Я успешно сдала госэкзамен и на отлично защитила выпускную работу, и сейчас всё, что мне оставалось — наслаждаться первыми за четыре года каникулами в июне и ждать, когда же отпечатают и наконец выдадут долгожданный диплом. Ах да, ещё нужно было пройтись по кабинетам, заехать в главный корпус и собрать отметки на обходном листе.

Собственно, этим я и занималась, поглядывая на часы и уверенно шагая по университетскому коридору — время было почти час, у меня оставалась последняя инстанция в расписанном перечне, а, значит, было ещё достаточно времени, чтобы созвониться с подружкой и пробежаться по магазинам в поисках обновок на лето, да и просто развеяться после тяжёлых месяцев написания диплома и подготовки к финальному экзаменационному рубежу.

Я постучала костяшками пальцев по двери с нужной мне табличкой и, не дожидаясь ответа, которого, конечно, и так не последовало бы, вошла в помещение. Кабинет оказался небольшим по размеру, всего на два окна, и сидел в нём только один сотрудник — точнее рабочих места было два, но второе было свободно.

— Здравствуйте, я вас слушаю, — поздоровался мужчина. Ему было не больше тридцати лет, и лёгкая улыбка украшала ещё больше его и без того приятные черты лица.

— Добрый день. Мне бы обходной лист подписать.

Я подошла ко столу и протянула мужчине листок, где все графы кроме одной были заполнены датами и подписями и синели печатями разных форм и размеров. Он вытянул руки, забрал у меня листок и, развернув его к себе, принялся читать.

— Имя и отчество какие? — уточнил он, поднимаясь на ноги.

— Елена Сергеевна.

— Та-а-к, посмотрим, — протянул он, раскрыв один из шкафов, выстроившихся вдоль стены, и принялся перебирать расставленные папки. — С, с, с... о, Солдатова! Елена Сергеевна.

Мужчина закрыл дверцы шкафа, раскрыл папку и, не возвращаясь к своему столу, стал перелистывать сложенные в ней документы. Какие-то бумажки он перелистывал сразу, будто и не смотря на них совершенно, а в какие-то вчитывался, особо заостряя внимание. Я терпеливо ждала возле стола, не став присаживаться на стоящий рядом стул и всё ещё рассчитывая, что он просто быстренько поставит на моём обходном листе свою подпись, и я, попрощавшись удалюсь, воплощая в жизнь свои планы.

— А копии поменянного паспорта почему нет? — спросил вдруг он, и я лишь пожала плечами. — Вы не приносили?

— Нет. Никто не говорил, что нужно было. У меня паспорт с собой, можно сделать копию, если надо.

— Давайте.

Я поставила свою сумку на край стола и, расстегнув молнию, принялась разыскивать паспорт. Мне оставалось уже только извлечь документ наружу, когда мужчина оказался у меня за спиной. Я даже и не заметила, когда он успел переместиться, а он уже рукой обхватывал мою талию и прижимался практически всем телом.

— Что вы делаете? Отпустите!

— Копию мы, конечно, сейчас сделаем. Но паспорт вы поменяли два года назад, тогда и должны были позаботиться о правильности своих документов в университете.

— Я ведь вам сказала, что не знала, что и в ваше подразделение нужно копию нести, — я попыталась выпутаться из неожиданных и совершенно не приятных объятий, но он держал слишком крепко, а на мою попытку толкнуть его локтём, ответил тем, что скрутил за спиной мои руки.

— А не знание закона, как говорят юристы, не освобождает от ответственности. Штрафные пени набежали, — снизив голос почти что до шёпота сообщил мужчина. Он склонился к моему уху, и я почувствовала, как горячее дыхание обжигает кожу.

— Пустите! — вновь воскликнула я, пытаясь сбросить с себя его руки и выпутаться. На удивление мне это удалось, но одного только полувзгляда на его довольную улыбку хватало, чтобы понять, что у него всего лишь была такая задумка.

Он в мгновение ока оказался возле двери, достал из кармана ключ и, повернув его в замочной скважине, вновь спрятал. Потом подошёл обратно к столу, который я за это время успела обогнуть по дуге.

Мне в голову не пришло ничего лучше, чем попытаться отбиться от него его же папками и документами. Я принялась кидать во владельца кабинета всем, что только находила на его столе. В какой-то момент схватила клавиатуру, но отправить в её в полёт так и не успела — мужчина заметил предмет в моих руках, потянул за провод, идущий от клавиатуры, и от неожиданности я подалась вслед за ней, налетев на стол.

Он за пару секунд сделал сразу несколько действий — прижал меня к столешнице, оказался со мной на одной стороне стола и, наконец, скрутил мне руки за спиной, крепко удерживая их своими ладонями. Я вновь попыталась вырваться, но попытки были тщетны.

— Будешь рыпаться, — проговорил он, склонившись надо мной, — будет хуже. Поняла меня? — я промолчала, продолжая дёргаться. Тогда он слегка приподнял меня, а через мгновение вновь припечатал к столешнице. — Я по сто раз предупреждать не буду.

Он перехватил мои руки одной ладонью, распахнул ящик своего стола и, продолжая, прижимать меня к столу, стал что-то в нём искать. И вскоре я поняла, что именно он разыскивал. Раздался характерный звук, и лента скотча стала наматываться вокруг моих рук, склеивая их между собой.

— Отпустите! Что вы делаете?! Помогите! Кто-нибудь! — я стала кричать, елозя по столу. — — Пожалуйста, помо...

Договорить мне не позволила его ладонь, лёгшая поверх моего рта.

— Я ведь предупреждал. Я ведь не хотел быть грубым, — говорил мужчина. Он взял из ближайшей стопки парочку листов и, одной рукой зажимая мне рот, второй скомкал эти листы в бумажный снежок. Рука отнелась от моего лица, но я не успела произнести ни слова — он принялся запихивать скомканные листы прямо мне в рот, а когда это удалось, он для верности ещё и полоску скотча прилепил поверх моих губ. — Штраф ты всё равно заплатишь. Точнее, отработаешь. Отработаешь мне штраф, который я сам и придумал. Буквально пару минут назад, когда у красивой девочки в короткой юбочке, — словно демонстрируя свои слова, он ладонями провёл по моим бёдрам, — не оказалось в личном деле простенькой копии паспорта.

К горлу подступил противный вязкий ком, и как раз в этот момент мужчина поднял меня. Он прижал меня к своему телу, держа за талию одной рукой. Второй он провёл по моей шеи, спустился к груди, а потом соскользнул ещё ниже. Он задрал подол моей юбки, провёл рукой по моему оголённому бедру и, отодвинув край трусиков, положил ладонь поверх моей киски.

Я вся сжалась, уже давно прекрасно понимая, чего он хочет, но всё ещё надеясь, что этого не случится, что он одумается, что здравый разум всё же победит мужское желание, и что я не окажусь изнасилованной в родном университете.

Но чуда не произошло, на помощь не пришла ни крёстная фея, ни кто-нибудь из прославленных супергероев, вообще никто. Сотрудник отдела задрал юбку ещё выше, неровным валиком закатав её на моей талии, и снова прижал меня грудью к своему столу. Прямо поверх разбросанных бумаг и пары папок, нескольких ручек и ещё какой-то мелочи, которую я чувствовала телом.

— Ножки-то, ножки раздвинь, — он ногой постучал по моим щиколоткам, вынудив раздвинуть ноги. — Во-о-т, умница. Вот видишь, не сложно ведь делать то, что от тебя просят. Сейчас мы ещё тряпочку ненужную уберём, и вообще замечательно будет.

Он взял в руки ножницы, оттянул нижнюю часть моих трусиков и одним махом перерезал ткань. Похлопал меня по открытой его взору киске, а через пару мгновений уже принялся водить ладонью между половых губ.

Мне хотелось всей сжаться, превратиться в маленький бесформенный клубочек, который никому не нужен и не интересен. Но по факту у меня не получалось даже сжать ноги, преградив мужчине доступ к самому сокровенному. Он осторожно ввёл палец в мою дырочку и, подождав всего секунду, не больше, принялся то погружать его полностью, а то практически извлекать наружу.

Несколько слезинок сорвалось с моих ресниц, но он этого не

видел. Да и ничего бы и не изменилось, знай он о моих слезах — уж точно не стал бы останавливаться, а только порадовался бы лишний раз своему успеху.

— Хорошая девочка, — проговорил мужчина и, вынув палец, отошёл в сторону.

Продолжая стоя полулежать на столе, я краем глаза видела, как он отыскал в своём рюкзаке пачку презервативов, достал одну из пластинок и, приспустив джинсы вместе с трусами, раскотал резинку по длине своего члена.

Я закрыла глаза, не желая больше видеть его дальнейшие действия и уже ни на йоту не веря в то, что события могут хоть как-то измениться.

Я слышала, как мужчина вернулся к столу. Он сжал мои бёдра руками, немного подвинув, чтобы ему было удобнее, и развёл мои ноги ещё шире. Так и продолжая стоять с закрытыми глазами, я вновь почувствовала прикосновения его рук. Смазанный прохладной смазкой палец легко погрузился в мою дырочку.

Он ласкал мою дырочку недолго. Спустя, наверное, минуту, он вынул из меня палец, потрепал немного клитор и, чуть раздвинув в сторону половые губы, навалился на меня своим телом. Я инстинктивно сжалась и попыталась свести ноги, но у меня вновь ничего не получилось. Мужчина звонко ударил ладонью по моей ягодице и, направив член рукой, плавно вошёл в меня.

Подождав всего пару секунд, он принялся просовывать свой член глубже в моё лоно. Он не переставал совершать бёдрами поступательные движения, и вскоре я почувствовала, как его яички уже касаются моей промежности. При каждом толчке они весомо ударялись о моё тело, и каждое это соприкосновение словно удар набата отражалось в моей голове.

По моим щекам текли слёзы, скатываясь прямо на какие-то бумаги на столе моего насильника, а я мысленно считала каждый толчок внутри себя. Один, два, три... десять, одиннадцать... двадцать пять... я сбивалась со счёта, а он, не разжимая рук на моей талии, продолжал вколачивать в меня свой член.

Его движения с каждой минутой становились всё резче, насильник увеличивал темп, не обращая никакого внимания на мои слёзы и попытки вырваться, которые очень скоро я прекратила. От них не было никакого толка, я только дарила ему дополнительную порцию наслаждения, показывая свою слабость и беспомощность.

— Скули, скули, — говорил он мне, склоняясь над ухом и продолжая растягивать мой проход. — Мне нравится, как ты плачешь, принимая в себя мой член. Нравится, что ты скулишь, как собачка, когда я насилую твою узенькую дырочку.

Он пользовался моей дырочкой, и мой организм предательски начинал отвечать взаимностью на его движения. Я чувствовала, как смазка внутри меня оплетает своими нитями его член, а мышцы на входе всё охотнее пропускают его во внутрь.

— Какая сладкая дырочка, какая податливая... тебе ведь нравится, — он приподнял меня над столом, руками обхватив мои груди и, с силой сжав их ладонями, ещё сильнее натянув меня на свой член. — Не нужно было противиться, девочка. Сейчас бы твои ручки были свободны, а с губок срывались стоны. Ты ведь хочешь постонать, малышка?

Его член заполнял меня полностью, изнутри давя на стенки влагалища и будто бы пытаясь сделать его ещё шире. Руки насильника с силой сжимали мою грудь, оставляя следы на нежной коже. Мне хотелось сбросить их прочь, убрать от своего тела, но смотанные за спиной руки давали мне только мечтать об этом.

Он прижимал меня к столу, навалившись всем телом, руками гулял по всему моему телу и трахал-трахал-трахал мою девочку, за два года после расставания с Толиком заскучавшую без секса. Толчки стали ещё сильнее, даже грубее. Насильник словно пытался забраться в самую глубь меня, изучив всю без остатка.

Я зубами впивалась в скомканные листы бумаги, заткнутые мне в рот, и с каждым его толчком всё сильнее и сильнее ударялась о край стола. Но он этого даже и не замечал, продолжая с силой вколачиваться в мою промежность. Вход во влагалище ныл от непривычной нагрузки, и мне казалось, что насильник вот-вот порвёт мою дырочку, но даже и не обратив на это внимание, продолжит входить в меня на всю длину своего члена.

— Да, — полурычал он, своим дыханием обжигая мне кожу. — Да, детка. Принимай папочку полностью.

Он сделал ещё несколько толчков, то погружаясь полностью, а то почти выводя головку из моего влагалища. А потом резко вошёл в меня на всю длину своего члена, прижался всем телом и замер. Увеличившийся в размерах член, плотно обхваченный стенками моей дырочки, ожил сам по себе, и горячая струя изверглась в моё лоно.

— Вот видишь, как всё хорошо, — вынув из меня свой детородный орган и отойдя в сторону, проговорил мужчина. — И совершенно не страшно оплачивать набежавший штраф. А ты боялась.

Глаза мои были мокрые от слёз. Так и не поднявшись на ноги, а продолжая лежать на столе моего насильника, я заметила, как он узлом завязал использованный презерватив и преспокойно выкинуть его в мусорное ведро возле двери. Он натянул на место свои трусы и штаны и вернулся к столу.

Я закрыла глаза, с ресниц смахивая вновь повисшие на них слезинки. Мужчина положил на мои бёдра свои горячие ладони, сделал несколько круговых движений, и рука его опять проскользнула к моей промежности.

— Не напрягайся так, детка, — проговорил насильник, несколько пальцев введя в меня. Он сделал несколько поступательных движений и вышел, кажется, не собираясь продолжать. — Я больше не буду. Сейчас ксерокопию сделаю, обходной лист заполню, и можешь идти.

Рядом со мной совсем скоро зажужжал ксерокс, а я оказалась поднята на ноги. Мужчина вооружился ножницами и, сделав несколько надрезов, убрал скотч с моих рук. Липкие ленты болезненно срывались с моих рук, будто срывая вместе с собой и всю кожу, и из глаз моих с новой силой катились градины слёз.

— Ну-ну-ну, не плачь. Совсем скоро уже не будет больно, — удаляя последние ленты, говорил он. — Я ведь тебе говорил, что не надо было сопротивляться, мне бы тогда не пришлось так поступать. Ну вот и всё.

Он сорвал с моих губ полоску скотча, и я тут же закрыла лицо руками, продолжая плакать и не сразу сообразив вытащить бумагу изо рта. Он развернул меня к себе лицом, усадил на край стола и, не реагируя на мои слёзы, вернулся к ксероксу.

Хозяин кабинета убрал ксерокопию в папку с моим личным делом, которую достал из шкафа в начале нашей встречи, отложил её в сторону и, положив мой паспорт на край стола, раскрыл верхний ящик своего стола.

— Сейчас печать поставим и всё, — сказал он и правда извлёк наружу печать.

Я утирала слёзы, так и продолжая сидеть на столе, на котором буквально пару минут тому назад я была поставлена раком и изнасилована, и пыталась успокоиться и взять себя в руки. Ни о каких походах по магазину и встрече с подругой уже не было и речи. Единственное, чего мне хотелось — побыстрее доехать до дома и залезть под душ. Прямо так, в одежде, чтобы поскорее смыть с себя всё то, что произошло.

Хозяин кабинета раскрыл печать, но вместо того, чтобы поставить отметку на моём обходном листе, продолжающем лежать на стопке бумаг на углу стола, подошёл вплотную ко мне. Я не понимала, что он задумал — да я даже и не сразу сообразила, что он вновь приблизился ко мне неумолимо близко. Я подняла на него глаза, полные немым вопросом и слезами.

— Нужно ведь сделать отметку, что выпускница Солдатова больше не имеет никаких долгов, — пояснил мужчина.

Он чуть склонился, прижавшись ко мне плечом. Я внутренне вся напряглась, не зная, чего ожидать, но он лишь взял чёрный маркер, притаившийся между разбросанных бумаг. Мужчина сжал ладонью моё бедро и тут же поднял его вверх, возвышая над столешницей и открывая своему взору мою промежность. Он провёл рукой по моей киске, заставляя меня затмить внимание, но проникать вов внутрь больше не стал. Он сжал зубами маркер, сорвав с него крышку и, поднеся его к моей гладко выбритой промежности, оставил на коже свою размашистую подпись.

— Что вы делаете? — дрожащим голосом прошептала я.

— Говорю ведь: ставлю отметку, что ты заплатила штраф и больше ничего не должна, — тут же отозвался мужчина. Он переложил печать в правую руку и прислонив её рядом с только что оставленной подписью, поставил новую отметку на моей теле. — Ну вот и всё.

Он поспешно заполнил пустую графу в моём обходном листе, поставил печать и всунул мне в руки все мои документы и вещи. Я едва успела одёрнуть свою юбку, как мужчина выставил меня за дверь, тут же повернув ключ в дверном замке.