Прошло два месяца.

Не смотря на то, что судя по календарю лето наступила лишь два дня назад, настоящий летний зной уже успел пройтись по окрестностям Ротерема, оставив отпечаток бледности на лицах томных, слабых здоровьем дам. Весна отступила неожиданно рано, уведя за собой предрассветный туман и упоительный аромат первоцветов и оставив лишь предрассветные росы с мириадами миров, отраженных в капельках влаги.

Марибелл, как нежный росток, опущенный вовремя и в благодатную почву, сама расцветала, источая благоухание величественной красоты. Не смотря на бытность свою гувернанткой, девушка за небольшой срок на исходе весны стала всеобщей любимицей, к которой в семействе Пикок относились, почти что, как к дочери и старшей сестре. Все обитатели особняка невольно тянулись к Мари, постепенно находя общение с ней неотъемлемой частью своей жизни.

Мистер Пикок хотя и был довольно влиятельным джентри, но в Лондон не стремился. Все его производства находились в окрестностях Ротерема и Шеффилда, а в столицу выбираться требовалось лишь для заключения сделок. Предпочитающий заниматься делами лично, а не нанимать управляющих, Томас Пикок проводил время на своих фабриках или в беседах с маркизом Густавом. Поэтому он часто находил время, чтобы сбежать от производственной суеты на краткие мгновения, а затем с новым импульсом окунуться с головой в дела капиталиста.

В один из таких моментов краткого отдыха мужчина к своему удивлению обнаружил, что женщины созданы не только для любования и деторождения. Марибелл, воспитанная в строгости и выученная графиней Уортон, очень мало знала о живописи или поэзии, однако приводила в смущение глубиной своих суждений и широтой взглядов.

Мари, выросшая в атмосфере строгости и обожания, что едва сочетаются между собой, мало представляла, какой видят современную молодую британку, поэтому беззастенчиво делилась своими знаниями и мыслями с вопрошающим мистером Пикоком. Разумеется, её выводы и представления, не подкрепленные обширным жизненным опытом, могли показаться чересчур самоуверенными и вызвать лишь смех. Но Томас Пикок, прошедший весь путь от простого рабочего до влиятельного капиталиста, давно избавился от закостенелого ума и с готовностью принимал новые идеи.

Со временем его беседы с Марибелл становились всё продолжительней и разносторонней, а если такое случалось при гостях – то, в итоге, перерастало в жаркие дебаты.

Иногда бывали совсем уж откровенные моменты, когда Томас Пикок, перебрав спиртного – иногда джентльмену позволительна малая вольность – начинал откровенничать с гувернанткой его детей. Туманные и мало понятные рассказы о его визитах в Китай, о былых партнёрах по делу и о «настоящей» причине войны с Цинской империей были невероятно увлекательны уже для самой Марибелл, но информации содержали сущие крохи...

Миссис Пикок, как и её супруг, особым стремлением посетить столицу также не отличалась. Вышедшая из простого народа и как жена влиятельного джентри уже представленная на Сезоне Её Величеству Королеве, Вилма предпочитала наслаждаться размеренной жизнью провинции. Мелкие и, на первый взгляд, незначительные занятия дворянства, как ни странно могли поглощать дни просто мгновенно. Утренний туалет и общение с семьёй за завтраком, отдание распоряжений прислуге и прогулки по магазинам, визиты портнихи или парикмахера, общение с детьми и игра в новомодный крокет – все эти и множество иных, таких важных для женщины мелочей, заполняли день миссис Пикок.

А вскоре после появления Мари к этому списку добавилась и верховая езда. Вилма, бывшая просто без ума от собственной камеристки, просто влюбилась в великолепное зрелище – горделивая стать Марибелл, облаченной в иссиня-чёрную «амазонку» и гарцующий под её седлом жеребец масти воронова крыла. Когда эта пара «вестников ночи» проносилась на всём скаку мимо, миссис Пикок невольно задерживала дыхание от испуга и восхищения, чувствуя, как в груди замирает сердце. Прямо как в тот раз, когда ей впервые на грудь опустилось багровое чудище, что таилось под платьем Мари.

В те же мгновения, когда послушный изящной руке Марибелл, жеребец рысил пассажем, горделиво неся свою всадницу – подобным любовался даже мистер Пикок, отрывавший взгляд от газет.

Младший из братьев, непоседливый Джеймс, прогулки верхом также очень любил. Мальчик просто грезил о том, как станет великим завоевателем, бьющимся с дикарями во имя интересов Короны и, конечно же, приключений. Поэтому именно он был тем, кто чаще других о конной поездке, а, получив одобрение отца, бежал со всех ног к конюху с распоряжением оседлать двух жеребцов.

С посадкой в дамское седло у Мари была некоторая проблема – её, как ни забавно это звучало, следовало быть осторожной, чтобы попросту не придавить ненароком свою тяжёлую мошонку. Но устранение этой проблемы требовало лишь пары секунд неприметных движений пышных бедер, и девушка была готова мчаться верхом во весь опор.

Хойт, старший из братьев, больше тяготел к изучению наук, но у него даже не возникло мотивов для зарождения робкой подростковой ревности. Хотя Марибелл и учила братьев немецкому и испанскому языкам, которыми владела весьма хорошо, но была весьма слаба в точных науках. Поэтому во время занятий математикой девушка всегда была рядом со старшим сыном семейства, без какого-либо стеснения вспоминая давно уже пройденную в отрочестве стезю ученика. Нередко она даже шепотом просила у Хойта пояснить ей тот или иной момент, усердно стараясь понять сложные для неё моменты.

Того, что этому обучали детей восемнадцати лет, зрелая девушка нисколько не стыдилась. Как ни старалась Мари, но все эти голые цифры и формулы казались ей довольно унылыми и безынтересными. Ей то и дело приходилось совершать над собой волевое усилие, сохраняя интерес к занятиям. И только слова графини Уортон о «бреши в защите», придавали девушке хотя бы какое-то стремление заниматься нелюбимыми «исчислениями».

Впрочем, не только былые наставления леди Бетани подстёгивали интерес Марибелл.

Девушка была просто без ума от разнообразных новинок механики, изобретатели которых удивляли общественность едва ли не каждую неделю. Это были самые разнообразные вещи: от безделушек для развлечения, до весьма замысловатых и полезных для промышленности в будущем технических решений. И все они были просто прекрасны!

Мари испытывала необъяснимое чувство восторга рядом с паровыми машинами. Не важно, были они дочерна замызганы смазкой и трудились в недрах фабрики или блестели полированной медью и посвистывали парком на столах в мастерских инженеров и механиков. От этих механизмов, громыхавших громадными шестернями или едва слышно шелестевших зубчатыми колёсиками, пыхтевших угольной копотью и клубами перегретого пара или ревевших сквозь щели топки яростным пламенем «зауберита» всегда веяло силой и мощью, недоступной хрупким людям.

Но, не смотря на то, что металл был крепче, долговечней, «сильней», он покорился технической мысли, став верным союзником человека. И именно эта любовь стала одним из связующих звеньев, прочно соединивших Марибелл и Густава. Вот только если для того, чтобы понять, как работает механизм, нужен лишь любопытный ум и немного времени, то для понимания, как механизм был создан – требуется ещё и знание скучных цифр.

Маркиз без зазрений совести подшучивал над её внешностью, бесцеремонно «прохаживаясь» по огромному члену и вызывающе-похотливому телу, но никогда не упрекал в технической неграмотности, прекрасно понимая и чувствуя страстное увлечение девушки.

Потому-то Мари и старалась всеми способами привить себе любовь хотя бы к математике, посещая занятия вместе с братьями Пикок.

Впрочем, если Арчибальд Густав восхищал Марибелл своими познаниями в механике, то, в свою очередь, восхищался мастерством девушки в обращении с оружием.

Старый человек, приверженец, зачастую, таких же старых моральных норм, он с неприкрытым восхищением наблюдал, как Мари палит по мишеням, держа револьвер в одной руке. Или стреляет из своей любимой паровой винтовки на просто сумасшедшие по меркам старика полторы тысячи футов.

В скором времени маркиз начал замечать за собой то, что он беззастенчиво пользуется этим увлечением Марибелл, то и дело навещая семейство Пикок с новым образчиком оружия. Особенно это приходилось к месту во время увеселительных вечеров.

Высшие слои общества, невхожие в круг общения графини Уортон, о Марибелл знали лишь то, что позволяла им узнать леди Бетани, но вот об искусности её бывшей горничной они были весьма наслышаны. Поэтому, когда в особняке семьи Пикок поселилась прекрасная девушка, стреляющая без промаха и искусная в фехтовании, в ней без труда узнали воспитанницу Графини Уортон.

Нередко молодые люди, а иногда и девушки, из тех, кто посмелее, бросали Мари шуточный вызов предлагая соревнование в стрельбе. Мари не проигрывал. Впрочем, те, кто мог действительно составить ей конкуренцию, с доброй улыбкой посматривали на забавы молодёжи, попивая джин с тоником.

Лишь однажды Марибелл попросили о дуэли на саблях. Заинтересовавшимся умениями чудной гувернантки оказался пожилой мужчина, в годы студенческой юности бывший буршем, о чем говорило просто изрезанное шмиссами лицо.

Мари с обычной своей учтивостью приняла вызов и под удивлёнными взглядами сабли схлестнулись. Дамы вздрогнули от испуга, а кое-кто даже вскрикнул, ведь удары бурша в мгновение ока перестали походить на непринуждённые взмахи. Обзавёдшийся шрамами не только на лице, мужчина многое повидал и пережил, поэтому был довольно умелым фехтовальщиком и сразу же насел на девушку. Нанося тяжелые и простые удары, он рассчитывал одним лишь преимуществом в силе подавить противника.

Однако, каково было его удивление, когда Мари с поразительной легкостью приняла на клинок сокрушительные взмахи, даже не пытаясь их смягчить, а затем в стремительном контртемпе атаковала в ответ!

Буршу пришлось уйти в защиту, проявляя всё мастерство владения клинком. На пару мгновений он даже опешил, поняв, что хрупкая девушка выдержала лобовой натиск.

Марибелл заметила его замешательство и сразу же ослабила напор атаки – это был не бой насмерть, а развлечение на потеху гостям, поэтому не стоило завершать всё в считанные мгновения.

Мужчина также заметил эту уступку и его перечёркнутые шрамом губы расплылись в улыбке, а рука с саблей ловким финтом нанесла встречный удар...

Марибелл в эти мгновения была на седьмом небе от счастья, сражаясь с мужчиной. Это был тот самый момент, когда можно было не сдерживаться, как при разговоре с лощёными хлыщами из высшего общества, отвешивавших ей комплименты, а дать волю эмоциям. Перестать притворяться.

Она до конца своих дней не забудет, не захочет забыть лица тех мразей, глумившихся над её хрупким телом несколько часов к ряду, насиловавших и избивавших. Не сможет простить, не позволит себе такой роскоши.Убьёт с наслаждением любого ублюдка, что встанет у неё на пути!..

Глаза девушки сияли восхитительной яростью и жаждой убийства, а смертоносный клинок, порхал в воздухе, словно живой и невесомый, выискивая единственно верный момент.

Внезапный металлический треск и скрежет сабельных лезвий ознаменовал конец поединка: оружие Марибелл переломилось у гарды, а ей самой в грудь целилось острее клинка противника.

— Ваша победа, - едва слышно произнесла запыхавшаяся девушка, привычно вернувшись к маске смирения и отведя взгляд.

— Господа! – громко ответил бурш, повернувшись к испуганно притихшим зрителям. – Я признаю поражение. Эта милая барышня строго следовала правилам мензурного фехтования. Если бы не это, то моё поражение состоялось бы намного быстрее.

Мужчина повернулся к Мари, слегка склонив голову и подставив ладонь:

— Марибелл, вы позволите?

Содрогнувшись от отвращения, девушка опустила кончики пальцев на ладонь бурша, а через мгновение ощутила на них почти невесомый поцелуй. Затем мужчина едва заметно кивнул и просто вернулся на своё место, привнося шутки и смех в ряды молчаливых гостей.

А Мари опешила от собственных мыслей: этот страшный, покрытый шрамами человек, достойный смерти лишь за то, что просто принадлежит к племени тех тварей, что изорвали в клочья её юность, не показался ей столь уж омерзительным!

Разумеется, пока он был с бокалом джина в окружении гостей, то беззастенчиво бросал взгляды на тело Мари, но кто перед таким устоит? Однако во время дуэли и после него, глаза бурша выражали неподдельное восхищение.

Он любовался ей, но уже не как женщиной, а великолепным мечником, что вновь подарил ему позабытое уже чувство смертельной опасности...

. . .

В один из первых дней лета Марибелл, как обычно, выполнив обязанности камеристки и отослав ко сну миссис Пикок, отправилась проверить подрастающее поколение. Мальчишки всегда были мальчишками, поэтому часто не слушались родителей, засиживаясь в полумраке газового фонаря допоздна.

Марибелл однажды застала их за чтением книг вместо сна и без зазрения совести и с милой улыбкой тотчас пригрозила, что если они не погасят освещение и не отправятся по своим постелям, то она всё расскажет их отцу, стремившемуся к максимальной строгости в воспитании отпрысков.

Джим едва слышно буркнул, что это бесчестно, так поступать. На что Мари со всё той же лучезарной улыбкой паровала, ответив:

— Я девочка, а значит, мне иногда можно пользоваться преимуществом вероломства...

Мальчишки покорно сдались на милость своей гувернантки, но Мари, что бы уж не слишком их огорчать, сама предложила им почитать. И таким образом свела мгновение назад достигнутый воспитательный эффект обратно к нулю.

С тех пор братья почти каждый вечер сами её дожидались с очередной книгой для чтения вслух.

Тоже случилось и теперь – «Адская бездна» Александра Дюма увлекла их более чем на час.

Наконец, уложив спать братьев Пикок, Мари отправилась в свою комнату. Дневной зной уже спал, и сквозь приоткрытые окна в дом проникала ночная прохлада. Особняк погрузился в сон.

Впрочем, не все были так покойны в этом просторном доме – у комнаты Марибелл стояла Эмили, дрожащая и пунцовая от смущения.

— Вы желали меня увидеть, госпожа? – едва слышно пробормотала горничная.

— Да, моя крошка, у меня будет к тебе поручение, - ответила Марибелл, подходя ближе и неторопливо расстёгивая тугой ворот блузки. – Смотри, какой беспорядок...

Обнажившаяся головка члена вздымалась между упругих грудей, истекая белесыми капельками. Мари подняла руку и, сладко вздохнув, окунула свои пальцы, указательный и средний, в уретру, отозвавшуюся едва уловимым влажным хлюпаньем. Через мгновение пара пальчиков оказалась у Марибелл во рту.

— Эмили, ты ведь сегодня ничего не ела? - гувернантка бросила игривый взгляд на горничную.

— Нет, мисс Уортон. Как вы и велели, я пила только воду, - торопливо качнула головой девушка. – В животе п-просто ужасно урчит...

Ладонь Марибелл, оказавшейся рядом, почти вплотную, легла на плоский животик тощей горничной:

— Не волнуйся, скоро я его наполню... Так, как тебе нравится...

— Ага... - пробормотала в ответ Эмили, позабыв обо всём.

В том числе и о голоде. Мысли о еде были последним, что могло занимать её разум в данный момент. Не сейчас, когда в паре дюймов от её лица пульсировал и вздрагивал сочный вал плоти, истекающий жидким блаженством...

Приглушенный звук бьющегося стекла прокатился по умиротворённому особняку, словно гром. Мари вздрогнула и отстранила девушку, уже тянувшемуся языком к вожделенным белесым каплям. Надавив на ручку двери и пнув её бедром, гувернантка втолкнула удивлённую горничную внутрь:

— Оставайся здесь, что бы не услышала!.. Тебе ясно?! – прикрикнув в конце и добившись испуганного утвердительного кивки, Мари стремительно помчалась по коридору.

На ходу застёгивая воротник, девушка приподнялась над полом, не касаясь паркета пятками, чтобы не грохотать каблуками и не наступить на подол платья – пышные юбки вечернего наряда были не приспособлены для чего-то вульгарного, вроде бега.

Звук пришёл со стороны гостиной, бывшей совсем рядом с комнатой Мари, поэтому уже через пару мгновений, заблаговременно перейдя на шаг, девушка оказалась рядом с нужным помещением.

Прижавшись спиной к стене, девушка запустила руку в складки юбки и неторопливо, извлекла револьвер из хитро устроенного чехла. Так же под юбкой, но на другом боку тела были спрятаны ножны того самого оружия, что Густав обещал позаимствовать у своего друга.

В гостиной в это время послышались голоса. Говорили, как минимум двое, мужчина и женщина.

— Какого дьявола!.. – шепотом воскликнула женщина. – Альфред совсем рехнулся? Что мы сможем здесь учуять?..

— А ты, дура, до сих пор не поняла, что мы с тобой не Камень ищем?

— Пасть захлопни, иначе горло вырву... - женщина натурально зарычала. – И без тебя знаю...

Послышались словно шаги босых ног.

— Тогда не скули, а займись делом... - фыркнул мужчина, явно отвернувшись от собеседницы и направившись в другую сторону.

В это мгновение из двери возникла Мари, сделав два шага на встречу преступникам.

— Стойте! – ствол револьвера отчётливо поблескивал в лунном свете. – Поднимите руки, чтобы я их видела. Живо!...

Мужчина и женщина переглянулись со странным безразличием и почти синхронно подняли руки.

— А теперь на колени, только медленно!..

Женщина, одетая в мужские брюки, плотно облегавшие стройные бёдра, переступила и в самом деле босыми ногами и сделала то, что ей велели. Так же поступил и мужчина.

— Теперь опустите руки на пол. Ложитесь... И не пытайтесь глупить – повод вас пристрелить у меня уже есть, так не давайте мне обрести желание это сделать.

Мужчина и женщина вновь покорно выполнили команду, уперевшись ладонями в прохладные доски паркета, но ложиться на этот раз не спешили. Вместо этого незнакомка без какой-либо нервозности в голосе произнесла:

— Ты храбрая девочка... Пахнешь странно и вкусно... - озорной взгляд женщины блеснул в полумраке. – Ты мне по душе, поэтому можешь просто уйти...

— Я сосчитаю до трёх и если не увижу вас на полу, то прострелю вам локтевые суставы, - перебив женщину, спокойно ответила Марибелл. – Один!..

— Проклятье, только вчера купил новую сорочку... - сокрушенно вздохнув, словно невпопад пробормотал мужчина.

— Два!.. – готовая стрелять, Мари повышала ставки.

Но в этот момент оба преступника выдохнули в унисон, словно взлаяли по-собачьи, единственное слово:

— Das Biest!

— Das Biest!

Мари невольно отшатнулась назад... и едва сдержала собственный вскрик: тела незнакомцев буквально вздувались! Одежда на них с громким треском сползала лохмотьями, а под кожей стремительно бугрились жгуты мускулов. По комнате разнёсся угрожающий клокочущий рык.

В тот момент, когда в лунном свете блеснули клочья лоснящейся шерсти, Марибелл без раздумий открыла огонь. Но даже сквозь глухоту от пальбы до девушки долетел глухой, мерзкий скрежет кости о дерево.

Мужчину, или что бы это ни было, оттолкнуло навзничь. Тотчас раздался его пронзительный, звериный вопль и забившееся в конвульсиях тело смело кривоногие стулья, жалобно хрустнувшие под ударом громадной когтистой лапы.

Мари отшатнулась назад, пораженная произошедшим. В то же мгновение в глубине дома послышались испуганные голоса, а высоко над головами, на втором этаже затопотали торопливые босые пятки.

Но Мари слышала это лишь краем уха, чувствуя, как по ее спине пробежала волна озноба - не сводя глаз, полыхающих инфернальным свечением, на неё смотрело исчадие ада, секунды назад бывшее обычной женщиной. Её мускулистое тело, покрытое клочьями шерсти, под которой проглядывала серая кожа, свирепый оскал громадных клыков и жуткие когти, делавшие пальцы чудовища словно вдвое длиннее – всё это было не от мира сего.

Марибелл даже не успела ничего осознать, как её тело в один могучий прыжок очутилось у дверного проёма и, словно в омут, нырнуло меж створок. Яростный вопль раздался ей в спину, и чудище рванулось следом.

Мари дважды перекатилась с боку на бок, путаясь в многослойных юбках и глухо звякая оружием о паркет. Из гостиной стремительно приближался доносившийся грохот сметаемой мебели.

«Оно уже рядом!..» - мысли подернулись паникой, но вышколенное тело опять отреагировало раньше головы.

Резкий пинок каблуком, толкнувший створку, отправил навстречу чудовищу тяжёлое полотно двери. Стремительное звероподобное тело всей массой ударилось о лакированное дерево и с громким треском и хрустом растянулось на полу, кувыркнувшись через голову в облаке щепок.

Взвизгнув от страха и демонстрации такой тупой и неуёмной силы, девушка откатились ещё на несколько футов. Револьвер вылетел из руки, но в нужную сторону - от копошащегося в обломках монстра.

Наконец-то вернулся голос, отнятый испугом:

— Мистер Пикок, не спускайтесь! Защищайте семью!!

Между тем, чудище встало на четвереньки и блеснуло парой алых глаз из темноты коридора, отчего Мари вновь ощутила волну озноба...

«Соберись! Головой думай!..» - кричал, словно кто-то чужой у неё в голове. – «Тот, в гостиной... Он такой же, но ранен?.. Значит и эту дрянь можно сразить?!»

Звероподобная женщина, взрыв паркет длинными бороздами от своих когтей, рванула к Мари, но в этот момент девушка запустила ладонь в складки юбки. Ткань вздыбилась, поднятая чем-то длинным, остроконечным и вновь захлопали выстрелы.

Неприцельная стрельба от бедра, сквозь одежду, почти не дала результата, но даже единственное попадание, вскользь чиркнувшее по ребру монстра, позволило выиграть время.

Раздался приглушенный вопль, похожий на скулеж волка, и женщина, невольно вильнув в сторону, смазала свой удар. Когтистые руки-лапы вонзились пол, вздыбив щепки паркета в том месте, где секунду назад лежала Мари. А женщина, брошенная мимо жертвы силой собственного удара, проскользила по полу, замедляя движенье когтями.

Марибелл опять вздрогнула: попав в пятно лунного света, женщина-монстр во всей красе явила свою силу, с лёгкостью вонзая когти в дубовый паркет, как крестьянин вонзает свой плуг в рыхлую землю...

Басовитый рык из гостиной подстегнул Мари, сдув остатки неуместных мыслей.

«Эта тварь ловчее... Быстрее... И тот, что в гостиной - не умер...» - стремительно проносились мысли в голове Марибелл. – «Как долго я смогу от них бегать?..»

Подхватив левой рукой оказавшийся рядом револьвер, девушка вскочила на ноги. Ещё разгибаясь, она со всей силы швырнула бесполезное в этот миг оружие женщине в лицо. Когда же вычурный кусок металла почти угодил в цель, заставив женщину извернуться, Марибелл рванулась вперёд.

Длинные ноги стремительно бросили тело в атаку.

«Только бы не споткнуться...» - блеснуло вспышкой молнии, когда изящные голени взметнули подол.

Сабельный револьвер в руке девушки был тоже разряжен, но в этом крылась его главная прелесть - клинку патроны были без нужды! Перехватив неудобную рукоять обеими руками, Марибелл без изысков полоснула лезвием сверху вниз наискось, больше надеясь на скорость и силу, чем на точность.

Сталь клинка рубанула по ключице и поставленному предплечью монстра, глубоко вонзаясь в плоть и кость, а Марибелл, даже не тратя попыток, просто рванулась ещё дальше, за спину чудовища, выпустив оружие из рук.

Женщина завопила от боли и отскочила в сторону, но Марибелл было уже не до раненого врага - булькающий рык вырвался из оскаленной пасти позади неё. Через мгновение из темноты коридора метнулась пара полыхающий алой злобой глаз - мужчина, раненый в начале стычки, пришёл в себя.

Громогласный рев, от которого словно звенели стёкла в оконных рамах, вновь окатил морозным ознобом, но Марибелл больше не было страшно. Может быть, самую малость. Ведь тело раненого лоснилось от свежей крови, раны не затягивались, а значит, монстр был страшен, но не бессмертен.

В этот момент грохнул винтовочный выстрел и с лестницы, ведущей на второй этаж, ударил сноп пламени. Пуля упала далеко в стороне от рычащего монстра, выбив облако пыли из стены.

На мгновенье оглохшая, Мари закричала, не оборачиваясь:

— Назад, мистер Пикок! Защищайте семью!!

Подхватив один из вычурных стульев, девушка метнула его в оскаленную морду чудовища, все больше похожего на прямоходящего волка.

Монстр вальяжным взмахом лапищи просто срубило летевший в него изысканный элемент интерьера, сделав шаг вперёд.

— Но как же ты!? - прокричал сверху хозяин особняка.

— Они могут быть не одни!.. Заклинаю вас, вернитесь к семье!.. - буквально рявкнула девушка.

Через пару мгновений раздался топот ног, и мужчина отступил, оставив Мари, а девушка ткнулась спиной в стойку с холодным оружием.

Рычавший волкоподобный мужчина внезапно замер, а через мгновение произнес низким басом:

— Теперь-то тебе понятно, почему мы первые?..

Из угла, в котором стонала от боли женщина, раздался вскрик и, вслед за этим, позвякивая о паркет, в сторону отлетел окровавленный сабельный револьвер.

— Да, - ответила незнакомка, голосом, меняющимся тембр на более низкий. - Эта сучка весьма хороша... Стала бы неприятным сюрпризом...

Мужчина хотя и обладал преимуществом в силе перед Марибелл, но явно решил потянуть время, давая себе и напарнице драгоценные мгновения передышки. И женщина стремительно восстанавливалась. при этом ещё и меняясь, треща костями и плотью.

Из дальних комнат первого этажа раздался звон бьющихся окон, а через пару мгновений послышался топот подкованных сапог. Марибелл не ошиблась - парочка волокоподобных созданий перед ней действовала не в одиночку. Поэтому для гувернантки следовало поторопить события, чтобы не оказаться окруженной.

Мужчина, словно прочтя её мысли, пригнулся, готовый броситься на жертву и растерзать, отчего Мари ещё плотней прижалась спиной к стойке.

— Хороша?.. - внезапно раздался её негромкий шепот. - Вы, шавки, даже представить себе не можете, насколько я хороша!..

Собственный гневный выкрик как будто стал сигналом - тонкие, крепкие пальцы плотно обвили древко алебарды, так неудобно упиравшееся наискось меж ягодиц, а тело, стремительным вихрем взметнув полы юбки, выдернуло оружие из фигурных держателей.

Марибелл недолюбливала копья и иже с ними, но вот копья её обожали. В древковом оружии девушка не видела «танца», не ощущала сладостной искры опасности, не находила и шанса для честной борьбы, дающей противнику надежду. Ведь владение мечом или шпагой требовало усердного развития силы и координации, поглощало годы и годы тренировок на пути к мастерству. В конце концов богатой отделкой мечей можно было просто бахвалиться.

Копьё же было совершенно иным, созданным с единственной целью профессионального инструмента - убивать. Даже крестьянин, месяц назад впервые взявший это оружие в руки, сможет убить умудрённых боями владельцев мечей. А если в древко влить мощь тренированного тела...

Лезвие алебарды, брошенное по широкой дуге, с низким гудением вспороло воздух, но звук этот утонул в рёве двух монстров, бросившихся на Марибелл. Девушка кувыркнулась назад, уходя от удара каким-то щегольским фляком, оттолкнувшись одной ладонью от пола. Порхнувшие перед рожами монстров изящные ножки, взметнувшие ткань юбки, на краткий миг сбили их с толку, но Мари больше не нужна была фора.

Лишь коснувшись подошвами пола, её послушное тело просто взорвалось стремительным импульсом, вонзая жало алебарды длинною в пятнадцать дюймов в живот мужчины, простегивая того навылет. Чудовище взвыло, насадившись на острую сталь и обхватив лезвие лапами. Массивная туша мгновенно стала неповоротливой, а на пол хлынула кровь, угольно-чёрная в полумраке.

Марибелл отступила в сторону, не выпуская из рук древко и прикрываясь пронзенным монстром от второго чудовища.

А в следующий миг по ушам хлестнул грохот выстрела, и башка раненого вервольфа разлетелась, кровавыми хлопьями брызнув в темноту. Мари отскочила в сторону, без труда выдернув оружие из безвольно обмякшей туши.

Женщина-оборотень замерла на мгновение, провожая взглядом оседающее тело собрата, а затем взвыла, заревев во все горло, и неожиданно бросилась на стрелявших! Безумный, лишенный и толики разума, рык прокатился по холлу особняка, но лишь для того, чтобы в следующий миг захлебнуться в грохоте стройной пальбы.

«Своих же?.. Или они не вместе?..» - Мари даже позволила себе удивиться, убегая от неизвестных стрелков в гостиную.

Все тот же топот подкованных сапог разделился: несколько человек бросились вдогонку за Марибелл, остальные - загрохотали вверх по ступеням лестницы. Как гувернантке не было мерзко в этот момент, но помочь сию секунду семейству Пикок она не могла. Ведь у копейщиков была единственная слабость - их можно было без труда застрелить. Поэтому девушка торопилась занять выгодную позицию. Коридор, идеальный для боя копьем, станет смертельной ловушкой, если враг - стрелок. Но в дверном проеме, укрытая от стрельбы, она не пропустит никого.

Бросив быстрый взгляд на окна - нет ли опасности с той стороны? - Мари пригнулась, присев на полусогнутых ногах. Через пару мгновений топот оказался совсем близко к двери, и Марибелл склонилась еще ниже, напрягая мышцы в готовности пронзать, рубить и убивать. Но вместо врагов в дверной косяк и стену ударили выстрелы со стороны коридора!

«Твари!.. Не дураки...» - вспыхнуло в голове в то мгновение, когда девушка растянулась на полу под шквалом огня, щепок и кусков штукатурки.

Если бы не низкая стойка с алебардой наперевес, первый же выстрел снес бы ей голову.

Через мгновение стрельба прекратилась. Грохот пальбы был довольно щадящим, поэтому Марибелл сохранила слух, уловив залпы вразнобой этажом выше и... самое чудное, что можно услыхать во время перестрелки в упор. За простреленной стеной разносились едва слышные звуки клацанья перезарядки оружия!

Оттолкнувшись от пола, Мари, словно фурия, усыпанная пылью и в изорванном платье, выскочила в дверной проем. В темноте три или четыре фигуры отшатнулись, пытаясь навести на неё оружие, но было уже поздно - жало алебарды пробило грудь первому из нападавших. Тот умер мгновенно, завалившись навзничь с разрубленным надвое сердцем.

В тот же миг за спиной - так не вовремя! - хрустнула оконная рама и в гостиную ввалились ещё несколько человек. Скривившись и помня, как запросто они палят во все стороны, Мари не стала выдергивать древко из раны, а, наоборот, надавила, устремляясь вперёд, исчезая из дверного проёма в темноте коридора.

Мертвое тело оплыло, упав под ноги уже вскинувшему оружие стрелку, но Мари не осталось ничего иного, кроме, как рисковать. Оперевшись о древко, девушка подпрыгнула, выбросив ноги перед собой и ударив каблучками в грудь стрелку.

Грохнул выстрел, странный жар метнулся в паре дюймов от головы, пробив потолок. Стрелявший отлетел назад, упав и сбив, как кеглю, стоявшего за ним человека. Мари тоже упала, хлопнувшись на истекающий кровью труп, и в ту же секунду ощутила под ладонью рукоять странной винтовки!

Девушка никогда не видала ничего подобного раньше, но под пальцем изгибался спусковой крючок, а чуть поодаль в полумраке вырисовывался срез ствола. Это все, что было нужно на данный момент.

Тугой вспышкой хлобыстнул выстрел и заряд прошил две поднимавшихся фигуры разом, навылет. Отдача, на удивление, оказалась довольно скромной, и ствол почти не повело в сторону, поэтому Мари потянула за спуск ещё раз, на всякий случай.

Оседавшие тела нападавших прострелило опять. Ближайшему пробило плечо, едва не оторвав руку, дернувшуюся на лоскутах плоти. Дальний, завалившись навзничь, поймал «пулю» подбородком и лишился половины лица.

Марибелл же некогда было любоваться и ужасаться содеянным - в гостиной были ещё враги! Перекатившись вперёд, девушка упала животом в натекавшую лужу крови, болезненно сдавив пышные груди и пульсирующий член между ними, так не вовремя отозвавшийся удовольствием.

Чертыхнувшись и проклиная своё прекрасное, но такое ненасытное тело, Мари открыла огонь. Стреляла сквозь стену, примерно в сторону окон, каждый заряд посылая немного в сторону.

Винтовка сделала чертову дюжину новых неровных дыр в стене и замолкла. Когда резкое эхо замолкло, то из гостиной также ничего не было слышно, но времени удостовериться не оставалось - стрельба на втором этаже прекратилась, и сейчас было самое время спасать нанявших её людей.

Отшвырнув незаряженное оружие и подхватив новое, девушка навела его на мертвое тело и нажала на спуск. Прозвучал выстрел и труп дернулся. Не имея времени, чтобы разбираться в устройстве новой винтовки, Мари была вынуждена потратить один заряд, а затем выбралась из пахнущего кровью коридора и поспешила к лестнице, ведшей на второй этаж.

В тот момент, когда Марибелл встала на первую ступеньку, за массивными входными дверями раздалось жужжание и ритмичное клацанье, словно заработал какой-то механизм.

«За каким дьяволом они притащили паровую машину?..» - вспыхнуло нелогичное возмущение, и девушка в тот же миг откатилась от лестницы, наведя оружие на дверь.

Звук становился громче, явно приближаясь и все громче клацая.

«Словно... Словно шаги!..» - Марибелл даже не успела испугаться собственной мысли, как через пару мгновений в холл вошла массивная фигура!

Облаченный в серебристо-серые доспехи, словно рыцарь из книг, но едва ли не трёх метров ростом, этот незнакомец даже не потрудился толкнуть створки двери, проломившись сквозь них, словно через туман.

Металлическое чудище повело закованной в броню головой, как будто давая время осколком просохшего дерева упасть вниз. Наконец, узкая смотровая прорезь навелась на Мари, которую внезапно охватил настоящий ужас. Ведь хотя вервольфы были страшны, но из них текла кровь, их можно было одолеть, но что противопоставить машине?

— Это ты такой переполох здесь устроила? - неожиданно раздался голос, шедший, словно из недр брони, припорошенной пылью и щепками.

За спиной у металлического колосса что-то звякнуло, и в подставленную механическую ладонь упала рукоять, подобная револьверной.

Мари открыла стрельбу не дожидаясь развязки. Палила на бегу, целя в смотровую щель и стараясь укрыться в коридоре, отступить к гостиной, уйти в окно. Она не намеревалась бросать семью Пикок, но что могла девушка против груды металла?

— Моё почтение, сударыня!.. - прогрохотал в этот момент надменный голос в броне.

В тот же миг неприметные в полумраке патрубки на спине исполина ударили хлесткими струями пара, а механическая рука наотмашь, не глядя «метнула» выстрел, как камень из пращи, в сторону Марибелл. Раскаленная сфера, словно завитый в узел сгусток огня, прочертила алую линию в темноте.

Однако, хотя движение было стремительным и точным, но все равно слишком медленным в сравнении с гибкой и ловкой Мари. Её ножки не только могли сводить с ума стройными линиями, переходящими в крутые округлости. Они сами были сродни машине, механизму из плоти и крови.

Тело девушки легко взвилось в воздух, без труда уходя от удара, но на беду Марибелл, закованный в латы человек целился не в неё.

Алая сфера врезалась в основание лестницы, у левого края от входа. Полыхнула яркая вспышка, и в то же мгновение тяжёлый, рвущий грохот разрыва ударил по ушам, ощутимо врезав в грудную клетку Мари. Ударная волна, подхватив и кувыркнув через голову, швырнула девушку на обломки мебели, привалив взлохмаченным каркасом дивана. А в следующий миг засыпанную обломками и лишившуюся чувств Марибелл с грохотом накрыло балками и досками пола, погребая с головой...

* * *