С Масловыми мы соседствовали уже почти полгода, снимая две комнаты в коммунальной квартире. Людьми они были довольно беспокойными, разнообразившими свою жизнь постоянными скандалами и руганью, от которой едва ли не тряслись стены. Солировал в их дуэте дядя Толя, огромный пузатый мужик под метр девяносто, который даже в трезвом состоянии, случавшемся с ним не так уж часто, производил устрашающее впечатление. Прямых доказательств у меня нет, но, подозреваю, его супруге, тёте Тане, частенько от него доставалось.

Им обоим было хорошо за пятьдесят, но Татьяна Романовна, затюканная женщина, трудившаяся в бухгалтерии какого-то завода, необъяснимым образом будоражила моё воображение. Её пышная фигура прочно заняла первое место среди моих фантазий при мастурбации, а детали её нижнего белья, которые я то и дело находил в корзине, стоявшей в общей ванной, стали желанными атрибутами моих уединённых сексуальных игр. Сколько раз я онанировал, лаская себя рукой, сжимавшей её трусики... Признаюсь, я ещё и примерял на себя те маленькие сокровища, которые тётя Таня оставляла в ванной, готовя для стирки. Они были мне в пору, ведь округлостью форм мы были чем-то похожи...

В тот день все мои были на даче. Отсутствовали и соседи. Татьяна с ночёвкой уехала в гости к сыну, а Анатолий, насколько я мог понять из криков, доносившихся с раннего утра из кухни, отправился на халтуру в таксопарк, где вкалывал автомехаником. Позанимавшись разной домашней ерундой и поборовшись немного со своими желаниями, я с удовольствием им сдался и отправился в ванну. Ума не приложу, как я мог забыть закрыть дверь! Видимо, безнаказанность моих маленьких шалостей стала для меня настолько привычной, что я потерял над собой контроль. Да и как тут будешь спокойным, когда, после недолгих поисков под крышкой бельевой корзины, я обнаружил настоящий клад — трусики, телесного цвета колготки и бежевый бюстгальтер. Полный комплект!

Осторожно, чтобы не порвать, я натянул колготки. Не до конца, только до бёдер, оставляя на свободе возбуждённый член. Ах, как жаль, что чулки давно уже вышли из моды и женщины в обычной жизни почти перестали их носить! Взял лифчик, приложил чашечки к лицу, поцеловал и лизнул внутреннюю поверхность, представляя тяжёлые груди и огромные тёмные соски, которые совсем недавно здесь прятались. Одеть лифчик не составило никакого труда, ведь этот фокус я проделывал уже много раз. Честно говоря, мне он был великоват. Я толстый, и в дополнение к животу природа наградила меня большой грудью. Но моя двоечка по всем статьям проигрывала пятому размеру тёти Тани.

Я забрался в сухую ванну, удобно расположил ножки на бортиках. Рука в нетерпении скользнула вниз, к мокрому от вожделения и давно уже окаменевшему члену. Пальцами другой я оттянул край бюстгальтера и принялся играть с соском, нежно гладя и теребя его. Крошечные сосочки моментально затвердели. Ну почему же они у меня такие маленькие! Как я мечтал, чтобы они были побольше, похожи на женские! Главное сокровище, Танины трусики, я положил на лицо. Глубоко вдохнул запах соседки. Голова моментально закружилась, опьянённая сладковато-горьким ароматом, больше всего напоминавшим медовый...

— Ах ты чмошник! — внезапно раздавшийся крик жёстко разрушил мои грёзы.

На пороге стоял сосед, дядя Толя. Какая нелёгкая заставила его тогда вернуться, для меня остаётся загадкой и по сей день. В фильмах, примерно в таких моментах, застигнутые врасплох люди начинают говорить, что их неправильно поняли и они всё готовы объяснить. Я же не то что говорить, я и пошевелиться не мог. Да и какое оправдание можно придумать, лёжа перед мужчиной полуголым, в белье его жены, мастурбируя, положив себе на лицо её трусики? Меня затрясло.

— А ну встал! — приказал сосед.

Пока я неуклюже выбирался из ванной, дрожа и пытаясь придумать способ провалиться сквозь землю, Анатолий бормотал что-то про «тварь», «гниду» и «дрочера». Наконец выбравшись, я на дрожащих ногах встал перед ним, потупившись.

— Это ты ещё и Танькино примерил, сука? — дядя Толя отвесил мне хлёсткую пощёчину, от которой дёрнулась голова, щека вспыхнула огнём, а глаза наполнились слезами. Он схватил меня за волосы, поднял мою опущенную голову, приблизил своё лицо к моему. Я почувствовал запах алкоголя, а в его мутноватых глазах не было ничего, кроме злости. Стало страшно.

— Так ты бабой хочешь побыть? Ты женой моей побыть хочешь? Что молчишь-то, отвечай! — и он снова залепил пощёчину.

— Нет, нет, пожалуйста... — забормотал я. Слёзы потекли сами собой. Новая затрещина прервала моё бормотание.

— Как нет? Какого хера тогда бабой вырядился? Ты что, за свои желания не отвечаешь? — Анатолий снова замахнулся.

— Да, хочу, очень хочу! Простите меня, я не буду так больше, только не бейте, пожалуйста! — залепетал я и плюхнулся перед ним на колени.

— Хорошо, бить тебя пока больше не буду. Если будешь меня слушаться, и тебе будет хорошо, и мне. Будешь слушаться хозяина, сучка?

Я закивал, глотая слёзы. Дядя Толя достал из кармана телефон, включил камеру и приказал:

— Для начала ты повторишь всё, что я тебе сейчас скажу. И дальше будешь делать всё, что я захочу. Бабой хочешь побыть? Побудешь! Мне Танька давно не даёт, вот её и заменишь. А теперь запоминай. Скажешь так. Я хочу быть шлюхой для Анатолия Михалыча. Я люблю сосать хуи мужикам и когда меня ебут. Я послушная девочка и сделаю всё, что мне прикажут. Повторяй!

Он включил камеру и я, стоя на коленях, повторил всё слово в слово.

— Теперь живо сними все эти тряпки! — велел он. — Не нужны они. Главное, чтобы в душе ты бабой был.

Трясущимися руками я стащил с себя колготки, лифчик, подхватил с пола трусики и запихнул всё назад в корзину. Сосед сделал ко мне шаг, снова схватил меня за волосы, оттянул их так, чтобы я смотрел вверх, прямо в его злые глаза и вдруг принялся яростно вылизывать мне лицо. Его большой шершавый язык противно слюнявил меня, изо рта пахло табаком и водкой. Было мерзко и противно, но я терпел.

— Сладкая, сладкая у меня шлюха, — приговаривал он. — С этого момента будешь называть меня «хозяин», поняла?

— Да, — пробормотал я и тут же его рука в моих волосах сжалась сильнее, так, что снова брызнули слёзы.

— Ты не поняла, как надо отвечать? Да, хозяин!

Я торопливо повторил, пытаясь загладить свою оплошность:

— Да, хозяин, я поняла!

Он отстранился и вдруг неожиданно плюнул мне прямо в лицо. Своими толстыми, узловатыми пальцами с въевшимся в них навечно запахом машинного масла, принялся размазывать слюну. Они заскользили по моим губам и я покорно приоткрыл ротик, пытаясь угадать его желания. Два пальца проникли внутрь и хозяин приказал:

— Соси их, сучка!

Я подчинился и принялся отсасывать с энтузиазмом новообращённой шлюшки. Лишь бы скорее он отпустил меня, лишь бы скорее всё это закончилось. Как бы не так! Дядя Толя взял меня за ухо и потащил в свою комнату. Закрыл дверь на ключ, приказал мне встать в центре комнаты. Сам прошёл к буфету, достал бутылку водки, плеснул себе, опрокинул стакан одним махом, плюхнулся в кресло и уставился на меня, покорно замершего перед ним. Под его пристальным взглядом я почувствовал, как щеки, до этого горевшие от пощечин, заливаются румянцем стыда. Я опустил глаза в пол.

— Стеснительная жирная блядь, да ты и прикрываешься как баба! — усмехнулся мой хозяин.

Действительно, борясь со стыдом, я машинально одной рукой прикрыл себе пах, а другой попытался спрятать от его глаз груди.

— Руки убрала! — распорядился сосед. — Будешь мои команды выполнять.

Он сидел и смотрел, периодически записывая происходящее на телефон, а я послушно делал то, что он приказывал. Тряс сиськами, ласкал их руками, вставал раком, наклонялся и широко раздвигал руками ягодицы, демонстрируя себя. Ползал на четвереньках по комнате, виляя задницей. Стоя на коленях, налил ещё водки и подполз к нему, угощая своего хозяина. Он выпил и скомандовал:

— Носки мне сними!

А когда я наклонился, чтобы выполнить его желание, он вдруг привстал и звонко шлёпнул меня по попе своей ручищей.

— Не руками, блядина, ртом работай!

Я покорно принялся стаскивать с Толи носки зубами. специально для bеstwеаpоn.ru Сделать это оказалось не так уж просто, а когда, наконец, я справился, то услышал:

— Лижи мне ноги. И чтобы каждый палец обсосала!

Было противно, мягко говоря. Но я послушно заработал языком, словно собачка, с радостью вылизывающая ноги своему хозяину. А он периодически поощрял меня делать это старательнее, дотягиваясь до моей задницы и отвешивая тяжёлые шлепки. Странное чувство охватило меня. Я прекрасно понимал всю унизительность своего положения, то, что я теперь полностью во власти дяди Толи. Но это полное подчинение доставляло мне не только страдание. Я понял, что стыд и унижение всё больше возбуждают меня. Чего уж греха таить, я давно мечтал попробовать с мужчиной. И сосед был прав, конечно же прав, меня привлекала именно женская роль... А то, как он со мной обращался, заводило меня всё больше. Видимо подсознательно я стремился не просто к роли девки, а девки послушной и покорной. Я даже инстинктивно повернулся так, чтобы соседу было удобнее шлепать меня и любоваться моей круглой попкой и выгнутой спиной, пока я обсасываю пальцы у него на ногах. Мой член затвердел. Я раздвинул ноги пошире, чтобы хозяин заметил моё возбуждение. И он заметил! Схватил сзади мои болтающиеся между ляжками яйца и сжал их так, что я вскрикнул.

— Что, моя блядь возбудилась? Ну-ка вставай на колени и дрочи!

Я бесстыдно устроился перед ним и стал ласкать себя. Обычно я кончаю очень быстро, а в этот раз вообще поставил рекорд, брызнув, едва только сделав несколько движений.

— В руку кончай, и всё потом слижи! И попробуй только капни на пол! — велел мой мучитель. Но я провинился, пока я облизывал сперму со своих пальцев, ещё одна струйка вытекла из меня на паркет. Пришлось вылизывать с пола, под презрительные комментарии соседа:

— Ну и писька у тебя. Да у моей Таньки клитор и то больше! Хотя зачем тебе, с такой-то жопой и титьками? А теперь смотри, какая елда у настоящего мужика должна быть!

Оказалось, что пока я полировал языком пол, дядя Толя спустил штаны и сидел сейчас с раздвинутыми ногами, между которыми из буйных зарослей торчал возбуждённый член. Похвастаться тут действительно было чем. Мой малыш казался просто недоразумением в сравнении с этим гигантом.

— Ползи сюда, толстушка, обслужи дядю ротиком, — скомандовал хозяин.

Ч

ерез мгновение я был у него в ногах. Не забыв предварительно поцеловать, обхватил губами красную и мокрую от возбуждения головку, принялся сосать. Смущения я не чувствовал, наоборот, сумел себе честно признаться, что осуществилось то, о чём я так долго мечтал... В какой-то момент Анатолий отстранил меня, взял за подбородок и, заглянув в глаза, спросил:

— И ты хочешь сказать, что сосешь хуй первый раз в жизни?

— Да, хозяин!

— Врешь, небось. Хорошо сосешь, как вафлёрша настоящая...

— Правда первый. Я рада, что вам нравится, — и продолжил свою работу, тая от его похвалы.

Сосед начал постанывать от удовольствия. Он гладил меня по голове и приговаривал:

— Вот так, вот так, хорошо... Сладкая шлюха... Моя теперь... Говоришь, целочка ты у меня? Целочка... — и потом остановил меня. — Стоп, хватит пока, я хочу тебя в попку попробовать.

Сосать я готов был сколько угодно, но это желание меня испугало.

— Пожалуйста, хозяин, не надо! Не сегодня, пожалуйста!

Я заглянул в его глаза и увидел, что мой партнер изрядно захмелел. А ещё я увидел в них снова появляющуюся злость, ненадолго поутихшую.

— Что-о-о? А ну на диван живо, и встала раком!

Мои губы затряслись, я залепетал что-то о том, чтобы он пощадил меня. И тут же получил хлёсткую пощечину. Я машинально прикрылся руками, и следующий удар пришёлся по предплечью. Из глаз брызнули слёзы боли и страха, а щёки заалели от ещё нескольких пощечин, становившихся с каждым разом всё сильнее.

— Ах ты сука такая, ты, чмошница, всё будешь делать, как я тебе прикажу! — сосед тяжело дышал и разъярялся с каждой секундой. Гнев, который я, казалось, потушил своей покорностью, вернулся вновь. Я абсолютно ничего не мог противопоставить огромному поддатому мужику, всю жизнь ворочавшему железки у себя в таксопарке, с лапами, как две небольшие сковородки. Он вцепился в волосы и заломил мне руку так, что я согнулся. Протащил по комнате, швырнул животом на стол. Сопротивляться больше я не мог, поэтому приказ стоять смирно выполнил беспрекословно. Стоя согнувшись, дрожа, уткнувшись лицом в столешницу, я сквозь собственные рыдания слышал, как он наливает себе водки, потом матерясь копается в шкафах, стучит створками. Почувствовал, как он подошёл сзади. Он сильно шлёпнул меня по покорно поднятой попе и приказал расставить ноги. Я услышал треск рвущегося скотча. Сосед начал ловко приматывать мои щиколотки к ножкам стола. Потом то же самое он проделал с руками, вытянув их по бокам и прикрутив к тем же ножкам, только сверху. Я был полностью обездвижен, голый, дрожащий, беспомощный, целиком во власти своего хозяина. Услышал его голос:

— Ну что, готов стать настоящей девочкой? Хочешь, чтобы я тебя выебал?

В ответ я что-то заскулил и мою задницу обжёг удар ремня.

— Не слышу!

— Да, готов, хочу!

— Что ты хочешь, шлюха? — ещё один удар.

— Чтобы вы меня выебали! — я попытался угадать его желания.

Я почувствовал, как его великанская ладонь легла на мои ягодицы. Она просто лежала без движения, и дядя Толя, казалось, упивался моментом, заставляя меня трястись в ожидании. Отчётливо помню, что в эту минуту меня внезапно поразила мысль о том, какое странное всё же создание человек, и какие шутки подкидывают нам иногда наше подсознание и скрытые от всех желания. Шутка эта заключалась в том, что я снова был возбуждён, и мой член стоял колом, истекая смазкой. Видимо действительно, чувство стыда служило для меня естественным возбудителем...

Наконец, сосед прервал свою изощрённую пытку бездействием. Он раздвинул мои булочки, смачно плюнул в открывшуюся ложбинку и стал водить пальцем вокруг моей дырочки, размазывая слюну. Он надавливал всё сильнее, а когда вошёл в меня, я дёрнулся и попытался сжать попу.

— Стой смирно, сучка! — не торопясь он погружал палец в меня всё глубже. — Вот теперь верю, что ты целка, какая же дырка узкая... Нет, тут надо что-то...

Он выдернул палец и я вскрикнул. Связанный, я не мог видеть, что он делает, но шуршание и звон пузырьков подсказали мне, что дядя Толя ищет среди залежей косметики своей жены что-нибудь, подходящее для смазки. И правда, вернувшись, сосед обильно выдавил на дырочку прохладный крем и снова, теперь уже не осторожничая, резко ввёл в меня палец, который скользнул внутрь легко и глубоко. Он принялся трахать меня, приговаривая, что со смазочкой это совсем другое дело. Я закусил губу и старался смиренно терпеть боль и унижение. Но когда он вошёл в меня уже двумя пальцами, не смог больше сдерживать стоны. Мне казалось, что в мире нет боли сильнее, но знал бы я, как я ошибался и что ждало меня совсем скоро! Что такое настоящая боль, я понял, когда головка его члена упёрлась в мою дырочку и, грубо сминая сопротивление, начала проникать в меня. Я заорал.

— Нет, так дело не пойдёт, ты мне тут весь дом так соберёшь, — дядя Толя остановился, принёс свои трусы и запихнул их мне поглубже в рот.

И всё началось снова. Член входил в меня медленно, но настойчиво. Я сдавался, по сантиметру даря себя хозяину. Его лапы крепко впились в мои бёдра, помогая Толе погружаться всё глубже. Я был уничтожен невыносимой болью, в глазах было то темно, то вспыхивали разноцветные пятна, текли слёзы, рот, плотно заткнутый трусами, наполнился слюной. Я мычал что-то нечленораздельное, извиваясь и выгибая спину. Я чувствовал себя жертвой на вертеле, который всё больше распирает моё естество. Он проник в меня полностью, силой и напором до конца погрузив своего гиганта в мою попу, замер на мгновение и начал ебать меня, сначала медленно, а потом всё больше ускоряя толчки. Другой конец стола, к которому я был привязан, в такт его движениям постукивал по стене. Дядя Толя иногда склонялся, почти ложась мне на спину, чтобы подсунуть руки и полапать мои пышные сиськи, елозившие по столешнице. Он сжимал и мял их, больно щипал за сосочки, заставляя меня жмуриться от боли.

Всё это было почти невыносимо, но где-то далеко-далеко, на границе сознания, я обнаружил неведомую до сей поры сладость удовольствия от того, что я принадлежу мужчине, что мой хозяин имеет меня, используя моё тело для собственного удовлетворения, что его член скользит во мне, заставляя его постанывать от удовольствия. Он наслаждался, делая меня девочкой, и я, несмотря на боль, был счастлив чувствовать себя шлюхой, дарящей себя, полностью подчинённой желаниям своего господина. Неодолимая волна наслаждения охватила меня и я почувствовал, что кончаю. Из моего возбуждённого члена толчками стали выплёскиваться струйки спермы. Я застонал. Кайф был намного сильнее, чем обычно, синхронно с брызгавшей из меня спермой сокращалась дырочка. Сосед задвигался быстрее, глубоко насаживая меня, так, что всё поплыло перед глазами... Он крепко схватил мои булочки, зарычал, и я почувствовал, как он взорвался, заполняя меня горячей влагой. Хозяин ещё долго стоял, тяжело дыша и совершая теперь уже неглубокие ленивые толчки, желая до последней капли излить свою страсть. А когда он закончил, освободив меня от своего плена, я ощутил, как из меня тонким тёплым ручейком медленно потекла его сперма...

Сосед получил от меня всё, что хотел, и я дал ему всё, что мог. Обрезав ножницами скотч, он освободил меня. Я поднялся, еле удерживаясь на подгибающихся ногах. Дядя Толя смерил меня взглядом и, пристально глядя в глаза, чеканя каждое слово, словно зачитывая приговор, произнёс:

— Ты. Теперь. Моя. Шлюха.

Это был не вопрос, а констатация неоспоримого факта, но я посчитал необходимым ответить, словно закрепляя его право собственности:

— Спасибо, хозяин! Я теперь ваша шлюха!

Мгновение он смотрел на меня, а потом отдал последнюю на сегодня команду:

— Брысь отсюда! Беги подмывайся!