ещё интереснее. Помню мне в детстве Костя всегда помогал трусы снимать и одевать.

— Это какой?

— Брат двоюродный. Ну, дядя Косточка.

— Ааа, вспомнил. Вот бабник. С детства такой был. А чего же тётя Валя от него сейчас хочет?

— Ты ещё хлеще растёшь. Ну, ты всё?

— Да.

— Коля, вставай. Я тебе писю вытру. Ты же мне вытирал.

— Мальчикам не вытирают.

— Как это?

— Вот так. Они потрясут и всё.

— А можно я потрясу?

Проявив невиданную щедрость, разрешил. Путь девочка попробует хотя бы в руках подержать писю мальчика, раз у самой такого нет. То ли сломала, то ли потеряла, то ли так и было. Мама, то есть девочка Таня, взяла твёрдой рукой, и не скажешь, что впервые, мою писю и стала ей трясти. Да так активно, так азартно, что, того и гляди, оторвёт совсем.

— Ма, ма! Оторвёшь!

— Ну и что?

— И не будет у тебя игрушки.

— Будет. Покладу в морозилку и буду по мере надобности пользоваться.

— Ледышкой?

— Да, об этом я как-то не подумала. Ладно.

Мама отпустила испуганный член на волю. Тот со страха сжался так, что и не найдёшь сразу. Посмотрела, опять смеётся, что-то вспомнила.

— Коль, недавно прочитала. Жена мужу говорит: Милый, вот я узнала, что у тех мужчин, кто врёт, член с каждым разом становится всё меньше и меньше. Может даже начать расти в обратную сторону. Муж отвечает: Да я встречал таких людей. Жена с интересом: Где? Муж отвечает: Да где угодно. Это вы, женщины. Вот смотрю, у тебя как бы в обратную сторону не начал расти.

— Успокойся, ма. Даже если это и так, ничего страшного. Подумаешь, две лесбияник у нас появятся.

Помогла подтянуть трусы, штаны.

— Коля, а давай поиграем.

— Давай. А во что?

— Сейчас в комнату пойдём и я тебе всё расскажу. Пошли?

— Пошли.

И мы с мамой пошли в комнату, сели на диван, приготовились играть дальше. Надо же девочке Тане и мальчику Коле познакомить свои писи друг с другом.