Всю свою сознательную жизнь я страдаю небольшим, но достаточно проблемным психическим отклонением — я эксгибиционистка. Мне всегда нравилось, когда кто-то видит мое голое тело, даже не просто тело, а именно мою пизду. Просто секс мне не доставляет нужного мне удовлетворения. Мне надо, чтоб мужчина смотрел на мою пизду. Тогда я могу кончить. Неважно, входит ли он в меня сзади, либо делает куни — все равно, главное, что я сознаю, что он видит мою промежность. Только тогда я способна кончить. Но больше всего я люблю мастурбировать, когда кто-то видит моё естество. Тогда я получаю невероятный оргазм.

Я не могу объяснить природу этой мой аномалии. Не знаю почему, но по-другому я никогда не могла кончить, а без оргазма я не могу. Мне становится плохо, меня накрывает дипресс, я становлюсь раздражительной стервой. Мне не комфортно жить с такой особенностью. Летом мне было проще подпитывать мою извращенную фантазию. Я пИсала при случайных свидетелях, стояла раком вблизи проходящих электричек, показывала пизду в дырочки подглядывающим в общественных туалетах и банях. Худо-бедно для удовлетворения моих потребностей впечатлений хватало. А вот зимой было сложней, трудно оголяться во всех этих пуховиках, джинсах и колготках. Короче, большое количество времени я тратила на поиски вариантов самоудовлетворения.

С мужем развелась именно на этой почве. Длинная история, но ничего интересного. Постоянные ссоры и упреки, в конце концов, привели к разводу и разрыву отношений с его и моими родителями. В итоге я осталась одна с двумя детьми на руках. Дочь Аня старше сына на полтора года, а сын Вовка мелкий. Анютку родила в девятнадцать, а сейчас мне тридцать два.

Из-за моего отклонения совсем недавно произошло событие, за которое я виню себя, а изменить уже ничего не могу. Я совершила большую непоправимую ошибку, пойдя на поводу свое похоти.

Я вполне обычной внешности. Вроде не страшная, но и не красавица. Фигурка, правда, хорошая — это моя сильная сторона. В молодости серьезно занималась художественной гимнастикой. Грудь только маловата, а все остальное неплохо смотрится. Ножки стройные и длинные, попка подтянутая, кругленькая. Снизу я себя всегда хорошо выбриваю, иначе видно ничего не будет. Только на лобке стрижку оставляю. За собой стараюсь следить, но это больше для себя любимой. Немножко, конечно, жирка приобрела, но его замечаю только я — сказывается мое спортивное прошлое. Никакого целлюлита и близко нет, мне это кажется жутким зрелищем, и я так себя не хочу запускать. Очень люблю на пляж надевать белые купальники, такие, которые абсолютно белоснежные и слегка просвечиваются.

Так вот, хочу поведать свою грустную историю.

Взяла я детей, и поехали мы в наше «поместье». Мне от деда остался небольшой домик на окраине деревни, что в сорока километрах от нашего города. Летом мы частенько туда выезжали отдохнуть от бытовухи, немного поковыряться на грядках, покупаться на озере и просто побездельничать.

Вот и в тот раз мы с детьми гуляли по лесу, собирали ягоду на участке, поливали грядки. Вечером решили истопить баньку и попариться. Натаскали водички, я затопила печурку и стали готовиться. Через пару часов все было готово, и мы пошли в баню. Она небольшая, но добротная и удобная. Большой предбанник со стоящим посредине столиком и парилка, она же и помывочная.

В предбаннике я раздела детей и отправила их в парилку, а сама полностью разделась, надела беленькие трусики, и вошла внутрь. Мы делали так много раз и в этот раз ничего особенного не происходило.

Сидим, паримся. Я сильно жару не поддаю, чтоб подольше посидеть. Немного поддам парку, и я детей по очереди веничком пройдусь. Потом ополосну их, посидим и опять заново повторяем. Вдруг замечаю, что Вовка рассматривает писюшку сестры. А та, дуреха, внимания не обращает, вертится перед ним. Вовка малой, да вижу интерес уже проснулся. Сестру рассматривает и на мои трусики бросает взгляды.

Вот это меня и завело. Как нестерпимо мне захотелось, чтоб он все у меня увидел. От одной этой мысли у меня внизу все засвербило, пизденка моя в предвкушении потекла бесстыдно. Одним словом, я уже с трудом контролировала себя. Все мои мысли стали заняты этой навязчивой идей. Я боролась cнепреодолимым желанием показать всю себя собственному сыну.

Положила я Аньку на верхний полок, а Вовку на нижний. Начала я мыть дочку мочалочкой, а сама своими трусиками верчу над лицом сына. Предварительно я незаметно их слегка приспустила, чтоб немного было видно снизу и немножко волосков было видно на лобке. Мой расчет оказался верен — Вовка обратил внимание на мою прикрытую пизду. Я видела, как он выворачивает шею, чтоб что-то увидеть. Пару раз я как бы машинально поправляла трусики, оттопыривая их пальчиками. Конечно, сын это не оставил без внимания. Я спустила Аню на пол, ополоснула её чистой водичкой.

— Посиди внизу, не пачкайся, а я Вовку помою, — сказала я.

Аня присела на угол, а я сначала помыла сыну спину и перевернула на живот. Пока я его намывала, Вовка жадно рассматривал мой низ. Как мне это нравилось. Я текла неистово. Хотелось снять трусы и довести себя до финиша.

— Мам, мне скучно, — сказала Аня.

— Тогда иди в дом и приготовь все к чаю, мы домоемся и придем, — ответила я.

Аня ушла. А мы с Вовкой остались вдвоем. Я закончила с его мытьем и легла на верхний полок. Расчет был прост — Вовка мал ростом и его лицо будет максимально близко к моим трусикам.

— Помой меня, сынок, сможешь?

— Да мам.

Вовка тер мне спину, потом ноги. Я приспустила трусики и он начал натирать мои булки. Я украдкой смотрела за ним. Вовка был полностью поглощен своей работой, было видно, что ему нравится. Настала очередь мыться спереди. Я перевернулась на спину, и сын стал меня намывать. Он старательно обходил мои трусики, но несколько раз нечаянно задевал ладошкой лобок. Он всячески старался заглянуть под них. Подо мной уже была лужа моей смазки, внизу все горело.

Вовка домыл меня, и я его отправила в дом, а сама осталась закончить свое дело. Я как можно шире развела ножки. Пальчиками я разводила гибки, открывая свои дырочки, погружала туда пальчик, растягивала свою пизду, обнажала клитор, меня было уже не остановить. Я сконцентрировалась на клиторе и стала неистово его надрачивать. И тут я кончила. Это было фантастично! Я испытала сильнейший оргазм, который длился секунд тридцать. Я продолжала сидеть с раскинутыми ногами, у меня просто не было сил.

Через некоторое время я почувствовала очередную волну возбуждения, и низ мой снова начал полыхать. Я перебралась на верхний полок и приняла прежнюю позу. Моя возбужденная, текущая, алая от притока крови пизда пульсировала в такт моего сердца. Я стала легонько дрочить себе. Вся эта ситуация с нашей совместной помывкой завела меня настолько сильно, что я очень бурно кончила и взвыла в голос. Я ополоснулась, вышла в предбанник, вытерлась и оделась. Дома мы пили чай, болтали, и я делала вид, что ничего не произошло. Позже мы разбрелись по своим кроватям и легли спать.

Оставшиеся дни мы провели как обычно. Только, Вовка посматривал на меня другими глазами. Когда собирали ягоду, я приседала на корточки, а сын старался заглянуть мне под подол. Мы продолжили собирать ягоду, и я «случайно» показывала Вовке свою пизду, прикрытую небольшим кусочком ткани. Ему это нравилось, и интерес его был неподдельный. Я делала так, чтоб дочка ничего не заметила. Потом я убежала в туалет, чтобы разрядиться. Мне опять стало стыдно, но как остановиться я не знала.

В воскресенье мы собрали вещи и поехали домой. Дома все шла как обычно. Только когда мы оставались одни с Вовкой, я «нечаянно» показывала ему себя снизу, мне нравилось дразнить его. При этом я никогда не показывала свою девочку во всей красе, а только небольшой краешек её. Каждый раз я клялась себе, что больше никакой мастурбации на фантазии о сыне, но каждый раз я срывалась. Как же мне было хорошо! Моя пизда не испытывала столько оргазмов

никогда раньше.

К моим приступам угрызений совести добавились и другие вопросы. Я стала переживать, что я буду виной инфантильности сына. Я осознавала, что поступаю преступно, эгоистично, но моя плоть управляла моим мозгом, абсолютно не спрашивая моего желания.

В четверг я спросила детей насчет поездки в «поместье». Дети одобрили идею. В пятницу вечером мы выдвинулись из города. Стояла уже глубокая осень, и мы просто гуляли по лесу, делали шашлыки и радовались жизни. В субботу мы приготовили и затопили баньку. Как всегда мы вместе пошли мыться. Дети разделись и заскочили в парную, а я опять разделась и надела свои банные трусики. Была мысль вообще их не одевать, но я не стала испытывать судьбу. Могло быть много вопросов. Я вошла внутрь.

— У Вовки писюн стоит, — сообщила Аня.

— А у Аньки писька волосатая, — не остался в долгу Вовка.

— Мам, ну что он! — хныкнула дочь, — у всех больших девочек на письке волосы, правда мама?

— Да, доча, ты права, — поддержала я, — у Вовика тоже скоро там появятся волосы.

— А у тебя много волос на письке? — не унималась Аня.

— Много, но их подстригаю, чтоб не мешали, — сказала я, — они ведь постоянно растут

— Мам, а покажи их нам, — попросила Аня.

— Доча, ты в своем уме? Взрослые не показывают детям писи, это плохо.

— Но мы только чуть-чуть глянем на твои волосики, — конючила Аня.

И опять это мое блядское желание плоти. Мне захотелось снять трусы, но я всячески боролась с ним. Ведь было понятно, чем это может закончиться.

— Хорошо, но только чуть-чуть, — согласилась я.

Я медленно оттянула спереди резинку трусиков, полностью обнажив лобок. Я придерживала резинку так, чтоб немного было видно и щёлку. Я сделала вид, что не заметила этого, а просто показываю свои волосики, хотя прекрасно понимала, что видно и щёлку и немного малых губок в ней. Дети уставились туда. Я испытала мощнейший приступ возбуждения. Это было и глупо, и интересно, и стыдно, и возбуждающе. Я мгновенно стала протекать снизу. Мне очень хотелось снять трусики и показать все свое естество сыну, но я с огромным трудом пресекла этот позыв.

— Я тоже такие хочу, — сказала Аня.

— У тебя будут светлые, а у мамы черные, — сказал Вовка сестре, не отрывая глаз от моего низа.

— Красивая у мамы писька, правда Вовка? — поинтересовалась дочь

— Красивая! — согласился сын.

— А у меня красивая? — не могла успокоиться Аня.

— И у тебя красивая, — одобрил Вовка.

— А у кого красивей, у мамы или у меня? — продолжала дочь.

— Аня, перестань. Девочки так не должны себя вести. Вы закончили меня рассматривать, могу надеть трусы? — сказала я.

— Одевай. Так что, Вовка, ты не ответил, — сказала Аня.

— Я не могу сказать точно. Мне обе нравятся, но твою я вижу всю, а мамину только немножко, поэтому точно сказать не получится, — сказал сын.

— Мам, жалко, что ты их при нас не снимаешь. Так бы Вовка смог сравнить, у кого писька красивей, — посетовала дочь.

— Доча, давай закончим эту тему. У Вовки вон писюн до сих пор стоит. А тебе он нравится? — перевела я тему.

— Красивый, только маленький, — оценивающе сказала Аня.

— И ничего не маленький, — возразил сын, — у многих ещё меньше.

— А ты много писюнов видела? — поинтересовалась я, — откуда такие познания?

— Я... Я не видела, просто так думаю, — заволновалась Аня.

— Или картинок насмотрелась? — напирала я, — Вовка ещё мелкий, вот вырастет и писюн его вырастет.

— Да, я знаю, — извиняясь, пролепетала дочь.

— Вот так! Поняла, — гордо рубанул Вовка, — вырастет!

— Я бы все равно хотела, чтоб Вовка оценил, чьи писька красивей, твоя или моя, — выпалила Аня.

— Зачем это тебе? Пусть твоя будет красивей, я уступаю, — попыталась отшутиться я.

— Вовка других писек, наверное, не видел в своей жизни, поэтому и сравнивать не с чем. Вот я и хочу узнать его мнение, — спокойно сказала Аня, я ведь не стесняюсь его, пусть смотрит.

— Так значит конкурс красоты? — игриво спросила я, — а не боишься проиграть, а доча?

— Нет, мама, я не соревнуюсь, мне просто интересно мнение мелкого пацана.

Я полностью сняла трусики и предстала перед детьми. Они какое-то время смотрели прямо на мою пизду. Я почувствовала предательские позывы, но пока могла их подавить.

— Так что? Вова, что скажешь? — прервала я молчание.

— Мам, давай не так, надо ему посмотреть все полностью, — уточнила Аня, — давай сядем наверх, а он все посмотрит и скажет нам.

— Доча, ты нормальная? Он же увидит то, что мальчик не должен видеть, — это же стыдно!

— Мам, пусть посмотрит, что такого? — Аня села на полок и раздвинула ножки.

Я села рядом с Аней и раздвинула ножки. Анька была довольна. Вовка с видом эксперта принялся изучать наше естество. Пальчиками я развела в стороны губки, предоставив ему лучший обзор, от возбуждения моя дырочка выделяла колоссальное количество смазки, а клитор налился кровью и вызывающе торчал.

— Если хочешь, то можешь потрогать, — предложила Аня.

Вовка осмотрел и ощупал наши дырочки. Он тоже был сильно возбужден, его писюн стоял колом и не даже думал опадать. Он впервые видел мою пизду, пизду своей матери и просто взрослой женщины. Раньше он много раз пытался её увидеть, подсмотреть за мной, но только сейчас, с подачи своей сестры, он смог все в подробностях рассмотреть. Мне было жаль его, и хотелось помочь сыну с его стояком, но это было слишком даже для меня. Его маленькие пальчики трогали мою пизду, сначала осторожно, боясь спугнуть свою удачу, но поняв, что я не буду противиться, Вовка осмелел и гладил мои складочки и клитор. Его манила моя дырочка и он, аккуратно погрузил свой пальчик на глубину фаланги. Я только улыбнулась ему и он всунул его на всю длину. Я чуть не завыла от удовольствия, но смогла сдержаться.

— Туда можно сразу несколько пальчиков ввести, у женщин пися может сильно растягиваться, — сказала я.

Вовка ввел мне два, а потом три пальца. Я с любовью смотрела на него, а он не отрывал взора от моей пизды. Анька с нескрываемым интересом меня рассматривала и трогала без всяких церемоний и тоже погружала свой пальчик. Как же мне было приятно от такого обилия внимания!

— И меня потрогай, — сказала Аня брату.

Вовка переключился на маленькую, покрытую редкими волосиками щелку сестры. Анька ему и так и эдак, показала во всей красе. Она широко развела ножки, а Вовка стал трогать её. Я видела, что Анькина щелка тоже текла неслабо. Сын попытался погрузить палец в дырочку сестры, но та слегка взвизгнула. Вовка одернул руку и посмотрел на меня.

— Аня ещё маленькая, а когда подрастет, её пися станет растягиваться как у меня, — объяснила я.

Мы ещё какое-то время сидели раздвинув ноги, а Вовка все трогал нас и трогал. Я откровенно кайфовала от этого, но старательно маскировала свои эмоции. Было видно, что Аньке такая ситуация тоже очень нравится, она подставляла свою щелку брату и делала так, чтоб я все это видела. И тут я поняла, что у неё такая же проблема, как и у меня. Я решила, что с ней больше в такие игры не играю. Мне итак было уже не в моготу все это действо.

— Так что насчет красоты, а сына? — спросила я.

— У Аньки писька красивее, — заключил сын, думаю, в благодарность ей за то, что явилась инициатором этого шоу.

— Вот так! А я знала, что у меня красивей! — радовалась дочь.

— Ну раз мы наконец закончили осмотр наших писек, то давайте домываться и выходить, — сказала я.

Мы закончили с водными процедурами, и пошли в дом.

— Анька, не вздумай кому-то говорить про это, а то чужие застыдят нас, если узнают, — тихо сказал её Вовка.

— Я же не дура, братик, — заверила Аня, — а то может потом еще посмотрим друг у друга.

— Дети, давайте закроем эту тему, — сказала я, — вы растете, и вам интересно у кого как все выглядит. Сегодня мы удовлетворили наш интерес, поэтому считаю, что все хорошо прошло. Я ведь права?

— Да, мам, у нас троих самые красивые письки в мире! — радостно согласилась дочь, — Вовка, а ты что молчишь?

— Да, вы самые красивые и письки ваши самые красивые, — согласился сын, — они мне обе понравились, у мамы такая большая, глубокая и с волосами, а у тебя маленькая, аккуратненькая, гладенькая и с нежным пушком.

— Да ты ценитель, сынок, — рассмеялась я.

Мы ещё посидели за чаем и пошли по комнатам спать. Я не спала долго, восстанавливая подробности сегодняшнего вечера. Незаметно для самой себя, моя рука оказалась в трусиках и я стала ляскать свою пизденку, не спеша, втирая в неё полученные сегодня эмоции. Она сладко откликалась на мои ласки, и, не дав растянуть удовольствие, толкнула меня на край оргазма. Я очень ярко кончила, закусив одеяло, чтоб не заорать. Через считанные минуты я уже спала...

На следующий день мы поехали домой.

Где-то на полпути Аня сообщила, что очень хочет писать. Пришлось остановиться возле лесополосы.

— Пойдемте вместе, я боюсь, — закапризничала дочь.

Мы вышли из машины, и отошли метров тридцать. Анька медленно стянула свои трусики и села перед нами.

— Ещё одна сука растет, вся в меня, — подумала я.

Вовка таращился во все глаза, а Аньке того только и надо. Её щелка все лила и лила, создавая шелест при попадании упругой струи на сухие листья.

— А вы чего стоите, разве не хотите писать? — невинно поинтересовалась дочь, — мамочка, садись рядом.

— Нет, я не хочу, — быстро ответила я.

— А я немного хочу, — отозвался Вовка.

Сын встал перед Аней и пытался отлить, но его членик так стоял, что он не смог выдавить ни капли.

— Почему ты не писаешь? — спросила Аня.

— Не могу, писька сильно стоит, и поэтому не получается, — ответил Вовка.

— Мам, что делать? Вовка поссать не может.

— Ничего не делать, пошли отсюда. Сейчас успокоится немного и пописает. Это на твою письку он насмотрелся, вот и стояк словил. Бесстыжая ты девка!

Мы пошли с Аней в машину, а Вовку оставили в покое.

— Аня, перестань так вести себя. Будь хоть немного скромнее. Вовка ещё мал, и не надо ему все женское естество знать пока. У тебя самой скоро парни будут, вот с ними и накувыркаешься, а брата не надо развращать.

— Да я же без какого зла. Думала, мы семья, близкие люди друг другу, ничего нам скрывать между собой. Вчера в бане помнишь, как хорошо было? Я бы еще так попарилась с удовольствием.

— Да, от части ты права. И в бане было действительно хорошо. Но все же не надо при Вовке так откровенно. А то его еще потянет на тебя. Не надо...

— Хорошо, мамочка. Я буду скромнее. Давай позже еще в баньку сходим?

— Конечно сходим, — ответила я.

Мы добрались домой. Все вернулось в прежнее русло. Наша жизнь размеренна, никаких конфликтов не происходит, все вроде хорошо. Благодаря случившимся событиям в моей жизни, наконец, появился регулярный секс, такой, какой меня устраивает — полученные эмоции, помогают мне самоудовлетворяться. И именно это обстоятельство не дает мне покоя. Меня по-прежнему мучают приступы угрызений совести, но я уже смирилась, что ничего изменить не смогу. Получается, моя похоть, стала источником разврата моих детей. Я сильно сожалею, что о своем поступке, о том, что тогда в бане, я думала не головой, а своей ненасытной пиздой. Да, да, это не фигура речи, а именно пиздой.

Как с этим жить я не знаю, поэтому просто живу. Живу для детей, главное, чтоб у них все было хорошо и за них я сверну горы и выполню любые их желания. Не судите меня строго.