Получив согласие Мари, Жоселин кивнула и, склонив голову немного в сторону, заговорила в небольшую неприметную коробочку.

— Тобимару, засада удалась, противник разбит. Забирайте нас поскорее...

В ответ раздалось едва слышное неразборчивое бормотание, оборвавшееся резким щелчком. Женщина развернулась и отошла к своим людям, чтобы осмотреть поверженного вражеского рыцаря, а Колайн с Марибелл, даже несмотря на только что пережитое, восхищенными взглядами провожали шагающего Карапакса. А восхищаться было чем. Этот идеально подогнанный механизм, точнейшая машина войны, в те моменты, когда не пыталась их убить, была просто прекрасной! Паровой рыцарь просто завораживал своей мощью и особым, тяжеловесным изяществом, сквозившим в каждом движении.

— С кем это она разговаривала? - прошептала Мари, неприметно кивнув в сторону удалявшейся женщины.

— Это... это беспроводной телеграф. Я позже тебе все расскажу, - ответила Колайн.

В этот момент раздалось едва слышное шипение, почти незаметное из-за треска пламени в остовах «сундуков». Врач, оказывавший первую помощь Эмили, отпрянул с испуганным возгласом, привлекая всеобщее внимание. Марибелл стремительно обернулась на звук, готовая к чему угодно, но не к тому, что она увидела. Пурпурная пыль на обожженной коже Эмми таяла и впитывалась в тело девушки!

. . .

Как и думала Мари, Тобимару оказался воздушным транспортом, что доставил в окрестности Бристоля Жоселин и её людей. Вот только размеры этого гиганта поистине поражали воображение! Сперва Марибелл даже не сразу поняла, на что же она смотрит: из-за холмов в воздух просто поднялось чёрное пятно, усыпанное сетью огоньков, и быстро направилось в их сторону. Словно округлая туча с ровными очертаниями краёв выплыла из-за ночного горизонта. И лишь футов с трехсот девушка смогла смутно рассмотреть элементы конструкции, а затем уже и отблески костра высветили огромный продолговатый баллон с водородом, выплывший из тьмы.

Вздрогнув, девушка невольно отшатнулась, ощутив всю титаническую величину рукотворного объекта. Появилось жуткое чувство, словно это исполинское чудище, а не творение человека показалось из темноты.

Вскоре раздался протяжный гул, и тотчас зашелестели шестерни, приводя в движение невидимые механизмы. Пилоны с движителями начали разворачиваться гребными винтами вверх – воздушное судно заходило на посадку.

. . .

Гондола дирижабля не коснулась земли. Он лишь завис футах в пятнадцати над ухоженной лужайкой поместья Бадминтон. Прогремел залп канонады и из-под брюха махины вниз ударили большие зазубренные прутья, потянувшие за собой цепи. Транспорт заякорился, затем немного набрал высоту, натянув цепные растяжки, и, наконец, жёстко замер на месте.

В следующий миг дно гондолы отворилось, опускаясь вниз и превращаясь в широкий трап.

. . .

Когда для учениц настало время решать, останутся они или уйдут с Жоселин, Марибелл с удивлением поняла, что раздражена! Среди девушек в пансионате были и такие, что использовали силы, дарованные зауберитом, лучше, чем одарённая Мари. Они умели это лучше просто в силу опыта и, можно сказать, что были довольно сильны. Но теперь же, все эти могучие «волшебницы» превратились в стайку перепуганных до смерти барышень, готовых положиться на чьё угодно мнение. И это невероятно злило Марибелл: зачем давать силу тому, кто не может её применить?

Раз ученицы были настолько безвольны и испуганны, то желающих остаться на развалинах пансионата, не нашлось – Марибелл об этом позаботилась. А если и оказывались редкие сомневающиеся, их Мари подбадривала смачными шлепками по задницам. Девушки взвизгивали от такого вопиющего бескультурья и внезапности «нападения», и покорно шли по трапу в дирижабль. Мари смотрела им вслед и кивала головой: пусть лучше возмущаются грубостью неотесанной плебейки, чем останутся у сожженных «сундуков», за которыми может вернуться «Группа».

Конечно же, воспитанниц можно было оставить заботам констеблей. Вдалеке как раз послышались сигналы полицейского экипажа. Но Клиф, оказавшийся подставным, несколько поубавил веру в правопорядок у Марибелл. В эти мгновения даже совершенно незнакомая Жоселин вызывала куда больше доверия, чем стражи закона.

Перепуганных учениц на дирижабль провели члены экипажа, они же внесли на носилках бессознательную вдову Бадминтон. Затем один из бойцов просто взял уничтоженного вражеского рыцаря за металлическую голень и без затей потащил внутрь гондолы, словно куль с тряпьем. Пластрон бойца пыхнул струями пламени из выхлопных труб и перекрыл заслонки, переходя на баллоны со сжатым воздухом вместо пара. Играть с огнём под пузырём с водородом - идея скверная.

Следом поспешили и все остальные.

Спустя четверть часа после первого выстрела Жоселин, её корабль, погасив габаритные огни, взмыл в ночное небо.

. . .

Бойцы разводили своих Пластронов по нишам в бортах гондолы, где техники споро цепляли крючья за транспортные проушины, приподнимая доспехи над полом лебедками. Другие быстро, но без суеты, присоединяли к специальным разъемам на машинах патрубки из меди, по которым за борт со свистом сбрасывались излишнее давление пара.

Пилоты выбирались из своих машин.

Глядя на все это великолепие слаженного людского «муравейника», блестящего медью и переполненного последними новшествами от мира науки, Марибелл ощущала, как у неё перехватывало дух от восхищения!

Невольно закралось сожаление о том, что маркиза здесь нет. Уж Густаву эта «инженерная нирвана» явно пришлась бы по вкусу.

. . .

Эмили торопливо увезли в лазарет. Врачи беспокоились из-за пурпурной пыли, впитавшейся в её кожу, больше, чем из-за ожогов, поэтому торопились провести тщательное обследование.

Мари, подозревавшая, что случай с Эмми – особый, хотела последовать за своей ненаглядной горничной, но в медицинский отсек её пускать отказались. Нахмурившись, девушка уже начала было посматривать по сторонам, ища взглядом что-либо, подходящее на роль оружия, как рядом с ней, готовой с боем пробиваться к Эмили, оказалась Колайн. Взяв за руку Марибелл, она искренне посоветовала, сказав, что так будет лучше - не следует мешать врачам делать своё дело.

Мари, конечно же, и сама это прекрасно понимала - графиня Уортон хорошо выучила её, как расставлять приоритеты. Но, даже понимая это, девушка не хотела расставаться с раненой подругой. Пускай это было для её же блага.

В конце концов, лишь нежные пальцы Колайн на животе Марибелл, сдавившие упругий вал плоти под одеждой, помогли мисс Уортон побороть свой воинственный порыв усилием воли.

В это время к девушкам подошла Жоселин, одетая, как и все прочие пилоты, в нелепую «пижаму» из грубого льна, позволявшего телу «дышать» в горячих недрах машин. Сдернув с головы кожаный шлем и взъерошив волосы руками, она, не говоря и слова, заключила в объятия Колайн, и принялась осыпать лицо девушки поцелуями.

— Доченька, ты цела? – то и дело шептала женщина, совершенно не смущаясь случайных посторонних взглядов.

Впрочем, Мари уже почти без удивления отметила, что на этом судне пуританским заветам «Бабушки всей Европы» уделяли довольно мало внимания. На подобные проявления материнской любви, неуместные в обществе, никто попросту не обращал внимания. Люди смеялись, открыто общались и занимались своим делом, и на этом фоне объятия двух женщин казались совсем неприметными.

Жоселин оказалась весьма необычной особой, и это даже без учёта того, что она руководила ударным отрядом паровых рыцарей. Её совсем не показная холодность внизу, у развалин пансионата, в эти мгновения с лихвой компенсировалась бескрайней нежностью на борту дирижабля. Смущенная Колайн покорно стояла в объятиях приёмной матери, будучи не в силах вырваться из родительского захвата. А по округе разносилось непрерывное «чмок-чмок-чмок!», словно миссис Тейт собиралась перевыполнить некую норму по поцелуям.

Марибелл невольно даже позавидовала таким отношениям. Графиня Уортон без сомнения любила свою приёмную дочь, но никогда не проявляла своих чувства настолько открыто. А, глядя на Жоселин и Колайн, и в голову не могло прийти, что они не родные мать и дочь.

Наконец, поток нежностей, подобно скоротечному летнему ливню, начал иссякать и юная Тейт сумела вырваться-таки из объятий. А затем, пылая от смущения, уже официально представила свою спутницу, «добрую подругу» и объект интереса её семьи - Марибелл Уортон.

На лице Жоселин отобразилась странная смесь грусти, понимания и чего-то ещё, чего-то неясного. Она просто кивнула и велела дочери позаботиться об их дорогой гостье. Предстоящий путь пролегал на север, в гористую местность Шотландии, и должен был занять около восьми часов, поэтому времени, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок, было достаточно.

Когда женщина отправилась к своим подчиненным, то Мари вновь поразилась ее преображению. Бывалый воин, что недавно стал ласковой матерью, теперь вновь обернулся суровым командиром. Девушка подумала, что если бы Жоселин Тейт связала свою жизнь с театром, то, без сомнения, имела бы успех в лицедействе.

. . .

Необходимости в больших запасах воды на Тобимару не было. Несмотря на то, что и Пластроны, и Карапакс, и сам дирижабль работали на пару, технические открытия, новейшие разработки и зауберит позволили значительно повысить экономичность этих машин. Освободившееся же на воздушном судне пространство, избавленное от чрезмерных запасов технической воды, можно было заполнить медикаментами, боеприпасами и продовольствием. Поэтому всё, на что могли рассчитывать девушки - два кувшина горячей воды на человека.

Впрочем, и это было прекрасно. Обе они умели обходиться малым. В своё время графиня Уортон обожала смотреть, как её приёмная дочь нежится в тёплой ванне, но, между тем, никогда излишне не баловала Марибелл. Да и Колайн, в виду её «шпионской» деятельности, была готова к отсутствию всяческих житейских удобств. Поэтому девушки, умело и ловко орудуя влажными полотенцами, начисто оттирали друг дружку, смывая пыль и грязь с молодых тел.

Если бы в сей пикантный момент омовения их мог заметить кто-либо посторонний, то, сумев за собственной похотью рассмотреть истину, этот случайный соглядатай без сомнения признал бы, что девушек тянуло друг к другу. И это было не сексуальное влечение. В ту секунду, когда обе девушки были обнажены, а член Марибелл тяжёлым валом горячей плоти лежал на плече Колайн, Уортон младшая беззаботно оттирала пятнышко грязи со щеки своей подруги. И для обеих девушек это было совершенно нормально. Их голоса лишь едва слышно перешептывались и подшучивали друг над другом, стараясь отогнать грустные мысли о раненой Эмили.

Мыслей о сексе не возникло ни у одной из них.

. . .

Приведя себя в порядок и переодевшись в чистую одежду, Мари немного смутилась. В замену испорченным нарядам девушкам выдали какие-то неказистые платья, похожие на одежду женщин из нижних слоёв общества. Хотя привередничать было бы неуместно, но, всё же, появилось лёгкое недовольство.

Впрочем, быстро выяснилась – Колайн подсказала - что подобное носят все члены экипажа дирижабля, меняются лишь знаки различия.

Устыдившись собственных мыслей, Мари молча глянула на подругу и они отправились проведать учениц пансионата – у Марибелл было предчувствие, что её подруги по невзгодам нуждаются в помощи.

Предположение оказалось верным. Сгрудившись в кают-компании и заняв все диваны и стулья, могучие «волшебницы» походили скорее на бедных сирот, чем на учениц магической академии.

Неподалёку от них, у дверей в каюту, находилось два человека, явно приставленных для охраны. И Марибелл с горечью поняла, что охраняют не дирижабль от магов, а защищают самих учениц, чтобы они по недомыслию не навредили себе.

— Мисс Тейт! – окликнул один из охранников влюблённую парочку, направлявшуюся в кают-компанию. – Рад, что вы вернулись.

То, что подчинённый Жоселин знал Колайн лично, Марибелл нисколько не удивило. Наоборот, было бы даже странно, если бы экипаж корабля не знал, как выглядит дочь их командира.

В это время Колайн, поравнявшись с охранниками, приветливо их поприветствовала. Ей ответили также учтиво, подтверждая вывод Мари. Складывалось впечатление, что Тейт-младшую члены экипажа любили едва ли не как младшую сестру. По крайней мере, все люди, встреченные по пути к кают-компании, были искренне рады и приветливы, при виде Колайн.

— Мисс Тейт, вы столько пережили и, право слов, мне неловко просить об услуге... - начал, было, мужчина, но Колайн его перебила.

— Вы хотите, чтобы я помогла вам с девушками из пансионата?

Женщина, сидевшая неподалёку с книгой в руках и также следившая, чтобы пассажирки не пострадали, облегчённо вздохнула.

— Мисс Тейт, прошу, помогите нам!.. – в её голосе слышалась настоящая мольба. – Эти девушки не хотят ни есть, ни пить, ни, даже, лица умыть. От мужчин шарахаются, как черти от ладана! Не удивлюсь, если они уже и с жизнью простились...

— Не волнуйтесь, - улыбнулась Колайн. – Мы здесь именно за тем, чтобы помочь.

. . .

Когда Мари и Колайн вошли в кают-компанию, перепуганные ученицы немного оживились, заметив знакомые лица. Наверняка они уже прочили все казни египетские на свои головы, но, увидев двух «однокашниц», ощутили себя немного уверенней.

Почти сразу же к парочке подошла Тереза, первой заметившая транспорт «Группы», напавшей на пансионат. По её виду было понятно, что девушка чем-то встревожена.

— Мисс Янг, мне неловко... - снизила она голос до едва различимого шёпота. – Но... но вы не знаете, где здесь уборная?..

Мари быстро подавила в себе нарождавшуюся озорную улыбку, не давая повода чувствительной особе оскорбиться. Обладая довольно норовистым – по меркам пуританского воспитания – характером, Тереза сперва увидела в Марибелл и её женщинах конкуренток. Но довольно скоро, сама того не желая, мисс Бишоп начала проникаться симпатией к соперницам. А вскоре её подруги всё чаще слышали, пожимая от недоумения плечами, как лучшая ученица пансионата восхищалась необычайным ароматом духов Марибелл и Колайн. Поэтому Тереза и обратилась к девушкам с вопросом, являя поистине чудеса беспримерной храбрости.

Тейт-младшая попросила всех встать, объясняя, что сейчас девушек отведут в «ванную комнату», где они смогут умыться и сменить одежду. Затем их накормят поздним ужином и дадут место для сна. Такие, почти что армейские порядки, были тяжёлым испытанием для изнеженных дочерей аристократов, но то, что это говорила их подруга, вселяло уверенность.

В «ванной комнате» случился очередной казус: девушки отказывались раздеваться. Хотя среди них было много близких подруг, часто принимавших ванну вместе, однако обнажится в обществе более полусотни человек, пускай и одного с тобой пола – такое смутит кого угодно.

Мари обменялась с Колайн сокрушенными взглядами. Они обе отчётливо поняли, что их ждёт нелёгкое дело.

Марибелл без разговоров принялась расстёгивать платья запротестовавших, было, учениц, велев остальным помогать в этом деле друг другу. Чтобы вовсе исключить любые пререкания, девушка вскользь упомянула, что это «приказ» командира этого судна и он не обсуждается. Роптания, едва начавшись, прекратились.

Затем Мари помогала таскать горячую воду, разносила тазы, мыло, полотенца. Очень скоро то, что сперва могло показаться забавным времяпрепровождением в обществе пяти десятков обнажённых девственниц, вылилось в утомительный труд. То и дело кто-то просил придержать волосы, иным нужно было потереть спину или выдать чистое бельё и одежду. Или ещё какая-нибудь мелочь, невероятно важная и обязательная.

Закатав рукава и полностью отдавшись работе, Марибелл суетилась, словно многодетная мать, ухаживавшая за своим бестолковым и беспомощным выводком. Благо, что ей помогала отличная физическая форма, даровавшая удивительную выносливость. Впрочем, усталость постепенно всё же давала о себе знать, а от частых наклонов начинала болеть спина – как бы там ни было, но массивные сиськи тянули вниз.

Одежда Мари была испорчена, а вместе с ней и специальный корсаж, поэтому девушке пришлось кое-как прибинтовать полосками ткани свой член между грудей, чтобы он не мешался между ног. Хотя через четверть часа Марибелл об этом уже пожалела – ткань её платья промокла насквозь от брызг воды и клубов пара, плотно облегая восхитительное тело и ничего не скрывая. Лишь «заменяя» кожу тела одеждой. Тяжёлые груди Мари – каждая больше, чем её собственная голова – завораживающе колыхались от любого движения, приятно ёрзая вверх и вниз по упругому валу плоти.

Занятая делом девушка совсем перестала обращать на это внимания, а вот ученицы всё прекрасно заметили. Глаза их то и дело полнились шоком или вовсе откровенным ужасом. Колайн, также заметив происходящее, поторопилась хоть как-то исправить недопонимание, но сделала лишь хуже.

Когда её ладонь неприметно для всех стиснула ягодицу Мари, нагнувшейся и отжимавшей полотенце, Уортон-младшая, совсем забывшись, обратилась к своей женщине.

— Да, любимая, ты что-то хотела? – прозвучал её голос в почти полной тишине.

Опомнившись, Марибелл смущённо оглянулась, запоздало поняв, что сболтнула лишнего. А затем, мысленно махнув на всё рукой, без стеснения приподняла кончиками пальцев подбородок Колайн и слилась с ней в долгом и страстном поцелуе, развеивая любые недомолвки по поводу их отношений.

Спустя долгие и сладкие секунды, когда всё девичье «воинство» от удивления уже позабыло, как дышать, Мари наконец-то отпустила свою возлюбленную. Колайн тотчас отвесила ей игривую оплеуху, не стремясь сделать больно, а лишь стараясь ещё больше раззадорить. О своей недавней цели, каким-либо образом сохранить секрет Марибелл, она благополучно позабыла.

Мари обернулась к ученицам, которые все, как одна, залились пунцовым румянцем смущения.

— У вас есть другие вопросы ко мне? – невинно поинтересовалась девушка.

«Однокашницы» некоторое время стыдливо переглядывались, не зная, что сказать. Наконец, Тереза робко подняла руку.

— Не стесняйтесь, смелее, - Мари кивнула головой.

— М-мисс Янг, что... что вы прячете под одеждой? – прошептала едва слышно мисс Бишоп.

Впрочем, все девушки, давно обратились в слух и прекрасно уловили суть вопроса.

— А разве не очевидно? – Марибелл улыбнулась. – Это моя грудь. Что здесь странного?

— Я не это имела ввиду... - пробормотала Тереза.

Пальцами одной руки она прикрывала рот, словно противилась собственной речи, а ладонью другой делала короткие движения, как будто что-то разрубала.

— Не грудь... А м-между ними...

Мари стремительно опустила взгляд, совершенно не понимая о чём же идёт речь, а позади раздался смачный шлепок – Колайн хлопнула сама себя по лбу.

И только теперь Марибелл поняла, где оплошала. Настолько привыкнув к тому, что она не единственная футанари, и видя, что и Колайн, и Эмили просто без ума от тела своей подруги, девушка совсем позабыла о своём «секрете». То, что она не обычная женщина, вовсе вылетело из головы, и теперь «секрет» плотно облепленный полупрозрачной тонкой тканью мясистым валом без труда просматривался под одеждой!

Ладони Мари сами вспорхнули к лицу, пряча его от стыда. Это же надо было так опростоволоситься!

Хотя, если подумать, большой трагедии не случилось. Все, кто с ней общается, так или иначе, узнают об особенности её тела. Мари нарочно подобное не афишировала, но долго таить такое попросту не возможно – попробуй утаить под одеждой почти трёхфутовый ствол из «мяса», толщиной с голень. Тогда, что она теряет, если признается?

Марибелл опустила руки и, смутившись от подобного внимания, пробормотала:

— Это мой пенис...

В каюте повисла звенящая тишина. Было похоже, что даже вода перестала капать. Девушки, что находились поближе к Мари, начали робко пятиться назад.

— Прошу прощения мисс Янг, но вы говорите неправду, - нахмурилась Тереза. – У меня отличные отметки по естественным наукам. И я прекрасно знаю, что у женщин не может быть... п-пениса. А если бы и мог, то не таких размеров! Что вы там прячете?

Марибелл от удивления приоткрыла рот, не зная, что возразить. В какой-то момент ей стало по настоящему интересно, что же за ответ желала услышать Тереза? Признание в том, что Мари утащила с кухни окорок и теперь прячет его под одеждой?

— Но это действительно мой пенис... - пожав плечами, произнесла растерянная Уортон-младшая.

Оглянувшись назад, девушка глазами поискала поддержки Колайн, стоявшей неподалёку и теребившей полотенце в руках. Но та, едва сдерживая улыбку, изображала полнейшую растерянность.

— Мисс Янг, Почему вы не хотите сказать правду? – брови Терезы нахмурились, а во взгляде было искренне непонимание. – Вы что-то украли и теперь пытаетесь смутить нас своими отговорками?

— Но... но я же... - бормотала Мари, слыша краем уха, как позади хихикает Колайн. – Вы... Вы можете сами проверить!..

Мисс Бишоп вздрогнула от внезапности такого откровенного предложения. Впрочем, после проявленной настойчивости она уже не могла отступить, а потому смело шагнула к Мари.

— С вашего позволения... - девушка в крайнем смущении протянула руку, привстав на пальцах ног.

То, что она и сама в этот момент была обнажённой, Терезу, похоже, нисколько не заботило. Поглощенная своим стремлением вывести на чистую воду «лгунью», она, как и все прочие, позабыла о собственной наготе.

Будучи ниже Мари на голову, мисс Бишоп пришлось высоко оттопырить острый локоток и изогнуть руку, запуская ладонь в вырез декольте. Тонкие пальцы девушки с тихим шорохом скользнули между мокрой тканью и упругой плотью груди.

— Ах-а!.. – вздрогнув всем телом, невольно вскрикнула Марибелл, тотчас мысленно обругав себя за несдержанность.

— В-вам больно? – мисс Бишоп подняла виноватые глаза на «подозреваемую».

— Нет, просто... - Мари ощущала, как лицо заливает краска. – Просто мои соски очень чувствительные. Прошу вас, будьте нежнее...

Пунцовая Тереза, не проронив ни слова, торопливо покивала головой.

Происходило всё в практически полной тишине и при абсолютном внимании всех собравшихся. Девушки так не сосредотачивались даже на любимых занятиях по использованию зауберита, как сконцентрировались в этот пикантный и необъяснимо приятный момент.

Уже смелее пошарив рукой, Тереза наконец-то что-то нащупала, и тотчас замерла, ощутив под пальцами упругий вал. Прикасаться к подобному ей не доводилось, но девушка была уверена, что это наверняка не пенис. Не то, чтобы она видела мужские гениталии где-нибудь, кроме иллюстрации в энциклопедии по медицине, но твёрдо знала, что ошибиться не могла.

Вскинув глаза на Мари, девушка с комично-серьёзным лицом повела рукой вверх, взбираясь ладонью по мясистому столбу плоти. Наконец, её пальцы легли между грудей Марибелл на нечто горячее, влажное и округлое, едва умещавшееся в ладони. И «оно» едва слышно пульсировало! Мисс Бишоп тотчас покрепче стиснула хватку, отчего Мари тихонько и мило ойкнула. А через миг между пальцев Терезы брызнули горячие и липкие струйки. Вскоре лицо девушки окутал восхитительный аромат «духов» Уортон-младшей.

— Скользко... - пробормотала девушка, совершенно сбитая с толку.

Мари в ответ лишь молча покивала с печальной улыбкой.

Тереза, дрожащим пальцем второй руки немного оттянула ткань одежды на груди у Марибелл и, заглянув в прореху, замерла, словно античная статуя. А затем медленно начала пятиться, без конца повторяя: «П...п...п...».

— Что вы нашли там, мисс Бишоп? – с неподдельным интересом подлила в огонь масла Колайн. – Что эта негодница от нас прятала?

Не сев, а, просто, рухнув своей пышной попой на невысокий стульчик и обернув кувшин с водой, Тереза подняла на Мари глаза, полные слёз обиды, и произнесла чётко и ясно:

— Пенис... Огромный...

Девушки в то же мгновение шарахнулись в стороны от Марибелл, как от огня. Ведь стараниями вдовы Бадминтон всем им было известно, что самый страшный враг девственниц и благородных леди – мужские гениталии. От них следует бежать со всех ног, позабыв о приличиях!

— Но вы ведь женщина, - то ли спрашивая, то ли утверждая, тем временем произнесла Тереза.

— Женщина, без сомнения. Я могу вас заверить, - с усмешкой ответила Колайн вместо Мари.

— Но у вас, тем не менее, есть пенис... - едва сдерживая рвущийся плач, прошептала ошеломлённая девушка.

Её пальцы, мгновение назад лежавшие на головке гигантского члена, словно сами собой немного сжались, вспоминая восхитительную упругость плоти.

Мари вновь без слов кивнула в ответ, обхватив руками себя под грудью и качнув тяжёлыми сиськами.

Тереза пару секунд смотрела на свою «осквернённую» руку, а затем, ошарашенная внезапным откровением, поднесла влажную ладонь к носу и понюхала пальцы. Шок и ужас от осознания того, что же за запах, исходивший от Марибелл, так ей нравился, тотчас возник на лице мисс Бишоп. А затем по каюте разнёсся истошный визг, с каждым мгновением наполнявшийся всё новыми голосами.

Домывались и одевались ученицы пансионата уже без Мари...

. . .

Марибелл пришлось взять для себя комплект сухой одежды и, прикрывая им спереди своё тело, поторопиться в жилую каюту, чтобы переодеться. Облачаясь в новое платье, она так спешила, что только перед тем, как застёгивать отвороты на груди, заметила, что пальцы Терезы оказались куда нежнее, чем можно было ожидать. Головка члена понемногу сочилась предэякулятом.

Можно было просто утереть её влажной одеждой, ворохом лежавшей неподалёку, но Мари это даже не пришло в голову. Сработала отточенная годами привычка – обхватив себя руками под грудью, девушка просто склонила голову и взяла в рот головку своего члена, начисто слизывая обильные мутные капли.

Едва Мари успела проглотить полный рот вкусной смазки, как в дверь постучали. Встрепенувшись и наскоро поправив одежду, девушка вышла в коридор. Как оказалось, её навестила Жоселин, одетая на этот раз в ципао из красного шёлка, от пышной груди к лодыжкам постепенно переходившего в благородный бордовый. Чуть ниже талии, с обоих боков, словно давая начало двум разрезам на юбке, цвели пионы всё из того же шёлка, едва отличимые от живых цветов. Игривый образ завершали две пары кисточек, соблазнительно вздрагивавших от любого движения бёдер. И сразу бросалось в глаза, что платье не из Китая. Сняли мерку и пошили его здесь, в Британии – ни единая складка или растяжка на ткани, плотно облегавшей соблазнительное тело зрелой женщины, не портила её фигуру.

Угадать возраст Жоселин было той ещё задачкой. Даже зная, сколько лет Колайн, и предполагая, что миссис Тейт должно быть, как минимум, далеко за тридцать, в это верилось с трудом. Она выглядела и вела себя на двадцать с хвостиком и просто цвела красотой юности. Марибелл, с её постоянно сосредоточенным взглядом и тонкими чертами аристократичной внешности и вовсе подошла бы на роль старшей сестры миссис Тейт. И лишь томное и мягкое тело женщины по некоторым приметам позволяло понять, что Жоселин уже неоднократно рожала и не была ровесницей Марибелл.

Даже не пытаясь изобразить смущение, миссис Тейт с довольным видом вдохнула воздух, когда Мари оказалась с ней рядом в узком коридоре.

— Вы пахнете точь-в-точь, как моя милая Колайн, - беззаботно улыбнулась Жоселин, расплывшись в сладкой улыбке, а затем заговорщицким тоном добавила. – Не беспокойтесь. Мне известно, что вы, как и моя дочь – футанари. У нашей семьи есть к вам деловое предложение, но об этом позже...

Улыбка пропала с её губ и Жоселин стала серьёзной.

— Я навестила вас, чтобы передать новости об Эмили...

— Что с ней?! – оробевшая было Марибелл, услышав любимое имя, воскликнула неожиданно даже для себя самой, подавшись немного вперёд. – Она в порядке?!

Мари была немного выше, поэтому попросту навалилась тяжелой грудью на собеседницу, прижав ту к стене коридора. На мгновение два восхитительных бюста словно сошлись в короткой схватке, выясняя, за кем «последнее слово». Марибелл побеждала с ощутимым перевесом.

— Не волнуйтесь так, душенька, - вполне довольная сложившейся ситуацией, улыбнулась женщина.

Пару мгновений она ещё пыталась в примирительном жесте выставить перед собой ладони и дать понять, что всё хорошо, но Мари просто буравила её умоляющим взглядом, не обращая внимания на происходящее. Улыбнувшись, Жоселин просто упёрлась ладонями в грудь девушки и мягко но настойчиво её оттолкнула.

— Хотя случай Эмили уникальный, но врачи предполагают, что ей ничего не грозит... - слегка раскрасневшись, произнесла она.

От такой нехитрой и двояко трактуемой новости Марибелл просто воссияла от счастья, а Жоселин, воспользовавшись заминкой девушки, жестом пригласила Мари следовать за ней в лазарет.

— Уникальный? – наконец перестав хлопать ресницами, удивилась Марибелл. – Что необычного в ожоге?

— Нет-нет, это сущая ерунда. Даже упоминать не стоит, - отмахнулась Жоселин. – у неё даже шрамов не останеться...

— Тогда о чём вы?

Женщина на мгновение замолчала.

— Та пурпурная пыль, что осыпала вашу подругу... - снизив тон, произнесла она. – Это был взорвавшийся кристалл зауберита... И я... я прошу прощения, что так вышло. Ведь подобное случилось из-за моего выстрела.

Мари ощутила холодок беспокойства, пробежавший по спине. Эмили ничего не грозило, но волнения это не приуменьшало.

— Миссис Тейт, прошу вас, расскажите, что же случилось?! – вновь воскликнула девушка, не стерпев.

— В том-то и дело, что мы не уверены до конца, - вздохнув, виноватым голосом ответила женщина. – Ваша подруга уже пришла в себя, а слабо обожжённые участки кожи местами даже исцелились! Скажу откровенно - медицина пока не сталкивалась с подобным. Очевидно только одно – зауберит как-то воздействует на крошку Эмили...