После взлёта с острова Линдисфарн прошло трое суток безмятежного полёта.

Марибелл, лишь только она взошла на борт, сразу же приняли, как важного гостя, что, впрочем, было недалеко от истины. Хотя у «Группы» наверняка были резервные планы с иными футанари в её распоряжении, но Мари оказалась просто идеальным вариантом. Поэтому девушка не особенно удивилась подчёркнуто вежливому к ней отношению. Своё положение в этой организации она уже успела обдумать и была готова к подобному. Как были обдуманы и некоторые её требования.

Лишь только Мари выбралась из недр Карапакса, и закончились встречные обмены любезностями, как девушка без какой-либо застенчивости попросила назначить Терезу её личной помощницей. Секретарём, адъютантом, да кем угодно – главное, чтобы мисс Бердс оставалась рядом с Марибелл. Капитан – пожилой, но крепкий ещё мужчина невысокого роста – согласился тотчас, даже не раздумывая. Было похоже, что и он к подобному подготовился.

Однако затем Мари огорошила присутствовавших на встрече офицеров тем, что Карапакс останется её собственностью! Среди людей – явно опытных военных, а не просто случайных «революционеров» - прошёл недовольный ропот непонимания. Кое-кто даже в полголоса возмущался глупостью недалёкой барышни, ставившей условия в счёт непонятно каких заслуг. И один только капитан не изменился в лице, понимая всю абсурдность и, в то же время, серьёзность ситуации. Мари была своего рода грузом, ценным и важным, и её нечем было принудить к сотрудничеству, а потому девушка могла диктовать некоторые условия.

Первая помощница капитана, с первых мгновений надменно поглядывавшая на Мари, не стерпела подобного возмутительного поведения наглой пассажирки. Марибелл казалась ей зарвавшейся выскочкой, совсем потерявшей стыд и просто просившей, чтобы её поставили на место.

— Сэр, разрешите? – обратилась она к капитану.

— Да, мисс Честер, прошу вас, – по тону мужчины было заметно, что он уже всё решил, но для соблюдения субординации позволяет подчинённым высказать мнение.

— Разумеется, никто не умаляет заслуг мисс Уортон, сумевшей захватить и увести из-под носа наших противников «Тип №2», - ответила первая помощница. – Но я считаю, что необходимо реквизировать боевую машину, ведь неопытная девушка может пострадать...

Что же произошло в следующее мгновение, никто так до конца и не понял. Офицеры дежурной смены даже двинуться с места не успели, как говорившая женщина с вывернутым из сустава плечом и, сметая своим телом всё, что не привинчено, с криком отлетела в угол рубки управления. А Мари встала прямо, выходя из стойки. Затем она окинула взглядом ошарашенный экипаж, сумевший, наконец, достать личное оружие, и заметила, что раз они хотят втянуть её в свою войну, то должны понимать, что следует чем-то жертвовать...

Тем же вечером капитан судна принёс извинения за необдуманные слова своей помощницы и, безусловно, согласился с требованием Марибелл. Самой же Мари было несколько неловко за импульсивный поступок – ей не следовало калечить союзника, с которым, возможно, придётся сражаться плечом к плечу. Однако это случилось практически само собой – Уортон-младшая, как и её матушка, откровенных дураков не любила.

. . .

Сделав промежуточную посадку на южном побережье Италии, и пополнив припасы на одной из своих мобильных точек, дирижабль «Группы» благополучно продолжил свой путь. Эта операция хотя и представляла из себя довольно большой риск, но была выполнена профессионально и обошлась всего лишь волнением.

За прошедшие несколько дней слава заносчивой стервы, начавшая было появляться в ареоле Мари, так и угасла, не найдя подтверждения. Девушка и словом и делом доказала своё благоразумие и искренность, не чураясь ни открытой беседы, ни добровольной помощи в работе.

Так как футанари и её «телохранительницу» освободили от каких-либо забот на судне, не требуя соблюдения каких-либо уставов, то всё своё свободное время Марибелл посвящала двум вещам. Она либо под надзором старшего механика разбиралась в устройстве Карапакса, досконально изучая свой трофей, либо «отдавала» себя Терезе для развлечения.

Привычка мисс Бердс спать в обнимку со своей спутницей незаметно стала второй натурой. Первая же ночь, проведённая в каюте дирижабля, заменила простые объятия на шаловливые и дурашливые покусывания. А во вторую ночь Мари и Тереза уже без смущения ласкали друг друга, наслаждаясь нежными поцелуями. Марибелл держала данное слово и не предпринимала активных действий, полностью подчиняясь своей новой подруге. В свою очередь Мисс Бердс с отчётливым алчным взглядом посматривала на огромный член в нескольких дюймах от своего лица, но не находила смелости воплотить желаемое. Впрочем, всем на воздушном судне, кроме самой Терезы, было заметно, что моральный облик прелестной блондинки явно претерпевал значительные изменении. И повинна была в этих переменах Мари.

. . .

Тревога застала девушек в тот момент, когда Тереза буквально оседлала обворожительную футанари и ласкала её губы, шею и груди. Терзала большие соски, словно в попытке добыть несуществующее ещё молоко. Обе девушки были на грани, поэтому блондинка была в шаге от последнего рубежа. Изнывая от похоти, она пару минут назад попросила Мари, чтобы та поласкала себя языком. Что Марибелл и делала к превеликому своему удовольствию. Извращённое удовольствие демонстрировать, как она лижет и страстно целует головку собственного члена, сглатывая густые капельки смазки, прочно укоренилось в Мари. Демонстрировать свою похоть посторонним людям было девушке по нраву с тех давних пор, когда она начала это делать на званых вечерах графини Уортон.

Внезапный и заполошный трезвон боевой тревоги застал без пяти минут любовниц в самый неподходящий момент. Вой сирены, щёлкая рикошетом эха, понёсся по гулким коридорам, по которым тотчас загрохотали шаги людей, занимавших боевые порядки.

Мари и Тереза кубарем скатились с постели, ошарашено глядя друг на друга, и торопливо принялись одеваться. Бердс по-прежнему предпочитала мужскую одежду, лишь сменив гражданский вариант на некое подобие униформы, а Мари всё так же выбирала платья для своего гардероба.

Многослойные юбки не были приспособлены для быстрого надевания, поэтому девушки провозились преступно долго, почти десять минут, и лишь затем заторопились к капитанскому мостику.

Две прелестные пассажирки не были членами экипажа, да и Тереза являлась, по сути, рядовым бойцом в отличие от той же Колайн на Тобимару. Поэтому доступа к командиру воздушного судна футанари и её подруга не должны были иметь. Однако, особый статус Мари делал её исключительной, оттого ещё на подходе к рубке управления по отсекам дирижабля разнесся приказ, переданный по внутренней связи. Дежурный офицер Арбалестера торопливо говорил, требуя Марибелл Уортон немедленно явиться на командирский мостик.

. . .

Дозорные обнаружили погоню – дирижабль, быстро нагонявший воздушное судно «Группы». Командир несколько раз менял курс, в надежде, что это просто случайные попутчики, но преследовавший их воздухоплавательный аппарат совершал те же манёвры, грамотно срезая углы и выходя на упреждение. А если при этом учесть, что двигавшийся следом дирижабль не отвечал на какие-либо попытки связаться с ним, и не открывал огонь, то гадать не приходилось. Преследователь гнались за Мари и угнанным ей Карапаксом.

Для всех в рубке было очевидно, что в «пустынном» небе не встретить внезапных спутников, но задачи миссии требовали от старшего офицера уклоняться от конфликтов любой ценой.

Пожилой командир уведомил девушек, что отправил запрос о помощи к союзникам, вынужденно раскрывая одну из тайн «Группы» - что за союзники над территорией «Российской Империи» догадаться было несложно.

Подмога ожидалась в течение ближайших суток, поэтому до тех пор надлежало уклоняться от драки всеми возможными способами. Как раз в это время экипаж сбрасывал за борт балласт, пытаясь выиграть хоть немного скорости.

Теперь, когда Арбалестер настигали преследователи, командир пытался придумать наилучший выход из ситуации. Мари, не дожидаясь приказов, подчеркнула, что её Карапакс не выстрелит первым. Она понимала чувства экипажа, терявшего в стычках с «правительством» друзей и настроенного воинственно. Но девушка, тем не менее, не хотела убивать преследователей – возможно, они, как и Жоселин, были просто безвольным пешками в чьей-то игре. По крайней мере, Марибелл не хотела атаковать первой.

Старший офицер нахмурился, но промолчал, понимая, что спорить с этой девушкой или силой пытаться отнять у неё Карапакс было бы не лучшим решением в данный момент. К тому же, выстрел по преследователям и удачное попадание могли вызвать ответный, не менее точный залп – на такую Пиррову победу командир не мог пойти. В итоге оставалось лишь бегство, а в худшем случае – бой, чтобы дать Марибелл время уйти по земле.

. . .

Последующие сутки Мари провела почти безвылазно в кресле своего парового рыцаря. Подведя машину к кормовой аппарели, девушка развернула ее боком по ходу движения дирижабля, давая хоть какую-то защиту экипажу на случай внезапного обстрела с преследовавшего их дирижабля. Сама же Мари могла, если потребуется, вскинуть наплечную пушку и, целясь через иллюминаторы, бить прямо сквозь обшивку гондолы.

Воздушное судно, догонявшее Арбалестер все последние шестнадцать часов, из точки на горизонте постепенно выросло в грозный силуэт в миле позади беглецов.

На исходе суток погони хмурая первая помощница с рукой на перевязи принесла донесение от капитана: на борту могут быть агент противника, поэтому майор Паттерсон требовал усилить бдительность. Одного шпиона уже поймали – он пытался вывести из строя двигатели ходовых винтов. Не исключено, что этот человек действовал не в одиночку.

. . .

Ещё через два часа по внутренней связи прошло сообщение: встречным курсом с Арбалестером движутся два летательных аппарата с опознавательными знаками воздушного флота Российской Империи. По грузовому отсеку и среди орудийных расчетов прокатился явный вздох облегчения: трое против одного – с таким перевесом уже вполне можно вести конструктивную беседу. Однако преследователь, который тоже заметил подмогу, погоню не прекратил – Мари хорошо это рассмотрела через иллюминатор. Предчувствуя нехорошее, девушка вскинула оружие, заранее наведя его на противника.

Тереза, стоявшая рядом и укрывавшаяся за проекцией Карапакса, была сильно напугана: одно дело держать под прицелам привлекательную футанари, от декольте которой взгляд не оторвать, и совсем иное – ожидать в свой адрес залп из всех орудий, катясь на громадном шаре из водорода.

— Бердс! – окликнула её Мари. Девушка заметила дрожь в руках и бледное лицо подруги и поторопилась вернуть её в чувства. – Тереза! Посмотри на меня!.. На меня!..

Дрожащая девушка подняла глаза, наполненные слезами.

— Всё будет хорошо... - говорила тем временем Марибелл. – Ничего не бойся. Они не дураки и стрелять не будут... Просто держись ближе, но не вплотную – ничего не случится, но это на всякий случай... Ты всё поняла?!

Тереза торопливо закивала головой, ребяческим движением смахнув рукавом слёзы.

— Молодчина, - также кивнула Мари. – Помни, что ты – мой телохранитель, мой адъютант. Поэтому я тебе приказываю – используй весь зауберит, всю свою магию для защиты...

— Но ведь...

— Живо! – рявкнула Марибелл, не давая девушке опомниться, а затем добавила мягким голосом. – Если с тобой что-нибудь случиться, то как я взгляну в глаза сестрице футанари, твоей возлюбленной?

Тереза мило зарделась и принялась выполнять распоряжение, окружая себя слоями защиты.

Внезапно прямо по курсу, со стороны дирижаблей Империи раздалась стройная канонада артиллерийского залпа – Российский флот первым открыл огонь! Мари чертыхнулась, захлопывая бронепластины на корпусе, и поймала в прицел гондолу преследователя. Палец дрогнул на спуске и сразу же расслабился – угрозы уже не существовало.

Полыхнув нестерпимо яркой вспышкой, оболочка преследователя вспучилась разом и выплеснула волны огня. в ту же секунду нос гондолы подбитого дирижабля накренился и объятый пламенем остов устремился к земле. Водород вспыхнул мгновенно и по всему объёму, не позволив сделать и выстрела в ответ.

«Ёбаный в рот...» - одними губами прошептала Мари. – «Им даже не дали и шанса!..»

Затем, поведя всем корпусом, она повернулась к подруге, приподняв бронепластину на голове:

— Видишь, милая, всё хорошо... - голос девушки неуверенно дрожал несмотря на все старания. - Да и ваши союзники тоже хороши – огонь открыли без...

Очередной залп артиллерии прошил гондолу Арбалеста навылет, простёгивая сталь корпуса и тела людей с одинаковой лёгкостью! В лицо Марибелл брызнула чья-то кровь, а в грудь Карапакса вонзилась болванка снаряда, толкая машину спиной на аппарель. Ещё два попадания своротили этот подъёмный трап и мятым комом железа вышибли его наружу. Ещё несколько бедолаг буквально взорвались, словно листы мокрой бумаги.

Мари лишь чудом удалось вцепиться в простреленный корпус.

«Что за чертовщина?!» - вертелось в мозгу. – «Почему стреляют по нам?..»

В этот миг уцелевшие орудийные расчёты довернули свои пушки на Имперский флот и дали ответный залп. Продырявленная гондола вздрогнула - словно умирающий зверь силился встать из последних сил - и во врага устремились тупоносые болванки фугасов. Тотчас же вдалеке раздался воющий всплеск, и громогласно заревело ненасытное пламя – выстрелы угадили в цель, мгновенно сжигая одного из «союзников».

Через мгновение истерзанное тело Арбалестера вновь пронзили снаряды, а затем накатил грохот отдалённой пальбы. Мари только успела втащить Карапакс внутрь грузового отсека, пытаясь понять, как же быть. Тереза с паникой на лице взглянула в визиры парового рыцаря, и в ту же секунду в неё угодил кусок металла, выпущенный с огромной скоростью из орудийного ствола неприятеля. Расплескав на кровавые брызги первую помощницу, оказавшуюся на пути, снаряд врезался Бердс в спину и швырнул хрупкое тело в стену гондолы, проломив им обшивку и выбросив наружу, как тряпичную куклу.

Мари на мгновенье замерла... а затем с диким криком рванулась следом в пролом. Стальной гигант, словно бабочка из кокона, вырвался из залитого кровью нутра гондолы и стремительным росчерком помчался вниз, к земле, что была в нескольких сотнях футов внизу.

Похоже, «союзники» её заметили – оставшийся дирижабль перестал дырявить гондолу Арбалеста. Случилась недолгая заминка, а затем единый залп прошил оболочку с водородом, обращая оставшийся экипаж в огненный шар.

Утратив подъемные свойства, воздушный корабль камнем устремился следом за Марибелл.

. . .

Грохнув подошвами Карапакса о землю, Мари лишь успела бросить взгляд в полыхающее небо. В то же мгновение, с ужасающим басовитым рёвом инфернального пламени, на неё рухнули пылающие останки дирижабля. Девушке оставалось лишь стоически принять этот удар: машина либо выдержит, либо будет раздавлена, третьего не дано.

Паровой рыцарь справился. Приваленный горящими обломками дирижабля, стальной гигант лишь пошатнулся и до середины бедра, словно диковинный гвоздь, был вдавлен в почву. Когда грохот падения затих, и последние куски упали на землю, уступая рёву безумного пламени, машина, повинуясь командам, пошла вперёд, пробираясь сквозь завалы. Не видя перед собой ничего, кроме стены огня, Мари торопилась изо всех сил, стараясь выбраться из рукотворного пекла – в кабине пилота начинал ощущаться жар, даже не смотря на защиту кристалла зауберита, а проверять, выдержит ли Карапакс купель из пламени, было не вовремя.

Как только огонь перестал застилать обзор, Марибелл пинком оттолкнула мешавшую балку и вскинула пушку, в ту же секунду прижимая гашетку. Девушка открыла огонь без жалости, не изменившись в лице, словно раскалённой иглой, пронзая приземлявшийся в отдалении дирижабль «союзников». Воздушное судно полыхнуло и с пары сотен футов рухнуло вниз.

Мари даже не дождалась падения, тотчас отвернувшись и помчавшись на поиски.

. . .

Тереза умерла у Марибелл на руках.

Юная ученица пансионата Бадминтон, способный «оператор» зауберита, она сделала просто невозможное – выдержала прямое попадание из орудия, блокировав своим телом снаряд. Но чудовищной силы удар не прошёл для неё бесследно. Может быть сильный толчок, или испуг – нечто лишило сознания девушку и сняло с неё всю магическую защиту.

Тереза разбилась о землю и была только чудом жива благодаря остаткам защитных слоёв, не успевших развеяться окончательно. Мари даже не успела вскинуть бронепластину, чтобы встретиться с ней взглядом, как девушка едва улыбнулась губами, залитыми кровью, и замерла на век.

Последним прибежищем для Терезы Бердс стала молодая березовая роща...

. . .

Прошло два месяца.

Лето было на исходе, но Марибелл это нисколько не волновало. Вечно пламенный Карапакс не давал замёрзнуть в дни ненастья, и неутомимо нёс своего пилота на восток. Довольно точная карта с пометкой конечного пункта и пару галет – это всё, что осталось от Арбалестера.

В первые дни после смерти Терезы Марибелл едва не сдалась. Лишь только потеряв её, Мари поняла, насколько же привязалась к этой девушке. Она то и дело сбивалась к мысли, что это из-за неё погибла обаятельная блондинка, из-за неё Арбалестер и его экипаж настигла кончина. Она всех их убила...

Но затем, в один момент на привале, девушка едва не отхлестала себя по щекам за подобную слабость и неуважение к павшим. Мари отчётливо осознала, что ни в чём не виновна, и это были не слова оправдания, покаяния перед самой собой. Эти люди знали, на что шли, а она сама не просилась в этот чужой поход, на чужую войну. Не она напала первой. Не она затеяла всю эту мерзость вокруг мирового господства и власти зауберита...

«Да, в том нету моей вины», - горько улыбнулась Мари, глядя в языки пламени, плясавшие над костром. – «Вот только от этого нисколько не легче...»

. . .

Через пару недель путешествия по безлюдным местам Российской Империи девушке показалось, что она начала сходить с ума – появилось навязчивое ощущение, что за ней следят. Кто это мог быть посреди глухих лесов и полей, вообразить было трудно, но чувство не покидало ни днем, ни ночью.

В конце концов, от ночлега у костров пришлось отказаться – Марибелл было попросту страшно. Отдыхать приходилось прямо в кресле пилота. Иногда Мари не покидала его по нескольку дней кряду, отлучаясь лишь по нужде. В итоге она смогла убедиться, что преследования нет, равно, как и слежки. Но от этого стало лишь хуже – теперь ей казалось, что Карапакс наблюдает за ней.

Ещё через неделю Марибелл поймала себя на том, что отдельными фразами общается с паровым рыцарем, ощущая его, как нечто живое. Девушка проводила слишком много времени внутри человекоподобной машины, оставаясь при этом в одиночестве. И это не могло не сказаться на ней.

С грустной улыбкой Мари поняла, что действительно сходит с ума. Но что-либо менять девушка не хотела – боль от утраты уже притупилась, а иного она и не чувствовала. Такое сумасшествие Марибелл вполне устраивало.

На исходе первого месяца после гибели Арбалестера Мари поняла, что окончательно лишилась рассудка. Вечером, перед ночлегом, девушка готовила себе ужин – подстреленного из пушки зайца, измочаленного в кровавые лохмотья – и то и дело подбрасывала в огонь хворост.

Выискивать в кровавой требухе осколки костей, и следить за костром было не слишком удобно, поэтому Мари с сокрушенной улыбкой взглянула на Карапакс, преклонивший рядом колено. А затем, полушутя и на половину – серьёзно, произнесла:

— Если бы вы, господин рыцарь, ещё и за огнём последить могли – я бы с радостью назвала себя дамой вашего сердца...

И в тот же момент Мари ощутила, как волосы у неё на голове встают дыбом от ужаса. В отблесках пламени Карапакс потянулся стальной пятернёй к куче хвороста и, зачерпнув от туда несколько деревяшек, аккуратно переложил их в огонь!

. . .

Ещё дней через пять Марибелл болтала со своим стальным спутником свободно и непринуждённо. Говорить он почему-то не мог – казалось бы, что галлюцинации должны уметь всё – но девушка от Карапакса подобного и не требовала. Ей достаточно было, что этот рыцарь был отличным слушателем и чутко внимал каждому её слову.

«Тип №2» также словно развивался. Сперва он просто совершал небольшие жесты или подкладывал дрова в костёр. Затем движения его стальных пальцев стали куда точней и стремительней. На шестой день он уже сам, без пилота, прохаживался в окрестностях у костра. Подобное Марибелл уже не удивляло, а наоборот, даже казалось логичным. Чем глубже она скатывалась в пропасть безумия, тем продолжительней и насыщенней становились ей галлюцинации.

Единственное, что беспокоило девушку, так это возможность не успеть, провалить свою миссию, ради которой погибло столько людей.

На седьмой день Карапакс вёл себя странно. Как только мари покинула кресло пилота, бронепластины захлопнулись и «рыцарь», оглянувшись по сторонам и не найдя чего-то ему одному ведомого, принялся разрывать стальными пальцами дёрн.

Марибелл даже позабыла об ужине и не пыталась заговорить со своим «компаньонам» - уже одни его действия здорово позабавили девушку. Поэтому она взяла горящую головешку и бесшумно присела на траву рядом, обхватив свободной рукой коленки, насколько позволяла массивная грудь.

Карапакс тем временем, содрав верхний слой, принялся разглаживать грунт. После чего взял в пальцы ветку, обломал её с обоих концов, сделав подобие стилоса, и принялся что-то выводить на гладкой поверхности.

Мари невольно подалась вперёд, желая рассмотреть, что же задумала её галлюцинация, как вновь ощутила знакомый уже прилив ужаса – на бурой земле перед её глазами возникали буквы!

Т...Е...Р...Е...З...А...

Закончив, Карапакс ткнул стальным пальцем в корявую строчку, а затем пару раз легонько бухнул ладонью себя в грудь. Мари ошарашено смотрела на стального гиганта, не зная, что думать и жива ли она вообще? Вдруг она тоже погибла тогда, на Арбалестре, а всё, что твориться сейчас у костра – это её персональный ад?..

. . .

Переход через горы Тибета дался нелегко. Основную трудность составлял поиск еды и воды. Правда, немного выручало то, что теперь Карапакс сам нёс своего пилота, позволяя ему даже дремать в кресле. Но Марибелл даже не задумывалась об этом, а в иной ситуации даже нашла бы полезным – её объёмы стали несколько меньше, отчего внутри парового рыцаря было уже не так тесно.

Главной же темой для размышлений Уортон-младшей был сам Карапакс.

Как девушка ни желала, но случившееся не было галлюцинацией. Мари проверила себя всеми способами, какие только пришли на ум – «Тип №2» был настоящим, не воображаемым. И он действительно обрёл сознание, называя себя Терезой, погибшей больше месяца назад.

Марибелл даже не пыталась задавать себе вопрос: «Как это произошло?», ограничиваясь чуть менее безответным «... почему?». Когда фантом разума вдруг оказался реальностью, девушка не смогла сразу в подобное поверить, но к своему ужасу стала замечать характерные признаки, подтверждавшие «слова» Карапакса. Паровой рыцарь, если ему случалось садиться на камень или на землю, плотно сжимал колени, кладя на них стальные ладони, а горделивой осанке и слегка приподнятой голове могла позавидовать любая аристократка. Были и иные подчёркнуто женственные движения, не оставлявшие иной трактовки – Тереза, или то, что от неё осталось, жила в этом механическом теле.

. . .

Когда путницы спустились с предгорья и вступили на равнинную часть западной оконечности Китая, Карапакс впервые заговорил. Мари в этот миг уже привычно дремала, покачиваясь внутри размеренно бегущей машины. Чужой, но до боли знакомый голос, словно шедший издалека, раздался в переговорном устройстве беспроводного телеграфа.

— Ма... ри... белл, - словно ребёнок произносил по словам, стараясь изо всех сил.

Сердце футанари в этот миг загрохотало, как паровой молот, а из глаз потекли слёзы. Девушка была уже не в силах сопротивляться, отталкивать от себя то, чего ей хотелось всем сердцем. Прильнув грудью изнутри к обшивке доспеха, Мари разрыдалась, не зная, радоваться её или печалиться.

Пухлые губки девушки, словно сами собой едва слышно прошептали:

— Боже, сделай так, чтобы это была она...