Александр действительно позвонил через два дня ровно в 19—00.

— Виктория, привет! Я буду у тебя через полчаса, — проинформировал он девушку так, словно не назначал свидание любовнице, а сообщал подчиненному о проведении совещания. Это не говоря о том, что он не только назвал ее по имени (которое в первый раз даже не удосужился спросить), но и знал адрес. И, понятное дело, был совершенно уверен — никаких планов у Вики, кроме него самого, быть не может. Ну, а чего еще ожидать от такого мужчины?! Увы, приходилось признать, что других планов, кроме как вновь отдаться ему, у девушки не было. Вот только, на этот раз она будет не статистом, а выступит в главной роли.

В 18—58 Вика была полностью готова и подошла к зеркалу в прихожей. Она понятия не имела, какая из нее выйдет актриса, но образ вышел шикарный. Челка падает на глаза, по бокам головы два хвоста, стянутых простыми резинками. Белая рубашка в обтяжку, туго натянутая на груди с выпирающими из ткани сосками, черно-красный клетчатый галстук, узел которого стянут ниже третьей расстегнутой пуговички. Короткая юбка в складку такой же расцветки, что и галстук. Белые гольфы до колена и черные балетки. Кукольная мордашка с аккуратным носиком, пухлыми губками и огромными серыми глазищами дополняли впечатление, что перед зеркалом стоит школьница элитной гимназии или на худой конец студентка столь же элитного колледжа. Этакая нимфетка из грез любителя аниме — с виду скромная и застенчивая, но ложбинка между полными грудями в расстегнутой рубашке, короткая юбка, едва скрывающая трусики, так и провоцировали воображение...

Раздался звонок, и Вика бросилась к двери. Александр был сегодня как-то особенно хорош — белая тонкая сорочка трещала на широких плечах, голубые джинсы обрисовывали сухощавые бедра. Простота наряда вместе с аристократичной скукой на суровом, чуть загорелом лице создавали впечатление, что к ней в гости зашел миллионер, оставивший у подъезда яхту. Ну, на крайний случай — актер, играющий в основном миллионеров. Или все же колумбийских наркобаронов?

Когда он увидел ее наряд, Вика впервые увидела на его лице некую заинтересованность. Да, ей удалось на мгновение пробить брешь в невозмутимой отстраненности этого мужчины. Вживаясь в роль, она посмотрела жалобным взглядом, а потом, потупив глазки, приняла раскаивающийся вид и затараторила:

— Александр Борисович, я понимаю, что натворила бед... Мой проступок не имеет оправданий, но прошу, не исключайте меня из гимназии... Ну, пожалуйста!

Виктория подняла полный мольбы взгляд на Александра, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза — она начинала вживаться в роль девчонки, совершившей в вымышленной гимназии что-то такое, что классный руководитель (или пусть будет директор?) пришел разбираться домой к ученице. Одновременно вторая половина сознания, оставшегося взрослой девушкой, молила: «Ну, подыграй же мне, черт тебя побери!».

Мужчина на несколько секунд замер, а потом одна его бровь лукаво взлетела вверх:

— Ваше исключение или неисключение, Мартынова, будет зависеть от многих факторов.

«Ух, ты! Он знает мою фамилию!» — восхищенно вздохнула взрослая Вика, забыв о том, что и адрес не является секретом — вряд ли, зная ее местожительство, он не знал бы и ее фамилию. У Вики-гимназистки немного отлегло от души — ее пока не исключают.

Между тем Александр в образе директора продолжал:

— Я хотел бы поговорить с вашими родителями. Они дома?

— Их нет, но они придут через час.

— Очень плохо, Мартынова! Я же предупреждал вас, что хочу с ними поговорить. Еще один дополнительный минус к вашим подвигам.

— Александр Борисович, простите, пожалуйста! Я обещаю, что исправлюсь и буду послушной девочкой, — девушка порывисто закрыла дверь, одновременно взрослая Вика словно невзначай прижалась к мужчине, давая ему ощутить упругие округлости через тонкую ткань рубашек. «Юная» Вика отскочила и очаровательно покраснела, опустив трепещущие длинные ресницы.

— Послушной девочкой? — строго взглянул на нее Александр. — Ну, что же, очень многое будет зависеть от вашего дальнейшего поведения, Мартынова.

— Мое поведение будет послушным-послушным, — заверила девушка, махнув рукой вглубь квартиры. — Проходите в гостиную, я сейчас сделаю чаю.

Сама она прошла на кухню, надеясь, что мужчина оценит ее стройные ножки, изящную игру бедер. Интересно, насколько жадно он смотрит в ожидании, не покажутся ли трусики под краем короткой, разлетающейся при каждом движении, юбки?

Александр сидел, вольготно развалившись, на диване перед низким стеклянным столиком, когда Вика осторожно внесла поднос, уставленный чайными приборами. Она поставила поднос на прозрачную столешницу, немного жалея, что надела слишком тесную рубашку — пусть соски и просвечивают, но зато при наклоне мужчине не удалось рассмотреть абсолютно ничего из того, чего хотелось — судя по заинтересованному взгляду, уперевшемуся куда-то в район середины галстука.

Впрочем, и так было неплохо: Вика почувствовала, как по ее бедру заскользила горячая уверенная рука. Жар ладони передался по всему организму, запульсировав между ног сладкой истомой. Девушке хотелось, чтобы мужчина забрался повыше, по-хозяйски сжал упругую ягодицу... и не остановился на этом... Но... Но «юная» Вика испуганно отпрянула. Ее губки обиженно задрожали, а на в уголках глаз задрожали слезинки:

— Александр Борисович! Что вы делаете?!

— Какие-то проблемы, Мартынова? Ах да! У тебя же большие проблемы, так что, расслабься и наливай чай.

Надо признать, что вальяжный тон и лениво цедящиеся слова удивительно подходили как реальному скучающему плейбою, так и роли «похотливый директор», пользующему подопечных при малейшей возможности.

Мужская ладонь вновь поползла по бархатной коже бедра, когда девушка наклонилась, чтобы разлить чай по чашкам. Вика наполняла их очень медленно, чувствуя, как вся дрожит от неторопливой ласки. Ее юная ипостась наверняка тоже бы дрожала от невозможности избежать унизительных прикосновений.

Между тем рука Александра скользнула по внутренней поверхности бедер и коснулась щелки через тончайшие кружева трусиков. Вика к этому моменту выпрямилась и застыла в смущении: все же до этого момента ни один мужчина вот так, надо признать, нагло, не шарил у нее под юбкой. Обычно откровенные ласки начинались в интимной обстановке после длительных поцелуев и объятий. Что уж говорить о «юной» Вике — та замерла в шоке от происходящего, не посмев, впрочем, никоим образом помешать мужчине гладить половые губки через тонкую ткань. Несмотря на смущение одной ипостаси и шок другой девушка почувствовала, как стремительно увлажняется от нежных движений мужских пальцев вдоль щелки. Понятное дело, что Вика была одна, и младшая ипостась возбудилась точно так же, как и она сама. Для девчонки такое унизительное возбуждение, без сомнения, показалось бы совсем нежелательным, и «юная» Вика в какой-то иррациональной надежде, что компрометирующие ласки прекратятся, проблеяла:

— Может молочка в чай, Александр Борисович?

— Молочка? Нет, в чай не надо.

Мужские ассоциации были прямыми, как шлагбаум: молоко — женская грудь. Да ласки между бедер прекратились, но юной Вике от этого легче не стало: девушку усадили в кресло в торце столика, после чего мужчина снял с нее галстук и неторопливо расстегнул рубашку, обнажив полные чаши грудей с набухшими бугорками сосков... Оценив долгим взглядом результаты своей деятельности, он вновь расслабленно откинулся на спинку дивана.

Старшей Вике было жутко приятно то, насколько жадными глазами огладил упругие полушария Александр, снова вальяжно устроившись на диване. «Младшей» Вике... тоже было приятно, хоть ее щечки и запунцовели от смущения.

— Ну что ж, Мартынова, ты делаешь успехи. Продолжишь в том же духе, выйдешь сухой из воды. А пока давай пить чай.

«Сухой? Это вряд ли!» — подумала Вика, ощущая, что течет по полной. Без сомнения, обстановка была далека от интимной — двое чинно прихлебывали чай, расположившись на диване и кресле в залитой солнцем гостиной. Но при этом ее грудь была обнажена, а мужской взгляд периодически бесцеремонно скользил по аппетитным округлостям. Парадоксальность ситуации была настолько возбуждающей, что девушка уже была готова упасть на спину и раздвинуть ножки по одному движению бровей Александра. Впрочем, готовых на это дурочек, у такого мужчины, наверное, пруд пруди. Просто падающие на спину и раздвигающие ноги женщины давно наскучили, и ему явно хотелось продолжения игры. Поэтому Вика по-прежнему оставалась под личиной своей ипостаси. А эту личину по законам жанра раздирали противоречивые чувства. Ее то унижало то, с какой хамской беспардонностью «директор» разглядывал груди, то смущало то, что она под такими взглядами возбуждается все больше, то приходила в ужас от понимания, что только гляделками все не ограничится. Девушка то бледнела, то краснела, то чуть не плакала, но продолжала сидеть, напряженно выпрямившись, на самом краешке дивана, механически поднося чашку к губам и также механически делая маленькие глоточки.

— Может чего-нибудь сладкого принести? — не выдержала Вика напряжения. Ей уже было трудно выдерживать взгляд мужчины, чтобы не попросить о чем-то большем. А ее ипостаси просто хотелось хоть ненадолго перестать быть мишенью похотливого внимания.

Александр удивленно взглянул на столик, где были среди прочего расставлены вазочки с конфетами и печеньем, а потом неотразимо улыбнулся:

— Сладкого я хочу, принеси его мне! — и он приглашающе похлопал по сиденью дивана рядом с собой.

Вика как-то сразу поняла, что Александр «под сладким» имеет в виду только ее саму и ничего больше. И «принести» ему надо не что-нибудь, а свое тело. Она послушно встала, вибрируя от того, как впился мужчина взглядом в ее упруго всколыхнувшуюся грудь, и пересела на диван. «Вот оно, начинается!» — подумала Вика. Одна ее половинка — с восторгом, а другая в панике. Близость мужчины стала ощущаться особенно остро, особенно от того, что ему надо было только поднять руку, чтобы сжать в ладони обнаженную плоть.

Однако Александр делать этого не стал. Вместо того, чтобы приняться тискать беззащитную покорную девушку, он как ни в чем ни бывало отхлебнул чаю, а потом вдруг наклонился и обхватил твердый сосок губами и немного помял во рту.

— Да, ты права, так чай значительно слаще! — лукаво усмехнулся он.

Когда мужчина внезапно приник к ее груди, Вика вздрогнула от неожиданности, пролив немного чая из чашки на юбку, но едва его губы сомкнулись на чувствительном бугорке, она тихонько застонала, ощутив, как острое наслаждение продернуло все тело от соска до промежности. Да что там, она чуть не кончила от столь мимолетной ласки, чудом удержав в руках чашку, которой угрожала серьезная опасность быть расколотой при падении из враз ослабевших рук.

— Что же ты, Мартынова? Юбку чаем намочила!

— Ничего страшного, Александр Борисович! — пролепетала девушка, ошарашенная своей реакцией.

— Нет, это — непорядок, Мартынова!

Мужчина заставил ее подняться и расстегнул молнию, юбка упала к ногам, а Александр мгновение полюбовавшись на упругие ягодицы, вслед попытался стянуть трусики со словами:

— Это тоже надо снять, чтобы случайно не намочить чаем!

«Они уже давно намочены, только не чаем!» — подумала Вика, а ее младшая ипостась судорожно вцепилась в них спереди, не желая расставаться с этой, по сути эфемерной, преградой на пути мужчины к самому интимному.

Тут же последовал уверенный, где-то даже холодный, голос, подействовавший на девушку не хуже удара хлыстом:

— Мартынова!

Цепляющиеся за последнюю преграду пальцы отпустили трусики, они упали к юбке, и девушка осталась одета только в белые гольфы до колен. После этого Александр усадил ее на диван и снова, хлебнув чаю, приник к девичьей груди. На этот раз он покатал сосок во рту и даже слегка прикусил зубами, заставив Вику тихонько застонать от наслаждения. Было очень странно иногда делать глотки из чашки не ощущая вкуса, быть при этом практически совершенно голой перед полностью одетым мужчиной (Ну не считать же за одежду расстегнутую блузку, из которой бесстыдно торчала грудь?), и при этом каждые полминуты ощущать, как затвердевшие до боли соски терзает мужской рот.

Ко всему прочему в один момент Александр положил руку Вики себе на пах, где ощутилась твердая выпуклость внушительного размера.

«Юная» Вика в тот момент вскрикнула и испуганно отдернула руку, дрожа в ужасе, что ее заставили потрогать мужской член, пусть и через брюки. На самом деле реальная Вика дрожала от нестерпимого предвкушения: ей наконец позволят прикоснуться к тому, что занимает все ее мысли вот уже минут 15!

— Но, Александр Борисович!..

— Мартынова, ты до сих пор делала семимильные шаги, чтобы отделаться легким испугом, не порть же все теперь.

И девушка крепко зажмурилась, словно это могло спасти, и позволила снова положить свою руку на пах. Теперь она могла без зазрения совести тискать твердый предмет в брюках у Александра, который, давно отставив опустевшую чашку, склонился и занялся ее грудями всерьез, то тиская их руками, то лаская соски губами.

Наконец он откинулся на спинку и спросил, ласково накручивая ближний хвостик волос на пальцы:

— Ты делала когда-нибудь минет, Мартынова?

С этим делом у реальной Вики было не очень. Лишь один мужчина до этого удостоился чести побывать в ее ротике (на очень короткое время, наверное, это даже нельзя было назвать минетом), однако ее неопытность вполне ложилась в канву сюжета. Ее ипостась же гордо выпрямилась и вздернула подбородок:

— За кого вы меня принимаете, Александр Борисович? Я бы не кому не позволила... — тут Вика округлила глаза, словно только сейчас до нее дошло, что от нее требуется. — Вы же не заставите... Это же...

Александр печально покачал головой и тоном строго наставника произнес:

— Мартынова, твой поступок очень серьезный, поэтому придется искупать по полной программе. Кроме того, ты обещала быть послушной девочкой. Так что, не разочаровывай меня. Вставай на колени и приступай.

Девушка тяжело вздохнула и сползла на палас перед мужчиной. Она крепко зажмурилась, когда он расстегнул ремень и ширинку. Впрочем, реальная Вика, выпадая из образа, сквозь ресницы одного глаза не утерпела взглянуть на мощное орудие, возникшее перед носиком.

Ее ипостась же не смела разомкнуть ресницы, пока не последовало короткое резкое «Ну!». Лишь тогда девушка робко коснулась головки кончиком языка. Старшей Вике понравилось, как вздрогнул мужчина от такого легкого касания, «младшая» же, сгорая от стыда, приоткрыла губки... и чмокнула твердую, пышущую жаром головку, затем выпрямилась и с ужасом поглядела на отпечаток помады на глянцевой багровой поверхности.

— Ты, что, не понимаешь, что от тебя требуется, Мартынова? В общем, открой ротик пошире и расслабься.

Александр, наклонившись, собрал оба хвоста в кулак и потянул девушку к себе... Так, что она ткнулась носиком в великолепное орудие, возвышавшееся из расстегнутой ширинки.

Вика плаксиво заканючила:

— Но, Александр Борисович, может можно обойтись без этого?

— Нельзя!

И она с покорной готовностью широко раскрыла рот, после чего ей скомандовали сомкнуть губы на стволе поплотнее... А дальше ни от старшей, ни от «младшей» ничего не требовалось. Александр уверенной рукой просто направлял девушку, и она, вне зависимости от собственных желаний, невольно заскользила губами по увитому венами члену.

Постепенно мужчина тяжело задышал, а потом стал взрыкивать в такт движению кольца пухлых губ. От этих глубоких, пусть и негромких грудных звуков, Вика еще больше возбудилась, непринужденно приписав себе заслугу доведения Александра до рыка...

— А теперь сама!

Девушка протяжно

втянула воздух носом, ей уже самой хотелось попробовать в первый раз в жизни, каково это — отсасывать мужчине. Т. к. опыта по данному вопросу у нее не было, она решила импровизировать. Сначала сжатые кольцом губы заскользили по стволу, потом игривый язычок затрепетал по раздутой головке... И при этом цепкие пальчики оттягивали кожицу к основанию — как можно больше, чтобы навершие было полностью в распоряжении ее рта. Процесс завораживал, особенно восхитительные порыкивания сверху, говорящие, что ее губы дарят мужчине незабываемые ощущения...

— Посмотри на меня, — послышалось сквозь пелену возбуждения.

Вика едва не забыла про свою роль, но, опомнившись, поставила бровки домиком. Выражение ее мордашки, невинное и слегка обиженное, в сочетании с членом во рту произвело на Александра такое впечатление, что он крякнул и рывком поднял девушку на ноги. Его рука тут же проникла между бедер, нащупав мокрые складки.

— А ты молодец, Мартынова, хорошо подготовилась...

Вике отчаянно захотелось застонать под лаской грубоватых пальцев, но она только низко опустила голову и, заложив руки за спину, попыталась поковырять пальцами ноги ковер, якобы в смущении. Впрочем, долго играть ей не позволили. Александр властно развернул девушку и приказал:

— Следующий этап, Мартынова. Отрабатывай свою провинность дальше, — он быстро разделся и слегка шлепнул по упругой попке: можно, мол...

Вика, широко раздвинув колени, чуть присела. Горячая головка коснулась влажных половых губок, и с ее губ слетел легкий стон. Мужчина нетерпеливо надавил на плечи, и девушка, едва успев направить член в себя, плавно насадилась на всю длину. Некоторое время девушка наслаждалась долгожданной наполненностью влагалища... Потом закусила губу, чтобы, застонав, не выбиться из образа, и принялась медленно двигаться твердом стержне. Ее тело слегка вздрагивало на каждом этапе движения — когда головка упиралась где-то глубоко-глубоко и когда попка приподнималась так высоко, что член почти покидал влажное обиталище. Эти нежные подрагивания можно было принять и за дискомфорт юной девушки, и за наслаждения девушки постарше... Так что из образа Вика не выходила... Однако уже чувствовала, что ей требуется гораздо большее.

И дождалась. Александр шлепнул ее по ягодице и приказал:

— Активнее, Мартынова! Побольше энтузиазма!

Вика глубоко вздохнула и принялась насаживаться на член размашисто и на всю длину, ощущая, что он упирается изнутри чуть ли не в районе пупка. Она уже не стеснялась громко стонать и даже вскрикивать при особенно резких проникновениях. Дикая скачка почти мгновенно вознесла девушку к предоргазменным высотам, и всадница (с секундным сожалением) покинула твердый стержень, чтобы резко бросить мужчину на диван. Потом она уселась сверху, пальцы нащупали мокрый член и нетерпеливо направили его во влажную глубину, а губы требовательно впились в рот Александра... И глубокий яростный оргазм пронзил стройное тело...

После расцвеченного необычайно яркими вспышками наслаждения Вика пришла в себя, лежа на широкой мужской груди. Она ощущала его жар своими грудями, не понимая, как ее соски остались до сих пор такими твердыми, что впивались в собственную плоть. Тем более было странным, что неспешные движения мужского члена доставляли почти такое же наслаждение, что и до оргазма. Сама она ни в чем не участвовала — Александр сжимал упругие ягодицы сильными пальцами и осторожно двигал женское тело на себе...

Постепенно его движения становились все нетерпеливее и резче, и Вика поняла, что ему требуется гораздо больше, чем нежно и ласково иметь ее, неспешно насаживая на свой член. И кто она такая, в любой ипостаси, чтобы сопротивляться этому мужчине?

Девушка приподнялась и принялась насаживаться на восхитительный член все резче и резче... Но мужчине было мало и этого — он ухватил ее соски жесткими пальцами и принялся задавать ими ритм движений, становящийся все более яростным. Иногда он отпускал ее, и тогда Вика соскальзывала к паху, чтобы почти так же яростно ублажать мужчину ртом. Потом, когда нетерпение между бедер становилось невыносимым, она снова возвращалась на свое законное место, чтобы продолжить дикую скачку...

А затем Александр вдруг подхватил стройное стонущее тело, нанес несколько мощных ударов на весу, а потом бросил на столик, едва не скинув поднос на пол, и принялся с пылом обрабатывать. Стонущая и вскрикивающая девушка только раскрылась перед мужчиной пошире, чтобы обеспечить ему самое глубокое проникновение, и он, зарычав, выбросил во влагалище поток горячей спермы... Вика на мгновения замерла, желая полностью отдаться ярким ощущениям от сокращавшегося внутри мужского органа, а потом, не выдержав острого наслаждения, кончила во второй раз...

Продолжение следует