Очень люблю читать. Читаю много и запоем. К книгам у меня особое трепетное отношение. Книга для меня сродни чему-то интимному. Это то, что я могу взять с собой вечером, ложась в кровать. Люблю, знаете ли, почитать перед сном, а потом, выключив свет, положить книгу рядом, поразмышлять над прочитанным. Это то, что я могу положить перед собой на стол утром, полистать за чашечкой чая или кофе. Признаюсь, никак не могу привыкнуть читать с разных, так называемых, гаджетов. Мне обязательно надо ощущать в своих руках именно книгу.

Как-то один мой знакомый увидел у меня интересную книгу и попросил почитать ее. А потом я, оказавшись у него дома, пошел в туалет и увидел ту самую книгу, лежащую на коврике перед унитазом в развернутом виде вверх обложкой. У меня был культурный шок! Надо ли говорить, что я не стал ее забирать у него обратно. Я просто пошел в книжный магазин и купил себе новую такую же книгу. От одной мысли, что ее могли касаться, хрен знает, какими руками, меня всего передергивало! Честное слово, я в сексе менее брезглив.

В то время я снимал как-то квартиру в «хрущевке», а в соседней квартире жили две немолодые особы. Одна из них, правда, выглядела несколько моложе. И чувствовалась в них обеих порода. Про таких, видно, и говорят, интеллигентки не в одном поколении. Оказалось, это были дочь с мамой. Судя по тому, что дочь уже была давно на пенсии, то ей точно было что-то около шестидесяти. Мужиков у обеих не было. Во всяком случае, я не замечал, чтобы к ним хаживал кто-то из мужчин. И, если у матери, видимо, был какой-то сексуальный опыт – дочь-то родила. А вот дочь, похоже, мужика ни разу не знала. Как позже выяснилось, она даже целоваться толком не умела – учить пришлось. Откроет широко рот, словно заглотить тебя целиком собирается. Порой только удивляешься – откуда их столько таких необразованных берется?

А познакомился я с ними чисто случайно.

Довольно-таки поздно вечером раздался звонок в прихожей – я уже спать собирался ложиться. Открыв дверь, я увидел немолодую худощавую, но весьма симпатичную женщину в очках с толстыми линзами. Правда, одета была она несколько старомодно даже для своих лет. Меня сразили ее грустные глаза за очками. Глядя на меня поверх очков, поздоровавшись, она спросила:

— Молодой человек, можно вас попросить об одной услуге?

— Что хотите? – в силу моей испорченности мне послышался некий подтекст в вопросе. Но меня ждало разочарование.

— Вы не могли бы у нас лампочку в туалете заменить?

Это розыгрыш? Я какое-то время смотрел на нее и гадал, насколько она это серьезно. Оказалось, вполне серьезно.

Очутившись в их квартире, я даже опешил. У них дома было столько книг, что, казалось, это и не квартира вовсе, а библиотека. Книг, наверное, не было только в туалете с ванной. Даже в прихожей были полки, заставленные книгами. А я, повторюсь, очень люблю читать. С детства читать обожал. Вот и стал захаживать к ним чисто по-соседски. Сначала изредка – потом чаще. Тому появилась причина. Как мне показалось, великовозрастная дочь стала выказывать мне явные знаки симпатии. Определенную лепту внесла и ее мамаша. Она так нахваливала свою дочь! Та у нее и умна, и начитанна, скромна, высшее образование… Одним словом, классический портрет старой девы. Для меня же это огромные просторы непаханой целины - пахать и пахать.

И вот как-то одним поздним вечером засиделся я у них, мы о чем-то разговаривали, как та, что дочь, вдруг приглушенным голосом сказала:

— Мама уснула. Пойдем в мою комнату – там договорим.

Предложение показалось мне многообещающим. Мы погасили свет в комнате и покинули маман, перебравшись тихо в комнату дочери. Оказалось, что в ее комнате было совершенно не на что сесть, кроме кровати. А кровать у меня всегда вызывает определенные ассоциации, если я к тому же оказываюсь в комнате наедине с женщиной.

Время позднее. Мы совсем одни. Совершенно идиотская ситуация! Мы уже около получаса сидели почти бок о бок, наши коленки иногда соприкасались, а я вынужден был выслушивать ее мнение по поводу того, была ли все-таки интимная связь между русским писателем Иваном Тургеневым и французской певицей Полиной Виардо.

Все, соседка! Слишком долго думала. Чувствую, у меня «там» уже все кипит. В конце концов, всякому терпению есть предел. Скидай портки – пойдем любиться. Я, конечно, так не сказал. Но вот именно так и думал. Наверное, меня выдали глаза. Ее насторожил тот чертенок, мелькнувший в них.

— Что вы сейчас намерены делать? – спросила женщина как можно более строгим голосом, уже наблюдая за моими приготовлениями, и изо всех сил стараясь скрыть свой испуг. А я еще только верхние пуговицы рубашки принялся расстегивать.

— Заняться с вами сексом, - не прекращая своих приготовлений, спокойно произнес я, будто собрался заняться чем-то само собой разумеющимся.

Я повернулся и снял с нее очки. Она, близоруко щурясь, сидела и смотрела, как я, встав, продолжил раздеваться. Я стоял перед ней уже, можно сказать, в одеянии Адама, а она все так и продолжала сидеть, наблюдая за мной. До самого последнего момента она, видимо, еще думала, надеялась, что я не осмелюсь это все-таки сделать или раздумаю. Как она ошибалась! Быть у воды и не напиться!? Тем более, что все условия для этого были: мы были лишь вдвоем, гарантированно никто и ничто не нарушит наше умопомрачительно приятное уединение. Ее немощная мамаша в соседней комнате – абсолютно не в счет.

Вот только в какой-то момент их вдруг переклинивает, что ли? Тебе кажется, что ты уже у заветной цели, как на нее что-то находит - начинает ломаться, сжимать коленки. Или у них где-то в подсознании сидит, что ты ее должен обязательно добиваться, завоевывать – пусть, хотя бы, таким образом? А может она просто опасалась лишиться того защитного слоя мечтаний и иллюзий, который сформировался в ее сознании, как результат прочтения всяких многочисленных любовных романов?

— Ах, нет! – вдруг воскликнула она, выйдя из состояния оцепенения, и театрально приложила руку к голове.

Что она возомнила себе? Не собираюсь я с ней возиться, время терять. Мне всего-то надо – вставить, трахнуть, и пошел я к себе домой.

— Вы не посмеете! Я – пожилая женщина! – начала ломаться женщина, пытаясь прикрыться этим доводом как невидимым щитом.

— А что, пожилые женщины нынче сексом не занимаются? – выпалил я, снимая с себя последнее – трусы.

— Почему не занимаются? – стушевалась женщина. - Занимаются, но… Но вы мне в сыновья, чуть ли не во внуки годитесь!

Вот в чем, значит, проблема! Остальное – хрен бы с ним…

— А вы, я так понимаю, замуж за меня собрались?

— Нет, конечно. Но я уже старая для вас, для всего этого, - в ее голосе появились нотки неуверенности в собственных словах, в убедительности своих доводов. Впрочем, по всему было видно, что она сама жаждала все это испробовать. Еще бы! Столько лет прожить и ни разу!? Как не попробовать? Любопытство в ней пересилило осторожность. Видимо, до меня хороший случай просто не подворачивался…

Как, в конце концов, «это» у нас с ней случилось? В принципе, так, как обычно это и происходит.

Пользуясь моментом, я начал приставать, глупости всякие, приятные для неопытных женских ушей, говорить. Наконец, убедившись в полной своей неспособности противостоять моим настойчивым домогательствам, женщина сдалась.

— Но учтите! – все еще оставаясь на «вы», выдала она. - Я уступаю лишь потому, что не хочу потревожить маму.

Так и подмывало спросить ее: «А вот мне какая разница после того, когда ты лежишь подо мной без трусов с раздвинутыми ногами!?».

Вот как-то так я приобщал ее к восхитительному чувственному миру секса. И одно дело, когда ты соблазнил и занимаешься сексом с молоденькой неопытной девушкой. Совсем другое дело, когда далеко уже немолодая женщина на склоне своих лет окунается благодаря тебе в этот сладостный порочный мир траха. И потом в глазах женщины одно обожание…

Следующим вечером я опять у них. Все как и накануне. Только мы вышли из комнаты ее матери, заперев плотно за собой дверь, я тут же потолкал соседку в ее комнату.

— Ты чего!? – настороженно спросила она.

— Сама знаешь!

— Опять!? Но не каждый же день! – громким шепотом возмущенно зашипела женщина.

— А почему бы и нет?

Согласитесь, не каждый же день обсуждать лирическую поэзию Сергея Есенина или личную жизнь разных писателей и поэтов. Она не нашлась, что ответить.

Вскоре уже, мы, утомленные, лежали на ее кровати. Прошло почти полчаса, я снова почувствовал, что член стал набирать силу. И вдруг, она, сняв очки с толстыми линзами, близоруко щурясь, принялась с интересом рассматривать мой член – то, что совсем недавно так живо двигалось в ней.

Она с таким неподдельным нескрываемым интересом близоруко рассматривала мой член, что невольно вызвала у меня умиление. А тут я еще живо представил себе, как мой член уютно разместится у нее во рту. Даже дыхание от одних этих мыслей сперло. Обнаженной головкой члена я чувствовал ее взволнованное горячее дыхание. Меня можно понять. Я не знал, сколько это будет продолжаться. Улучив момент, когда ее ротик оказался приоткрытым, я легким движением вогнал его ей в рот. Она уперлась в меня ладонями и подняла удивленные глаза. Но я не позволил ей сняться с члена. Она пыталась что-то сказать, возможно, даже возмутиться беспардонностью моего поступка. Но что скажешь с полным ртом? Вместо этого получилось какое-то непонятное мычание. И я посоветовал ей одно правильное решение в этой ситуации:

— Соси!

Я смотрел на нее, прямо голышом выбегающую из комнаты и прикрывающую рот ладонью, и думал: «Слишком много впечатлений даже для второго раза. Не всякая способна такое выдержать». Я хотел попробовать ее еще и в ж…пу, но благоразумно решил, что для одного вечера на второй день знакомства, по всей видимости, это будет явный перебор. Поэтому оставил это до следующей встречи. Будет повод еще раз ее хорошенько навестить.

После того случая соседка не захотела меня впускать, в смысле, в квартиру. Увидев меня, тут же поспешила закрыть дверь передо мной. В последний момент я успел подставить ногу. Мать-старушка, услышав нашу возню в прихожей, громко спросила:

— Дочка, кто там?

— Мама, это квитанции принесли, - ответила ее дочь, тщетно стараясь выпнуть мою ногу.

— Здравствуйте! – специально громко поздоровался я. – Это я – ваш сосед.

— Дочка, что же ты не пропускаешь его? Вчера так мило поговорили.

— Мама! – в сердцах воскликнула дочь, но тут же осеклась, опустив глаза.

— Чего «мама»?

— Ничего, - тихо, будто в пустоту, ответила дочь, пропуская меня.

Но так просто она не сдалась. Ее мама еще не уснула, как дочь вдруг заявила:

— Ему пора уходить. Он торопится.

— Никуда я не тороплюсь, - с удивленным видом ответил я.

— Дочка, ты чего, в самом деле? – мать с недоумением смотрела на дочь.

Выйдя вместе с той, что «дочка», из комнаты старушки, плотно прикрыв за собой дверь, я тут же беспардонно принялся лапать ее.

Все повторилось.

— Боже мой! Какая я дура! – лежа голая на кровати с раздвинутыми ногами, глядя в потолок, ни с того, ни с сего, вдруг выдала женщина.

Не знаю, не уверен, правильно ли я ее понял, но, если это именно то, что я думаю, только в этот вечер дурой она была еще два раза. Я уже ничего не говорю про последующие вечера. Да, я стал захаживать к ним чуть ли не каждый вечер. Сидим, разговариваем, дождемся, когда ее мама уснет, тихо встанем, свет погасим и перебираемся в ее комнату. Вскоре, лишь размеренное тихое поскрипывание кровати выдает, чем мы там занимаемся. То ли женщина вошла во вкус, то ли смирилась со своей участью. А может быть и то, и это. Хрен их поймешь!

Только забавно было наблюдать, как она еще какое-то время, смущаясь, выключала свет в комнате, чтобы раздеться, и спешила быстрее нырнуть под одеяло, да так, чтобы видна была только одна голова. Поначалу, все это добавляло некоторой пикантности нашим встречам и еще сильнее заводило меня. Так обычно заканчивались наши литературные посиделки.

Однажды ночью я проснулся – бабу надо. Член стоит – и все тут! Так напряжен – кажется, вот-вот лопнет. Темно. Подумалось сразу про соседку, что, буквально, за стенкой спит. Только вот удобно ли? Натянув треники, с обнаженным торсом я вышел на подъездную площадку и направился к их двери. Я тихо постучал в дверь, потом еще раз… Через несколько минут за дверью мне послышался какой-то шорох. Соседка, увидев меня в глазок, не включая свет, приоткрыла дверь, высунув голову с распущенными волосами.

— Тебе чего? – близоруко щурясь от света, сонным голосом спросила она.

— Дело хорошее есть, - прошептал я и, толкнув дверь, оказался в неосвещенной прихожей. Она была босиком в одной сорочке.

— Ты с ума сошел? Какое дело!? Три часа ночи!

— Для этого дела время как раз самое подходящее! – сказал я, и тут же начал обнимать и лапать ее, увлекая в комнату.

Странный народ - женщины! Если я не заходил к ним день-другой, то она с оттенком ревности интересовалась, где я пропадал и почему не приходил. Почему я должен перед ней отчитываться? Она мне кто? Жена? Поэтому каждый раз, оказавшись наедине с ней, я просто закрывал ей рот поцелуем и, ничего не объясняя, увлекал на кровать, где каждый раз сполна брал свое.

Пришло время – ушла из жизни мать-старушка. Ничем не болела – просто одним утром не проснулась и все. Дочь очень тяжело переживала утрату. Я, конечно, как умел, утешал соседку. Не раз она утешение находила подо мной. Утешившись, она засыпала.

Но, как часто в жизни бывает, пока старики живы, о них особо не вспоминают. А тут сразу нарисовался родственник и начал права качать:

— Ты чего здесь ошиваешься? Ты кого клеишь, козел?

Я хотел было разок подрихтовать ему фейс за козла, приложив об стенку, но потом передумал, подумав: «А зачем? Пущай живет!». Тем более, хотя соседка и просила меня очень, чтобы я не оставлял ее одну, но, в самом деле, не до скончания же дней мне теперь торчать возле нее. Пора и честь знать! Мы в ответе за тех, кого приручили? Думается, не тот случай.

И уже, правда, после того, как съехал с той съемной квартиры, я еще раз, приличия ради, навестил женщину. Мы с ней хорошо поговорили, я душевно оттянулся с ней в последний раз и исчез навсегда из ее жизни.

4302   1 13931    1  +7.67 [6]

Пожилые