— Горжиевски, давай я тебя выебу.

Я откладываю документы в сторону и устало тру глаза. Девять вечера, в конторе уже давно никого нет. Моя личная помощница и секретарь Александра Горжиевски сидит за соседним столом. На ее лице вспыхивает небольшой румянец, она ничего не отвечает, только чуть отворачивается в сторону, к окну.

— Ну, нельзя, нельзя делать такие ошибки. Ты скоро от смысловых скатишься к грамматическим. Горжиевски, ничего личного, тебе нужно встряхнуться и разгрузить мозги.

Где-то год назад Александра сделала большую и грубую ошибку. Я был очень усталым, взвинченным, немного пьяным и вместо обычного, корректного замечания предложил радикальный способ поставить ее мозги на место. Выебать прямо на ее рабочем месте, поскольку случай клинический, а обычные замечания не действуют. К моему удивлению, она не возмутилась и не уволилась. Девушка удвоила старания и только краснела, когда я делал очередное замечание, как будто что-то вспоминала. А я был доволен, экий воспитательный эффект и всего лишь одной фразой. А теперь я опять сорвался.

— Это не ошибка, Шеф, я просто не знаю что делать, идей нет. Наверное, действительно нужно как-то. ... Она замолчала, и после паузы продолжила – просто сделать и больше не думать про это.

Девушка встала со стула и отошла от стола. Я видел, что последние часы работы не прошли для нее даром. Тело двигалось скованно, наверное, как и у меня затекло и онемело. Разминая на ходу шею и плечи, девушка пошла в туалетную комнату. Цокали высокие каблучки по паркету, покачивалась аппетитная попа обтянутая безупречной юбкой, черные строгие колготки, белая тонкая блузка, под которой просвечивал ободок бюстгальтера.

Я тоже встал, несколько раз взмахнул руками, разминаясь. Подошел к окну. Восемнадцатый этаж, темный зимний вечер, улица, заполненная вечерним потоком машин. Действительно, в голову уже ничего не лезет кроме глупых и пошлых фраз. Сел на диван, откинул голову на спинку, закрыл глаза.

Опять стук каблучков, шум передвигаемого офисного кресла.

Я открыл глаза и сказать, что удивился, было бы неправильно. Увесистый такой кусочек чистейшего шока влетел в мою голову и выбил все сознательные мысли.

Александра сидела в кресле напротив меня, на самом его краю, плотно сдвинув ноги. Юбка была поднята по самое-самое некуда. Наверное, она подняла ее до пояса, села задницей на кресло, а дальше как получилось. А получилось заманчиво, еще сантиметров пять и будет видно откуда ноги растут, подумал я. Колготок не было и круглые колени блестели отражением яркого офисного освещения, включенного на всю катушку. Бюстгальтер исчез, три верхние пуговицы блузки были расстегнуты. Два таких приличных холмика третьего размера хорошо видны. Соски просвечивали и натягивали ткань.

— Только это, Шеф, туда сегодня не буду, я не готовилась, поэтому. ... Она сбилась с мысли, опустила голову и замолчала. Лицо полыхало румянцем, глаза блестели, руки вцепились в подлокотники кресла, косточки кистей побелели от напряжения.

— Хм. Я прочистил пересохшее горло, первое слово у меня просто не получилось произнести.

— Хорошо, как скажешь, можешь рулить и действовать.

Перевел взгляд на свой пах, там что-то начинало увеличиваться и шевелится. Потом опять взглянул на Александру.

— Давай, Горжиевски, приступай.

Александра смотрела на меня с каким то отчаянием. Костяшки рук стали совсем белыми. Поручни поскрипывали и были готовы оторваться. Мы не отводили глаз друг от друга, пауза тянулась и тянулась.

И тогда я очень-очень мягко и негромко сказал.

— Давай, Сашенька, сделай это. За пять лет нашей совместной работы я впервые так ее назвал.

Теперь уже Сашенька, на последних крохах храбрости, закусила нижнюю губку, оторвала руки от кресла и одним движением опустилась передо мной на корточки. Тонкая женская кисть коснулась ширинки, потом потянулась к ремню. Одной рукой совсем не получалось, пришлось помогать другой. Дело шло с трудом, я не помогал и думал, что есть на свете справедливость. В юности с застежками бюстгальтеров намучился, теперь наступил мой черед смотреть на страдания других.

Уважаю Горжиевски, хороший работник хорош во всем, за что ни возьмется. Никакой торопливости и нервозности не было выявлено в этом, несомненно, трудном и непривлекательном деле. Ремень был ослаблен и расстегнут, молния брюк опущена, края ширинки разведены в сторону, рубашка расстегнута и поднята, пуговицы на трусах аккуратно расстегнуты. Мой член был освобожден из тесного плена ласковой и заботливой женской рукой.

— Ого, Шеф, он у вас огромный.

— Ничего выдающегося, Горжиевски, средний, обычный хуй. Не жаловаться же ей, что примерно в каждую десятую мою женщину он просто не помещается, а большинству остальных больно. Приходится быть осторожным и аккуратным, постепенно растягивая женщину под свой размер.

Александра еще раз взглянула в мои глаза, вздохнула, опустила голову и взяла в рот. Сосала она добросовестно, не глубоко, как леденец. Обширной практики и опытных наставников в ее жизни явно не было. Минут через пять добросовестных усилий она освободила рот, с корточек плюхнулась на попу.

— Я больше не могу, рот устал и ноги затекли.

— Хорошо, я помогу, только все проглотишь. Встань на колени.

Дрочу себе сам. Александра смотрит не отрываясь.

— Бери в рот и ласкай язычком, командую я.

Язык трется о залупу, и через несколько секунд я начинаю кончать. Льется из меня много и долго. Не отпускаю до самой последней капли.

— Молодец, Горжиевски, хорошая работа, говорю я. А что еще может сказать правильный руководитель?

— Только я не могу считать, что я тебя выебал. Поэтому подготовься и предупреди, когда будешь готова. А вообще, ты молодец.

Через три дня.

Мы работаем, папка с текущими бумагами подходит к концу, но Александра не уходит, смотрит на меня и куда делась ее уверенность.

— Шеф, я сегодня готова, ну, Вы понимаете?

— Хорошо. Закажи номер в гостинице, которая поближе. Все таки офис не место для таких способов стимуляции мозга.

После работы мы дошли до отеля, поднялись в номер.

— Горжиевски, шагом марш в душ.

Я открыл бутылку коньяка, порезал лимон, приготовил рюмки. Разделся и тоже пошел в душ. Столкнулись мы в дверях. Когда вышел из душа, девочка, закутанная в большой халат, комочком сидела в глубине необъятной кровати.

— Горжиевски, так не пойдет. Снимай с себя все, садись вот тут и ножки шире раздвинь. Ты должна знать, что я вижу все твои прелести. И ты меня должна видеть. А теперь ты будешь мне рассказывать, что я сегодня, по твоему, буду с тобой делать. Что и как, каким, по твоему мнению, извращенным способом. Подробно будешь описывать, с мелочами и художественными фантазиями. И каждые пять минут будем выпивать по рюмке коньяка. Поехали.

Первые три рюмки девичьи фантазии были стеснительными, скудными и не завлекательными. Приходилось все время задавать наводящие вопросы. После четвертой я заметил как на ее пизде появились капельки возбуждения. Значит, метод был выбран правильно и она сама себя возбудила. Пара идей у нее были вполне такие креативненькие. Чего только не придумает сотрудник, если его поощрить, например, хорошим коньячком.

— Горжиевски, раздвинь свою прелесть и покажи мне клитор. Я теперь погладь его пальчиком. Нет, не прекращай гладить, не ленись.

После пятой способность фантазировать и рассказывать была полностью потеряна. Александра откинулась на подушки и ожесточенно мастурбировала. Я подошел к кровати.

— Стой. Подними ножки вверх и держи их руками.

Я смотрел на возбужденную женщину. Глаза у нее были закрыты, учащенное дыхание, ноги раздвинуты и подняты вверх. Пизда была как полная рюмка с жидкостью до краев. Я наклонился и стал вставлять свой агрегат. С трудом, но продвигал по чуть-чуть вперед, делал несколько мелких движений вперед назад и снова вглубь. Александра повизгивала, но терпела. Вот, кажется, дальше не полезет, но вполне прилично, еще сантиметра три и я вошел бы полностью. А теперь осторожненько вытащим наполовину и снова засадим.

Через полминуты девочка кончила. Схватила меня за волосы (черт, я уже в том возрасте, когда волосы начинают беречь) и зашептала, сильней, еще сильней. Вот же мазохиста озабоченная, ей же сейчас больно и завтра болеть будет. Еще через три минуты кончила второй раз и на этом ее силы иссякли. Она вся обмякла, лежала неподвижно.

— Все, я больше не могу, хватит. Можешь кончить в меня.

Ладно, не буду мучить человека. Я почти вынул, сжал ее большие половые губы пальцами и стал делать быстрые фрикции. Десять секунд таким способом и я вошел в нее опять на сколько можно. Головка напряглась и раздулась, я стал кончать. Александра натурально взвизгнула и попыталась уползти, не знаю уж куда. Ну ладно, пять секунд может и потерпеть. А теперь осторожненько вынимаем, смотрим как медленно закрывается туннель в глубины живого организма и человек вроде бы приходит в себя и начинает шевелиться.

Через две недели, во время совместного обеда, Александра попросила меня

— Шеф, вы больше меня так, своим способом, не наказывайте. У меня появился молодой человек, и у меня все с ним серьезно.

Понятно, девочке хочется похвалиться. Она прекрасно работает последнее время и никаких причин для наказаний нет.

— Горжиевски, просто не делай ошибок. Тебе не о чем беспокоиться. Ты ведь хороший и ответственный специалист и тебе ничего не грозит.

Еще через месяц я смотрел на Александру и не узнавал. Небрежно убранные волосы, никакого макияжа, недопустимая небрежность в одежде.

— Горжиевски, у тебя все в порядке?

Александра со злостью бросает на стол ручку.

— Шеф, у меня кипят мозги, я не справляюсь, мы непрерывно ссоримся, я не могу думать о работе, я вообще не могу думать. Шеф, а можете опять полечить мою голову, ну, как тогда?

Я с готовностью встаю и говорю, чтобы она шла за мной. Иду в комнату для отдыха. Там стоит такой многофункциональный тренажер для разных физических упражнений. И он прекрасно раскладывается для разных поз.

— Раздевайся, Горжиевски, совсем-совсем раздевайся. Вот, садись сюда, удобно ведь. Так, одну твою ручку мы привяжем сюда, вторую сюда. Ножки раздвинь, мы их тоже привяжем. На соски мы наденем прищепки, а сюда вот вставим вибратор. Так, программку выберем гуманную, длина двенадцать сантиметров, примерно два раза в минуту он на два сантиметра в длину увеличивается и в ширину немного тоже. А потом обратно уменьшается, а потом увеличивается. Слезть ты с него не сможешь, видишь, как только пытаешься встать цепочки на прищепках натягиваются и сиськам больно. Все, я пошел. А ты медитируй. Нет, ебать я тебя не буду, офис не место для блядства. Какая разница, где я взял вибратор и прищепки? Нет, не покажу, что еще у меня есть. Ты медитируй, не отвлекайся. Как почувствуешь, что ясность сознания наступила, позови меня.

— Что так быстро? Всего сорок минут, а у тебя уже прояснение в мозгах? Откуда из тебя столько натекло? Впрочем можешь не отвечать, я догадываюсь. Да, можешь сейчас уйти с работы. Пожалуйста, не за что.

Прошла неделя и я был приглашен на свадьбу Александры с ее молодым человеком. А еще через месяц запланированная свадьба состоялась.

Гости подходили к молодым и дарили подарки. Я тоже подошел, поздравил и пожелал всего-всего, как и полагается. А в качестве подарка, сказал, что выписал Александре премию в размере полугодового оклада. Новобрачная меня поблагодарила за деньги и сказала, что это конечно хорошо, только мои наставления по увеличению ее интеллекта просто бесценны и она надеется получать их и в дальнейшем. Новобрачный ничего не понял.

Мне очень не понравился предвкушающий женский взгляд.

— Горжиевски, прекрати, пусть тебя муж вразумляет!