Всё было бы иначе, если б мы с Мигелем пересеклись неделей раньше или позже. У Мигеля так: одну неделю он пьян, а вторую — под коксом. Пьяный он вполне безопасен, может даже угостить выпивкой. Но после дозы, а особенно, если ещё только собрался закинуться, Мигель становится резким до безумия. Он и так-то не большой любитель рассусоливать, а тут и вовсе — если ему что померещится, то он вытаскивает свой тесак и начинает рубить зелёных человечков в капусту. А синих — в баклажаны.

На меня Мигель ни разу не наезжал: делить нам нечего. Споры за территорию у нас принято решать на сходках — так и нам, и копам спокойнее. Да и остальное... Папа выскочек не любит. Он и Мигеля давно бы укоротил, не будь тот любимым сынком его покойного камрада Карлоса.

Но сегодня Пресвятая Дева была ко мне неблагосклонна. Мы с Мигелем столкнулись нос к носу на ничейной земле, причём я был один. И разошлись бы миром, не начни он выпендриваться. Ему показалась смешной моя фамилия. И это бы ещё ладно, даже в огромном Мехико не так много людей с фамилией Пападопулос. Неудивительно, что никто из них ещё не успел вбить в тупую башку Мигеля уважение к чужой культуре. Но когда он заявил, что все греки — бездельники, способные только яйца чесать, да и то чужие и по команде — тут я не стерпел. Мигель даже не успел ухватиться за свой мачете, как мой стилет уже плясал возле его левого глаза. С ним было четверо его парней, но они были ребята тёртые и знали, что сейчас им лучше не дёргаться.

Тут она и вышла вперёд. Кончита. Сводная сестра Мигеля, если я правильно понимаю. Хотя кое-кто мне однажды шепнул, что Мигель к ней питает не только братские чувства.

Девчонка на вид была сущим ангелом. Только за красивыми чертами смуглого лица проглядывало что-то иное, что-то тёмное и опасное. С такими девушками держи ухо востро.

— Убери нож, я прошу тебя, — сказала она, глядя мне в глаза. И тонким пальчиком отвела лезвие в сторону.

— А ты извинись! — обернулась она к Мигелю. Тот проворчал что-то себе под нос и сплюнул на землю. Это было странно. Я никак не ожидал от него такой покорности. За извинение это сойти вряд ли могло, но руку с тесака он убрал, и это многого стоило.

Кончита обняла его за плечи и зашептала на ухо. Он слушал молча, не сводя с меня горящих глаз. Однако слова Кончиты его, похоже, постепенно успокаивали.

Я уже хотел вознести молитву за непролитую кровь. Повернулся, чтобы уйти. И вдруг будто увидел, что Мигель оттолкнул сестру в сторону, а мачете уже готов вылететь из его руки и вонзиться мне в спину. Не зря говорят, что у меня глаза на затылке. Я мгновенно присел, перекатился вперёд и услышал, как тесак со свистом разрезал воздух над моей головой. Пока я вставал, Мигель уже потянул пушку из кобуры. Думать было некогда, и рука отреагировала сама. Я ещё поднимался на ноги, и бросок вышел не слишком точным. Вместо плеча лезвие вошло Мигелю точно между ключиц. Он выпучил глаза, схватился за тонкую рукоять и принялся раскачивать, пытаясь вырвать из тела. Потекла кровь, его нарядная рубаха пропитывалась ею на глазах. А мы все стояли, не смея пошевелиться, и смотрели на него.

Наконец я опомнился, шагнул к нему, одним движением вытянул нож и зажал рану ладонью. Ноги Мигеля подкосились, и я чуть не упал вместе с ним. Наверное, со стороны казалось, что я пытаюсь его задушить. Не знаю. Потому что я успел увидеть только огромный ботинок, приближающийся к моей голове. И потом — удар, который вырубил меня начисто.

Очнулся я в полной темноте. Ныло всё тело. Но плечи, запястья и затылок — больше других.

Пахло старым затхлым сеном. Гнилыми досками, плесенью. Немного — мочой. Но я вроде не обмочился, и это радовало. Пошевелив ногами, понял, что связан. А руками пошевелить не удалось вовсе, из чего я сделал вывод, что вязал меня какой-то недоумок. Этак я могу остаться без рук. Вряд ли это входит в планы тех, кто меня здесь оставил.

Ждал я не очень долго, не больше часа. Но как же тяжело дался он мне! Я не привык сидеть без дела, всегда был в движении. Если необходимо было выждать — занимал время тренировками. Нож метал, или там тягал железо.

А тут оставалось только прокачивать ум, что было немного непривычно. В голову упрямо лезли двое: Мигель с моим ножом в горле и Кончита, пристально смотрящая мне в глаза. Они отвлекали меня от попыток здраво оценить моё положение. А с другой стороны: чтобы его оценить, мне была нужна информация.

Наконец где-то наверху открылась с жутким скрипом дверь, и прямо в лицо мне ударили беспощадные солнечные лучи. Я прикрыл веки. Дверь захлопнулась. Дождавшись, пока исчезнут фиолетовые круги, я осторожно открыл глаза.

Освещённая тусклым светом переносной лампы, передо мной стояла, конечно, она — Кончита. Пытливо смотрела мне в глаза. В её взгляде не было злобы, скорее раздумье.

— Знаешь, Пепе, ты всё-таки честный малый. И мне, в общем, нравишься. Поэтому я тебе расскажу всё как есть. Заодно избавишься от иллюзий, если они у тебя были. По поводу побега там, и прочего.

Она помолчала недолго, видимо собираясь с мыслями, и продолжила.

— Сначала по поводу того, где ты очутился. Это место, о котором никто не знает. Его нет в телефонной книге, нет на карте, его даже со спутника не видно. Сюда не забредают прохожие. Здесь мы с тобой будем только вдвоём. И мои люди не знают, что это я тебя увезла. Все думают, что ты сбежал, опасаясь мести. А я пустилась за тобой в погоню.

Она усмехнулась и покачала головой.

— Ты, наверное, думаешь, что я зла на тебя за Мигеля. Это так. Но, видишь ли, я его не любила. Как можно любить такого идиота, с которым вечно было столько проблем! И если б я их не разруливала, с Мигелем было бы покончено давным-давно. Один папа всё понимал, за это он меня и ценил. И его благосклонность мне была очень кстати.

— Но была и вторая вещь, которая помогала мне мириться с моей ролью спутницы Мигеля. На людях он гнул пальцы, лишь для виду таская меня за собой. Но дома был моим послушным рабом. Он не только слушал мои советы по деловым вопросам, но и старался угодить мне в любых мелочах. Да что там! Он ползал на коленях, целовал мне ноги и глотал пыль, по которой я ходила. И ему это было в кайф! Знаешь, почему?

— Нет, он не из этих, которые с детства мечтают отлизать женскую задницу и тащатся от запаха мочи. Он немного по другой части. Из-за своих пристрастий к наркотикам и выпивке он давно стал импотентом. То есть, у него вообще не стоит, уже много лет. Когда он за мной типа ухаживал, он уже ничего не мог. порно рассказы И на свидании, когда ко мне домой пришёл, попытался свои грязные лапы засунуть в меня. Ну и по морде получил, конечно. А ему страсть как хотелось добраться до моего цветка. И он стал просить дать ему полизать. Но я не хотела подцепить от него какую-нибудь дрянь и прямо заявила ему: единственный для него способ со мной потрахаться — это подставить рот или зад под мой страпон. У меня к тому времени уже был какой-никакой опыт, правда, только с девушками.

— И вот он весь в отчаянии соглашается, ну и я медленно снимаю с ног чулки, немного виляя бёдрами, спускаю трусики — он аж рот открыл и слюни пускает. Достаю свою игрушку, прилаживаю, пристёгиваю к бёдрам, надеваю резинку, наношу смазку — всё это у него на глазах. Вижу, что он уже всерьёз поплыл. А как я в него вошла — мамочки мои, он стонал как последняя шлюха! И кончил несколько раз — больше, чем я, между прочим.

— Ну и с тех пор он у меня в кармане. Во-первых, боится, что я его ребятам могу рассказать. Во-вторых, хочет ещё! Просит, а я не согласна. Начинает умолять. А я ведь злюсь на него за очередной косяк, и хоть какое-то удовлетворение нахожу в том, чтобы его помучить. Пусть просит, пусть унижается!

— Вот так я и привыкла к жизни с рабом. Мне теперь самой неинтересно искать себе достойную пару. Лучше иметь достойного раба! — тут она неожиданно схватила меня за подбородок

крепкими тонкими пальцами и вонзила в меня взгляд горящих глаз, — Раба типа тебя!

С тех пор прошло уже почти полгода. И вынужден признать — это было не самым плохим временем в моей жизни. А завтра всё станет еще лучше.

Но расскажу по порядку.

После откровений Кончиты я был уверен, что живым из того подвала мне не выйти. Что она будет приходить, насиловать меня и уходить заниматься своими делами. А я буду валяться связанным и с нетерпением ждать её визита, ибо это еда и возможность облегчиться. И ещё: вы не представляете, как сильно хочется увидеть человеческое лицо, если сутками лежишь во тьме. А я представляю.

Но ничего такого не случилось. Она предоставила мне честный выбор: либо она меня убьёт, быстро и без мучений, либо я поклянусь быть её верным рабом. Я спросил: зачем же было тратить столько сил, тащить меня в этот подвал, если теперь я могу выбрать смерть? Убить-то легче сразу. А теперь, когда я в её власти — зачем давать возможность выбора?

— Всё просто, — ответила Кончита, — насиловать тебя, наслаждаясь твоей беспомощностью, конечно, было бы приятно — раз, и другой, и третий. Сильный и красивый парень стонет подо мной, как девчонка, лишаемая невинности... ммм... Но я хочу, чтобы ты сам выбрал свое место — в земле или у моих ног.

Я взглянул на её ноги. Иисус и Дева Мария, эта девушка умела убеждать! Всего лишь позволяя мне рассмотреть себя, она без слов ломала мою гордость и самоуважение. Все моя крутизна рушились в пыль под этими острыми каблучками. Так что выбирал я недолго.

Поскольку руки мои были всё ещё связаны, я перекатился, как куль, и поцеловал её прекрасную ножку. И не сожаление переполняло мою душу, а странная смесь восторга, желания и унижения, от которого страсть только пылала сильнее. Так что ей пришлось даже слегка пнуть меня, только тогда я оторвался от её ног.

А дальше всё было просто. Она разрезала веревки и ушла, пообещав придти вечером. Я мог сбежать: руки-ноги свободны, даже дверь не заперта. Но кем я был бы после этого? Трусом и беглым рабом, вот кем.

Первый месяц я провёл в сарае. Кончита была аккуратна, даже нежна, но своё излюбленное удовольствие она желала получить сполна. Так что мне пришлось несладко. Но я не хныкал, и она это оценила. Я ни тогда, ни теперь не нахожу удовольствия в подчинении насилию. Но ей нравится наша борьба за власть, и мне приходится проигрывать — не всегда, но часто. Зато есть вещи, которые приносят наслаждение нам обоим. Например, ласки её ножек. И не только их, но это уже вас не касается.

Так вот, через месяц я уже забыл про дискомфорт при ходьбе, а Кончита немного успокоилась — первые-то дни она была просто ненасытна. И она решила обсудить со мной текущую обстановку.

Твои парни так и не выбрали нового лидера. У них там грызня, и Папа уже недоволен. Того и гляди твой район достанется или русским, или китаёзам. Это может привести к большой крови. Так что пора тебе, Пепе, выходить в люди. Но с вечера до утра ты мой.

Вот так я вернул себе законное место в жизни. С русскими и китайцами мы все перетёрли быстро, а вот с моими пришлось повозиться. Но я хотел решить всё мирно, и в конце концов мне это удалось. Кончита, которая терпеть не могла напрасной траты людей, оценила мою работу и вознаградила. Ночью вместо привычной позы она вдруг уложила меня на спину, разделась донага и... воспитание не позволяет мне вдаваться в подробности, но знаете, я много чего в жизни повидал и попробовал. Но такого восторга не испытывал даже близко. Это было что-то неземное. Блаженство не только плоти, но и души.

Заснули мы только утром, ненадолго. Но проснувшись, я увидел её прекрасное смуглое лицо совсем рядом и понял, что люблю её. Люблю так, как будто весь мой мир теперь — это она одна.

С тех пор мы просыпаемся вместе каждое утро и перестали скрывать свои отношения — сначала от Папы, а потом и от других.

Так что завтра, друзья, жду вас на свадьбу. Будут все! Я даже русских с китайцами позвал.

Весна 2012 — осень 2013

Автор — Dаrt Rоmео аkа DаrtRоmео аkа Дарт Ромео