Катя шла по вонючему бетонному коридору ощущая своими ягодицами взгляд идущего позади неё конвоира. Шла она абсолютно голая, после переноса исполнения приговора одеться им с Викой не дали. Наташу в сопровождении доктора повезли в лазарет, а их, голых и перепуганных неизвестностью вели бетонным коридором в глубины пахнущей хлоркой и карболкой тюрьмы.

Завели в комнату с окошком. Вывеску на двери Катя перевела как карантинно-досмотровая зона. Тут вновь прибывших тщательно обыскивали, мыли, стригли и одевали в тюремную одежду. Не желающих соблюдать правила-пороли. Об этом молча свидетельствовала деревянная скамья с ремнями. Женщин загнали в душ выдав по кусочку хозяйственного мыла, помывшись, вытерлись они дырявыми вафельными полотенцами и получили одежду: жуткое голубое белье, серый халат как на заводе и красные бабушкины фетровые тапочки.

— Одевайтесь — скомандовал — худой и злобный конвойный.

— Вперёд — обе женщины в сопровождении конвойного покинули комнату.

***

Катя сидела напротив уже знакомого ей судьи. Он был улыбчив и совсем не строгий.

— Ну что? Пономарева. Довольна, что избежала сурового, но заслуженного наказания? Жопу небось жалко-то?

Катя молчала, не зная, что ответить.

— Чего молчишь? Боишься неправильно ответить?

— Да — с облегчением сказала Катя. Боюсь.

— И это правильно, женщина должна говорить только когда спросят.

Короче так, тебя хочет взять в наложницы очень уважаемый и высокопоставленный человек. Так тебя захотел, что даже жену за тобой выслал. Поняла? Оценила?

— Да господин судья для меня большая честь. Внутри Кати родилась ещё одна Катя. Наделённая многовековым опытом женщин выживать в жестоком и безжалостном мире где нет законов и справедливости. Выживает или сильный и жестокий или хитрый, угодливый и лживый. Она в трудный момент перехватила управлением Катиным языком и сказала очень правильную и нужную в тот момент фразу.

— молодец — похвалил судья — наложница не рабыня, нет ни цепей, ни оков, ни охраны. Полное доверие. Нужно понимать, твой господин вправе смягчить твоё наказание или вообще его отменить. Только, надо быть послушной, старательной и исполнительной. Если твой Господин доволен, значит и тебе хорошо. Поняла?

— Да, господин судья, я все сделаю как надо — ответила Катя.

— Ублажать одного мужчину с не поротой задницей куда лучше, чем ублажать сотню мужиков будучи выпоротой публично. С этим очевидным фактом спорить было нельзя.

***

— Привет красавица — перед Катей стояла изумительной красоты восточная женщина. Огромные карие глаза с длинными ресницами, умело подчеркнутые тушью, алые губы, белая бархатная кожа, стройная фигура, с осиной, тонкой талией

— Породистая Шахерезадница — подумала Катя.

Тем временем женщина, взяв Катю за подбородок, приблизила к ней своё лицо, посмотрела долгим, обволакивающим, отнимающим волю, вызывающим прилив тепла внизу живота, взглядом, глаза в глаза, и улыбаясь облизала губы розовым язычком и прошептала:

— Отлично, просто изумительно. Одевайся МОЙ малыш, мы едем домой.

— Как щеночка себе купила — зло и обиженно думала Катя надевая свою одежду, снятую перед тем, как её тело тщательно осмотрела

Шахерезадница. Нежными, ласкающими движениями она исследовала все Катино тело, от пальчиков ног, до ушей, не отказав себе в удовольствии слегка вторгнуться тонкими пальцами в её сокровенные дырочки.

***

Катя, в наручниках и серным мешком на голове, сидела на заднем сидении автомобиля между Шахерезадницей с одной стороны и конвойной, в форме, прижимающей к груди папку с её документами. Впереди ехала машина с охраной.

— Приедем, помоешься, пожрёшь, а там разберёмся. Все же лучше, чем в этой тюрьме — анализировала ситуацию опытная Катя: — прорвёмся.

От страшного грохота заложило уши. Машину тряхануло, пыхнуло страшным жаром. В ушах стоял крик Катиных соседок, дыхание сперло, удушливый дым начал проникать под мешок. Сильные руки, схватив Катю за шкирки поволокли её прочь от жара и дыма.

С Кати сорвали мешок, и конвойная дрожа всем телом сняла наручники. Когда Катины глаза привыкли к солнечному свету, она осмотрелась. Вокруг них стояло с десяток бородатых мужчин в чалмах с автоматами на перевес. Шахерезадница что-то эмоционально кричала стоящему напротив мужчине, наверно главарю. Главарь, легко ударив Шахерезадницу в живот, сдернул с её головы платок и схватив за красивые, волнистые волосы, начал ей спокойно и с улыбкой говорить. По ходу разговора лицо женщины менялось. Сначала был легкий испуг и непонимание, потом страх, потом ужас, потом просто бледная маска. Закончив говорить, мужчина швырнул красавицу на землю, и несколько раз пнул её ногой, с широкой улыбкой на лице. Шахерезадница, неожиданно для Кати, выровняла тело, оттопырила попку ставшую похожей на сердечко, положила обе ладони рядом с головой приняв позу глубокого поклона перед мужчиной. Мужчина, не спеша, смакуя, достал из-за пояса плетку и поставив ногу на спину пленницы, хлестнул её по заднице:

— У баб голова думать не умеет — сказал он хлестнув вторично:

— При этом их язык много говорит — свист — шляпок — жалобный вскрик.

— а страдает задница-свист — шляпок-вскрик

— тупая шлюха, я научу тебя слушаться мужчину — свист — шлепком — вскрик

— ты меня слышишь? — свист — шлепком — аааааа да, мой Господин

— три свиста и шлепка подряд — протяжный крик окончили сцену укрощения Шахерезадницы и превращения её просто в задницу

Наступила очередь Кати и надзирательницы.

— Раздевайтесь скомандовал стоящий рядом боевик.

Когда женщины разделись, бандиты с видом ценителей и знатоков грубо осмотрели Катю, облипав своими лапами её грудь, больно покрутив её соски, шлепали по её попе, мерзко лапали промежность.

— Ты кто женщина? Спросил Катю главарь

— Она наложница Хабиба — не дав Кате открыть рот протараторила конвойная. Она шлюха, её осудили, но развратник Хабиб забрал её себе. Он любит шлюх! У меня есть все документы-в папке. — быстро говорила конвойная.

Катя с ненавистью посмотрела на стукачку. Низенькая, с большой попой, короткими кривыми ножками и маленькой, обвисшей «ушками» грудью с размалеванным круглым и плоским лицом женщина всячески вымаливала себе пощаду.

— Пощадите! Не убивайте! Я много знаю, все расскажу, я не сама, меня насильно призвали. Я все сделаююууу!

— Заткнись! Сталинское, блядское отрепье! — сказал главный хлестнув женщину по уродливой груди.

Забираем всех, в лагере разберёмся.

Ехали долго. Кате разрешили одеть только халат, связали руки и ноги и везли по старинке, перекинув через седло. Было жутко больно и неудобно. Выпяченный голый зад, предательски обнаженный халатиком припекало южное солнце.

— Ничего, потерпишь — утешала внутренняя мудрая Катя. На этой дороге, на этом повороте столетиями устраивались засады, грабили караваны, убивали охрану, а женщин уводили в плен.

Ты ещё комфортно устроилась. Тебя везут и не стегают плетью.

Как эту. Катя посмотрела в конец процессии, где семенила за лошадью привязанная к седлу ментовка. Время от времени, нехотя и лениво едущий рядом всадник хлестал её по жирному заду. Из одежды на ментовке был лишь форменный китель и туфли. Поэтому трясущийся при ходьбе голый зад был вполне доступен для проворной плети.

Всезнающая тем временем продолжала анализировать ситуацию:

— Пленниц конечно насиловали, не без этого. Чего пересрала? Переживешь не девочка. Не сотрется. Теперь тебя насиловать будут часто. Главное не сопротивляться. Не кричать, не умолять. Легла, перетерпела, живешь дальше. Есть фантазеры. Они насилуют или в рот, или в задницу. В рот очень противно. Они неделями не моются. Прибор у них грязный и вонючий. Вырвать может запросто, но это не страшно, посмеяться да ударят пару раз, что естественно, то небезобразно. В задницу больно. Некоторым женщинам очень. Но можно кричать. Этим скотам нравиться, когда кричат от боли. Не терпи — кричи, ори. Это. Повышает их самооценку. Будешь молчать, все равно кричать заставят, не геройствуй.

Так, перекинутыми через седло тут проехали сотни, а то и тысячи женщин. Не ты первая, не ты последняя.

***

Караван прибыл в небольшую деревеньку — базу бандитов или повстанцев. Пленниц сбросили как мешки возле большого глиняного дома а коней увели. Туда же пригнали запылённую, потную и грязную конвойную с исполосованным плеткой задом. Собрались жители деревни, человек 20. С интересом рассматривали трофеи. Что-то обсуждали на непонятном Кате наречии. Но тему разговора можно было понять и без перевода.

Ментовку повели к колодцу купать, а Катю и Задницу завели в дом. На полу лежали рядом два матраса.

— раздевайтесь — приказал главный. Женщины началами раздеваться, а тем временем в дом вошло человек пять семь и тоже начали спешно раздеваться, предвкушая приятное развлечение. Катя, от простоты, ясности и будничности происходящего впала в ступор и как-то все делала на автомате а видела происходящее глазами живущей в ней опытной женщины Кати, лишенной тела и имеющей возможность наблюдать происходящее со стороны.

Как только Катя сняла халат, оставшись абсолютно голой, её толкнули в грудь, она упала на лежащий позади неё матрас, легкими пинками ей раздвинули ноги и сразу на неё улёгся первый в очереди. Следом также поступили и с Задницей, которая упав, сама широко развела стройные ноги приглашая первого в своей очереди начинать...

Дальше был калейдоскоп из лиц, звуков, ощущений, запахов и картины происходящего со стороны с комментариями верной опытной внутренней подруги.

Вот лежит широко раскинув белые красивые ноги с красным педикюром молодая женщина. Рыжие волосы рассыпались по грязному полосатому матрасу. На ней лежит худой мужчина, активно двигая тазом, руки женщины лежат на спине мужчины. Можно было бы решить, что это пара влюблённых, но по максимально повернутому в сторону от мужчины лицу женщины текут слезы, а само лицо исказила гримаса боли и страха. На соседнем матрасе, крепкая спина накрыла собой женщину, чьи ноги закинуты на плечи мужчины. Таз насильника движешься мощно, ритмично. В такт толчкам трясутся розовые ступни женщины с кругленькими пятачками и точечками пальцев. Руки женщины безвольном раскинуты в сторону. Тем временем, чуть в стороне развиваться зрелище намного интереснее. Несколько мужчин с загадочными улыбками установили скамеечку длинной как два табурета. Приволокли воющую и причитающую конвойную, выкупанную, но в кителе с погонами, шевронами и блестящими пуговицами. Руки женщины были скованны за спиной наручниками. Басмачи деловито уложили её животом и грудью на скамеечку, китель задрали на голову один из затейников зафиксировал её голову за волосы. Затем, к стоящей на коленях с выпяченным задом конвойной подошёл парень лет 25, голый, весь в татуировках, и начал что то колдовать с задницей женщины, приём та заметно оживилась:

— Нет! Умоляю! Не туда! Пожалуйста! Пожалейте! Все сделаююююююю Аааааа завопила судорожно забившись конвойная. Со смехом и улюлюканьем парень начал двигать тазом шлепая бёдрами о ягодицы женщины. Хотя Катя и не поняла смысл слов, сказанных по русски:

— щас прочистим вертухайке дымоход. Будет ментовка у нас правильная — дырявая везде! Хахаха — но она поняла, что с женщиной делают что-то плохое.

Катя уже потеряла счёт мужчинам, которых она обслужила.

Она лежала и думала об интересном разговоре. Ей её парень пояснял, зачем в автомобильный мотор льют масло. Он долго ей что-то наверно умное рассказывал размахивая руками. А тут она сразу все поняла. Ходит в ней длинный и толстый поршень, четвёртый или пятый по счету. И ходит он в смазке. Кончили в неё предыдущие насильники. Спасибо им. Теперь поршень в смазке скользит, не раздирая её нежную плоть, как было, когда её сношал первый в очереди.

Ааааааааааа, мааааамаааа, неееееее — верещала конвойная. Что же с ней делают-то что она так кричит.

— Её в задницу насилуют. Среди бандитов нашлись сидевшие, вот они решили милиционершу наказать, опустить, унизить. Да и свою самооценку поднять — пояснила происходящее внутренняя Катя.

Ничего, думаю она такое отношение заслужила. Как невинных девчонок мучать и пытать — ей нравиться, рукоятку плети в задний проход вставлять — со смехом и шутками, а как её в жопу дерут, так не нравиться. Тварь.

Потом у Кати в голове все смешалось: смех, лица, члены, шлепки, поршень в хорошо смазанном цилиндре, разрывающая боль между ног, душераздирающий крик насилуемой в зад садистки-ментовки и вонь немытых тел...

Очнулась Катя от боли. Жуткая боль пульсировала внизу живота и больно было щекам. Она открыла глаза. Над ней склонилось распухшее от слез, с искусанными в кровь губами лицо Задницы.

Она била Катю ладошками по щекам и что-то говорила. Чуть в стороне стоял мужчина в одних штанах с ведром в руке.

— Очнись, слышишь очнись, сестренка. Надо вставать, пожалуйста! —

Умоляла Задница. Катя попыталась свести вместе широко разведённые и отёкшие ноги. Но жгучая боль этого сделать не позволила.

— давай помогу, надо встать, очень надо — задница начала поднимать Катю с пола, при этом от напряжения у неё с пуканьем и бульканьем начал выходить воздух из влагалища вытолкнув порцию красной от крови слизи. Не обращая внимания на происходящее Задница подняла Катю и перекинув её руку через свою шею практически понесла её к выходу из дома.

***

Женщины сидели в глубокой яме. Сверху она была закрыта решеткой, что исключала любую попытку побега.

Катя лежала на спине с разведёнными в стороны, согнутыми в коленях ногами. Гульнар, так оказывается звали Задницу, при помощи жуткого большого жестяного шприца промывала ей распухшую дыру, в которую превратилось Катино влагалище.

— Ты думаешь я такая себе Шахиня? Да нихера — сопровождала процедуру беседой Гульнар — училась в мединституте, хотела людей лечить. Потом приехали родители и сказали, что я выхожу замуж.

Рашид уважаемый и влиятельный человек и если я стану его женой, всей моей семье станет намного легче жить.

Жён у него пять. Ещё наложницы и рабыни. Я ему нравилась, он меня часто в спальню звал...

Гульнар деловито рвала остатки их одежды на полосы и аккуратно прикладывала к истерзанной плоти.

— Ему нравилось смотреть как я с другой женщиной друг друга ласкаем. Но другие его жены и наложницы стеснялись и не могли это сексуально и возбуждающе делать. Он их и порол и голодом морил, ничего. Не могут. Вот мы решили тебя купить. Наложницей сделать. Ты мне очень нравишься. Я вообще с девочками люблю также, как и с мальчиками. Но не получилось.

— А почему нас похитили и мучают — спросила Катя.

— Мы попали в лапы лютых врагов моего мужа. Причём эти-беспредельщики. Попади мы к другому врагу мужа, он мог выкуп потребовать, обменять нас на своих бойцев, тут так не будет.

Сейчас изнасиловали, завтра судить будут. — Гульнар всхлипнула.

— Ааааааааааа — вопила где — то в отдалении конвойная. Последнее время, часа два наверно она постоянно жутко кричала и умоляла что-то прекратить и чего то не делать. — Лучше бы ей горло ещё на дороге перерезали. Она дура на что надеялась? Что её отпустят?

Ха Ха Теперь ещё перед смертью помучается. Правда, как и мы с тобой — прокомментировала международную обстановку Гульнар.

Остаток дня и ночь женщины не спали. Слушали вопли конвойной и говорили не о чем. Обоим не хотелось (сильно не хотелось) думать о том, что их ждёт.

Утро началось рано и с купания в горной реке. Ледяная вода, попадая на растерзанную плоть вызывала острую боль, женщины вскрикивали, корчились, громко стонали, но на это никто не обратил внимания. После купания обоих женщин привели в дом, где их накануне насиловали. В доме сидело и стояло

с десяток крепких, бородатых мужчин. Постели комнаты поперёк стояла скамья. Вдоль скамьи лежал знакомый матрас. Гульнар поняв что-то побледнела, руки её начали заметно дрожать. Катя ничего пока не понимала и ждала продолжения.

Седой, злобный мужик, чинно и солидно начал говорить. Катя понимала почти все:

— За то, что вы жили с Шакалом и были его подстилками вы проговариваетесь нашим судом к следующему наказанию. Порка жене Шакала 100 плетей наложнице Шакала 50 плетей.

Здесь, на месте. Потом доставить в город Хана и там на площади в присутствии горожан всыпать жене шакала ещё 100 плетей, наложнице ещё 50 плетей. После чего посадить обоих на кол. В назидание всем. А перед этим слегка проучить шлюх старым и надежным способом. Что не понимают головой, поймут жопой.

Начинайте.

***

Женщинам связали веревкой руки за спиной, кинули животом на скамью и за волосы притянули голову к полу, делая очень болезненным каждое движение. Катя видела только грязный пол перед собой о том, что происходила в районе её голого зада она пыталась догадаться по разговорам и звукам. Но насильники максимально упростили ей задачу. Чей-то грубый и шершавый палец бесцеремонно проник ей в задний проход спокойно преодолев сопротивление колечка ануса.

— Оооо тугая. Не тронутая ещё. — Сказали голосом седого судьи.

— Сейчас смажем — Катя почувствовала, как палец вернулся, неся на себе прохладную смазку, которая позволила без боли, но очень неприятно проникнуть в глубь её прямой кишки. Катя морщилась, пытаясь нормализовать дыхание, когда замычала, а потом болезненно вскрикнула Гульнар. Катин насильник не стал долго ждать и подгоняемый стонами Гульнар начал входить в Катю. Та, почувствовав боль, инстинктивно сжала колечко ануса пытаясь избежать пытки.

— Помоги — попросил насильник и тут же её голову сильно дернули за волосы к полу. Катя закричала от боли и на мгновение потеряла контроль за ситуацией. Этого было достаточно, чтобы огромный кол вошёл в её кишку и начал медленно продвигаться, пытаясь войти целиком. Боль была жуткая. Кате казалось, что её разрывают пополам, выдергивают позвоночник. Она не могла даже кричать, судороги сбивали ей дыхание. В глазах потемнело, боль ушла, и она увидела происходящее со стороны. Вот она сучит ногами, пытаясь вырваться, её крепко держат за волосы, а с другой стороны её тело нанизаны на толстый и длинный шампур. Кричит она звонко, громко, вкладывая в крик всю свою боль. Рядом насилуют Гульнар. Она плачет на взрыв, стонет от боли и дергает стройными ногами.

Внутренняя Катя спокойно комментировалась зрелище

— У неё зад разработанный. Муж постарался. Больно конечно по сухому, но не так как тебе. Терпи. Скоро дупло растянуться и будет не так больно. Действительно, скоро стало тихо и не больно. На третьем насильнике Катя потеряла сознание.

Пришла в себя Катя, когда её за волосы волокли по полу. Она затрепыхалась от боли и её поставили на ноги и погнали по пыльной дороге. Теперь помимо передка у Кати жутко болел задок. Она не знала сколько человек там побывало, но боль была ужасная. Она еле брела к месту, где её и Гульнар с нетерпением ждали зрители.

Женщин вывели на небольшую площадь. В одном конце её стоял высокий столб с веревками на другом, о ужас! На другом конце площади на торчащем из земли колу сидела женщина — конвойная.

Она была в сознании и тихо выла, смотря безумными глазами куда то за горизонт. Погоны с её кителя были пришиты к коже на её плечах. Все тело было залито кровью, на груди ножем вырезана звезда. На лице выжжено жуткое клеймо...

Пока Катя осознавала происшедшее с конвойной, руки Гульнар начали привязывать к столбу таким образом, чтобы она касалась земли только кончиками пальцев ног.

Привязав женщину, не став тянуть с шоу, два дюжих бородача начали её сечь плетьми в две руки. Первые удары Гульнар корчилась, но молчала. Но когда кончик плети юркнул ей между ног и ужалил истерзанную нежную плоть несчастная закричала, засеменила ногами и обмочилась прямо на песок под столбом.

Очень скоро от шеи и до пят тело Гульнар было в кровавых полосах.

Кричать наказуемая уже не могла, а только выла. Заканчивали порку под аккомпанемент чавкающих шлепков плети о окровавленную рассеченную плоть. Гульнар была без сознания.

После 100 ударов, её отвязали и уволокли в тень, где и бросили.

Наступила очередь Кати.

Палачи, наказывавшие Гульнар пошли отдыхать после трудов, а два свежих, полных сил мужика схватив оцепеневшую от ужаса и начавшую упираться Катю и поволокли к месту наказания. Старательно, не спеша, со вкусом, привязав Катю к столбу, палачи приступили к порке. Катя не стала играть в мужество и когда первый удар ожег ее ягодицу, она истошно завопила,

вызвав этим одобрительный гул толпы. Палачи размеренно, равнодушно и привычно выполняли свою работу-секли очередную жертву. Для них она была преступницей и получала заслуженное и справедливое наказание. По мере превращения Катимого зада в сплошную рану, боль становилась из нестерпимой в запредельную. Катя перестала контролировать своё тело и своё сознание. Ее тело беспомощном билось, пытаясь хоть на секунду прервать жуткую, невыносимую боль, она чувствовала только, что ее рот открыт, наверно она кричала, а может выла, или звала маму а может просто пыталась дышать. По ее ногам что-то текло, наверно пот, кровь, моча. Или может она и обгадилась. Потом, наконец, она потеряла сознание.

Очнулась Катя лежащей на животе, на каком-то тряпьё. Рядом громко стонала Гульназ. Какая-то женщина чем — то смазывала раны несчастной. Старательно смазав Гульназ, она тёкже молча нанесла мазь на тело Кати и тихо вышла.

Женщин держали в сарае. Молчаливая женщина ежедневно старательно ухаживала за их ранами. На вопросы женщин она не отвечала, дав понять, что не горит желанием присоединиться к ним. Более разговорчивым оказался один из часовых. Застегивая штаны, после того как уталил свою похоть воспользовавшись Катей, он важно заявил, что блядей, раз они выжили после порки, решили подлечить и продать в рабство. Судья проявил снисхождение в связи с их полным раскаянием. Охранники регулярно, вечерком, как спадала жара, заходили в сарай к женщинам, выбрав себе любовницу молча придавал ее телу желаемую позу, спускал штаны и деловито приступал к развлечению. Закончив, они любили с пренебрежением смотреть как женщина бессильно падает с коленей на живот тряся ягодицами или ложится на бок поджимая колени к груди. Женщины же старались страдать молча, чтобы не доставлять дополнительной радости насильнику. Как правило, охранники наведывались один, а то и два раза за ночь. Пленницы уже потеряли счёт дням. Наконец, в один из дней, их заставили выкупаться в грязном арыке, вместо мыла им выдали стиральный порошок «Лотос», одели в какие — то мешки, погрузили в УАЗ — таблетку и куда — то повезли. Поскольку женщины лежали на полу, они могли видеть лишь грязные ноги своих конвоиров да мусор на полу. Внезапно конвоиры испуганно загалдели и автобус резко остановился.

Кате в затылок уперлось что — то твёрдое и она услышала голос конвоира:

— Откроешь рот — пристрелю! Поняла блядь русская. И тут — же она услышала молодой мужской голос говоривший по-русски:

—... войска,... документов... везёте?

Катя, давно не боялась смерти и не смотря на железку у головы закричала:

— Мальчики спасите!!! Дороги...

Она увидела яркую вспышку и дальше была ночь.

Катя уже не видела, как Гульнар держала ее окровавленную голову на коленях и что-то плача кричала в небо, как молоденький санитар дрожащими руками, но умело бинтовал ей голову и успокаивал Гульнар:

— Не кричите так, у нее только кожа содрана, она просто сильно контужена, ее спасут. Катя не слышала, как молоденький лейтенантик в краповом берете вызывал по рации вертолет чтобы забрать раненную...

***

Женщин доставили сначала в военный госпиталь, потом в гражданскую больницу. После выписки, обе женщины уехали в Россию.

Болтали, что вдоволь насладившись отношениями с мужчинами, они предпочли жить вместе и не плохо себя чувствовали вдвоем.