Паровая карета или «паровая телега Густава», как, посмеиваясь, величал её маркиз, резво катила по подсохшему от весенней распутицы просёлку. Встречный ветер приносил едва уловимый фабричный шум с, словно витавшим в нём запахом угольной копоти. Но в последние годы, благодаря внедрению «зауберита» в производственные процессы, весна всё чаще пахла именно свежестью – пожухлой травой и влажной тёплой землёй.

Даже рессоры, специально созданные для пассажирской кареты, скверно справлялись с ухабами, будучи не в силах совладать с бездорожьем. Немилосердно встряхивая пассажиров на каждой кочке и вынуждая хвататься за поручни, пружинные полосы стали, призванные гасить колебания, наоборот угрожали выбросить ездоков из седла норовистого «скакуна». А сумасшедшая скорость, близкая к каким-то невообразимым, астрономическим тридцати милям в час и вовсе приводила в ужас. Когда Густав неоднократно повторял, что его «телега» быстрая, как «Ракета» Стивенсона, то это не казалось таким уж внушительным, пока самоходная повозка не трогалась с места.

Если сэр Густав просто лучился радостью, то Марибелл была сильно напугана этой поездкой и, вцепившись в сухую, но жилистую руку маркиза, повизгивала от страха, прижавшись лицом к плечу старика и стараясь вовсе не открывать глаза. В один момент попыталась было придержать капор ладонью, но разжать пальцы, после того как они цепко обвили надежное плечо маркиза, было совсем невмоготу. Девушка просто надеялась, что мантоньерки выдержат, и дрожала, как осиновый лист, стыдясь своей трусости и пытаясь оправдаться перед самой собой, но получалось едва-едва.

Одно дело схлёстываться в сабельной схватке, знакомой и родной, в которой ты сама за себя отвечаешь. И совершенно иное – трястись верхом на этом механическом чудище, брыкавшемся под седалищем девушки, словно он – чудище - было живое!

Сэр Густав, просиявший лицом и с растрёпанными на ветру седыми локонами, блестел глазами, словно юнец и был похож сейчас на кого угодно, только не на благообразного пожилого джентльмена. Старик в последние годы начал заметно сдавать, а после кончины графини это стало ещё очевидней. И единственное, что не давало окончательно упасть духом этому человеку, ступившему в глубокую старость – это его ненаглядные механизмы, пышущие огнём и паром.

Арчибальд Густав словно молодел, обретая жизнь рядом с мёртвым металлом.

. . .

Вскоре начались жилые районы Ротрема и дорога превратилась из просто ухабистой в практически непроходимую, а местами – ещё и жутко смердевшую от нечистот, выплёскивавшихся из неглубоких отводных канав. К тому же, появилось много встречных и попутных повозок, запряжённых, как обычной, конной упряжкой – приходилась непрестанно сбавлять скорость и вновь ускорятся, разъезжаясь с удивлёнными извозчиками. Поэтому, как бы маркиз не был против, но ему пришлось основательно снизить скорость, убрав тягу в топочной камере. Сэр Густав любил стремительность, предпочитая её во всём – от движения, до контуров своих механизмов, но, всё же, своей репутацией пожертвовать не решался. Если бы случилось такое и он выпал из своей же «телеги» в грязь дороги, то, наверное, скоропалительно скончался бы на месте от стыда под взглядом Мари.

Впрочем, умерившая бег «паровая телега» всё же дала старику возможность покрасоваться иным образом и продемонстрировать его новое изобретение – «колесо извозчика». Это была революционная система металлических тяг и реечных передач, позволявших поворачивать передние колёса самодвижущегося экипажа в нужную сторону. На какой угол возница поворачивал своё «колесо», настолько же отклонялась с траектории и «паровая телега», что позволяло вполне свободно маневрировать по дороге и объезжать самые непроходимые места.

Густав совсем позабыл, что по дороге к своему знакомому, искавшему горничную, обещал позволить Марибелл править каретой, но Мари этой забывчивости была даже рада. Она хотя и любила механические диковинки не меньше старика Густава, но вот так мчаться верхом на этой, не иначе как «колеснице Дьявола», было страшно. Да и маркиз своим взором сейчас походил на глупца, по недомыслию продавшего душу рогатому в обмен на прозрение. Потому-то рядом с ним был немного страшно.

Девушку радовало хотя бы то, что зеваки глазели на старика, упуская из виду её красоту.

Прижавшись грудью к плечу старика и понимая, что близостью девичьего тела его не отвлечь, Мари, наконец-то способная связать пару слов воедино, взмолилась:

— Мой лорд, помилуйте! – шепотом восклицала девушка. – Умоляю, помедленней! Вы перепугали меня до смерти!..

— Ой, а ведь и верно!.. – Густав вздрогнул, словно только проснулся и впервые увидел свою попутчицу, а затем весело рассмеялся. – Ох, прости, душенька, прости глупца! Так увлёкся, что совсем о тебе позабыл. Нет мне прощенья!..

Седовласый джентльмен склонил повинную голову, но Мари тотчас раскусила озорство старика. В подтверждение её догадки Густав поднял пылающий восхищением взгляд на свою спутницу.

— Марибелл, дорогуша, однако, не станешь же ты отрицать, что конструкция весьма удачна?!

— Мой лорд, только позвольте ступить мне на твёрдую землю, как я тотчас выскажу вам все свои мысли! – отстранившись, с игривой сердитостью Мари ткнула кулачком старика в плечо.

Проведённое вместе время, доброта Густава и открытый характер Марибелл стерли между ними незримые границы, позволяя наслаждаться общением друг с другом, как с равным себе. Когда же они оставались наедине, то и вовсе вели себя, как родные дедушка и внучка.

— Не жалеешь ты старика, - горестно хмыкнул Густав, блестя, между тем, озорным взглядом, но Мари тотчас парировала.

— Вы этого... этого «жеребца» создали!.. – она пару раз хлопнула ладонью по набитому конским волосом сидению под собой. – Гнули металл в мастерской, иногда – простым рычагом и упором! Я то вас знаю, мой лорд – вы сами крепче металла! Не давите на жалость, я вас вижу насквозь, а потому - не куплюсь!..

— Но ведь знатная была прогулка...

— У меня от этой прогулки едва корсет не расшнуровался... - девушка опустила ладони на свой живот, по которому под одеждой проходил ствол упругой плоти. – Ещё бы немного и ваша ненаглядная Мари кричала бы на всю округу, как мартовская кошка...

Марибелл корсетов старалась не надевать, обходясь стилизованными под них жилетами из своего небогатого гардероба. Утягивать громадный член тугой шнуровкой было больно, да и бесполезно. Однако эта пикантная тема ни старика, ни девушку не останавливала от того, чтобы подначить друг друга по этому поводу. Густав, влюблённый в свои механизмы, в притворном огорчении сокрушался, что «развратница» Марибелл совращает окрестных девиц. Мари сожалела о том, что пожилой пройдоха совсем из ума выжил.

Разумеется, в этих словах, позволенных лишь между близкими людьми, не было и унции злобы.

— Мари, а что ты ответишь, на двадцать четыре процента КПД у моей «паровой телеги»? – словно невзначай обронил старик, гордо при этом подбоченившись.

Пошедший на попятную, маркиз знал, чем увлечь Марибелл и как отвести праведный гнев девушки от своей персоны. Поэтому уловка сработала, как часы – Мари в удивлении округлила глаза, неверяще глядя на Густава. От её взора не скрылось то, что хотя старик не чувствует себя виноватым, но отнюдь не лукавит.

— Но как такое возможно, мой лорд? – девушка забавно приоткрыла рот, хлопая ресницами и позабыв на мгновение о приличиях. – КПД лучших образцов не выше десяти процентов!.. Как вам это удалось?..

— Сущий пустяк - замкнутая система с «охладителем» для конденсации отработавшего пара. Вопиюще варварское использование «зауберита», как присадки для топлива. Ещё несколько доработок... - хмыкнул маркиз, беззаботно отмахнувшись. – Et... voila! «Паровая телега» начинает попирать «цикл Карно», делая невозможное – реальным!

— Но тогда ваши слова о Божике и его жидкотопливаном паровом двигателе?.. – вспыхнула интересом девушка.

— Верно, Мари, - согласно кивнул в ответ маркиз. – Я уже отправил ему несколько писем с подробным описанием моих наработок... Только представь, каких мощностей может достигнуть он!..

Старик задорно улыбнулся, откинув со лба седые, растрёпанные волосы:

— Естествоиспытатели, подобные мне и ему, всегда были у переднего края прогресса. Колесо, телескоп, паровая машина – мы каждый миг открыты для нового и необычного!..

Слова маркиза невольно напомнили девушке о том, чего она больше всего опасалась и что старалась скрыть. Вздрогнув и погрустнев от его вдохновенной речи, Марибелл поникла плечами, невольно обхватив ладонями толстый вал упругой плоти, проходивший под её одеждой.

Вслед за ней, потускнел и озорной блеск в глазах старика, понявшего, что затронул болезненную для Мари тему. Об «этом» при Густаве девушка говорила нисколько не испытывая стеснения и полностью доверяя рассудительной мудрости старика, но посторонних людей в свою тайну старалась не посвящать.

А теперь она ехала в особняк, в надежде получить работу горничной. Если Мари достанется это место, то о её тайне узнают в мгновение ока.

— Не стоит так волноваться, душенька, - одобряюще проговорил маркиз. - Мой друг – удачливый негоциант, сколотивший состояние на торговле опиумом и решивший вложить капитал в промышленность. Он человек прогрессивных взглядов - иначе не сдюжить конкуренции - поэтому и не обратит внимания на подобную мелочь...

— Если бы «он» был мелочью, то можно было бы прятать «его» под юбкой!.. – шепотом воскликнула в ответ Мари.

— Вот же распутная пошла нынче молодёжь... - в притворном расстройстве вздохнул старик. – Я ведь имел в виду не размер...

— Ну, разумеется, я вас поняла!.. – вспыхнула тотчас девушка, залившись краской стыда и виновато улыбнувшись. - Будет вам, мой лорд!.. Я и так едва дышу от волнения, а тут ещё ваши шуточки, что заставят покраснеть любую «кружевную овечку».

Старик в этот момент объехал большую лужу, а затем с самым серьёзным видом кивнул, как старым знакомым, стайке мальчишек лет четырёх-пяти, копошившихся у дороги. Через мгновение его ладонь опустилась на плечо Марибелл:

— Отрицать не буду – он удивился, когда услышал рассказ о твоей особенности, - маркиз несильно сдавил пальцы. – Но куда больше старина Пикок интересовался тем, как ты владеешь оружием...

. . .

Томас Пикок оказался плотным человеком среднего роста с седеющими волосами и окладистыми шикарными усами. Чёрный смокинг поверх сорочки с туго накрахмаленной манишкой сидел на мужчине, как влитой, идеально подогнанными линиями кроя подчёркивая ширину плеч и крепость рук, но и не скрывая брюха, растущего от чрезмерной пресыщенности благами. Человек этот манерой разговора и поведением походил на аристократа куда больше, чем сам маркиз Арчибальд Густав, но широкие и крепкие ладони Томаса Пикока явно говорили, что мужчина кропотливым трудом заработал своё состояния, начав с самых низов и поймав удачу за хвост.

Сидевшая поодаль и читавшая своим сыновьям книгу, миссис Пикок внешне была под стать своему супругу. Плотно сбитая, невысокая женщина, одетая в лёгкое утреннее платье из барежа лазурного тона, казалась едва привыкшей к тугим нарядам холёных аристократических барышень. А то старание, с которым она водила пальцем по строкам на страницах, усердно стараясь не ударить в грязь лицом даже перед возможной будущей горничной, выдавало в ней крайнюю степень волнения.

. . .

— Мисс Уортон, вы отлично стреляете – признаться, я весьма удивлён, что женщина настолько хорошо владеет оружием. Сказать откровенно, вы меня посрамили – стрелок из меня совсем никудышный, - произнёс Томас Пикок, выпустив мундштук трубки изо рта и окутавшись ароматным дымом. – Однако, ваше... необычное телосложение: оно не мешает ловко стрелять, но не станет ли оно преградой для исполнения обязанностей горничной?

Богато обставленная гостиная роскошного особняка, в которой собрались хозяева поместья, Арчибальд Густав и Мари, подавляла своим кричащим изобилием показного богатства, но для Марибелл, знакомой с чувством меры и вкуса, было очевидно, что подобное сделано умышленно. Желавший казаться неотесанным мужланом-выскочкой, мистер Пикок таковым не являлся.

— Нет, сэр, уверяю вас, - девушка подавила в себе непроизвольное желание отступить на шаг и отшатнуться от сизых клубов. – Я с семи лет была горничной в доме своей приёмной матери...

— Не слишком ли сурова ваша матушка с дочерью... пускай и приёмной? – мужчина, определённо знакомый с нормами этикета, намеренно позволял себе подобные грубости.

Для Мари же было ясно, что это тоже своего рода проверка.

— Нисколько, сэр, - качнула она головой, не колеблясь ни мгновения. – Мисс Бетани Уортон многому меня научила, за что я безмерно ей благодарна...

Сидевший в кресле напротив маркиз Густав с показным безразличием наслаждался чашечкой чая. Он с таким видом попивал ароматный напиток, словно в этот момент находился на другом конце света, в гостях у генерал-губернатора Индии. Но при этом старик не сводил с Томаса глаз, словно тот сделал девушке предложение. Взгляд маркиза едва скрывал тревогу.

Пикок на некоторое время замолчал, пыхтя трубкой и думая о чём-то своём. Мари терпеливо ждала, сплетя пальцы в замок. Наконец, мужчина вновь поднял на девушку испытующий взгляд.

— Мисс Уортон, следует ли мне знать о вас ещё что-либо? – Пикок потёр пальцами подбородок в задумчивости. – Если вы будете наняты, то некоторым образом войдёте в мою семью, а узнать, пускай и о горничной, что-либо нелицеприятное – подобное может здорово навредить репутации... Вы ведь меня понимаете?

Чувство того, что ничего не вышло, навалилось на девушку разом, и довлеющая тяжесть неопределённости отступила. Мари ощутила, как ей стало немного легче. Она уже встретила столько отказов на своём пути, что попросту к ним привыкла, и эта очередная неудачная попытка не окажется исключением или чем-то, что выбьет её из равновесия.

Набрав в лёгкие воздуха и сглотнув для большей уверенности в голосе, Марибелл ответила:

— Да, сэр, действительно есть кое-что, что вы должны знать обо мне, - девушка перевела извиняющийся взгляд на Густава, а затем вновь обратилась к Пикоку. – Я недолюбливаю мужчин...

— Недолюбливаете?.. – Томас ни на йоту не изменился в лице, задав вопрос.

В этот момент последняя надежда получить работу в этом доме растаяла, как табачный дым, выдуваемый хозяином особняка. Не терзаясь более сомнением, Мари произнесла твёрдо и ясно, смежив веки:

— Я ненавижу мужчин, сэр... они мне противны... О причинах мне не хотелось бы распространяться...

Марибелл собиралась уже извиниться и покинуть обитель этих людей, но в туже секунду замерла, широко распахнув глаза от удивления, услышав слова Пикока.

— И это всё? – безразлично пробормотал мужчина.

— Д-да, сэр... - ничего не понимая, в унисон ему пробормотала девушка.

— В таком случае, мисс Уортон, если вы всё ещё заинтересованы, то я готов нанять вас, - как ни в чём не бывало, произнёс мужчина, выстукивая трубку о край пепельницы. – Ваша кандидатура превосходно укладывается в мои требования... Более того – я бы хотел, чтобы вы приступили к работе немедленно... Вы согласны?

Мари обескуражено переводила взгляд с Густава на Пикока и обратно, а старый маркиз благодушно улыбался.

— Ну что, старина, мои слова оказались правдивы? Характер этой девушки куда удивительней, чем её тело?

— Прошу прощения, мой лорд, что сомневался, - с доброй улыбкой ответил Пикок. – Мисс Уортон стреляет так, что у бекасов попросту нет и малейшей надежды. А на саблях дерётся, как прожжённый бретёр, но при этом хороша собой и до наивного честна! Отыскать подобные качества в одном человеке не проще, чем найти четырёхлистный клевер.

Марибелл слушала мужчин, как и подобает женщине, молча. Более того – она даже не знала, стоит ли в ответ на подобные слова оскорбиться? Ведь, хотя они и были сказаны фривольным тоном, но явно делали ей комплимент.

В этот момент Пикок обратился к растерянной девушке:

— Так каким будет ваше решение, мисс Уортон?

— Я... я согласна, мистер Пикок, - робко кивнув, ответила Марибелл, всё ещё не веря своей удаче.

Придя сюда в поисках работы, теперь Мари ощущала, что словно поменялась ролями со своим нанимателем и уже сама давала своё позволение, а не спрашивала его у хозяина особняка.

— Это превосходно!.. – искренне воскликнул мужчина. – Я бы хотел обсудить кое-какие дела с вашим, скажем так, попечителем, но для начала, позвольте, я познакомлю вас со своей семьёй...

Мистер Пикок шагнул, было, навстречу, намереваясь придержать девушку за локоть и проводить к своей жене, но так и замер с поднятой ладонью:

— Прошу прощения, мисс Уортон, я не хотел вас оскорбить...

— З-зовите меня просто Мари... - пробормотала совершенно сбитая с толку девушка.

— В таком случае, Мари... - мужчина протянул открытую ладонь в сторону женщины, сидевшей поодаль с книгой, -. ..прошу.

Марибелл благодарно кивнула, ступая вместе с хозяином особняка. В разуме девушки в этот момент бушевал настоящий ураган непонимания. Не было никакой необходимости знакомить семью с обычной горничной, да ещё эти странные предпочтения об умении постоять за себя!

Всё происходящее было слишком уж необычным для рядового найма на работу.

— Позвольте представить, - мужчина подошел к читавшей женщине и, предложив ей свою ладонь, помог подняться. – Моя дражайшая супруга, миссис Вилма Пикок. А также мои сыновья: старший Хойт и младший – Джимми...

— Отец!.. – возмущенно пробормотал Джим, оскорблённый таким пренебрежением к его имени в присутствии привлекательной девушки.

Пикок-старший примирительно улыбнулся и протянул ладонь в сторону Мари, предусмотрительно сохраняя дистанцию:

— А эта милая леди – мисс Марибелл Уортон, прошу любить и жаловать...

Мари в этот момент в который раз пожалела, что так мало уделяла внимания отношениям между людьми, довольствуясь общением со своей приёмной матерью. Как реагировать на подобное дружелюбие, которого быть попросту не должно было в этой ситуации, девушка не знала.

— Право слово, не стоит, - Марибелл попыталась изобразить робкую улыбку. – Вы слишком добры к простой горничной...

— Простите, Мари, но я немного слукавил, - виновато улыбнулся хозяин особняка, закручивая пальцами ус.

— О чём вы?

— Мы не нуждаемся в горничной, - ответила вместо мужа миссис Пикок. – Официально вы получите должность гувернантки, а в месте с этим на правах экономки будете присматривать за пятью горничными.

Женщина кротким движением указала на двух юных горничных, стоявших у стены и ожидавших приказаний.

— Это Эмили и Джейн. Ещё три девушки сейчас заняты.

Заметив, что хозяйка упомянула их, горничные коротко поклонились, а затем неожиданно исполнили книксен – такой старомодный, но такой милый.

— Вы сказали «официально»? П-простите, но я совсем не понимаю, что от меня требуется... - Мари обвела удивлённым взглядом присутствующих.

— Не беспокойтесь, дорогая, - Вилма коснулась предплечья девушки своей ладонью. – Мой супруг всё вам объяснит, как только уладит формальности.

— Верно, - кивнул мужчина, подтверждая слова супруги. – Поэтому прошу меня извинить...

Когда Томас Пикок удалился, его супруга пригласила Мари присесть на пухлую кушетку с обивкой цвета ванили, на изогнутых ножках и с двумя спинками, заведя непринуждённую беседу.

Совершенно невозможно, что вышедший из низов мистер Пикок смог бы заполучить себе в жёны дочь аристократа, поэтому Вилам, конечно же, была из того же сословия, что и её муж. Но поддерживать аристократические разговор «обо всём и ни о чём» она могла без видимых усилий.

Вскоре женщина отослала сыновей, пожелав остаться наедине с Мари. Джеймс, тринадцати лет от роду, проявил намёки на непокорность, изъявив желание остаться, но Хойт, бывший старше брата на год, а потому обладавший мудростью целого аббатства, неприметно дернул Джима за рукав и увёл за собой.

Провожая взглядом удаляющихся отпрысков семейства Пикок, Марибелл к своему ужасу поняла, что понравилась обоим мальчишкам! Каждый по-своему это ей показал: повышенным интересом или показным безразличием, но она явно оставила след в их сердцах. Разуеется, они были всего лишь детьми – даже величать их подростками оказалось бы ошибкой. Эту пару мальчишек, пока ещё по-девичьи красивых и хрупких, сложно было считать мужчинами, а потому и ненависть к ним испытывать было непросто.

Но детям свойственно быстро расти, и мисс Уортон это знала отлично...

Когда сыновья покинули гостиную, Вилма подсела поближе к Мари и, доверительно заглянув девушке в глаза, произнесла:

— Марибелл, позвольте просить вас об услуге... - вкрадчивый голос женщины одновременно располагал и настораживал.

— Чем же я могу вам помочь, миссис Пикок? – девушка внутренне подобралась, надеясь произвести хорошее впечатление в свой первый день работы.

Женщина же замолчала на пару мгновений, и стало заметно, как её щёки покрылись пунцовым румянцем смущения.

— Мари, не сочтите меня беспардонной, но вы позволите мне... прикоснуться? – Вилма одними глазами указала на мясистый вал, проходивший под одеждой девушки. – Я... я наслышана и просто сгораю от любопытства.

— К-конечно же нет!.. – вздрогнув, шепотом вскрикнула Марибелл в ту же секунду.

— Отчего же? – на лице женщины появилось разочарование.

— Но это... Это ведь мерзко... - пробормотала Мари, отведя взгляд и уставившись в пол. – Как вы можете желать коснуться чего-то настолько отвратительного?..

Через мгновение на ладонь девушки опустились тёплые руки миссис Пикок.

— Милая, ну что же вы такое говорите? – женщина просто лучилась искренним добродушием. – Неужели вы в своей юности позабыли, что наши тела – дар божий? Так как может быть мерзким то, что даровано господом нашим?..

— Но ведь... - девушка замолкла на полуслове, не зная, что ответить.

— Прошу вас, Марибелл, не откажите мне в просьбе!

— Всё же... - Мари лихорадочно старалась придумать разумную причину для отказа. – А как же ваш супруг?..

— Но разве это будет изменой, если женщина прикасается к телу другой женщины? – миссис Пикок словно загодя была готова, к такому вопросу. – Мари, пожалуйста...

Под прицелом умоляющего взгляда девушка вдохнула, понимая, что своей вежливостью настойчивость женщины не преодолеет, а значит сопротивляться попросту нет смысла.

— Хорошо, если вы действительно этого хотите... - произнесла Мари, повернувшись всем телом в сторону миссис Пикок. – П-прошу...

Глупо улыбнувшись, словно не веря в согласие Марибелл, женщина, вся полыхающая от смущения, неторопливо потянулась ладонью к животу девушки. Через мгновение кончики её пальцев слегка надавили на выпуклый вал плоти, «утопавший» снизу между грудей Мари, а затем легонько прижали его к телу. Девушка с томным вздохом тотчас же вздрогнула, невольно закусив нижнюю губку.

— Вам больно, Марибелл? – вскинула глаза миссис Пикок, отдёрнув руку в испуге.

Её собственная грудь тоже ходила ходуном от возбуждённого дыхания, а щёки были алыми, как морозный зимний закат.

— Н-нет, - пробормотала в ответ девушка. – Когда к «нему» кто-то прикасается... случайно, конечно же!.. то это чувствуется, как нечто очень приятное...

— Тогда я... - пальцы женщины вновь охотно потянулись к вожделенной цели.

— Смелее... - с улыбкой прошептала Мари.

Прикосновения женских рук - а иных Марибелл к себе и не подпускала - были приятны для девушки, но возбуждение не превышало незримых границ утраты самоконтроля. Поэтому подбодрить миссис Пикок абсолютно ничего не стоило.

Рука женщины всё ещё колебалась, словно опасаясь своего же желания. Но в этот момент тонкие, крепкие пальцы Мари, обхватили ладонь женщины и неторопливо прижали её к мясистому валу под одеждой на животе.

— Господи боже!... – послышался вздох восхищения. – Это не слухи – «он» настоящий!..

Вторая рука женщины теперь уже куда смелее опустилась рядом с первой, и алчные пальцы сдавили упругий ствол под одеждой. Неловкие ритмичные сдавливания становились настойчивей и приятней.

— «Он»... «Он» такой огромный... Я бы едва смогла обнять «его» двумя ладонями, если бы не жакет и блуза... - забывшись, бормотала женщина, поблёскивая вожделенным взглядом. Затем, словно опомнившись, она посмотрела в глаза девушки. – Мари, а вы бы могли «им» сделать?..

— Вы об этом?.. – не дослушав, всё поняла Марибелл.

Мимолётное усилие воли – и мощный пульс крови промчался по упругому фаллосу, придавая ему на мгновение почти монолитную твёрдость.

— Ой! – невольно взвизгнула женщина, прикрыв пальцами рот.

Впрочем, вторая её рука так и осталась на члене Мари, силясь сдавить сочную плоть хотя бы немного.

— Это просто прекрасно!.. – шептала миссис Пикок, нехотя убирая руку с чудесного упругого утолщения под одеждой Марибелл, так и оставшегося недоступным для взор.

— Н-надеюсь, вы не разочарованы? – пробормотала девушка, не зная, какими словами разбавить неловкость момента.

Если бы Марибелл в этот момент обернулась, то вовсе бы от стыда спрятала лицо в ладони – обе горничных замерли, затаив дыхание и ловя каждый звук.

— Мари, скажу вам откровенно, - произнесла беззаботным тоном Вилма, поправляя локоны и разглаживая складки на юбке. – После рождения сыновей – это были лучшие мгновения моей жизни... Эта упругая твёрдость, этот жар, что чувствуется даже через одежду... Просто божественно!..

Марибелл же ошарашено хлопала ресницами, категорически не понимая, что с этим семейством не так? На приёмах графини Уортон девушка делал куда более странные вещи, вещи развратные, но списывала всё это на необычность друзей её необычной приёмной матери. Поэтому до сих пор Мари даже в голову не приходило, что она может нравиться «обычным» людям такой, какая она есть.

— Миссис Пикок...

— Пока мы наедине, можешь звать меня Вилмой.

— В-вилма, прошу вас, ответьте... - оробевшая Мари, вздохнула, набираясь храбрости, словно готовясь нырнуть в прорубь. – Когда вы прикасались ко мне... Это же было мерзко?

Замерев и не зная, что ожидать от этой странной женщины, девушка с затаённой непонятной надеждой считала громогласные удары своего сердца. Миссис Пикок в ответ на вопрос лишь улыбнулась и вскинула очи к небу в притворном разочаровании, а затем внезапно подсела ещё ближе, склонившись почти к самому лицу девушки и давно уже выйдя за рамки приличия.

— Мари, обещайте мне: во время следующего купания я увижу вас... и «его» обнажёнными... Дайте мне слово...

Если бы вокруг стояла кромешная тьма, то щёки Мари светились бы, как раскалённый металл.

. . .

— Вилма, вы уже побеседовали с нашей гувернанткой? – хозяин поместья размашисто шагал, сияя довольной улыбкой.

Складывалось впечатление, что разговор с маркизом оказался весьма продуктивным.

— Да, лоТомас, - кивнула женщина. – Нам несказанно повезло, что Провидение ниспослало нашему дому такую удачу... Но не пора ли разъяснить Марибелл её обязанности?

— Действительно, вы правы. Оставлять в неведении гостью ещё дольше – было бы верхом неприличия, - согласно кивнул мужчина и, спросив у дам позволения, опустился в соседнее кресло.

В кресло, стоявшее со стороны его супруги.

— Марибелл для всех наших гостей вы будете исполнять роль гувернантки и экономки, но так будет лишь до тех пор, пока в особняке будет кто-либо посторонний, - говорил мистер Пикок, привычно покачивая в руке не раскуренную трубку. - Всё остальное время вашей главной задачей будет охрана моей семьи: следить за безопасностью особняка, сопровождать супругу и сыновей во время прогулок, пикников... Иными словами вы – телохранитель семейства Пикок.

Мари ощутила, как в животе закрутилось неприятное чувство лёгкости: всю жизнь графиня Уортон готовила к подобному свою приёмную дочь, но для Марибелл сделать первый шаг по этому пути оказалось непросто.

— Сэр, простите, но справлюсь ли я? – Мари была достаточно умна, чтобы сразу же осознать груз ответственности, готовый вот-вот упасть на её плечи. – Если вам угрожают могущественные силы, то что я смогу в одиночку?

— Об этом не думай, - произнёс мистер Пикок, выставив перед собой ладонь. – В своё время, когда это было ещё ремеслом контрабанды, я удачно вложил небольшой капитал в опиумную торговлю. Но теперь королевская фамилия стремиться получить контроль над всеми рынками сбыта, перехватывая их у крупных торговцев. А при нынешнем постоянном контингенте королевских войск в Китае это стало особенно актуально и мелким торгашам вроде меня на плаву просто не удержаться.

— Вы продали свою часть бизнеса?

— Верно, почти за бесценок, но спокойствие гораздо дороже, - кивнул, соглашаясь Пикок. – Но некоторые мои бывшие партнёры могут считать, что я с ними не достаточно честен и до сих пор совершаю сделки у них а спиной... Вот от них-то, если, не приведи господь, такое случиться, вы и будет оберегать мою семью.

Мари молчала, собираясь с мыслями и раскладывая по полочкам услышанное. Наконец, она произнесла:

— А меня вы наняли потому, что прыти от женщины точно не будут ожидать?

— В который раз убеждаюсь, что не прогадал... - с улыбкой ответил мистер Пикок. – Именно, Мари – от вас просто не будут ждать никакого сопротивления вообще, не говоря уже о том великолепном мастерстве, что вы продемонстрировали в саду.

— Сэр, вы не переоцениваете мои силы?

— Увольте, душенька, - добродушно улыбнулся мужчина. – Я бывал в Китае и видел, как британские солдаты сражаются с войсками Линя Цзесюя. Конечно, почти всё время это была орудийная пальба, но и редких рукопашных стычек хватило, чтобы в сравнении понять – вы просто мастер своего дела.

Марибелл невольно вздрогнула, сбрасывая озноб нервозности и замолчала на несколько мгновений. В голове роились мысли требовавшие соглашаться немедля. И с этими мыслями приходилось считаться, ведь было вполне возможно, что это её последний шанс найти своё место под хмурым Британским небом.

— Я согласна, мистер Пикок, - уверенно кивнула девушка, а затем добавила, понизив голос до шёпота. – У меня есть личное оружие и если вы позволите – мне бы хотелось носить его при себе постоянно...

— Это я оставляю на суд вашего разумения, - согласно кивнул Томас Пикок. – Не думаю, что моей семье грозит реальная опасность, но, тем не менее, сделайте всё, что бы эта опасность стала вовсе эфемерной.

Мари кивнула, принимая условия.

— Раз с этим разобрались, то решим последний вопрос.

— Простите... - тотчас глухо прошептала девушка, понимая, о чём сейчас пойдёт речь.

— Ну, что вы, Мари, в том нет вашей вины, - непритворно нахмурился мужчина. – Это я должен извиняться за тех мерзавцев, что посмели ранить душу такого невинного ангела, как вы...

Мари покраснела. Хотя слышать похвалы от любого мужчины, кроме Густава было по-прежнему неприятно, слова Пикока просто смутили своей внезапной, искренней прямотой.

Мужчина также смутился, неправильно поняв «знак», поданный заалевшими щёчками Марибелл, и на мгновение отвёл взгляд, а затем продолжил.

— Итак. Всеми делами по дому заведует дворецкий – он человек увлечённый своим делом, поэтому вряд ли у вас будут какие-либо трения с ним. Садовник, он же – конюший, также будет постоянно занят. Впрочем, как и я – фабрика отнимает много времени, поэтому видеться мы будем лишь по вечерам. Всё остальное время особняк будет практически полностью избавлен от мужского присутствия.

— Не волнуйтесь по этому поводу, мистер Пикок, - ответила девушка. – Я уже два десятка лет с этим живу, и давно научилась себя контролировать...